Горы, Непал. В зависимости от высоты и времени суток - жара или мороз. Неотапливаемые дома, никакого электричества, замерзшая вода в умывальниках. Люди и животные с поклажей на спине на горных тропах над обрывом…
Какой-то из этих миров перевернут. Какой?!
Мы стараемся систематизировать то, что нас окружает, сделать комфортным и безопасным. Это нормально, но в результате можем потерять грань контакта со всеобщим переливающимся миром энергий. За этой гранью человек становится поглотителем всевозможных благ и начинает считать себя смыслом Мироздания.
Горы отрезвляют. Столкнувшись с философией гор, понимаем, что иногда необходимо возвращаться к истокам.
Непал непредсказуем. Многие едут за астральным просветлением, результатом которого должно стать решение всех личных и материальных проблем. Но у Гималаев свое чувство юмора. Большинство подобных искателей не находят ничего, кроме поноса.
Схематично горных туристов можно поделить на несколько категорий. Восходители-альпинисты – сверхлюди, для которых высоты 7-8 тысяч не являются чем-то запредельным. Ураганный ветер, почти космический холод, все в железках как рыцари, несколько десятков килограммов за спиной, минимальный рацион – и очередная вершина, и сияние в глазах, которого хватит на месяц-другой. Скромные улыбки при перечислении своих невероятных побед… И иногда памятные обелиски на перевалах…
Трекеры – покорители гор без применения вспомогательных средств. Выбираем цель, забрасываемся и топаем целый день пешком вверх-вниз по ущельям, по возможности забираясь на несложную вершину. Достаточно большая нагрузка для того, кто привык к городскому комфорту, но необходима для получения кармического права на причастность к этому миру. Без этой жертвы блеска в глазах не будет – его придется заменять красноречием, чем занимается следующая категория.
Посетители гор при помощи вспомогательных средств. Вертолетная высадка на какую-то ненавязчивую вершину+фотосессия=крутой восходитель. Более бюджетный вариант – аренда лошади. При всем презрении местных жителей к подобному способу трека, вблизи Луклы повсюду предлагается данная услуга.
НАЧАЛО ПУТИ
Для меня было очень важным, чтобы горы выглядели фотогенично. В апрельской поездке мы попали в облака, и на этот раз я заранее, мысленно и строго «поговорила» с Гималаями, чтобы больше такое не повторилось. Результат получился замечательный: видимость была редкостная еще на подлете к Катманду. Обычно даже в ясную погоду в воздухе висит дымка, которая не позволяет разглядеть горы. А тут я вдруг сквозь свою уютную дрему услышала взволнованный голос пилота: Маунт Эверест! Маунт Эверест! Смотрите, по левому борту!
Весь самолет, включая экипаж, кинулся к иллюминаторам, снимая на телефоны. Гималайская цепь высилась над плато и выглядела просто шикарно. Мой иллюминатор был на левом борту, но фотоаппарат над головой в рюкзаке, задвинутый чьими-то ящиками. Я мысленно усмехалась: увижу я еще ваш маунт Эверест, причем не через мутное стекло.
Снова «Космик Гестхаус», снова Момо-стар, где знакомый веселый официант успел нахвататься словечек у наших гидов: «Пельмени готовы!»
Перелет в Луклу (высота 2840) – не самолеты, а маршрутки – кто успел, тот и запрыгнул. Группа летела в несколько этапов, я - в последнем, и совершенно замаялась сидеть в аэропорту. Наконец-то мне повезло приземлиться на этом легендарном аэродроме, где взлетная полоса короткая, кривая и под наклоном. С одной стороны пропасть, с другой – скала.
ПЕРВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
Сразу снимаемся на трек и идем в Токток (2760). Короткий переход, но пока не поднимаемся выше, чтобы получить акклиматизацию. Идем вдоль ущелья, то и дело переходя его по длинным подвесным мостам. Нас сильно тормозят лохматые непальские коровки - "зо". С грузом на спинах они точно соответствуют ширине моста, приходится их пропускать. Иногда добираемся до середины, тут с другой стороны на мост вступают коровы, и приходится возвращаться. В итоге мне это надоело. Объединившись с парой европейцев, мы решили разминуться с коровами на мосту.
Первая корова, дойдя до нас, остановилась, и я была поражена ее культурой и тонкой нервной организацией. Она явно лучше нас представляла, во что мы ввязались. Но сзади кричал погонщик, мы ее трогали за рога, и корова двинулась вперед.
Мы не учли высоту леера и объем наших рюкзаков. Нас прокрутило как в центрифуге. У моих спутников вырвало из рук горные палки, мы перепачкались о коров и ободрались о леера. Когда коровы кончились, я, грязная и взъерошенная, оглянулась назад. Там на мост бросилась Наташа из нашей группы, которая увидела, как замечательно нас размазало и захотела получить свою порцию. Мы с ней были в таком восторге от подвернувшегося приключения, что проскочили нужный поворот и углубились в лес.
Через некоторое время обнаружили что вокруг нас решительно никого нет - ни коров, ни туристов, но не стали возвращаться, надеясь на принцип, что в горах дороги либо ведут в тупик, либо соединяются. Тупика все не было, других дорог не было тоже. Какой-то монастырь, деревни и дети, у которых было бесполезно что-то спрашивать даже по-непальски. Начинало темнеть. Мы с Наташей решительно вломились в каменное строение, из трубы которого шел дымок. Вместо дверей были одеяла. Внутри темно. На наши крики "Намастэ!" из внутренней комнаты начало выбираться семейство. Малыш был одарен конфетами, а у взрослых мы принялись выяснять "бато токток ма".
На туристической тропе владельцы гестхаусов говорят по-английски, но немного в сторону, и встречаешься с населением, которое языками не владеет, поэтому надо хоть немного говорить по-непальски.
Нам дали в провожатые девочку-подростка, которая довольно долго выводила нас из той дыры, куда мы умудрились забраться. Отблагодарив девочку ста рупиями, мы пошли по набитой тропе.
Уже стемнело, нам снова попались коровы, погонщик совсем не удивился, когда мы с ним поздоровались и уточнили дорогу. Он сказал что мы идем в верном направлении и там наша группа. Освещая путь фонариком, мы проходили всякие интересные места и фотографировались. Фонарик отводили в сторону, чтобы не слепить фотоаппарат. И вот, стараясь принять позу поизящней, я боковым зрением заметила в луче моего фонаря, в кустах, какое-то движение. Оказалось что там пристроился по нужде какой-то портер, а я четко навела на него фонарь и выдала все его секреты. Это добило нас с Наташей, такого неприличного гогота непальские джунгли еще не слышали.
Через некоторое время мы вошли в поселок, но попавшиеся местные жители не знали где наш гестхаус. Неудивительно, если учесть что один из них был настолько пьян, что еле держался на ногах. Уже был смысл звонить гидам по мобильнику Я говорила с Сашей, а Наташа с завидным терпением отшучивалась от пьянчуги, который лез уже чуть ли не нам на голову, орал и падал. Остальные аборигены тупо пялились на эту картину. Во мне закипало желание врезать ему с ноги, чтоб скатился с каменного откоса. Но он и без моей помощи с него скатился, сбив с ног поднимающегося портера…
Вечером в гестхаусе нас ждал еще один сюрприз. Домик закачался как пьяный, мы принялись удивленно переглядываться, и меня озарило: землетрясение!! Вау как круто... но мы на склоне, если тряханет как следует, сползем вместе с домом в горную реку. Но обошлось.
Идем в Намче Базар. Скорее бы забраться тысячи на четыре, жара замучила. Забрались на три с половиной. И – опа! Горняшка. На 4600 на Лангтанге не было, что за несправедливость. А тут голова просто разламывается.
Никогда не знаю, что класть в аптечку! Каждый раз сюрпризы – болит то, от чего у меня лекарств нет. В следующую поездку добавляю медикамент с учетом полученного опыта – и требуется что-то другое. У меня никогда не болит голова и я не знаю даже что от нее помогает, так что пришлось подкармливаться у гидов. Цитрамон помог сразу.
Портер с грузом на фоне Ама Даблам
Это уже не зо - это яки
Долэ (4 110м). Ну что – хотела попрохладнее? На ручьях лед, вечером колотун. Ночью на стекле образовалась наледь.
Гокио, 4790. Ночью мороз градусов 10. Я пришла с трека и сразу бросилась в душ, понимая что надо пользоваться, пока кабинка нагрета на солнце. Это был последний человеческий душ на несколько дней, хоть и в ведре. Гокио - это цепь ледниковых озер невероятной красоты.
Залезли на Гокио Ри (5360), полюбовались Эверестом. Видимость отличная!
Вид с Гокио Ри на озера Гокио и пик Чолатзе
У нескольких человек в группе проблемы. У кого-то горняшка, кто-то переоценил свою физическую подготовку. Хуже всего пришлось Сергею, отек легких. У врача приборчик – определяет процент кислорода в крови. Критический порог – 60%. У Сергея 8. Гиды запихнули его в барокамеру и всю ночь откачивали. Утром прилетел вертолет и забрал его в Катманду, в госпиталь, под капельницу.
Симптомы горной болезни
Мне тоже захотелось проверить свою кислородность - 80% с чем-то, ура.
Чо Ойю
Идем дальше в уменьшенном составе. Ледник Нгозумба, гигантские пики вокруг, на пути попадаются толстенькие высокогорные фазаны - тибетские улары. Подпускают очень близко – явно на них тут не охотятся.
Так же как не едят облепиху, которая застилает местную «тундру». Офигенно вкусные ягоды, но собирать мучение, сплошные колючки. Я срезала несколько веточек и все-таки сделала морс.
Потом мне попались ягоды, похожие на чернику. Редкостная гадость.
Ужасно холодные ночевки. Топливо – кизяк, и тот в дефиците – только для кухни. До определенной высоты еще есть какие-то корешки, а потом уже ничего нет.
Кизяк – от яков. Это потрясающие животные. На них возят грузы, их стригут, их едят. У них длинная мягкая шерсть. Они проходят по трудным горным дорогам. Не боятся высоты. Вид у них дикий и устрашающий, но характер чрезвычайно кроткий и боязливый. Когда я дозрела до того чтобы их потискать, они от меня уносились в полном ужасе и с легкостью пушинки, не разбирая дороги. Я их очень полюбила и привезла в Москву огромный кусок ячьего сыра. Всем понравился.
Один из самых сложных участков трека – перевал Чо Ла (5368 м). На карте обозначен как "смертельно опасный".
Возможно, это когда-то действительно был перевал, и по нему могли пройти яки с грузом на лохматых спинах. Но,по-видимому, там произошел обвал. В настоящее время это 600 метров набора высоты по валунам, которые застыли в художественном беспорядке.
Пытаешься взглядом проследить возможный путь, карабкаешься как геккон по нескольким заснеженным глыбам, и внезапно перед носом обнаруживается огромный кусок скалы, преодолеть который нет возможности, и лезешь обратно в поисках обхода.
Несмотря на предельную сосредоточенность, невольно любуешься камнями – они еще не заветрились, и природный рисунок на них завораживает. И в самый неожиданный момент вдруг понимаешь, что видишь окружающее откуда-то снаружи, а не контролируемое мозгом тело продолжает пробираться по опасному пути над обрывом. «Стоп, это уже не я… Что это!» Заставляешь себя сесть на первый попавшийся камень и пытаешься собраться воедино.
На перевале выяснилось, что это явление было довольно-таки массовым. Видимо, энергетически чувствительные люди отреагировали на мощные излучения развороченного каменного массива и мимоходом получили выход астрального тела, которого долго и мучительно добиваются всевозможные эзотерики.
Наверняка получили также чистку астрала, если не стерилизацию, и можем теперь грешить заново.
Переход час за часом, вокруг сменяется пейзаж - ущелья, перевалы. Со всех сторон, почти над головами – невероятные мощные пики. Они живые, и "голоса у всех разные", а может быть, и настроение – что они думают о нас, эфемерных букашках, пришедших «покорить» эти горы?..
Пумо Ри
Днем на переходе мечтаем не о просветлении, а о том, что съедим на ужин. Тибетская кухня без изысков, но вкусно и безопасно. Картофельные блюда, мо-мо, яйца, яблочный пирожок, хрустящий тибетский хлеб с медом…
Горы жестокая штука. Организм работает совершенно непонятно. Весной на меньшей высоте те из нас, кто пренебрег защитным кремом, за час получили ожоги второй степени. В этот раз никто не обгорел, зато почти все маялись кашлем. Очень сухой воздух сезона имеет свои недостатки. Из-за него от нагрузки лопается и расползается кожа, и это очень неудобно.
Не знаю как другие, я в горах чувствую боль намного меньше чем на равнине. На высоте можно спокойно жить с болячкой, с которой внизу невозможно спать без таблеток. На сыпухе мне в носки попал песок. Я прошла день с ощущением легкого дискомфорта, но вечером на ногах по краю ботинок был реальный фарш.
Переход из Дзонгла в Горак Шеп (5140). Потрясающий путь мимо вулканического комплекса, через ущелье, которое носит явные признаки тектонического разлома.
В какой-то момент открылся феноменально прекрасный пик Нупцзе. За ней находится Эверест.
Ночевка тяжелее остальных, я никак не могла согреться. Зато самый веселый туалет - пол под наклоном. Бочка с водой для гигиены и керамическая ямка в полу. Вода в бочке ночью замерзла, пол между бочкой и ямкой - настоящий каток. Входишь в сонном состоянии и катишься по льду прямо в горшок...
Мучаясь от холода и бессоницы, в не совсем вменяемом состоянии, я наглоталась сонных таблеток, которые абсолютно не подействовали. Зато утром состояние было омерзительное. По программе был подъем на Кала Патар (5550). Я пошла из принципа, отпустив вперед группу и гида, и вопреки собственным ожиданиям, добралась почти до вершины. Увидела что нужно лезть по вертикальной скале и решила вернуться обратно.
Переход в Чукхунг (4730) занял часов 10 или 11. Путь лежал через перевал Токла. Здесь множество, десятки обелисков в память погибших в разных местах альпинистов.
Самая большая и красивая пирамидка - с табличкой на русском. Анатолий Букреев из этого списка погиб в лавине на Аннапурне, а его итальянский напарник остался жив, несмотря на связку... судьба.
Шерпы-проводники также здесь
В августе погибла моя замечательная подруга - Даша Яшина. Она шла с напарником на Пик Победы. Огромный снежный козырек на высоте 7000. Сашка прошел по нему, а под Дашей он рухнул. Ее не нашли...
Можно с человеком гонять чаи целыми днями, но духовной близости это не отражает. Даша все время носилась по свету - то марафоны, то группы, то восхождения.
Это потеря... Я ушла, выложив камешками ее имя - пусть будет со своими...
ВОСХОЖДЕНИЕ
Кульминацией маршрута было восхождение на Айленд Пик (6189 м).
После некоторых фильтраций в группе восходителей нас осталось шестеро. Мы добрались из Чукхунга до базового лагеря на высоте 5080 и расположились в нагретой солнцем палатке.
Портеры приготовили «шерпа-стью» - местный супчик. Раздали печенье, ячий сыр, мятный чай, молочный чай с пряностями…
Было на редкость приятно и замечательно. Мы подкрепились, забрались в спальники и сделали над собой усилие на тему заснуть – было пять вечера, но ночью нам предстоял выход на гору. Из базового лагеря на 5080 м нужно было подняться до 6189 м Айленда и спуститься обратно.
В одиннадцать вечера – подъем. Про дневное тепло можно было забыть – мороз и ветер. Мы бодро принялись одеваться.
Перед нами был практически вертикальный подъем высотой полкилометра, в основном камни и сыпуха, затем нечто вроде вертикальной каменной аэродинамической трубы. Потом – сто метров ледяной скалы, которые предстояло осилить на жумаре. Mы довольно резво форсировали несколько сотен метров подъема, и тут меня поймала горняшка. Когда в темноте, на ледяном ветру, вдруг начинаешь задыхаться, ощущение не самое радостное. Чувствуя себя вареной тряпкой, я преодолела еще метров сто и свалилась на камни. Ребята скормили мне несколько разнообразных капсул ровно с никаким эффектом. Стало ясно что лучше не будет, и Саша потащил меня вниз. Было совестно чувствовать себя обузой для гида и группы, и страшно, потому что я не знала, насколько все серьезно.
Я несколько раз пыталась отправить Сашу обратно, но он лучше меня понимал обстановку и продолжал меня конвоировать, чему я на самом деле была только рада. Не факт что я бы добралась самостоятельно. Я уже полагалась не на собственную координацию, а на протекторы Scarpa, и в результате постоянно шлепалась, что не добавляло мне энтузиазма. Когда я увидела перед собой край палатки, прижатый камнями, у меня уже не оставалось сил для радости. Саша сгрузил меня на пол и без передышки покарабкался обратно наверх, к ожидающей его группе.
Пролежав сколько-то времени в состоянии полного астрала, я начала включаться и поняла, что совершенно замерзла. Срывающимися пальцами вытащила промороженный спальник. Еще часа два не могла успокоить дыхание и дышала как сенбернар в противогазе…
Заснув под утро, я проснулась часов в 12 дня, и обнаружила что никто не возвращался. Я вылезла из палатки и тревожно принялась высматривать «наших». С горы спускались разные люди – все не те. Разнервничавшись, я полезла наверх – навстречу, с намерением взять рюкзаки у девчонок, но осилила не более пяти траверсов и сползла обратно.
Через час я увидела фигуру с рюкзаком, которая, пыля, неслась вниз по склону прямо к палатке. Это был наш клайминг-шерпа Нимо. Он тут же принялся строить портеров на тему приготовления чая и перекуса. Меня «отпустило», я занялась поглощением сыра и печенья. Народ подтянулся через час-два, с вытаращенными от обилия впечатлений глазами. Мне стало очевидно, что каждому своё, ибо для них это восхождение было намного важнее, чем для меня – совершенно водоплавающего существа, довольно-таки равнодушного к горам. Избытка энергии для обмена с этой стихией у меня не было.
На возвращении в Чукхунг нам встретились милые и непуганые горные фазаны, а потом Борис указал мне на восточную грань Ама-Даблам – невероятно выразительное, скорбное лицо на вершине.
ВОЗВРАЩАЕМСЯ
В Пангбоче мы веселились, отмечая наши подвиги. В уголке тихо переговаривались по-польски три высоких парня. Борис заговорил с братьями-славянами, они спросили, где мы побывали. Мы гордо перечислили: Гокио Ри, Кала-Патар, Айленд!! А вы? –А мы были на Ама-Даблам.
Слов мы не нашли, оставалось только аплодировать.
Зато мы с Пашей по пути в Луклу отыгрались на двух украинских фотографах, которые небрежно повестили нам о своей крутизне и дали понять, что мы тихоходы по сравнению с ними, должны их пропустить и поклониться вслед взвившейся пыли. Мы их пропустили, но никакую дистанцию они создать не смогли и только мешались. Тогда я пихнула Пашу локтем: давай их загоняем!! И мы шли полкилометра, наступая им на пятки и громко разговаривая, и не давая остановиться. В итоге они юркнули в какое-то кафе.
А мы шли не останавливаясь и мечтая о настоящем кофе с тортом. По пути попадались Bakery, но мы хотели плюхнуться перед тазиком пирожных и больше никуда не спешить. Дорога шла вверх, и опять жара… когда наконец перед нами нарисовалась ступа при входе в Луклу, Паша от души обозвал ее нехорошим словом за столь долгое отсутствие.
И вот тот паб, о котором Паша мечтал всю дорогу - кофе латте, пирожные, и настоящий Guinness, которым я с наслаждением запивала всё остальное.
Трудное и безумно красивое путешествие было практически окончено. Оставался перелет в Катманду, экскурсии и сауна, которую мы умудрились там найти...
