Алор.
Овальной формы, размером поменьше Бали, так же, как многие, вытянут с востока на запад. Его дымчатую тень наблюдал я в ленивых закатах из Дили. С севера на запад примыкает к большому Алору полуостров-аппендицит и образует узкую длинную бухту, внутри которой главный островной городок Калабахи пристроился здесь в тихом штиле. Вся суша покрыта горами, в которых живут местные горцы-аборигены из полноценных папуасов, с соответствующим папуасским видом (в отличие от всех соседних островов и Тимора, где аустронезийцы «тэтумцы» в стародавние времена явились с запада и разбавили коренных папуасов, в чём-то тоже ярко переняв у них из внешности).
С воздуха открываются космические панорамы по проливу промеж Алором и Пантаром, обставленные цепочками вулканических гор, за конусом Пулау Пура влетаем во вдающийся залив. А аэродром затаился с северной стороны перешейка, вдоль пляжа, чтобы сесть на него старый Fokker-50 сделал поворот по берегу из-за гор.
В толпе встречающих вычленяю самый крупный силуэт, по басовитому оклику: – «Босс!», странно, но такое обращение почему-то практикуют многие индонезийские мотобайщики и пр. индонезийцы. Проездной расклад – 30000R до Калабахи и 50000R до Алор Кечил. Этот второй, маленький посёлок на конце полуострова, особо был интересен.
В большом глубоком проливе между Алором и Пантаром, среди красиво проглядываемых в полёте гор-островов Пура, Тернате и других, есть ещё такой маленький – Кепа. О нём были мои мысли в этот момент. Алор Кечил – деревенька на большом берегу вблизи островка. Быстро прикидываю туда подаваться, назначаю 40000R, раз «боссом» назвал гигант-переросток.
У моря лодочники подсказывают покричать бапака Серэ с другого берега для бесплатного подвоза. Беглого взгляда в толщу воды хватает для ясности – с дайвингом здесь порядок. Да и приятно вокруг – горы, море, асфальт на дороге, раскидистые деревья-баньяны вдоль. И, в то же время, люди - непуганые, немногочисленные, не выбивающиеся из общей гармонии, подростки: - «Мистер, мистер…», кричат вдогонку.
На Кепе обосновались единственные алорские экспаты – французская семья с детьми и зав. по дайвингу, австралиец, при них. Ну и раз они такие уникальные, то все бунгало в хозяйстве оказались при делах. Хозяйка Анна напоила чаем, рассказала по раскладам, иногда переходя с французского на английский, постоянно путаясь в последнем ходовыми индонезийскими словами. Бунгало предлагались двух типов: с манди и с манди в сторонке на общих началах. Но второй вариант – в стиле интересных этнических жилищ народности абуи, очень любопытный дизайн. Трёхуровневое строение – первый этаж у земли (с ним всё понятно, под скотину и инвентарь); второй – открытый, без сплошных стен и третий – основной, в виде чердака под высокой объёмно-соломенной крышей. Обязательно съезжу в такую деревню.
Туалет и манди в сторонке выглядели цивильно. Стоимость за ночь обоих предложений – 200000R/150000R с 3-ёх-разовой кормёжкой, чаем-кофе, доставкой с суши. Освобождалось одно бунгало через 3 ночи, поэтому заплатил наперёд тоже за 3 ночи. Ну и конечно, всё это ради дайвинга, цены на дайвинг – 60EURO/день по 2 дайва со снарягой, на 3 дня уже 170EURO или 238$ и в таком плане.
В городок вернулся к закату, подъехал прямо к дешёвенькому, но лучшему «Hotel Adi Dharma» и занял номер за 70000R. Остров нравился своей простотой и свежестью после пыльного Тимора. Очевидно, что он развивается, но пока в зачатке, о нормальной жизни говорить ещё рано. Дороги уже в асфальте. А вот поесть почти негде, по совести – несколько разрозненных и раскиданных по разным закоулкам «румах макан», т.е. рисожрален, где при желании «наси горенг» можно заменить белым рисом с курицей, овощами (обычно в виде стручковой фасоли) и, иногда, зажаренными кусками мелкого тунца – это из приемлемой жрачки. А так, кругом одни «горенги» - «запечёнки» в жжёном масле, и это везде и всюду жуют, смакуют.
Интересно стало взглянуть на интимную жизнь горожан, о которой, теплившейся на задворках при рынках за дверцами лавок «варунг», по-свойски рассказал подвозящий «оджек». В Калабахи 3 рынка: недалеко от пристани – «пасар Лама», маленький; на центральной улице – «пасар Тербакар» и возле пятачка «микролетов» - «пасар Кадилан», рыбный, так сказать. Я что-то, от нечего делать, в первый же вечер подался проверить всё это хозяйство, ну и поделом.
Самый запущенный и тёмный район у 3-го рынка, было крайне неудобно блуждать, шарахаться по его глухой темноте для расспросов. Вылезает из-под каких-то банановых листьев непонятно откуда явившийся «були» (причём абсолютно трезвый, что обидно) и вопросы задаёт – ужас. Результаты были так же ужасны.
Потом, оценив идиотизм положения, удалось найти мотобайца-«оджека» и поехать дальше. Итог был снова кошмарен. Выглядело так – где-то рыскаем, шарим по неподсвеченным улочкам, приезжаем, в конспирации заходим и там, на скамейке вижу что-то очень-очень страшное. Смотрю на всё это во все глаза, а провожатый, как ни в чём не бывало, продолжает интриговать и пиарить. Aнтиутопия.
Но успел привыкнуть к подобным оборотам индонезийской жизни. И отлично понимаю людей, которые тогда, в Атамбуа расписывали Дили, как средоточие небывалого разврата. Конечно, всё относительно должно быть.
13.07.2009.
Новое солнечное утро и свежее настроение. Обещанный с вечера завтрак – кружка кофейного напитка с запечёным в тесте бананом. И принимаю, тоже обещанный, подкативший к месту, мотобай (90 тыс. на 2 дня, так договорились).
Первая алорская бензоколонка от «Pertamina» ещё в процессе изготовления, все льют бензин с бутылок. А И-нет в городе уже есть – Warnet (6000R/час), чуть после рынка Тербакар. Ещё дальше, по другую сторону дороги, будет офис «Транс Нусы». Офис «Мерпати», к слову, тоже есть, находится у рынка Лама, хотя сейчас «Мерпати» на Алор не летает совсем.
Пока просто катаюсь, по северной стороне побережья, на восток. По дороге подвожу голосующих братьев «папуасов» и школьников. Тут как раз этническая деревенька Текпала будет, она разрекламирована в буклете, который вручили в Калабахи при «контор Пари Висата». Поднимаюсь в горочку, всё близко. Встречаю – те самые жилища с высокими крышами, функциональными. И обитатели, добрые такие, улыбаются красными ртами, кроваво-бетельными.
Конечно, деревня - «потёмкинская». Кругом левые шмотки валяются, москитная сетка в хижине, фотоальбом для гостей. Однако, не всё запущено, вообще нет. Я растаял, когда увидел - с какой внутренней добротой люди желали поздороваться за руку, познакомиться, и мужчины, и женщины. Просто от души, ждали, стесняясь, своей очереди, оставив свои занятия, пришлось подойти к каждому.
Главный в деревне из 30-ти человек – 80-летний дедушка. Слегка задетый сединой и мускулистый, угощал и сам пил крепкий кофе, деревенский свой, и табак дымил махровый. Попросил и мне скрутить махры, только что высушенную с противня, свернул в сушёный кусок пальмового листа и подвязал скрутку таким же узким волокном. Табачный свиток тянулся и шаял, резко спирая горло. Листья табака тут же, между делом и рассказами, дед перебирал в заплечном коробе. Кроме табака и кофе обратил внимание на подготовленные к продаже связки стручков ванили.
Ну и луком своим старичок похвастал, умеючи позируя (всё-таки местная звезда!). Очень зацепило, с таким желанием и любовью рассказывать в подробностях о своей жизни, будь-то не по нескольку раз на дню всё это. Хотел денег за кофе оставить, дед жестом показал, что не надо, да и неудобно это выглядело.
Хорошая дорога, продолжил путь по побережью на восток. Асфальт и каменистое взморье. Вдоль обочины – рощи и одиноко стоящие раскидистые баньяны, вообще характерные для этих мест (ещё Пушкин написал стихотворение «Анчар» про одно такое дерево (Ficus benghalensis), заодно наделив баньян разными зловещими свойствами). Девчонки смешные (точно – папуаски, в моём представлении), очень напоминают маленьких «баба-ёшек». Волосы твёрдые, как у мальгашек. Любят попозировать. Забавные.
