которую мы осмеливаемся преступать только ночью…»
Карлос Фуэнтес.
Жрец на мгновение скрестил со мной свой колючий недобрый взгляд. Рука взметнулась вверх, едва уловимый обсидиановый блеск, и вот, одним взмахом меня добавляют в число жертв. Я физически ощущаю, как кто-то схватил и сжал мое сердце. Еще момент и мое тело, скатившись по лестнице, оказывается возле десятков таких же, бессознательно ожидающих своей дальнейшей участи, зомбиподобных существ.
- Пассажиры, прибывшие рейсом «Люфтганза» из Франкфурта, приглашаются для получения багажа к транспортеру номер 2.
Услышав призыв, тела задвигались в направлении указанного транспортера.
С возвращением!
Первые осознанные мысли связанные с Мексикой у меня относятся к 8-летнему возрасту. Когда во 2-м классе на новогодний утренник мастырили с мамой костюм мексиканца. Школьные брюки и жилет были расшиты ажурной тесьмой, взятая напрокат у какой-то знакомой шляпа сошла за сомбреро, а также был сшит пояс с кобурами для купленных отцом к Новому году двух револьверов, один желтый, другой синий. Все представления о Мексике определенное время ограничивались лишь тем, что там жарко и по сухой выжженной пустыне между огромных кактусов то и дело шныряют на лошадях усатые люди в сомбреро с револьверами и винчестерами.
Школьные годы не добавили просвета в этом плане. Кто вспомнит сейчас хоть малую толику из того, что «проходили» на уроках географии.
Интерес к Мексике, как родине культуры Майя, был пробужден, как это не странно, карточной игрой. Классе эдак в 6-м, пропадая целыми днями на речке, дулись с пацанами в безобидного подкидного дурака. И попалась тут в руки колода, где карты были стилизованы под рисунки Майя. Зацепило меня тогда. Какой-то мистической силой повеяло от этих, пусть и ненастоящих, бутафорских, картинок.
Впоследствие бессистемно попадались под руку различные книги, фильмы, статьи, под воздействием которых, в результате Мексика из просто страны перекочевала в мой внутренний виртуальный сундучок, где находятся места особенные. От одних этих названий душа приходит в трепет и мозг начинает фонтанировать различными фантазиями и аллегориями. Он, как заядлый наркоман, получив очередную дозу чтива или видео, тут же требует следующую, взамен, впрочем, награждая продуктами «собственного приготовления». Полученные образы начинают трансформироваться в мечты и сны.
Сны. О-о-о! На эту тему было бы о чем поговорить с Хуаном Матусом, однако не судьба. Прежде всего потому, что учение это не для нас. Кто бы и сколько бы не находил в нем рациональных зерен и сколько бы не открывал для себя истин и новых горизонтов – это другой, чужой для нас мир. Собственно, ведь и у нас был свой и, возможно, жив еще хоть один потомственный носитель древнего наследия руссов. Очень хочется в это верить, но… Надо признаться, они сохранили свой мир и свою великую тайну лучше чем мы.
Я помнил, что фокусировать взгляд нужно на руках, насколько можно вообще что-либо помнить во сне. И вот они, кисти рук, передо мной. Потом медленно переводим взгляд на какой-нибудь объект. Руки ушли куда-то вниз, а все внимание приковало к себе большое здание с длинным рядом окон багрового цвета. Оттого, что перед зданием всюду был серый асфальт, а сверху нависло свинцовое небо, картина была несколько зловещей.
Небо было не свинцовым, а всего лишь предрассветным, а вот здание Национального дворца было в точности таким, как во сне. Возможно все дело в окнах, но сходство оказалось поразительным.
На площади был форменный беспорядок. Рабочие еще не успели убрать остатки какого-то праздника, прошедшего накануне, что не добавляло торжественности к моменту знакомства с главной площадью Мексики. Зато людей было минимум. Город еще только-только начинал просыпаться. Это мы, несмотря на то, что из аэропорта в отель добрались лишь часам к 10 вечера, в 4 утра уже ворочались, пытаясь вернуть хоть какие-то остатки сна. Нифига. Смена часовых поясов, знаете ли. В результате в начале седьмого мы уже были на площади, благо идти всего-ничего. Наш отель «Изабель» не блистал новизной и роскошью, но расположен был весьма удачно.
Город начал оживать с первыми же лучами солнца, осветившими колокольни Кафедрального собора. Солнечный свет словно расшевеливал людей, заставлял их жить и двигаться, постепенно проникая во все улицы и закоулки города, носившего некогда гордое название Теночтитлан.
Впрочем, я переборщил. От Теночтитлана здесь остались лишь руины Темпло Майор. Все остальное – это уже испанский (или мексиканский, если угодно) город Мехико. Однако вот о чем я задумался в первый же день: как любой организм отторгает инородное тело, так и Теночтитлан, спустя уже много лет, не желает принимать храмы чужого бога. Чтобы убедиться в этом, достаточно прогуляться по Isabel la Catolica, свернуть на Francisco Madera и через парк Alameda выйти к Hidalgo. На всем пути следования встретится порядка 6-7 католических храмов, и все они имеют видимый на глаз вполне приличный угол наклона. То есть храмы просто медленно проваливаются. Причем другие здания примерно тех же лет постройки стоят вполне себе нормально.
Позавтракав в кафе на улице 5 мая, мы неспешно двинули в сторону проспекта Реформы и далее до парка Чапультепек к музею антропологии. Что сказать, первое знакомство состоялось. Утренний Мехико нам понравился.
В парке Чапультепек я напрочь застрял около белок, которые шныряют повсюду и мало того, что не боятся людей, а даже сами подбегают, если протягиваешь к ним руку. Точно так же в детстве мы с родителями кормили белок в Новосибирском Академгородке. Там было достаточно просто выйти во двор, присесть и протянуть руку, на которой лежит несколько кедровых орехов. Белка тут как тут. Мексиканские белки оказались не менее сообразительными и точно так же не давались погладить.
Посмотрев у входа представление воладорес, наконец-то попали в музей.
Что можно сказать. Те три часа, которые мы там провели – это преступно мало. Надо требовать, чтобы в музей антропологии продавали билеты с ночевкой и выделяли посетителям койко-место и завтрак. Однако, с другой стороны и через три часа хождения глаз замыливается настолько, что в последних залах все экспонаты начинают сливаться в некую однообразную экспозиционную массу.
Снимать, понятное дело, не фонтан, но кое-что все же удалось.
С машиной в Мехико одна морока. Хорошие люди мексиканцы, но вот культура вождения у них застряла где-то на уровне раннего палеолита. К примеру, при перестроении врубать поворотник бесполезно, мало того, иногда даже вредно, потому как каждый едущий в соседнем ряду будет стараться прошмыгнуть раньше, чем ты залезешь в его ряд. Сзади же сразу раздается мощный клаксонный аккорд, напоминающий, что полдюжины мачо никак не дождутся, когда же ты наконец срыгнешь с дороги. Однако, вот парадокс, выйдя из машины, эти люди будут с вами очень любезны. Они с удовольствием помогут, подскажут, посоветуют и все с улыбкой, «здрассте-пожалуйста». И ни в одном из них никоим образом нельзя будет узнать недавнего автомобильного хама.
С парковками тоже беда. Нельзя верить если в бронировании написано: «Частная парковка на прилегающей территории», поскольку прилегает эта территория не к отелю, а к соседнему кварталу, а на въезде гордо красуется «por ora» (почасовая оплата). В общем на поиски ночлега для железного коня у нас ушло часа полтора.
С «конем» вообще получилось не так весело, как рассчитывали и 236$, указанные на сайте Thrifty, чудесным образом превратились в 872, а манипуляции с конвертацией в процессе блокирования-списания превратили их в итоге в 32000 российских рублей. Иллюзии иметь вредно. От страховки открутиться не получилось, несмотря на то, что в наличии был страховой полис, включающий также и PLI страховку по всему миру на те же 10000$. Мысль уменьшить сумму путем апгрейда авто на две ступени вниз была признана неразумной, поскольку разница в итоге составила что-то около 100$, но вместо 2-литрового VW-Clasico с типтроником (что в горах весьма полезно) нам светил Polo 1,2 с обычным автоматом без музыки.
Мехико город непростой. Место силы. И если хоть часть, хоть малая толика этой силы была перенаправлена мной по адресу, то мучились в тот вечер во всем мире все сотрудники и владельцы банков и страховых компаний от приступов диареи, внезапной импотенции, нарушений менструального цикла и еще дюжины невесть откуда свалившихся напастей, а также переворачивались лежащие уже в гробах все их ближайшие родственники. Не могло мое получасовое бормотание по дороге от прокатной конторы до отеля пройти бесследно. Я верю, ибо пожелания эти были от души.
«Дорога мертвых». Вот уж не знаю, откуда взялось это название. Я почему-то совершенно четко знал, что мертвые здесь совершенно не при чем, как и то, что не Пирамиды Солнца или Луны и не Храм Кетцалкоатля, а именно эта дорога или улица, как угодно и есть главное место Теотиуакана. Дорога эта будто связывала между собой две громадные пирамиды. Я почувствовал это когда, сосредоточив взгляд на Пирамиде Луны и только собравшись двигаться в ее сторону, вдруг периферическим зрением потерял из виду два храма, расположенные по бокам от меня. Точнее, они как будто смазались, а их место заняли другие, стоявшие ближе к Пирамиде. Ужас и восторг от происшедшего было не передать словами. Следующий пристальный взгляд на Пирамиду – еще одно перемещение к следующей паре храмов. Ровно на один шаг.
Интересно, а в другую сторону? Получилось то же самое. Сосредоточенный взгляд на Пирамиду Солнца, размытая периферия и вот, как будто кто-то жмет на тормоз. Один взгляд – один скачок. Самое странное, что сковывающий леденящий ужас внутри вызван не этими загадочными перемещениями, а небом над Теотиуаканом. Алюминьевый лунный свет, какой я видел лишь однажды, в пустыне Вади Рам в Иордании и черные облака на свинцовом небе. Сконцентрировав взгляд на появившейся из-за облака Луне, я почувствовал, как в очередном прыжке размазались по бокам от меня две громады пирамид Теотиуакана...
После этого заснуть уже не получится. Я посмотрел на часы. Оно и к лучшему. 5 часов утра, пора двигать из Мехико.
Загруженный в телефон навигатор сослужил нам добрую службу лишь в Мехико, да впоследствие в Пуэбле. В дороге же полагаться на «говорилку», как мы его окрестили, было себе дороже. Атлас дорог купили в Оххо на заправке сразу же при выезде из города, но, вот же черт, ехали по подсказкам нашей «говорилки», пока с помощью этой дряни добросовестно не проскочили поворот на Теотиуакан. Впереди въезд на платную дорогу, развернуться никак… В общем начало поездки фееричное. Однако же произошедший с нами далее случай добавил нам такую долю оптимизма, что хватило его нам не только на этот день, а на всю поездку и даже еще на обратную дорогу осталось.
В поисках Теотиуакана, следуя указаниям местных жителей, выезжаем на какую-то магистраль, где ведутся дорожные работы и машины тащатся со скоростью черепахи по 3 ряда в каждую сторону. Остановивишись с аварийкой на спуске, иду спрашивать у дорожников, как нам дальше до Теотиуакана добираться. Ситуация банально смешна. Я «но эбло эспаньол», помощники – «но энглис». Вдруг один из дорожников машет рукой в направлении нашего авто, и я, повернувшись, вижу подъехавший джип федеральной полиции. Вспомнив все, что я читал и слышал о мексиканских полицейских, я уже забыл про Теотиуакан и лишь прикидывал в голове возможный размер «мордиды». При фразе «сеньор офисьяль» полицейский, бывший скорее всего сержантом, довольно усмехнулся. Смысл его дальнейшего разговора с напарником я уловил примерно так: «Здесь гринго ищет Теотиуакан, объясни ему, ты вроде по-английски волокешь».
И тут я, с гордостью стуча себя кулаком в грудь, ставлю точки над ё: «Ай-м но гринго, ай-м руссо».
- Руссо?
- Си, сеньор, руссо!
- Буэнос диас, амиго!
После этого следует непродолжительное разъяснение напарнику, что тот все попутал и это ни разу не гринго, а совсем наоборот – амиго руссо. Дальнейшее общение происходило на языке, которого в природе нет, но выглядело это примерно так:
- На Теотиуакан, амиго, надо поворачивать налево.
- Но здесь можно только направо.
- Да, а разворот через 10 километров и пробка, потому что дорогу ремонтируют. Поэтому ты сейчас поедешь налево.
- ?!?!?!
- (Дорожным рабочим) Перекрывайте дорогу.
- Сеньор офисьяль!? (Вытаращив глаза)
- Не ссыте, я за все отвечаю.
После этого дорожники берут оранжевые конусы и, ставя их на дороге, останавливают поток машин в обе стороны. Я, разворачиваясь, только успеваю прокричать в окно:
- Мучо грасьяс, амигос!
Полицейские машут нам вслед. Дорожники в ахуе Занавес.
Отчасти может и хорошо, что выезжали мы к Теотиуакану не по шоссе, как все нормальные люди, а какими-то огородами-деревнями, поскольку сразу окунулись в «настоящую» Мексику. Минус – упущенное время и, как следствие, похеренный Храм Кетцалкоатля, поскольку засветло надо было успеть в Веракрус.
Хоть и прибыли мы не к открытию, а народу было все равно немного. Пирамида Солнца «сдалась» быстрее чем я ожидал, хотя попыхтеть пришлось. Оля же наверху почувствовала себя неважно, поскольку она всякие горы-пирамиды терпеть не может и всякий раз клятвенно обещает мне, что больше ноги ее не будет в таких местах, но всякий же раз добросовестно лезет вверх вместе со мной. А куда она денется?
Пирамида Луны была доступна лишь отчасти, т.е. на один лестничный пролет, с высоты которого, впрочем, открывался замечательный вид на Дорогу мертвых. Сама же Дорога мертвых меня почему-то зацепила больше всего. Возможно под впечатлением увиденного во сне. Кстати, благодаря стоящим неподалеку туристам, обратили внимание на Храм ягуара с сохранившейся фреской. Раньше о нем ничего не слышали.
Пара наблюдений, сделанных мной на Теотиуакане и никоим образом к нему не относящихся.
Когда спускались с Пирамиды Солнца, навстречу нам поднимался мужичок с двумя женщинами. Поздоровались, посетовали, что подниматься тяжеловато, он поинтересовался, не из Канады ли мы (почему именно Канада?).
- Русья.
- О, амиго русо!
- А вы мексиканец?
- Нет, Венесуэла.
- Венесуэла, команданте Чавес!
Мужик заколотил себя в грудь.
- Да, сеньор, Уго Чавес – это мой президент!
- Долгих лет жизни Уго Чавесу!
- Грасияс! Вива Русья, амиго!
- Вива Венесуэла, брат!
Памятуя об утреннем случае с полицейскими, начал делать для себя кое-какие (как впоследствие оказалось, правильные) выводы об отношении к русским в Мексике (как бы не сказать вообще в Латинской Америке).
По дороге к Пирамиде Луны услышали за спиной голоса соотечественников. Парень с девушкой в сопровождении гида.
- А Вы знаете, мы специально, когда бронировали отель, списались с ними и выяснили, не будет ли в отеле русских в эти дни, так что кроме нас в отеле русских нет. Это так здорово!
- Да, а то надоели уже эти быдлячьи рожи. Понаедут везде, а потом на тебя смотрят как на придурка только потому, что ты русский. Мы друг с другом, когда русских видим, специально по английски разговариваем, чтобы не думали, что мы тоже из России.
Экскурсовод не преминула поддакнуть своим нанимателям.
- Ой, а вы знаете, в Мексике уже даже есть отели, где русских не селят совсем. Уже и здесь поняли, что это за публика.
Сразу вспомнилось из Филатова: « Ну и ушлый вы народ - ажно оторопь берет! Всяк другого мнит уродом, несмотря, что сам урод».
Могу сказать, что в дальнейшем, в течение всего нашего путешествия (как, впрочем, и всегда) мы не только не скрывали, что мы из России, а напротив, старались подчеркнуть это при каждом удобном случае. Ничего, кроме дополнительных бонусов в виде улыбок и хорошего расположения, нам это не принесло.
Также хочу добавить, что абсолютно все встреченные нами соотечественники оказались людьми исключительно приятными в общении, и мы были только рады новым знакомствам.