Каждый сыр тщательно выбирался. Кроме непревзойденного и вечнолюбимого Рокфора коллекцию пополнили разделяемая с мужем любовь к нежной итальянской горгонзоле, неизменная композиция из четырех овечьих сыров разного цвета, мягкости и степени сухости, твердый и самый близких русскому духу хорошо вызревший сыр Комте, а также выдержанный с годик французами голландский сыр Миммолет - словом, все, что я обожаю. Коллекция, показавшаяся бы мне термоядерной и экстремально экзотичной еще пару лет назад, нынче казалась обыденной и слишком уж тривиальной, чтобы удивить русского человека. А хотелось чего-то такого... ну, настоящего, французского, вонючего! Чтобы уж точно впечатления остались!
Так я продавцу и сказала: чего-то сильного, производящего неизгладимое впечатление, для настоящих ценителей. Продавец понял с полуслова. И вручил мне кусок чего-то...
- Дай-ка понюхаю, - произношу я, уже развернув наполовину обертку.
Фраза была запоздалой, ибо кусок мой уже нюхали абсолютно все в магазине. Увы, вовремя я этого не уловила, и успела-таки сунуть свой нос в свежеразвернутое нечто.
Это было роковой ошибкой.
В глазах потемнело, верх и низ смешались.... Ничего худшего в своей жизни я не нюхала. Нет, я даже не представляла, что такая гадость может существовать в мире в такой концентрации!
- Неееет, - говорю я, отчаянно пытаясь вернуть закатившимся от шока глазам потерянный фокус, - этого я друзьям не повезу ни за что на свете! Что у вас второе в списке по степени производимого впечатления?
- И правда, - говорит продавец, - этот сыр исключительно воняет. Да и вкус у него, надо признаться, вовсе не такой уж яркий. Вот, возьмите вот этот - он достаточно сильный, русские оценят, но зато вкус у него просто отменный, насыщенный, яркий и незабываемый. Не зря воняет - настоящий сыр из дикого козла!
Что-то сильное в коллекции было необходимо. Нос свой на этот раз я оставила на безопасном расстоянии, посмотрела на реакцию мужа, которому, очевидно, решение нравилось больше предыдущего, и спросила его:
- Если что, хоть ты-то его будешь есть?
- Буду, - твердо сказал он.
Я молча взяла кусок и направилась к кассе. Делать второй тест подряд мой нос был не в состоянии.
Что уж говорить, к хваленому сыру, по-моему, не притронулся даже муж.
Увесистая коллекция фермерских сыров была съедена на ура в первые же дни. Вся, кроме... ну, вы догадались. Король сыров не продержался на столе и пятнадцати минут. Он просто тихо мирно, со всеобщего одобрения, был отправлен в ссылку на балкон. Причем каждая попытка вернуть его из ссылки сопровождалась таким помрачением атмосферы в помещении, что большинством голосов он тут же отправлялся обратно. Так он там и пролежал все время, подальше от людей. Никакого существенного уменьшения в размерах с момента его покупки я так и не констатировала.
Далее история сыра такова: муж убедил меня, что это один из самых любимых сыров его отца. А его родители как раз гостили у нас в это время. Ну, чего не сделаешь родственников! Пришлось засунуть сыр в багажник и наслаждаться его запахом на протяжении всей дороги.
Приехав, мы с радостью вручили угощение Жан Клоду. Тот запрыгал:
- Ой-ой-ой, какой сыр, ой-ой-ой, обожаю!
Полдня супервкусный сыр пролежал нетронутым. К вечеру я удивилась:
- А как же сыр?!
После чего Жан Клод взял нож и радостно воткнул его в самый центр, затем отломил ма-а-аленький кусочек и побелел от удовольствия.
- Какой вкусный! И правда, отличный! ООО! Превосходно! - Рассыпался в комплиментах Жан Клод, и больше к сыру не притронулся.
Но я-то терпела присутствие этого вонючего куска целых шесть часов в машине - только ради этого что-ли? Ну уж нет!
- Как так, - говорю, - он же вкусный?
Тут в защиту своего мужа вступила Мари-Ивон:
- Без вина, - говорит, - много не съешь.
Я мигом припомнила, что где-то спрятана забытая нами новогодняя бутылка отличного Бордо, и бегом-бегом предъявила ее к открытию - как же так, супер-сыр, и без вина!
- Что ты, что ты! - обалдел Жан Клод, - Зачем же ради меня одного бутылку открывать?!
Ну да, конечно, так я и поверила! Когда это Жан Клод стеснялся пить один? Через полминуты открытая бутылка уже стояла у него перед носом.
Сыр тронулся.
...Сыр трогался еще три дня, пока родители мужа не уехали к себе домой. Кусок, конечно, поубавился, но исчезать и не думал. Он мирно лежал на балконном столе прямо напротив стола обеденного, дабы при каждой трапезе у него сохранялся шанс вызвать у кого-нибудь желание его съесть.
Шанс сыру так и не выпал.
Не знаю, в какой момент и куда он исчез, но уж точно не Жан Клод увез его с собой от большой любви
