Книга Private Dancer

[dimkin01]

....... Рат. Стоит на мне, рыча. Она шлепает меня лапой по лицу, но ее когти не выпущены, так что она не царапает меня. "Лейф", - кричит она. "Проснись."
Я моргаю и встряхиваю головой, мое сердце бьется, я все еще возбужден, и в моем паху жестокое напряжение. Я тяжело дышу.
Рат смотрит на меня и садится на кушетку, ее левая лапа лежит на мне, ее голова наклонена налево.
"Вы в порядке?" – спрашивает она.
Я киваю, но я не в порядке, в моей голове кружатся изображения комнаты пыток и девочки .
"Что случилось?" - спрашиваю я у нее.
"Я не верю им," - говорит она. "В этот раз они собирались заставить Вас просмотреть диск до конца."
"До конца?"
Она кивает. "И Вы знаете, что это значит," - говорит она.
Да, я знаю. Я вскакиваю с кушетки, дверь открывается, с взволнованным взглядом входит Макс, и я бью его по лицу, он отлетает к стене кабины и сползает на пол. Он кладет руку на разбитую губу, и по ней течет кровь, но кровь не столь же яркая и красная, как кровь девочки. Она не выглядит настоящей. Я переступаю через него и иду к моей одежде, Рат возле моих ног. Техники находятся в другом конце комнаты, так что я хватаю мою одежду и выскакиваю за дверь. Я сбрасываю пропитанное потом платья, и пока жду лифта, успеваю наполовину одеться. Когда дверь открывается в кабинет Луи Эйнтрелла, я полностью одет и все еще безумен. Чертовски безумен. Рат говорит мне успокоиться, но я игнорирую ее.
Я проскакиваю мимо его секретарей и личного помощника и проламываюсь в дверь. Эйнтрелл сидит в одном из зеленых кресел, разговаривая с седым человеком в дорогом костюме с портфелем на коленях. Эйнтрелл включает свою улыбку и встает на ноги, поскольку я иду к нему. На низком буфете стоит большое блюдо, я на ходу хватаю его и разбиваю его на лбу Эйнтрелла. Он падает, кровь течет по его лицу. Его правая рука падает на ковер, ладонью вверх, и я становлюсь на неё каблуком и давлю всем своим весом. Похоже он упал в обморок, но я не озабочиваюсь, потому что я ничего не хочу сказать ему. Я сильно пинаю его по ребрам, и я чувствую, что что-то ломается. Это хорошо. Его посетитель с ужасом смотрит на меня, вскакивает на ноги, портфель падает на толстый ковер, и он подается назад, закрываясь руками. Я наступаю на него, он говорит "пожалуйста", и я собираюсь ударить его, когда Рат кричит "Лейф, нет." Я поворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, толкая в грудь одну из секретарш, когда она пробует остановить меня.
Лифта нет на этаже, и я пинаю двери, пока он не приезжает, и я брожу по лифту, пока мы спускаемся, кровь ревет в моих ушах. Рат сидит в середине и смотрит, как я брожу вокруг нее. Она не говорит со мной, потому что я не слушаю. Лифт рассказывает, что снаружи жарко и что Зеленые активисты взяли на себя ответственность за взрыв во Всемирном торговом центре, и я бью по динамику кулаком, пока рука не кровоточит, а металлическая решетка погнута и молчит.
Двери лифта открываются, навстречу две девочки, и когда они замечают меня, то открывают рты. Один из сотрудников службы безопасности в двери держит телефон возле уха, и он кивает, когда видит меня, что-то говорит и кладет трубку.
"Господин Аблеман, мы можем поговорить с Вами, пожалуйста?" – говорит он, показывая жестом другому охраннику встать с правой стороны от меня. Я продолжаю идти, и он делает движение, чтобы остановить меня, я сильно пинаю его между ног и проскакиваю в дверь прежде, чем он начинает кричать.
Пешеходы освобождают мне проход, пока я бегу по улице, и я не вижу, куда я бегу. Все, что я могу видеть, это девочку, беззащитную передо мной, раскаленное железо в моей руке, как открылся ее рот и как она сказала "пожалуйста". Она хотела, чтобы я травмировал ее, и я хотел этого.
Я соскакиваю с тротуара, визг тормозов и рев клаксона, но я игнорирую это. Тогда водитель открывает его окно и начинает проклинать меня, и я начинаю воспринимать реальность. Это такси, и водитель красный и толстый, с рыжими усами и водянистыми синими глазами, он материт меня и показывает средний палец. Что-то замыкает в моей голове. Я вижу гнев, горящий в его влажных глазах, но я знаю, что это не ничто по сравнению моей жгучей ненавистью, и я пинаю его дверь. Один раз, второй, третий, и с каждым ударом тонкий металл прогибается внутрь. Его челюсть падает, он слишком ошеломлен, чтобы среагировать, а затем он возится с ручкой двери. Я отстраняюсь и жду, пока его нога не наступит на асфальт, и я пинаю дверь всей своей силой, его нога ломается. Кровь отхлынула с его лица, и кажется что его сейчас вырвет, а затем он начинает кричать.
Я с презрением поворачиваюсь к нему спиной и иду дальше. Я слышу, что автомобили притормаживают возле меня, поскольку водители отключают автопилоты, но я не озабочен этим. Ничего не имеет значения. Полицейский аппарат наблюдения спускается вниз и исследует меня линзами телеобъектива, а затем зависает в пятидесяти футах над моей головой и следует за мной. В моей голове пузырь, он становится больше и больше, и сжимает мой мозг, и я знаю, что когда он лопнет, я буду в порядке, но сейчас пузырь давит на мой мозг, и в пузыре - девочка. И боль. И желание.
Я слышу бегущие шаги, и кто-то выкрикивает мое имя. Я смотрю через плечо и вижу Эрби, бегущего как сумасшедший. Я продолжаю идти, и когда он догоняет меня, он задыхается. Эрби, как я, слишком привык к роскошным автомобилям и частным самолетам, чтобы бегать по улице.
"Лейф, что случилось?" – спрашивает он.
"Ты знаешь, что случилось," - говорю я, источая яд.
"Скажи мне," - говорит он.
"Они собирались проиграть весь диск, до конца," - говорю я. "И они – это ты. Ты, Макс и Эйнтрелл. "
"Зачем им делать это?" – спрашивает он. Пот течет по его лицу.
"Я не знаю зачем. Возможно из болезненного любопытства, чтобы увидеть, что случится. Возможно избавиться от меня, таким образом им не нужно платить по моему контракту. Возможно потому, что я знаю, что они из себя представляют. Но я не задаю вопрос, зачем. "
Эрби выглядит смущенным, он кладет руку на мое плечо, пытаясь остановить меня, но я стряхиваю его руку. Я не хочу, что бы меня трогали. Никто. Но меньше всего те, кому я не доверяю.
"Это не имеет смысла," - говорит он. "Никто не собирался травмировать Вас, Лейф, поверьте мне."
"Я не верю." Мои кулаки напрягаются, и я воображаю, как бы он чувствовал себя, если бы я ударил его по лицу. Возможно он насладился бы этим. Как девочка.
"Я слышал, что все шло хорошо, но затем Вы рано вышли из этого, и начали нападать на всех," - говорит Эрби. Мы снова сходим с тротуара, пересекая улицу. "Что заставляет Вас думать, что они пробовали убить Вас?"
Я останавливаюсь в середине улицы, не обращая внимания на нетерпеливый рев клаксоны и сыплющуюся ругань.
"Моя кошка сказала мне," - говорю я, и он выглядит смущенным, но прежде чем он заговорит, я бодаю его в лицо, мой лоб разбивает его нос. Его кровь брызгает на мою одежду, он хватается за нос, и я бью коленом между его ног. Я оставляю его лежащим на шоссе. Я как будто вижу все через красный фильтр, кровавая завеса на моих глазах. Я сталкиваюсь со стариком и он отшатывается назад, хватаясь за фонарный столб, маленький мальчик, крутящий педали, я бью ногой по колесу и толкаю руль. Я слышу сирену, становящуюся громче и громче. Я иду всё быстрее и срываюсь на бег.

[dimkin01]

Я поворачиваю налево, потом направо, и попадаю на улицу, которую я не знаю, улицу с мусорными ящиками и темными тротуарами. Высокие, построенные из кирпича здания, которым позволили обветшать, с осыпавшейся краской. Тротуары заняты разговаривающими домохозяйками, детьми, играющими с игрушечным оружием, лающими собаками, сутулыми мужчинами в дверных проемах с настороженными взглядами. Некоторые из них видят полицейского робота-наблюдателя. Я прекращаю бег, потому что я начинаю привлекать внимание, но это не дает никакого различия, и я понимаю, что это потому, что я обрызган кровью. Я достаю носовой платок, вытираю мое лицо, и продолжаю идти.
Я слышу другую сирену и вижу, что полицейский автомобиль поворачивает в эту улицу, так что я немедленно поворачиваю налево в переулок. Там темно и холодно, как будто солнечный свет никогда не проникал сюда. Груды мусора, картонные коробки и черные полиэтиленовые пакеты, и запах протухшей рыбы. Кто-то темный и лохматый пробегает вдали на тонких ногах, и Рат высокомерно фыркает.
Передо мной я вижу длинный, тонкий светлый прямоугольник, где переулок выводит на другую улицу, и бреду туда. Внезапно я осознаю, что я не один, три фигуры с левой стороны от меня. Они могут быть мужчинами или женщинами, я не могу разобрать. Вспышка в моей голове, и я вернулся в комнату пыток, смотрю на жаровню. Я ищу девочку, но её там нет, только Рат, с тревогой смотрит на меня и говорит мне бежать. Я игнорирую ее, она не реальна. Только девочка реальна, и я не могу найти ее. Фигуры приближаются ко мне, и я спрашиваю их, где она, но они не отвечают. Возможно они не понимают что я реален. Я протягиваю мои руки, чтобы показать им, что я на их стороне, но один из них хватает мои запястья, а другой бьет меня в лицо, а затем пинает меня в живот. Мои руки выкручены за спину, я пробую выкрутиться, но они двигаются слишком быстро, они, кажется, текут вокруг меня, я чувствую удар в грудь, и я задыхаюсь, я чувствую боль. Кто-то лезет в мои карманы, и я чувствую, что у меня вытаскивают бумажник, затем пинают по ноге, и я падаю на асфальт. Я пытаюсь встать, но меня пинают по ребрам, я прикусываю мой язык, мой рот заполнен влажной, соленой кровью. Они срывают мой жакет и затем что-то ударяет меня в по шее, затем моя голова взрывается в яркой белой вспышке, и это - ...............

[dimkin01]

........... темно. Глубокая, окутывающая темнота, в которой медленно ползают маленькие красные круги. Круги удлиняются и изгибаются, и превращаются в губы, пухлые красные губы, которые говорят слово "пожалуйста" множество раз.
"Лейф, проснись пожалуйста." Это Рат, но я не вижу ее среди множества губ.
"Пожалуйста, Лейф, пожалуйста." Я открываю глаза, и губы исчезают, но все еще темно. Есть что-то холодное у моей левой щеки, и что-то горячее с правой стороны, и запах свежего хлеба. Я вообще не чувствую мою левую руку, как будто она отрублена у плеча. Я пытаюсь вспомнить, где я, потому что это может быть Фантазией, или же я вышел из Фантазии, невозможно сказать.
Я снова закрываю мои глаза, и кружащиеся губы возвращаются, говоря голосом девочки. Что-то горькое в моем рту, и я понимаю, что я лежу на земле, а моя рука согнута подо мной.
"Лейф," - говорит Рат. "Полиция скоро будет здесь. Вставайте."
Я переворачиваюсь на спину, и мои руки освобождаются, их начинает покалывать возвращающийся кровоток. Я чувствую влажную холодную землю под моими ногами, легкий ветер шевелит волосы на моих бедрах, я ощупываю бедра и чувствую голую кожу.
"Они взяли мои брюки," - говорю я разбитыми губами. "Они взяли мои чертовы брюки."
"Да, я знаю," - говорит Рат. "Вы собираетесь вставать или как?"
Я сажусь. Я раздет до нижнего белья. Я могу понять, что они взяли мой бумажник и мои часы, возможно и мой жакет, но что они собираются делать с моими носками? Гнев прошел, я только замерз и несчастен. Я медленно встаю.
"ОК?" - спрашивает Рат.
"ОК," - говорю я. Я наклоняюсь и чешу ее уши, она прижимает голову к моей руке и мурлычет.
"Я волновалась," - говорит она. "Вы были таким сердитым. Я никогда не видела Вас таким раньше."
"Это очень грубая прогулка," - говорю я ей. Мы подходим к концу переулка, но я держусь в тени.
"Что мне делать?" – спрашиваю я у Рат.
"Лучше всего такси," - говорит она. "Вы не в том состоянии, чтобы идти пешком. И Вас наверное повезут, если Вы пробуете. По крайней мере шпион в небе улетел. Он полетел за людьми, которые напали на Вас. Но он вернется, и полиция тоже . "
Да, она права. Как обычно. Я стою в темноте, прячась от пешеходов, и через десять минут я вижу останавливающееся такси, из которого выходит молодая девочка в обтягивающем платье в цветах тигровой шкуры, эти цвета заставляет волосы на спине Рата встать дыбом. Я жду, пока она заплатит за проезд, и затем я выскакиваю и прыгаю на заднее сиденье прежде, чем она успевает закрыть дверь. Она хихикает и глядит на меня через окно, а Рат рычит на нее.

[dimkin01]

Я пытаюсь вжаться в сиденье, но водитель видел меня в зеркале заднего вида, и он оборачивается получше рассмотреть меня.
"Выходи" - говорит он. "Покинь мое такси, извращенец."
"Меня ограбили," - говорю я. "Просто довези меня домой, и я заплачу ваши деньги."
Он наставляет на меня палец, и если бы между нами не было пуленепробиваемого стекла, то он был бы ткнул меня в грудь.
"Мы никуда не поедем. Покинь мое такси, или я вызову полицейских."
"У меня есть деньги," – настаиваю я. "У меня более чем достаточно денег, я обещаю."
"Вон" - говорит он. Он не слушает меня, и я злюсь. Я могу потратить за день больше, чем он заработает за всю жизнь. За дюжину жизней. Эта слякоть ничто, он никогда не будет представлять из себя что-нибудь, никогда ничего не достигнет, и он собирается выгнать меня на улицу. Я бью рукой по стеклу и мажу его кровью. Моя кровь или девочки? Я не знаю, и я снова и снова бью по стеклу. "Я Фантазер, ты, ублюдок," - кричу на него. "Я Фантазер, а ты ничто. Теперь отвези меня домой." Слюна течет по моему подбородку, и я чувствую, что мои щеки горят, я безумен, настолько безумен, что я смог бы убить, если бы смог добраться до него. Я колочу обеими руками, и вижу страх в его глазах, он отворачивается, включает автопилот, и автомобиль начинает двигаться. Я откидываюсь назад и закрываю глаза, но когда я вижу появляющиеся красные губы и слышу жужжание, где-то в краю сознания я слышу, как Рат зовет меня. Когда я открываю мои глаза, такси стоит на месте, а водитель разговаривает с двумя полицейскими в форме. Мы стоим не около моего дома, и это не удивляет меня. Я пытаюсь выйти, но дверь блокирована третьим полицейским. Я выскакиваю в другую дверь, но они хватают меня за руки и тащат в полицейский участок.
"Это плохо закончится," - печально говорит Рат, следуя за нами. Я пробую стряхнуть их с себя, но хватка слишком сильна, а один из них бьет меня по почкам, и я прекращаю сопротивляться. На мгновение я возвращаюсь в прошлое, к девочке, как она держалась с фигурами в балахонах, как она бросила сопротивляться, и как она потом хотела боли и приветствовала это.
Двери шипят, открываясь, и меня заводят в длинный коридор, мои босые ноги скользят по полу, полицейские ничего не говорят, не даже смотрят на меня, как будто я просто почтовая бандероль. В конце коридора окрашенная зеленым металлическая дверь, другой полицейский отпирает её, и меня ведут вниз по лестнице. Слишком узко для нас, чтобы пойти втроем в ряд, поэтому один из полицейских проходит вперед, другой сзади, оба держат мои руки. Лестница приводит к другому коридору с рядом металлических дверей. Все двери черные с маленьким люком на высоте лица. Это очевидно камеры. Коридор освещен шеренгой лампочек в потолке, но я могу видеть горящие факелы на стене, а мои молчаливые охранники одеты грубые шерстяные одежды, и когда они отпирают дверь электронным ключом, я вижу жаровню в углу камеры, и наручники висят на стене, и фигура в красном тычет металлический прут в огонь. Я пытаюсь бороться, но их пальцы впиваются в мои руки, а мою голову пригибают так, что все, что я вижу, это их ноги. Они обуты в сандалии, а пол из влажного камня, и затем меня толкают вперед так, что я падаю на колени. Я кричу и кручусь назад, стараясь схватить колени человека позади меня, но его кулак бьет по задней стороне моей шеи и это - ........

[dimkin01]

.......... свет, резкий и неприятный, когда я открываю мои глаза. Источник боли – стеклянный пластиковый квадрат в потолке, позади которого яркий круглый фонарь, словно огромный глаз, ослепительно сверкающий на меня. Я лежу на спине, а когда пробую повернуться, возникает резкая боль в моей шее. Нет подушки, я лежу на тонком пластиковом матраце приблизительно в один дюйм толщиной. Я медленно поднимаюсь и встаю на ноги. Ноги болят, и большой синяк на моем животе. Камера, кажется, создана так, чтобы невозможно было причинить себе вред. Стены заделаны толстой губчатой пластмассой, мягкой, если на неё нажать. То же самое на стенах или потолке, единственные перерывы в монотонности - это матрац на пластиковой опоре, унитаз из толстой белой пластмассы в углу, и дверь камеры.
Это камера для потенциальных самоубийств, что дает мне хорошую идею относительно того, что они думают о моем настроении.
У меня нет никакого чувства времени больше, я не знаю, день сейчас или ночь. Я предполагаю, что свет означает, что снаружи день, но возможно они оставляют свет включенным все время, чтобы они могли видеть, что я делаю. Дверь закрытый и нет очевидных признаков камер наблюдения, но я был бы удивлен, если бы не оказалось камеры позади пластика в потолке.
Рат сидит возле двери, с беспокойство на мордочке.
"Как долго я был в отключке?" – спрашиваю я.
Она пожимает плечами. "Несколько часов," - говорит она. "Я не думаю, что они сильно ударили Вас."
"Ты должна была видеть это с моей точки зрения," - отвечаю я, но она права. Это не только удар, это больше имеет отношение к моему истощению, каждая клетка моего тела и мозга болит, и я хочу только спать. Я сажусь на унитаз и обнимаю голову руками, массируя виски. Я чувствую, что кровь ударяет в мою голову, как будто артерия собирается взорваться. Когда снова я открываю мои глаза, девочка лежит на матраце, голая, ее руки связаны у нее за спиной, ее волосы рассыпаны по ее лицу так, чтобы ее губы скрыты, но я ясно слышу, что она говорит "пожалуйста, пожалуйста", затем я протираю мои глаза, и она исчезает.
"Что случилось?" - спрашивает Рат.
"У меня помрачилось сознание," - говорю я. Она встает и кладет голову на мое колено. Я чувствую, что ее мех касается царапин и ушибов, но не больно. Она глядит на меня широко раскрытыми глазами и улыбается. Она ничего не говорит, но я знаю, что она хочет. Что ей нравится. Я чешу её за ушками, и она мурлычет. Всегда, когда я касаюсь ее, это успокаивает меня, поскольку я касаюсь ее меха. Ее мурлыканье постепенно гасит ужас в моей голове, и мое дыхании начинает соответствовать ее ритму, как будто наши тела объединились. Мы сидим так некоторое время, и в конце концов она нарушает тишину.
"Лучше?" – тихо она спрашивает.
"Ты знаешь, что это так," - говорю я. Я держу ее обеими руками, мои большие пальцы потирают ее уши. Я чувствую острые зубы на моих запястьях. Один укус, и она может убить меня.
"Вы должны верить мне, Джек," - говорит она, играя жестокую бездомную кошку.
"Я вижу миражи, Рат," - говорю я и она спрашивает, что в них нового. Конечно это её особенность. Я сижу на холодном унитазе в тюремной камере, одетый только в трусы, и разговариваю с вымыслом моего воображения. Это не выглядит мудрым здравомыслием.
"Это подошло к стадии, когда мне трудно различить, действительно ли я фантазирую," - говорю я ей.
Это не только вопрос появления миражей в моем воображении, с которыми я могу справиться. Это намного, намного больше. Теперь я не могу даже сказать, бодрствую ли я или сплю. Проклятье! Я думал, что я в состоянии справиться с этим, я действительно думал, что я смогу это. А теперь я чувствую, что все это исчезает. "
Я встаю, забывая, что она лежит на мне, бью её по голове коленом, и она визжит.
Я брожу взад-вперед по камере, мои руки сжаты в кулаки, и я задыхаюсь.
"Это не справедливо," - кричу я, и слезы текут из моих глазах. Не справедливо, потому что я делал хорошие диски, я уже сделал девять, и остался только один, чтобы закончить всё, а теперь Эйнтрелл, и Макс, и остальные, поиграли с моими мыслями до такой степени, что я всё проиграл. Они должны были оставить меня в покое, они должны были использовать более молодого парня для просмотра дисков и их расследования, вместо того чтобы вогнать эту грязь в мой череп. А они загнали меня до предела, они предали меня, они знали, что случится, но они все равно сделали это. Вспышка света, и стены камеры расплываются, а затем превращаются в камень, и факелы на стене, и фигура в красной одежде вытаскивает прут из огня и осматривает его. Я не могу видеть его лицо, он наклонил голову вниз, он двигается ко мне, держа раскаленный металл, а затем он тычет его в мою ногу, и прут жжет меня, Боже, он жжет так, что я почти падаю в обморок, запах горящей плоти и боль поражает меня, и я кричу и отшатываюсь к стене. Вторая фигура в красном хватает мою левую руку, и бьет меня по лицу, и кровь выступает на моих губах. Другая фигура поднимает прут и держит его в дюйме от моего лица, и я чувствую высокую температуру своей кожей, и он отодвигает прут, и нацеливает его на мой глаз, и я снова начинаю кричать, а затем я вижу движущееся пятно, и Рат передо мной, и она хватает челюстями его руку, и он бросает прут, и он гремит по полу, но она не отпускает. Она тянет его к полу, и я вижу, как напряглись ее челюсти, и затем она дергает головой, разрывая его плоть.
Я хватаю фигуру рядом со мной и бросаю его в стену. Его голова глухо стучит об камень, а я обеими руками хватаю его капюшон и сдергиваю его. Сияющая улыбка. Луи Эйнтрелл искоса смотрит на меня, и кровеносный сосуды рвутся в моих глазах, и красная пелена застилает мои глаза, и я сильно бью его, так, как я ударил Эрби. Мой лоб врезается в его лицо, и я как будто бьюсь головой об стену, но Эйнтрелл сползает по стене, и кровь на его лице, и я снова бью его головой. И снова. И снова.
Шум за дверью камеры, и чьи-то руки отрывают меня от стены, и кровь течет по моему подбородку, и ярость - теперь часть меня. Трое полицейских, по одному с каждой стороны меня, а третий со шприцем, заполненным Богом знает чем, и я показываю на него пальцем и велю ему убежать от меня.
"Я - Фантазер," – кричу я на него. "Я Фантазер, и я могу заставить вас исчезнуть. Я могу сделать так, как будто вас никогда не было на этой планете. Теперь идите к черту от меня." Затем мои руки схвачены, шприц приложен к моей шеи, я слышу щелчок, и где-то поодаль я слышу Рат, называющую мое имя. Это - ...........

[dimkin01]

........ день. Свет проникает через промежуток между торопливо закрытыми занавесками создает удлиненный треугольник света на дальней стене моей спальни. Сильный кошачий запах, и когда я поворачиваю голову налево, я вижу мордочку Рат, ее закрытые во сне глаза. Я поворачиваюсь на другой бок и вижу ее задние лапки. Она лежит вокруг моей головы как шарф. На ночном столике стоит графин с водой, я пытаюсь дотянуться до него, но теряю координацию и роняю графин на пол.
Рат открывает один глаз и фыркает, в дверном проеме появляется Эрби, держащий чашку кофе в руках. У него наклеен лейкопластырь поперек носа и два синяка под глазами, как будто он неделю не спал. Он садится на край кровати и спрашивает меня, в порядке ли я.
"Я думаю да," - говорю я, и он помогает мне сесть и дает чашку. Я думаю, он выглядит хуже чем я, но что я могу сказать ему? Я тот, который травмировал его. Интересно, сидел бы он здесь, если бы он не зависел от меня в его средствах к существованию, но я знаю, что это не справедливо, потому что Эрби достаточно хороший куратор, чтобы работать с любым Фантазером.
"Воды," - говорю я, мой рот настолько пересох, что язык кажется обложен. Эрби ставит чашку кофе, наливает мне стакан воды из графина, и смотрит как я пью. Рат встает на лапы, проходит до конца кровати и плюхается в моих ногах, подбородком на лапах.
"Как я вернулся сюда?" - спрашиваю я у Эрби. Я помню, что случилось в камере, я помню переулок, я помню темницу, но все они настолько перепутались, что я не знаю, что случилось на самом деле, и что мне привиделось. Моя шея болит там, куда полицейский ударил меня, и мой лоб разбит в тех местах, где я бодал стену, и я чувствую, что все мое тело ушиблено, но я начинаю понимать, что реально а что нет.
"Мы проверили все больницы и отделения полиции," говорит он. "Судя по Вашему поведению, Вы наверняка попали бы туда или туда. "Он грустно улыбается и поднимает руку к его пластырю, как будто проверяя, что он все еще в месте.
"Мне жаль," - говорю я.
"Забудь это," - говорит он.
"Я не осознавал, что я делал."
"Забудь это," – повторяет он, но я не могу. Я не могу забыть ничего. Темница. Камера. Девочка. Боль. Это все застряло в моих синапсах, вспыхивая и причиняя боль.
"Что случилось с вашей одеждой?" – спрашивает он. "Полиция забрала?"
"Нет, меня ограбили," - говорю я. "По крайней мере, я думаю, что меня ограбили."
"Они, должно быть, избили Вас," - говорит он, забирая пустой стакан из моей руки и ставя на стол. "Врач компании осматривал Вас, пока Вы были без сознания. Большинство повреждений поверхностные. За исключением ожога. "
"Ожога?" – повторяю я.
"На вашей ноге. Кто-то прислонил раскаленное докрасна железо к вашей ноге. Разве Вы не помните?"
Да, я помню, но я не могу объяснить это Эрби. Черт, я даже не уверен, могу ли я объяснить это самому себе. Я уверенный, что моя нога забинтована в том месте, к которому фигура в красном прислонила прут прежде, чем Рат впилась зубами в его руку. Но это было в моем воображении, откуда же взялся ожог? И что случилось бы, если бы Рат не спасла меня? Я мог умереть.
"Вы должны поверить в это," - говорит она, и я верю.
"Я думаю, что они, должно быть, сделали это, когда напали на меня. Я не помню большую часть прошлого дня. "
Эрби внимательно смотрит на меня, поскольку я набираю полный рот горячего кофе и ставлю чашку рядом с пустым стаканом.
"Вы уладили с полицией?"
"Конечно," - говорит он, потому что это его работа, ему платят за то, чтобы моя жизнь между записями пси-дисков проходила так гладко, насколько возможно. Эрби будет рад, когда я сделаю последний диск, он может получить премию и курировать следующего Фантазера. "Они не будут выдвигать обвинения." Он улыбается.
"И я тоже," добавляет он.
"Мне жаль," - говорю я, но внутри себя я не уверен, действительно ли мне жаль. Эрби - часть Корпорации, они его лорды и владельцы, а я только его временный сотрудник. И если Корпорация попробует выдвинуть обвинение против меня, то он сделает это.
"Эрби," - говорю я, поскольку эта мысль впервые приходит в мою голову, "слышал ли ты когда-либо о женщине по имени Элен Гвайн? Она работает в «Моральном Крестовом походе». "
Он качает головой. "Не думаю. Почему Вы спрашиваете?"
Я понимаю, что возможно это было ошибкой, упоминать ее имя, потому что Эрби не глуп, и если он узнает, что я говорил с Элен, он может подумать, что я заинтересован в ней.
"Я говорил с одним Фантазером некоторое время назад, и он рассказал, что она спрашивала его о сексе и насилии в новых дисках, и я просто задался вопросом, знаешь ли ты о ней. "
"Я уверен, что нет," - говорит он. "Как пишется ее фамилия?"
Я пишу, он достает из его кармана золотую ручку и переписывает на одну из его визитных карточек. Черт, я внезапно понимаю, что она оставила ее визитку в соседней комнате, рядом с бутылкой виски, и если Эрби блуждал по комнате, он, возможно, легко заметил бы её. Но если он уже заметил визитку, он не стал бы записывать ее имя. Или возможно он играет со мной, возможно он уже догадался, что она была здесь, и что я лгу ему. Черт, почему я только не держал мой рот закрытым?
"Я проверю," - говорит он. "Вы должны отдохнуть, доктор сказал, что Вы должны поспать некоторое время."
"Все хорошо," говорю я ему, откидываюсь назад и устраиваюсь поудобнее. Рат встает и растягивается вдоль моего тела.
"Я покину Вас," - говорит Эрби. "Позвоните мне, если будете нуждаться в чем-нибудь."
Он останавливается в двери спальни и смотрит на меня, улыбаясь.
"Леиф?"
"Да?"
"Уверены, что Вы в порядке?"
"Мы прекрасны," - говорит Рат. "Исчезни."
"Все хорошо," - говорю я. "Иди."

[dimkin01]

Я выжидаю, пока не слышу, как закрывается дверь в квартиру, а затем соскальзываю с кровати и иду в гостиную. Я смотрю в баре, но там только выпивка, я не могу найти карту Элен. Возможно уборщица взяла её. Или возможно это сделал Эрби. Черт. Я прошу, чтобы телефон позвонил Элен, но ее домашний телефон молчит, и никто не отвечает в офисе «Крестового похода за Мораль».
"Который час?" – спрашиваю я телефон, и он говорит мне, что почти шесть, поэтому я думаю, что они уже закрылись. Я не знал, что уже так поздно. Фактически я даже не знаю, какой сейчас день недели. Я подхожу к окну и смотрю на город внизу. Солнце начиная краснеть, и скоро скроется позади горизонта, исчезая как прошлогодняя мода. Тогда наступит ночь.
Рат становится на задних лапы, опираясь передними на мой животе, когти спрятаны, так что она не собирается царапать меня. Она трется усами по моей голой коже. Щекотно.
"Они не щекотят," говорит она.
"Они щекотят," – настаиваю я и поглаживаю ее шею.
"Я могу получить немного молока?" – мурлыкает она и становится на все лапы, прогибая спинку, ее язык облизывает верхнюю губу.
Я протягиваю мою сложенную в чашку ладонь и воображаю её наполненной холодным, пенистым молоком, и она жадно пьет его.
Она заканчивает, садится, и моет ее лицо левой лапкой, используя её как влажную тряпку.
"Рат?" – говорю я.
"Что?"
"Как ты узнала, что они собирались оставить тот пси-диск проигрываться до конца?"
"Я услышала их разговор," - говорит она, возвращаясь к серьезному делу - чистке ее усов.
Я глажу ее по голове. "Я рад, что ты это сделала," - говорю я.
"Я тоже," - мурлыкает она.
"Кто говорил об этом?" - спрашиваю я у нее. Звонок в дверь раздается прежде, чем она успевает ответить, и я иду к телевизионному монитору у двери. Это Элен Гвайн.
"Элен?" – говорю я, смущаясь, потому что я не могу понять, почему она пришла сюда.
"Я узнала, что Вас травмировали," - говорит она. "Я могу войти?"
"Конечно," – отвечаю я и велю компьютеру открыть дверь подъезда. Пока она поднимается на мой этаж, я возвращаюсь в спальню, выбираю толстый белый махровый костюм из одного из платяных шкафов, и осматриваю себя в зеркале ванной. Я хорошо выгляжу. Нет, хуже чем обычно. Я чищу мои зубы, когда снова звенит дверной звонок, я ополаскиваю мой рот и открываю дверь в квартиру.
Она ошеломляющей выглядит, в свежей белой блузке под черным жакетом с подложенными плечиками и черной юбке, которая чуть ниже ее колен и разрезана сзади так, что я могу видеть половину ее бедер, когда она проходит мимо меня в комнату. Она с белой кожаной сумочкой с золотой цепочкой. Маленькая черная заколка позади ее волос, такие Вы можете увидеть на школьницах. Она надела черные туфли с высоким каблуком и чулки, и она идет так, как будто она знает, что я рассматриваю ее.
"Конечно она знает, что Вы рассматриваете ее, ваши глаза фактически вылезли на лоб," – говорит Рат. Она садится с плохим настроением.
Элен поворачивается, чтобы посмотреть на меня из под лукаво приподнятой брови. "Немного рано ложиться в кровать, не так ли," – говорит она с улыбкой. Ее помада и лак для ногтей снова соответствуют друг другу, на сей раз модного фиолетового цвета. Она садится, и шелк шелестит, и движение её грудей под блузкой показывает, что она не носит лифчик.
"Я не чувствую себя настолько пылким," говорю я. "Могу я предложить Вам напиток?"
Она кивает и говорит, что хочет джин с тоником, и я пытаюсь вспомнить, это ли она пила в тот раз, когда она была у меня в квартире. Я думаю, что так и было, но я не уверен.
"Вы не выглядите так, как будто Вас ограбили," - говорит она, пока я готовлю ей выпивку.
Волосы встают дыбом возле моей шеи, потому что я не могу понять, как она узнала, что случилось со мной, но я держу мой голос спокойным.
"Вам нужно посмотреть под одеждой," – подшучиваю я и вручаю ей стакан. Я удивлен, что моя рука не дрожит. Один из ее ногтей касается моей кожи, когда она берет напиток, и на ощупь похоже на коготь кошки. Она медленно подносит стакан к ее губам, и пока она пьет, я слышу ее голос в моей голове, говорящий мне, что посмотреть меня под одеждой – это как раз то, что она хочет сделать. Я внезапно узнаю о расположении махрового халата на моем паху, и я возвращаюсь в прошлое, к темнице и к одежде, которую там я носил, и огню, и наручникам, и девочке. Комната расплывается, ковер превращается в каменный пол комнаты пыток, я смотрю на Элен, а она облизывает ее губы и говорит "пожалуйста."

[AlexMF]

Димкин... ну на самом интересном месте... поимей совесть.

[dimkin01]

Димкин... ну на самом интересном месте... поимей совесть.

Да нет у меня совести - я её еще в третьем классе на ластик променял
Завтра

[dimkin01]

"Что?" Реальность возвращается со щелчком в моих ушах.
"Можно мне еще немного льда, пожалуйста?"
"Конечно." Я беру стакан и наполняю его кубиками льда из бара.
"Откуда Вы узнали, что я подвергся нападению?" - спрашиваю. Частица меня надеется, что она скажет, что это был Эрби, потому что тогда я узнаю, что она врет, но она смотрит мне прямо в глаза и говорит, что сообщил кое-кто из полиции, кто сочувствует целям «Крестового похода за Мораль».
"Он позвонил сообщить, что был задержан Фантазер, он думал, что это может оказаться полезным для нас в использовании против Корпорации. Он действовал из лучших побуждений глубины души, я думаю. "
"Немногие сделали бы это в наши дни," говорю я.
Она выглядит заинтересованной. "Вы хотите рассказать мне об этом?"
"Я нет," - говорит Рат.
Я наливаю себе солода «Kumagai» 15-летней выдержки и добавляю лед.
"Я не уверен," говорю я.
Она гладит диван рядом с нею, как будто она предлагает маленькому ребенку присесть рядом. Я иду к ней, покорный как ягненок.
"На бойню," шипит, Рат и я смотрю на нее с порицанием. Она морщит нос и качает головой. Я игнорирую ее.
Элен сбрасывает ее туфли, подсовывает правую ногу под себя, забрасывает одну руку на заднюю спинку дивана, кладя её возле моей шеи. Она потягивает напиток, оставляя помаду на краю стакана. Это случалось в прошлый раз, когда она была здесь? Я впоследствии мыл стакан? Я не могу вспомнить. Я просто не могу вспомнить. Она ставит стакан на столик около дивана, и тот звенит на поверхности столика.
"Полиция травмировала Вас?" – спрашивает она.
"Нет, это не полиция," - говорю я. "Меня ограбили."
"Ограбили?"
"Да, в переулке. Они забрали мою одежду."
Она отбрасывает назад ее голову и смеется, искря глазами.
"Ничего смешного," - говорю я, но когда она смеется, она выглядит настолько прелестной, что невозможно обидеться на неё.
"Я знаю, что это плохо, но я не смогла вообразить никого, кто позарился бы на Вашу одежду. "
Она видит, что я снова хмурюсь, и поспешно добавляет "Нет, что-то не то с Вашей одеждой. "
"Еще они взяли мой бумажник," говорю я.
"Сколько их было?"
"Трое," - говорю я. "Возможно четверо. Я не могу вспомнить." Это правда, я не могу. Я не могу вспомнить, сколько их было, на кого они были похожи, как чувствовал себя, когда они били меня. Это исчезло как фантазия, и если бы не было ушибов, я возможно посчитал это все только плодом моего воображения. За исключением того, что у меня есть ожог на ноге, который я получил от одетой в красное фигуры в комнате пыток, которая, конечно, была моей фантазией. Эта мысль привела в беспорядок мое сознание и испугала меня. Возможно комната пыток настоящая, а переулок, где меня ограбили, существует только в моем воображении. Я дрожу, и она спрашивает меня, в порядке ли я. Я набираю полный рот виски и вздрагиваю, поскольку оно жжет порез на моей щеке. От этого у меня в глазах выступают слезы, и я надеюсь, что Элен не подумает, что я плачу. Она касается моего плеча.
"Это был адский день," - говорю я.
"Расскажите мне,"
"Разве ваш друг-полицейский не рассказал Вам?"
"Он сказал, что Вас заперли в камеру."
"И?"
"ОК, он говорил, что Вы подрались с кем-то в Корпорации."
"Драка, да, это точно."
"Расскажите мне, что случилось."
"Как Ваш напиток?"
"Прекрасно," - говорит она с улыбкой. "Не меняйте тему."
"Она хочет узнать Ваш вывод," - говорит Рат, но я игнорирую ее. Она идет к моей стороне дивана и тяжело садится на пол, со вздохом, как будто на её плечах забота о всем мире. Я наклоняюсь и тереблю ее уши, она мурлыкает.
"Вы помните, что Вы говорили о сильных пси-дисках, о желании Корпорации изменить закон?"

[dimkin01]

Элен кивает и щелкает замочком ее сумочки, потом достает пачку сигарет и зажигалку. Она облизывает ее губы перед тем, как вложить в них белый фильтр сигареты с серебряной полоской. В прошлый раз была золотая полоска, не так ли? Одна тонкая золотая полоска?
Она закрывает ее глаза, поскольку она отводит голову назад, затягиваясь, а затем смотрит на меня. "Я помню. "
"Три Фантазера умерли, записывая их. Это трое наших Фантазеров. И в других компаниях умерли Фантазеры. Есть какое-то сверхъестественное продолжение записи, что-то, что я не понимаю. "
"Но что это имеет отношение к вашей драке?"
"Корпорация попросила, чтобы я прослушал диски, узнал что случилось. Они были сильные, очень, очень сильные. И они, казалось, производили на меня большее впечатление, чем любые другие пси-диски. "
"Каким образом?" Она скрещивает и выпрямляет ее ноги.
"Вы смотрите," - говорит Рат. Она права.
"Когда я вышел из них, я сильно волновался, как будто то, что случилось в диске, было более настоящим, чем реальность. Как будто реальность стала разочарованием, как будто мое подсознание хотело вернуться в фантазию. "
"Или попытка воспроизвести фантазию в реальности?"
Она понимает. Я вижу это в ее глазах. Она сидит с выпрямленной спиной, держа в руке сигарету в нескольких дюймах от ее рта, губы немного приоткрыты, другая рука медленно гладит черную кожу дивана.
"Да," отвечаю я. "Это лилось из меня, эмоции, желания, всё. Я был как одержимый. Боже, если это так повлияло на меня, то что будет с ..... "
"Обычными людьми?" Она произносит это как ругательство.
"Да, с обычными людьми." Я глотаю мой напиток и чувствую, как солод проваливается вниз по моему горлу и распространяет тепло в моем животе. Японские солоды стоят дополнительных затрат. Так говорят в их рекламе, и они правы. Мое сознание начинает цепенеть. Интересно, давал ли доктор мне болеутоляющее, и как оно реагирует на алкоголь. В моих ушах небольшое гудение и мои плечи болят.
"Именно поэтому мы должны защитить их," говорит она. "Именно поэтому «Крестовый поход за Мораль» должен противостоять Корпорациям, и удостоверится, что диски доступны только тем, кто сможет обращаться с ними. "
Меня немного трясет, потому что я не могу вообразить никого, кто в состоянии обращаться с такими дисками. Они были так сильны, со столь яркими изображениями, что я уверен, что повторный просмотр сведет с ума любого.
"Что было очень плохого в третьем диске?" – спрашивает она.
"Не было никакого сюжета, которому я мог следовать. Не было никакого диалога, никаких характерных особенностей. Ничего. "
"Ничего? Вы имеете в виду, что это было пустым?"
"Нет, не пустым. Только изображения, сильные изображения. Пытка, боль, без какой либо очевидной причины."
"Сексуальной природы?" - тихо говорит она.
"Да, против девочки. Молодой девочки."
"Насколько молодой?" – спрашивает она. Она выглядит напряженной, ее глаза широко открыты, и я могу слышать ее дыхание. Или возможно дыхание Рат.
"Пятнадцати лет," отвечаю я, "возможно младше."
"И кто травмировал ее?"
"Мужчины. Группа мужчин."
"На что они были похожи?"
Я хочу рассказать ей, что я слишком долго слушал диск, что техники в студии хотели проиграть его до конца, как фигуры в балахонах продолжают появляться в моем сознании, но она спрашивает детали, описания, чувства.
"Они носили балахоны. Я тоже."
Она отворачивается от меня, чтобы погасить ее сигарету.
"Расскажите мне, что случилось. С самого начала," - говорит она, вставая передо мной и складывая руки на груди, как будто ей холодно, и она обнимает себя для тепла. Ее груди колышутся, подчеркивая ее стремление.
"Вы смотрите," снова говорит Рат. Она права. Снова.

[dimkin01]

В комнате вспыхивает огонь, дважды, похоже на свет факела, и я смотрю на ее губы, ее пухлые фиолетовые губы, и она говорит "пожалуйста", и я рассказываю ей. С самого начала. С момента, когда я увидел процессию из фигур в балахонах, до конца, где девочка беспомощна передо мной, и я стою с раскаленным прутом в моей руке, и она надвигает себя на меня. Я рассказываю ей все, как будто это моя фантазия, описывая каждую деталь, каждую эмоцию, звуки, запахи.
Несколько раз она скрещивает и выпрямляет ее ноги, и я отвлекаюсь на шелест шелка и белую кожу ее бедер, но я продолжаю рассказывать. Она продолжает обнимать себя, и когда я дохожу до комнаты пытки, она начинает медленно раскачиваться назад и вперед, ее глаза смотрят вдаль. Мой голос звучит, как будто он снаружи моего тела, как будто слова произносит некий невидимый рассказчик. Мои руки начинают дрожать, я чувствую проливающееся виски из стакана, поэтому я наклоняюсь и ставлю стакан на ковер, но я все еще рассказываю. Как будто мы оба там, в комнате пыток, наблюдаем за связанной девочкой, наблюдаем как её бьют. Моя рука влажна от виски, я поднимаю её ко рту и слизываю виски, не задумываясь, ее глаза смотрят за моим движением, и она облизывает ее губы.
Я могу услышать ее дыхание, моя голова пульсирует в такт с моим сердцем, и она в порыве прильнула ко мне, ее губы натыкаются на мои зубы, ее груди прижались к моей груди. Она стягивает халат с моих плеч, и я чувствую спиной укол ее ногтей, и ее язык вторгается в мой рот. Она стонет и заваливает меня на кушетку, ее рот не оставляет мой, ее глаза зажмурены. Она раздвигает ее бедра, задирает её лодыжки и крепко прижимает меня своими ножками. Вкус крови в моем рту, и я понимаю, что она укусила мою губу, и я пробую отстраниться, но она обнимает меня еще крепче и целует меня еще сильнее, высасывая воздух из меня. Высасывая кровь из меня. Она начинает медленно вести ее ногтями поперек моей спины, сильно, настолько сильно, что я пробую крикнуть и попросить, чтобы она остановилась, но она целует меня еще крепче, и моя голова кружится. Ее ногти впиваются в мою плоть, и я чувствую кровь, тут она отбрасывает назад ее голову и смотрит на меня расширенными глазами, все еще царапая, и когда я вскрикиваю от боли, она смеется и охватывает меня ногами еще сильнее. На ее губах кровь. Моя кровь, ярко красная на ее темной помаде.

[dimkin01]

"Вы хотите, чтобы я остановилась?" – говорит она, и я хочу сказать да, но не могу, слишком сильно желание, и я накрываю её рот моим и целую ее со всей моей силой. Я чувствую, что ее ноги расслабляются, она начинает стаскивать с меня халат, и я помогаю ей. Она стягивает халат к моей талии, затем задирает ее ноги, и ногами полностью сдвигает халат. Я чувствую, как ее шелковые чулки царапают мою голую кожу. Она отклоняет ее голову, чтобы избежать моего рта, прижимает ее щеку к моей, и кусает мочку моего уха, достаточно сильно, что бы заставить меня вздрогнуть, и затем она шепчет мне на ухо: "Раздень меня".
Я приподнимаюсь на локте, а другой рукой начинаю расстегивать кнопки на ее блузке, но она хватает мое запястье и говорит "нет, не так нежно. Сорви её с меня."
Снова вспыхивают огни, и мы находимся не на диване, мы лежим на каменном полу, усыпанном заплесневелым сеном, и вода капает с стен, и позади меня движение, кто–то наблюдает за нами, а затем ее рука дотрагивается до моей груди, и она медленно проводит ногтями к моему животу, боль возбуждает меня, и я хватаю ее блузку и рву её, кнопки одна за другой отлетают прочь, как угли, потрескивающие в огне, а затем блузка рвется. Я опускаю голову вниз, чтобы поцеловать ее груди, и в этот же момент я срываю в нее юбку и отбрасываю ее в сторону, я слышу скрежет цепей и звук запираемой двери. "Сильнее", - говорит она. "Укуси меня, укуси." Она стонет и я делаю что она говорит, сильно сжимая мои зубы на её плоти, она кричит, ее ноги снова обнимают мою талию, и она сжимает ее бедра вокруг меня. Я просовываю руку между ее ног, и не удивляюсь, когда узнаю, что она не носит трусики, только чулки, и она влажная, очень влажная. Она отталкивает руками мои плечи, задыхаясь, и я вижу красный след от укуса на ее колышащейся левой груди.
"Подожди," – шепчет она, вытягивает ноги и отворачивается в сторону. Она смотрит на меня через плечо, улыбаясь, затем становится на колени, приподнимает ее зад и раздвигает ноги, и я слышу звон металла, вытаскиваемого из горящих углей, и где-то неподалеку зловеще скандирует безобразный хор, и она надвигает себя на меня, и говорит, что она хочет, чтобы я травмировал ее, а я не понимаю, и я говорю ей, что я не знаю, что сделать, и она смеется. "Я покажу Вам," - говорит она. Я обхватываю ее вокруг талии, и я царапаю моими ногтями ее мягкую плоть, и я позволяю ей показать мне. Это - .........

[dimkin01]

.......... ночь. Я лежу в кровати, за окном темно, но занавески немного открыты, и достаточно лунного света, чтобы увидеть, что я лежу в моей собственной комнате под шелковом навесом. Моя голова пульсирует, и болит ожог на моей ноге, но есть новая боль, боль в моем плече, и, кажется, укусы на моих руках, и я чувствую, что моя спина поцарапана. Я голый и лежу поверх одеяла, и я один. Моя голова тяжела, требуются большие усилия, чтобы держать мои глаза открытыми, и я хочу уснуть, но что-то вынуждает меня сесть и осмотреть комнату. Элен нет. По каким-то причинам мне жизненно важно найти ее.
Вспышка изображения в моем сознании, Элен, лежащая на животе, ее спина в крови, одна рука искривлена под ее телом. Изображение исчезает так же быстро, как и появилось, но у меня ужасное чувство вины и впечатление, что она мертва.
Я не уверен, бодрствую ли я или сплю, я чувствую укусы, ушибы и жжение, но я не ощущаю мои ноги, пока я стою на толстом ковре, и я иду к двери. Запах чего-то горящего, словно приготавливаемое мясо или опаляемые волосы, и я направляюсь к кухне. Стены кажутся слегка колеблющимися, и я могу слышать пение баритоном, и запах становится более сильным, и я закрываю мои глаза и протирают их, и сглатываю, но ничего не очищает мою голову.
Я иду к кухне шаг за шагом, пока я не встаю, смотря внутрь. Я провожу руками через волосы, но все, что я чувствую - голая кожа и небольшая щетина.
Все эти белые устройства и блестящие приборы делают кухню больше похожим на операционную, чем на место для приготовления пищи. Элен - там, стоит на коленях возле массивного немецкого холодильника, спиной ко мне. Глубокие царапины вертикально пересекают её спину, не кровоточащие, но ярко красные. Свет из открытого холодильника делает ее волосы золотыми, и ее плечи сияют. Пакет молока в ее правой руке, левой она держится за дверь холодильника, и она что-то тихо бормочет. На полу белое фарфоровое блюдце, наполовину наполненное молоком, и в него опущена мордочка Рат. Она стоит спиной ко мне, и я вижу, что ее хвост виляет от удовольствия, пока она пьет.
Ни одна из них не видит меня, и я тихо двигаюсь обратно, пение в моих ушах становящихся более громким, и я поднимаю руку и касаюсь стены, чтобы нащупать дорогу в спальню.
Я падаю на кровать, и сон оборачивается вокруг меня, как саван. Голос, похожий на голос Рат, шепчет в моем ухе "Вы фантазируете, Вы фантазируете", и затем - ............

[Salomon]

Димкин, если можно побольше…побольше пишите

[dimkin01]

Димкин, если можно побольше…побольше пишите

Можно и побольше...но пореже. Устроит?

[dimkin01]

.......... день. Я лежу на кровати, и первое, что я вижу, когда я открываю мои глаза - моя одежда, висящая на спинке стула. Я не забыл повесить её там. Я слышу глубокое, хриплое дыхание, и чувствую теплый воздух на моей шее, и я говорю "Элен?" и оборачиваюсь, но это не она, это только Рат.
"Только Рат?" - обвиняюще говорит она, открывая один глаз, другой закрыт подушкой.
Я встаю с кровати, иду в душ, говорю что я хочу холодную воду, и осматриваю моё разбитое тело, пока моюсь. Бинта нет, но на моей ноге ожог, и есть ушибы, но когда я проверяю мою спину в зеркале, я вижу, что царапины прошли.
Или возможно их никогда не было.
Я велю телефону соединиться с Эрби. Тот кажется сонным и говорит мне, что сейчас шесть часов утра.
"Я хочу сделать это сегодня," - говорю я, и фактически я слышу, как у него отпала челюсть.
"Сегодня," – повторяю я, на случай если он не понимает. Он вроде понял.
"Вы уверены?" – говорит он, но он знает, что я не шутил бы с этим. Это мой запрос, мы делаем запись, когда я готов, в любое время дня или ночи.
"Я уверен," - говорю я.
"Но никого нет в сценарном отделе киностудии," - говорит он. Он также знает, что ничего нет в контракте о том, что я должен отдать сценарий в сценарный отдел киностудии перед записью пси-диска. Это стало нормой, и иногда полезно привести мысли в порядок, прежде чем Вы входите в студию, и Корпорации нравится это, потому что дает им возможность творческого контроля, но это мой запрос, и я говорю Эрби, что я буду делать это неподготовленным.
"Когда?" - он говорит, начиная казаться более активным.
"Через час," - говорю я.
"Вы уверены?" - говорит он снова, и я игнорирую его.
"Будь там в семь," – говорю я. "И пошли за мной автомобиль." Я прерываю связь прежде, чем он может ответить. Часа мало для уведомления, но студии готовы 24 часа в сутки, и им не нужно большой подготовки, чтобы сделать запись, находящуюся в голове Фантазера.
Я начинаю загонять мысли в голову, пока моюсь. Я концентрирую мои мысли в один ком, и я формирую из кома поезд, один из старых паровозов, пар, изрыгающийся из приземистой трубы, шатуны на колесах, шипение поршней и свист. Я заполняю мою голову изображениями, исключая все остальное. Поезд стоит на рельсах, простирающихся к горизонту по идеально прямой линии. Я исключаю все остальное из моего сознания.
"И меня?" - спрашивает Рат, и я заставляю поезд казаться длинным, свистящим, чтобы включить и ее.
Перед этим не было прогулки вокруг озера, нет времени для посторонних мыслей в моей голове, только поезд, черный ревущий поезд, мчащийся к горизонту. Я ничего не ел, я ничего не пил, что бы не позволить себе посторонние мысли, я только захватил основные вещи: причудливый кожаный жакет от итальянского дизайнера, потрепанные синие джинсы и рубашки хлопчатобумажной ткани.

[dimkin01]

В ожидании лимузина я брожу взад и вперед между окном и дверью спальни, мое лицо как камень, мое сознание заполнено поездом. Когда часы спальни сообщают время, я иду вниз и выхожу наружу. Прибывает автомобиль, Эрби сидит на заднем сидении. Он говорит привет, и я киваю, но не отвечаю, я только сажусь рядом с ним, мои руки крепко обхватывают мои колени. Мои губы сжаты вместе, и я могу почувствовать, где Элен кусала меня вчера вечером, я замечаю это и концентрируюсь на поезде. Вагоны позади паровоза, полдюжины, королевского синего с золотом цвета, и окна из темного стекла, так что я не могу видеть, что внутри.
Эрби пробует заговорить со мной, но я игнорирую его. Он и прежде видел меня напряженным, но никогда настолько, и я знаю, что он заинтересовался этим, но я ничего не могу сделать, чтобы заставить его почувствовать себя немного легче. Если я открою мое сознание для него, то я открою и для всего остального, так что я думаю только о вагонах, стальных колесах, крутящихся и стучащих на стыках рельсов.
Он замолкает и устраивается поудобнее в шикарном кожаном сидении. Поезд набирает скорость, стук колес становится похожим на скандирование, скандирование грубыми мужскими голосами, поэтому я заставляю поезд свистеть, как будто машинист увидел приближающийся туннель. Я концентрируюсь на высокой температуре двигателя, котлах с горящим углем, нагревающим воду в пар, который заставляет поршни двигаться быстрее, еще быстрее.
Автомобиль останавливается, водитель выходит и открывает мою дверь, и я следую за Эрби, мимо охранников и датчиков металла, затем мы находимся в лифте, поезд ревет, столб дыма стелется над вагонами на сотню ярдов позади паровоза перед тем, как рассеяться в воздухе.
Дверь лифта с шипением открывается, мы в тишине проходим в студию, где я раздеваюсь и надеваю халат, и сижу с закрытыми глазами, пока один из техников бреет щетину на моей голове и втирает гель. Там Макс, но я ничего не говорю ему, а Эрби берет его за руку и ведет в угол, где что-то тихо говорит ему. Они оба смотрят на меня с тревогой, но я ничего не могу сказать им, я должен держать мое сознание закрытым, не существует ничего, кроме парового двигателя, швыряющего поршни.
Голос спрашивает меня, в порядке ли я, и я киваю, я один иду в кабину и ложусь, мои глаза закрыты, и жду одного из техников, чтобы он надел наушники, потом я слышу, что Макс называет мое имя, я открываю глаза и вижу, что он стоит надо мной, нахмурившись.
"Что за поведение, Лейф?" – спрашивает он, я закрываю мои глаза и слышу, что я говорю: "Просто сделайте это."
Поезд движется на полной скорости, размыто изображение колес, и стук колес сливается в один длинный треск, похожий на тот, который производят зубья расчески, когда по ним проводят большим пальцем. Я слышу, что они покидают кабину, затем я ощущаю, что свет тускнеет, и затем я слышу Макса, отсчитывающего в обратном порядке неуверенным голосом. Десять ..... девять ..... восемь ..... семь ...... шесть ....... пять ...... четыре ...... три .... два .... один..... Это - ..........

[dimkin01]

........ вечер. Манила. Я сижу в старом потрепанном такси, едущем на головокружительной скорости через переполненные улицы к отелю Манилы. Виниловые детали изношены и запятнаны, и есть дыры в ковре на полу. Водитель включил радио, настроенное на местную популярную станцию, я узнаю мелодию, но слова песни филиппинские.
В моей руке письмо, в многочисленных складках, как будто оно было много раз прочитано и снова свернуто. Еще я держу конверт, адресованный в офис в районе Макати для Лейфа Аблемана, частного детектива.
Я концентрируюсь на интерьере такси, основываясь на запахе алкоголя, высокой температуре, влажной духоте, которая предшествует тропическому шторму. Потом я концентрируюсь на внешнем мире: грязные улицы, переполненные новыми лимузинами и ржавыми драндулетами, и всюду джипы, безвкусные хромированные чудовища, разработанные во время Второй Мировой войны
Американские джипы теперь используются как веселый общественный транспорт. Рев клаксонов, детские крики, и всюду улыбчивые лица. Выглядит, как будто я единственный человек в Маниле, который не улыбается.
Я читаю письмо. "Господин Аблеман," - говорится в нем. "У меня есть информация об убийце девочек, которая может заинтересовать Вас. Я хотел бы встретиться с Вами в президентском номере в Гостинице Манилы в 6.30." Письмо подписано каракулями, которые я не могу разобрать.
Такси дергается в пробке перед светофором, и маленькая девочка, с надрывающим сердце прекрасным лицом и двумя отсутствующими передними зубами, доходит до пассажирской двери, держа в руках маленькие гирлянды из фиолетовых и белых цветов. Я опускаю окно и немедленно поражаюсь запаху выхлопных газов. Она протягивает гирлянды ближе к моему лицу и у меня перехватывает дыхание от аромата цветов, но он не перебивает запах выхлопных газов. Я вручаю ей розовую банкноту, она дает мне одну из гирлянд и хихикает. Мальчик, на голову выше продавщицы цветов, видит продажу гирлянды, и бежит ко мне с пачкой газет, большинство из них на филиппинском языке, но есть парочка на английском. В одной из них огромный заголовок красными буквами, который гласит "Убийца девочек убивает снова", я покупаю газету и закрываю окно, отделяясь от шума и грязи.
Я читаю статью. Маньяк убил снова, зарезал проститутку и вырезал его знак, букву "E", на ее животе. Полицейские предупреждают, что он может убить снова, и учитывая что сегодняшняя смерть девятая по счету, они вероятно правы.
Мы подъезжаем к отелю, мальчик в белой униформе открывает дверь автомобиля, и я сую банкноту в руку водителя. Я стою в нескольких шагах от отеля и медленно смотрю вокруг на ближайшие деревья. На расстоянии я могу услышать маленьких детей, плещущихся в бассейне, стрекот насекомых, а над моей головой проносятся ласточки.
Я захожу в лобби, иду по коричнево-белому мраморному полу между темной деревянной мебелью с пухлыми красными подушками. Три огромных декоративных люстры, как будто они хотят утянуть облицованный деревянными панелями потолок вниз. Вокруг периметра высокие сводчатые проходы, за исключением одной стороны, где ресепшен и кассир. Я подхожу к столу, и меня немедленно приветствуют трое красивых подростка, двое из них девочки. Одна из девочек, с длинными черными волосами и яркими глаза, спрашивает меня, чем она может помочь, и я спрашиваю у нее дорогу к президентскому номеру. Она объясняет мне, я поворачиваюсь и иду к лифту. Там Рат, сидит возле круглого деревянного стола, на котором стоит ваза с желтыми цветами вроде хризантем. Она выглядит взволновано.
"Леиф?" - говорит она тихо.
Я игнорирую ее, концентрируясь на атмосфере отеля: внимательный штат, регистрирующиеся туристы, маленький мальчик согнулся под весом большого чемодана, повар идет между ресторанами в нелепой высокой белой шляпе, шатающейся на его голове.
"Леиф, почему я здесь?" - говорит Рат, идя рядом со мной. Мы пересекаем лобби и подходим к лифту. Она не садится, как обычно, а встает передо мной и кладет ее лапы на мой живот, выпуская когти, не царапая, но настойчиво.
"Почему я здесь?" – говорит она. "Вы принесли меня сюда?"
Прибывает лифт, и мы входим в него. "Лейф!" - шипит Рат, но я игнорирую ее. Я выхожу первым, и пока иду по коридору к номеру, я слышу, что она следует за мной. Мы проходим маленький частный плавательный бассейн, окруженный высокими зелеными растениями, прежде чем мы добираемся до главных дверей в номер. Два белых деревянных шезлонга. На одном из них - немного влажное розовое полотенце.
Я стучу в двери и прохаживаюсь вперед и назад, пока жду, но никто не отвечает. Я стучу снова, и на сей раз дверь распахивается.
"Что происходит, Лейф?" - спрашивает Рат.

[dimkin01]

Я захожу в зал, заполненный филиппинскими статуями и картинами, деревянной и кожаной мебелью. Длинный прямоугольный стол с резными ножками, похожими на кошачьи лапы, и буфет с резными дверцами, изображающими джунгли. Всюду цветы, блюдо на столе наполнено экзотическими фруктами. Две двери в зале, обе закрыты. Когда я прохожу в центр зала, дверь позади нас закрывается с глухим стуком. Рат поражена, она кружится вокруг, шипит, ее правая лапа подняла, выпущенные когти и обнаженные зубы, пока она не видит, что мы одни. Она немного расслабляется, но только немного. Я концентрируюсь всем сознанием на комнате, на ее среде, на представлении вида из окна. Рат двигается в центр комнаты и опирается о стол, пренебрегая фруктами. Она старается выглядеть непринужденной, но я могу видеть, что ее когти все еще выпущены, и под мехом напряжены мышцы. На столе оружие, черный металлический револьвер с деревянной ручкой. Крупнокалиберный револьвер, тяжелый и опасный. Я беру его и с усилием поднимаю. Шесть медных патронов в барабане, курок взведен, оружие готово к стрельбе. Я провожу пальцем по спусковому крючку, и я могу сказать, что револьвер требует сильного давления пальца, прежде чем выстрелит. Это серьезное оружие, не то, которое выстрелит случайно.
"Рат," говорю я. Я пристально гляжу в ее карие глазах, а затем я в моем сознании создаю ставни, четыре, каждая покрывает одну из стен, толстые стальные пластины с заклепками, как на линейном корабле. Рат испуганно подскакивает, все четыре ее лапы отрываются от пола. Когда она приземляется, она быстро смотрит вокруг, ища выход, но видит, что все двери и окна закрыты металлическими листами.
Я не нуждаюсь в мебели, поэтому я уничтожаю столы, картины, статуи, и я делаю потолок плоским и металлический, и я превращаю деревянный пол в толстую сталь, и все, что остается в комнате, это я и Рат.
"И оружие," - говорит она.
И оружие.