Обратно.Прошел почти год, как я уехала на месяц во Вьетнам, и сейчас сложно сказать какой это был день. На календаре было то ли 4, то ли 5 октября, но обычно такие дни называются по-другому. Вот и этот стал – «Последним днём во Вьетнаме». В такие дни легко одолевает грусть. Вернёшься ли ты сюда еще, когда вернёшься, ответы на эти вопросы часто зависят не от количества монет в кармане.
Вылет Cathay Pacific из Ханоя до Гонконга в 19 часов с копейками, там опять короткая пересадка и утром уже в Москве. Значит, сегодня, гуляем по Ханою до трех часов дня, и конечно встречаемся с Дином.
Он уже ждёт нас около гостиницы и предлагает поехать сначала на Западное озеро, а потом в музей этнологии. Ждём подходящее такси, обязательно маленькое, и в путь.
В последний день путешествия неважно куда ехать и неважно о чём говорить, вот-вот упадет последняя песчинка в часах, и Золушка превратится в тыкву. Вот и я почти ничего не помню из тех разговоров, кроме самой интонации беседы. Пытаюсь говорить медленней, чтобы Дину было удобней, смешно, он знает русский язык лучше меня.

Я второй раз у пагоды Чан Куок, но только зоркий глаз моей мамы замечает, что у каждой статуи Будды различное выражение. Торговцы бросаются прямо под ноги с мольбами купить хоть что-то, и на очередной отказ, одна из девушек начинает рыдать навзрыд: «Почему вы каждый раз отвечаете – нет!». Как утописту, мне их жаль, я всё ещё лелею мечты о справедливом мире, и пока я решаю купить ли этот набор открыток, мама с Дином увлекают меня в такси.
Передвигаться на такси с жителем Вьетнама, скажу я вам, совсем другое дело. За три поездки в мою любимую страну я перепробовала всё - просила, ругалась, умоляла, грозила, нет, счётчик такси всё время выдавал нереальные суммы. В этот раз мы доехали до музея этнологии за 60 тысяч донгов. Дин настойчиво пытается оплатить билеты, но мне было бы стыдно. Заодно покупаю разрешение на фотосъемку, и мне приклеивают круглый жёлтый стикер на майку.

Решено посмотреть только экспозицию на открытом воздухе, здесь прохладней, чем в городе, и конечно, тише.

Кхмерские лодки, хмонгские дома, тайские постройки – везде можно засунуть свой любопытный нос, потрогать и посидеть.

Не уверена, что в части исторической реконструкции представлены все 54 народности, проживавшие и проживающие во Вьетнаме в настоящий момент, но скучно не будет.

Я тот ещё любитель музеев, но в данном случае рекомендую к обязательному посещению, хотя бы и потому что в кафе при музее готовят потрясающий «бун ча». Читая англоязычное меню, сложно догадаться, что холодная вермишель с фрикадельками, а именно так это блюдо обозначено, на самом деле представляет собой вкуснейшую рисовую лапшу с мясом и зеленью, политую холодной смесью из уксуса, тысячи разных трав и фирменного рыбного соуса «Ныок мам». Хотя, помню, как давала себе зарок не есть такой гадости как рыбный соус, которая оказалась вовсе не гадостью, а весьма уместной приправой. Заодно, Дин учит меня управляться с палочками, что без его помощи никак, решительно никак не получалось у меня на протяжении всего путешествия.
На такси возвращаемся к озеру Хоан Кием, решено «выступить» по сладенькому, в одной из кафешек. Три порции мороженого обходятся в 240 тысяч донгов, чуть не дерёмся за счет, но Дин успевает схватить и оплатить его первым, что-то попутно объясняя мне про азиатский этикет.
От озера начинаем лавировать по узким улочкам Старого квартала, на одной из них Дин просит нас отойти от него на другую сторону. Ничего не понимаем, но выполняем. Между тем, он подходит к продавщице сладостей, той, кто носит в больших тазах жареные сладкие шарики с начинкой из крема внутри, торгуется и набирает целый пакет этих шариков. Тут же к ним подходит парень европейской внешности и завязывается оживленный разговор, наконец, Дин опять присоединяется к нам.
- «Смотри, Саша», - говорит он мне – «Как ты думаешь, сколько я заплатил за 20 сладких шариков».
- «Наверное, сто тысяч донгов, а то и больше» - отвечаю я.
- «Как бы не так» - радуется Дин, - «Если бы мы подошли к торговке все вместе, она бы подняла цену, а так я как местный житель, купил каждую сладость по 1 тысяче донгов».
- «А что с тем парнем» - переспрашиваю я.
- «Когда он подошел, торговка попросила меня не говорить ему за сколько я купил целый пакет, но он увидел, что я дал ей купюру 20 тысяч донгов, и потребовал столько же сладкого за эту же цену. Но ему выставили счет, как раз в 100 тысяч донгов».
Азия есть Азия, имея в наличии только одно «спасибо» и «здравствуйте», родным им не станешь, но может быть получишь одну лишнюю улыбку.
Ещё одна минута и мы уже стоим на пороге гостиницы Travelmate, и долго сдерживаемые слёзы всё равно прорываются. Обнимаемся, плачем, обещаем друг другу обязательно увидеться, и желательно как можно быстрее.
Заплаканные, заходим в гостиницу, где нас встречает стойкое алкогольное амбре, в стельку пьяный бизнесмен Н, и не менее одурманенный водкой персонал.
- «Девочки, вы такие хорошенькие! А почему вы плачете? Давайте обнимемся!» - изрекает Н, и все синхронно начинают делать маски из риса, планируя лицом в тарелку.
Такси к назначенному часу не приехало, все мои попытки поговорить с Таном с ресепшена терпят фиаско. Он только что и смог изречь: «I’m your fan. Kiss me».
Спасает ситуацию относительно трезвый помощник хозяина, который ловит такси на улице, отдает нашу предоплату, но уже не в силах помочь нам закинуть наши рюкзаки и чемоданы в багажник.
Мне было грустно покидать Ханой, я полюбила этот город в феврале, и вот чудо, вернулась обратно уже в сентябре в этом же году. Но когда мы увидимся снова…
В аэропорту милые девочки из Cathay Pacific регистрируют багаж до Москвы, выдают билеты на рейс Ханой-Гонконг и Гонконг-Москва. Получаю смс от Дина, с пожеланиями хорошего пути и скорой встречи, шмыгаю носом ещё сильнее, и надеюсь, что покрасневшие глаза сойдут за аллергию.
В масштабах Абсолюта печалиться мне оставалось недолго, ведь у меня был туз в рукаве, именуемый билетом в Гонконг, датируемый февралем 2013 года…
Не стоит принимать доброту за слабость, грубость за силу, а подлость за умение жить.