Ледник Кхумбу. Британская альпинистка Аннабель Бонд в испуге останавливается перед лестницей, перекинутой через огромную трещину. А я делаю это так, - вдруг улыбается она, опускается на четвереньки и вот – уже машет рукой с другой стороны. Кстати, Аннабель поднялась на Эверест.
А еще был один диабетик, который тоже хотел постоять на вершине. Ему было предельно тяжело, он медленно шел вверх, держась за веревку, а сзади, не имея возможности обогнать, нетерпеливо переступали другие альпинисты.
Ты все же попробовал, ты молодец, - плакала его жена, встречая его в Базовом Лагере.
Этим людям я хочу сказать Спасибо.
Я заглянула в его глаза и пропала. Попутчик был удивительно сероглаз. Я пыталась вынырнуть из этого прозрачного серого омута, а перед внутренним взором уже мелькали красочные картинки: босиком, с переплетенными пальцами рук мы бредем по жаркому песку каких-нибудь Перхентианских островов. Шумно выдохнув, я хрипло спросила: «А ты с собой спальник берешь? Говорят, в Непале можно и чесотку подцепить»…
В этот раз я собралась посмотреть на Эверест. И в этот раз у меня неожиданно нашелся Попутчик. Обычно идиотов разделить со мной спонтанные поездки не находится, а уж Непал – никому из моих друзей не хочется проводить отпуск на высоте 5 000 метров. И вдруг из Интернета пришел Попутчик. О Незнакомцах я знала мало, и решила встретиться перед поездкой, чтобы Незнакомец стал обычным знакомцем. И вот теперь сижу, оглушенная, пытаюсь вынырнуть из омута этих серых глаз, вынырнуть из романтики невиданных Перхентианских островов и сосредоточиться на том, как мы встретимся в Непале – Попутчик начинал свой путь раньше, от Джири, а я думала прилететь в Phalpu, что примерно середина пути от Джири до Луклы. Вот в районе Phalpu решили и встретиться.
Я сидела в Катманду, в своем любимом гесте, в любимом садике с фонтаном посередине, пила свое любимое пиво Эверест – (не знаю, что мне нравится больше – то ли вкус, то ли объем 0,65) и чувствовала себя дома – теплый вечер словно обнимал за плечи, запах благовоний обещал несбывшееся раннее, Хозяин косил глазом из-за стойки и время от времени восклицал: Карашо! Этот номер со знанием русского языка он исполнял специально для меня. Я бурно восхищалась. Вдруг Хозяин подошел к моему столику.
- Послушай, билетов в Phalpu на завтра нет. Мест нет, - и добавил с дурацкой улыбой: Карашо!
Чувство дома, уюта, гармонии – все это вдруг рассыпалось, словно старательно собранный на полу паззл, задетый неуклюжей ногой. Запах благовоний стал невыносим.
- Лети в Луклу! Карашо! В Phalpu один рейс в день, а в Луклу – десять!
- Я должна подумать, - сказала я многозначительно и заказала вторую бутылку.
Когда Хозяин подошел опять, я с умным видом смотрела в стакан, представляя себя с сероглазым Попутчиком рука об руку на различных пляжах. Черный вулканический песок мне нравился больше.
- Ну как? В Луклу? Карашо?
-Отстань, мужик, в Луклу. Хотя Сейшелы говорят тоже ничего….
Я вновь и вновь слала смс, мол концепция встречи меняется, но связи с Попутчиком не было. Вздыхая о несбывшейся романтике, в расстроенных чувствах я удалилась в номера.
День первый. Lukla – Phakding.
Все рейсы в Луклу были отложены. Единственный рейс в Палпу – тоже, что несколько утешало. Я сидела в аэропорту с раннего утра уже около четырех часов, лениво разглядывая остальных пассажиров, как вдруг девушка в национальной тибетской одежде вышла на середину зала и закричала: «Йети эрлайнс Лукла флайт намбер ван!» Да-да, роль громкоговорителей в зале местных авиалиний выполняют девушки. Мой рейс был как раз Намбер Ван, и вот я уже сижу в маленьком самолетике на 12 человек и готова взлететь и приземлиться на знаменитую посадочную полосу Луклы, один конец которой упирается в скалу, другой – нависает над пропастью, и все это под углом 20 градусов.
Я вышла из самолета. Горы были в дымке. По взлетному полю к самолету уже бежали люди – загорелые, обветренные треккеры. Как это – «в то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим… это сильные, издревле славные люди»(6я глава книги Бытия). Они, эти исполины, были Вернувшимися и Видевшими, в куртках North Face и ботинках Solomon, в их солнечных очках отражался угрюмый профиль Эвереста. Мне вдруг стало страшно и одиноко, и я медленно побрела на выдачу багажа.
Вскинув рюкзак на плечо, я огляделась. За железными воротами, отделявшими территорию аэропорта от остальных Гималаев, бушевало человеческое море, время от времени усмиряемое пинками охранников. Это были портеры, встречающие туристические группы, шерпы, надеющиеся найти работу и просто зеваки. Я вцепилась в лямки рюкзака и судорожно вздохнула – через это страждущее и жаждущее работы людское столпотворение мне следовало независимо пройти и не нанять из жалости или вежливости ни гида, ни портера, потому что Я Сама. Поэтому я пристроилась в хвост американской группы «кому за 60» и успешно миновала первое препятствие.
И вот я в Начале Пути. Теперь все зависит от первых шагов. Сперва дорогу надо приручить. Это словно подходишь к незнакомой собаке, открыто протянув ладонь, не торопясь, без резких движений, позволяя ей изучить тебя. Это словно прикармливаешь голубей с руки. Я иду неторопливо, прислушиваясь к себе, к рюкзаку, к тому, как распределились на моей спине эти тринадцать килограмм непостижимой важности. Я осматриваюсь сама и позволяю Дороге присмотреться ко мне.
Первый день не требует подвигов и свершений – тропа большей частью вниз, высота сбрасывается с 2 800 до 2 610м, попадаются «мани» камни удивительной красоты – единственное, что требует от меня ментальных усилий - это определить где здесь лево, чтобы правильно обойти эти камни.
Навстречу тянется нескончаемый поток людей – треккеры, портеры, гиды – изможденные лица, обветренные губы, они с силой отталкиваются треккинговыми палками и спешат в Луклу. Я с уважением здороваюсь и уступаю дорогу, а потом оглядываюсь и смотрю им вслед завистливо и долго. Они Видели. Они Сделали.
И вот Падинг. Нахожу лодж, принимаю душ, сижу в столовой читаю. Чтение как всегда тематическое и нельзя сказать, чтоб очень позитивное – книга называется «Lost in the Himalayas» (Потерявшийся в Гималаях). В декабре 2004 года пропал австралийский паренек, совершавший трек в долине Хеламбу. Стараниями его сестры, прилетевшей из Австралии и организовавший поиски, он был найден на 43-й день, истощенный, но живой. Все это время он провел в укрытии под нависающим камнем, без еды, растапливая на солнце снег для питья. А всего лишь хотел пройти перевал высотой около 4 500м, но застигнутый снегопадом, предусмотрительно решил вернуться назад и заблудился.
Так я самозабвенно читаю, не замечая ничего вокруг, пока вдруг, обведя столовую отсутствующим взглядом, не натыкаюсь на странную деталь – австралийская группа, радостно наворачивающая спагетти – все одеты весьма тепло и надо сказать по погоде, кроме пожилого рыжего мужчины в шортах и футболке. Австралиец заметил мое любопытство и доверительно сказал: «А мой багаж не прилетел…» Как оказалось, его рюкзак, и вещи нескольких портеров летели следующим самолетом, но в Лукле изменилась погода – самолет сделал круг и вернулся в Катманду.
- Это еще что, - добавил австралиец – в том же самолете было три человека из нашей группы, и они тоже вернулись в Катманду. Вот так!
Я осознала, что мне несказанно повезло приземлиться в Лукле вместе с моим рюкзаком. С этой тихой радостью и завершился мой первый день...
День второй. Phading – Namche Bazar
Путеводитель обещал пасторально-пологую прогулку в первой части пути до Намче-Базара, и продолжительный и крутой подъем во второй половине. Вероятно, подъем потребует от Вас некоторых усилий, чтобы достичь шерпской столицы, - уклончиво и дипломатично вещала Великая Книга.
И правда, одна живописная деревушка сменяла другую, увитые цветами чайные домики притягивали взгляд, звякали колокольцами коровы, у заборов играли дети….
Так, засматриваясь по сторонам, обходя мани камни с правильной стороны, правда перед этим топчась перед ними в священном ступоре, пытаясь вспомнить ход часовой стрелки – так я дошла до подвесного моста, открывающего 700 метровый подъем к Намче Базару. Оттолкнувшись треккинговой палкой, я храбро ступила на качающийся стальной мост. Молитвенные флаги, обвивающие перила, трепетали на ветру.
Во время подъема я много думала: какого я сюда поперлась, ведь могла бы поехать на море, идиотка, и лежала бы сейчас на пляже…почему не взяла портера…почему меня обгоняют все эти люди…даже вот эти пожилые люди…когда все это кончится…долго ли еще идти…что будет, если я не приду сегодня в Намче… а вот так, возьму и заночую в этих кустах….наверно, нужно выбросить спальник, он такой тяжелый…вместе с рюкзаком, рюкзак тоже тяжелый…надо было ходить пешком на свой шестнадцатый этаж, а не пить пиво каждый день после работы…надо было брать портера…надо было брать портера…надо было брать….
- Зигзагом иди, зигзагом, - кричали мне обгоняющие треккеры. - Осталось еще чуть-чуть, ободряли вприпрыжку спускающиеся из Намче люди.
- Эй, где тут крошка из Аргентины? Которая без портера и еле прётся?
- Из России, - слабо оскорбилась я.
- Какая разница, - ухмыльнулся молодой прекрасный француз, с легкостью прыгая с камня на камень на пути вниз.
- Меня просили передать, чтоб ты больше пила и шла зигзагом, не унывала и все будет хорошо. Это ж ты lonely girl with a pack?
Других одиноких идиоток с рюкзаком вокруг не наблюдалось, и я тоскливо кивнула. Давай-давай, не ссы, как бы сказал прекрасный француз, и я как бы бодро пошла снова вверх.
Начинало смеркаться. Холмы погружались в туман.
- Да, я последняя. Позади нет никого,- стыдливо призналась я солдатику, проверяющему пермиты. Нет, я не храбрая. Нет, не сильная. Я просто дура…
И вот я вошла в Намче Базар, в город с надписи на футболке, которую я носила пятнадцать лет, в город столицу шерпов, в город субботний базар, в город подкову на счастье, в город скрещенье караванных троп, в город ярких крыш и густых туманов.
Добавлено спустя 20 минут 41 секунду:
Дни третий и четвертый. Namche Bazar.
А обойдите-ка Намче по-над-верхом, заодно и типа акклиматизируетесь, глумливо предложил путеводитель. И в Съянгбоче сгоняйте, хрен ли, подмигнула Великая Книга. Я грустно вздохнула и полезла вверх по крутым улочкам Намче Базара. Вообще то вместо «улочек» надо бы сказать «лестницам». Эти каменные ступени под углом в пятьдесят градусов язык не поворачивается назвать «улочками». Я думала, что без рюкзака стану обновленной легконогой нимфой, но 3 440 метров веско заявили обратное. Ладно-ладно, не нимфа, - судорожно хватая воздух пересохшим ртом, соглашалась я. Тогда, может фея, - робко спросила, делая осторожные шаги по крутой лестнице. Горы вокруг гулко хохотали. Солнце слепило.
Я обошла подкову Намче Базара, поднялась к лоджам Съянгбоче, побродила по можжевеловым полям и уже на спуске получила смс: «Я пришел в Намче. Через час встречаемся у ступы. Попутчик». Ёпть, взвизгнула я и изящным галопом поскакала вниз.
Его серые глаза горели еще ярче на загорелом лице. Он улыбался и мужественно шмыгал носом. Моё девичье сердце вздрогнуло и провалилось вслед за заходящим солнцем.
- Давай погуляем немного,- прошептала я и скромно потупилась.
- Ага, - сказал Попутчик. Пошли. Носки купить надо, - и бодро припустил вверх по так называемым улицам. Я плелась следом, задыхаясь, и молила богов сделать меня легконогой нимфой. Боги смеялись. Я шумно дышала и думала, что лучше смерть, чем позор произнести жалкие слова: «подожди, я устала, я не успеваю…»
Не стоит быть навязчивой, подумала я утром следующего дня. Поражу его своей независимостью. Пойду-ка я в Thami, в деревню, где провел свое детство Тенциг Норгей, 8 км туда и 8 взад, заодно похудею, и тогда Попутчик меня немедленно полюбит и мы поедем на Перхентианы, мечтала я на рассвете, завернувшись в спальник.
Оставив внизу разноцветье крыш, я перевела дух и огляделась. Огляделась и застыла. На меня надвигался туман. Он захватил низлежащую долину с непостижимой скоростью, он двигался прямо на меня, он окутывал все вокруг, он был неумолим. Я стояла на самом краю земли, готовясь его встретить. Он ударил меня в грудь. Я раскинула руки, пытаясь его удержать, пытаясь спасти мир за спиной, но туман прошел сквозь меня.
Дорога в Таме
Таме, по словам Путеводителя, должен был поразить завораживающими видами на пики Кантега, Тамсерку, Тенг Кангпоче, Парчамо и пр. Но облака меня опередили.
Обратный путь был труден, хоть и полог, под неизменную мантру «какого фига я сюда поперлась». Я устала и еле передвигала ноги, как вдруг пришла смска: «Привет, подруга! Тащи свой зад в пиццерию, будем говорить про завтра!» Попутчик, с умилением подумала я, обретая второе дыхание и радостно спотыкаясь – нужно было успеть помыться и ободрать ошметки кожи с облупившегося носа. Пахло романтикой.
Мы сидели в пиццерии, разложив на столе карты. Вернее, карты разложил Попутчик – я же вцепилась в свой путеводитель и робко блеяла о рекомендованном расписании. Попутчик, сверкая серыми глазами, отчего у меня парализовало мыслительные способности, и так весьма слабые, водил руками по карте в районе Гокио, и строил планы на следующий день.
- Ну вот, смотри. Namche – Luza. В Лузе и заночуем. Как раз моя ладонь по карте, - Попутчик помахал у меня перед носом мужественной дланью. Голова закружилась и я стала проваливаться куда-то вниз, в невиданные острова и поцелуи под Луной, как вдруг мой затуманенный взгляд уперся в страницу путеводителя, где в этой Лузе предлагалось ночевать на третий день пути на Гокио, но никак не в первый.
- Это же далеко, - слабо молвила я, не сводя глаз с мозолистой ладони Попутчика. Куда прешься, дура, прямо-таки орал внутренний голос. Я отмахнулась от голоса и кокетливо предложила – а может не будем так спешить?
- Да чё, нормально, - пробасил Попутчик. Я всегда так хожу. Приложу ладонь к карте, вот по ладони и иду. Встречаемся завтра в пять утра на углу. А если проспишь – он посмотрел на меня насмешливо – если проспишь, то в Kyangjuma. Там позавтракаем, и вперед.
День пятый. Namche Bazar – Phortse Tenga.
Ночью мне снились кошмары. Отстающая, отстающая,- кричал во сне Попутчик, пытаясь ткнуть в меня треккинговой палкой. Самое главное – не быть обузой, - назидательно говорила покойная бабушка. Давай, давай, время пошло, - ругался учитель физкультуры по прозвищу Пиночет. Я плакала во сне и беспокойно ворочалась.
Прекрасен Намче Базар на рассвете. Окружающие его горы голубеют в рассветной дымке. Профиль их точен как росчерк пера каллиграфа. Мерный перестук возвещает о начале нового дня – яки и треккеры устремляются вверх и вниз по горным тропам. Солнце выходит из-за гор и пронзает навылет и ослепляет и срывает покровы.
Тяжело дыша, я дошла до условленного вчера угла. Там, где место встречи. Гусь свинье не товарищ, вздохнула печально, и поплелась дальше вверх. Пойду потихоньку, не буду позориться, пусть догоняет.
- Послушайте, где тут дорога на Гокио?
- А вот, вверх, через Khumjung, - ответил пробегающий пастушок. Так, перепутав условленную Kyangjuma с Khumjung, я потеряла Попутчика и осталась одна, со смешанным чувством облегчения и тоски по несбывшемуся.
Кумджунг.
После Кумджунга (3 780 м.) тропа медленно взбирается к деревушке Монж (3973 м), после чего резко ведет вниз к Портзе Тенга (3 640 м). По дороге к Монжу дыхание перехватывает то ли от высоты, то ли от ослепительных видов – Ама Даблам, Тамсерку, Кантенга прекрасны в своем величии. Я двигаюсь словно преодолевая сопротивление воды, я раздвигаю руками тонкий воздух, не отводя взгляда от прихотливых очертаний снежных вершин. Я хочу объять глазами каждый ледник, запомнить навсегда каждый выступ, впитать в себя профиль гор…
Спустившись к Портзе Тенга, чувствую себя совершенно обессиленной. Какая на хрен Луза, шепчу уныло, сидя на камне и уставившись в путеводитель. Еще один подъем я просто не одолею. Надо ночевать здесь, в Портзе Тенга. С моего камня данное селение было представлено единственным домом, по совместительству лоджем, совершенно убогого вида. Я впала в отчаяние – ночевать в этом лодже мне совсем не хочется, идти верх дальше по тропе я тоже не могу. Хотелось плакать. Все же рыданья я решила отложить на потом, а пока встала и обошла плакат, оборотную сторону которого наблюдала все пятнадцать минут тоскливого Сидения На Камне. Чудесный лодж River Resort всего в пяти минутах ходьбы отсюда, возвещал плакат. Горячий Душ! Туалет Вовнутри! Я утерла слезы и припустила по указателю. Жизнь налаживалась.
День шестой. Phortse Tenga – Machhermo.
Что ж, новый день открывался очередным подъемом с 3 640 м на 4 100 м. Я обреченно просунула руки в лямки рюкзака и пошла. Как всегда, меня обогнали все – и группа поляков, и пара французов, и голландец со своей испанской невестой. Их гиды смотрели на меня сочувственно. Я бодрилась и прятала глаза за солнечными очками. В глазах плескалась обреченная усталость, которая пропадала, стоило мне оглядеться вокруг. Пейзажи были духозахватывающие. Я смотрела на горы и чувствовала исходящую от них силу, которая помогала мне ну не лететь вперед, но хотя бы мерно перебирать ногами. От меня до снежных вершин словно протянулась какая-то нить, мы были связаны незримой связью, как метатель ножей и его живая мишень, как Каа и Бандарлоги… Я смотрела на горы и завороженно шагала вверх.
День седьмой. Machhermo – Gokyo.
И снова вверх. Набираю высоту с 4 400 м. до 4 750 м.
Тропа идет вверх крутыми ступенями, силуэты обогнавших меня скрываются за горизонтом. Горизонт замыкает правильный конус восьмитысячника Чо Ою.
Наконец первое озеро. Со стоном валюсь на землю и кажется ненадолго засыпаю, утомленная попыткой разобрать смутно знакомую польскую речь соседей по созерцанию.
Я укрылась от ветра среди камней, солнце пригревает и головная боль кажется не такой сильной. Судя по всему, меня догнала горная болезнь. Лениво листаю путеводитель. «Постарайтесь придти в Гокио пораньше, иначе в лоджах может не хватить мест». Пытаюсь заставить себя немедленно подняться, но головная боль, усталость и какая-то фаталистическая обреченность не дает делать резких движений. Как-нибудь все разрешится, приходит ко мне чувство Востока и я продолжаю блуждать взглядом среди сложенных из камней пирамидок, окружающих озеро.
Чо Ою словно стала моим якорем, я зацепилась за нее взглядом и потихоньку перебираю ногами, стараясь не трясти раскалывающейся головой.
Я остановилась и уставилась на преградившие мой путь пыльные ботинки. Подняла голову и опять провалилась в омут серых глаз Попутчика. Он уже возвращался из Гокио, бодр и весел. Боже, какой позор, нос обгорел, плетусь как черепаха, голова не мыта, зубы не чищены – краска стыда залила мои грязные щеки. Голова болела, кокетничать не было сил. Попутчик подарил мне свечку и спички взамен забытого в Портзе Тенга налобного фонарика, насмешливо улыбнулся, пожелал счастливого пути и побежал вниз, унося с собой несбывшуюся романтику. Я шмыгнула носом, натянула шапку поглубже на уши и медленно поплелась в Гокио.
Добавлено спустя 12 минут 39 секунд:
День восьмой – десятый. Gokyo.
- Какие твои планы, деточка, - спрашивали меня вчера за ужином чужие гиды.
- Подняться на Гокио Ри, - слабо шептала я, пытаясь удержать ложку в дрожащих руках.
- Ну так пойдем с нами, мы выходим в пять утра,- приглашали треккеры. Дураки какие-то, решила я и открыла Путеводитель. Не спеши – восьмитысячники, которые ты надеешься увидеть с вершины Гокио Ри – на востоке, поэтому выходи в обед, чтобы солнце как следует их осветило, - молвила Великая Книга.
Я вышла в девять.
Идти без рюкзака было гораздо интереснее, ярко светило солнце, виды завораживали, только почему-то люди, спускающиеся вниз, как-то странно на меня смотрели.
- Эй, это уже пол пути? - поинтересовалась я у бегущего вниз гида французской пары.
- Нууу…эээээ…. это как бы треть, -уклончиво сказал он и посмотрел на небо. Потом на меня.
- Ты хочешь сегодня подняться наверх? Ну-ну, поторопись,- загадочно молвил непалец и поскакал вниз. Поторопиться не было никакой возможности – воздуха хватало ровно на три шага вверх и задумчивое обозрение окрестностей минут на пять в положении «стоя на полусогнутых - упор на треккинговую палку». Спускающихся людей становилось все больше и больше, и я все чаще принимала загадочно-медитирующий вид, типа подъем на 5 357 м. для меня обычное дело, просто сегодня виды уж больно красивы, остановилась поглядеть…
Когда я действительно посмотрела вниз, то увидела несущиеся на меня облака.
Попыталась ускориться, но облака оказались быстрей.
И вот я сижу под камнем в 100 метрах от вершины, вся в облаках, и печально смотрю в ту сторону, где в белом тумане скрываются Эверест, Лхоцзе, Макалу и Чо Ою. Потом встаю и уныло бреду вниз.
- Ты не дошла до вершины, - нашептывает уязвленное самолюбие.
– Ага, хрена, так я и признаюсь. … Совру, что дошла, вот, все равно никто не проверит!
- Привет, я твоя совесть, я тебя замучаю, - подсказывает ехидный внутренний голос.
- Пошла вон, я тебя не знаю, - отбиваюсь я.
- Зато мы тебя знаем! - хором вопят совесть и самолюбие. – Позорище! Поперлась в такую даль, и даже на пупырь в 5 300 влезть не можешь. А Попутчик-то на вершине был, однозначно….
Я завистливо умолкаю и весь оставшийся день пребываю в печали. Треккеры из моего лоджа ушли, я осталась одна и весь вечер жмусь к железной бочке – буржуйке, радостно встречая мальчика шерпа с очередной охапкой ячьих какашек для растопки.
На следующий день я ходила посмотреть на четвертое и пятое озера Гокио.
Я шла по гребню моренной стены, сопровождаемая треском, доносящимся от расстилающегося с правой стороны ледника Ngozumpa.
Чо Ою замыкала взгляд.
Четвертое озеро
Дорога, ведущая от четвертого озера, широка и пустынна. Изредка попадаются мистического вида валуны, которые я совершенно серьезно принимала за окаменевших яков или спящего йети, и осторожно обходила на цыпочках, затаив дыхание.
Пятое озеро
Наутро я вышла в пять и упрямо направилась в сторону Гокио Ри.
Дорога была знакомой. Далеко внизу подкрадывались облака.
И вот, через четыре часа подъема, выявив для себя очередное правило, что когда б не вышла, все равно приду последняя – я стою на вершине Гокио Ри, завороженная открывшейся панорамой.
Добавлено спустя 29 минут 11 секунд:
Эверест, Лхоцзе и Макалу.
Эверест.
Спускалась я под звон фанфар и трепет подбрасываемых чепчиков! Пусть и со второй попытки, но я все-таки не отступила, и сделала это!
Сегодня я планировала уходить из Гокио, но погода была так хороша, облака так и не пришли в долину, горы отражались в озере, и я осталась. Пила свой ежедневный термос мятного чая, смотрела на ослепительную безымянную вершину, на ее опрокинутое отражение в озере, и думала про перевал Чо Ла. Этот перевал высотой 5 368 м. захватил мои мысли еще во время подготовки поездки. Да что там – мне было очень страшно. Пару раз я даже задумывалась, не написать ли завещание….
- Хороший гид, веревки, снаряжение и хорошая погода – только в этом случае мы рекомендуем Вам штурмовать перевал, - прямо таки надрывался путеводитель.
- В декабре 2008 на перевале Чо Ла пропал австралийский треккер, пестрел сообщениями форум Lonely Planet.
- Ты не пройдешь, -сладко нашептывал внутренний голос.
- Сама знаю, - отмахнулась я и поднялась в столовую греться у буржуйки и терзать найденного за прилавком «Парфюмера» без первых 29 страниц.
День одиннадцатый. Gokyo-Dragnag.
Пойду в Драгнак, посмотрю, спрошу нет ли там лишнего портера…. Заодно пересеку ледник Нгозумпа, решила я. А не найду портера – буду возвращаться тем же путем как пришла.
Ледник пересекается довольно стремной тропкой, под потрескивание и бульканье, стук осыпающихся камней и кряхтенье треккеров, идущих навстречу. Кое-где тропа теряется в нагроможденье камней, и тогда в тишине раздается только скрежет палок по камням и мое хриплое дыханье. Я пытаюсь изображать лань и легко прыгать по моренным камням, но судя по сочувственным взглядам проходящих портеров, я пока не лань.
И вот Драгнаг.
Я мучаюсь дилеммой – если найду здесь портера, то завтра придется идти вперед, навстречу перевалу. А страшно. А если не найду портера, то сегодня придется пересечь ледник в обратную сторону. Тоже страшно.
- Здрасти, тетенька. А у вас портеры на перевал есть?- спрашиваю я тоненьким голосом в лодже Cho La Pass Resort и замираю в испуге.
- А чего ж нет. Найдутся, - отвечает могучая шерпская женщина. Почем возьмёшь?
Я не знаю, радоваться или огорчаться. Прохождение перевала вдруг стало реальностью. Надеюсь, за три тыщи рупий портер меня допинает, если что….
Я попросила у хозяйки тазик, постирала и развесила на каменном заборе свои немудреные одежды. Потом читала на солнышке, закатав штаны до колен для лучшего загара. Загар не замедлил себя ждать – вечером ноги покраснели, а ощущения были словно я обварилась в кипятке. Итого загорать на 4 680 м. вредно, или хотя бы надо пользоваться кремом.
Весь день я прислушивалась и приглядывалась, не придут ли треккеры жить в мой лодж – вот уже четвертый день я была совершенно одна. А так хотелось вечером у печки задать животрепещущие вопросы, откуда и куда, и когда и как… Но сегодня я была опять одна.
- Эй, милая, когда выходить будешь? - спросила хозяйка.
- В семь, - робко ответила я. Хозяйка оглядела меня с сомнением и веско сказала:
- Выйдешь в шесть. В 5:30 приходи на завтрак. Я послушно кивнула.
День двенадцатый. Dragnag-Cho La Pass- Dzongla
В столовой у стены скромно стоял мальчик лет четырнадцати. Я кивнула ему и приступила к завтраку.
- Утречко, - выплыла хозяйка. Познакомься – это твой портер, сказала она и указала на подростка.
Я недоуменно уставилась на мальчика, ожидая видеть в роли портера свирепого мужа, который на пинках погонит меня наверх за мои три тыщи рупий, если я предамся упадническим настроениям. Все ж, если я надену на себя всю теплую одежду, рюкзак станет весить около 10 кг, что вполне под силу шерпскому парню. И лет ему вроде не 14, пригляделась я повнимательней…
- Доведешь ее до Дзонглы и назад, и чтоб к ужину не опаздывал, - крикнула вслед хозяйка. Мой портер послушно кивнул. Slowly-slowly, прикрикнул он мне, и я медленно-медленно поплелась вверх.
Натюрморт с портером и рюкзаком
Чо Ла – седловина по центру.
Сам перевал представлял собой хаотичное вертикальное нагроможденье камней. Я тщетно поискала глазами набитую тропу.
- Сюда, - сказал портер и ткнул пальцем вверх. - Потихоньку. Я оглянулась на мальчика, устыдилась – я тут изображаю умирающую лебедь, а ему к ужину вернуться надо – вздохнула и полезла вверх, скрежеща треккинговыми палками. Местами попадалась сыпуха, типа два шага вверх – три шага едешь вниз по колено в камнях, местами – огромные, непреодолимые без помощи рук камни-валуны. Я виновато оглядывалась на портера и останавливалась каждые три минуты восстановить дыхание и набраться сил, дабы взгромоздиться на очередной гигантский булыжник. Стало пригревать солнце, и от правой стеночки с неприятным стуком полетели камни.
– Ты, дочка, не тормози. Смотри, как бы камнем не пришибло, - ободрил меня корейский треккер и обогнал в два прыжка.
Я впала в медитативно-обреченное состояние, в унылую уверенность, что рано или поздно, но я залезу на перевал. И правда, подбадриваемая отлетающими от правой стенки камнями, я на него взгромоздилась, на подгибающихся ногах подошла к двум жующим среди валунов корейцам и протянула дрожащую руку за чипсами.
По ту сторону перевала открывались совершенно потусторонние виды.
Ама Даблам простиралась в своей красоте, замыкая лежащую внизу долину.
Дыханье перехватило. Я подумала, что ради этого вида, ради этой роскоши созерцания, ради прекрасной Ама Даблам - я бы пересекала Чо Ла снова и снова.
Умиротворенно скользя вниз по снежнику, я предложила парнишке: а может повернешь домой?
- Отдай мне рюкзак, до Дзонглы я уж как-нибудь доскачу.
- Нет, - покачал головой паренек.
- Смотри, дурачок, тебе сейчас вниз, и будешь дома. И я вниз. И все будет хорошо, - увещевала я, но мальчик упрямо отказывался. И спасибо ему за это, потому что спуск в Дзонглу крутой и все по камням, и с рюкзаком это было бы совсем неинтересно.
Дзонгла.
День тринадцатый. Dzongla – Lobuche.
Я вышла независимой треккершей, прошедшей опасный перевал, и так, исполненная гордости, споткнулась и позорно упала за забором. Что поразило – я даже не выматерилась, а саркастически молвила: «чудненько», лежа в пыли прихлопнутая рюкзаком. В гламурных треккинговых штанах, купленных в харьковском секонд-хэнде и сзади украшенных прелестной вышивкой, красовалась дыра. Чудненько, повторила я, отряхнулась и пошла в Лобуче.
В Лобуче было уныло. Посередине поселка протекала дурно пахнущая речка, громко ругались матом члены красноярской экспедиции на Пумори, тщась забраться на камень напротив моего лоджа, и только Нупцзе в лучах заходящего солнца услаждала взгляд.
День четырнадцатый. Lobuche – Gorak Shep.
Пристроилась за каким-то пастухом, и пошла. Куда он свою корову – туда и я.
Потом с небом что-то случилось, словно кто-то невиданный наигрывал на облаках фуги Баха. Стало невыразимо прекрасно.
А потом я пришла в Горак Шеп.
В лодже, в котором я заселилась, длинный коридор был увешан футболками и флагами интернациональных треккеров с описаниями их свершений. Я нашла российский флаг и все четыре дня думала, написать ли мне «здесь была Женя», или и далее пребывать в безвестности.
Добавлено спустя 23 минуты 54 секунды:
Дни пятнадцатый – шестнадцатый. Gorak Shep – EBC - Kala Patthar.
Раз уж я сюда пришла, пойду гляну как Великие Люди штурмуют Эверест, решила я, и поутру направилась в базовый лагерь. Я путалась в каменных завалах, пару раз впадала в отчаянье, но, пристраиваясь за проходящими портерами, выбиралась из лабиринтов. Потом тропа шла по гребню морены, потом – по леднику.
Потом я увидела разноцветные палатки.
- Типа пришла, - прошептала я и прислонилась к камню. Я пристально вглядывалась в яркие тенты, тщась прочувствовать патетику момента. К сожалению, взгляд замирал на синей палатке с надписью «Базовый Лагерь Эвереста. Булочная. 5 330 высотой».
Пахло плюшками. Денег с собой не было. Я загрустила.
- Рассел, Рассел, можно с Вами сфотографироваться, - заверещала подошедшая американская пара. Из базового лагеря навстречу шел мужчина средних лет, сопровождаемый шерпом с металлической коробкой. Мужчина благосклонно кивнул, и вот послышалось щелканье фотоаппарата.
- Кто это, кто это? - громко зашептала я.
- Рассел Брайс, руководитель экспедиций «Эверест. За гранью возможного», - с укоризной уставились на меня американцы.
- Вау! Я видела настоящую знаменитость! – взвизгнула я на весь Базовый Лагерь. Этот фильм, «Everest. Beyond the limits», я смотрела месяца за три перед поездкой, затаив дыхание от исходящего от шестисерийного проекта напряжения – среди участников восхождения на Эверест под руководством Рассела был и датчанин-астматик, и байкер с металлическими деталями в теле после страшной аварии, и новозеландский альпинист с ампутированными по колено ногами.
Я побродила немного среди разноцветных тентов – в базовом лагере оставались только шерпы из поддержки, настоящие альпинисты были на акклиматизационных выходах, и двинулась обратно.
Перед Горак Шепом я остановилась перед каменными пирамидами в память альпинистов, погибших на Эвересте, и, наткнувшись на мемориал Роба Холла, вдруг неожиданно для себя горько расплакалась. Каждый выбирает для себя, я все понимаю, но как же одиноко было ему на этой каменной полке на высоте восемь тысяч метров, в полном сознании своей обреченности… Как ему было страшно и холодно…
- И наконец, сегодня свиданье с Эверестом! Это апофигей Вашего маршрута, - голосил поутру путеводитель. Я с раздраженьем захлопнула Великую Книгу, схватила треккинговые палки и вышла навстречу очередному подъему на 5 545 м. Собственно, после двухразового подъема на Гокио Ри, Кала Патар казался развлечением для детсадовцев.
И правда, знай себе перебирай ногами, и рано или поздно тебя остановят обрыв и плещущиеся на вершине флаги.
Эверест и Нупцзе.
Эверест.
Пумори.
Вечерами в Горак Шепе было интересно. Я наблюдала, как сервировали стол к ужину для группы японских пенсионеров – белые скатерти, палочки для еды, чуть ли не серебряная посуда… А после еды эти чудесные люди в одинаковых красных комбинезонах достали зубные щетки и, ничуть не смущаясь, чистили зубы прямо в столовой. Вероятно, они боялись выходить на улицу, где, громко матерясь, изнывала от скуки красноярская экспедиция на Пумори.
Раз дверь распахнулась, в столовую стремительно вошел высокий мужчина и, оглядываясь, прокричал: Пумба! Пумба! Портера своего небось ищет, лениво подумала я и уставилась мужчине на попу. На попе был нажопник. Все же логически мыслить я умею. С сидушками на заду ходят только русские, рассуждала я, и, была не была, громко закричала «Здрасти!» И угадала – это был Дмитрий из Подмосковья.
- Я – странствующий массажист, - говорил Дмитрий.
- О, массажист, как романтично, - щебетала я. Что-то у меня, Дмитрий, шея немеет, пройдемте-ка в номера….
- Я – массажист по эстетической части, - оскорбился Дмитрий. Если кому надо объемы уменьшить, жирок согнать…. Он вдруг посмотрел на меня внимательно и профессионально.
- Боже, боже, какой позор, - испугалась я взгляда профессионала-эстета и перевела разговор на странствия.
День семнадцатый. Gorak Shep – Dingboche.
Я покидаю Горак Шеп, рыдаю взахлеб перед спуском к Лобуче, не желая расставаться с этим захватывающим хороводом гор. Я даю себе клятвы обязательно вернуться, а горы окружают меня в неумолимом величественном танце, и я не знаю, как дальше жить, не видя Пумори.
Я хочу просыпаться, уткнувшись взглядом в горную вершину. Я хочу жить, время от времени взглядывая наверх, я хочу придирчиво рассматривать снежный покров гор и судить о будущем лете. Или о зиме. Я утираю слезы грязным рукавом и не нахожу в себе сил спуститься – ведь через несколько шагов я оставлю позади великолепный конус Пумори, Лингрен, Кхумбутце… Неуловимо изменится воздух. Поменяют цвет облака. Я перестану понимать язык птиц, как те близнецы из сказки про Мэри Поппинс…
Я шмыгнула носом, оглянулась в последний раз, нашептав горам что-то тайное и известное только нам, и продолжила спуск. Миновала Лобуче, пересекла моренный ледник Чангри и поспешила в Дуглу на обед.
Из Дуглы Вы можете попасть как в Периче, так и в Дингбоче, главное – не перепутать развилку, - умничал путеводитель.
- Я тоже умная, - огрызнулась я и стала внимательно наблюдать за людьми – куда они, туда и я, раз мне надо в Дингбоче, значит, они тоже туда идут.
Я неслась сквозь затуманенную долину и рассуждала об особенностях рельефа.
- Да я просто непревзойденный ходок по ровной местности, - похвалялась я.
- С легким уклоном вниз, но никак не больше двадцати градусов. И чтоб никаких камней. Мне пожалуйста ровную, полого-покатую вниз тропу…
Туман сгущался.
- Те синие крыши должно быть Дингбоче, - щурилась я с надеждой, вглядываясь в туманную даль. Вот приду, и сразу чесночный суп… или нет, жареный рис… Вот приду…
Я вошла в поселок. « Ама Даблам лодж», возвещала вывеска на ближайшем доме. Внизу мелким шрифтом было подписано: « Периче. Высота 4 280 м.». Я судорожно моргнула, вцепившись в треккинговые палки. Здесь какая-то ошибка.
- Я же шла в Дингбоче, мне сюда не надо, - шептала я в отчаянье.
– Периче, - неумолимо отзывались встречные лоджи.
Я в растерянности остановилась посреди деревни, напротив больших окон, озаряемых свечами. Вгляделась. Свечи стояли на столах, покрытых белоснежными скатертями, а вывеска возвещала: « Himalaya Lodge. Hot shower. Toilet inside» (Гималайя лодж. Горячий душ. Сортир вовнутри).
- А, хрен ли! – подумалось отчаянно. Подумаешь, не туда пришла. Зато переночую как белая женщина, поужинаю на белой скатерти при свете свечей, чай, заслужила!
- Это самый лучший лодж в Периче, - вкрадчиво произнес кто-то за спиной. Я вздрогнула и оглянулась. Сзади меня стоял дядька в зеленых трениках и с шальными глазами. Его акцент заставил меня задуматься.
- Откуда ты? - спросила я, уже зная ответ.
- Раша, - ответил дядька.
Товарищ оказался одесситом, в очередной раз блуждающим в этих горах.
- Вот ведь, взял с собой друзей. А они еле плетутся, - пожаловался он.
- А какой день Вы идете?- вежливо поинтересовалась я.
- Будет седьмой, ответил одессит. Я вытаращила глаза. Из Луклы, на седьмой день, и уже спускается. Немудрено, что его товарищи в арьергарде.
Я пожаловалась одесситу на свои злоключения.
- Ой, дяденька, хотела в Дингбоче, а пришла вот сюда, а мне сюда не надо, - печалилась я.
- Так пойдем, я покажу тебе небо в алмазах, то есть тропу на Дингбоче, - отвечал одессит.
Пусть покажет мне тропу, я вернусь, переночую в лодже с белыми скатертями, а наутро пойду куда мне надо, рассудила я.
Мы дождались его друзей, пожилую пару с рюкзаками типа Ермак, и пошли.
- Вот ведь ёпть, здесь был мост на Дингбоче, но видишь, его смыло потоком. – приговаривал одессит. Уверенности мне эти рассказы не добавляли.
- Ладно, дяденька, Вы идите, а я завтра сама как-нибудь, - попыталась я соскочить с маршрута. Белоснежные скатерти Гималайя лоджа застили взор, свечи трепетали.
- Нормально, не боись, - отвечал одессит. Я покажу тебе небо в алмазах, то есть тропу на Дингбоче.
Смеркалось. Туман медленно захватывал окрестности. Хотелось к теплу и к чесночному супу.
- Эй, москвичка, подь сюды, - крикнул одессит. Я несмело приблизилась.
- Видишь воон тот мост? Вот вниз сейчас спустишься, мост пройдешь, потом по тропе поднимешься, гребень обойдешь и будет Дингбоче. Наверно. А шо, ничего другого здесь быть не может, - ободрил одессит.
Что ж, я никогда не была так быстра и стремительна, как в тот туманный вечер. Горной серной я бежала вверх по тропе, в одном прыжке преодолев подъем в 200 метров и даже ни разу не запыхавшись.
- Дура, ой дура, ты ж того дядьку в первый раз в жизни видела….. и в последний, -причитала я, прыгая по камням.
- Мало ли что он сказал, а ты уши развесила…, - я ругала себя последними словами, оскальзываясь в ячьих какашках. Отчетливо вспомнилась книжка «Пропавший в Гималаях», прочитанная неделю назад. Я стала присматриваться к окрестным кустам, готовя себя к холодной ночевке. Сумерки сгущались.
В Дингбоче я влетела на предельной скорости, и готова плюнуть в лицо тому, кто усомнится, что я была лань. Пусть дрожащая от страха. Заселилась в первом же у дороги лодже, и было мне счастье, чесночный суп, мятный чай и туалет вовнутри.
Добавлено спустя 29 минут 26 секунд:
Дни восемнадцатый – девятнадцатый. Dingboche.
- Ну ты спать и горазда, - ласково поприветствовала меня хозяйка. Я – Мингма Шерпа.
- Женя. Фром Раша, - скромно отозвалась я, и, чтобы отвлечься от вчерашних волнений, прикупила вязаную шапочку, висевшую над прилавком. И перчатки. Хозяйка просветлела лицом.
- Ты будешь мой друг, - серьёзно сказала она. Может, купишь и носки – для комплекта?
Широкая долина Дингбоче была окружена горами: с севера ее окаймляли Табоче, Чолатзе и Чо Ою.
С востока замыкали Лхотцзе, Лхоцзе Шар, Шарцзе, Айланд Пик, Чо Полу и Макалу.
С очередной стороны света нависали Кантенга и Тамсерку.
Я сидела на камне и размышляла о природе гор. Вот например Ама Даблам, рассуждала я. До чего ж непоседлива. Стоит отвернуться – и вот, она уже повернулась другим боком, и поди догадайся…
А я ведь могу за ней и не уследить…. У меня столько дел – шаги считать, мантры читать, подвесных мостов бояться, караваны обходить. ….
Я прошлась вдоль Дингбоче и вернулась в лодж.
Мингма сидела в sun room (комната со стеклянными стенами, закрытая от ветра и открытая солнцу) и пила чай.
- Заходи, подруга, - махнула она рукой. Так, за чаем я узнала, что Мингме 40 лет. Что у нее двое детей – старший управляет лоджем в Тенгбоче, младшая уехала учиться в Англию. Что этот лодж в Дингбоче она арендует за 10 000 долларов в год. Что Мингма живет в Дингбоче 10 месяцев в году, а в период муссонов – июнь-июль - уезжает работать во Францию, в Альпы. Что туалетная бумага из Китая дешевле, и она закупает ее в ноябре, когда тибетским караванам позволено проходить через перевал Нангпа Ла.
Я чавкала вкуснейшим яблочным паем и сочувственно кивала головой.
- Здрасти, я вообще не из этого лоджа, но скажите пожалуйста, почём у Вас душ? - выпалила американская блондинка, ворвавшись в сан рум и прервав нашу беседу. В том лодже, где я живу, душ стоит 350 рупий, но мне кажется, это слишком дорого, - продолжила белокурая фея.
- Знаете что, душ уже занят, - неприветливо буркнула я и побежала за полотенцем.
- Ходют тут всякие, - ворчала я. Мингма хохотала.
В столовой было жарко. Я делала вид, что читаю, но сама прислушивалась к беседе хозяйки и ее приятелей-шерпов. Собственно, знание языка – не главное. До чего интересно ловить звуки, интонации, выражение лиц, прищур глаз, кокетливые улыбки, самодовольные взгляды.
Внезапно дверь распахнулась, и в столовую ввалились два мужчины и женщина, невозможно усталые. Мингма вскочила, заохала, усадила, налила им чаю.
- Гэвин. Эдди. Хелен. Только что с Айланд Пика, - представились они. Я застыла в восхищении.
- Куда Вы идете завтра? - начала я светскую беседу.
- В базовый лагерь, - ответил Гэвин.
- А, Вы дойдете до Горак Шепа и сходите в Базовый Лагерь типа посмотреть, - покровительственно проговорила я. Ничего особенного. Яркие палатки и булочная.
- Нет, мы живем в базовом лагере, - поправил меня Гэвин. Мы вообще-то приехали подняться на Эверест, а Айлэнд Пик типа акклиматизация.
Я вытаращила глаза и замерла в благоговейном восторге. Вот они, настоящие альпинисты! Бейте, литавры, звените, фанфары! Позвольте прикоснуться к краю Вашей засаленной поларки, досточтимый Сэр!! Они настоящие! О Боже, это те люди, готовые выложить около пятидесяти тысяч долларов за возможность попробовать подняться на эту девятитысячную гору!
Наутро я собрала рюкзак, вынесла его на улицу и предалась завтраку с мыслями о Чукунге – следующем пункте назначения.
- Что, какие планы? – незаметно подошла Мингма.
- Да надо идти, только неохота, - отвечала я.
- Так оставайся, - просто сказала хозяйка.
Я задумалась и осталась еще на день.
Дни двадцатый – двадцать первый. Dingboche – Chhukhung.
Наутро я собрала рюкзак, вынесла его на улицу и предалась завтраку с мыслями о Чукунге – следующем пункте назначения.
- Что, какие планы? – незаметно подошла Мингма.
- Ухожу, твердо сказала я. Покидаю этот рай на 4 360 м. и направляюсь в Чукунг, где меня ждет Ама Даблам, Айланд Пик, стена Лхоцзе и Чукунг Ри 5 559 м. высотой. Мингма машет мне вслед.
Чукунг, 4 750 м. в основном является стартовой базой для туристов, штурмующих треккинговый шеститысячник Айланд Пик. Он состоит из нескольких лоджей, ошеломительного вида на Ама Даблам и изменчивой погоды.
Вид из окна.
Усевшись в столовой возле литрового термоса мятного чая, я с открытым ртом наблюдала за красавцами чехами, разбиравшими горную снарягу. Боже, как они потрясали ледорубами, с какой грацией распутывали веревки, как многозначительно откладывали в сторону жумары и карабины…. Девичье сердце трепетало…
- Ну что, красивая, пошли с нами на Айланд Пик, - насмешливо сказал высокий чех и помахал кошками. Я шумно сглотнула.
- Мне бы это…дяденьки… на Чукунг Ри залезть бы… вот мои вершины, - тихо сказала я и покраснела.
Я проснулась и поглядела в окно. В окне было серо. Я вгляделась пристальней. В окне стало серо и уныло. Потом пошел снег.
- Если тебе не нравится погода, подожди пол часа, и все изменится, - утешала я американца средних лет. Он уныло кивал и косился в окно. Снег вперемешку с градом насмешливо кружились во дворе.
Через пол часа погода изменилась. Снег перестал, небо развиднелось, заснеженные горы словно всхлипывали и оттирали снег с прекрасных лиц.
Я пристроилась к американцу и его портеру и пошла покорять Чукунг Ри.
Чукунг Ри покоряться не хотел. Я шумно пыхтела и ободряла себя мантрой колобока: я на Гокио Ри два раза залезла, я на Кала Паттар смогла – и Чукунг Ри покорю, иначе позор… Американец убежал вперед, но видать моя облупленная красота покорила его портера, и он жаждал общаться.
- И как тебе нравится Непал? - легко перескакивая с камня на камень, вопрошал он.
- Ой ёёёё…..ой, яяя…. Ой, я люблю Непал, хрипела я и со свистом втягивала воздух на подъёме.
- Присядь, отдохни, - проявлял галантность портер и приобнимал меня обветренной рукой.
- Уйди, мужик, без тебя тошно, - шептала я обреченно, привалившись к камню и уставившись глазами вверх. Тропа всё не заканчивалась.
- А Вы, русские, все такие веселые и красивые? - продолжал охмурять меня непалец.
- Ох, мужик, видел бы ты меня на работе – сущая мегера, - думала я и кивала кокетливо.
Наконец портер оставил меня в покое и побежал догонять своего клиента. Я восстановила сбитое кокетством дыхание и поплелась вверх.
- Слышь, подруга, а ведь ты щас наверху одна останешься, - предупредил любвеобильный портер, спускаясь вниз.
- Наконец-то, - подумала я.
- Береги себя, - молвил портер. Приходи вечером в Дингбоче – будет хорошо, - многозначительно намекнул он.
- Мчусь на крыльях любви, - буркнула я и вспомнила о сероглазом….. Сердце защемило тоской о несбывшемся…
Что ж, одной наверху не страшно. Одной наверху невыразимо прекрасно.
Одна наверху я ловлю Лхоцзе в просвете облаков….
Одна наверху я складываю пирамиды из камней.....
Одна наверху загадываю желания под трепет молитвенных флагов…
И снова ищу Лхоцзе в просвете облаков…
И не только Лхоцзе..
А потом я села на камень и заплакала. Потому что, спасибо, Господи, что Ты создал... Что я смогла… Что оно есть… Что Ты позволил… Я вообще девушка вполне в себе. Не экзальтированна, а совсем наоборот. Поэтому это Рыдание на Камне склонна рассматривать как ощущение Божественного присутствия. Хотя после таких заявлений я наверно экзальтированна, но какая хрен разница, когда в мире существуют Лхоцзе, Айланд пик, Ама Даблам… Вот я сижу здесь, а они Там стоят…. И когда-нибудь я снова пойду посмотреть… Потому что, я ж говорила, горы такие непоседливые, за ними нужен глаз да глаз… Чуть отвлечешься – и вот, угадывай, куда спряталась Лхоцзе и каким боком повернулась Ама Даблам. Где затаилась Табоче и куда подевалась Тамсерку… Где искать Кантенгу.. Как найти Чолатзе…
День двадцать второй. Чукунг – Дингбоче.
Я вернулась в Дингбоче, в Snowlion Lodge & Restoran, Mingma Yangji Sherpa proprietor (на правах рекламы). По дороге, в кустах, я видала корову удивительной красоты и не удержалась запечатлеть.
Я собиралась только попить чаю и двинуть дальше, но познакомилась с голландцем, который сказал, что там, на лугу, поставил свою палатку русский Юра. Мне стало любопытно.
- Ну что, подруга, уходишь? - спросила Мингма.
- Знаешь, у тебя тут магнит зарыт, - шутила я. Остаюсь!
- Четвертая ночь бесплатно, - шутила Мингма.
Голландец оказался забавен – он слышал о Чернобыле и не пил вино после 1986 года. Он ходил сам, без портера и гида. Он пытался сходить вчера в Чукунг, но устал на пол пути и вернулся. На фоне этого признанья я казалась себе ланью и тихо гордилась.
Потом пришел Юра. Юре было 47 лет, из них лет пятнадцать он был французским физиком, а познал горы последние года три.
- И сказал мне Йоси Ландау – а пойдемте- ка Юра в Альпы, пройдемте троечку, - рассказывал седовласый физик. - И той зимой я понял что горы – это хорошо.
Юра носил на спине станковый рюкзак возрасту двадцати пяти лет, в котором скрывались тент, спальник, примус «смерть туриста», несколько литров бензина и залежи макарон. Он разбивал лагерь на пастбищах, и яки с любопытством разглядывали физика. Физик разглядывал яков, а когда надоедало, ходил в лоджи общаться. В данный же момент он, выкурив сигаретку, собрался идти в Чукунг.
– Жаль, - подумала я. - Интересный чувак.
Часа через два, когда я успела принять душ и ободрать с облезающего носа ошметки кожи – чувак вернулся.
- И пришла ко мне горняшка, - делился переживаниями Юрий, затягиваясь очередной сигаретой. И стало меня колбасить. Поэтому пойдемте пить чай…
- Юра, выбросьте макароны, - увещевала я. - Здесь кормят. И весьма неплохо.
После вечерних бесед мы ходили смотреть на звезды, но я задумчиво вздыхала о сероглазом Попутчике. Юрий показал мне Большую Медведицу и печально удалился на свое пастбище.
Добавлено спустя 21 минуту 17 секунд:
День двадцать третий. Дингбоче – Тенгбоче.
- Погодь, не уходи, - придержал меня парнишка из лоджа Мингмы.
- Да жду я, жду, - пропыхтела я, просовывая руки в лямки рюкзака.
Через несколько минут вышла Мингма, и, к вящей неожиданности, повязала мне на шею шарф. Эти шарфы, кхадаки, преподносят в знак дружбы, почтения и благожелания. Я растроганно обняла Мингму.
- Выйду замуж и сразу в Дингбоче, - клялась я.
- Жду, - серьезно ответила Мингма Шерпа.
На пути вниз я все оглядываюсь на Лхоцзе, а Лхоцзе, упрямица, удаляется от меня… Я Вам уже жаловалась, какие непоседливые горы? Вот-вот… Стоит отвернуться – исчезнут, пропадут, изменятся до неузнаваемости….
Наконец вижу первые деревья! Какая радость, я провела выше зоны лесов не меньше десяти дней, и, оказывается, ужасно соскучилась по зеленому! Захожу в Верхнее Пангбоче посмотреть на древнюю гомпу.
В Тенгбоче, заселившись, пыльной лебедью выплываю в столовую с просьбой показать мне горячий душ. Мальчик виновато на меня покосился и скрылся за дверью. Потом вернулся.
- А у нас его нет….
Моему расстройству нет предела.
- Так дайте мне ведро горячей воды, как в Горак Шепе, - я близка к истерике.
- Мадам, простите….
Мы сторговываемся на тазике теплой воды во дворе. Я зла как собака, и только звуки горна, призывающего к молитве, несколько умиротворяют.
День двадцать четвертый. Тенгбоче – Намче Базар.
Проснулась в шесть от звуков тибетского горна, вновь сзывающего к молитве в монастыре Тенгбоче. Пошла. Взяла коврик и села у правой стеночки, куда сажают зевак-европейцев. Зеваки, два молодых парня, уже сидели в позе лотоса, отчаянно ёрзая и делая вид, что они медитируют. Я села рядом. Ноги в лотос не складывались, и я не стала упорствовать, памятуя об отсутствии медицинской страховки.
Место, где стоит монастырь, напоминает Рай. Я конечно Рай пока не видела, но хочу чтоб в Раю было так: холмы, озаряемые рассеянным солнцем, перезвон бубенцов, ленивые коровы, нарядные гирлянды молитвенных флагов…воздух проникнут благостью и умиротворением, никто никуда не спешит, и каждое утро горн возвещает время молитвы. Усердные монахи ежедневно благословляют мир. Пламенеют рододендроны.
В Тенгбоче впервые за долгое время появляется связь, и я начинаю терзать свой мобильный, мол жива, здорова, спустилась с гор… Так, не выпуская телефона из рук, я спускаюсь рододендроновыми лесами, а потом поднимаюсь к крошечной деревушке Санаса. В Санасе я попадаю в ловушку.
- Сувениры, сувениры, прекрасные шерпские сувениры, - слышу я манящий шепот и зачарованно подхожу к разложенным бусам, браслетам, кольцам, серьгам, носкам, шапкам, и ой боже ж мой!
- Тебе еще три дня вниз спускаться! - надрывается рассудок. Ну зачем тебе бирюзовые бусы в четыре нитки? Немедленно положь на место третий браслет! Нет, это не серебро! У тебя уже есть две шапки цвета ямайского флага, зачем тебе третья такая же? Голова-то одна, и то дурная! Боже, нет!!! Не бери этот «старинный шерпский замок» за полторы тыщи рупий весом в килограмм!!!! Не бери!!!!! Ну хотя бы поторгуйся! Да, я знаю, что ты любишь ключи и замки, да, я помню, что ты не купила старинный ключ в Эссуэйре и теперь жалеешь, да, я все понимаю, но этот навесной замок не стоит полторы тысячи!!! Торгуйся!!! Ну и что, что тётя сказала тыща пятьсот!??!!! Дура, какая ж ты дура!!!!!!!! Спрячь его, чтоб я его не видела, этот замок! Поглубже в рюкзак! Да, конечно теперь тяжело, а я предупреждала! Как??? Ты не купишь бутылку воды???? Потому что тяжело нести??? А «старинный шерпский замок» нести не тяжело?
Так я вернулась в Намче Базар.
День двадцать пятый – двадцать шестой. Намче базар – Падинг – Лукла.
Я спускаюсь вниз, громыхая сувенирами, я горда собой, я в когорте Видевших Эверест, я свысока, покровительственно здороваюсь с идущими навстречу…. Я счастлива бродить по Гималаям, двадцать шесть дней в горах….. И мне совершенно не скучно, в компании прекрасной Ама Даблам, непоседливой Табоче, изысканной Тамсерку, юной Пумори…
И вот Лукла.
Я пью настоящий кофе в настоящем Старбаксе, посещаю книжный и всячески приобщаюсь к цивилизации. Я хожу взад вперед по главной улице Луклы, и мои бирюзовые серьги колышутся в такт. А на двадцать седьмой день я приземляюсь в Катманду. В Катманду была жара и Попутчик.
Катманду. День двадцать седьмой – настоящее время.
«Нет места лучше и в Раю, чем родное Катманду», вполголоса напеваю я…. Выхожу из ворот геста и набираю воздуха, складываю ладони лодочкой, ныряю в разноцветное многолюдье, в запахи сандала и опия, зелени и несвежей рыбы, карри и шафрана. Надрывно сигналят машины, кричат велорикши, дзынькают велосипеды… Все эти запахи и звуки окутывают, околдовывают, поглощают, и я плыву сквозь них и мне хорошо. А самое лучшее - это идти вслед за сероглазым Попутчиком узкими улицами, не думать ни о чем, смотреть по сторонам….
- Два манговых фреша и салат из папайи…. Чикен карри и пиво Эверест… два пива Эверест…. Бананово-клубничный фреш. Дайте два. Повторите.
- Пойдем, я покажу тебе магазин с самым лучшим вином.
- Мужик, поставь в холодильник, мы зайдем часа через два, пусть охладится.
Попутчик, помимо удивительных серых глаз, оказался Богом торговли. Торг то жарко разгорался, то затихал с наигранной неохотой, мне становилось душно, я выходила посидеть на крыльце, а когда возвращалась, наблюдала взмокшего продавца и свежего, только вошедшего во вкус Попутчика. Когда соглашение вроде как было достигнуто и продавец рыдал за конторкой, проклиная тот день и час, но видать решив согласиться с сероглазым, только чтоб тот отстал – Попутчик в великолепном небрежении оглядывал полки, тыкал могучим пальцем в изысканный сувенир (вкус у него был отменный), и невинно заявлял: and small present, sir! (и сувенир в подарок). В лавке раздавался шум – то падал в обморок продавец. Через пол часа Попутчик выходил из лавки с нужной вещью и сувениром в подарок, довольно улыбаясь. Продавец рыдал и посыпал голову пеплом.
Потом мы шли в магазин и забирали охлажденное вино. Мы открывали бутылки на кассе и расходились – он на свой балкон, я в свой садик, исполненная несбывшейся романтики и смутной тоски.
Ходили на площадь Дурбар, крались пытаясь пройти забесплатно… Были настигнуты ливнем, прятались во внутренних дворах. И там сероглазый сказал, указывая на ворота:
- Глянь! Ключ!
Мое сердце на минутку остановилось. Вы уже поняли что ключи, замки, дверные ручки – словом, все то, что запирает и отмыкает и играет с пространством и изменяет его – моя слабость. В воротах, в замочной скважине, торчал ключ. Длинный, с прихотливой бородкой, с загадочной надписью Saran
Я осторожно потянула за ключ. Он поддался. Желание иметь ключ от Катманду захлестнуло меня, совесть шептала что-то невразумительное, я вытащила ключ из скважины и положила в карман.
- Вот Шапокляк, - насмешливо прошипел Попутчик.
- Сам дурак, - позабыв о несбывшейся романтике, отозвалась я, нащупала в кармане ключ и победно улыбнулась.
Нет места лучше и в Раю, чем родное Катманду…. Звенят браслеты на щиколотках, звенят браслеты на запястьях, развеваются юбки… Каждый день вдыхаю поглубже, складываю ладони лодочкой, ныряю в разноцветное многолюдье, в запахи сандала и опия, зелени и несвежей рыбы, карри и шафрана… Каждый день зажмуриваюсь, выходя на улицу, и открываю глаза с надеждой увидеть разноцветное многолюдье, ударить в колокол при маленьком святилище Ганеши и вздрогнуть от внезапно ясного и чистого звука… Прищуриться, глянуть вдаль и поймать смутный силуэт Ама Даблам. Легкое дыхание Чолатзе…профиль Табоче, отблеск Тамсерку, величие Пумори… Я нащупываю в кармане ключ от Катманду и улыбаюсь.
