Так что в 2002, чтобы поехать в Штаты, я тщательно подготовилась – обратилась в фирму, которая сделала визу якобы на конференцию. Конференция была липовая, визу дали годовую, но въезжала я на пару месяцев позже – к тому времени конференции уже и след простыл и все члены ее разъехались благополучно по домам.
Поэтому переживала я жутко. Ехала путешествовать, в Штатах впервые.
Нервничать начала уже на нашей границе, потом – как дали в самолете карточки заполнять, и к американской границе меня уже трясла крупная дрожь.
Так что когда легко и просто я миновала строгих американских офицеров, я была счастлива, как голубица, радостно хватаю свой чемодан и выпархиваю в зал ожидания.
Едем в гостиницу, полчаса на душ и затем – нас ждет Нью-Йорк! Надо переодеться. Беру свой чемодан. Ну надо же, какие заботливые таможенники – проверили мой чемодан и даже замочек нацепили.
Замочек заперт.
Стоп. У меня же не было замочка.
Я. Взяла. Не свой. Чемодан.
Тихий шок.
А чемодан был самый обычный, коричневый в клеточку, на молнии. И этот, чужой, ну вот просто один в один мой. Только, блин, с замочком.
Собираем консилиум. Что делать дальше?
Надо везти чемодан обратно в аэропорт, потому что те, владельцы чемодана, они же не такие глупые и слепые, они же сразу поняли, что оставшийся клетчатый – не их! Везем. Никто ничего не оставлял. Ну что ж, этот оставляем в аэропорту, и я остаюсь совсем без вещей. Ни своих, ни чужих.
А дело осложнялось еще и тем, что завтра вечером нам отчаливать на другое побережье, в Сан-Франциско. А вдруг и те, кто взял мой, уже убыли куда-нибудь в дальние дали?
В последний момент смотрим на бирку на чемодане – Цитриняк.
Цитриняк, Цитриняк. Что-то знакомое.
Звонок знакомой в Нью-Йорке:
– тебе фамилия Цитриняк ничего не говорит?
- Говорит. Это барды. Кинер и Цитриняк. У них концерт завтра в Нью-Йорке.
- А телефон их можешь раздобыть?
- Попробую.
Как потом оказалось, мои барды поняли, что чемодан не их, еще позже, чем я. Они тоже были в полной уверенности, что ничто постороннее им не угрожает. Они это поняли только вечером, когда решили достать свои инструменты. Глядь – опаньки. Кто украл мой замок?
Маленькое отступление. Надо сказать, я обожаю, когда мои вещи мне собирает мама. Она это делает в сто раз компактнее, чем я. Я выкладываю все, что хочу взять, и потом принимаю собранный и закрытый багаж. А мама, чтобы мне было удобнее, взяла и подписала все пакетики – здесь, мол, маечки, а тут – трусики.
На лицевой части чемодана было окошечко, куда я вписала свои московские данные – ну так, на всякий случай.
Отчаявшийся Цитриняк звонит в Москву. Будит бедную маму и спрашивает:
-Сколько лет вашему ребенку?
Н-да. Ребенку уже за тридцатник перевалило.
Все это я узнала, когда на следующий день мы встретились на Манхеттене, и мне торжественно вернули мою потерю.
Потом, через пару лет, я случайно познакомилась с еще одним бардом. У них там ежегодные слеты, по-моему, в Нью-Джерси, и они все друг друга знают. Так эта история к тому времени уже стала притчей во языцех.
В эту поездку в дальнейшем я тщательно проверяла, тО беру или не то. Внутренних перелетов было много – летели с пересадками и туда, и обратно.
Возвращаюсь через 3 недели в Москву. Паспортистка на границе минут пятнадцать рассматривала мой загран, все никак не могла поверить, что мне и правда столько лет, сколько написано, и что это я самая.
В итоге к моему приходу на багажной ленте крутится всего с пяток сумок и чемоданов. Один из них – тоже клетчатый, коричневый, но намного светлее моего. Уж я–то теперь свой за километр узнаю.
Стою жду.
И когда на ленте остается только он один, я обреченно беру его и волоку к служителям аэропорта.
Вот, мол, кто-то взял мой, а свой оставил.
Самое смешное, что все это, не вру, произошло в одну поездку. Так что домой я ехала налегке, свой багаж получила назавтра днем, и после этого наклеила яркую наклейку, чтобы никто уже больше никогда не перепутал.
