По восточной Турции (апрель 2019)

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
Коль мы оказались в музее геноцида Ыгдыра, позволю себе привести несколько длинных цитат.

Отрывки из книги воспоминаний «Четыре года под полумесяцем» венесуэльского писателя Рафаэля де Ногалеса.
Он служил в турецкой армии военным советником в годы Первой Мировой Войны. Был одним из командиров турецкой армии, ответственным за осаду армянского города Ван. Был свидетелем как убийства армян, так и многочисленных фактов их депортации в сирийские пустыни Рас-эль-Айн и Дейр--эз-Зор, а также в Алеппо и Ракке.

Книга была написана в 1925 г. в Венесуэле. На русский язык её перевели в 1936 г.
Это произведение запрещено в Турции и не издаётся в арабских странах.

«20 апреля 1915 г.
Объезжая Ахлат, мы наткнулись на многочисленные изуродованные трупы армян, лежащие вдоль дороги. Часом позже мы заметили несколько гигантских столбов дыма, поднимающихся с противоположного берега озера и выдающих то место, где города и деревушки провинции Ван были объяты пламенем».

«Группы вооруженных до зубов турок и курдов сновали туда-сюда по всем улицам, в то время как эхо отдаленных выстрелов возвещало, что охота на людей еще не прекратилась».

«21 апреля 1915 г., город Ван.
…Каково же было мое удивление, когда я понял, что агрессоры вовсе не армяне, а сами городские власти.

Поддерживаемые курдами и местным населением, они осаждали и грабили армянский квартал, где 300 или 400 ремесленников-христиан отчаянно защищались от этой разбушевавшейся толпы подонков.

Нападавшие взламывали двери, перелезали через глинобитные ограды, врывались в дома и, прирезав свои безоружные жертвы, заставляли жен, матерей или дочерей этих несчастных вытаскивать тела за ноги или за руки на улицу, где остававшиеся там мерзавцы их добивали.
Затем, сорвав с них одежду, бросали трупы где попало на растерзание воронов и шакалов. Несмотря на бурную перестрелку на улицах, мне, наконец, удалось добраться до belediye reisi, т. е. градоначальника, который заправлял этой вакханалией, чтобы приказать ему прекратить бесчинства.

Однако тот, к моему крайнему изумлению, сообщил, что всего лишь подчиняется категоричному письменному приказу генерал-губернатора провинции “уничтожать всех армян мужского пола от 12 лет и старше”».

«Турецкие и курдские женщины смотрели на это ужасающее зрелище, усевшись на улицах и на крышах домов, — неподвижные, непроницаемые, словно сфинксы».

«Каймакам от имени местного правительства приказал обезглавить пленных армян. А тела их бросили в озеро, вместе с телами еще 43 армян, которые до этого прятали Бог знает где».

«К тому же нам стало невмоготу вдыхать запах горелого мяса, шедший от трупов армян, которые лежали среди дымящихся руин церкви».

«Как затравленные кролики, бежали армяне, преследуемые картечью, которая валила их с ног десятками. Многие из них садились на землю и, оцепенев, покорно ожидали смерти, словно овцы, отведенные на заклание.

Только небольшая группа юношей, теснимая к глинобитной ограде, продолжала отчаянно защищаться, пока не выбилась из сил и не сдалась. Юноши падали один за другим под ударами прикладов и ножей — в целях экономии патронов курды предпочитали по возможности использовать холодное оружие.

Покуда все это творилось в садах, по улицам ходили патрули, проверявшие подвалы и дома мусульман в поисках недобитых армян.

Если таковых находили, им или отрезали головы ятаганами, или вонзали в грудь кинжал.

Излишне говорить, каково мне было изображать на лице улыбку при виде этих зверств, видя то, как люди корчились от боли и, упав на землю, бились в предсмертных судорогах, а также слыша их истошные крики, которые и по сей день преследуют меня.

Незадолго до этого, патрульные подвели ко мне 2 юношей из благородных семей, которые, увидев меня, протянули руки, моля о защите.
Желая спасти их во что бы то ни стало, я приказал их запереть в соседнем здании, строго запретив прикасаться к ним, пока я не решу, что с ними делать.

Но в этот момент явилось несколько курдов, которые, делая вид, будто не слышали моего приказа, выволокли армян во двор и всадили в них четыре пули. Услышав звуки выстрелов и протяжный предсмертный крик, я догадался о том, что произошло».

«В самом начале осады города Ван турки избавились от всех армян, которые работали или лечились в госпитале.
В результате в госпитале не осталось ни одного армянина, а многие раненые умирали от гангрены, потому, что Иззет-бей, ампутируя ногу или руку, не дезинфицировал хирургический инструмент».

«18 июня 1915 г.
Мы прибыли в город Сиирт.
…Тысячи полуобнаженных окровавленных тел громоздились друг на друге. Кое кто из людей был еще жив.
Отцы, братья, дети и внуки пали тут, изрешеченные пулями и изрубленные ятаганами.
То тут, то там виднелись руки или ноги, сотрясаемые предсмертными конвульсиями.
Из перерезанных глоток толчками вытекала кровь, унося с собой жизнь этих несчастных».

«Патруль жандармов вёл почтенного старца. Тот был в черной рясе и фиолетовой скуфье, выдававших в нём несторианского епископа. Из раны на лбу стекали капли крови, скатываясь по его бледным щекам, они превращались, казалось, в кровавые слезы страданий. Проходя мимо нас, он задержал свой взгляд на мне, как будто бы угадывая во мне христианина, однако затем прошел дальше, в сторону того холма, где лежала его паства, опередившая своего пастыря на пути смерти. Там он остановился, распростёр руки крестом и упал, изрубленный саблями убийц.

Через некоторое время появилась толпа городской черни, волоча за собой трупы детей и стариков. Головы умерших бились из стороны в сторону и бились о булыжную мостовую. Проходящие мимо люди плевали в них и поносили их».

«26 июня 1915 г., Диярбакыр.
Главный губернатор провинции Рашид-бей намекнул, что, уничтожая армян в своем вилайете, он лишь выполнял приказ начальства. А посему ответственность за случившуюся резню лежит на его начальнике – Талаат-бее, в то время министре внутренних дел (год спустя ставшим великим визирем Талаат-пашой).

Именно министр прислал по телеграфу приказ, в котором было всего 3 слова: «Yak – vur – öldür», что означало «Жги, круши, убивай».

В другой телеграмме, направленной главе отделения Комитета «Единение и Прогресс» в вилайете Малатиа, великий визирь Талаат-паша приказывал организовать уничтожение христиан в данной местности: «Уничтожайте и высылайте… Моральную и материальную ответственность я беру на себя».

«27 июня 1915 г., предместья Диярбакыра.
…Передо мной лежали раздутые и кишащие червями трупы десятков, а может и сотен, армянских солдат. Судя по всему, конвой приказал им отойти в сторону от дороги, и все они были безжалостно зарезаны.
Их выпущенные наружу внутренности, блестевшие в лучах солнца, я и заметил издалека.

Это зрелище убедило меня, что в провинции Диярбакыр турки не ограничились уничтожением христианского населения в одной только столице вилайета. Армяне всей этой области стали жертвами жесточайших преследований и мучений».

«Провинция Адано.
С соседних гор уже начали спускаться первые этапы депортированных, состаявшие из тысячи семей. Они брели наугад в сторону сирийских пустынь.
Большинство из них с самого начала было лишено почти всех средств к существованию из-за склонности правительственных чиновников к воровству, а также из-за неслыханных злоупотреблениях своим служебным положением полковника Агия-бея.
Ни одной, даже самой зажиточной семье из города Адана не было разрешено взять с собой что-либо, кроме того скарба, который они могли погрузить на запряженную волами повозку. Их дома, роскошные особняки со всем их содержимым и земельные участки оставались в ведении местных провинциальных властей.
Те делили их между собой, оставляя пятую часть Комитету «Единение и Прогресс» в Константинополе, каковым в те времена заведовал министр внутренних дел Талаат-паша».

«Конец августа 1915 г.
В конце августа на дорогах у Мамурета виднелись сплошные вереницы разнообразных повозок и вьючного скота, рядом с которыми брёл целый поток мужчин, детей и женщин – жалких и одетых в лохмотья. Они двигались из провинций, в которых не было массовых убийств, а производились лишь депортации.
Среди депортированных часто встречались старики и старухи, несущие на плечах правнуков, быть может последних, кто выжил из их многочисленных семей. Встречались и дети, покрытые язвами, облепленные мухами, с загноившимися глазами, на руках они несли братика – возможно бездыханного – или совсем крохотного младенца, чья мать умерла по пути».

«Алепо, Сирия.
Депортированные армяне в пустыни Сирии и Месопотамии приносили с собой тиф и другие инфекции.
Повсюду встречались группы оголодавших людей – настоящие ходячие скелеты. Иногда они умирали на самых главных улицах города, а чаще на загаженных задворках домов, которые служили им жилищем.
Лишенные всего, иногда даже одежды, эти несчастные мужчины и женщины всех возрастов тащились от дома к дому, прося милостыню. Они повсюду распространяли тифозные миазмы. Только в Алепо число погибших от этой заразы за короткий период с августа 1916 до начала 1917 г. достигло 35 тысяч человек».

Широкорад А.Б. «Война и мир Закавказья за последние три тысячи лет»:
«Война для турецких правителей стала поводом «решить армянскую проблему».
Первые избиения армян имели место в конце 1914 и в начале 1915 г. Сперва они организовывались скрытно, тайно.
Под предлогом мобилизации в армию и сбора рабочих для дорожно-строительных работ власти призвали в армию взрослых мужчин-армян, которые затем были обезоружены и тайно, отдельными группами, уничтожены.

В этот период одновременно были разорены сотни армянских сел, расположенных в пограничных с Россией районах.
После уничтожения большей части способного к сопротивлению армянского населения, младотурки с весны 1915 г. приступили к открытой и всеобщей резне мирных жителей, осуществляя эту преступную акцию под видом депортации.

Весной 1915 г. был отдан приказ о выселении западноармянского населения в пустыни Сирии и Месопотамии.
Этот приказ турецкого правительства положил начало всеобщей резне. Началось массовое уничтожение женщин, детей и стариков. Часть была вырезана на месте – в родных селах и городах, другая, которая была насильственно депортирована, – в пути.

Резня западноармянского населения осуществлялась с чудовищной беспощадностью.
Турецкое правительство дало указание своим местным органам быть решительными и не жалеть никого.

Так, министр внутренних дел Турции Талаат-бей в сентябре 1915 г. телеграфировал губернатору Алеппо, что надо ликвидировать все армянское население, не щадя даже грудных детей.

Погромщики действовали самым варварским образом. Палачи бросали детей в реки, сжигали женщин и стариков в церквах и жилых помещениях, продавали девушек.

Очевидцы с ужасом и омерзением описывают зверства убийц.
Трагически погибли и многие представители западноармянской интеллигенции.

24 апреля 1915 г. в Константинополе были арестованы, а затем убиты выдающиеся писатели и поэты: Григор Зограб, Даниел Варужан, Сиаманто, Рубен Севак, Рубен Зардарян и многие другие деятели культуры и науки.
Великий армянский композитор Комитас, лишь случайно избежав смерти, не выдержал ужасов, очевидцем которых он стал, и лишился рассудка.

Вести об истреблении армян просочились в печать европейских государств стали известны ужасные подробности геноцида. Мировая общественность выразила гневный протест против действий турецких правителей, поставивших перед собой цель уничтожить один из древнейших народов мира.

С протестом против геноцида армян выступили:
Максим Горький, Валерий Брюсов и Юрий Веселовский в России;
Анатоль Франс и Ромен Роллан во Франции;
Фритьоф Нансен в Норвегии;
Карл Либкнехт и Иосиф Маркварт в Германии;
Джеймс Брайс в Англии и многие другие.

Но ничто не повлияло на турецких погромщиков, они продолжали свои злодеяния.

Резня армян была продолжена и в 1916 г. Она происходила во всех частях Западной Армении и во всех местностях Турции, населенных армянами. Количество жертв организованной турецкими властями резни составило примерно полтора миллиона человек. Западная Армения лишилась своего коренного населения.

Главными организаторами геноцида западных армян являлись:
- военный министр турецкого правительства Энвер-паша,
- министр внутренних дел Талаат-паша,
- один из крупяных военных деятелей Турции генерал Джемал-паша,
- и другие младотурецкие заправилы».

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
И еще одна цитатка на тему музея.
На сей раз, из книги Х. Д. Семиной «Записки сестры милосердия: Кавказский фронт 1914-1918».

Действие происходит в последних числах декабря 1914 г. в одном из госпиталей Карса.

«Один из турецкой группы разговаривал с каким-то русским офицером. Переводчиком служил им доктор-армянин.
Турецкий офицер заявил, что сопровождавшие партию пленных армянские солдаты по дороге изрубили около 400 человек турецких солдат и офицеров. В живых остались только эти 20 человек.

Он так был взволнован, когда рассказывал это, что руки у него тряслись. Чтобы скрыть свое волнение, он держал полы своей шинели и бессознательно перебирал пальцами.
– Мы так с пленными не поступаем. Обезоруженный враг – солдат – становится нашим другом! А нас обезоружили и по дороге перебили. Мы просим виновных наказать за эту бессмысленную жестокость.

Когда он кончил говорить, руки у него еще больше дрожали, в глазах стоял пережитый ужас. Несмотря на голод (четыре дня их вели до Карса), никто из них не дотронулся до еды, которую им принесли из госпитальной кухни.
– Это ужасно! Обезоруженных пленных порубили! – сказала с возмущением сестра, стоящая рядом со мной.

Вдруг один из стоящих недалеко офицеров обернулся к нам.
– А вы посмотрели бы, что они сделали с армянскими жителями, которых они застали в Ардагане, и с теми беженцами, которых они догнали при наступлении!
Все дома полны трупов! Женщин, детей – никого не щадили. Дороги усеяны их трупами! Ни один человек от них не спасся! Всех порубили! Я поручил армянской дружине сопровождать их потому, что у меня других людей не было! – закончил молодой офицер, тоже взволнованный не меньше, чем турецкий офицер.
– Конечно, гуманности от армянских дружинников ждать не приходится. Когда у каждого из них только что, может быть, убиты отец, мать, или жена и дети».

16.00. Мы вышли из музея.

Буквально в двух шагах от памятника геноциду расположен населенный пункт Melekli. У нас он почему-то называется Малаклю.

Это место интересно тем, что в 1913 году здесь П. Ф. Петров обнаружил могильник, в котором среди прочего погребального инвертаря находились три урартские печати.
О них рассказал директор Эрмитажа Пиотровский в своей книге об Урарту.
В советское время эти печати хранились в
Тбилиском государственном музее. Где они сейчас - ХЗ.

16.05. Едем дальше в сторону города Догубаязит.
Если говорить про знаменитостей, прославивших Ыгдыр, то можно вспомнить Аветиса Аракеловича Агароняна, который родился здесь в 1866 г. Он был первым, кто возглавил Армянскую республику.

Из Ыгдыра открывается красивый вид на Арарат с северо-запада, хотя до горы не менее 20 км. Мы видим тут не вершину, а край западного плато.



При выезде из Ыгдыра стоит такая вот «китайская» стена. Прочитал в интернете, что некоторые турецкие депутаты от ила Ыгдыр предлагают такую стену построить на протяжении всей армяно-турецкой границы. Против стены выступают курды Ыдгыра, которые хотят открыть границу с Арменией для торговли.



Тут же при выезде из города стоит блокпост жандармерии с броневиком ТОМА, оснащенным водометом.



Мы едем на юг по дороге D 975.





Проезжаем местечко Суверен. Здесь находится Ыгдырский университет (Iğdır Üniversitesi Bülent Yurtseven Yerleşkesi), основанный в 2008 г. Это многопрофильный ВУЗ в основном готови специалистов в области сельского хозяйства.
Университету недавно присвоили имя шахида Бюлента Юртсевена. Он родился в городе Ыгдыр и работал начальником Управления специальных операций в Анкаре.
Во время попытки государственного переворота (пятого за столетие), который случился в ночь с 15 на 16 июля 2016 г., Бюлент находился у себя на работе в Управлении. Там он получил тяжелое ранение в результате взрыва. Позже скончался.

Интересно, что после попытки госпереворота в 2016 г. отношения между Турцией и США обострились. Так вот Эрдоган первое, что сделал - вывез все турецкие запасы золота из американской Федеральной резервной системы.

На трассе, напротив университета стоит еще один блокпост. На фотке видны две оранжевые арки – это вход в Ыгдырский университет.



К сожалению, БТР в кадр вошел не полностью, так как снимал я по-партизански :smile:



В симпатичных домиках, видимо, живут преподаватели универа.



Мы продолжаем ехать в сторону заснеженной горы. Это западный склон Арарата.
А в правой части фотографии виден склон горы Памукдаг (2656 м). Название горы можно перевести как Хлопковая гора (памук - "хлопок"; даг - "гора"). И действительно, заснеженная гора напоминает белоснежный хлопок.



Поднимаемся на хребет Агрыдаг, отходящий от горы Арарат. Мы минуем этот хребет через Харабабазарский перевал (1671 м). Этот перевал в ХIХ в. был известен под названием Чингильский перевал. Слева от дороги видны старые, застывшие лавовые потоки у западного подножия Арарата.

Харабабазарский перевал



По Агрыдагскому хребту проходит границы илов: мы покидаем ил Ыгдыр и въезжаем в ил Агры.
Агры - это турецкое название горы Арарат. Курды ее называют Агри.

Основная часть населения, проживающая в иле Агры - это курды.

Курдистан, находившийся ранее на территории Османской империи, в результате Первой мировой войны был расчленен и поделен между 4 странами.

- Большая часть курдов осталась жить в Турецкой Республике;
- вторая часть курдов оказалась в Ираке, находившемся под английским мандатом;
- третья часть курдов очутилась на севере Сирии, которая, в свою очередь, находилась под французским мандатом;
- четвертая часть курдов стала жить на западе Персии.

Прокладывая новые границы после Первой Мировой войны, победители-англичане сознательно не нарезали курдам своего государства и тем самым заложили бомбу замедленного действия в регионе на многие десятилетия, если не на века.

Курды являются самым многочисленным нетурецким народом, населяющим Турцию.
С 1927 по 1930 год на территории Агры существовала Курдская Республика Арарат.

История этой Республики такова.
В 1920-х гг. по Восточной Турции прокатилась волна мощных антитурецких восстаний.
Причиной восстаний послужил отказ от выполнения условий Севрского мирного договора 1920 г. между Турцией и странами Антанты, по которому должно было быть создано независимое государство Курдистан.

Однако, в 1923 г. был заключен новый, Лозаннский договор, согласно которому Севрский договор был аннулирован. И курды остались ни с чем.

В 1925 г. вспыхнула курдское восстание шейха Саида, которое Ататюрк потопил в крови.
Расправа с повстанцами и переселение курдов продолжалось 5 лет.
В течение 1926 - 1929 гг. Великое национальное собрание Турции приняло ряд законов о насильственном переселении курдского населения из восточных вилайетов в глубь страны.
Первым был закон о поселении №885, принятый 31 мая 1926 г.
На его основании за короткий период из родных краев в необжитые районы центральной Турции были переселены сотни тысяч жителей Курдистана.

Уцелевшие отряды шейха Саида стали собираться в районе седловины между Большим и Малым Араратом.
В дальнейшем этот район стал базой и очагом Араратского восстания, а перевал между Большим и Малым Араратом превратился, по словам, турок в "пороховую бочку".

Восстание курдов было подготовлено военно-политическим комитетом «Хойбун» («Независимость»).
В 1927 г. Исхану Нури-паше было поручено возглавить восстание. Одновременно было объявлено о создании независимой Курдской Республики Арарат.

К началу 1930 г. практически все северо-восточные вилайеты Турции находились под влиянием повстанцев.
Турки начали затяжные переговоры с целью выиграть время. Они стянули к Арарату 45-тысячную армию, вооруженную современным оружием. Она включала 10 артиллерийских батарей, 550 пулеметов и 50 военных самолетов. Это была одна треть вооруженных сил Турции.
В течении мая 1930 г. к Арарату подтянулись два армейских корпуса.
Штурм начался в июне 1930 г.
Но курды были опытными бойцами. С 11 на 12 июня они захватили в плен 1700 турецких солдат и офицеров, 60 пулеметов, 24 орудия, сбили 24 самолета.
С помощью авиации курдов оттеснили в ущелья в районе ирано-турецкой границы.

В этот критический момент большую услугу Турции оказал Иран.
Его правительство разрешило войскам Ататюрка пройти через территорию Ирана и выйти в тыл повстанцам.

13 июля 1930 г. в ущелье Зилан Эргишского района Ванской области началась операция по уничтожению курдов. Ее возглавлял командующий корпусом Салих Паша.

3 августа 1930 г. турецкий генштаб приказал: «…Чтобы дать понять населению о необратимости наказания восставших, необходимо бомбить Воздушными Силами населенные пункты выявленных участников событий в Орамаре и летние лагеря примкнувших к восстанию курдских племен».

После уничтожения населения в ущелье Зилан, оно было объявлено «военной запретной зоной».
Спустя годы в это ущелье были переселены туркмены из Афганистана.

«Хойбун» обратился за помощью к великим державам и Лиге Наций, а также к курдам Ирака и Сирии.

Но помощи курды так и не дождались. Араратская Республика прекратила своё существование в том же 1930 г.


На широкой седловине Чингильского перевала на карте MAPS.Me показаны какие-то «руины». Мы тормозимся и идем их смотреть. Руины представляют какие-то лабиринты из камней.



Не понятно, что здесь было раньше.



Через этот перевал в самом начале Первой Мировой войны (ноябрь 1914 г.) прошли наши войска.
Из книги Ф. И. Елисеев "Казаки на Кавказском фронте (1914-1917)", глава «На Баязет»:
«Из льдистых морщин Арарата потянуло холодом. Забелела заря.
— Пишлы наши в гору! - кричат передние и машут отстающим. - Швыдчэ!
— Нэ торопысь пэршэ батька в пэкло! — отвечают задние пластуны.
Карабкаемся вверх. Снег покрыт ледяной коркой. Навьюченные боевыми припасами пластуны тяжеловаты. Проваливаются в снег.
— Цэ, мабудь, брэхня... — заключает вслух свои думы приказвый Скиба, застряв в снегу по пояс.
— На догад чого? — нехотя отзывается Голобородько.
— Та що выноград у Ноя був... Як бы вин тут рис ... у снигу?
— Мабудь, тоди його ни було.
— Можэ... - соглашается Скиба.
Выше и выше. Мороз скрутил бурки и сапоги. Слева широкая спина ледника. Арарат нахмурился.
Вот и он - перевал! Граница!
С каким-то странным, особенно приятным чувством перешагнули границу...
10-й батальон полковника Витинского посотенно выдвинулся на самый кряж. С перевала в долину ведет неожиданно приличная дорога.
Командир бригады генерал Гулыга, 10-й батальон и Туркестанская горная батарея “зачепили” перевал.
Глубоко внизу — круглая долина. За ней, на обрывках гор, белеет Баязет. Перед нами, внизу, большое турецкое село. “Горняшки” по нему открыли огонь. Забросали его гранатами и шрапнелью. Из села выскочила конница и драпанула к югу. Потом скот и жители.
Над нами свистят тяжелые свинцовые пули. Снег шматками падает, падает. Клубятся ленивые облака. Холодом обвевают нас бока Арарата. Вершина же его все так же величаво спокойна, словно умудренная предветхозаветной старостью, притягивает своим мистицизмом. Загадочно поблескивает и искрится вечными льдами. Потом нахмурится и смотрит, как кубанские пластуны занимают склоны.
Сейчас Арарат смотрит на кубанцев. А они - на него из-за торчащих и снежных каменных глыб. В бурках и нахлобученных до бровей папахах, похожие на огромных горных воронов.
Тяжелые курдские свинцовые пули зудят и свистят, как встревоженные шмели, цокая, разбиваются о камни или бесшумно заканчивают свой путь в сугробах. Быстро, пронзительно режут туман остроконечные пули аскеров - турецких пехотинцев.
Мы еще не выпустили ни одного патрона. Пластуны отряхнулись. Переползли, засели. За туманом ничего не видно за десять шагов. Турки, очевидно, нащупывают нас. Но мы не отвечаем. Появился первый и пока единственный раненый. Появился и неугомонный и вездесущий генерал Гулыга. Нагнулся над раненым пластуном, поцеловал и поздравил с “Георгием”. Первая боевая награда.
Пластунов засыпало и замело снегом так, что уже никто не мог бы отличить их от торчащих из снега обледенелых каменных глыб.

Уже за полдень. Пластуны что-то жуют. Винтовки не выпускают из рук. Глазами и ушами буравят туман. Не особенно приятно сидеть под пулями и не отвечать. Это испытание нервов.
Вслушиваемся. С клубами тумана доносится, как бы покряхтывая, шуршание оборвавшихся камней. Разом заворошились бурки. Высунулись винтовки. Щелкнули затворы. Вдруг туман как рукой смахнуло. А в 100 шагах, ниже, цепи наступающих турок. Грянули и жадно затрещали выстрелы пластунов. Вправо от дороги - тоже стрельба. Там отбивается с третьей сотней есаул Гарибов.
Перебегаю от одного пластуна к другому. Не для проверки прицела. У всех радостные, возбужденные лица. Глаза большие, буравящие. Словно спрашивающие - ну, каково?
Захотелось обнять каждого крепко. Без слов. И так все ясно: первый бой и первая победа.
Оставшиеся в живых турки покатились вниз.
— Счастливого пути! — кричат пластуны.
— Цэ, трохы на дорогу! - стреляют некоторые вслед.
— Довольно, ребята! - кричу им.
Собираем гильзы, подсчитываем, сколько выпущено. — Много... — сокрушенно цокают языки.
Ну, думаю, достанется мне от генерала Гулыги.
К вечеру нас сменила 4-я сотня. Мне действительно досталось от Гулыги. Но у генерала гнев быстро проходит и сменяется на милость, как и обратно.

Были тут же “производства” и поздравления “за храбрость”.
Убитых пластунов похоронили. Трупы аскеров и курдов оставили в снегу перевала»....



Мы спустились в долину. Слева от нас расстилается огромное, видимо, заболоченное пространство. Читая книги про эти места, я запомнил, что авторы упоминали эти болота, как рассадник малярийных комаров.

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
Проезжаем село Бардаклы (Bardakli). Любопытно, что на советских картах этот населенный пункт именовался как Тахилькей.



Мы посмеялись над названием и вспомнили, что недавно проезжали деревню с названием Durakli.
На самом деле, название Bardakli происходит от турецкого слова bardak, означающее «чаша». Село расположилось на краю огромной котловины, окруженной горами. По краям здесь находятся болота и пастбища для скотины, а в центре - лежат озера.
Интересно, что в нашей топонимике для обозначения такого вида рельефа используется схожий по смыслу термин – котловина, от слова «котёл».



Основная деятельность бардаклинцев - это скотоводство.



16.58. Проезжаем очередной блок-пост.



Проверили наши вещи.



Я заметил, что досматривают каждую вторую машину. По видимому, ищут оружие. Я читал отчеты наших туристов, приехавших на восхождение на Арарат в 2015 г., которых ограбили вооруженные стрелковым оружием курды.





Едем дальше по краю огромной котловины.



Через 2 км после Бардакли мы проезжаем местечко, которое на карте MAPS.Me отмечено как населенный пункт Карабулак (Karabulak). В 5 км к западу от Karabulak находятся деревни Йыгынчал (Yığınçal) и Саглыксую (Sağlıksuyu). Эти 3 деревни 2 июля 2004 года были полностью разрушены во время землетрясения. Тогда погиб 21 человек и 25 получили травмы.

Виды вокруг впечатляют. С помощью телевика я приблизил заснеженный склон стратовулкана Тендюрек (3533 м; Tendürek Dağı). Хорошо виден его боковой кратер.



Последний раз крупное извержение случилось 2,5 тыс. лет назад, а в 1855 году произошел выброс газа и пепла .
Название вулкана Tendürek происходит от слова
"тандыр". Это такая печь, где лепёшки пекут. Сначала в тандыре сжигают кизяк и нагревают его до высокой температуры. А затем на его внутреннюю поверхность профессиональными шлепками прикрепляют тесто, из которого через короткое время получается вкусная лепешка.



Я такой тандыр видел в доме у армян в селе Карцахи на границе Грузии и Турции в октябре 2018 г.



В 1957 г. над вулканом Тендюрек пролетел турецкий армейский топограф капитан Лихан Дюрупинар (Llhan Durupinar). Он сделал серию аэрофотоснимков местности рядом с Иранской границей.
Эти снимки он изучал через 2 года и обнаружил на поверхности горного плато некую поверхность, размером с большое футбольное поле.

Оно напоминало контуры большого корабля. Капитан был в курсе библейской легенды про Ноя и отправил негативы ведущему эксперту в области аэросъемки доктору Брандербургеру в университет штата Огайо (капитан Дюрупинар совершал полеты по границе с Ираном в рамках программы НАТО, куда Турция вступила в 1952 г.).

Вывод ЦРУ-шника был однозначен - на снимках точно большой корабль, вне всяких сомнений.
Через год капитан Дюрупинар с американскими военными добрались до этого места, но никаких весомых доказательств, что это именно корабль, не нашли.

В 1977 г. американец Рон Уайетт нашел в горах Арарата место, которое сфотографировал турецкий летчик.
Лодкообразную формацию окружало что-то похожее на глиняные стенки, которые Уайетт объявил древесными остатками ковчега.

Эксперт по подводным находкам Дэвид Фэсселд по настоянию Уайетта передал образец породы профессору геологии Лари Коллинзу, который дал заключение, что образец этой глины не имеет ничего общего с окаменевшим деревом.
После этого Фэсселд признал, что заключения Уайетта были ошибочны.


17.03. Мы въезжаем в Догубаязит. Город лежит на высоте 1550 м.



Абсолютное большинство его жителей — курды.



В XIX в. город был известен в России под названием Баязет, и располагался он рядом с крепостью.
В 1828 г. Баязет был взят князем Чавчавадзе, отцом жены Александра Саргеевича Грибоедова.
Затем князь Чачавадзе за 2 недели покорил весь Баязетский санджак.
Старый Баязет, будучи обедневшим и пришедшим в упадок в результате многочисленных осад, был покинут.

21 октября (3 ноября) 1914 г., т.е. через 2 дня после официального объявления Императором Николаем II войны Османской империи, Эриванский отряд, двинувшись за Чиигильские высоты, овладел Баязетом и Каракилиссой и занял Алашкертскую долину, тем самым, сформировав левый фланг Кавказского фронта и притянув на себя 13-й турецкий корпус.

В 1934 г. город переименовали в Догубаязит — «Восточный Баязит» (тур. doğu — «восток, восточный»). Догубаязит отстроили примерно в 5 км от крепости.



Догубаязыт – город двух главных улиц: одна, Ağrı Doğubeyazıt Yolu, по которой проходит весь транзитный трафик (в основном из Ирана) и на которой находится автовокзал.
Вторая улица - Ağrı Cd. На ней расположена мечеть и весь мелкий бизнес города.







Их соединяет безымянная (на картах Гугл) улица, которая является продолжением дороги Iğdır – Doğubeyazıt.



В центре города стоит отель «Арарат» рядом с главной улицей. В нем обычно останавливаются туристы, решившие взойти на Арарат. Вот что про него пишут: «Простенький отель, но запаха в номерах нет, чистое белье, горячий душ, вкусная еда».





Говорят, что в городе есть приличный туристический магазин, где можно купить небольшие газовые баллоны, но мне он на глаза не попался.



Бронемашина жандармерии является хорошим ориентиром центрального рынка.



Выехали из города и едем в сторону дворца Исхака Паши. Дорога проходит через военный городок, огороженного высоченной бетонной стеной. Она поднимается и слева, и справа от нашей дороги на несколько метров.
Видимо, стену построили после нападения на турецких военных, которые случились в Восточной Турции в 2015-2016 гг.



На нижней фотографии на территории воинской части, на склоне горы виден огромный националистический лозунг: Ne mutlu Türküm diyene, которую можно перевести как «Счастлив тот, кто говорит: я — турок».
Впервые его произнёс Мустафа Кемаль во время выступления на 10-й годовщине Турецкой Республики (29 октября 1923 г.).

Тогда Кемаль, объявил, что все, кто живёт в Турции, включая курдов (более 20% населения) являются турками.
Злые языки говорят, что в том же году Кемаль запретил все языки, кроме турецкого.



За военным городком начинается военная база.



В отчётах, которые я прочитал о Догубаязите, народ писал, что здесь находится большая танковая часть. Но я заметил только парочку. Наверное, их перегнали в северную Сирию, где турки проводят боевую операцию с библейским названием «Оливковая ветвь».
Похоже, что Эрдоган задумал "отжать" северную Сирию, где проживают курды.

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
Дворец Исхак Паши
17.32. Поднялись по склону горы и остановились возле дворца на высоте 1750 м. Побежали покупать билеты по 6 лир на брата. Музей закрывается в 18.00.



17.35. Начали осмотр.





Сразу за воротами попадаешь в парадный дворик.



Здесь обращает на себя внимание гробница Чолак Абди-паши - губернатора Баязета. Именно он начал строительство дворца в 1685 г. Это было последнее масштабное строительство периода расцвета культуры и искусств, который вошел в историю, как "период тюльпанов".



А через 99 лет его внук Исхак Паша закончил возведение дворца, о чем свидетельствует строительная надпись над входом в гаремлик (семейная часть дворца).



Впечатляет изящная каменная резьба. Не иначе, как армянские каменные мастера тут постарались.



Потрясающие виды из окон.



Парадная дверь была покрыта золотом. Интернет говорит, что, якобы, при уходе русских войск в 1917 г.
эта золотая дверь была вывезена в Россию. И, вроде, что она находится в Эрмитаже. Но я документального подтверждения этому факту не нашел.
Навара в своей книге "Я нашел Ноев ковчег" пишет, что дверь в дворцовой мечети была БРОНЗОВОЙ, и она исчезла вместе с бронзовыми кольцами, опоясывавшими некогда основания белых мраморных колонн.
И еще. За несколько дней до прихода русской армии в Баязет 18 апреля 1877 г. его покинул турецкий гарнизон. После этого дворец паши был разграблен местными жителями. Думаю, что двери исчезли именно тогда.



Слева от башни, в верхней части фрагмента стенды на облицовочных плитах заметны следы от пуль - память о "Баязетском сидении" 1877 г.



Дворец воплотил в себе архитектурные черты османской, сельджукской и персидской эпох.



Говорят, что бегущие львы символизируют армянскую царскую династию Багратидов. Так ли это - не знаю.



Заглянули в подземелье.



А это одна из комнат гарема. А.С. Пушкин во время своего путешествия в Эрзурум посетил и описал местный гарем.



Слово «гарем» произошло от арабского «харам» (harim) – «то, что запрещено».



Обитательницы гаремов ценили положение, в котором находились. Они ели деликатесные блюда и пили изысканные напитки, когда хотели. У них не существовало никакого твердого распорядка дня. Они спали сколько угодно, играли, занимались интригами, направленными против той, которая на данный момент являлась фавориткой хозяина, или, наоборот, интриговали в ее пользу в бесконечной борьбе за более высокое место.



Те, кто не впал в депрессию, тоскуя о родном доме, мечтали стать гёзде (gözde — любимая, пользующаяся благосклонностью), то есть теми, с кем султан провел хотя бы несколько ночей. Но даже если это была всего одна ночь, статус одалиски резко повышался, ей полагалось повышенное содержание, более комфортабельные покои и несколько черных рабынь. Численность гёзде обычно не превышала сотни. Такое счастье могло выпасть одалиске в любой момент: султан мог положить на нее глаз в самом начале, когда ему представляли сдавших экзамен джарийе, или во время прогулки, или на торжестве, где прислуживала будущая счастливица. Тогда султан посылал своей избраннице подарок и букет цветов — это означало, что он ожидает её сегодня ночью.
Понравившись султану, гёзде получала шанс стать икбал (ikbal — счастливая), то есть фавориткой.



Дворец включает в себя 116 комнат.



Своды трапезной.





Над окнами вырезаны на арабском языке строчки из корана.



Дворец производит очень сильное впечатление, как будто ты попал в восточную сказку.



К сожалению, мы не обошли пешком вокруг дворца из-за нехватки времени. Думаю, что это заняло бы тридцать-сорок минут.

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
Русские солдаты прославили Баязет и дворец Исхака-Паши во время русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг.
Трёхнедельная осада дворца Исхака-Паши вошла не только в военную историю, но и в литературу, благодаря роману Валентина Пикуля «Баязет».

Баязетское сидение
12 апреля 1877 г. объявили войну Турции.
В начале той войны русский корпус начал наступление по 3 направлениям:
- главные силы двинулись на Карс и дальше на Эрзурум;
- правый фланг - на Эрдоган;
- левый фланг (Эриванский отряд) - из Игдыря на Эрзерум в обход Карса через Баязет и Даяр.

Эриванский отряд под командованием генерал-лейтенанта Арзаса Артемьевича Тергукасова (Тер-Гукасова) перешел границу. Отряд состоял из 6602 штыков, 4014 сабель, при 32 орудиях.
Задчачи Эриванского отряда на начальном этапе были определены главнокомандующим русской армией, наместником царя на Кавказе Великим князем Михаилом Николаевичем: “Эриванскому отряду занять Баязет, стать на транзитный путь и, угрожая кочевьям курдов вплоть до оз. Ван, парализовать среди них враждебное движение и подчинить их своему авторитету”.



Весть о переходе границы Эриванским отрядом быстро дошла до Баязета. Губернатор города Али Кемаль-паша вместе с гарнизоном поспешно двинулся в сторону вершин Аладага. Любопытно, что количество турецких войск, охранявших Баязет, было ненамного меньше сил руского гарнизона, которому предстояло в самом ближайшем будущем защищать городскую цитадель.
18 апреля Эриванский отряд занял Баязет без боя.
26 апреля, обустроив коммуникационную и административную части, Тергукасов продолжил своё наступление на Эрзерум, который являлся главной целью Эриванского отряда.
В Баязете оставался незначительный гарнизон. На должность коменданта и командующего войсками округа был назначен подполковник Ковалевский. Комендантом городской цитадели (дворец Исхака Паши) был назначен капитан Штоквич, который подчинялся Ковалевскому.



27 апреля Ковалевский получил сведения о том, что несколько членов меджлиса и почётных лиц города отправили губернатору Вана известие о движении русского отряда к Диадину. Указывая на малочисленность русского гарнизона в Баязете, они просили губернатора напасть на город.
В начале мая в Баязете появились слухи о концентрации крупных сил турок у Вана.
24 мая по неизвестной причине в Баязет с назначением на пост командующего войсками Баязетского округа прибыл подполковник Пацевич, который сменил Ковалевского. Свою замену Ковалевский принял абсолютно спокойно, тем более что был уже офицером пенсионного возраста и к тому же инвалидом.
В последствии, Пацевич внес свою «черную» лепту в оборону Баязета.

Пацевич Григорий Михайлович


В ожидании подхода турецких сил, гарнизон запасался продовольствием. Так полковник Парчевский отдал распоряжение отправить из своих тыловых запасов из Игдыря 326 пудов молотого ячменя для артиллерийских лошадей, которые были доставлены в цитадель 3 июня.
А подрядчик Саркиз ага-Мамуков поставил 300 пудов сухарей.
На южную стену заднего двора во дворце Исхак Паши были размещены орудия. Артиллеристы стаскивали сюда на шинелях, конских попонах и лопатах с разных мест не вывезенный навоз, золу, мусор, и, перемешивая всё это с камнями и небольшим количеством добытой земли, сооружали, своего рода, барбеты для орудий.



В ночь на 6 (18) июня на военном совете было принято решение с рассветом произвести в сторону Вана рекогносцировку почти всеми силами гарнизона.

Утром 6 (18) июня в Баязет прибыли Эриванские конно-иррегулярные полки под командованием полковника Исмаил-хана Нахичеванского.
Это был 58-летний офицер, отец 9 детей, почти всю свою долгую службу находившийся в подчинении главнокомандующего Кавказской армией и имевший шестнадцатилетний стаж службы в чине полковника. Он был отважным и честнейшим офицером.

В тот же день в 18 вёрстах от Баязета, у отрогов Зиярет-дага на реке Инджа-су русский отряд столкнулся с многократно превосходящим турецким корпусом бригадного генерала Фаик-паши. Русский отряд, неся тяжёлые потери, начал отступать к Баязету. Ковалевский был ранен в живот и скончался на носилках от другой пули и тоже в живот. При отступлении отряда тяжелораненых и убитых приходилось оставлять на поле боя, но любимого командира солдаты несли на носилках под шквальным огнем турок. Официальные документы свидетельствуют, что пока командира донесли до крепости, из числа его носильщиков погибли 20 человек. Русскому отряду удалось укрыться во дворце Исхака Паши.

Вслед за ним к Баязету подошел и турецкий корпус Фаик-паши. Численность турецких сил насчитывала 11 тыс. человек. Им противостоял русский гарнизон из 1600 человек (не считая милиции).

Началась 23-дневная осада, вошедшая в историю как Баязетское сидение.



Турецкое командование планировало, уничтожив или принудив сдаться русский гарнизон Баязета, перекрыть пути отступления Эриванскому отряду, а в Эриванскую губернию, остававшейся на тот момент не защищённой, направить свои иррегулярные войска, большей частью состоящие из курдских ополчений.

В первый же день осады турецкое командование отправило к русским защитникам Баязета парламентёра с предложением о капитуляции. Турецкий генерал гарантировал гарнизону полную безопасность и обещал под охраной доставить куда пожелают.
Предложение было отвергнуто.

8 июня все части гарнизона ещё до рассвета заняли свои позиции в ожидании приступа. С рассветом турки начали интенсивный обстрел дворца. Русские орудия вели ответный огонь, периодически заставляя смолкать наиболее усиленные огневые очаги противника. Гарнизон, экономя патроны, производил выстрелы только после тщательного прицеливания. К полудню ружейный огонь резко прекратился, и огромные массы курдов с неистовыми криками бросились на штурм.
В это время, над дворцом Исхак-Паши появился белый флаг. Фаик-паша, увидев, что русский гарнизон собирается капитулировать, приказал прекратить орудийный огонь и выслал к цитадели роту регулярной пехоты для принятия парламентёра. В то же время огромные массы курдов хлынули к воротам и обступили цитадель со всех сторон.
Во дворце в это время происходило замешательство. Со многих участков из неё продолжался вестись огонь, а флаг то появлялся, то исчезал из виду. Несмотря на приказ Пацевича прекратить огонь и приготовиться к сдаче, большинство офицеров не спешили приводить приказ в исполнение, уверяя растерянных солдат в том, что о сдаче крепости не может быть и речи.
Кванин дважды сгонял со стены солдата, пытавшегося выставить белый флаг на переднем фасе.
Подполковнику Пацевичу лично приходилось с револьвером в руках сгонять со стены стрелков, заставляя их прекратить огонь. Милиционеры уже принялись растаскивать завал у ворот, и при этом там же между офицерами происходило уже открытое противостояние.
Одним из противников капитуляции был Исмаил-хан, который резко осудил подобные действия. Были слышны голоса, готовых в случае сдачи, пустить себе пулю в лоб, другие уже готовились спрыгнуть со стены и штыками пробиваться к пограничным горам.
Жена бывшего командующего войсками Баязетского округа Александра Ефремовна Ковалевская умоляла ставропольцев не сдаваться, а биться до конца.
Последние вместе с артиллеристами, вопреки приказам Пацевича, по распоряжению Томашевского выкатили орудие под свод арки во второй двор и, зарядив его картечью, направили ствол на ворота, приготовившись открыть огонь по пытавшемуся уже ворваться в цитадель противнику. Вокруг орудия, ощетинившись штыками и саблями, выстроились ставропольцы и канониры.
Между тем Пацевич, махая со стены фуражкой, по-турецки кричал штурмующим, чтобы те вступили в переговоры. В этот момент он был тяжело ранен выстрелом в спину, причём по свидетельству очевидцев выстрел был произведён со стороны цитадели.
С этого момента обстановка в гарнизоне кардинальным образом изменилась. Защитники цитадели высыпали на стены и открыли шквальный огонь по обложившим их со всех сторон курдам.
Последние, не готовые к такому повороту дел, под шквальным огнём гарнизона в полном беспорядке отхлынули от стен цитадели. Под стенами оставались лежать неподобранными до 300 тел погибших курдов, не считая раненных и тех убитых, которых удалось вынести. Большие потери от артиллерийского огня турки понесли и в дальних траншеях.

"Отбитие штурма крепости Баязет 8 июня 1877 года". Худ. Л. Ф. Лагорио (1891). Центральный военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, Санкт-Петербург


После этого оборону возглавили Штоквич и Исмаил-хан. Первый формально был ниже в чине, но занимал должность коменданта и, таким образом, имел право руководить действиями гарнизона.
После неудачного штурма, в Баязете на глазах всего гарнизона начались неистовые грабежи и поголовная резня армянского населения. После того как дома разграблялись, их тут же поджигали, а их хозяев, после жестоких истязаний ещё живыми бросали в огонь. В избиении и резне армян активное участие принимали и курдские женщины.
Из рапорта капитана Штоквича: «Ночью была поражающая картина, видя которую, солдаты заплакали: резали мужчин, женщин и детей и ещё живыми кидали их в огонь; весь город был объят пламенем, везде раздавались крики, рыдания и стоны».
В городе было вырезано от 800 до 1400 жителей города (главным образом армян). 250 - 300 армянских женщин и детей были уведены курдами в свои селения в качестве рабов.

«Улица в Баязете после пребывания там курдов», грав. Э. Даммюллера (1877)


После штурма турецкая армия в течение 2 дней не предпринимала активных действий против русского гарнизона, что дало повод к предположению о выходе из Баязета основных турецких сил.
На военном совете было принято решение произвести усиленную вылазку. Команда добровольцев, состоящая из 4 офицеров и 128 нижних чинов, разделилась на 2 группы, каждая из которых имела свою задачу:
Правая команда ― разведка высот ванской дороги для выявления сил противника;
Левая команда ― отбросить противника с прилегающих к ручью домов для набора воды.

Этюд к картине «Освобождение гарнизона Баязетской цитадели в 1877 г.». Худ. Л. Ф. Лагорио (1885)


Положение осажденных с каждым днем ухудшалось. Экономно доедали отощавших лошадей, но и этой пищи не хватало. За водой к недалеко протекающей речушке "охотники" ходили почти ежедневно, спускаясь на канате со стен крепости или пробирались через пробоину в стене. И хотя берег был усеян трупами храбрецов, это их не останавливало. Однажды вместе с водой на канате в крепость был поднят захваченный турецкий офицер. Но добываемой воды, уже отравленной трупным ядом, от которой началась смертность в крепости, все равно не хватало. Случалось, что и день, и два осажденные не имели ни капли. Погибающие от жажды вынуждены были пить собственную мочу.

Госпиталь с шестью штатными врачами и обслуживающим медперсоналом был переполнен. За время осады в нем перебывало 208 больных, больше половины - с открытыми и пулевыми ранами. Из них врачи не сумели сохранить 40 жизней. Для больных вода предоставлялась в первую очередь, но случались дни, когда дозы снижались до нескольких капель.

11 июня в 5 часов пополудни ворота распахнулись, и команда с криками «ура», перескакивая через лежащие под стенами трупы, рассыпала в назначенных направлениях. Казаки сходу выбили противника с домов, прилегающих к ручью. Вслед за ними к ручью бросилась безоружная группа с различными ёмкостями для носки воды.
В то же время пехота, опрокинув передовые посты турок, разбилась по городским улицам. Часть из них разошлась по домам в поисках съестных припасов. Основная же часть, миновав городские улицы, вышла на ванскую дорогу.
Турки подняли общую тревогу и открыли шквальный ружейный огонь с окружающих высот и других позиций. Впервые за последние 3 дня заработала турецкая артиллерия, которая открыла огонь по дворцу и площадке перед его воротами.
В ходе рекогносцировочной вылазки был значительно пополнен запас воды, а также выявлено, что турецкие силы не покидали окрестностей города, и гарнизон продолжает находиться в плотной блокаде.

9 июня на Чингильских высотах (мы там проезжали, когда ехали их Ыгдыра в Догубаязит) был сформирован Чингильский отряд под командованием генерал-майора Келбали-хана Нахичеванского.

Генерал-майор Нахичеванский, Келб Али Хан


Его целью было освободить осаждённый русский гарнизон.
12 июня Чингильский отряд попытался пробиться к Баязету и вывести из крепости его защитников. Но ничего не получилось, и отряд вернулся обратно на Чингильские высоты.

Крепость Баязет. Гравюра Рашевского


Исмаил-хана и Штоквича беспокоил вопрос: знают ли снаружи о бедственном положении крепости?
14 июня Исмаил-хан решил отправить в Игдырь записку с описанием положения баязетского гарнизона. Добровольцем вызвался хопёрской сотни вахмистр И. Ф. Сиволобов, а в помощь ему - 2 уманских казака А. Шепель и М. Цокур.
Ночью они вместе с охотничьей командой, производившей вылазку за водой, вышли из цитадели. Перейдя ручей, и скрыто минуя турецкие патрули и прочие скопления неприятеля, казаки сумели выбраться из города. Двигаясь через горы на север, они также неоднократно подвергались опасности, периодически натыкаясь на турецкие разъезды и аванпосты. Немалую опасность представляли и практически бесконтрольные разбойничьи отряды курдов. К вечеру казаки поднялись на одну из возвышенностей Чингильских высот, и тут же «в изнеможении опустились для отдыха».

С рассветом 16 июня казаки продолжили свой путь. Когда до Игдыря оставалось около 15 вёрст, от голода, жары и истощения Сиволобов упал в обморок. Через некоторое время потерял сознание и Цокур. Собравшись с силами, Шепель всё-таки сумел добраться до армянского селения, где на его просьбу о помощи тут же откликнулись местные жители. К Сиволобову и Цокуру побежали 12 мальчишек с водой и чуреками. В то же время в Игдырь был послан посланник с известием о «прибытии обессиленных казаков из Баязета».

17 июня казакам из Игдыря были доставлены лошади, на которых они в сопровождении охраны прибыли в Главный штаб. Там казаки передали Келбали-хану записку, а также на словах изложили суть реального положения баязетского гарнизона и о том, как они добрались до Игдыря.

В ночь на 22 июня Штоквич получил переданную через пробравшегося в цитадель курда записку от начальника штаба Эриванского отряда полковника Филиппова, в которой тот сообщал, что отряду известно о положении его гарнизона и просил чтобы он «…мужался и крепился до скорого прибытия к нему помощи».

18 июня в Баязет турками было доставлено крупнокалиберное полевое орудие. Целью турок было уничтожить находившееся на стене дворца русское орудие, после чего, подкатив ближе своё, пробить брешь в стене. Вслед за этим мог последовать штурм.
Большие массы курдов уже занимали близлежащие высоты и подножия гор.
Одна из артгранат попала в мешки с ячменём, которыми было прикрыто наше орудие. По секундомеру была определена дистанция в 2100 сажень, и после тщательной наводки русское орудие произвело ответный выстрел. Дистанция была определена правильно, но было недостаточное отклонение целика, и артграната упала справа от цели.
Вслед за этим турецкое орудие попало в амбразуру, разрушив вокруг неё часть стены. Тем временем наводчик Кубышкин подкорректировал отклонение и, прямым попаданием в колесо, турецкое орудие было сбито. Со стен и из окон цитадели стрелки, до того момента в молчаливом напряжении следившие за ходом дела, «взорвались» восторженными возгласами: «Сбили орудие!..». Не изменяя прицела, русское орудие третьим выстрелом окончательно вывело неприятельское орудие из строя.

С первых дней осады турецкое командование неоднократно делало попытки принудить гарнизон капитулировать. Письма поступали на турецком, персидском и русском языках, как на имя коменданта, так и с обращением ко всему гарнизону.
Содержание писем в основном состояло из обещаний, в случае сдачи, сохранения всем жизни, в противном случае, поголовного истребления всего гарнизона. Чем дальше, тем условия капитуляции для гарнизона были более выгодными.
На все письма Штоквич в основном отвечал или устным «вежливым поклоном паше», или не отвечал вовсе.
Турецкий парламентёр, доставивший 4-е письмо, был повешен, так как он оказался бывшим лазутчиком Ковалевского и заподозрен в измене. Другой парламентёр был сброшен с окна. Расшибленный падением, но ещё живой, он пополз под гору, и чтобы покончить с его страданиями, один из офицеров гарнизона, «чисто из человеколюбия», выстрелом из пистолета добил турка.
Всего за время осады гарнизону поступило 9 писем.

24 июня небо над городом затянуло тучами, а ночью пошёл проливной дождь. Бойцы гарнизона «ловили» воду всевозможной посудой, ― котелками, сапогами, брезентом, пригоршнями и даже ртом. К каждой луже, сколько вмещались, припадали по несколько человек. Часовые, не имея возможности покинуть пост, обсасывали свои промокшие мундиры. Доносившиеся из цитадели ночной гам и споры побудили осаждающих открыть огонь, на который гарнизон не обращал особого внимания.

Из-за резко-чрезмерного употребления воды у бойцов, чьи организмы давно отвыкли от необходимого достатка воды, начались побочные эффекты. Поднялась почти поголовная эпидемия дизентерии. Урядник Севастьянов вспоминал: «Вскоре животы наши стало распирать, дыхание затруднялось, в желудке боль, по телу дрожь, у многих рвота, головная боль, ― это считали за лихорадку ― болезнь не опасная, знакома ещё по Сухуму и бояться, значит, нечего».

Пока продолжались все эти события, отряд генерал-лейтенанта Геймана сделал неудачную попытку штурма Зивинских высот. В результате наступательная операция русских войск на кавказском театре войны захлебнулась.
Лорис-Меликов снял осаду Карса и начал отступление к российской границе.

Эриванский отряд также оказался в затруднительном положении. Зайдя далеко вглубь турецкой территории, он вынужден был начать тяжёлое отступление, отбивая постоянные атаки курдской и черкесской конницы. Отступление усугублялось большим количеством больных и раненых (ок. 600 чел.), а также обозом с армянскими беженцами (более 3 тыс. семей).
В таких условиях Эриванский отряд не имел шансов по пути освободить баязетский гарнизон.
И Тергукасов принял решение двигаться прямо в Игдырь, чтобы оставить там больных, раненых и беженцев, пополнить боезапас и тогда идти на помощь осаждённому гарнизону.

26 июня Эриванский отряд выступил из Игдыря.
27 июня отряд, взойдя на высоты перед Баязетской долиной, дал 3 орудийных выстрела, чтобы дать знать гарнизону, что помощь к нему уже идёт.
Тем временем в цитадели, до которой донеслось эхо 3 выстрелов, ещё не были уверены в том, что это русские орудия.
Однако после того как Эриванский отряд с наступлением сумерек, остановившись на ночлег близ р. Евфрата (ок. 5 вёрст от Баязета), пустил сигнальную ракету, повторно произвёл 3 орудийных выстрела и сыграл «зорю», в цитадели окончательно убедились в том, что это идут к ним на выручку.

28 июня в 5 часов утра Эриванский отряд начал наступление.



После первых залпов русской артиллерии курдские ополчения из осадного отряда Муниб-паши обратились в бегство.
Против наступающего русского отряда в Баязете оставались действовать только 3 батальона регулярной турецкой пехоты и 4 орудия.
Турецкие батальоны, занимая командные высоты, оказали упорное сопротивление. Но, не дождавшись помощи от Фаик-паши, турки вынуждены были отступить.
Турки в том бою потеряли убитыми 500 человек, а 80 их солдат были взяты в плен.
Потери русских среди солдат и офицеров были не значительны (2 чел. убитыми и 21 ранеными, не считая потерь в гарнизоне).

«Освобождение гарнизона Баязетской цитадели в 1877 г.». Худ. Л. Ф. Лагорио (1885)


Как только ворота цитадели были раскрыты, бойцы гарнизона тут же бросились к ручью. Пленные турецкие солдаты принялись спускать со второго этажа орудие и выносить на носилках раненых.
Г. И. Волжинский вспоминал, что бойцы гарнизона имели до такой степени вид худых, бледных и измождённых от голода людей, что, когда они стали выходить из отворённых ворот, то «на некоторых из них страшно было смотреть».
«Проходя между рядами страдальцев, я услышал за собой знакомый слабый голос. Стало уже темнеть и я приблизился к зовущему меня, стараясь разгледеть его лицо. Нагнувшись, я узнал майора Сивицкого. Истерзанное мучениями, осунувшиеся лицо раненого ни мало не напоминало того богатыря полного сил и здоровья каким знал я его. Он слабо улыбнулся и подал мне горячую, сухую руку.
― Ничего… боли уменьшились… пулю вынули… да вот лихорадка всё… а тут ещё эти передвижения…
И больной от усталости закрыл глаза».
« На встречу нам шли однополчане. Я узнал своего одностаничника Емануила Самонина, он в лицо меня не узнал, только по голосу признал: до того, значит, я изменился в лице.
― Дайте хлеба, говорю, я голоден. ― Сейчас же явился хлеб и мясо.
Одежда моя была пропитана смрадом и свежему человеку нельзя было быть около меня. Товарищи переодели меня во всё свежее, а потом пошли рассказы и расспросы».
Особое внимание было уделено Ковалевской, — вдове и единственной женщине, находившейся в осаждённой цитадели. Она вышла, опираясь на руку командира 74-го Ставропольского полка, в котором служил её муж, полковника фон-Шака.
Келбали-хан Нахичеванский поспешил предложить ей свою лошадь, но из-за неимения сил держаться в седле, она предпочла при его поддержке идти пешком. Тергукасов поцеловал ей руку, успокаивая и искренне выражая ей соболезнование, в связи с потерей мужа.

29 июня в 3 часа пополудни Эриванский отряд покинул Баязет и на виду турецких войск направился к российской границе.
1 июля Эриванский отряд прибыл в Игдырь.
Несколькими днями позже в Игдыре, штаб-квартире Эриванского отряда, на параде, когда проходили исхудалые и ослабшие защитники Баязета, главнокомандующий Кавказской армией Великий князь Михаил Николаевич приказал всему Эриванскому отряду взять "на караул" и преклонить знамена.

После войны в 1878 году все участники Баязетского сидения были награждены серебряной медалью «В память русско-турецкой войны 1877-1878 гг», которой кроме них награждались только участники обороны Шипкинского перевала и с 1881 года участники осады Карса. Кроме того, подразделениям, участвовавшим в обороне цитадели, были пожалованы коллективные знаки отличия в виде надписи: «За геройскую защиту Баязета съ 6-го по 28-е Iюня 1877 года».

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
18.13. Закончили осмотр дворца Исхака-Паши. Кстати, он работает с 09.00 до 18.00.
Рядом с дворцом, метрах в 200-250 от него стоит мечеть, а над ней – какая-то старая крепость на скале. Решил к ним сходить. Вероника, Рома и Коба остались возле машины.
От дворца до мечети идет дорога. Внизу, перед домиком курда, протекает хилый ручеёк, к которому пробирались по ночам русские защитники крепости за водой.



А левее мечети расположено хозяйство какого-то курда. Я когда подходил к мечети, то курд загонял в загон своих овец. Рядом с загоном бегали мохнатые пастушьи собаки.



Иду к Старой мечети Баязит (Eski Bayezıd Cami).



Вечернее солнце красиво освещало мечеть.



Я удивился, когда встретил не особо почтительные курдские пословицы по поводу мулы:
«Мула поднялся на крышу и запел – все собаки в деревне отозвались».
«Мулу за деньги и из мечети вытащишь».
«Увидел мула еду – позабыл Коран».





За мечетью и выше дворца стоят антенны. Чувствуется, что до границы с Ираном здесь «рукой подать».





Немного прошелся по некрутому склону скалы в сторону города.



Встретил тут обыкновенную каменку.







Внизу котловины виднеется весь в дыму Догубаязет.



Почти над самой мечетью возвышается скала, к которой, как ласточкино гнездо, прилепилась старая крепость.



18.30. Подошел к подножию крепости, которая стоит на крутом склоне отрога горы Катис (2647 м).



Итак, это самая старая часть Догубаязет.
Считается, что крепость Даройнк (ее еще называют Аршакаван) была построена в глубокой древности - во времена Ванского царства (Урарту) на скрещении торговых путей из Малой Азии в Иран и из Закавказья в Месопотамию.
Много позже царь Великой Армении Аршак II (царствовал в 350—367 гг.) основал рядом с останками этой крепости город, названный в честь него - Аршакаван (арм. Արշակավան).

В середине IV в. Сасаниды безуспешно попытались взять крепость штурмом, чтобы захватить царскую казну.
В дальнейшем крепость Даройнк была перестроена Багратидами, и до середины V в. являлась их резиденцией.

В 1020 г. крепость и город были взяты византийцами, а в 1070-х гг. отвоёваны Сельджуками.
В 1380-х гг. город на короткое время был занят войсками Тамерлана.

В начале XV в. крепость была переименована в Баязет — в честь султана Баязета Первого.
В 1555 г. по результатам Амасийского мирного договора, завершившим турецко-персидскую войну 1514—1555 гг. и разделивший Армению и Грузию между Османской империей и сефевидским Ираном, город отошел к Османской империи и стал активно заселяться курдскими племенами, преимущественно персидскими. К власти в Баязете пришла знатная курдская династия Джылдырогулларов, которая вплоть до середины XIX в. продолжала контролировать и управлять всем регионом, с переходом власти от отца к сыну. Баязетский санджак, формально входивший в эялета Ван, сохранял статус полуавтономной провинции, а его правители, наречённые титулом паши, находились в нём в качестве феодальных владельцев.



Неожиданно над головой раздались выстрелы. Как оказалось, это веселились молодые курдские пацаны.



Как они забрались на крепость – для меня так и осталось загадкой. Со стороны дворца, где я находился на склоне горы, никаких тропинок, ведущих к крепости, я не увидел.



18.34. Бегу обратно к машине, так как мои попутчики уже наверняка нервничают. Бросаю последний взгляд на мечеть и старую крепость.

[АЛебедев]

День 6 (18 апреля, четверг), продолжение
18.36. Вернулся к машине.
18.37. Едем в кемпинг.
Хочу рассказать про кемпинги, которые находятся в районе дворца Исхака Паши. Когда дорога начинает подниматься из котловины ко дворцу, то внизу стоит один кемпинг (нижний), справа от дороги. Еще один кемпинг (верхний) находится чуть ниже дворца.
Мы решили с утра вернуться ко дворцу, чтобы осмотреть старую крепость. Поэтому мы приняли решение переночевать в районе Верхнего кемпинга.
18.41. Остановились возле верхнего кемпинга. Рядом с ним находится небольшой чахлый скверик с простыми аттракционами. Решили поставить палатки там. Увидели молодого курда и на пальцах спросили его: можно ли тут переночевать.
Парень привел какого-то мужика. Мы задали ему тот-же вопрос.
Мужик говорил по-английски и оказался хозяином Верхнего кемпинга. Он предложил нам переночевать у него в двухместных номерах с душем и интернетом по 100 лир ($18) с носа.
Мы, не долго думая, согласились на более комфортный вариант.
Номера оказались не первой свежести (кое-где со стен отвалилась побелка). Но было чистое белье, обогреватель и горячая вода. И ни единого постояльца.
Мужик пригласил нас в здание пустой кафешки, где угостил чаем.
За соседним столиком два помощника хозяина смотрели вечерние новости по телевизору.



Познакомились. Хозяина зовут Мехмет Шахин (Mehmet Şahin). Он курд.
Вероника и Рома погрузились в Интернет. Коба позвонил по вайберу домой. А я разговорился с хозяином кемпинга. Разговор перешел на политику. И наш новый знакомый неожиданно сказал, что курды, мягко говоря, не очень довольны российским руководством.
«В Сирии, что ли мы напортачили?» - подумал я.
Оказалось, что проблема случилась немного раньше.
Мехмет поведал, что когда в 1998 г. лидер Рабочей партии Курдистана (РПК) Абдулла Оджалан попросил у Москвы политического убежища, но Примаков и Ельцин ему в этом деле отказали.
В итоге в феврале 1999 г. Оджалан был похищен турецкими и израильскими спецслужбами в Кении и передан властям Турции.

Я решил прогуглить, и с удивлением обнаружил на эту тему статью в «Коммерсанте».
Оказалось, что когда Абдулла Оджалан был выслан из Москвы в Рим, то там он встретился с корреспондентом «Коммерсанта» и дал ему интервью https://www.помойка.ру/doc/209274
Оджалан надеялся, что совпадение интересов России и Курдистана в Каспийском регионе и на Ближнем Востоке даст положительный ответ на его просьбу.
Но на Ельцина и на Примакова очень сильно давили из США. А Турция предложила финансовую помощь и выгодные экономические контракты, а также пообещала положительно влиять на ситуацию в Чечне.
Любопытно, что в той ситуации Госдума почти единогласно проголосовала за обращение к Ельцину с ходатайством о предоставлении курдскому лидеру политического убежища.

И еще. Вечерочком выкладываю фотки на ФБ. И пишу, что вон, мол, та гора - это Арарат. Мои турецкие знакомые пишут: "Саня, ты что, в Армении, что ли?"
Я им отвечаю: "Почему в Армении? Я в Турции, в Догубаязите".
Тогда они говорят: "У нас самую высокую гору Турции знают под именем Агрыдаг или Агры-Даг".
Век живи, век учись!

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница)
06.00. Подъем. Погода облачная. Не холодно. Температура примерно +6 - +8 градусов.
Приготовили на газовой горелке кофе и кашу. Позавтракали.
07.50. Вокруг нашего жилья летают сороки. Пошел снег.
08.00. Сфотались на память с нашим новым знакомым Мехметом.



08.15. Стартуем.
08.20. Подъехали к подножью скалы, на которой стоит старая крепость. Здесь есть автостоянка.



Выглянуло солнышко.
Поднимаемся по склону по козьей тропе в сторону крепости.



Тропа приводит к узкой щели в скале, за которой стоит старая крепость. Обратил внимание, что над щелью сделана рукотворная перемычка.





Рома с Вероникой еле пролезли.







А я решил не рисковать и пошел вдоль скалы, за которой скрывалась крепость. Попался кустик колючей астраканты. Помнится, я ее встречал в Грузии в ущелье р. Куры около Вардзии.



По дороге попадались весенние цветы. Это аистник цикутовый.



Нельзя не заметить и мерендеру трёхстолбиковую.



Обращает на себя внимание и пролеска одноцветковая.



Внизу видна автостоянка, где стоит наша машина. За дорогой виднеется мавзолей Ахмеди Хани, курдского поэта и философа 17 века. Собственно, автостоянка находится напротив мавзолея Ахмеди Хани.
Ахмед Хани родился в г. Баязет. Он происходит из племени ханийан, которое перекочевало в этот город из провинции Хаккяри (Северный Курдистан) незадолго до его рождения. Большую часть жизни Ахмед Хани провел в родном городе, где на свои средства построил курдскую школу, которое сам же и возглавил.
Ахмед Хани написал поэму «Мам и Зин». Также его перу принадлежит ряд лирических газелей, арабско-курдский словарь в стихах «Нубара бчук» («Первый плод»), «Акида имане» («Кодекс веры»), и несколько трактатов по поэтике и философии.
Свою поэму Ахмед Хани написал на курдском языке, а не на персидском, как это было принято среди литераторов того времени. Так он возвысил курдский язык до уровня литературного, поставив его в один ряд с персидским, турецким и арабским.
Воздвигнутый в его честь мавзолей является местом паломничества почитателей его творчества.



К сожалению,  22 июня 2017 г. памятник  Ахмеду Хани, который стоял в центре города Догубаязит, был разрушен. Это вызвало негодование курдов.

Вообще, как я понял, турецкие власти болезненно реагируют на всё, что связано с именем средневекового курдского поэта.
Несколькими годами ранее городские власти Догубаязита (курды) назвали городской парк в честь Эхмеде Хани (Ehmede Xani). И за это их посадили в тюрьму сроком от 2 недель до 1 месяца.
Местный прокурор (турок) наказал членов муниципального совета и мэра за то, что они использовали латинскую букву «Х» в надписи, когда писали фамилию поэта. Дело в том, что данная буква отсутствует в турецком алфавите, но присутствует в курдском.



И еще. Дорога, которая уходит вверх от мавзолея, ведет в горную деревню с названием Dostali. Dost переводится как "друг". А Али - это имя. Это или в честь зятя пророка Мухаммеда, или же там жил человек по имени Али, который помогал всем, не смотря на веру и национальность.

А этот отрог, возвышающийся над мавзолеем Ахмеди Хани, закрывает город Догубаязит от Арарата.





А это вид на котловину, на краю которой расположился пограничный Догубаязит. Вдали видно подножие Арарата.



Вдали, справа виднеется озера. Именно его мы объезжали, когда спускались с перевала после Ыгдыра и проезжали село с дивным названием Бардакли.



09.07. Спустились к машине.
09.08. Едем обратно в Догубаязит.



Пример старых традиций и молодых: женщина закрывает голову, согласно мусульманским традициям. Ее одежда прикрывает все тело, в том числе, и кисти рук. А девчушка носит вполне современное платьице.



Это долмуш, то есть маршрутка по-нашему.
В Догубаязите довольно много женщин носят хиджаб.

Замечу, что Турция стала первой мусульманской страной, в которой Ататюрк запретил носить женщинам хиджаб в 1925.
В 1990-2000 гг. девушек в хиджабе не пускали на занятия в университеты. Лидеры турецкого ислама решили с этим бороться. Видимо в мечетях читались соответствующие проповеди. В результате по Турции прошла волна девичье-студенческого суицида. Собственно, об этом написан роман "Снег" Орхана Памука, за который либеральная Европа присудила автору Нобелевскую премию.
В 2008 г. правительство нынешнего Эрдогана приняло поправку к Конституции и сняло запрет на ношение хиджаба.
Военные и судейский аппарат выступили против такого решения, так как посчитали, что это очередной шаг Эрдогана к исламизации страны и отход от заповедей основателя Турецкой республики.
В 2013 г. по инициативе Эрдогана мусульманские платки было разрешено носить государственным служащим.



В центре города тормознулись возле рынка, который по-турецки звучит как «pazar». Интересна этимология этого слова. По-турецки это ещё означает день недели воскресенье. Видимо раньше, когда торговых центров не было и в помине, базары проводились по воскресеньям. Поэтому этот выходной день стал так называться.



Торгуют здесь исключительно одни мужики. Мы с удовольствием торговались, и продавцы всегда сбавляли цену. И это не смотря на старую курдскую пословицу: "Брат - братом, а базар - базаром".



Закупили:
Зелень большой пучок – 11 лир;
Оливки 1 кг – 12 лир;
Лук – 2,5 лиры;
Лукум 1 кг – 10 лир;
Инжир 1 кг – 10 лир.

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница). Продолжение
Из Догубаязита мы едем на юго-восток к месту, где, вроде бы, находится Ноев Ковчег. Решили двигаться по основной трассе, хотя по грунтовке можно было «рвануть» от Дворца Исхака Паши напрямик. Но машина наша была не приспособлена ездить по горным сельским дорогам, поэтому решили не рисковать.



На территории Турции, в районе горы Арарат в разные годы была найдено 3 места, которые, возможно, были связаны с Ноевым ковчегом:
1. Это склоны самого Арарата;
2. Стратовулкан Тендюрек (3533 м; Tendürek Dağı);
3. Окрестности деревни Юзенгили (Üzengili), куда мы направляемся.

По трассе D100 наша машина движется в сторону иранской границы. Слева от нас низкая облачность закрыла Арарат.
09.55. Проехали съезд налево, в сторону Арарата. Я обратил внимание на то, что этот съезд перекрывает военный блокпост. (После посещения Ноева Ковчега и метеоритного кратера я хотел подъехать к Арарату и немного там погулять по нижней части склона).

Справа от трассы возвышается хребтик, по вершине которого проходит граница с Ираном.
Где-то там, на склоне этого хребта, обращенного в нашу сторону, на карте MAPS.Me обозначена точка с названием Noah's ark Üzengili - «Ноев Ковчег».
На нижней фотографии, если приглядеться, то можно увидеть дорогу, по которой нам предстоит подняться в горы к месту, обозначеному как "Ноев Ковчег".



Перед селом Telçeker мы съезжаем с трассы на второстепенную дорогу, и по ней въезжаем в этот населенный пункт. На советской карте это село именуется Сюрбахан-Сюфля. Похоже, турки здесь все переименовали, чтобы стереть исторические курдские названия.



Здесь, как и везде вокруг, живут курды. Но название у деревни – турецкое. Оно происходит от сочетания слов тел - "проволока, провод, волосинка" и чекер - "проводить, вытянуть".
Видно, что местный курдский народ живет здесь небогато.



В центре деревни расположилась турецкая военная часть. У меня сложилось впечатление, что турки расквартировали свои базы в КАЖДОЙ курдской деревне.
И перед воротами этой воинской части турки выкопали небольшую яму, видимо для того, чтобы в нее попадали террористы.
И надо же было такому случиться, что в яму угодила именно наша машина на глазах у скучающей и вооруженной до зубов охраны.
Сразу скажу, что почувствовали мы в тот момент себя крайне неуютно.
С грехом пополам, вытащили машину и поехали дальше.
Забегая вперед, скажу, что к Ноеву ковчегу можно было свернуть прямо с трассы D100, не заезжая в деревню Telçeker. Там на повороте к Ковчегу стоит неказистый указатель.



От деревни Telçeker начинается довольно крутой подъем в горы.

Ноев ковчег
10.23. Мы остановились возле смотровой площадки перед деревней Üzengili (вдали внизу видна трасса, идущая в Иран, а за ней – идет уже подъем на Арарат).



Рядом стоит заброшенный домик: то ли недоделанный информационный центр, то ли неоткрывшаяся кафешка.



И больше ничего. Куда смотреть – ХЗ.
Если бы мы точно знали, где находится рельеф, в котором скрывается Ноев Ковчег, мы бы к нему сбегали. А так простояли на смотровой площадке, как дураки. Правда, в видоискатель всё равно попал рельеф, а-ля Ноев Ковчег.

В 1948 г. в этих местах случилось землетрясение, во время которого из-под земли выдавило форму рельефа, похожую на корабль. Первым это заметил курдский пастух Решит Сарихан из деревни Юзенгили. Курды говорят, что в момент землетрясения окрестности озарил яркий свет, и поверхность земли, похожую на ковчег, разделило на две части куском скалы.



Контуры корабля кажутся огромными. Но у Ноя было целых 150 лет (!!!), чтобы построить такую громаду. Именно за 150 лет до Потопа, согласно Ветхому Завету, Бог предупредил Ноя о грядущей катастрофе.







На смотровой площадке мы встретили Машу из Москвы. Она купила тур «Восхождение на Арарат». Несколько дней просидела в базовом лагере из-за непогоды, а потом плюнула и решила посмотреть окрестности. Сюда ее привез англоговорящий курдский гид.
От Маши мы узнали, что курды считают себя прямыми потомками Ноя, который, был спасён Богом и продолжил человеческий род. Курды убеждены и в том, что их дальние предки были самыми древними людьми на Земле. Ну, ну.

Мы сказали Маше, что собираемся поехать к метеоритному кратеру, который находится на границе с Ираном. Маша ответила, что вроде бы по информации от гида к этому кратеру пускают не каждый день.
10.39. Едем дальше к метеоритному кратеру. Так выглядит рельеф чуть ниже места, которое обозначено, как «Ноев Ковчег».



Любопытный факт.
О Ноеве Ковчеге мы знаем из Библии.
Но оказалось, что про всемирный потоп и лодку рассказывалось и в более древних источниках.
150 лет назад английский археолог Генри Лейерд в одной из комнат дворца Ашшурбанипала (территория нынешнего Ирака) обнаружил россыпь глиняных табличек, толстым слоем покрывавших пол. Все они были испещрены необычными письменами. Лэйерд не придал им большого значения, но собрал и отослал в Лондон.

Еще одна любопытная деталь. В ту пору, эта часть Месопотамии принадлежала Османской империи, которая относилась к Великобритании с заискиванием. Поэтому англичане без особого труда получили у турецких властей разрешение как на проведение археологичесских работ, так и на вывоз в Лондон уникальных шумерских артефактов...

Через 3 года другую подобную комнату с такими же табличками нашел Ормуз Рассам, урожденный ассириец, возглавивший раскопки после того, как Лэйярд покинул Ирак. Эти таблички также отослали в Британский музей.
То была крупнейшая библиотека древнего мира, которую на протяжении десятилетий своего правления собирал Ашшурбанипал.
В Британском музее таблички оказались в запасниках.
В 1872 г. Джордж Смит, по первоначальной профессии гравер на монетном дворе, ставший затем сотрудником Британского Музея, привел весь мир в изумление, обнаружив историю Потопа - почти ту же, что изложена в Книге Бытия, - записанную на клинописной глиняной табличке.
На разных табличках было записано ТРИ разных варианта, написанных клинописью о Потопе.
Шумерская версия о потопе записана на 2 табличках. В ней говорится, что великие боги, спустя много времени после основания городов, по неизвестной причине решили уничтожить весь человеческий род, несмотря на возражения богини-созидательницы людей Нинтур. На долю царя Зиусудры выпало построить судно и с его помощью спасти жизнь на земле.
Аккадский эпос об Атрахасисе записан на 3 табличках. Этот самый Атрахасис был предупрежден о грядущем потопе богом Эа, а также получил от него сведения, как построить Ковчег. Табличка с копией эпоса об Атрахасисе была выполнена ХVII в. до н.э. в городе Сиппар (южная Месопотамия).
Есть ещё эпос о Гильгамеше. Табличку с этим эпосом как раз и смог прочитать Джордж Смит в 1872 г.
Любопытно, что в каждой версии о Потопе фигурировал СВОЙ герой.

В 1928-1929 гг. в Уре (Ирак) при глубоких раскопках под Царским захоронением обнаружили тридцати сантиметровый слой пустого ила, под которым опять появились следы более раннего человеческого поселения. Аналогичное открытие было сделано на раскопках в Кише (Северный Ирак). Поначалу эти отложения связали с Потопом. Но время этих отложений так и не смогли определить.

В 2010 г. Ирвинг Финкель из Британского музея получил на время от коллекционера древностей Дугласа Симондса несколько клинописных табличек. Одна из них оказалась подробным руководством по строительству Ковчега! В ней говорилось, что древний корабль был КРУГЛЫМ! Каркас плели из прутьев и обматывали всю эту конструкцию огромным количеством сплетеных веревок (канатом) и затем обмазывали битумом.
В табличке было сказано, что бог Эа сообщил Атрахасису о грядущем потопе и велел ему разрушить свое жилище и сделать из тростника круглый корабль. Причем, бог предупредил Атрахасиса дважды. Сначала это случилось во сне, но человек не поверил в предупреждение. Тогда Эа обратился к тростниковой стенке жилища, в котором жил Атрахасис. И тот услышал предупреждение еще раз. Такие сложности потребовались Эа для того, чтобы его не обвинили в предательстве остальные боги, задумавшие с помощью Потопа погубить человечество.
Круглое речное судно в Месопотамии называлось "коракл".
Впечатляют размеры судна и количество строительного материала, которое пошло на его создание (всё это описано в новой табличке). Площадь днища в современных размерах равнялась 3600 кв. м. Это примерно половина футбольного поля! Стены же имели высоту 6 м.
Коракл Атрахасиса надо было сплести из веревки, сделанной из пальмовых волокон. В глиняной дощечке говорилось: "Пусть это (речь о количестве пальмового волокна) потребует 14430 мер емкости. В переводе на русский язык, требовалась веревка для изготовления гигантского коракла, толщиной в 1 палец и длиной 527 километра!!!

Это была НОВАЯ версия о Потопе, записанная на глиняной табличке из древней библиотеки!!!
Табличка с новым рассказом о Потопе была написана между 1900 и 1700 г. до н. э.
То есть, текст на ней был написан примерно на тысячу лет раньше, чем любой из сохранившихся экземпляров Ветхого Завета, притом, что датировка библейского текста до сих пор представляет собой трудную проблему.

Датировка потопа.
В Ветхом Завете говорится, что потоп начался «в шестисотом году жизни Ноевой, во втором месяце, в семнадцатый день месяца». Как соотнести эту дату с той хронологией, которой пользуемся мы?
Из Библии известна дата «сотворения мира», там приведена генеалогия различных персонажей и названы сроки их жизни. И в средние века, и в Новое время, и по сей день верующие христиане и иудеи, так же как и неверующие ученые, спорят о «точке отсчета», благодаря которой можно было бы сопоставить библейскую шкалу времени с современной. Вот почему мы имеем несколько разных датировок времени всемирного потопа, о котором повествует Ветхий Завет.

Некоторые авторы называют 2501 год до н. э. Другие, опираясь на хронологическую систему, разработанную английским архиепископом Ушером, датируют потоп 2349 годом до н. э.
3553 год до н. э. называет православный богослов, скрывшийся под псевдонимом Ф. Р. Согласно же выкладкам, опирающимся на хронологические данные греческого перевода Библии — Септуагинты («Семьдесят толковников»), всемирный потоп имел место в 3213 году до н. э.
Таким образом, разброс датировок, ограничивает время катастрофы от 3553 до 2349 года до н. э.

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница), продолжение
Мы возвращаемся на трассу D100 и едем в сторону границы. Машин нет.



Примерно в 3 км от КПП начался «хвост» очереди из фур. Объезжаем их.



Перед самым КПП Гюрбулак (Gürbulak)...



...мы сворачиваем налево и едем в сторону деревни Sarıçavuş.



Справа от нас виднеется магистральный газопровод Иран–Турция, на котором в октябре 2016 г. прогремел взрыв.
Вообще, в 2015-2016 гг. (т. е., перед попыткой военного переворота в 2016 г.) в этом районе Турции прогремело более 60 взрывов.

Серия терактов прокатилась по Турции после того, как 25 июля 2015 г. правительство Турции нарушило мирную договоренность с курдами и нанесло несколько авиаударов по позициям боевиков «Исламского государства» на сирийско-турецкой границе.
Также был нанесен удар по позициям курдов, которые  сражались против «Исламского государства».
Турецкие военные уничтожили лагерь курдских беженцев, спасающихся в Иракском Курдистане от боевиков ИГ.

После этого Рабочая партия Курдистана  заявила об окончании перемирия, заключенного в 2012 г. с правительством Турции.

(Во время написания отчета ситуация в этом районе опять накалилась.
"13 марта 2020
Как передает пиздеж, операция «Капкан-8» пройдет в районах Чемче, Мадур и предгорьях Агры при участии спецподразделений жандармерии и полиции из соседней провинции Эрзурум. В ней будет задействовано более тысячи спецназовцев из 62 оперативных групп МВД".
31 марта 2020 г. курдская партизанка Сема Кошер подорвала газопровод у пограничного перехода Гурбулак в турецкой провинции Агри.
Перед этим она вступила в перестрелку с турецкими военными, обеспечивающими безопасность. А потом подорвала и себя).




В 2017 г. турецкие власти приняли решение возвести бетонную стену на границе с Ираном протяженностью 144 км. По замыслу турецких властей, эта стена должна препятствовать нелегальному переходу курдов через государственную границу. Пограничный барьер будет состоять из бетонных блоков с колючей проволокой — 3 м в высоту, 2 м в ширину. Каждый блок весит около 7 т.

Вдоль грунтовки, по которой мы едем, стоят заброшенные ДОТЫ.





11.04. Подъехали почти к кратеру. Блокпост. Стоит солдат и говорит «Ясак». Типа, метеоритный кратер сегодня не работает. Возможно, солдат просто не знал, как вести себя с иностранцами. Возможно, если бы с нами был кто-нибудь из турок или курдов, нас бы и пропустили. Но, не судьба.

Метеоритный кратер Чукуру
Метеоритный кратер Чукуру или по-турецки Çukur (что означает «яма») находится рядом с пограничным селением Sarıçavuş (Sarı - "желтый"; çavuş означает "сержант" или это чья-то фамилия).

Фото из турецкого сектора Интернета


Фото из турецкого сектора Интернета


Фото из турецкого сектора Интернета


Кратер образовался по одним источникам в 1892 г., по другим – в 1915-1920 гг.
Говорят, что этот природный колодец внезапно открылся ночью, а утром весенние воды, которые текли через деревню Sarıçavuş, стали мутными. Воронка имеет вертикальные стенки, и ее диаметр около 35 м.
В интернете я нашел статью об исследовании этого места в 2009 г. Геологи сделали вывод, что это не метеоритная воронка, а карстовая (а я думаю, что она образовалась после обвала свода вулканической пещеры). Исследователи воронки пишут, что рядом имеются еще две похожие ямы, но меньшего диаметра.

11.05. Едем обратно.



Мы находимся на юге относительно Малого Арарата. Сегодня турецко-иранская граница проходит по подножию Малого Арарата. Но раньше эта территория принадлежала Ирану.
После уничтожения Курдской Республики Арарат в 1930 г., Отец всех тюрков решил подстраховаться, чтобы контролировать перемещения через границу персидских и турецких курдов.
Для этого он обратился к Персии (Ираном эта страна официально начала называться с 1935 г.) с просьбой об обмене территорий.
Турция попросила Персию отдать ей восточный склон Малого Арарата, а взамен предложила ей территорию, расположенную на границе дороги Маку - Баязет и включающая в себя населенные пункты Котур и Базирган.
В 1932 г. граница между Турцией и Персией была изменена.
Обмен территориями пришелся по душе иранскому шаху Мохаммеду Реза Пехлеви, в 1934 г. он приехал в Турцию и приподнес в дар Ататюрку саблю, покрытую драгоценными камнями и золотом.

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница), продолжение
По знакомой трассе едем обратно.



Я хочу подъехать поближе к Арарату и немного побродить по лавовым полям.
11.28. Попробовали свернуть с трассы, чтобы по сельской дороге, обозначенной на карте MAPS.Me, подъехать к деревне Topçatan. Но у нас ничего не получилось, так как съезд перекрыт блокпостом. Офицер сказал привычный «Ясак». Мы развернулись и поехали дальше. Кстати, название деревни Топчатан происходит от сочетания слов топ, означающее "мячик" или "снаряд" и чатан - "дойдёт, долетит".
Через 2 км удалось свернуть с трассы вторично. Здесь уже никакого блокпоста нет. Едем мимо старых лавовых полей. Арарат плотно закрывают тучи.
Не все называют гору Арарат Араратом.
Традиционное армянское название этой горы — Масис. Существует несколько трактовок происхождения этого названия. По народной армянской этимологии название «Азас Масис» восходит к имени легендарного армянского царя Амасии. Историк-востоковед Новосельцев считал, что слово «Масис» - иранского происхождения и означает «большой, великий» в значении «высочайшая гора» (по-среднеперсидски «масист» значит «самый большой»).
В Турции Арарат называют Агрыдаг или Агры-Даг, что можно перевести как «кривая гора» или «гора боли». Причем, Большой Арарат турки называют Бююк Агры-Дагы, а Малый — Кючюк Агры-Дагы.
Персидское название Арарата — Кухи-Нух, что переводится как «гора Ноя».
Курды именуют эту гору - Агри («огненная гора»).
По-арабски он значится, как Джабал-аль-Харет («гора пахаря").
Английский историк Джеймс Брайс в 1876 году в своих путевых заметках писал, что среди местного населения (армяне, азербайджанцы, турки и персы) название «Арарат» практически не употребляется. Оно начало распространяться благодаря европейском влиянию, вместе с расширением роли русского языка.

И еще о топониме "Арарат".
В Южном Йемене сохранилось тьма тьмущая древних городов и крепостей.
Одна из них называется Арарат. Именно такое название записано в древней надписи VIII века до н.э., высеченной на камне и вмурованном в стену крепости.




Мы тем временем проехали развилку: направо, в сторону курдской деревни Topçatan уходит ответвление дороги. Но почти сразу же эта дорога перекрыта кучами из кусков лавы. Проехать нельзя.



Мы продолжаем ехать по левому ответвлению дороги. Подъехали к озеру Gölyüzü Gölü. Yüzü - это "поверхность, лицо", а Göl - это "озеро". На советской карте это озеро обозначено как Шейхли.

По берегам растет камыш.
Не поверите, но наше невинное слово «камыш»  (kamış) для турка означает матерное слово из  трех букв.
В свою очередь, турецкое слово «huy» переводится всего лишь как  "характер".



Мы подошли к берегу, где разгуливают лысухи. Я пытался к ним подкрасться, но они меня к себе не подпустили. Какие-то птицы здесь зашуганные.



На противоположном берегу возвышается гора Кара-Даг (?). Я читал, что это озеро в летнюю пору является рассадником гнуса.
Кстати, в шумерских глиняных табличках, где описано плавание Атрахасиса во время Потопа, приведен и список животных, которых он взял на свое судно.
И среди них:
- комар (2 типа);
- москиты;
- муха (9 типов);
- лошадиная муха;
- маленькая муха (2 типа)…

На месте Атрахасиса я подумал бы дважды, прежде, чем спасать девять типов назойливых мух и два типа комаров…



На берегу, прям на голой земле уже цветет молочай армянский (Euphorbia armena).



На его юго-восточном берегу стоит деревня Demirtepe. Демиртепе переводится как «железная вышка» (демир это «железо», а тепе – «высокая местность, сопка»). Это название, скорее всего, связано с войнами. В этих краях их много было.



Деревня Демиртепе состоит из десятка домов, построенных, как мне кажется, относительно недавно. Видно, что народец, живущий здесь, явно не шикует.



На окраине разместился небольшой детский садик. Дети, которые сюда ходят, не говорят по-турецки.





Едем дальше. Вдали заметил серую цаплю, которая, собака такая, близко меня не подпустила.



Мы проехали еще немного по берегу озера, после чего на развилке повернули направо, в сторону Арарата (а если поехать прямо, то попадешь в с. Ортулу).
Подъем пологий. Встретили отару овец, которые пасутся в этих богом забытых местах с библейских времён.



Сфотались с курдскими пастухами.





Летает масса птиц.



Это – самка каменки.

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница), продолжение
Тормознулись на окраине какой-то пустой деревни, примерно в 5 км от точки, от которой, судя по карте Maps.me, туристы начинают свой подъем на вершину библейской горы.







Отмечу, что карты ГУГЛ показывают дорогу до деревни Чевирме, в которой мы сейчас остановились (маркеры в правой-верхней части схемы), через курдские деревни Topçatan и Gölyüzü (куда нас не пустили вооруженные солдаты на блокпосту при повороте с трассы). Грунтовая дорога, по которой мы сейчас проехали, обозначена на карте MAPS.Me.
Арарат не просматривается. Не повезло.



А это вид вниз по склону.



В деревне только 1 жилой дом.



Нас окружает вулканическая поверхность с чахлой растительностью.



Перекати поле или солянка сорная.



Большие пространства вокруг деревни Чевирме огорожены старыми, сложенными из камней, заборами.



Сорочье гнездо.



К сожалению, низкая облачность закрывает от нас Арарат.

Первые восходители на Арарат
В XIX в. Арарат пытались покорить более 30 экспедиций, 21 из которых увенчались успехом.
Официальная история восхождений на эту гору началась в 1829 г. (Замечу, что в тот же год было совершено успешное восхождение на восточную вершину Эльбруса).
Первым в списке восходителей на Арарат стоит русский врач и профессор Дерптского (Тартуского) университета Фредерик Паррот. Он был опытным альпинистом, в 1811 г. поднимался на Казбек.
30 марта экспедиция вышла из Дерпта. Когда группа добралась до Тифлиса, то вспыхнула эпидемия чумы, которая задержала экспедицию на 3 месяца.
В начале сентября группа Паррота добралась до Арарата.
Было совершено 3 попытки восхождения.
Во время первой попытки группа восходителей состояла только из 4 человек. Они смогли подняться по крутому восточному склону только до 4365 м.
Вторую попытку совершали уже по более пологому западному склону. Здесь восходители поднялись уже до высоты 4591 м.
Во время 3 попытки базовый лагерь организовали на западном склоне Арарата, возле небольшого озера Коп (Кип-Гель) на высоте 3750 м, которое являлось хорошим источником воды.
Попытку восхождения совершали с 26 по 28 сентября.
До вершины смогли добраться из 11 человек только шестеро: Ф.Паррот, 20-летний армянин-переводчик, дьякон Хачатур Абовян, два солдата 41 егерского полка А. Здоровенко и М. Чалпанов и два местных жителя из села Акори О. Айвазян и М. Погосян (я подозреваю, что они выполняли роль горных гидов и носильщиков, как было принято в те времена).



В 1844 г. профессор Дерптского (Тартуского) университета Герман Абих, привлеченный извержением Арарата (30 июня 1840 г.) получил разрешение от царя и отправился на Кавказ и Закавказье в 10-месячную экспедицию. С первой попытки ему подняться на Арарат из-за снежной бури не удалось. На высоте 15480 футов Абих установил деревянный крест, который был заказан в Эривани и который всю дорогу тащил его слуга Карл Ценк.
Абиз взошел на вершину Арарата лишь через год – 27 июля 1845 г. Подъем он начал с перевала Сардар-Булак, лежащий между Большим и Малым Араратом.
Любопытно, что гидом у Абиха был студент его университета - Хачатур Абовян.
Хочу отметить, что Абих был хорошим художником (я видел его работы). Известно несколько его гравюр, на котором изображен Эльбрус. Но про гравюры Абиха, посвещенные Арарату, мне ничего узнать не удалось.
В 1853 г. за географические и геологические исследования Кавказа Абих был избран ординарным академиком Дерптского университета.
В 1854 г., увлекшись природой Кавказа, Абих решил принести ей в жертву кафедру и окончательно поселился там, где и прожил до 1877 г.
В 1878–1887 гг. вышел трехтомный академический труд Абиха, посвященный Кавказу: «Geologische Forschungen in den Kaukasischen Landern», в котором автор дал полное разъяснение физико-географической и геологической природы Кавказа. Он впервые научно определил орографический характер Кавказа, главные направления поднятия гор, их древность, взаимную связь и отношение к рельефу Старого Света. Его работы оказали существенную помощь развитию горного дела на Кавказе.
Имя Абиха увековечено в названиях двух ледников - Абих I и Абих II - на северо-восточном склоне Арарата, обращенном к Армении.
И еще.
В 1844 г. Герман Абих ввел географическую науку понятие «Армянское нагорье».



В июле-августе 1850 г. по указанию русского правительства на Арарате работала экспедиция под руководством представителя Генштаба полковника Иосифа Ивановича Ходзько. В ее составе находилось 6 офицеров и 60 солдат. Группа военных с целью триангуляции 122 закавказских вершин провела на вершине Арарата пять (!!!) дней, живя в утепленных коврами палатках.
Описание восхождения можно посмотреть в "Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Том 4. 1875-1877 гг."
http://apsnyteka.org/3396-IKOIRGO_1894_1917.html

Ходзько писал: «6 августа (по новому стилю) 1850 г. мы поднялись на западную вершину библейского великана и водрузили на ней знамя христианства – черный деревянный крест". (Этот тяжеленный крест занес на вершину урядник Дахнов).
«15 августа (2 августа) является (в базовый лагерь) Дахнов с просьбой: «Сделайте Божескую милость, дозвольте мне нести крест. Когда, даст Бог, я возвращусь на Дон в отцовский дом и расскажу, в чём было дело, то все станичники будут очень рады».
Получив согласие, Дахнов, положив на правое плечо крест, отправляется в путь. На моё замечание, что Симон нёс его перед собою в руках, урядник отвечал: «а как Исус Христос нёс свой тяжелый крест?» - и мне нужно нести также.
На вершине, передав мне крест, Дахнов сделал 3 поклона, ударяя головой в снег, и помолился усердно».

На вершине зарыли в снегу две палатки, оставив небольшое отверстие для входа. Остроконечные ножки теодолитного штатива установили на небольших каменных плитках, привезенных на санях, и облили их водой, которая потом замерзла, так как температура воздуха всё время была ниже нуля, изменяясь от 3 до 13 градусов холода. При сиянии солнца укрывали низ штатива толстым войлоком. Этой мерой цель была вполне достигнута – угломер получил совершенно устойчивое положение.
На вершине мы варили пищу в больших медных тазах, наполненных древесным углем. Я с одним казаком остался на вершине неотлучно до 12 августа. Прочие же участники ежедневно меняясь, делали поочередно со мной метеорологические наблюдения ежечастно, днем и ночью, в продолжении 4 суток. Сверх того, я измерил 134 зенитальных расстояния главнейших пунктов триангуляции».
Замечу, что ни один из геодезистов еще не проводил своих измерений на столь значительной высоте.
Хочу добавить, что деревянный крест на вершину Арарата поднял урядник Дахнов. Вместе с полковником Ходзько на вершину поднялись: Н. В. Ханыков, П. А. Александров, Ар. Ф. Мориц, П. К. Услар, П. И. Шароян.

И. И. Ходзько был основоположником триангуляции на Кавказе. В 1854 г. он закончил капитальнейший труд — тригонометрическое измерение Закавказского края, давшее в результате точное определение 1386 пунктов по географическому положению и высоте их над уровнем моря. Лишь с окончанием этого измерения имелась возможность приступить к точным съемкам и к размежеванию Закавказского края.
Во время русско-турецкой войны И. И. Ходзько снял подробнейший план осаждённой турецкой крепости Карс, за что был награждён орденом св. Станислава 1-й степени.



В начале лета 1868 г. трое молодых англичан – Дуглас Фрешфильд (ему было тогда 23 года), Адольфус Мур и Каминс Таккер прибыли на корабле в Батум. Перед путешественниками лежала абсолютная альпинистская целина. Первое восхождение они попытались сделать на Арарат, но им помешала непогода. Из-за горной болезни Фрешфильд был вынужден остановиться на 3000 м, а два его товарища повернули назад на 4800 м. Успех ждал их на Казбеке: первовосхождение было совершенно «в лоб», с л. Гергети.
19 июля 1868 г. группа Фрешфильда в сопровождении 80-летнего Ахии Соттаева и Дячи Джаппуева поднялись на восточную вершину Эльбруса. На следующий год в Лондоне вышла книга Фрешфильда с длинным названием «Путешествия по Центральному Кавказу и Башану, включая посещение Арарата и Тавриза и восхождения на Казбек и Эльбрус». Именно эта книга открыла европейской публике Кавказ.
Фрешфильд был очарован Кавказом. Он приезжал сюда еще два раза (1887 и 1889 гг.). Прошел его вдоль и поперек, совершил ряд первовосхождений и посетил многие ранее не известные или не пройденные перевалы. Результатом его путешествий явились вышедший в 1894 г. большой двухтомный труд «Исследование Кавказа» и первая детальная карта высокогорной его части.



В 1869 г. на Арарате побывал Густав Иванович Радде.
В 1863 г. он получил назначение на должность помощника директора Тифлисской физической обсерватории.
В 1864 г. начались его 35-летние экспедиции по Кавказу. Он исходил его весь.
Радде обследовал с научными целями почти весь российский Кавказ:
- долины Риони, Цхенисцкали, Ингури (1864);
- Колхиду, Абхазию, долину Кодори, Нахарский перевал и склоны Эльбруса до высоты 14 300 футов (1865);
- Талыш (1866, 1870, 1879—1880 годы);
- В 1867 г. при участии Радде был открыт Кавказский естественно-исторический музей, который он и возглавил.
- высокогорья Армении, верховья Куры, Ардахан и Карс (1867);
- окрестности Казбека (для добычи туров и горных индеек, 1868);
- Арарат (для добычи диких баранов и безоаровых козлов, 1869);
- Эривань, Нахичевань, Аракс в Ордубаде и Западном Карабахе, Новый Баязет и озеро Севан (вместе с энтомологом Г. И. Сиверсом, 1870);
- Аджарию, второй раз высокогорья Армении, истоки Аракса и Евфрата, Эрзурум (1874);
- ещё раз высокогорья Армении (1875);
- Хевсуретию, Тушетию, Пшавию (1876);
- высокогорья Дагестана, Нуху (Шеки), Главный Кавказский хребет, гору Шахдаг, истоки рек Самур и Койсу,
- Дюльтыдаг, Богосский хребет (1885);
- Закаспийский край и северную часть Хорасана (вместе с геологом А. М. Коншиным и зоологом А. Вальтером, 1886);
- повторно Колхиду, Сванетию (1888);
- повторно Карабах (1890);
- Черноморское побережье Кавказа (вместе с консерватором Е. Г. Кёнигом собирал растения, 1893);
- Чечню, Дагестан, равнинные степи до реки Кумы (сбор растений, 1894).

12 сентября 1878 г. на вершину Арарата поднялся англичанин Джеймс Брюс. Его восхождение замечательно тем, что он совершил его в одиночку за 24 часа без ночевки, и спускался он уже при лунном свете.

11 августа 1882 г. на вершину библейской горы поднялся герой Баязетского сидения И. Ф. Сиволобов, тот самый, который 4 годами ранее пробрался ночью под градом турецких пуль из Баязета в отряд генерала Тергукасова.
Казачьего офицера до вершины сопровождали два курда: Махмуд-Амо-оглы и Баба-Ахмед-оглы. В группе были и другие участники, но все они повернули назад из-за горной болезни.

В 1888 г. на вершине побывало двое русских студентов: Е. С. Марков и Е. П. Ковалевский. В группу входило еще несколько человек и среди них - художник С. В. Иванов.

В 1890 г. было совершено несколько неудачных попыток восхождения. В одной из них принимал участие президент Брюссельского Географического общества Ж. Леклерк, который повернул назад в 400 м от вершины.

22 октября 1892 г. на вершину поднялся известный немецкий альпинист Мерцбахер, который годом раньше стоял на Эльбрусе. Впоследствии Мерцбахер написал интересную книгу «Aus den Hochreg des Kaukasus».

Три раза – в 1892, 1893 и 1894 годах, на Арарат поднимался русский альпинист и военный топограф Андрей Васильевич Пастухов. Он произвел детальную топографическую съемку обеих вершин, сфотографировал каждую из них в отдельности и отметил характерные особенности. Начертил подробную карту горы.
4 августа 1892 г. вместе с Пастуховым поднялись на вершину: чиновник Тифлиской контрольной палаты О. И. Тамм, студент Петербургского университета В. В. Бутыркин, 4 казака и лаборант Московского университета А. А. Ивановский, который в 1893 г. будет искать (и найдёт) в районе Арарата археологические памятники, связанные с урартскими надписями.



В ХХ и ХХI вв. на Арарат поднималось множество групп. Среди них хочу упомянуть парочку.

В 1916 г. над Араратом пролетал лейтенант русской армии Владимир Росковитский. Он наблюдал за движением турецких войск у русской границы.
На западном склоне библейской горы он увидел голубоватое пятно, оказавшееся, когда он подлетел, полузамерзшим озером.
В одном конце озера изо льда торчало нечто, показавшееся летчику похожим на каркас огромного корабля. Вся конструкция по размеру походила на группу домов. Часть ее находилась во льду.
«Мы летели так низко, как только было возможно, и несколько раз облетели это место. Мы были очень озадачены необычными размерами объекта, при ближайшем рассмотрении он оказался таким длинным, как целый квартал домов вдоль улицы, и его можно было сравнить с линкором.
Одна сторона конструкции у самого носа была разобрана, а на другой стороне находились ворота площадью около 6 кв. м и только с одной створкой. Нас очень удивила большая площадь ворот, поскольку для корабля это очень необычно».
Росковитский доложил о своей находке начальству, и оно решило проверить эти сведения. Был произведен повторный облёт горы, и весь экипаж увидел обломки конструкции.
Об этом был послан доклад в столицу. Николай II приказал отправить 150 солдат, которые через месяц добрались до объекта. Его тщательно исследовали, обмерили, сделали чертежи доступной части, сфотографировали полностью и по частям. В нем было более сотни отсеков, некоторые из которых были так огромны, будто в них содержали животных раз в десять больше слонов. В некоторых отсеках сохранились обломки примитивных клеток.
Доклад комиссии с фотографиями и чертежами отправили с курьером к царю, но во время следования курьера произошла февральская революция. Доклад был сдан Временному Правительству, которое не обратило на него никакого внимания. В конце концов, он оказался у Троцкого, после чего исчез вместе со всеми приложениями. Лейтенант Росковитский и некоторые из участников экспедиции эмигрировали в Америку, где опубликовали свои наблюдения, однако доказательств предоставить не могли.
В 1945 г. их рассказ был подтвержден полковником Коэром, который входил в ту экспедицию в качестве иностранного специалиста. Он говорил, что действительно, 2 батальона солдат и инженеры восходили на Арарат. Второй батальон, в котором был он, пробивались по льду. Солдаты этой группы «истово крестились и горячо молились, когда увидели ковчег и поняли, что это такое».
В докладе Коэра подтверждается, что внутренние помещения корабля действительно были разбиты на отсеки, на дощатом полу были явные следы ржавчины и прутьев. Этот доклад был опубликован в 1945 г. в эмигрантской газете "Россия".



В 1955 г. третья экспедиция под руководством француза Фернана Наварра обнаружила на западном склоне Арарата, в леднике, примерно на высоте 4300 м окаменевшую дубовую балку со следами обработки. Радиоуглеродный анализ этого артефакта показал, что его возраст колеблется от 1260 до 1700 лет.
Вы очень удивитесь, но окаменевшую деревянную балку Наварра обнаружил под слоем льда НА ДНЕ!!!!! глубокой трещины в леднике. Как такое вообще возможно? Однако, весь процесс поиска, обнаружения балки и вытаскивания ее из ледовой трещины отфотографировал 11-летний сын Наварры, который сопровождал отца (других попутчиков не было).
Летом 1969 г. Ф. Наварра вновь вернулся на Арарат.
На сей раз экспедиция начала свой подьем по западному склону из села Ортулу (Örtülü). Наварра вел своих людей к тому месту, где он нашел окаменевшую балку в 1955 г. На этот раз экспедиция была довольно большая.
На леднике, на дне желоба, по которому бежал мутный поток воды, удалось найти несколько кусков окаменевшей древесины. Весь процесс поиска опять отфотографировали. Возраст найденных деревянных кусков дерева ученые в разных университетах оценили в 1380 – 1400 лет.
Понятно, что древняя балка и окаменевшие куски дерева не были частью Ноева ковчега. Но что из них могли строить в те далекие времена на такой высоте? Может быть это был какой-нибудь крест первых искателей Ноева Ковчега?
Написанная Ф. Наварра книга «Я нашел Ноев ковчег» сразу стала бестсейлером и была переведена на многие языки мира, в том числе, и на русский (2011 г.).

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница), продолжение
13.28. Мы закончили прогулку по окрестностям деревни и вернулись к машине.
13.28-13.47. Перекусили немного.
13.47. Стартуем.
Вот наш маршрут на вторую половину дня: Арарат - Догубаязит - Ыгдыр – Тузлуджа – город Kagizman - поворачиваем на дорогу D965 - проезжаем мост через р. Аракс - далее на запад - Karakush – мимо д. Аkoren – д. Tashbilek – д. Chengili (Ченгили) – озеро Chengili.



14.40. Проехали Догубаязит.
14.54. На блокпосту перед Бардакли опять проверили наши шмотки. Миновали перевал.



15.08. Проехали симпатичный студенческий городок Суверен, за которым находится блокпост.
15.20. В Ыгдыре мы попали в скоротечный ливень. Заехали на заправку и заправились перед дальним пустынным участком дороги на 190 лир (26 л).
В Тузлудже уже вовсю светит солнце.





16.20. Проезжаем полосатые Красные горы.





Любуемся через окно слоистыми горами, рекой Аракс и пасущимися коровами.



Далее едем по правому берегу р. Аракс.
В 1829 г. Александр Сергеевич на берегу этой реки загрустил, и родились такие строки:

ДОН
Блеща средь полей широких,
Вон он льется!.. Здравствуй, Дон!
От сынов твоих далеких
Я привез тебе поклон.

Как прославленного брата,
Реки знают тихий Дон;
От Аракса и Евфрата
Я привез тебе поклон.

Отдохнув от злой погони,
Чуя родину свою,
Пьют уже донские кони
Арпачайскую струю.

Приготовь же, Дон заветный,
Для наездников лихих
Сок кипучий, искрометный
Виноградников твоих.
****. ****. ****
На этом участке река Аракс ограничивает хребет Агры-Даг с севера. Вдоль дороги стоят пасеки. Долина реки мне очень понравилась. Не знаю, как здесь все выглядит летом, но весна в этих краях очень красивая.



16.47. Проехали плотину, за которой расположилось небольшое водохранилище.









За рекой белеют вершины Агры-Дага.





Проезжаем Кагызманское ущелье. В конце его мы проехали по стрёмному мосту через широкую реку Аракс. Расстояние между водным потоком и мостом было… не больше 20 сантиметров!!!
Перед городком Кагизман тормознулись в огромном саду размять ноги и пофотаться.





Объезжаем городок Kagizman. От Догубаязит до него около 152 км.
Кагызман (армяне его называют Кагзван) — это районный центр в провинции Карс. В 2012 г. население составляло 23100 человек. Высота над уровнем моря — 1321 м.

Как уже говорилось, 13 июля 1878 г. был подписан Берлинский договор, по которому устанавливалась НОВАЯ граница между Российской и Османской империями. Россия увеличила свою территорию в долине Аракса, включая город Кагизман.
Этот город (первоначально занятый Муравьевым в 1855 г., а затем Цитовичем – после Аладжийской битвы в 1877 г.) стал важным российским форпостом в восточном секторе границы.
Значение Кагизмана (связанного дорогой, проходящей через Тузлуджи, с Ереваном) заключается в его близости к перевалу Ахталар (находится на юго-востоен от Кагизмана; после сооружения дороги стал самым лучшим из всех перевалов на Агры-Даге), откуда шел путь в Каракилисе, расположенный в 40 км от перевала. Это был самый крупный населенный пункт в долине Алашкерт, находившийся в нескольких километрах от ущелья Мурат-Чая.
Город стоит на перекрестке дорог, поэтому во время войн он имел важное стратегическое значение. Например, во время Первой мировой войны в Кагызмане находилась ставка наших войск во главе с героем Русско-японской и Первой мировой войн Николаем Николаевичем Юденичем.

Одним из известных уроженцев Кагизмана является Варлаам Александрович Аванесов. Он был видным деятелем молодой Советской власти. Работал над условиями заключения Брестского мира. Аванесов был "правой рукой" Я. Свердлова. Когда произошло покушение на В. И. Ленина, то после очень короткого следствия расстрелять исполнителя и главного свидетеля - Каплан приказал именно Аванесов.

На юго-западе от Казызмана, недалеко от города находится карьер, где издавна добывают каменную соль. Соляные промыслы находятся у подножия горы Tuzla Tepesi (1529 м; обозначена на карте MAPS.Me).
Вот описание этих промыслов 100-летней давности. «Потонувший в садах Кагызман производит очень хорошее впечатление на всякого приезжего. Здесь я познакомился с техником Кагызманских соляных промыслов, который предложил мне отправиться с ним осмотреть копи, расположенные верстах в 3 от города, на скате гор к Араксу. Разработка мощных залежей соли производится отчасти прямо о поверхности посредством удаления верхних слоев гипса и синей глины, отчасти посредством штолен. Разработка с поверхности занимает обширную площадь и начата еще при турецком владычестве.
Осмотренная мною штольня тянулась глубоко под землей и ветвилась в разные стороны. В одном из отделов штольни работало 3 рабочих, взрывавших соль посредством пороха. При всяком взрыве приходилось прятаться за всякие выступы во избежание быть убитым или искалеченным отлетающими кусками соли, что и случилось за несколько дней до моего приезда с одним рабочим: осколок фунтов в 15 ударил его так, что вырвал чуть не все внутренности, и бедняк умер на месте.
Соль в Кагызмане, как и в Кульпах, не чиста, окрашена в грязный цвет глиной и мергелем. Состоит она из бесчисленного множества слоев от вершка до аршина толщиной. В одном месте имеется гнездо совершенно прозрачной кристаллической соли, но так как вход в это отделение завалился, то осмотреть его не удалось».

Рядом с Кагызманом также имеется месторождение мышьяка, которое разрабатывалось в начале 1930-х годов для нужд дружественной в то время Красной Армии.

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница), продолжение
Напротив Кагызмана мы сворачиваем на мост и переезжаем через р. Аракс по дороге D965.
За мостом перед заправкой мы сворачиваем налево.



Я был удивлен, когда увидел, что дорога, по которой нам предстояло ехать в сторону горного озера Chengili, была асфальтовой!
Наш путь сразу начинает забираться на самый верх левого борта долины Аракс. Довольно быстро асфальт закончился.
По дороге попадаются деревни, но на электронных картах большая их часть никак не обозначены.



Народ готовится к посевному сезону. В этих огромных мешках находится или посевное зерно, или удобрение.





Любуемся заснеженным хребтом Агры-Даг (Агрыдаг), возвышающимся над правым бортом долины Аракс. Слева возвышается снежная вершина Мамакар (3015 м), а справа и подальше - вершина Батюр (3067 м).



Вдали виднеется город Kagizman, основная часть которого стоит на высокой речной террасе.







Проезжаем деревни Karakuş (кara - «земля»; kuş – «птица») и Akören (аk – «белый»; ören – «плетень», также этим словом называют человека, который плетёт плетень).



Проезжаем распаханное поле, на котором заметны то ли могилы, то ли это люди собрали камни с поля и сложили их в многочисленные кучи.





Видно, что перед нами дорогу разравнял грейдер. Коба боится моей идее переночевать на озере Ченгили. Он говорит, что дорога проложена по глине, и что если ночью пойдет дождь, то обратно мы не уедем. Предлагает после осмотра храма Ченгили и одноименного озера вернуться на ночевку в долину Аракса.





18.04. Въезжаем в селение Taşbilek.



Его название происходит от сочетания слов тaş – «камень» и bilek – «запястье». Любопытно, я в тюркоязычной топонимике, которую я встречал и в Горном Алтае, и в северо-западной Монголии, и в Грузии первый раз встречаю элемент «запястье».



Проезжаем мимо горы Чифтагёль (2327 м).
18.24. Наконец, показалась большая деревня Ченгили. Ее название происходит от слова çan, означающее "колокол". То есть, "деревня колоколов".



Во многих домах топят печь. Церковь Çengilli или Ченгилли (Ченгели, Чангли) видна издалека.



Подъехали к ней как можно ближе. Нас сразу окружила группа молодых людей 18-20 лет. Всей толпой идем к храму.

[АЛебедев]

День 7 (19 апреля, пятница), продолжение
Условия житья в селе бодрящие.



На каждом шагу встречаются пирамиды кизяка. Он является основным топливом в холодное время года. А зимы здесь, холоднющие.





Подошли к храму. Его стены почти со всех сторон обложены сложенным кизяком. Я читал одну статью, написанную на турецком (переводил по ГУГЛ) про это село. Там говорится, что якобы курды обратились к местному руководству, чтобы выделили деньги и отреставрировали церковь, так как там начинает разрушаться крыша. Но денег не выделили.

Церковь Ченгили
Грузины ее называют Чанглы.
Раньше место, где мы сейчас стоим, находилось рядом с границей между Древней Арменией и одним из грузинских княжеств - Тао-Кларджети. Оно (место) относилось к пограничному армянскому району Габегенк, входившего в провинцию Айрарат.



В IX в. район Габегенк стал частью территории Багратидов Ани.
Когда Карс отделился от Ани, то Габегенк вошёл в царство Карс. Рядом с церковью Ченгили в свое время были найдены два каменных армянских креста с надписями на армянском языке. В одной из них указывался 989 г., а в другой - 1024 г.
Армяне этот храм называют Ехегнамор ( «камышовое болото»).





Существует мнение, что церковь Ченгили являлась кафедралом Валашкерти, который упоминался в списке епископов Самцхе-Саатабаго.
В 1878 г. территория, где находится храм, вошла в состав Российской империи.
К концу XIX в. большинство населения села составляли армяне. Они были приверженцами армянской церкви и называли церковь св. Аствацацин (Пресвятой Богородицы). Это армянское население было депортировано в Армению в 1920 г., когда этот район вошел в состав Турции.
Нынешние жители деревни, как и большинство жителей окрестных деревень, курды.

Любопытен восточный фасад. Здесь мы видим три ложные декоративные арки (аркатура). Центральная арка чуть выше, чем соседние. Это элемент украшения присущ только армянской церкви.



Чтобы мои друзья не «влезали» в кадр вместе с сопровождающими курдскими парнями, я решил от них отделиться. Пока они осматривали собор внутри, я решил его обойти и отфотографировать снаружи. За мной увязался какой-то пацан. К храму довольно близко подходят разные хозяйственные постройки. И чтобы сделать кадр получше, приходилась передвигаться по ним. Причем было видно, что поверхность, по которой я хожу, является земляной крышей нижней постройки. В одном месте парень меня предупредил, чтобы я не вставал на середину крышы, так как она, по его мнению, держалась «на соплях». Я последовал его совету, и передвигался только по периметру земляной крыши. Под ногами чувствовалось, что она ходит ходуном.
В конце моей короткой прогулки парень без лишней скромности попросил денег. Был послан.

Но вернемся, к описанию храма.
Стоит обратить внимание на высокий и массивный барабан купола. Он имеет исключительно сложную и совершенно уникальную архитектуру. Снаружи он украшен декоративными арками, опирающимися на двойные полуколонки-валики.



Эти колонки стоят на карнизе, который бежит вокруг основания барабана. Такое неизвестно ни в одной другой армянской или грузинской церкви.
Еще барабан украшен треугольными врезанными в стену нишами (экседрами), чередующимися с окнами.
И еще. Треугольные листья карниза на барабане являются грузинским украшением храма.

Я обратил внимание на пулевые выщерблены вокруг окон барабана. Наверное, во время Первой мировой войны, а может быть и в лихие 1919-1920 гг. в мощном каменном здании храма находились защитники с пулеметами.



Небольшая надпись на грузинском языке под южным карнизом храма гласит: "Христос, помилуй Малакозию, который построил эту церковь".



Больше всего расписан вход, верх которого также украшают грузинские треугольные листья.



На западном фасаде церкви есть надпись шрифтом асомтаврули упоминается основатель церкви Эгнатио. И дата – 1362 год. Там говорится, что церковь была частью монастыря под юрисдикцией Грузинского патриархата. Называется и старое название места - Ленамори.
Храмом Ченгили пользовались армяне, принадлежавшие к грузинской (Халкидонской) Церкви. Служба здесь велась на грузинском языке.



Большой текст также находится справа от входа.



Внутри собора примечательна разработка барабана купола полукруглыми нишами, в которых расположены окна. Арки этих ниш опираются на полуколонны, которые в нижней части поддерживаются низкими, круглыми, отделенными от стен, колоннами.



Все время, что мы были в храме, там стояла толпа курдских парней, смотрящих на то, как мы все фотографируем.



Во многих нишах стен можно было увидеть голубиные гнезда. Я заметил, когда обходил храм, что его также облюбовали для своего жилья местные галки.



Одна стена была покрыта нарисованными крестами.



18.43. Садимся в машину и едем на озеро Ченгили, которое находится примерно в 2-3 км за одноименным селом.
18.50. Приехали на озеро. Оно лежит примерно на высоте 2000 м.



По берегам еще кое-где лежит снег. Я видел фотки этого озера из июньской поездки. Там на берегах озера повсеместно цвели красные маки.



Изначально я планировал переночевать на этом озере. Но погода нам явно в этом не благоприятствует.



Берег озера покрывают небольшие бугры. Это - акантолимон.



19.00. Стемнело. В этот момент мимо проезжала одинокая машина. Она остановилась, и ее водитель подошел к нам и спросил: не нужна ли нам помощь? Мы его поблагодарили и от помощи отказались.
19.06. Когда мы уже сели в машину, то мимо нас пробежала турецкая собака Баскервилей.



19.07. Едем обратно на берег реки Аракс, чтобы найти там где-нибудь местечко для палатки.
20.30. Спустились в долину Аракса. Встали в саду перед городом Кагызман, где днем мы делали остановку.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота)
06.30. Подъем. Облачно.



08.07. Стартуем. С утра опять едем в Кагызман и переезжаем по мосту через р. Аракс. Далее мы двигаемся по дороге D965 на северо-запад в сторону Карса. Едем по ущелью реки Баян. В верхнем течении эта река называется Шабан.



Вдоль дороги стоят сотни цветущих деревьев, видимо, проезжаем чьи-то сады. Также обращает на себя внимание очень красивое ущелье.



08.20. Вероника случайно удалила на своем телефоне карту Восточной Анатолии. Трах-тибидох!
08.39. Напротив селения Pasli мы поворачиваем на запад (налево) и едем в сторону крепости Кетчиван. Переезжаем через реку Шабан.



Почти сразу после поворота, в ущелье проезжаем мимо огромного недавнего каменного обвала.



08.48. Проезжаем с. Ортакой (орта – «средний»; кой – «овца»).
За селом продолжаем ехать по дну узкого ущелья реки Шабан (верхнее течение реки Баян, которая впадает в Аракс напротив Казызмана). Şaban - это название одного из месяцев по лунному календарю.
До нашего села Tunçkayа осталось ехать всего 5 км.



Кстати, именно Ататюрк оторвал турок от арабской письменности. Кемаль делал всё, чтобы из Турции получилось светское государство. За два года, прошедших после провозглашения республики в 1923 г., были запрещены все религиозные ордена, закрыли медресе, а ношение чадры стало необязательным.
«Но самым грандиозным предательством по отношению к турецкой традиционности и исламу, по которому каждая строка Корана есть проявление Бога, было отделение турецкого языка от арабского шрифта и насильственный перевод его на латинский шрифт.
История гласит, что в Алеппо (раньше это была территория Османской империи) Ататюрк как-то познакомился с армянином, который делал записи турецкой фонетики латинскими буквами.
«Вот так это можно сделать», — сказал он и поручил этому армянину разработать современную фонетическую систему турецкого языка. Полиглот вошел в историю под именем Акоп Дилякар, или Акоп, который открывает язык» https://en.m.wikipedia.org/wiki/Agop_Dil%C3%A2%C3%A7ar
Удивительно, но реформа письменности Ататюрка абсолютно повторяет то, что делал Петр 1, когда отделял церковь от государства.

Правда, антиисламская политика Ататюрка аукнулась в 1990-2000 гг.
В Восточной Турции ортодоксальные мусульмане почувствовали свою силу и начали разбираться с атеистами. Был также всплеск суицида среди девушек-мусульманок, не выдержавших семейного деспотизма. Этим событиям, прокатившимся по Восточной Турции, посвящены книги нобелевского лауреата Памука «Снег» (действие происходит в Карсе) и Витольда Шабловского «Убийца из города абрикосов».
Ну, а мы продолжаем следовать дальше…



08.59. Проезжаем под монументальной скалой, на вершине которой находиться наша крепость.



Скала с двух сторон окружена ущельями. С севера течет ручей Буюк-Дере. А с юга - Чичекли-Дере. (На советской карте эти два ручья обозначены по-другому).
На фотографии видно устье ущелья Буюк-Дере.



Крепость Кетчиван имеет как верхние, так и нижние стены.



Встречаем пару отар овец.







Поднимаемся по хорошей дороге наверх скалы.





09.10. Приехали в с. Tunçkayа. Название села происходит от сочетания слов tunç – «бронза» и kayа – «скала».
Село расположено как внутри крепости Кетчиван, так и снаружи.

Крепость Кетчиван
Старое название села – Гечиван (на генштабовской карте обозначена, как Гечевань). Село находится на месте средневекового армянского города Кетчиван.



Внешний вид крепости Кетчиван очень похож на Ани, но размеры более скромные



Как и Ани, она занимает треугольное плато между близколежащими обрывистыми стенками сходящихся оврагов. Цитадель Кетчиван имеет мощную оборонительную стену с 5 башнями, которая закрывает единственную легкодоступную западную сторону крепости, лежащую на плато между двумя каньонами.

Перед западной стеной стоит дополнительная стена или барбакан.



Заходим в барбакан. И барбакан, и основная стена крепости имели каждая свои ворота. При штурме они были закрыты. Если противник проникал внутрь барбакана, то его было удобно уничтожать с башен.
Сейчас ни одни ворота не сохранились: теперь это просто промежуток в западной стене между двумя башнями. Железные двери с крестами еще висели в 1870-х годах. Пожилые жители села до сих пор помнят, что их закрывали каждую ночь, чтобы каждый мог спать спокойно.



Здесь мы встретили сельчанина и попросили его сфотаться вместе с нами.

[maluta3]

дополню для полноты картины настоящая фамилия Акопа Дилакяра - Мартаян, и еще , именно Дилякар после общенациональной смены фамилий предложил таковую для Мустафы Кемаля - Ататюрк .

[АЛебедев]

дополню для полноты картины настоящая фамилия Акопа Дилакяра - Мартаян, и еще , именно Дилякар после общенациональной смены фамилий предложил таковую для Мустафы Кемаля - Ататюрк .

Почему-то в Википедии в статье "Турецкая письменность" про него - ни слова.

[maluta3]

вот тут везде про него есть ,
Turkish alphabet
https://en.wikipedia.org/wiki/Turkish_a ... bet_reform

Turkish Language Association
https://en.wikipedia.org/wiki/Turkish_L ... ssociation

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Это восточная стена барбакана. Она хорошо сохранилась и содержит арочные ворота, фланкированные двумя башнями, на одну из которых взобрался наш шустрый Рома.



Почти сразу за нами увязались два курдских пацана. Пока их было двое, они к нам близко не подходили.
За селом виднеются заснеженные горы. Это хребет Агбаба (ак - "белый"; баба - "отец"). Этот хребет возвышается на северо-западе относительно села Тунчкая. За ним находится знаменитый Сарыкамыш, куда мы направимся после осмотра крепости Кетчиван.



Проходим в ворота и осматриваем ту часть села Tunçkayа, которая расположилась внутри цитадели.





Вспомнил, что индюк (цесарка) по-английски называется turkey. Появилось это слово в английском языке в 1550-х гг.
В Англию впервые завезли цесарку из Османской империи, вернее, из Северной Африки, которая в то время входила в ее состав. Оттуда эту птицу потом и доставляли веками в туманный Альбион. Так что вполне логично, что, не зная как величать эту птицу, англичане наименовали ее - turkey cock.



Некоторые строения непосредственно примыкают к стене крепости.



Эх, голова мужика не влезла в кадр!











Подходим к дальней части цитадели. Так выглядит дальняя ее часть, расположенная на самом скальном мысу.
Хочу отметить, что переход в дальнюю часть крепости не очевиден. Есть очень стрёмные места. Я рекомендую, если вы наткнулись на опасное место, то поверните назад и найдите безопасный переход в дальнюю часть цитадели.



Это вид на ущелье ручья Буюк-Дере. Название ручья переводится как «большая яма наполненная водой» или же «пропасть».



На заднем плане возвышается хребет Агбаба.
Скалы на северной стороне цитадели почти вертикальные. Из-за этого стены на той стороне были, вероятно, несущественными, и теперь почти ничего не сохранилось. Здесь надо идти аккуратно, чтобы не свалиться со скалы.







А это ущелье ограничивает скалу и крепость с юга.



Понизу проходит дорога, по которой мы сюда приехали.



Вдали, если смотреть на юг, возвышается хребет Аладаг, над которым возвышается одноименная гора. После осмотра крепости Кетчиван мы поедем в Сарыкамыш, который находится точно по другую сторону хребта Аладаг.
Название хребта происходит от сочетания слов ала – «пёстрый» и даг – «гора».

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Идем в сторону храма.



Между камней цветут первые весенние цветы. У курдов по этому поводу есть отличная поговорка: «Гора без цветов, что человек без души – очень схожи».



Среди первоцветов примечаю пролеску армянскую. Ее небесно-голубой цвет сразу привлекает взор.
Впервые её описал в лихие 1920-е гг. будущий лауреат Сталинской премии А. А. Гроссгейм, который всю жизнь изучал природу Азербайджана. Он написал монументальный труд «Флора Кавказа».



Радует глаз и резуха кавказская.



Пробираемся через пролом в стене.



Даже если и были какие надписи у этого храма, мы их не увидим, так как местные курды и турки отодрали почти все облицовочные плиты.



Обхожу храм по кругу. Восточная стена украшена двумя нишами.



Слева от правой ниши сохранился фрагмент чУдного узора.



В южной стене храма зияет пролом.
В начале XIII века село Кетчиван и прилегающие к нему земли попали в руки группы фанатичных мусульман, которые жестоко преследовали армянское население.
По словам средневекового историка Вардана, эмир Кетчивана разграбил близлежащий монастырь Каракар. Он разбил икону, известную как «крест Гороза». А затем для развлечения убил ещё и пятерых знатных монахов.

Тела мучеников были погребены в монастыре Хтзконк, рядом с часовней Святого Стефана.

Вардан записал, что эмир Кетчивана позже увидел видение, в котором страшный человек сказал: "Я - крест Гороза, который ты разрушил. И я убью тебя руками твоего друга Шах-и-Армена".

После этого видения эмир бежал из Кетчивана со своей семьей в город Двин (одна из бывших армянских столиц), где жил шах. Он рассказал ему эту историю, и Шах-и-Армен тут же ударил его кинжалом в сердце.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
А это западная стена.



Почему-то ниши слева и справа от центрального окна украшены несимметричными навершиями.



Во время осмотра храма, к нам присоединилась компания из 5-6 молодых жителей Тунчкая. Естественно, первыми их словами были «хелло», "вера ю фром" и «майн нейм из…».



Но что меня удивило, так это когда ребята достали свои сотовые телефоны и спросили: «соцсеть, признанная в РФ экстремистской»? После чего предложили нам зафрендиться!



Крепость Гечевань упоминается в «Истории военных дѣйствий в Азиатской Турции, в 1828 и 1829 годах» как «заслуживающая внимания» с военной точки зрения.



Переходим к следующему строению неизвестного назначения.



Меня удивило, что в стену были вделаны керамические трубы. Для отопления?





Склон на южной стороне цитадели менее крутой, чем северный и защищен стеной, расположенной примерно на полпути вниз по склону. Башни на этой стене прямоугольные. В стене есть задние ворота, перед которыми находится небольшое ограждение, которое, похоже, относится к более позднему периоду, чем сами ворота.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
По субботам, как я понимаю, ребята не учатся. В сельских школах, естественно, обучение идёт на турецком языке.
Еще в 1923 г. Кемаль сказал свою знаменитую фразу: "Ne mutlu Türküm diyene", которую можно перевести примерно так: «Счастлив тот, кто говорит: я — турок».
Тогда глава Турции, объявил, что отныне, все, кто живёт в этом государстве, включая курдов (которые составляют более 20% населения), являются турками.

И другие национальности (курды, греки, армяне или ассирийцы) не признавались.
В том же году Кемаль запретил все национальные языки, кроме турецкого. Под запрет попал курдский язык и курдская литература, а заодно и вся курдская культура.

Ещё лет 15 назад в Турции только за разговор на курдском языке грозил тюремный срок; было запрещено детям давать курские имена.

Сегодня многим курдам это не нравится.
Во всей Турции существует только три школы (там учатся 300 курдов из 15 миллионов), где преподают на курдском языке, и все эти школы – частные.

Деревенские парни показали нам безопасный проход по скалам из цитадели к нижнему поясу стен, огораживающих скалу с юга.



Они повели нас куда-то вниз.











Бросаю взгляд назад, где одинокая и продуваемая всеми ветрами, разрушенная церковь стоит на самом обрыве.



Курдским пацанам больше всех понравилась наша Вероника, которую они везде старались сопровождать.



Глядя на то, как курдские мальчики играючи бегают по крутым скалам, вспоминаю старую курдскую поговорку: «У курдов нет других друзей, кроме гор».





Спустились до нижней башни.



С южной стороны нижней башни пробито две бреши. А сверху имеется два узких вертикальных оконца.



Непонятно, где изначально был вход в башню.



Внутрь башни можно забраться через нижнюю брешь.



До верхней бреши можно добраться свободным лазаньем.













Осмотрев нижнюю башню и стены, мы вышли на дорогу, по которой приехали в деревню. Здесь, по нашей просьбе, ребята показали нам родник.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
10.55. Вернулись к машине. Прощаемся с ребятами. Я подарил каждому по горсти разных российских рублей, которые привез специально для такого случая.
Едем дальше. Я попросил друзей немного отклонится от нашего маршрута и заехать в Карс, так как вчера вечером на моём телефоне закончилась карта памяти.



Возвращаемся обратно к селению Pasli, где выезжаем на дорогу D965. Село Pasli небольшое, здесь стоит одна из воинских частей.



После Пасли дорога быстро поднимается на старое лавовое плато, с которого открываются красивый вид. Тормозимся и разминаем ноги.
Внизу, в лавовом ущелье течет речушка Шабан. В этом месте Шабан отходит от дороги и уходит в сторону с. Тунчкая, откуда мы только что приехали.



Вдали виднеется хребет Аладаг (по-турецки: "пестрые горы"). Выглянуло солнышко, и сразу поднялось настроение.





Пофотал весенние цветы. Белый цветок принадлежит семейству Мелантиевых.



А это - чистяк пучковатый (Ficaria fascicularis). Это растение описал немецкий ботаник Карл Кох во время своего путешествия на Арарат в 1836 г.
Тогда он посетил северную часть Армении, Персидское плоскогорье и Арарат. Из того путешествия Кох вернулся только в 1838 г. с богатыми коллекциями.
В 1843 г. немецкий ботаник предпринял второе путешествие на Ближний Восток, во время которого он посетил территорию вокруг Ардагана и Эрзерума. Также он прошел восточную часть области, прилегающей к Евфрату.
Гидом в том путешествии у него был армянин Абовян.

Замечу, что в середине ХIХ в. Германия (а также Великобритания, Российская империя и Франция) уделяла большое внимание изучению Ближнего Востока в целом, и Османской империи, в частности, направляя туда не только своих военных специалистов (в первую очередь, топографов и тех, кто мог подробно описать свой путь), но и всевозможных ученых.



Едем дальше на север. Незаметно переезжаем через водораздел.
12.10. Въехали в Карс.



Так как наступил полдень, то со всех мечетей заголосили муэдзины.
В центре города с трудом нашли место для парковки. Отправились искать карту памяти. В первых магазинах мне предлагали карту на 4 и 8 ГБ.
13.00. Наконец в четвертом магазине мне продали карту памяти на 64 гига. Этот магазин стоит в 100 м от нашего Hotel Ipekyolu.



Пока мне меняли карту памяти в телефоне, мои друзья столпились перед единственным большим окном гостиницы и «ловили» дармовой WI-FI.



13.10. Зашли перекусить в ближайшую кебабную. Обед на четверых обошелся в 60 лир.



Рядом купили теплого и дешевого турецкого хлеба.



13.50. Заправились на 190 лир (залили 26 литров) на выезде из города.
14.00. Едем в Сарыкамыш по трассе Е691. Судя по карте, наш путь идёт вдоль верхнего течения реки Карс-Чай, но из окна автомобиля самой реки не видно.



14.23. Проезжаем городок Selim, где на стене дома замечаю надпись:
Bir olalim
iri olalim
diri olalim.
Причём надпись размещена не абы где, а перед детской площадкой. Разумно.



Надпись-лозунг можно перевести как: «Будем едины, будем велики, будем живы».
Эти слова приписывают Хаджи Бекташу (1209 – 1271), который был суфием и, по преданию, основал корпус янычар.
Однако, лозунг подписан именем Мevlana (1207 – 1277). И портрет рядом с надписью тоже его. Полное имя этого человека - Джалал ад-Дин Мухаммад Руми (Джалалиддин Руми). Он был величайшим суфийским поэтом Персии и автором многих афоризмов. Например, таких:
«Каждое дыхание в этом мире сосчитано»;
«Мед стоит жала»;
«Зашей глаза, пусть сердце станет глазом»;
«Этот мир - горы, а наши поступки - крики. Эхо от нашего крика в горах всегда возвращается к нам».
Любопытно, что Ататюрк в 1925 г. запретил деятельность всех суфийских братств на территории своей страны.
И еще. Среди курдов суфизм очень сильно распространен ещё с древности.

Раньше городок Селим назывался Ново-Селим и жили в нём молокане.
Как я уже говорил, после вхождения Карской области в состав Российской империи (1878 г.) власти начали заселять эту пограничную территорию лояльными жителями, одними из которых и были молокане. Было их здесь 18 тысяч.

После того, как Советская Россия передала Карскую область Турции, в деревни молокан стал наведываться советский консул Николай Равич, который предлагал им вернуться в Советскую Россию. Но большая часть молокан отказалась.

Ататюрк объявил молокан "турками", и стал призывать их в армию, что для верующих было смерти подобно.
Молокане стали уезжать в США, Канаду, Чили, Новую Зеландию и Маньчжурию.
Последний «наезд» на молокан власти Турции устроили после государственного переворота в начале 1960-х гг.
В результате, в 1962 г., они были вынуждены уехать в СССР и с тех пор вместе с казаками-некрасовцами (тоже репатриантами из Турции) проживают в Ставропольском крае.

Пару лет назад я побывал в молоканской деревне Ивановка в Азербайджане и даже отстоял службу в молельном доме... Азербайджан в апреле 2017 (Баку–Гобустан–Хыналыг–Губа–Лахыч–Ивановка–Киш–Шеки–хр. Кюрмюк–Илису–креп. Сырт-Гала - креп. Гелярсан-Гёрарсан - Гёйгёль...



14.46. Едем дальше. Машин на трассе почти нет. Однако, на обочинах через равный интервал стоят машины с турецкими гаишниками. Похоже, они ждут какую-то "шишку", которая должна прилететь в карский аэропорт.

Примерно за 2 км, не доезжая мемориала в честь Сарыкамышской операции, проезжаем мимо села Alisofu. Раньше оно называлась Али-Софи.
Во времена А. С. Пушкина, когда он ехал из Карса в Эрзерум, здесь находилась почтовая станция, и жили черкесы (переселенцы с Кавказа).

Поворот на Сарыкамыш (высота здесь 2060 м). Трасса обходит этот город стороной.
Но мы решили заехать в Сарыкомыш, чтобы посмотреть место, где происходило главное событие Первой мировой войны на Кавказе в компании 1914 г.

Сарыкамышский мемориал
Перед поворотом на Сарыкамыш стоит памятник погибшим туркам в Сарыкамышской операции. Его турецкое название - Allahu Ekber Dagi Sehitligi.



Станция Сарыкамыш прогремела на весь мир, став, с одной стороны, символом одной из выдающихся побед русского оружия, а с другой - страшным и трагическим эпизодом в истории Турции.



Именно под Сарыкамышем русская армия в январе 1915 г. начала триумфальное наступление, продолжавшееся все годы Великой войны и в какой-то момент давшее основание говорить о новом походе на Стамбул.



Для турок же Сарыкамышское сражение обернулось настоящей человеческой катастрофой — по прихоти молодого и самонадеянного командующего в высокогорье в лютую стужу десятки тысяч солдат были брошены на штурм без теплой одежды. И в итоге погибли от морозов. ТЫСЯЧИ людей. От МОРОЗА.



Однако, в исторической памяти Турции и России события тех дней заняли разные места.
В Турции эту трагедию свято чтят: устанавливают величественные мемориалы, пишут десятки книг и складывают множество песен на эту тему. В январе 2018 г. к памятнику прошло впечатляющее шествие "Молодежь по следам шахидов". Причем в шествии принимали участие и молодые азербайджанцы и палестинцы, учащиеся в турецких ВУЗах.

В России за годы советской власти Сарыкамышское сражение было забыто, как, собственно, и почти вся Великая война.

Памятник был открыт в 1915 году, когда в Турции отмечали 100-летие поражение Третьей Турецкой армии под Сарыкамышем.
Естественно, что страшное поражение в той операции турецкая пропаганда представила, как героическую борьбу турок.



Рядом с монументом погибшим туркам под Сарыкомышем стоит еще один памятник - погибшим туркам в более поздних войнах.
Какие же это войны?
Как известно, Турция вошла в состав НАТО в 1952 г. во время первого расширения блока. Однако страны Западной Европы и США далеко не сразу согласились на ее вступление.
Чтобы доказать свою пригодность, Турция стала второй после США страной, отправившей свои войска на помощь Южной Корее, воевавшей с коммунистической Северной Кореей.
На Корейский полуостров были направлены 4,5 тыс. турецких военнослужащих, а затем и дополнительные подразделения.
Часть турецких солдат навсегда остались лежать в корейской земле.
В последнее время Турция инициировала несколько военных конфликтов со своими соседями.
Так в 2015-2016 гг. ее армия провела военные операции в Ираке против иракских курдов.

А в прошлом, 2018 г., Турция провела операцию "Оливковая ветвь" на севере Сирии против сирийских курдов. Потери турецкой армии в той операции оказались невелики – от 46 до 78 военнослужащих.
Буквально позавчера, стало известно, что ВВС Турции нанесли удар по столице Сирийского Курдистана – Камышлы и ввела на территорию чужого государства без разрешения Дамаска свои танки и пехоту.

Первые сообщения о погибших турецких военных появились уже 10 октября 2019 г. Сначала курдские отряды сообщили о бое в районе г. Телль-Абъяд, в ходе которого подбили 4 турецких танка; 5 танкистов погибли.
Вскоре СДС сообщили о бое рядом с г. Рас-эль-Айн и гибели 14 турецких бойцов

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
14.46. После памятника мы сворачиваем с трассы и поворачиваем на Сарыкамыш.



Сарыкамыш расположен в восточных отрогах Соганлугского хребта в 60 км от Карса. Он лежит в глубокой котловине (высота 2060 м), ограниченной с севера хребтом Турнагель, с юга отрогами Суруп-Хач (Лысая гора), с запада отрогами Чемурлы-Дага и с востока Артиллерийской горой.



Слева от нас возвышаются заснеженная и поросшая соснами гора (трасса обходит эту гору слева).



На наших картах она обозначена как Лысая (2631 м). Турки же её называют Джибиль-Тепе.
Армяне, которые жили раньше в этих местах, называли эту гору Суруп-Хач («святой крест»).
На склонах горы находится национальный парк «Аллах Акбар».



Сарыкамыш
15.00. Въезжаем в город с юга-востока. Слева от нас у подножия горы Лысая (Джибильтепе) стоят казармы, построенные нашими соотечественниками. Сейчас в них размещаются солдаты Второй армии. Казармы огорожены стеной, и фотографировать их я застремался, хотя руки так и чесались.
Нижнее фото сделал мой товарищ Дмитрий Ковалев в мае 2019 г.



Сарыкамыш или Sarıkamış – это турецкое название города. До турков здесь жили армяне, которые свой город именовали Егегник (Եղեգնիկ).



До 1918 г. здесь жили в основном армяне и переселенцы с Кавказа: чеченцы и осетины.
После Первой мировой войны армян в этих местах практически не осталось, а осетины (мусульмане) переселились в большие города.
В наши дни Сарыкамыш в основном населён курдами.



Сарыкамыш в 1914 г. был небольшим городком. В мирное время здесь была стоянка 155-го и 156-го пехотных полков и 2-й Кубанской казачьей батареи (там начинал служить знаменитый военный летчик В. М. Ткачев).

В 155 пехотном Кубинском полку начальником пулеметной команды служил Валентин Людвигович Левицкий. Он прошел через всю Великую войну, и в 1930-х гг. в Югославии написал воспоминания.

Его рукопись находилась в Российском Заграничном Историческом архиве в Праге. После развала СССР Чешская Академия наук подарила ее АН СССР. Так она оказалась в фондах Государственного архива РФ.
В 2014 г., когда во всем мире отмечали 100-летие начала Великой войны, в издательстве "Кучково поле" вышла его удивительная книга "На Кавказском фронте Первой мировой".

В ней описаны события в Сарыкамыше, которые произошли, начиная с 28 декабря 1914 г.

Итак, городок Сарыкамыш 100 лет назад находился всего в 2 верстах от границы с Турцией. Через него проходила относительно новая грунтовая дорога (сооруженная после 1878 г.), которую проложили поверх старой Эрзерумской дороги. Именно по ней прошел в 1829 г. Паскевич со своей армией.

Строительство узкоколейной железной дороги на участке Карс - Сарыкамыш было закончено в 1913 г. И Сарыкамыш стал связан ЖД с Тифлисом.
Пассажирское и товарное движение по узкоколейке было введено буквально перед Великой войной.



В Сарыкамыше находилась передовая база армии с многочисленными складами.







Сарыкомышская операция
Значение
В Сарыкамышской операции, открывшей боевые действия на Кавказском фронте, русская армия неожиданным, хорошо организованным контрударом разгромила наступавшую 3-ю турецкую армию.

Действующие лица.
После начала Первой Мировой войны из Кавказского округа была сформирована отдельная Кавказская армия.

Главная группа русских войск состояла из 1-й Кавказского и 2-й Туркестанского корпусов.

Командующим был назначен царский наместник на Кавказе генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков. Он был близким другом императора Александра III и блестящим администратором, много сделавший для обустройства Кавказа.
В силу своего возраста (78 лет) он не мог руководить боевыми действиями.

Его помощником был назначен генерал А. З. Мышлаевский, профессор Николаевской академии Генерального штаба, но не имевший ни военного опыта, ни организаторских способностей.
Начальником армейского штаба назначили одного из лучших генералов России периода Первой мировой войны - Николая Николаевича Юденича.

"Генерал Н.Н. Юденич" (художник Михаил Мизернюк, 1916 год)


29 октября 1914 г. два турецких миноносца вошли в Одесскую гавань и потопили русскую канонерскую лодку "Донец". 30 октября турецкие крейсера обстреляли Новоросийск и Феодосию, заминировали Керченский пролив и потопли несколько наших судов.
2 ноября 1914 г. Петроград обьявил войну Турции.

С началом войны Турция развернула семь армий.
Среди них 3-я армия была самая мощная. Именно её отправили на Кавказский фронт против России. В этой армии было 190 батальонов, и состояла она из 3 корпусов: IХ, Х и ХI. Правда, часть сил была развернута против Персии, поэтому непосредственно против России выставили около 180 батальонов. С иррегулярными курдскими соединениями численность турецких войск была намного выше.
Основные силы Третьей армии были развернуты в районе Эрзерумского укрепрайона, центром которого была одноименная крепость.
Командовал Третьей армией военный министр Энвер-паша.



Энвер был одним из трёх руководителей Революции младотурок, свершившейся в 1908 г. Также он занимал пост министра обороны и начальника генштаба и фактически правил Турцией во время Первой Мировой войны в составе триумвирата (Энвер-паша, Талаат-паша, Джемаль-паша).
Именно Энвер-паша организовал провокацию, в результате которой началась война между (Россией и Турцией (он лично санкционировал проход немецких военных судов через Проливы, чем нарушил международные законы).

Ворвавшись 23 января 1913 года в Порту, Энвер-паша убил военного министра Назым-пашу, что привело к окончательному захвату власти Иттихадом. Был женат на племяннице султана и халифа.
Также он был идеологом пантюркизма, поклонником германской военной школы и будущим вождём среднеазиатских басмачей.
В 1914 году, ему еще не было и тридцати лет.
Начальником его штаба был немецкий полковник Бронзарт фон Шеллендорф, прибывший в Турцию в составе германской военной миссии.

Военный план турок
Немецкие военные советники Энвер-паши составили подробный план зимней компании 1914-1915 гг. Состоял он в следующем.
Сильная турецкая группировка после внезапного захвата Ольты должна была вклиниться между русскими войсками и их тылами в Ардагане и Карсе.
Главной задачей ее было уничтожение Сарыкамышской группы войск, ядра Кавказской армии, прикрывавшей собой очень важное направление Сарыкамыш – Карс – Тифлис.
После этого открывался путь для вторжения в Грузию и наступления на Тифлис по Куре и ущелью Борчалу. Уничтожение русской армии на Кавказе позволяло туркам завладеть всем Закавказским регионом.
Исследователи и военные специалисты отмечают, что план, разработанный немцами, был хорош. Будь он исполнен так, как задумывался, русской Отдельной Кавказской армии грозил, если не полный разгром, то тяжелое поражение в приграничье. И, как следствие понесенного поражения, появление турецких войск в Закавказье.

Военный план русских
Наш план заключался в недопущении захвата противником российских территорий на Кавказе и, прежде всего, крепостей Карс и Батум, а также важнейших центров - Баку, Тифлиса и Владикавказа. Для выполнения этой цели русские войска вторглись на османскую территорию в направлении Эрзерума.



Начало операции
22 декабря Третья турецкая армия перешла в наступление. И это было неожиданностью для нашего командования.

23 декабря при движении войск Х корпуса по Ольты-чайскому и Сиври-чайскому направлениям произошёл неприятный случай.
31-я и 32-я турецкие дивизии под общим командованием Хафыз-Хаки-бея и при начальнике штаба германском майоре фон Ланге столкнулись друг с другом в поросших сосновым лесом горах.
32-я дивизия, обнаружив двигающуюся на север колонну по ущелью р. Ольты-чай и приняв её за русскую, открыла артиллерийский огонь. «Неизвестная» колонна ответила тем же. В результате в бою приняли участие 24 роты. В сражении османы убили и ранили около 2 тыс. своих солдат. Это самоистребление произошло из-за отсутствия нормальной разведки, связи и управления.
В этот же день в Сарыкамыше и в окрестностях разнесся слух, что с. Бардус, находящийся в 18 верстах, занят противником. Несколько часов спустя уже были получены определенные сведения, что Бардус наши действительно оставили под давлением противника и что последний двигается на Сарыкамыш. Поднялась паника. Многие бежали сломя голову, куда попало. Комендант Сарыкамыша генерал Воропанов не только не принял должных мер к восстановлению порядка и к организации обороны, но лично сам проявил полную растерянность, создав в себе убеждение, что все пропало.
Обеспокоенная событиями на фронте ставка армии, находящаяся в Тифлисе, выехала в Сарыкамыш.

24 декабря в штаб Сарыкамышского отряда из Тифлиса по железной дороге прибыли помощник главнокомандующего Кавказским фронтом, генерал Мышлаевский и начальник штаба генерал Н.Н. Юденич. Они быстро поняли, что обстановка под Сарыкамышем становится критической из-за отсутствия здесь достаточного количества наших войск.



Юденич и Мышлаевский переехали в пограничное селение Месинкирт, чтобы оттуда командовать операцией.
В этот же день сильный снегопад усложнил положение турецких колонн на марше. Турецкие дивизии, идущие к Сарыкамышу, сильно отстали от графика. Тем не менее, 29-я дивизия, совершавшая обходной манёвр, смогла занять Бардуз, который находился в 25 км от Сарыкамыша.

25 декабря обходящие колонны турок быстро продвигались вперед и заняли Пеняк и Ардаган.
В 29-й дивизии Энвер-паши возникли первые серьезные проблемы, связанные с неподготовленностью наступления.
Несмотря на костры, которые аскеры (турецкие солдаты) пытались поддерживать ночью, подбрасывая в них ветки кустарников, в утреннем свете 25 декабря турки увидели сотни замерзших насмерть товарищей. А сотни других сбежали в поисках убежища от холода в нескольких убогих деревушках, рассыпанных по склонам гор.



29-я дивизия, которая в начале своего похода (22 декабря) имела численность 8 тыс. человек, теперь едва насчитывала 4 тыс. штыков. Но она сумела сохранить 8 горных орудий.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Первым инициатором обороны Сарыкамыша был полковник Генерального штаба Николай Адрианович Букретов, который 25 декабря случайно оказался на станции Сарыкамыш. Он был назначен офицером для поручений в штаб 2-й Кубанской пластунской бригады и ехал к месту новой службы.
Телефонным звонком из Месинкирта Н. А. Букретова срочно назначили командующим всеми подразделениями, которые находились в Сарыкамыше.



(Полковник Букретов - это будущий генерал и Войсковой атаман Кубанского войска с конца 1919 и до мая 1920 года).
Сарыкамышский гарнизон состоял из двух дружин ополчения, охранявших пристанционные армейские склады.



Сегодня они стоят без крыши в самом центре Сарыкамыша.



На информационном стенде написано, что это якобы «прибалтийская» архитектура. О том, что здесь в Первую Мировую войну прошло очень крупное сражение - не сказано ни полслова.



Но вернёмся к описанию Сарыкамыша на 25 декабря 1914 г.
Дружины ополчения состояли из призываемых по случаю войны военнообязанных старших возрастов. Офицерский состав тоже составляли запасники. И те и другие отвыкли от воинской службы и давно не держали в руках оружие. Вооружали таких ратников ружьями Бердана образца 1877 г., которые бережно хранились в арсеналах для такого случая.



В Сарыкамыше были расквартированы еще и два железнодорожных эксплуатационных батальона. Люди в них были годны к службе еще меньше, чем ратники ополчения. Они были вооружены теми же берданками и имели всего по 15 (!) патронов на человека.



В местном военном госпитале имелось небольшое число вооруженных санитаров-нестроевиков. Это было все, из чего состоял Сарыкамышский гарнизон.







25 декабря Букретов из двух ополченских дружин и команд различных назначений организовал отряд, который был выслан по глубокоиу снегу навстречу двигающемуся противнику к Бардусскому перевалу.
Через несколько часов после занятия перевала ополченцами появился противник. Это были головные части 29-й пехотной дивизии авангарда 11 турецкого корпуса.
Завязался неравный бой, где сплоченные на скорую руку ополченцы и команды не могли проявить ни должного умения, ни должной стойкости в бою.

После часового боя отряд постепенно отошел к Верхнему Сарыкамышу, заняв для обороны северную окраину села и высоту Воронье гнездо. Положение создалось очень критическое: еще один лишь небольшой нажим, и Сарыкамыш был бы в руках противника.

Но тут, славу Богу, турки совершили ОШИБКУ!
Начальник 29-й турецкой дивизии, заняв Бардусский перевал и остановившись головными частями у Верхнего Сарыкамыша, решил ввиду наступивших сумерек не занимать Сарыкамыша ночью, а сделать это с рассветом, очевидно, учитывая проблемы, могущие возникнуть при ночном движении.
О силах Сарыкамыша он был отлично осведомлен и решил свою операцию проделать утром без помех.

Однако в ночь с 25 на 26 декабря в Сарыкамыш прибыл высланный на подводах батальон туркестанцев.
Кроме того, с последним поездом из Тифлиса прибыли около 100 прапорщиков, только что выпущенных из училища. Они ехали на фронт и имели личное оружие.
В том же поезде оказалась и пулеметная команда 2-й пластунской бригады.

Еще за день, за два до начала событий, в Сарыкамыше временно остановились прибывшие с фронта несколько стрелковых взводов. Они отправлялись в тыл из разных частей на формирование нового 23-го Туркестанского полка. По подобному случаю в Сарыкамыше оказались и два орудийных расчета с трехдюймовыми пушками.

В ту ночь полковнику Букретову еще раз повезло. На одном из складов нашлось 16 станковых пулеметов системы «Максим». Так полковник в критические дни стал обладателем оружия огромной огневой силы.



Ночью 25-26 декабря батальон туркестанцев вместе с ополченцами заняли северную окраину Верхнего Сарыкамыша, Воронье гнездо, Орлиное гнездо и часть Артиллерийской горы у железнодорожного моста. (Сейчас над выходом скал, которые назывались Орлиное гнездо, стоят мощные антенны).



Артиллерия была выставлена на Батарейной горе рядом с гарнизонной церковью Михаила Архангела. Это был храм 156-го пехотного Елисаветпольского полка. Он был построен по типовому проекту, разработанному Фёдором Михайловичем Вержбицким. По этому же проекту был возведен храм для 154-го пехотного Дербентского полка в городе Карс.

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г. Церковь в Сарыкамыше, не пострадавшая от турецкого огня.


Нижняя фотка сделана в 1929 г.



На нижней старой фотографии церковь видна справа вдали.

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г.


(Сейчас в церкви находится мечеть имени командующего 15 корпуса Кязыма Карабекира.
После того, как СССР передал Карскую область Турции, Кязим Карабекир-паша был командующий войсками Восточного фронта и его ставка находилась в Сарыкамыше).







Таким образом, пока турки спали, к утру 26 декабря Николай Адрианович имел в своем распоряжении 1,5 тыс. закаленных в боях солдат, тысячу железнодорожников и тысячу бойцов ополчения, а также несколько сот волонтёров из тыловых служб.

26 декабря подошедшая турецкая дивизия сходу атаковала Сарыкамыш. Сводный отряд под командой Букретова отбил атаку, однако туркам удалось взять в полукольцо Сарыкамыш и железнодорожную станцию.
В тот же день к Сарыкамышу подошел казачий полк полковника Кравченко с 4 конными орудиями.



Казаки сразу же двинулись к железнодорожному вокзалу, за который шли упорные бои. Именно казаки остановили наступление турок.
Турки знали, что в Сарыкамыше у русских нет артиллерии, поэтому они разместили 4 своих орудия на открытой позиции «Воронье гнездо».
Две наши пушки начали обстрел турецкой позиции да так успешно, что 3 вражеских орудия вскоре замолчали.

Вечером 26 декабря тревога в русском штабе усилилась из-за странного случая, который продемонстрировал, как сильно зависит стратегия от случайностей.
В тот день захватили в плен начальника штаба турецкой 28-й дивизии. При нем была копия одного из приказов Энвер-паши, в котором очень четко расписывались все планируемые операции в районе Сарыкамыша.
На Мышлаевского, который умел представлять себе ход войны по бумагам, это произвело огромное впечатление. Теперь он знал, что Сарыкамыш был атакован всем IX корпусом и что X корпус готовится отрезать этот город, а также Кавказскую полевую армию от Карса.

Слава Богу, турки 26 декабря также совершили ОШИБКУ.
Несмотря на геройское поведение наших частей, положение у Сарыкамыша создалось для нас отчаянное. Части, потеряв до 50 % своего состава и не имея ни одного солдата в резерве, при новой попытке противника могли лишь с честью умереть.
Но упорное сопротивление наших частей и наличие артиллерии озадачило начальника 29-й турецкой дивизии. У него создалось впечатление, что к русским подошли большие подкрепления, и дальнейшее наступление он счел опасным. Он приказал своим частям оставаться на занимаемых позициях и ждать подхода главных сил 11-го корпуса. Эта предвзятая точка зрения относительно наших сил в корне поменяла ход всей операции в худшую сторону для нашего противника.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
На рассвете 27 декабря противник перешел по всем направлениям в решительное наступление. Этот день был самым критическим для Кавказской армии. Положение создалось такое, что мы, в силу совершаемой переброски войск, оказались по численности всюду в несколько раз слабее противника.
И с нашей, и с турецкой стороны начали подходить новые части, которые, по мере их прибытия, сразу втягивались в бой.
Пехотные батальоны противника один за другим спускались с гор.







Но наступали они уже в поредевшем составе: немало солдат отстало или замерзло в снегах по пути.
Кстати, родной дед нынешнего президента Турции Тайипа Эрдогана оказался среди замерзших турок. Звали его Кемаль оглы Мустафа и был он уроженцем деревни Улуджами (провинция Ризе).

Любопытно, что ни деда Эрдогана, ни десятки тысяч, погибших от мороза под Сарыкамышем османов, аскерами не посчитали, так как они не погибли в бою с врагом с оружием в руках...

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г. Подпись: "Убитые турки, подобранные для предания земле".


Турки тешили себя надеждой найти в Сарыкамыше тепло и кров, провиант и теплую одежду на русских складах, поэтому замерзшие люди так яростно бросались в атаки.
Русские части отбивали атаки турецких корпусов. Шли тяжелые бои со штыковыми атаками.
В тот же день турецкие конные патрули сумели выйти на железную дорогу около станции Ново-Селим и взорвать рельсы. Это произвело сильное впечатление на наше командование.

К полудню 28 декабря весь 10-й турецкий корпус сосредоточился перед Сарыкамышем. Кольцо окружения, не без деятельной помощи местных курдов, почти сомкнулось вокруг селения и железнодорожной станции.



В довершение всех бед вражеским снарядом была выведена из строя единственная радиостанция на железнодорожном вокзале. Так защитники Сарыкамыша, находящиеся третьи сутки в беспрерывных боях и не имеющие горячей пищи и почти без сна, лишились связи со штабом Кавказской армии.
В тот же день, утром, авангард турецкого 9-го корпуса вышел к селению Ново-Селиму (сейчас оно называется Selim), что окончательно отрезало Сарыкамыш от главных сил Кавказской армии.
Сообщение о разгромном рейде на железную дорогу подтвердило самые худшие опасения русского командующего. Он также понял, что в Ардагане находятся турецкие войска неизвестной численности и что свежий XI корпус уже готов начать фронтальный штурм на обоих берегах Аракса. Мышлаевский решил, что положение русских войск отчаянное, поэтому он приказал отступать, после чего сам уехал в Тифлис.

Выполнять распоряжение остался Н. Н. Юденич. Но он был не из тех, кто готов смириться с ошибочными приказами.
Николай Николаевич на свой страх и риск принял решение оборонять Саракамыш и разбить противника. Хотя двум нашим бригадам противостояло целых пять дивизий противника. Да и отходить было некуда.

К вечеру того же дня к Сарыкамышу вышли части 1–й Кубанской пластунской бригады генерал-майора М. А. Пржевальского.

Художник Мих. Мизернюк. Рядовой-пластун с винтовкой. Кавказский фронт. 1916


Они помогли защитникам Сарыкамыша с большим трудом отразить мощный натиск уже двух турецких армейских корпусов.

Пластуны


Пластуны Пржевальского без выстрела, в полном молчании, атаковали турок и опрокинули их штыками.
Внезапная и молчаливая атака произвела на противника сильное впечатление.
До самой ночи то там, то здесь завязывались штыковые бои. Схватки за местный вокзал носили самый бескомпромиссный характер. В итоге туркам пришлось откатиться на исходные позиции в окрестные леса в свои прежние снежные ямы — окопы.
Бои, не менее тяжелые, шли и в последующие дни.



Со стороны казалось, что весь Сарыкамыш завален трупами убитых и замерзших турок и русских.
После очередных атак сражавшихся порой разделяло расстояние в несколько десятков шагов. С наступлением темноты на склонах гор, окружавших железнодорожную станцию, турки разводили сотни костров, пытаясь хоть так спастись от сильных морозов.

30 декабря турки предприняли несколько сильных атак в районе вокзала, которые были встречены контрударами.
Русские захватили здесь свыше 200 человек пленных.



Вражеские атаки прекратились с наступлением темноты благодаря установленному на ближайшей высоте мощному прожектору, который высвечивал окрестности вокзала.
К исходу этого дня в результате продолжительных боев в Сарыкамыше скопилось много пленных турков: свыше 20 офицеров и около 1,5 тыс. солдат.

Пленные турки
Вот что написал о турках  Петр Петрович Калитин, который командовал 1-м Кавказским армейским корпусом: "Одеты турки были плохо, не имели теплой одежды и обуви, большинство было в турецких крестьянских костюмах и башмаках. Зная наше доброе и неизменное отношение, турки очень охотно сдавались в плен и никогда оттуда не убегали".

Согласно нашей военной доктрине, пленных османов (и, в первую очередь, офицеров) с Кавказского фронта необходимо было отправлять по Трансибу во внутренние губернии Российской империи, в том числе, и в Приморье. Но в зимних условиях 1914-1915 гг. среди пленных при пересылке случилась высокая смертность.
Тем не менее, многие турецкие офицеры, плененные в Сарыкамыше, оказались в Восточной Сибири. И среди них – командир IХ армейского корпуса Али Исхан паша. Его еще наши историки называют Турецким Корниловым.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%B1%D0%B8%D1%81,_%D0%90%D0%BB%D0%B8_%D0%98%D1%85%D1%81%D0%B0%D0%BD
Так вот он 11 мая 1915 г. смог сбежать из Читы в Китай и затем через Афганистан обратно вернулся в Турцию.

Новый наместник на Кавказе Великий князь Николай Николаевич принял решение с середины 1915 г. организовать рядом с Баку на остров Наргин (ныне о. Бёюк Зиря) крупный лагерь специально для турецких военнопленных. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B0%D0%B3%D0%B5%D1%80%D1%8C_%D0%B4%D0%BB%D1%8F_%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B5%D1%86%D0%BA%D0%B8%D1%85_%D0%B2%D0%BE%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%BF%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%BD%D0%B0_%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B5_%D0%9D%D0%B0%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%BD
Сначала их перевозили по ЖД до Тифлиса, а затем уже до Баку.




Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г.


Пленные турки крайне стесняли русских, так как им были нужны конвой, помещения, пища, а многие раненые, кроме того, требовали медицинского ухода и перевязок. Между тем во всем этом защитники Сарыкамыша сами испытывали крайнюю нужду.
В этот же день Н. Н. Юденич получил предписание из Ставки вступить в командование армией.

1 января 1915 г. был одним из самых тяжелых во время сарыкамышских боев.
Энвер-паша опять приказал штурмовать железнодорожную станцию и само селение.
С рассветом огневой бой возобновился, турки яростно обстреливали позиции противника из винтовок, пулеметов и орудий. Они особенно стремились удержать за собой Бардусский перевал.
В 14.00. на землю внезапно опустился густой туман, различать цели можно было лишь в 4-5 шагах.
Огневой бой усилился. Юденичу со всех сторон стали поступать доклады о том, что неприятель готовится к сильной атаке.
Действительно, по условному сигналу, с криками «Алла», раздавшимися по всему фронту, турки в очередной раз бросились с гор в узенькую долину. Однако их общая атака повсюду была отражена.
В 16.00 командир центрального участка обороны доложил в штаб, что уже отбиты три вражеские атаки, а четвертая вот-вот начнется, а в его резерве остался только один взвод. Но и четвертая атака турок, ставшая в тот день последней, закончилась полной неудачей и с большими потерями.
В этот день Энвер-паша понял, что его план наступательной операции «провалился». Он приказал своим частям под Сарыкамышем перейти к обороне, а командирам корпусов приказал отправить в Эрзерум знамена.
После этого Энвер, прямо как Наполеон, бросил агонизировавшие дивизии под Саракамышем.

1 января 1915 г. под сел. Сарыкамыш погиб
Твердовский Дмитрий Иванович (род. в Кинешме) - поручик 154-го пехотного Дербентского полка.
Его похоронили в Кинешме.



2 января 1915 г. пластунский отряд генерала М. А. Пржевальского занял Бардусский перевал и отрезал путь отступления IX турецкому корпусу.

4 января Кавказской армией была одержана победа, которая предопределила дальнейшее течение войны на Азиатском театре, а именно: в этот день сдались остатки IX турецкого корпуса. В плен попал и сам командующий этого корпуса
Ихсан-паша (Ali İhsan Sabis) с командирами дивизий и штабом.
А остатки разгромленного X корпуса, потеряв артиллерию, спешно отступали, пробиваясь среди снежных ущелий.

7 января 1915 г. русскими силами был восстановлен фронт, который они занимали перед Сарыкамышской операцией.

3-я турецкая армия отступила к Ардагану, где она было наголову разгромлена. Из ее 90-тысячного состава у Энвер-паши уцелела едва седьмая часть - 12400 полностью деморализованных людей.
Продолжавшаяся почти месяц на фронте более чем в 100 километров Сарыкамышская операция завершилась убедительной победой русского оружия. Ее противник понес урон в 78 тысяч человек, из которых 15 тысяч попали в плен, а остальные или были убиты, или замерзли в горах.

Теперь перед нашей военной администрацией встала сложная задача: в самый кратчайший срок произвести захоронение павших под Сарыкамышем турок, чтобы избежать опасности возникновения эпидемии чумы или другой заразы. Юденич приказал использовать для этих целей военнопленных.
Всего к весне 1915 г. при работах по очищению окрестностей Сарыкамыша в братских могилах было захоронено 28 тысяч убитых турок и 13 тысяч животных (лошадей, обозных верблюдов и быков). Эпидемии чумы, удалось избежать.

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г.


Мы подъехали в центр Сарыкамыша и остановили нашу машину возле огромного мемориала, которые турки открыли в 2015 году в честь 100-летия Сарыкамышской трагедии.
Первым делом, к нам подошли двое турецких офицеров в форме, которые сидели в обыкновенной машине и игрались в сотовый телефон. Они попросили наши паспорта, и получив их, обратно удалились в свою машину. Пока они их постранично фотографировали, я пошел осматривать огромный памятник.

Мемориал сделан в виде символов Турции: полумесяца и звезды, из центра которой поднимается флагшток. Говорят, что на плацу около мемориала могут собраться 70 тыс. человек.



Мемориальный полумесяц имеет такие огромные размеры, что я решил взять его фотку из карты ГУГЛ.



Огромный полумесяц разбит на сектора, в которых на пластиковых плитах написаны имена убитых аскеров.

Любопытный факт
Как известно, многие турецкие нижние чины очутились после Сарыкамыша в лагере для военнопленных на острове Нарген около Баку.
Так вот в 2007 г. турецкие историки Бингюр Сонмез и Ибрагим Йылдырым провели раскопки на этом острове (азербайджанцы называют его по-новому - Бёюк-Зиря).
В результате раскопок ими были найдены останки солдат Османской армии, которые были перезахоронены в Турции, на мемориале павших при Сарыкамышском сражении.



Что любопытно, по турецким законам многие тысячи замерзших турецких солдат не попали в списки погибших в Сарыкамышской операции, так как они умерли не от боевых ран.
И еще. В книге «Крах Османской империи» написано, что командующий IХ корпуса Исхан-паша (тот самый, который в мае 1915 г. убежит из русского плена из Читы в Китай) перед началом перехода к Сарыкамышу по заснеженным горам издал приказ оставить шинели и вещмешки внизу, чтобы облегчить передвижение аскеров по снегу…



Любопытно, что на том месте, где турки построили свой мемориал, сразу после окончания сарыкамышских боёв состоялся благодарственный молебен.

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г.


Напротив звезды с флагштоком находится ещё один полумесяц, поменьше.



За ним возвышается склон хребта (и одноименной горы) Турнагель, с которого пытались спуститься в Сарыкамыш огромные толпы турецких солдат. Название хребта происходит от сочетания слов turna - "журавль" и göl - "озеро".



С западной стороны от звезды с флагштоком находятся бывшие армейские склады. К центральной их части подходила насыпь, по которой был проложен железно-дорожный путь. Сейчас он разобран. А сама железно-дорожная станция находится чуть правее (метров 200-300) относительно красного полумесяца. К сожалению, на станцию мы не заехали.
В последнее время у турок возникла идея превратить Сарыкамыш в туристический центр. Они на горе Лысой построили несколько горнолыжных подъемников и стараются не разрушать оставшиеся от Российской империи столетние здания, в том числе и армейские склады.



В заключении хочу сказать, что блистательная победа для русских войск далась дорогой ценой, хотя и с меньшими людскими потерями. Отдельная армия лишилась около 26 тыс. своих бойцов убитыми, ранеными и обмороженными. Последних набиралось 6 тыс. человек.

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г. Подпись: "Братская могила доблестных участников боёв под Сарыкамышем.


Сотник Кубанского казачьего войска Прянишников Виктор Иванович был тяжело ранен под Сарыкамышем 5 января 1915 г. и позже скончался в крепости Карс. Похоронен в Москве.


Число погибших могло быть заметно больше, но многие тяжелораненые воины были спасены в полевых госпиталях, некоторые из которых героически работали под вражеском огнем в почти окруженном Сарыкамыше.
Всего же в Сарыкамышской наступательной операции участвовало около 45 тыс. русских войск.

Памятник сотнику Василию Гамалию, сражавшемся в Саракамыше. Памятник возведён на народные деньги и открыт в мае 2019 г. в станице Переясловской Брюховецкого района.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Из книги Христины Дмитриевны Сёминой «Записки сестры милосердия».
Впечатления пассажиров, пробивавшихся на первом поезде через снега, из Карса в Сарыкамыш в первых числах января 1915 г., сразу после многодневных боев:

Поезд шел медленно, осторожно, точно нащупывая свой путь. Мои спутники молчали и тоже всматривались в надвигающуюся местность. Сколько прошло времени, не знаю. Все было полно ожидания какой-то опасности. И вдруг я увидела много людей! Я еще не успела даже подумать, кто эти люди, только мелькнула мысль «турки!» - как услышала, что сзади меня Гайдамакин кричит и дергает меня за шубу:
- Турки! Турки! Скорее ложитесь на пол!
Я оглянулась. Чиновник стоял на коленях и пригнул голову к самому полу и тоже кричал мне:
- Турки! Это турки! Ложитесь на пол!
Но, прежде чем лечь на пол, я взглянула в окно. Это был только один миг. Я увидела, что турки стоят большой толпой и смотрят на наш поезд, но не стреляют. Все это было так странно, что я просто забыла испуг первой минуты и продолжала смотреть. А мои спутники по вагону все еще лежали и ждали пулеметной или хоть бы ружейной стрельбы, и не поднимались с пола…
Поезд продолжал идти медленно и скоро совсем остановился. Сейчас же один из наших офицеров-пулеметчиков соскочил с платформы и шел, держа револьвер в руке. Увидя меня, он крикнул:
– Не выходите из вагона! – подойдя к турку, который, однако, оказался нашим солдатом, он стал его что-то расспрашивать. Солдат, не вынимая рук из подмышек и обхватив ружье крест-накрест обеими руками, что-то объяснял офицеру, показывая на огромную толпу турок.
– Свои, свои! – кричу я своим спутникам. – Свои! Видите, разговаривают с нашим пулеметчиком?!
– Теперь вижу, что свои! – говорит чиновник, и вместе с Гайдамакиным идут к выходу из вагона.
Открыв окно, я стала слушать разговор офицера с солдатом.
– Сколько же тут пленных у вас?
– Не могу знать! Не считаны еще…
– Где твой командир?
– Да он с отрядом! Преследует турок, что бежали вон за ту рощу, – солдат показывает штыком в туманную даль к лесу…
– Отчего же не отобрали оружие от пленных?!
– Да где же отбирать-то? Их здесь сколько, а нас, поди, взвода два не наберется! Только что сгрудили их в одно место и смотрим, чтобы не разбежались куда. А винтовки сами лучше стерегут; нам не управиться со всем…
– Надо сейчас же отобрать оружие! – говорит офицер. И вслед за этим кричит: – Конвойные! Отобрать винтовки от пленных!..
Прошла минута, среди турок – гул голосов, и из толпы пленных вышел, по-видимому, турецкий офицер, подошел и положил на снег около конвойного солдата и пулеметчика шашку и револьвер и вернулся к своим солдатам. Сейчас же вслед за ним стали выходить и класть свои ружья в общую кучу и солдаты…

…Но что это? Я вижу, как один из пленных упал. И сейчас же рядом стоящий «запрегся» в его ноги, как в оглобли, оттащил его немного и стал снимать с него одежду и обувь и тут же стал надевать на себя. Вот еще один упал, и еще один! И всякий раз стоящие поблизости товарищи по оружию и по несчастью бросались к упавшему, как на добычу, оттаскивали его и безжалостно срывали с несчастного, очевидно, еще живого, одежду и обувь и все это надевали на себя.
Это было так ужасно, что я отошла от окна, перешла на другую сторону вагона и стала смотреть вдаль. Сначала я смотрела далеко, туда, где был чистый белый снег. Но потом мой взгляд перешел ближе и остановился на рельсах, где лежали кучи какого-то тряпья… Я стала приглядываться… И вдруг ясно увидела торчавшие из снега, смешанного с кусками одежды, руки, ноги, половину головы с оскаленными зубами… Боже мой! Кто это?! Русские?! Турки? Я отошла от окна и села, закрыв лицо руками, чтобы не видеть этого ужаса.
– Что с вами? – чуть дотронувшись до моей руки, спросил кто-то.
Я отняла руки от лица и вижу перед собой вернувшегося в вагон чиновника.
– Посмотрите в окно, – говорю я. Он заглянул.
– Да, мы только что смотрели уже. Это остатки того поезда, который вышел из Сарыкамыша последним (25 декабря) и был захвачен здесь турками. Они всех перебили, а трупы ограбили и раздели. В этом поезде были медицинские сестры, врачи, чиновники. Всех прикончили…

Наш поезд тронулся и медленно пошел к Сарыкамышу. Местность кругом была безлесная, холмистая, покрытая толстым слоем снега. А вот и дорога, по которой мы уезжали из Сарыкамыша в Карс только две недели тому назад, а мне кажется, прошло много, много лет! Что меня ждет в Сарыкамыше?
Но вот стало заметно, что поезд идет на подъем. Стали попадаться кусты и небольшие деревья. Холмы становились все выше и все ближе подходили к полотну. Скоро начались и настоящие горы, покрытые огромными соснами. Особенно высок и крут был склон гор справа от нашего пути. И лес на нем был густой и могучий.
И тут я опять увидела турок! Около каждой сосны, прижавшись спиной к стволу дерева, обхватив ружье руками крест-накрест, а кисти рук спрятав под мышки, стояли турки!
- Турки! Турки! Смотрите, турки! - закричала я. Но мои спутники не посоветовали ложиться на пол. И сами не легли. Они прильнули к окну и смотрели.
- Замерзли! Все замерзли… Присмотритесь внимательно, - говорит чиновник. - Вон один присел в снег, только голову да ружье видно
Теперь и я ясно вижу! Их всех занесло снегом. Снег ровный, не примятый. Так около живого человека не бывает. Мы перешли на другую сторону вагона. По эту сторону полотна местность была более низкая и ровная. Только в некотором расстоянии от него снова поднимались холмы, уходящие в такую же чащу соснового леса. И всюду, куда только проникал через лесную гущу глаз, стояли эти мертвые часовые!.
Все замерзли, никто не ушел! Потом я узнала что такими мертвыми часовыми был полон весь лес – до самого Сарыкамыша… Многие пробрались на окраину города. Некоторые дошли до самых домов и тут замерзли. Других убили наши солдаты.

А поезд продолжал двигаться тихо и осторожно. Горы подошли с обеих сторон к самому полотну. Гигантские сосны обступили нас и закрыли небо. Мы въехали в узкое ущелье. Стало почти темно. Мне хотелось заглянуть дальше вперед, но сосны и ели закрывали узкую полосу света. Тихо! Выстрелов не слышно! Ущелье кончилось, и опять стало светло. Поезд все так же тихо вышел к шоссе, которое пересекает полотно недалеко от станции, и остановился. Дальше идти было нельзя. На рельсах лежали груды трупов. Целые горы их всюду по обе стороны пути.
Но больше всего – вдоль шоссе, там, где срезанная гора тянется далеко за вокзал. Почти до самого верха откоса навалены эти трупы: босые, окровавленные, смерзшиеся друг с другом…
Вороты у рубах и пояса штанов были расстегнуты, карманы вывернуты… Ни на одном трупе не было верхней одежды…
К нам в вагон пришли наши пулеметчики.
– Ну как, живы? Очень напугались? Видели, сколько замерзло турок?
– Да! Мороз как раз пришел к нам на помощь! Да и наши, видать, поработали неплохо: тысячи турецких трупов лежат, куда ни посмотришь!

Теперь мы повернули уже на шоссе горы, где были все время самые большие бои. И опять та же кошмарная картина: трупы, трупы! Горы трупов навалены вдоль всего шоссе. Они падали, сраженные пулями, друг около друга, смачивая друг друга кровью, и так и замерзали. А теперь пришли наши солдаты и стали стаскивать тела под гору. Возьмет и тащит за руку одного убитого, а за ним тянутся еще несколько таких же, смерзшихся вместе. Вон один лежит поперек трупа и точно хочет стрелять из-за прикрытия. Но у него нет половины головы. Череп срезан, и точно в чаше, застыли окровавленные мозги. Я отвернулась, но вдруг увидела что-то странное и дикое! Около самого вокзала была сложена большая груда из тел в самых разнообразных позах
- Клюкин! Посмотри! В такой-то мороз, а они в одних рубахах! Кто это?
Но не успел он ответить мне, как мы уже подъехали ближе, и я увидела, что это были не живые люди!
Огромная группа на уровне вокзальной крыши была из… трупов турецких солдат!! Они были во всевозможных позах. Нижние, как подставка, лежали наваленные как попало. Но выше некоторые сидели в разных позах. Другие стояли по несколько трупов вместе, обнявшись. А на самом верху стоял труп с вытянутой вперед рукой, с лицом, повернутым к Сарыкамышу и с оскаленными в страшной улыбки зубами. Издали они казались живыми, и я их приняла за живых людей. Такие им были приданы естественные позы… Вблизи эта группа мертвецов была страшна! Страшна и видом своим, и смыслом - как бы издевательства над жертвами подвига самопожертвования.
- Это казаки сделали! Пущай смотрят на Сарыкамыш, если взять его не смогли и наших голов порубить не сумели, - сказал Клюкин.
Турки были совсем раздеты. На трупах были только штаны с расстегнутыми поясами и вывернутыми карманами. И ситцевые красные и розовые рубахи с расстегнутыми воротами. Большинство босые.
Только что наша двуколка остановилась около вокзала, к нам подошли казаки и, показывая на пирамиду и хохоча, сказали мне.
- Сестрица, подивитесь
Из вокзальных дверей выходили все новые и новые казаки, и все наперебой друг перед другом рассказывали мне все подробности этого сооружения. Они были все молоды и громко хохотали, показывая белые зубы. На них были прекрасные меховые шубы, всё почти надетые враспашку. А под ними виднелись суконные черкески, в тонкой талии перетянутые кавказским щегольским ремешком с серебром. На головах лихо заломлены каракулевые папахи. Они как бы олицетворяли в себе могучую силу и красоту Российского войска… Только я слезла с двуколки, чтобы идеи, они обступили.
- Сестра, видите, сколько мы набили турка?! Это мы вас защищали! А где вы были, когда мы сражались?! - спрашивали те, кто был ближе ко мне…
- А с горки на вас смотрела! - говорю я, невольно заражаясь их весельем…

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Ещё один отрывок из книги Христины Дмитриевны Сёминой «Записки сестры милосердия».
Рассказ доктора Ивана Семёновича Семина о боях в Сарыкамыше.

Турки обошли город выше Сарыкамыша и вошли в него со стороны Карса. Они дошли до госпиталя, чтобы отрезать путь отступления нашим на Кагызманскую дорогу. Они думали, что наши войска будут искать спасение в отступлении! Но они жестоко ошиблись! Наши дрались как львы! Всюду, куда только они не проникали, их уничтожали. Мороз тоже делал свое дело – приканчивал их.

Вот я покажу тебе место на нашей улице, около госпиталя, где турки забрались на сосну, подняли туда пулемет и обстреливали тех, кто искал спасения в бегстве, желая воспользоваться Кагызманской дорогой. Но это были только одиночки, потерявшие со страху рассудок – и погибли все от турецких пуль.
Главный прорыв турок был около вокзала! А ведь вокзальное здание было в это время переполнено нашими ранеными! От вокзала турки хлынули на дамбу и ворвались даже на главную улицу.
Затем часть их проникла и в боковые переулки, и даже до нашей улицы. Бывшие там отдельные группы солдат и казаков бросились бежать, крича: «Все пропало! Спасайся, кто может!»

Конечно, это было ужасно, и на моих санитаров это подействовало панически! Они тоже бросились бы бежать, если бы не я. Я приказал своим санитарам строить заграждение у входа в нашу улицу. А всех бежавших мимо останавливал с револьвером в руке и заставлял помогать строить укрепление.
Не все, конечно, меня слушались. Многие продолжали в панике бежать наверх к госпиталю. Но там-то они и находили свою смерть. Два турка с пулеметом забрались на сосну около госпиталя и обстреливали каждого, кто появлялся на улице. Долго никто не мог догадаться, откуда они стреляют. Таким образом, погибло много наших. Только через 2-3 дня их наконец заметили и сразу сняли выстрелами. А пулемет и сейчас еще стоит на сосне.

Два дня шла повсюду адская стрельба. Мой санитарный транспорт и носу не мог показать никуда. Не вызывали! Да, впрочем, некуда было и ехать за ранеными. Вокзал под обстрелом. На дамбе шел непрерывный бой.
То турки прорвутся и бегут в город, сокрушая все на своем пути! То наши их гонят и бьют штыками, гранатами, пока хоть один турок оставался живым. Так и переходила дамба из рук в руки поочередно! А раненые тут же и замерзали – наши и турки.
А на горе, над вокзалом, бои продолжались все время! Раненые сами скатывались оттуда вниз к вокзалу, где им оказывалась первая помощь полковыми врачами. Но немногие доходили, вернее, доползали до здания. Скатится с горы-то, а до самого здания доползти уже нет сил. И тут же замерзают!
Сколько мы за это время таких подобрали! Мертвых уже! Тяжело и больно смотреть на них. Во всем как-то обвиняешь себя в таком случае; и думаешь, что что-то упустил, не сделал так, как бы нужно было! Да где там? Ад был! Но как только явилась маленькая возможность, я со своим транспортом бросился к вокзалу, и уж мы там работали день и ночь. Забыли и об еде, и о сне!..
Но постой! Я расскажу сначала, как мы защищали нашу улицу. С помощью моих санитаров и задержанных пластунов мы стащили фургоны, хозяйственные двуколки, повалили телеграфные столбы, заборы, даже вырвали двери из домов, и все это навалили у входа на нашу улицу. И из-за этой баррикады стали отстреливаться от наседавших турок.
Но сколько они ни наседали на нас, а прорваться ни один все же не смог! Мы их целую гору набили! У нас самих было только несколько легкораненых. Пока повсюду шел, и за городом, и на горах, и в нем самом, смертельный бой за обладание Сарыкамышем, раненых на вокзале набралось несколько тысяч. Только умерших выносили и тут же около здания складывали…

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Из книги Сёминой «Записки сестры милосердия».
Доктор Иван Семёнович рассказывает своей жене, как его обоз ездил по горам за десятки километров за ранеными (рассказчик был начальником санитарного обоза в Сарыкамыше - АЛебедев)

Помнишь, я получил телефонограмму с Зивинских позиций?
Приехали мы туда благополучно, и оказалось, как я и говорил, что вызвал нас Кабардинский полк. (Перед войной, после окончания университета, И. С. Сёмин поступил младшим врачом в Кабардинский полк, который в то время стоял в Карсе).
Я узнал от старшего врача, что раненых гораздо больше, чем может поднять транспорт. И там же я узнал, что турки сильно наседают на позиции полка.
Утром следующего дня, пока команда пила чай, я пошел на перевязочный пункт узнать, когда мы можем начать погрузку раненых.
Только я пришел, старший врач говорит: «Скорее берите раненых, сколько сможете! Полк отходит с позиции!»
Я пошел в транспорт и приказал немедленно запрягать лошадей, подавать двуколки к перевязочному пункту и грузить раненых. Я видел, что всех мы не сможем взять! Стали нагружать. Сначала клали нормально. Потом стали класть добавочных.
А раненых все еще много. Приказал класть и в мою двуколку. И все же раненых было еще много. Тогда я приказал сажать и на сиденья кучеров, и на хозяйственные двуколки тех, кто хотя и не тяжело ранен, но сам идти не может. Легкораненые шли, держась за двуколку. Некоторых санитары вели под руку. Конечно, транспорту пришлось идти все время шагом. Несмотря на это, еще оставались раненые, для которых уже не оставалось никакого места! И не считаясь ни с лошадьми, ни с двуколками… разместили всех!.. Правда, вся команда, писаря и я с доктором Штровманом, – все мы шли пешком всю дорогу, как и некоторые легкораненые. Зато не оставили ни одного раненого на пункте!! Как только закончили погрузку, сразу тронулись в обратный путь.

Но не успел еще транспорт и вытянуться на дорогу, как нас остановили. Из полка прислали сказать, что Сарыкамыш занят турками и что Кабардинский полк спешно идет туда. А мне командир полка приказывает снять раненых с двуколок, а на транспорт посадить солдат, сколько только возможно поместить, и гнать в Сарыкамыш.

На это я решительно заявил, что раненых не сниму и транспорта под здоровых солдат не дам!! Мне стали угрожать судом за неисполнение военного приказа.
Но я сказал, что вверенный мне санитарный транспорт предназначен для перевозки раненых, но не войск! И транспорт я отстоял! И раненых в Сарыкамыш привез! Мы выехали из Зивина и потихоньку направились к Сарыкамышу. По дороге нас догнал Кабардинский полк. Пришлось съехать с дороги, чтобы пропустить его. Знакомые офицеры кричали мне: «Молодец, доктор! Сумели отстоять свои права! Не бросили раненых!» И просили не бросать отставших слабых солдат.

Прапорщик 80 пехотного Кабардинского полка


А когда проходила шестнадцатая рота капитана Ваксмана, то он умолял меня не оставлять без помощи ни одного человека из его роты.

16-я рота 80-й пехотный Кабардинский полк. В центре с бородой - капитан Ваксман Александр Алексеевич - командир 4-го батальона и 16-й роты. Карс 1913 г.


Ваксман Александр Алексеевич, фото 1903-1905 гг.


И я это делал, пока была хоть какая-нибудь возможность посадить. Сажали, главным образом, тех, которые падали без чувств. Если их не поднять сразу же, то они замерзали.
Но чем ближе к Сарыкамышу, тем больше отставших солдат, а на двуколках не было уже решительно никакого места, да и лошади от усталости и голода едва шли.

В первый день похода полк делал только короткие привалы и шел весь день. И всякий раз после привала на снегу оставались сидеть солдаты. Товарищи их с трудом поднимали и вели дальше под руки. Но ночью, после первого же привала, оставшихся на снегу стало очень много, и поднять их не было никакой возможности! Приходилось класть их на двуколку, как мертвых. Но полежав и отдохнув, они приходили в себя и снова шли.

Последнее утро перед Сарыкамышем полк совсем не отдыхал. Офицеры боялись, что не смогут поднять солдат. Зато теперь отставших было больше. Вдоль всей дороги по обе стороны, а то и посреди нее, сидели и лежали совершенно ослабевшие солдаты. И это, кажется, было самое страшное и тяжелое для меня. Они были живы, но не было никакой возможности поднять их на ноги. Что я ни делал, да и санитары мои, и все, кто мог идти сам и мыслить еще хоть немного, – старались помочь упавшим солдатам. Я уговаривал, ругал, тащил за руку, ничего не помогало. Усталость была сильнее смерти! Люди перестали соображать и хоть малейшему усилию с их стороны предпочитали смерть…
Старые солдаты, более крепкие и закаленные, помогали поддерживать слабых молодых солдат. Но к концу пути и они сами выбились из сил и не могли уже поддерживать других. Многие шли обнявшись по несколько человек, поддерживая друг друга. Некоторые несли по несколько ружей ослабевших своих товарищей. Но даже и тут, в такие минуты, слышен был смех и подбадривающие шутки… Солдат едва идет – шатается. И вдруг споткнется и упадет! А товарищи поднимают его под руки. «Ты что, земляк! Вставай, вставай! Идем до турка. Недалеко уже, а там отдохнешь!»
Я видел, как офицеры сами шатались, как пьяные, и шли, опираясь на ружье. Но ни один из них не отстал. А на привалах они первые вставали, ободряя и поддерживая солдат, а некоторые брали под руку и вели слабых. На привалах никто не ел! А весь полк сразу ложился. Даже не курили! Последний привал был прямо жутким!
Когда офицеры скомандовали – «вставай!», то команду исполнили только единичные люди.
Остальные лежали не шевелясь! Пришлось пустить в ход грубую силу.

Вот, расскажу тебе, что я сам видел. Если бы не фельдфебеля, так офицеры и половины солдат не довели бы до Сарыкамыша. Без фельдфебелей офицеры не могли бы держать в таком порядке такую массу солдат! Для офицеров фельдфебель – незаменимый помощник, а для солдат – прямо отец родной. Он знает солдат своей роты, как мать своих детей. Да и не только, как солдата в роте, а он знает и семейную жизнь каждого из них. И из какой он деревни, сколько у него дома коров, лошадей, какой был урожай в прошлом году…
Когда солдаты ослабели и стали отставать, фельдфебель каждого называл по имени и старался подбодрить, поддержать под руку, или – возьмет его ружье и сам несет. Но когда солдат падал и видно было, что он не встанет больше никогда, то фельдфебель глубоко страдал…
Упавшие замерзали почти моментально, а помочь им было совершенно невозможно! У каждого оставалось силы только на то, чтобы самому не свалиться на дороге навсегда…
Ах! Как я был в душе рад, что ты на этот раз не поехала со мной. (Сёмин обращался к своей жене, которая была сестрой милосердия и часто сопровождала его в поездках за раненными. Впоследствии она напишет эту книгу).

Мне, привычному человеку, невыносимо тяжело было смотреть на этих здоровых, нераненых людей, но беспомощно умирающих на глазах у нас, совершенно бессильных помочь им! Я ведь знал, что только отъедешь от них, и они замерзнут!
Но что я мог сделать?! Лошади едва тащили свою двуколку, на которой не было ни одного свободного места! Полк давно нас перегнал и ушел далеко вперед… Сначала я оглядывался, не встал ли кто-нибудь и не идет ли. Но потом не стал: жутко видеть серые бугорки по всей дороге…

Когда транспорт подходил к Сарыкамышу, то в нескольких верстах от него я нагнал полк опять. Меня остановили и сказали, что транспорт идти дальше не может, что вокзал в Сарыкамыше занят турками, и вся местность находится под их обстрелом. Потом сообщили, что хотя самый вокзал и не занят, но находится под сильным обстрелом с гор, и проезда нет.
Все же я попытался продвинуться несколько вперед и мог уже сам осмотреть всю местность. Я увидел, что транспорту придется дальше идти по совершенно открытой местности, на виду и под обстрелом турок! Но у меня не было никакого выхода! Я знал, что если оставить раненых еще на одну ночь в двуколках, то они все замерзнут! И теперь уже добрая половина была обмороженных, но все же они еще были живы…

Кабардинцы, рота за ротой, поднимались по глубокому снегу куда-то влево от дороги в гору.

Подпоручик 80-го Кабардинского полка


Где-то далеко уже слышно было их «ура»! А те роты, которые были еще вблизи от нас на дороге, сразу преображались при этом крике… Странное дело! Пять минут тому назад эти самые солдаты были толпой едва передвигавших ноги усталых людей. Но, как только донеслось до них это далекое и могучее «ура» и как только в ответ на это «ура» раздалась команда «вперед», я увидел перед собой совершенно других людей – настоящих боевых солдат! Все точно ожили! Сразу весь полк потянулся в гору, забирая все левее.
Стрельба впереди стала сильнее. Солдаты говорят: «Это турки стреляют! Значит, наши дошли до них и атакуют их!!»
Когда кабардинцы очистили дорогу, мы еще продвинулись немного вперед к Сарыкамышу. Турки, отвлеченные наступлением кабардинцев, ослабили обстрел Сарыкамыша.
Я воспользовался этим относительным затишьем и, выбрав подходящее место, начал переправу через реку Сарыкамыш по льду, занесенному глубоким снегом. До противоположного берега мы добрались благополучно, никто не был ранен. Это было между Елизаветпольскими казармами и возвышенностью, на которой стоит полковая церковь.
Но противоположный берег оказался так крут и высок, что лошади никак на него взобраться не могли. И не только с ранеными, а и без двуколки не взобрались бы. А турки обратили внимание на множество людей и большой обоз. И давай обстреливать!

К счастью, стало темнеть и никого не ранили и не убили. Я моментально приказал своим санитарам сгладить этот крутой обрыв. Кое-кто из проходящих солдат стал нам помогать. У нас в двуколках всегда есть с собой лопаты и топоры. Подгоняемые стрельбой, все работали, как дьяволы.
И скоро мы могли попробовать втащить на руках первую двуколку; лошади не брали никак! Первую втащили с большим трудом (конечно, вместе с ранеными). Вторая, третья, а потом пошло совсем хорошо! Скат с каждой двуколкой становился все более пологим. Потом попробовали запрячь по четыре лошади в двуколку. Стали и лошади брать, хотя, конечно, люди помогали со всех сторон.

Вся эта переправа заняла много часов. Было уже совершенно темно, но зато все двуколки были уже на стороне Сарыкамыша, и все раненые были в безопасности и от замерзания, и от турецких пуль! Было уже совершенно темно, когда мы подъехали к госпиталю, надеясь сдать наконец измученных раненых в теплое помещение. Несмотря на страшную усталость, я сам поехал с ранеными в госпиталь. Я знал, что мои санитары так же устали, едва на ногах держались. А тут еще им нужно несколько сот человек выгрузить, а половину из них перенести на руках! Едем прямо в госпиталь к Павловскому.

Приезжаем туда – темно!! Иду к подъезду, открываю дверь в вестибюль – темно! И полная тишина! Ни души! Иду по коридору, кричу во весь голос, зову хоть бы кого-нибудь! Никого!
Пришли подпрапорщик и доктор Штровман. Послал их искать по всему зданию: «Поищите хорошенько! Может быть, спрятались со страху куда-нибудь…» Ни одной души не нашли и они! Все пусто и брошено!.. Если бы ты знала, как я ругался! Расстрелять мало такого мерзавца – главного врача! Бросить госпиталь! И со всем персоналом удрать, спасая свою шкуру!!
– Да, родной, я с этим персоналом работала в Карсе. Они сами оказались брошенными своим начальством. Доктор Павловский удрал прямо в Тифлис! Будто бы за инструкциями!
– Дать ему ружье в руки и послать его, каналью, на позицию! Вот инструкция для такого типа! – с несвойственной ему злобой сказал муж. – Да я и выгрузил бы там раненых, и мы сделали бы все сами. Но здание так нахолодело, что снова согреть его нужно много часов, а то и за сутки не натопишь! А полузамерзших, едва живых людей помещать в холодное помещение было бы преступлением!
Я решил ехать в другой госпиталь. Слава богу, ведь в Сарыкамыше их было двенадцать! Едем! Опять скрипят колеса по скованному морозом снегу! Темно! На горе над вокзалом зарево и трескотня ружейной и пулеметной стрельбы. Руки и ноги начинают мерзнуть. Ресницы и усы покрылись инеем. Хочется и мне в тепло! Устал и я! Иду рядом с двуколками, из которых не слышно ни стонов, ни криков, ни разговора! «Мертвый транспорт»!..
Я даже забыл о тебе, моя Тиночка! Ведь я знал, что ты ждешь меня и волнуешься! Да и от госпиталя до нашего домика было недалеко. Но я не мог бросить полуживых людей. Хотелось скорее поместить их в тепло. Едем к одному госпиталю – темно! Заходим в здание – холодно и никого нет. Едем к другому. То же самое! Посылаю узнать, где персонал? Посланный возвращается – никого нет! Помещение холодное, нигде ни души! Везде холод – не топлено!
Понимаешь ли?! Ни в одном госпитале никого! Бежали все!! Армия, ведущая отчаянное сражение, оставлена без медицинской помощи, без госпиталей!!

Надо было что-то делать, чтобы выйти из отчаянного положения и как-нибудь спасти и устроить наших раненых! Некоторые госпитали занимали двухэтажные кирпичные дома, в которых раньше были офицерские квартиры. Это все казенные здания. Дома были небольшие, но со всеми удобствами и очень чистые.
Вот в один из таких брошенных домов госпиталя я и приказал выносить раненых. Сейчас же затопили печи. Я сказал подпрапорщику, чтобы варили как можно больше супу. И клали бы больше мяса в котел. Ведь два дня никто не ел ничего горячего! Скоро и в комнатах стало теплее.

Да, видно, паника была тут большая, раз госпитали побросали и все бежали! Поехал в штаб. Там тоже у всех растерянный вид. Настроение нервное, напряженное. Несколько раз пытался выяснить свои затруднения, что привез несколько сот раненых, а в госпиталях нет персонала. Меня не дослушают и говорят: «Вон, расскажите полковнику!» Начну снова объяснять положение вещей этому полковнику, а он посылает к кому-нибудь третьему…
Наконец удалось заставить какого-то адъютанта выслушать меня до конца.
«Да, да! Мы вынуждены были все, что только возможно, вывезти из Сарыкамыша!..» – «Хорошо! Но как же мне быть с ранеными?! Помещения не топлены! Ни еды, ни медицинской помощи нет совершенно никакой!!» – «Не знаю! Да удержим ли мы еще турок?! Может быть, придется и остальное все бросить, а самим уходить, куда возможно будет!..»

Потом он же рассказал мне, как заставил тебя уехать из Сарыкамыша. Правда, у меня тревога за тебя как-то отлегла, и сразу стало легче на сердце. Теперь, значит, можно все свое внимание отдать целиком раненым, которые оказались на моем попечении.

Было уже поздно, когда я из штаба поехал прямо в госпиталь. Помощи неоткуда было больше ждать. Надо было самому приниматься за устройство раненых, оказавшихся на моих руках.
Приезжаю в госпиталь. Подпрапорщик говорит, что обед готов, сейчас раздавать будем. И в помещении тепло.
Потом вдруг мне сообщают, что пришли несколько человек санитаров и два врача этого госпиталя. Это прямо подарок с неба! Я сейчас же пошел, разыскал их и познакомился с врачами. Они рассказали, что панику развел сам штаб. Никто и не думал бросать госпиталя. Но из штаба сообщили, что они не гарантируют безопасности и что благоразумие требует, чтобы все выехали. Началась паника. Запрягали лошадей в фургоны, в хозяйственные двуколки, и все желающие уехали.
«А вы почему же не уехали со всеми?» – спросил я их.
«Да, черт возьми! В конце-то концов, мы, мужчины, призваны помогать и защищать Родину. И вдруг, при первых же выстрелах, бежать! Просто нелепость какая-то! Ну, вот мы вдвоем и остались. Да санитары, как верные солдаты, посовестились нас бросить и тоже стались с нами! И любопытство нас одолело большое! Целый день мы торчали на улице и смотрели, что делают турки на горе. Ведь война!
Настроение приподнятое! Хотели даже взять винтовки и идти на защиту Сарыкамыша! Но подумали о раненых: ведь если и нас убьют, то кто же будет перевязывать их? Но на вокзал мы никак не могли пробраться. Вот мы тут и остались. К вечеру стало довольно жутко. Нигде ни души живой! Улицы пусты, здания брошены. А на горе бой. И неизвестно, где наши, где турки?
Когда совсем стемнело, слышим шум и большое движение на улице. Санитары кричат – турки!
Ну, мы в подвал и спрятались. Потом слышим, что как будто родная – русская – речь. Сделали вылазку и, когда убедились, что это свои, сейчас же вышли».
«А откуда эти раненые? Не с вокзала?» – спросил меня молодой врач.
«Нет, не с вокзала. Я их два дня и две ночи вез сюда с позиции от Зивина…»

Передав врачам раненых, я хотел ехать домой, но вспомнил, что дом разорен, темно, холодно и нет никакой еды. А тут стали раздавать раненым суп! Его аппетитный запах еще больше обострил чувство голода, и в пустом желудке жгло. Галкин предложил мне тарелку супа из общего котла. «Хватит ли еще для всех», – сказал я больше для приличия. «Как не хватит!
Варили-то ведь для всех, и раненых, и здоровых!»
Наконец дали и мне тарелку супа! Это была первая еда за целые сутки у всех! Этак после холода попасть в тепло, да еще съесть тарелку горячего супа! Жизнь сразу показалась прекрасной, но ненадолго!
Сон стал решительно меня одолевать. Ведь почти четыре ночи мы не спали ни минуты!

Как я тебе говорил, транспорт шел в хвосте кабардинцев. А они шли так быстро, что лошади едва поспевали за ними. Офицеры, шутя, конечно, кричат мне: «Не отставай, доктор! Подтянись!» Двое суток шел полк, и ни одного часу не спали. Остановятся на час, не разводя костров, при таком-то морозе, пожуют хлеба, покурят, поднимаются и снова идут… Последний день и этого не делали. Офицеры говорили: только сядь, и половины не поднимешь, хоть стреляй в них. За пять минут перед тем, как командир полка скомандовал в атаку на гору, это был полк мертвых людей, а не солдат. Но, как только он скомандовал: «Полк! С Богом, за мной! Ура!» – так эти же солдаты стали перегонять друг друга! Даже командира полка на лошади перегнали! Карабкались по глубокому снегу! Я тебе скажу, это русское ура – прямо чудо!
Ну, поел я супу, а ехать сюда мне не хотелось. Один из новых врачей предложил мне переночевать у него в комнате – мы их тоже накормили. Я так устал, что сразу согласился!
А они всю ночь работали, перевязывали раненых. Утром я уехал к себе сюда. Мои санитары тоже отдохнули, поспали на своих сенниках. Они мне натопили печи в комнатах и привели квартиру в жилой вид. Кто-то из них же додумался, что вы не могли взять с собой все вещи и припасы. После некоторого размышления решили поднять половицы и посмотреть, нет ли чего под полом. Так и оказалось! Там они нашли все нужное для меня! Потом пошел посмотреть, что делают турки. Видно было, как они перебегали по горе и часто падали. Но к вечеру дело стало хуже. Турки катились с горы волна за волной. Многие уже бежали по дамбе к городу.
Этих кончали раньше, чем они добегали до города. Но панику они навели на слабые души большую. Мои санитары были все время со мной. Я их вооружил, еще когда мы ехали сюда.
Они подбирали у упавших солдат винтовки и патронташи, полные патронов.
Скоро из переулка появились одиночные казаки, бежавшие с криком: «Спасайся кто может!» Мы их всех задержали и старались успокоить. Спрашиваю: «Где ваше оружие?» А они спорить стали со мной: «Да какое оружие, когда турки по пятам за нами бегут!»

Тут я их, как полагается, обложил, по военному времени! Говорю им, что мы будем защищаться. Но они спорят и норовят удрать. Тогда я им пригрозил револьвером. Они моментально подчинились, сами сделали вылазку за брошенными винтовками и присоединились к нам.
Позже, к вечеру, в нашу улицу ворвалась группа солдат и казаков, а за ними турецкие солдаты, стрелявшие куда попало. Мой отряд моментально открыл огонь по туркам. Кстати, нечаянно ранили своего, но турки были отбиты с большими потерями и рассеяны. Так мы эту позицию занимали всю ночь и весь следующий день, не пропуская турок проникнуть в нашу улицу и занять единственную дорогу, соединяющую нас с тылом. Вечером я получил приказание во что бы то ни стало вывозить или выносить на руках раненых с вокзала. Такой же приказ получили и другие транспорты.
Я попробовал пустить двуколки. Но было очень опасно, пули летели, как пчелы. Тогда я поехал по той же дороге, по которой вчера пришел транспорт сюда. Мы переехали реку и завернули под обрыв, около вокзала. Там мы вскарабкались на почти отвесный обледенелый скат горы и добрались наконец до вокзала. Пули здесь летели еще сильнее. Но мы не обращали на них никакого внимания. Когда я открыл дверь в вокзальное помещение, то невольно отшатнулся.

Боже мой, что там было! Раненые лежали повсюду. Не было свободного вершка на полу. На столах, на которых раньше обедали и пили чай, теперь перевязывали раненых. Там были врачи, фельдшера и санитары от всех войсковых частей. От испарений, крови и нечистот стояла такая вонь, что первое время я не мог оставаться внутри.
Все четыре санитарных транспорта работали день и ночь, вывозя раненых. Заполнили ими все госпитали. В госпиталь, брошенный доктором Платовским, свезли больше трех тысяч раненых и обмороженных. А работали там всего три врача и одна сестра, которая во время бегства всего их госпиталя спряталась, а когда стали привозить раненых, вышла из своего убежища и пришла работать.

Медсестры русского госпиталя в Сарыкамыше


– А откуда же эти три врача?
– А с вокзала! Мы же их освободили от раненых. Там остались несколько врачей. Первый день мы раненых спускали на руках по скату от вокзала и клали на двуколки и везли в госпиталь по той кружной дороге, по которой я привел транспорт. Это большой круг и много брало времени, но зато этот путь был более безопасным. Возили раненых всю ночь и весь следующий день. И все же их еще было много. Теперь уже были все госпитали полны. Врачей не хватало; сестер нет почти совсем. Немногочисленные санитары окончательно сбились с ног. Но хуже всего обстояло дело с едой. В Сарыкамыше не было ни хлеба, ни круп. Вообще ничего!

Раненые умирают! Мои санитары могли отдыхать, только когда лошади ели свой фураж. Так все и шло до тех пор, пока мы не вывезли всех раненых с вокзала. Положим, мы и сейчас оттуда берем раненых. Это ведь главный перевязочный пункт.

На нижней фотографии изображен врач Чекановский Михаил Викторович у тел убитых турецких солдат. За участие в боях в Сарыкамыше он был награжден орденом Св. Анны с мечами.


В одну из ночей, когда перевозили раненых, один из моих санитаров, страшно уставши, решил поспать. Когда разгрузили двуколку, он задержался в госпитале, а возница не стал его ждать и уехал опять на вокзал за ранеными. Санитар выждал, когда двуколка уехала, и стал искать место, где можно было бы заснуть. Видит – во дворе госпиталя стоит небольшое здание. Он решил, что это как раз то, что ему нужно (он думал, что это баня). Вошел туда, открыл двери: «Ага! Тут уже много народу спит!» Лег, завернулся в шинель и прижался поближе к одному из спящих и заснул сразу как убитый…
Утром госпитальные санитары принесли туда же только что умершего раненого солдата и по дороге наступили на моего Ваношвили. Тот заорал от боли! Санитары перепугались до полусмерти, бросили труп и убежали. Тогда мой санитар снял с головы шинель и теперь только увидел, что «спавшие» были все мертвецы! Тут и он перепугался так, что забыл даже надеть шинель, и всю дорогу бежал без шинели! Прибежал он прямо в команду и сам все рассказал. Но за шинелью ни за что не пошел. Пришлось послать других за ней…

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Осмотрев огромный мемориальный комплекс, я вернулся к нашей машине. Коба, Вероника и Рома так из нее и не выходили, так как турецкий мемориал им был не интересен.
Тем временем турецкие военные вернули нам паспорта.
Следующий объект в нашем плане, который мы должны посетить – это так называемый «дом Екатерины». Он хорошо виден от мемориального комплекса и стоит прямо над ним, на склоне Лысой горы у нижней границы леса.



Что это за дом такой и для кого он был построен – непонятно.



Турки пишут, что по словами «местных жителей», его построили в качестве охотничьего домика для русского императора Николая II. Только вот беда в том, что эти «местные жители» стали таковыми только после 1922 года.
А во-вторых, во всех жизнеописаниях Николая II этот дом в Сарыкамыше не упоминается.



Скорее всего, турки раскрутили тему с «домиком Николая II» после того, как решили организовать здесь туристическую зону.



Мне кажется, что этот огромный дом может быть офицерским собранием. Вот как его описал В. А. Левицкий в своей книге "На Кавказском фронте Первой мировой":
«Поднимаясь в направлении офицерского собрания, мы наткнулись в небольшой лощине на два орудия (туркестанские). Стальные жерла пушек при свете луны давали отблеск и смотрели вперед на огни, как будто выискивая себе новые жертвы на завтрашний день. Вокруг них лежали сотнями стреляные гильзы. Очевидно, работа здесь шла на совесть. Прислуга, кроме часового, спала убитым сном, зарывшись в вороха нанесенной соломы.
Дойдя до офицерского собрания, я вошел в него, отослав Шелегеду к команде в ближайший флигель.



Большой танцевальный зал далеко не выглядел так торжественно, как было раньше. С пола раздавался дружный храп полсотни спящих людей. Белая кафельная печь была натоплена до последней степени, и теплота от нее соблазнительно подействовала на меня.



Я сел на еще оставшееся в живых широкое кресло, и тогда лишь почувствовал сильную усталость. Мои мысли под влиянием обстановки погрузились в прошлое, не так далекое время.



Я представил этот зал с портретами, с люстрами, полный офицеров, или слушавших доклад, или разбиравших тактическую задачу, а иногда танцевавших с приглашенными дамами.



Мог ли я тогда подумать, что зайду сюда лишь согреться и вздремнуть под наведенными пушками противника?



Но мысли бегут опять к прошлому. Я вхожу в прекрасно обставленную столовую с неугасаемой лампадкой перед иконой Святого Победоносца Георгия, затем дальше в библиотеку, и так по всем комнатам».



До 2009 года этот дом стоял на территории турецкой части Второй армии.



Видно, что за домом никто не ухаживает, и долго он, наверное, не простоит.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
1 (14) декабря 1914 г. в 9 утра, то есть за 8 дней до начала Сарыкамышской операции, русский император Николай II на поезде прибыл на станцию Сарыкамыш.



Встреча императора Николая II на вокзале Сарыкамыш



На вокзале он принял рапорт командира 80-го пехотного Кабардинского полка полковника В. М. Барковского. Знамя полка держал отличившийся в боях подпрапорщик Яковенко.



После он посетил церковь Михаила Архангела.



Император Николай II прошелся по центральной улице Сарыкамыша и побеседовал с боевыми офицерами.



Затем он произвёл награждение нижних чинов Кавказской армии.



После Николай II побывал в госпиталях.
Вот описание этого визита в Сарыкамыш, сделанное Х. Д. Сёминой в книге «Записки сестры милосердия»:

«– Барыня! Государь император приезжает сегодня в три часа! Государь будет ехать по нашей улице. Так чтобы на заборе не висело солдатское белье, – сказал казак.
Такая великая радость увидеть живого, не на портрете, вот здесь, в глуши, на краю великой России, нашего государя!.. Мне хотелось с кем-нибудь поделиться таким великим событием, говорить о нем! Я пошла и постучала в дверь к Штровманам.
– Мадам Штровман, государь приезжает в три часа.
Она открыла дверь и сейчас же спросила:
– Вы думаете, я могу стоять на улице?..
– Я не знаю!
– Дайте мне вашу форму, чтобы я могла стоять поближе к нему!
– Вон, посмотрите, солдаты пришли. Идемте, я дам вам косынку.
Потом я надела шубу и вышла на улицу. Она была полна солдат. Они становились по два в ряд вдоль всей улицы от поворота с главной и до самого госпиталя.
Никогда еще, кажется, у меня не было такого чувства радости и каких-то сладких слез!..
Я радуюсь такому счастливому дню. Может быть, единственному дню моей жизни? И почему-то хочется плакать! Слезы сами катятся из глаз… В носу мурашки, губы дрожат, не могу слова выговорить…
Солдаты стоят веселые, здороваются со мной, а я плачу…
– Здравствуйте, сестрица! Радость-то какая – сам государь приезжает к нам!
– Да! Большая радость! – едва выговариваю я, а слезы ручьем льются из моих глаз.
Солдаты тоже как-то присмирели.
– Да! Это не каждому доводится видеть-то государя императора, – говорит солдат.
– Погодка-то какая стоит! Только для парада Государева! – говорит другой.
Они поближе придвинулись ко мне, чтобы вести общий разговор.
– Прямо, значит, с поезда и в церковь, а оттедова, по этой самой улице, в штаб и в госпиталь. Поздоровается с ранеными, поздравит! Кому Егория повесит… Ну, потом, конечно, и по другим, прочим делам поедет…
– Я так думаю, что государь по другим улицам обратно поедет, чтобы, значит, все могли его видеть, – сказал бородатый солдат.
– А вы весь день будете стоять, пока государь не уедет?
– Нет, сменят. Как обратно проедет – так и уйдем! Мороз сегодня шибко крепкий, – говорит солдат, постукивая нога об ногу.
Я только сейчас обратила внимание на их шапки, на которых вместо кокарды были крестики. Да и сами они все какие-то бородатые и совсем не молодые!
– Почему у вас на шапках крестики?
– Мы второочередники! Здесь фронт спокойный, как раз для таких, как мы – стариков.
А вы, сестрица, из каких краев будете? – спросил солдат.
– Я здешняя, кавказская, из Баку.
Вышла мадам Штровман в моей белой косынке.
– Можно мне стать впереди вас, солдаты?
Все сразу обернулись.
– Впереди стоять нельзя! Но тут стойте, нам не помешаете! Места хватит, только долго не простоите на таком морозе! Еще рано! Поди, в церкви сейчас!
Я пошла в комнату, чтобы согреться, замерзла стоять, но в комнате еще тоскливее стало…
– Барыня! Едет, едет! – кричит Гайдамакин.
Я выбежала на улицу и сразу точно горячей волной обдало меня!
– Ура! Ура! Ура-а-а! – неслось снизу улицы. Солдат узнать нельзя было: лица строго-суровые. Стоят как по ниточке: по два в ряд, держа ружья перед собой. Офицеры чуть впереди солдат, вытянув шеи туда, откуда несется все громче и громче «Ура-а-а!» Вдруг снизу точно волна поднимается: ширится в громком «ура!..» И дошла до нас. Я хотела тоже кричать «ура», раскрыла рот, но спазм сжал мне горло, и вместо «ура» вырвались рыдания.
А «ура» неслось все громче и громче! Показались какие-то автомобили – один, другой.
Я протираю глаза, хочу лучше видеть, а слезы снова ручьями бегут. А солдаты так радостно, так могуче кричали приветствие своему государю!
Вот! Вот он! Кланяется на обе стороны. Какое грустное лицо! Почему так ему грустно?..
Вот и проехал! Скрылось светлое видение…
Я оглянулась. Мадам Штровман сидела на дощатом заборе и счастливо улыбалась…
– Слава Тебе, Господи! Удостоились увидать государя! Теперь и умирать не страшно! – оборачиваясь ко мне, говорит солдат, утирая рукой слезы.
И не один он плакал. Плакали и другие; вытирали глаза кулаком.
– Не поедет больше по этой улице государь, – говорит солдат, – сморкаясь прямо рукой и сбрасывая на снег.
– Ну вот, теперь пойдем обедать. Прощайте, сестрица.
– С Богом! – говорю я и тоже иду домой».


В половине пятого вечера император Николай II отправился на автомобиле в с. Меджингерт (село находится на западе относительно Сарыкамыша, в 1,5 км от старой границы Российской империи). Здесь он наградил медалями отличившихся солдат и казаков, которые прибыли с передовых позиций.



Среди прочих награждённых получил Георгиевский Крест 4 степени №497 и Белокобыльский Филипп Стефанович, служивший в 7 роте 155 Кубинского пехотного полка в Сарыкамыше. Награду он получил за то, что первым бросился на неприятеля 19 октября 1914 г. на Зивинских высотах.



Вечером того дня Государь вернулся в Сарыкамыш и узнав, что в госпиталь привезли новую партию раненых, опять зашёл навестить их.
Поздно вечером он сел на поезд и отправился обратно в Карс.
Поездка Николая II в Сарыкамыш была очень рискованной, но чрезвычайно способствовала подъёму духа войск.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
Осмотрев «домик Екатерины» мы спустились по грунтовке вниз к мемориалу, после чего вернулись в центр города, откуда поднялись по какой-то улочке к бывшему гарнизонному храму. Сейчас, как я уже говорил, в этой церкви находится мечеть имени товарища Кязыма Карабекира.
Чуть в стороне находится стандартный памятник Ататюрку на вздыбленном коне, который можно увидеть во многих турецких городах.



Площадь перед храмо-мечетью имеет довольно приличный наклон, но, тем не менее, детвора здесь ухитряется играть в футбол. Правда, постоянно кто-то из пацанов бегает вниз по улице за укатившимся мячиком.


Осмотрев снаружи храм, садимся в машину и едем дальше в Эрзерум по новой трассе Е691.
В принципе, можно было поехать из Эрзерума по старой дороге на юго-запад-запад, и выехать на Эрзерумскую трассу в районе села Хорасан. Тогда мы проехали бы мимо старой турецкой крепости Зивин, прославившейся в 1877 г. и стоящей на горе Зивин-Даг.
Внимание! Селение Зивин ныне называется Süngütaşı. На карте MAPS.Me рядом с этим селением обозначена крепость Zivin.
Но, Коба предпочитает ездить по максимально новым дорогам...


Возвращаемся на трассу Е691. И дале объезжаем Лысую гору (буду называть ее так, как она обозначена на наших картах) с юго-запада. Справа стоит Лысая, а слева возвышается гора Имам.
Во время переездов по Восточной Турции я сижу на первом сиденье рядом с Кобой и стараюсь что-нибудь фотографировать. А Рома с Вероникой расположились сзади и время от времени читают вслух или моё описание турецкого путешествия, или книги, взятые мной в дорогу.
Вот и сейчас Рома зачитывает главу из книги В. А. Левицкого с длиннющим названием «На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка,1914–1917», в которой описываются как раз те места, мимо которых мы сейчас едем.

И так, события происходят 22 декабря (4 января нового стиля) и 23 декабря (5 января нового стиля) 1915 г.

«…Утром мы узнали о полной сдаче нам всего 9-го корпуса во главе с командиром его Исхан-пашой, а также об отходе части 10-го корпуса в сторону Вольт.
Целую ночь и весь день 22 декабря (4 января нового стиля) к нам подходили в одиночку, партиями, а иногда целыми ротами сдавшиеся в плен. Их отправляли напрямки через лес к железнодорожной станции.

Турнагельский лес и балка сделались могилой 9-му турецкому корпусу. На каждом шагу, почти у каждого дерева приходилось натыкаться на трупы павших или замерзших неприятельских солдат. Они сидели и лежали в различных положениях, иногда напоминая своими позами живых.
Бродя по лесу, я наткнулся на пулемет, за ним сидел наводчик, спрятавший голову за щит. Создавалось впечатление, что он каждый момент откроет огонь, но машина молчала, а человек сидел без движения. Он был мертв. Пуля, пробив кожух, пронзила ему грудь, очевидно, задев сердце. Еще дальше я увидел группу человек в шесть. Они сидели вокруг костра, склонив головы, кто на сторону, а кто вовнутрь. Я подошел к ним вплотную. Костер давно уже погас, а вместе с ним и их жизнь. Но самые тяжелые картины пришлось увидеть в балке. Здесь стояло десятка два круглых палаток. Они были полны замерзшими турками, лежавшими вплотную друг к другу. Это был перевязочный пункт противника, где раненые после перевязки должны были оставаться в продолжение недели без крова и пищи и тут же находили себе смерть.
Поднимаясь назад в Турнагель, я увидел брошенную неприятельскую батарею. Я воочию убедился в той точности и в разрушительности, какую причинили наши мортиры противнику. Позиция батареи была покрыта большими черными воронками, щиты поцарапаны и выгнуты осколками, большая часть прислуги оказалась перебитой. Безжалостный огонь не пощадил и животных. Внизу немного дальше брошенных порядков, валялось несколько трупов убитых лошадей
Вечером мы покинули лес мертвецов и вновь вернулись на Бардусский перевал, где встали бивуаком.
23 декабря (5 января нового стиля) с утра мы собирали, а затем хоронили тела павших в бою однополчан. Часть их была похоронена на старом кладбище в Сарыкамыше, а другая часть, погибшие у Верхнего Сарыкамыша и на Орлином гнезде, - на плацу перед офицерским собранием, где мы когда-то беззаботно играли в теннис.

Открытка 1915 г.
"Братская могила кубинцев под Сарыкамышем"


Оружие сдавшегося противника собиралось и отправлялась в тыл. Моей команде, как трофеи досталось девять мулов отличной породы.
Около полудня подъехали полковые кухни, встреченные не без радости. Горячей пищи и свежего мяса мы уже не видели больше чем с неделю. К вечеру подошли три роты 4-го батальона. Таким образом, на перевале (Бардиз) сосредоточился весь полк, кроме 16-й роты и штаба полка, которые оставались в казармах. В сумерках запылали костры, люди стали копать себе снежные ямы, снося к ним для подстилки что попало, не брезгуя шинелями с убитых турецких солдат.

Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г.


Вечером полковник Херхеупидзе приказал построить 155-й полк на поверку и на молитву.
Весело понеслись звуки сигнальных рожков, переливаясь резким эхом по горам. Повестка и заря призывали всех после бранных дней к молитве и покою. Перекличка окончена, молитва пропета. Полк построен был четырехугольником: батальон против батальона. Офицеры стояли в середине. Как старший из присутствовавших штаб-офицеров, полковник Херхеулидзе принял вечерние рапорты. На сей раз они не носили характер трафаретных докладов, как то: в роте никаких происшествий не случилось, или произошло то или то.
При полной тишине присутствующих слышалось: в первой роте убитых 21, раненых 67, во второй роте убиты фельдфебель (Григорьев), два взводных командира и 24 рядовых, и так далее. В девятой роте насчитывалось лишь 80 штыков. Команда разведчиков представляла только один взвод. Даже музыкантская команда, состоящая наполовину из евреев, не досчитывалась большей части своих людей. Им приказано было остаться при обозе в Меджингерте, но они настойчиво просили пустить их в строй в качестве бойцов или санитаров
- Мы уж сыграем полку после боев, ваше благородие, а сейчас пустите нас, куда идет весь полк, - говорили они полковому адъютанту. Просьба их была уважена, но играть многим из них не суждено было больше никогда. «Большой барабан» был убит в лоб наповал. «Тарелкам» оторвало ногу, басиста поразило в сердце, а флейтист остался без руки.
Вечерний рапорт был кончен. Наступила гробовая тишина, прерываемая лишь потрескиванием горящих костров и кашлем единичных людей. У каждого мысли были с теми, кого пришлось сегодня предать земле. Каждый думал, что если не сегодня, то завтра ему придется сделать то, что сделали они. Но послышался резкий голос полковника:
- Молодцы кубинцы!
- Рады стараться, ваше сиятельство! - по старой традиции дружно и громко ответил ему полк. Тихим, но постепенно возрастающим голосом начал полковник Херхеулидзе свое слово полку. Он не был оратором. В его речах не было искусства пленять сердца людей, но в них была большая сила - это его искренность. Он говорил с жаром, с тем энтузиазмом, с каким он вел людей в бой. Не любя говорить вообще, он считал, что сегодня, после целого ряда боев, после часов тяжелых переживаний и в час победы, он должен им сказать свое правдивое солдатское слово
Мне, конечно, трудно воспроизвести все сказанное, но суть и смысл до сих пор остались в моей памяти.
- Мы потеряли лучших своих друзей, - говорил полковник. - Осиротел наш полк, но за кровь их вы с лихвой отомстили. Да будет вам в утешение, что жизнь свою они положили за честь и славу нашей дорогой отчизны. Я среди вас единственный из старых кубинцев и с радостью свидетельствую вам, что вы делами своими поддержали славу отцов. Завтра настанет по всей Руси праздник Рождества Христова. Завтра же по всем уголкам нашей необъятной Родины разнесется весть о вашей блестящей победе. Это будет
лучший подарок, какой может преподнести честный храбрый солдат своей земли. Большего желать я вам не могу, оставайтесь такими же молодцами, какими вы были, деритесь так же храбро, как вы дрались до сегодняшнего дня, и победа всегда будет сопутствовать вам.
Свои слова полковник закончил здравицей полку, покрытой громким «ура».
- А сейчас, молодцы, - добавил полковник, - давайте старую Кубинскую, - и своим старым дребезжащим тенорком он запел:

«Нуте вспомним мы, кубинцы,
Двадцать третьего октября,
Когда высь Узун-Ахмета
Пала ниц к стопам царя».

Люди отлично знали эту песню. Они учили ее с дней поступления в полк. Около двух тысяч голосов дружно подхватило припев:

«Нуте, браво, молодцы,
Мы кубинцы удальцы»

Пели песню все до одного с каким-то чувством и душевным подъемом. Это был старый традиционный гимн кубинцев, воспевавших славное боевое прошлое полка.
Много раз слушал лихую песнь кубинцев старый дремучий Турнагель, но этой песни, среди пылающих костров и тысячей трупов, он не слышал никогда!»...





Фотография из еженедельника "Нива" №14 от 4 апреля 1915 г. Подпись: "В турецком селении. На квартирах в буйволятнике".


Я смотрю, даже Коба стал прислушиваться к Роминому чтению…


Напоследок хочу ещё сказать пару слов про склады.



По идее, турки должны сделать на их месте огромный мемориальный музей. Ведь именно в Сарыкамыш по железной дороге из Советской России приходили составы в 1921-1922 гг. с неимоверным количеством оружия.
Разгружалось оно именно на этих складах, чтобы потом вооружить турецких солдат, из которых Мустафа Кемаль смог создать свою армию, и которая выполняя директивы военспецов Михаила Васильевича Фрунзе, смогла разгромить греческую армию.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
17.20. Лысая гора находится на самом краю Карского плоскогорья. Мы её объехали и дальше дорога начинает спускаться с 2000 метров в долину реки Аракс.





Едем по очень красивой долине ручья Манташ к селению Каракурт. Предполагаю, что где-то здесь проходила граница Российской империи до принятия Карского договора.



На дороге машин почти нет.







17.32. Въезжаем в село Karakurt. Название села происходит от сочетания слов kara («чёрный») и kurt («волк»).



При въезде стоит БМП жандармерии…



…и патрулируют вооружённые жандармы.





Далее едем по долине р. Аракс. Вода в ней имеет цвет «кофе с молоком». По обочинам идут небольшие стада коров. Вообще сегодня погода пасмурная, но без дождя.



17.52. Дорога очень красивая. Именно по ней в 1829 году ехал Александр Сергеевич Пушкин. Причем, официально ему разрешалось следовать только до Карса, а дальше ни, ни.
В Карс Пушкин приехал уже после ухода армии Паскевича, а Александру Сергеевичу очень хотелось посмотреть и поучаствовать в боевых действиях. «Не могу описать моего отчаяния: мысль, что мне должно будет возвратиться в Тифлис, измучась понапрасну в пустынной Армении, совершенно убивала меня".
Поэтому А. С. «плюнул» на запрет, и на свой страх и риск отправился верхом в Эрзерум…









18.05. Проезжаем село Horasan. Здесь подошла дорога из Ирана через Догубаязит.
Забегая вперед, замечу, что самая красивая часть долины Аракса находится между Каракуртом и Харасаном.
18.25. Тормознулись перед знаменитым мостом Чобандеде (Çobandede Bridge), который находится в 500 метрах перед большим селением Köprüköy (Кёпрюкёй). На русских картах этот мост обозначен как Кеприкейский.



Похоже, что дорожные строители не предполагали, что машины с туристами будут останавливаться около исторического места, так как трасса около моста везде огорожена отбойниками.
Мы перелезли через парапет и пошли гулять по мосту. Коба поставил машину где-то в стороне.

Мост Чобандеде (Кеприкейский)
Похоже, что его недавно реставрировали. Внутри каждой опоры есть помещение, в которое можно попасть только с моста через люк.



Через один из таких люков Ромка спустился вниз.



Говорит, что вертикальная металлическая лестница вся проржавела и у нее не хватает нижних ступенек. В довольно просторном и тёмном пространстве живёт колония голубей.
Мост Чобандеде (39°58′13″N 41°53′18″E), перекинутый через реку Аракс, стоит в 0,5 км перед большим с. Köprüköy. Само название Köprüköy состоит из сочетания слов «köprü köy» и означает «мост в деревне».



Мост Чобандеде имеет семь пролетов и шесть арок. В настоящее время он является историческим памятником и для автомобильного движения не используется.
Этот мост был построен в 1297 году сельджуками на деньги эмира Чобан Салдуза – в то время правителя из династии Чобанидов. В честь этого мужика мост (а также и соседняя гора, которая возвышается справа от нас) получил своё название.
Это был единственный мост на реке построенный из камня. Находится он на пересечение двух дорог (из Карса и из Ирана), ведущих в Эрзерум. Так как персидским торговым караванам, идущим через Эрзерум, и дальше в Малую Азию или в Закавказье надо было как-то переходить широкую реку, то думаю, что эмир Чобан Салдуза довольно быстро "отбил" затраты на строительство.
Мост имеет в длину 220 метров.



В начале 1916 года мост чуть было не взлетел на воздух.
«Высланная в ночь на 3 января 1916 г. вперед Сибирская казачья бригада имела задачу взорвать мост через реку Аракс близ Кеприкея, предварительно уничтожив его охранение. Однако сибирские казаки, не имевшие проводника из местных жителей, заблудились в ночи при начавшейся сильной метели и вынужденно возвратились на исходные позиции.
Впоследствии выяснились обстоятельства неудачи. Бригада русской конницы почти достигла моста, но, сбившись в непроницаемой тьме в горах с верного пути, проблуждала в неприятельском тылу до рассвета. В ту ночь к тому же турецкому охранению переправы через Аракс было запрещено жечь костров. Так что «светомаскировка» охраны себя показала с самой лучшей стороны».
«4 января 1916 г. с боем были взяты вражеские позиции у селения Кеприкей, основательно укрепленные в фортификационном отношении немецкими инженерами.
За взятие Кепрокейских позиций Н. Н. Юденич удостоился довольно редкой боевой награды, а в Первой Мировой войне единичной – ордена Александра Невского с мечами».

«Бой под Кепри-Кеем (Азиатская Турция)». Рисунок Н. С. Самокиша, 1915 г.


Небольшой Оф Топ
В 1915 г. профессор Николай Семёнович Самокиш сформировал, с Высочайшего разрешения, «художественный отряд» из 5 учеников батального класса Академии художеств и выехал на Кавказский фронт Первой мировой войны. Это уникальный случай в истории искусства: художественная практика на фронте. Было сделано около 400 работ.

"Атака казаками турецкой артиллерии". Рисунок Н. С. Самокиша, 1915 г.


Дорога, которая продолжается за мостом, уходит в Элешкирт и далее в курдский город Агры.



18.41. Закончили осмотр Кеприкейского моста. Замечу, что этот мост стоит перед устьем реки Хасанкале.



После Кеприкея река Аракс повернула на юг, а дорога наша продолжает идти на запад, теперь уже - по притоку Аракса – реке Хасанкале.
И еще. Если с дороги смотреть на реку, то вдали мы видим заснеженные горы. Это хребет Налбант-Даг, названный в честь высшей точки – горы Налбант (2899 м).
18.43. Едем дальше. Любопытно, что село Köprüköy на некоторых наших картах обозначен как Чобандеда.

Здесь уместно сказать, что город Эрзурум, куда мы направляемся, долгое время был политическим и военным центром Восточной Турции. Поэтому османы его очень серьезно охраняли. Сразу за селением Köprüköy начинается мощный укрепрайон, созданный специально для защиты Эрзурума.

18.46. Проезжаем какой-то военный (?) памятник.
18.53. Минуем большое село Pasinler. Во время Первой Мировой войны Пасинлер именовался как Хасан-Кала. Это село приютилось у подножия горы Хасанбаба (2213 м; «отец Хасан»).
18.55. В селе над трассой, на скале стоит большая крепость Хасан (Hasankale). Сейчас в ней, кажется, находится воинская часть.
Крепость была построена в 1339 г. Хасан беем, сыном эмира Хачи Тогая.
«Во время военной кампании 1855 г. главным предметом действий нашего Кавказскаго корпуса была запертая в Карсе Анатолийская армия. Против Эрзерума временно ограничились вторжением в Пассинскую долину Эриванского отряда. Этот отряд овладел Кеприкейской позицией и занял город Гассан-кала».
Цитадель состоит из двух частей: внутренней и внешней. Одна часть отреставрирована, вторая нет.



После Пасинлера долина расширяется, на русских картах это урочище называется Пасинская долина.
Наша дорога начинает незаметно подниматься вверх. Начался мелкий дождь.
Доезжаем до места, где справа стоит деревня Yigittaşı. Её название переводится как «камень герой».
В этой деревне примерно в 500 м от трассы находится гигантский курган Sos Höyük. Его размеры фантастические: 270 на 150 метров и высота 20 метров!
К сожалению, уже почти стемнело, поэтому мы проехали мимо.

[АЛебедев]

День 8 (20 апреля, суббота), продолжение
19.10. Мы поднялись на Девебойнский хребет. Турки его называют Деве-Бойну, что переводится как "верблюжья шея". Плоская вершина горы Узун-Ахмет-Даг вместе с хребтом Девебойну по фигуре имеет некоторое сходство с верблюжьей головой и шеей.

При свете налобного фонарика зачитываю ребятам описание окрестностей Эрзерума:
"Хребет Деве-Бойну имеет почти меридиональное направление и замыкает Пассинскую равнину с запада и совершенно закрывает собою город Эрзерум. Девебойну составляет водораздел между долинами рек Аракс и Кара-Су (Западный Евфрат).

Естественно, что в ХIХ в., когда Россия заинтересовалась Ближним Востоком,
турки постарались максимально укрепить этот хребет различными военными укреплениями.

На расстоянии 1-2 км к востоку от хребта Деве-Бойну и параллельно ему на отрогах этого хребта располагался ряд отдельных высот (от 2000 до 2100 м), господствующих непосредственно над равниной. На этих возвышенностях было размещено 11 возведенных после войны 1877-1878 гг. долговременных укреплений, расположенных в две линии.

Первую линию составляли 5 фортов и 2 батареи, начиная с севера:
форт Чобан-деде,
форт Далан-гез,
две батареи (Узун-Ахмед-каракол и Узун-Ахмед),
и три форта — Кабурга, Ортаюк и Ортаюк-илявеси).

Кроме того, на правом фланге первой линии укреплений имелись траншеи и полевые батареи.
Протяжение фортов первой линии, считая по обводу их — 17,5 км.

Во второй линии было 4 форта (с севера на юг):
Сивишли,
Агзы-ачик,
Тополах и
Гяз.

Протяжение второй линии укреплений от форта Гяз до форта Сивишли — 5 км.

Варианты прохода через этот невысокий хребет и выходы к Эрзеруму для русской армии подробно изучил в полевых условиях генерал-лейтенант Э. Зеземан и затем опубликовал в «Сборнике отчетов об исследовании в 1889 г. турецкой крепости Эрзерум»".

Мы продолжаем ехать дальше. На высоте 1900 м пошел снег. И почти сразу началась метель! Дорожные знаки и указатели наполовину заметены снегом.
Проезжаем небольшую деревню Бююк-Туй (Büyüktüy; «большое перо»), за которой расположился форт Далан-Гёз на вершине одноимённой пологой горы (холма).

Форт Делан-Гёз (Долангяз)
Этот форт расположился к западу от деревень Бююктуй и Кючуктуй, в 2 км к северу от 15-го километра шоссе Эрзурум-Карс.
Форт был построен в период с 1884 по 1896 год, по плану укрепления обороны Эрзерума неким Шахап-пашой, в период правления султана Адбул-Хамита II.

В форте Далан-Гез находилось 20 пушек, 12 мортир и 18 картечииц. Форт изобилует сводчатыми казармами, казематированными траверсами и складами. Гарнизон форта Далан-Гез состоял из 500 артиллеристов и 800 пехотинцев.
Этот форт входил в систему мощной горной оборонительной линии Эрзерума, превышающей 40 км. Форты Девебойнской позиции не имели сообщений между собой: форт Далан-Гез от соседних, Чобана и Узун-Ахмета, отделяется скалистыми оврагами.
Большинство фортов представляли собой сооружения закрытого типа в виде каменных многоярусных башен с амбразурами для орудий. Некоторые из фортов имели по 2-3 вала и систему рвов глубиной до 6-7 м. В отдельных фортах были устроены капониры или полукапониры для обстрелов рвов на тот случай, если в них проникнет противник.

В самом начале Эрзерумской операции, в ночь с 29 на 30 января 1916 г., на штурм Делан-Гёз пошла правая колонна 153 Бакинского полка в составе 3-го батальона и двух рот 4 батальона под командованием подполковника И. Н. Пирумова.
Передовые части турок, обнаружив наступление русских, открыли огонь. Но наши, смяв противника, пошли на штурм форта. Командовавший 10-й ротой Навлянский, увлекая за собой всю роту, первым вскочил на бруствер, но спрыгнув во внутренность форта, был тотчас убит. За этот подвиг он был награжден посмертно орденом Георгия, который передали его матери.
Вслед за 10-й ротой в форт Далан-гёз ворвались и остальные роты.

Поскольку оборона Эрзерума дала серьезную «трешину», Махмуд Камиль-паша приказал вернуть форт Далан-гёз любой ценой.
С рассвета по нему открыли стрельбу более сотни вражеских артиллерийских орудий. Шквал огня отрезал русский отряд от своих. К вечеру у наших бойцов стали кончаться боеприпасы.
Пирумов приказал своим бойцам стрелять только прицельно. В дело пошли трофейные турецкие винтовки и снятые с убитых патронные сумки.
Поскольку огонь защитников Далан-гёза угасал, неприятель понял их бедственное положение в полуразрушенном укреплении. Турецкая пехота проводила атаку за атакой, старалась выбить русских из форта. Те шестую и седьмую атаку отбивали уже штыками, сберегая последние патроны на крайний случай.
Когда началась восьмая вражеская атака, уже в вечерних сумерках, форт получил помощь: неизвестный солдат на осле сумел доставить винтовочные патроны. Юденич, узнав о подвиге, приказал найти этого солдата для награждения Георгиевским крестом, однако никто не призвался, к огорчению командующего.
О жестокости схваток за форт Далан-гёз свидетельствует следующее: из 1400 нижних чинов и офицеров полутора батальонов 153-го пехотного Бакинского полка, оборонявшегося здесь, осталось в строю всего около 300 человек, по большей части pаненых.
Ночью героический гарнизон форта пополнили, а раненых отправили в тыл.
Любопытно, что в 1877 г. именно пехотинцы Бакинского полка - 10-я рота капитана Томаева, погибшего в том бою, брали форт Далан-гёз.

Продолжаем наше путешествие.
19.30. Въехали в Эрзурум. Этот старый город находится в верхней части Армянского плоскогорья. Отсюда начинаются истоки важных рек: Ефрата, Аракса и Чороха, относящиеся к трем водным системам: Индийскому океану (Персидский залива), Каспийскому и Черному морям.
В Эрзеруме пересекались 4 караванных пути, шедших из Малой Азии на Кавказ и в Персию.
И землю Эрзерума с древних времен топтали солдаты разных армий.
Так, например, в 499 г. Персия начала войну с Византией.
Некогда Византия обещала Ирану деньги за охрану проходов Кавказа, но не выплатила их. Персидский шах Кавад обиделся и пошёл войной на греков – его армия дошла до Эрзурума.

19.35. Тормознулись в гостинице Yesil Artvin ("Зеленый Артвин"). Она находится в северной части города.





Двухместный номер стоит здесь 200 лир.
Хозяин гостиницы сказал, что воды нет. Никакой. Оказывается, такая проблема во всём городе. Но он пообещал, что воду дадут в 21.00.
Нас эта новость особо не напугала, так как в багажнике было много грузинского вина.

День 9 (21 апреля, воскресенье)
06.45. Подъем. Ночью были заморозки.
С утра в гостинице нет воды. Никакой.
08.13. Стартуем. На всякий случай заправляемся возле гостиницы бензином: за 20 л заплатили 138,55 лир.

Напротив нашей гостиницы (и рядом с бензоколонкой) находится Музей конгресса в Эрзуруме (Museum of Congressin Erzurum).

Музей конгресса в Эрзуруме



Этот музей посвящен первому конгрессу, который собрал в Эрзеруме Кемаль во время борьбы за власть. Он открылся 23 июля 1919 г. в саду армянской школы. К этому времени лидеры младотурок были уже разогнаны, поэтому будущий Ататюрк с удвоенной силой начал бороться за власть.

Почему конгресс решили провести в одной из восточных провинций, в Эрзуруме?
Дело в том, что Кемаль в 1919 году был весьма обеспокоен намерением Союзников создать на территории бывшей Османской империи несколько новых государств, в том числе, армянское и греческое.

А почему страны-победительницы в Первой Мировой войне вдруг озаботились судьбой каких-то там армян и греков?

Дело в том, что серый кардинал при администрации президента Вильсона - полковник Хауз, предложил блестящую идею мирового господства. Суть ее заключалась в хаотизации мира через дробление великих империй (в том числе и Османской) на кусочки по праву наций на самоопределение. При этом крупные государства дробятся и гибнут, а мелкие образования становятся зависимыми, в первую очередь от США.
Для этой цели в 1919-1920 гг. была образована Лига Наций...

Поэтому в ответ на окупацию и планы стран Антанты разделить Османскую империю в Турции нарастало стихийное народное недовольство, которое в 1919 г. решил возглавить Мустафа Кемаль.

В процессе борьбы он в многонациональной Турции решил сделать ставку на турок.
На конгрессе Кемаль выдвинул лозунг: «Milli sınırlar içerisinde vatan bir bütündür bölünemez» («Родина не может быть разделена в пределах национальных границ»). И турецкий национализм стал идеологией национально-освободительной войны в 1919 г.

На конгресс пришло 56 человек. Здесь были и врачи, и адвокаты, журналисты и коммерсанты, религиозные и государственные деятели.
Было даже 4 крестьянина. Кемаль понимал, что в предстоящей войне ему для победы одной армии будет мало. Он хотел «перетянуть на свою сторону» крестьян. «Продавайте ваше имущество, покупайте оружие; в любом случае при союзниках вы потеряете всё», - призывал он.
Кемаль пригласил на Эрзерумский конгресс также и два очень влиятельных человека – шейха крупного братства Накшбенди и главу курдского племени. Курдские феодалы и вожди племен, боявшиеся расширения границ Армении, считали, что сотрудничество с кемалистами больше отвечает их интересам.

Через 8 лет Мустафа Кемаль назовёт Накшбенди и главу курдского племени «жалкими типами», но летом 1919 года будущий Ататюрк относился к ним крайне уважительно.
Курдам Кемаль обещал за поддержку автономию, но, как мы знаем, в 1925-1930 гг. он жестоко с ними расправился.
Ататюрк в беседе с советским послом С. И. Араловым так описывал значение Курдистана: «Курдский вопрос – запутанный, трудный. Поймите: Курдистан богат нефтью, медью, углем, железом и другими ископаемыми. На Курдистан зарятся многие, прежде всего Англия – наш основной враг. Влияет здесь и стратегия, торговые пути в Персию, на Кавказ, в Месопотамию. Англия пользуется тем, что курды принадлежат двум государствам – Турции и Персии, и играет на этом. Англия хочет создать Курдское государство под своим владычеством и тем самым командовать над нами, Персией и Закавказьем»...

В музей мы решили не ходить, так как кроме старых парт и фотографий там смотреть нечего. А документов, проливавших свет на то интереснейшее время, к сожалению, в музее нет.
Едем в центр.



Здесь улицы очень даже симпатичные. Согласно Википедии, в городе проживает около 380 тыс. горожан.



08.20. Подъехали к барельефу «плохих русских».



Он находится в 100 метрах от караван-сарая Ташан (Taşhan).
Адрес барельефа: улица Мендереса, 28 (28 Menderes Cd.).



Нам повезло, и мы увидели этот туристический объект уже после реставрации, сделанной к 100-летию Эрзерумского конгресса. Буквально в прошлом году, судя по фоткам в интернете, барельеф выглядел абсолютно облезшим.





Барельеф посвящен штурму Эрзурума русской армией под командованием генерала Николая Николаевича Юденича (16 февраля 1916 г.).
Вглядитесь в лица бородатых казаков и их оппонентов из числа турок. Такое ощущение, что турецкая армия, насчитывавшая целых 134 тысячи штыков, состояла сплошь из матерей с грудными детьми.



Надо сказать, что воевали турки неважно. Эрзерум они сдали подчистую. Османская империя в то время разваливалась, и будущее было неясным. Отсюда и итоги.
Общий урон 3-й Турецкой армии при обороне Эрзерума и отступлении составил до 60-65 тыс. человек. Наши потери при штурме — 8500 убитых и раненых, 6000 обмороженных. Общие потери русской Кавказской армии достигли 17 тыс. человек (10% состава), в то время как 3-я турецкая армия потеряла до 66% состава. То есть 3-я турецкая армия была фактически уничтожена, причём повторно (первый раз она была уничтожена во время Сарыкамышского сражения в декабре 1914 — январе 1915 г.).



И, тем не менее, проиграв с большими потерями битву за Эрзурум, турки не стали заморачиваться по поводу исторической истины, и поставили вот такой «героический» барельеф.
Кстати местные арзрумские курды очень "любят" этот памятник и время от времени подвергают его актам вандализма... Особенно в заключительной части панно, где турки победив всех врагов пляшут и поют:



На верхней фотографии один из трех военоначальников - это Али Фуад паша.
В 1916 г. этот генерал воевал против нас на Эрзерумском фронте.

В 1921 г., Фуат был конкурентом Мустафы Кемаля в борьбе за власть, поэтому его назначили послом Турции в Советский Союз. Фуат лично вёл переговоры с Лениным и Сталиным и подписал Московский договор.

У нас про битву за Эрзурум мало кто чего слышал. В честь той победы в Эрзуруме была построена часовня.
18 февраля 1918 г., когда в город вошла турецкая армия Карабекира паши, то она вырезала оставшееся армянское население, а заодно взорвала и часовню, напоминавшую о сдаче русским Эрзерума.


Надо заметить, что взрывать русские храмы у турков считалось старой традицией.
Так начало Первой мировой ознаменовалось в Османской империей уничтожением православного храма в пригороде Стамбула Сан-Стефана. Возведенный в декабре 1899 г. в честь победы в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и хранящий в усыпальнице останки пяти тысяч русских солдат, он был безжалостно взорван сторонниками войны с Россией (ныне на этом месте проложена дорога в аэропорт, куда ежедневно тысячами прибывают наши соотечественники, пролетая всякий раз над разбросанными под землей костями своих предков).


...Подготовку той зимней военной операции в условиях высокогорья специалисты по сей день считают «классикой».
Особое внимание русское командование уделило тёплой одежде: каждый боец получал пару валенок и тёплые портянки, короткий полушубок, стёганные на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником, варежки и шинель.
Чтобы яркое зимнее солнце не слепило глаза, личному составу 1-го Кавказского армейского корпуса, которому предстояло наступать по высокогорью, чтобы прорваться через укрепрайон, созданный вокруг Эрзерума, были выданы защитные очки.
Эрзерумский район был безлесый, поэтому каждый солдат должен был иметь при себе 2 полена для обогрева на ночлег.
В снаряжение наступавших пехотных рот входили толстые жерди или доски для устройства переправ через незамерзающие горные ручьи. Во время наступления под Сарыкамышем сотни турецких солдат получили обморожения ног из-за мокрой обуви.
Очень внимательно мониторилась погода в горах. К концу 1915 г. в полосе расположения кавказских войск устроили семнадцать метеорологических станций.
Командующий армией требовал содержать в порядке железнодорожные пути от станции Сарыкамыш и до Карса, подъездные дороги к ним. От Карса до Мерденека с лета 1915 года эксплуатировалась узкоколейка на конной тяге — так называемая «конка».
Сооружение линий связи держалось в тайне и производилось под видом исправления старых.
За несколько дней до начала наступления командиру 4-й Кавказской стрелковой дивизии была послана срочная нешифрованная телеграмма. В ней содержались «сведения» из разряда секретных — сосредоточиться у Сарыкамыша для дальнейшей отправки по железной дороге в Персию. Но только один 13-й стрелковый полк дивизии был переброшен в пограничную Джульфу, где после выгрузки совершил демонстрационный суточный переход.
До самого последнего момента не раскрывалось перед нижестоящими штабами и содержание планируемой операции.
За несколько дней до начала наступления был полностью закрыт выезд всем лицам из прифронтовой зоны, что помешало османским агентам известить турецкое командование о полной боевой готовности русской армии и её последних приготовлениях.
Умело проведенная штабной «командой» Н. Н. Юденича игра своей цели вполне достигла. Вот почему утро 28 декабря 1915 г. стало для турецкого командования полной неожиданностью.

И еще.
Во время Эрзерумской операции главный удар наносил на северном фланге 2-й Туркестанский армейский корпус генерала Михаила Алексеевича Пржевальского (двоюродный брат известного русского путешественника генерала Н. М. Пржевальского).
Михаил Алексеевич прекрасно знал театр военных действий. Он был выпускником Михайловской артиллерийской академии и академии Генерального штаба, девять лет пробыл на посту секретаря российского генерального консульства в Эрзеруме, занимался cбором разведывательных сведений и очень внимательно изучал этот регион.

Осмотрев барельеф, мы двинулись к караван-сараю Ташханы (Taşhan), который был построен в XVI в. по приказу великого везира султана Сулеймана I. Назвали караван-сарай в честь донатора Рустем-паша бедестен (Ristem Paga Bedesteni). Сейчас этот крытый рынок практически полностью монополизировали продавцы украшений и поделок из вулканического обсидиана, который добывают рядом с городком Олту.
Кстати, в караван-сарае Рустаме-паши побывал А. С. Пушкин.



Когда мы пришли, то большая часть ювелирных магазинчиков была ещё закрыта из-за раннего времени. А во внутреннем дворике мы обнаружили симпатичный, видимо, мемориальный фонтан.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
08.50. Далее от караван-сарая мы идем 500 метров на юг, чтобы увидеть медресе Якутие (Yakutiye Medrese). Согласно однострочной арабской надписи над входом, это медресе было построено Джамаледдином Хаджи Якутом Газани, на средства Ган Хана и Болуган Хатун в 710 году (то есть, по нашему календарю в 1310-1311 г.).



Это одно из красивейших зданий Эрзурума эпохи сельджуков. С восточной стороны мы видим тюрбе с конической крышей. Он был построен для самого Якута, но так и не был использован по прямому назначению.









Считается, что по углам медресе раньше возвышались 2 высоких минарета. Но левый минарет не дожил до наших времён, т.к. был разрушен землетрясением в XVIII в. Также есть версия, что левый минарет вообще никогда строили по какой-то причине.





Сейчас на месте левого минарета стоит башня с конической крышей и решётчатым окном.





Фасад медресе украшен изощренной резьбой по камню. Перед парадной дверью находится выступ (не знаю, как называется этот элемент архитектуры).



С внешней стороны выступа изображены дерево жизни, двуглавый орел и львы. Тело львов покрыто спиралями. В сельджукском султанате двуглавый орел был символом власти, дарованный Богом. К сожалению, одна из левого голов орла, видимо, отлетела. У правого орла от голов вообще почти ничего не осталось.



Символ «Древо жизни» фигурирует в разных культурах. В алтайском шаманизме по этому древу можно было перемещаться духам между Нижним, Средним и Верхним мирами. А что вкладывали сельджуки в понятие «древо жизни» - мне выяснить не удалось.



С правой стороны относительно входа от двуглавого орла мало что осталось.





А это строительная надпись, в которой говорится: когда было построено медресе, и на чьи деньги.



Слева и справа от входа находятся ниши, украшенные витиеватой резьбой.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
Продолжаем осматривать медресе Якутие (Yakutiye Medrese).
09.00. Заходим в дверь и покупаем 3 билета по 6 лир.
Центральный зал бывшего медресе освещается из светового отверстия, проделанного в центре купола, который опирается на 4 массивные колонны.



Мне даже показалось, что архитектура этого медресе здорово напоминает армянский храм Сурб Ованнес, который я видел в монастыре Хоромос.



В центральном зале, также как и в небольших классах бывшего медресе, размещены витрины Музея турецкого и исламского искусства.





Чтобы войти в каждый закуток, где раньше находился учебный класс, надо нагнуться. Сейчас здесь экспозиции музея.

История Эрзерума
Начала истории Эрзурума теряются во мраке веков. Почти 3 тысячи лет назад город основали армяне, и назвали его Карин.

Многие столетия он был одним из самых важных перевалочных пунктов на Великом шелковом пути — главной торговой дороге, соединившей Европу и Азию.

В раннем Средневековье Карин находился под властью Византии. И в это время этот пограничный город был известен как Феодосиополь — по имени императора Феодосия II (408–450 гг.), который возвел здесь мощные укрепления. Феодосиополь стоял на самой границе с Арменией и Картли (одно из грузинских княжеств).

Император Феодосий правил в интересное время.
Мало того, что с севера империи докучали гунны под предводительством Аттилы, но и внутри империю потрясали распри в молодом христианском мире.
В то время официально считалось, что Иисус Христос - это Бог, то есть не признавалась его человеческая сущность.
Впоследствии такое направление христианской мысли назвали ересью и малопонятным термином "монофизитство".
В 428 г. Феодосий пригласил в Константинополь занять кафедру патриарха знаменитого проповедника Нестория, родом перса, настоятеля одного из антиохийских монастырей. Несторий отстаивал положение, что Дева Мария родила обычного человека, и потому не может называться Богородицей и почитаться.
Через 3 года, в результате подковерной борьбы разных христианских фракций, Феодосий собрал в Эфесе Третий Вселенский собор, на которой Несторий был осужден официальной (византийской) церковью, после чего он перешел в Восточную церковь, которой официальный приют дали персидские шахеншахи.
Надо заметить, что обвинение в ереси давало двойную прибыль. Во-первых, у обвиняемого отбиралось все имущество. А во-вторых, таким образом удаляли неугодных...
Замечу, что христианское направление несторианство получило отклик в сердцах жителей Ближнего Востока и Азии и дожило до наших дней в лице Ассирийской церкви, и ее можно увидеть, например, в Москве.

В VI в. византийское военное руководство использовало Феодосиополь для зимней стоянки своей армии.

В течение столетий Феодосиополь не раз переходил из рук Византии в руки Персии и менял названия.

Своим современным именем он обязан сельджукам, которые, разгромив византийскую армию в 1071 г. при Манцикерте, захватили владения ромеев (так называли византийцев, от слова "Рим") и окрестили их Арз-ар-Рум («земля ромеев»).



В XIV в. Эрзурумом владела династия хулагуидов, оставившая нам в наследство ещё одно медресе, покрытое каменным кружевом и увенчанное самым красивым в городе минаретом.
А в 1400 г. город стал отправной точкой для опустошительных походов Тимура Тамерлана (Tīmūr bin Taraghay Barlas, 1336–1405 гг.) на земли османского султана Баязида Молниеносного (Yıldırım Bayezid, 1360–1403 гг.). Победитель битвы на Косовом поле (1389 г.), самонадеянно угрожавший «железному хромцу» бесчестием его гарема, был разгромлен Тимуром при Анкаре (1402 г.) и окончил свои дни в плену.
Османы вернулись в эти края лишь спустя 100 лет.

Говорят, что в Эрзуруме что-то строил сам Синан (Abdülmennan oğlu Sinaneddin Yusuf, 1489–1588), знаменитый архитектор не менее знаменитого султана Сулеймана Великолепного(Kanuni Sultan Süleyman, 1520–1566 гг.). Общеизвестно, что женат был устроитель Османской империи на нашей почти соотечественнице — Роксолане (Анастасии Гавриловне Лисовской, ок. 1506–1558 гг.), уроженке украинского местечка Рогатина. Но это не мешало великим державам вести бесконечные войны, затрагивавшие Эрзурум самым непосредственным образом.





Любопытно, что минарет, изображенный на картине 1949 года, не имеет навершия.



Над входом в каждый закуток в стену вделан камень с витиеватой резьбой.





09.20. Закончили осмотр музея.
09.23. Рядом с медресе Якутие стоит мечеть Лала Мустафа паши.



Она была построена в 1562 году.



Мечеть была воздвигнута по заказу Лала Мустафа паши, который в то время был наместником Эрзурумской области.
За годы успешных сражений с врагами этот паша накопил немалые средства, которые тратил на благотворительность. И одним из его проектов была мечеть в Эрзуруме, которую назвали его именем.



Кстати, этот паша, будучи наместником, начал строить и в Карсе самую большую мечеть Эвлия (Evliya Camii) в 1579 г.
На нижней фотографии - изображение Лала Мустафы в Тифлисе, куда он привёл свою армию.

Миниатюра из Нусрет-наме.


В тот год 100-тысячная армия Лала Мустафы выдвинулась из Эрзурума на восток. Сначала османские войска покорили несколько небольших крепостей, которые не сдались без боя; затем произошло сражение у озера Чилдыр (мы его проезжали), в котором кызылбашские войска потерпели сокрушительное поражение. После этого османская армия заняла Тифлис, сданный без боя.

Мы с Ромой решили заглянуть в мечеть и даже разулись. Но дверь была закрыта на замок, так что посмотреть мечеть внутри нам не удалось.



Рядом с мечетью находятся фонтаны, видимо построенные в честь кого-то.



Фонтанов в Эрзуруме великое множество. Недаром Александр Сергеевич Пушкин писал о них: "фонтанов везде множество. У каждого висит жестяной ковшик на цепи, и добрые мусульмане пьют и не нахвалятся"...

[•sachados•]

Символ «Древо жизни» фигурирует в разных культурах. В алтайском шаманизме по этому древу можно было перемещаться духам между Нижним, Средним и Верхним мирами. А что вкладывали сельджуки в понятие «древо жизни» - мне выяснить не удалось.

Да и вообще странно видеть на религиозном сооружении, тем более медресе, где учили, что можно, а что нельзя в плане религии, изображения животных. прям какой-то средневековый детектив получается))

[АЛебедев]

Так как сельджуки были тюрками, а у них до сего дня остались некоторые шаманские представления, то этим можно обьяснить наличие Мирового древа. Но вот тигры... Помню, что в середине 1950-х годов в Горном Алтае Сергей Иванович Руденко обнаружил Башадарский "царский" курган, где на крышке деревянной погребальной колоды, сделанной из огромного куска кедра было изображено шествие тигров и других животных. Сейчас эту крышку можно увидеть в Эрмитаже. Так вот те тигры здорово похожи на эрзурумских.

[Катран75]

Колоссальный труд!
Сколько же времени нужно, чтобы так изучить тему, а потом изложить здесь, да не просто с фотографиями из поездки, а с целой массой специально подобранных карт, картин, рисунков!
Миллион плюсов +++ !!!!!!

[АЛебедев]

Сколько же времени нужно, чтобы так изучить тему, а потом изложить здесь, да не просто с фотографиями из поездки, а с целой массой специально подобранных карт, картин, рисунков!

Да мне самому нравится сначала готовиться к маршруту, а затем, когда начинаю писать отчет по нему, подробно изучать его. Я люблю заказывать в интернете редкие книги по данному региону и с удовольствием их читаю. Также мне нравится знакомиться через интернет с русскоговорящиси местными жителями, которые рассказывают про свое житье-бытье.
Как тут не вспомнить слова знаменитого польского путешественика Яцека Палкевича, сказанные в 1980-х годах после пересечения острова Борнео (Калимантан) через территорию даяков: "Я переживаю каждое мое путешествие трижды: во время планирования, в ходе реализации, и во время написания отчета".
Когда у тебя 6 детей и 3 внуков, написание отчета немного отвлекает от семейных забот :lol:

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
Рядом с мечетью Лала Мустафа паши стоит какое-то административное здание, около которого мы поставили машину. Коба остался сидеть в ней.



09.27. Пошли к крепости. По дороге встретили вот такую картину на стене какого-то дома. По воспоминаниям наших дипломатов, которые встречались с Кемалем, он любил после длительных серьезных разговоров послушать музыку и потанцевать. Говорят, что его деловые встречи сопровождала целая группа музыкантов и певцов, которые ждали окончания рабочего дня Кемаля. В конце рабочего дня под звуки народных инструментов хор исполнял народные песни. Кемаль любил и сам спеть вместе с хором.
Думаю, что это очередная легенда об Ататюрке, но красивая.





Эрзерум располагается в сейсмичной зоне. К сожалению, в начале 1990-х годов землетрясение разрушило дворец сераскира (военного губернатора Эрзурума), в котором в 1829 г. останавливался Александр Сергеевич Пушкин.



«Я жил в сераскировом дворце в комнатах, где находился харем. Целый день бродил я по бесчисленным переходам, из комнаты в комнату, с кровли на кровлю, с лестницы на лестницу. Дворец казался разграбленным; сераскир, предполагая бежать, вывез из него что только мог. Диваны были ободраны, ковры сняты».



На месте рухнувшего дворца теперь стоят современные жилые дома. Жаль, что нет мемориальной доски с надписью: «На этом месте в 1829 году стоял дворец, в котором останавливался великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин». Это был бы хороший жест доброй воли со стороны турецкого руководства...



Впрочем, турки Пушкиным очень даже интересуются. Его «Путешествие в Эрзурум» (Erzurum Yolculugu) лежит на прилавках крупных книжных магазинов. И пользуется высоким спросом.



09.35. Подошли к крепости. Перед ней стоит крупнейший в Анатолии мавзолей, где были обнаружены останки, скорее всего, основательницы Чифте Минарели Медресе – Хуанд хатун.



Вероника и Рома пошли в крепость, а я сначала решил обойти ее снаружи.



Эрзерум был важнейшей крепостью Османской империи. Он был главным узлом всех коммуникаций со стороны Закавказья и Персии.
Здесь находились все главные склады товаров, привозимых из лучших турецких городов.

Фактически это был «ключ» к Анатолии. Захват Эрзерума открывал путь в Анатолию и далее к Константинополю.

На нижней фотографии видна башня Канлы-Куле - «кровавая башня».
В своё время, Яков Степанович Проскуряков, который прожил в Эрзеруме несколько лет в 1840-х годах, пытался выяснить происхождение названия этой башни, но никто из турок, которых он опрашивал, ничего внятного сказать не смогли..



В цитадели имеется 8 башен.



Крепость стоит на возвышении, с которого открывается красивый вид на город.






Вдали, за городом (на северо-востоке) я заметил еще один форт. Он стоит на вершине горы Топ (2058 м) и назввается форт Азизие.
Гора Топ-Даг является главенствующей над Эрзерумом. С взятием этой высоты дальнейшая оборона Эрзерума теряет смысл.

Именно с вершины горы Топ-Даг, на которую прибыл А. С. Пушкин вместе с поэтом Юзефовичем сразу после взятия турецкой батареи, Александр Сергеевич наблюдал за Эрзерумом:
"С высоты горы в лощине открывался взору Арзрум со своею цитаделью, с минаретами, с зелеными кровлями, наклеенными одна на другую…
Вдруг на городском валу мелькнул огонь, закурился дым, и ядра полетели к Топ-дагу. Несколько их пронеслось над головою графа Паскевича. Тотчас подвезли пушки, стали стрелять, и неприятельская пальба мало-помалу утихла. Полки наши пошли в Арзрум, и 27 июня, в годовщину полтавского сражения, в шесть часов вечера русское знамя развилось над арзрумской цитаделью»…
Сейчас в полуразрушенном форте Азизие турки устроили довольно интересный мемориал. В 1 км от Азизие находится укрепление Меджидие.



Но вернемся к Пушкину.
«Климат арзрумский суров. Город выстроен в лощине, возвышающейся над морем на 7000 футов. Горы, окружающие его, покрыты снегом большую часть года. Земля безлесна, но плодоносна. Она орошена множеством источников и отовсюду пересечена водопроводами»...
«Когда гулял я по Арзруму, турки подзывали меня и показывали мне язык. (Они принимают всякого франка за лекаря.) Это мне надоело, я готов был отвечать им тем же»...





09.55. Обошел крепость.



Теперь захожу через единственные ворота, которые по-турецки называются "капыси". Входной билет стоит 6 лир.





Внутри цитадель пуста.
Сразу за воротами находится пушечный двор или по-турецки - "топ-хана".
С середины 19 века крепость использовалась как артиллерийский склад. В 1878 г. в цитадели был расквартирован Бакинский батальон и несколько десятков турецких солдат, которые были при артилерийских складах.

Любопытно, что турки использовали артиллерию цитадели в качестве сигнального средства.
Как известно, через Эрзерум проходит несколько стратегических дорог, по которым шли торговые караваны.
Зимой в этих краях бывало, что пурга длилась по несколько дней, и торговые караваны сбивались с пути и не могли найти проход к Эрзеруму. Погонщики замерзали, а животные насмерть разбивались, сорвавшись со скал.
Поэтому было принято решение, чтобы пушки цитадели постоянно стреляли во время непогоды.

Подошли к огромной куче ядер. Интересно, что по-турецки они называются бомбас.



Вероника тоже попробовала поднять парочку, но оказалось тяжеловато.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
Внутреннее пространство цитадели довольно пустое. Сейчас здесь всё перекопано археологами (?).
Во дворе у переделанной в мечеть армянской церкви лежат несколько позеленевших медных пушек.





Решили зайти в заброшенную мечеть (?), которую переделали из армянской церкви.



Вспомнил первый день нашего путешествия, когда мы перед Турцией ехали по долине реки Кура через город Ахалцихи. Почему я про это вспомнил? И при чём тут Эрзерум?

А вот при чем:
В 1828 г. генерал-фельдмаршал Иван Фёдорович Паскевич смог завоевать три пашалыка Османской империи: Эрзерумский, Карский и Баязетский.
Но по условиям Адрианопольского мира (1829 г.), их нужно было возвратить Турции.
В ходе той войны армянское население в большинстве своём поддержало Россию. И условия Адрианопольского мира (1829 г.) озадачили армян. Они начали опасаться возмездия со стороны турок.
Статья XIII Адрианопольского договора предоставила возможность подданным воевавших держав переселяться из одного государства в другое.
«Этою статьёй воспользовались турецкие армяне. В течение 10 месяцев вышло из Турции в русские пределы, не смотря на противодействие со стороны турок, до 14,000 армянских семейств или около 90,000 душ обоего пола.
Более значительная часть из этого числа (а именно: переселенцы из пашалыков Баязетского и Карского) направилась в Эриванскую губерню.
Эрзерумские армяне (6,000 семейств) вместе со своим архиепископом Карапетом отправились в Ахалцихский уезд».

Переселению армян помог тогдашняя глава армянской епархии Карина (Эрзерума) Карапет Багратуни.
Кстати, именно он 27 июня 1829 г. на горе Сурб Ншан (Святого Знамения) благославил русские войска генерал-фельмаршала И. Ф. Паскевича на штурм Эрзерума.
Его усилиями из монастырей и церквей Эрзрума и окрестных сел были собраны и перевезены в Ахалцых духовные ценности.

Памятник Карапету Багратуни стоит в Грузии, в области Самцхе-Джавахети, в городе Ахалкалаки


«Немало хлопот предстояло российскому правительству при переселении и водворении в Ахалцихском крае эрзерумских армян. Нужно было снабдить их деньгами, отвести места для поселения и доставить строительные материалы для постройки домов, раздать хлеб для прокормления и посевов, выдать ремесленникам из казны шелк, хлопок и т. д.
Трудно было быстро приготовить все нужное для столь большого количества переселенцев (из одного только Эрзерумскаго пашалыка вышло до 6,000 армянских семейств).

В 1831 г. армянские переселенцы из Эрзерума подали прошение графу Паскевичу, состоявшее из 10 пунктов.
Главные пункты:
а) чтобы с армяно-григорианами не были поселены другие народности;
б) чтобы армянские переселенцы имели право учредить свой особый национальный суд;
в) чтобы армянам предоставлено было право свободной и беспошлинной торговли.
Старшины не забыли и о себе: они просили, чтобы почетные семейства и их наследники могли пользоваться преимуществами и родовыми отличиями, чтобы они имели право покупать деревни.
Ясное дело, что правительство не могло удовлетворить подобных просьб.
Значительная часть переселенцев переходила из одного места в другое, некоторые из них (таких было весьма немного) бежали обратно в Турцию.
Прошло несколько лет, когда переселенцы окончательно водворены были на постоянных местах жительства и свыклись с новою обстановкою жизни.
В 1835 г. армяно-григорианские переселенцы главным образом водворились в санджаках: Ахалцихском, Ахалкалакском и Хертвисском.
Вышли из Турции и армяно-католики, но они не составляли даже 16% от всего числа армяно-григорианских переселенцев».

Кстати, перед самой грузино-турецкой границей мы проезжали мало заметное село Наохреби, которое по-армянски называлось Мохреб (Нохреб). Оно было основано в 1829 гг. армянскими переселенцами из сел Арцати и Гамбир (Кампир) Эрзерумского пашалыка.





Одна башня цитадели весьма знаменита. Называется она Башня с часами (Минарет Тепси). Построил её воинственный эмир Музаффар Гази в 1124–1132 годах. Кстати, сами турки свою цитадель называют кала-куле, то есть, «крепость-башня».



Сначала минарет соорудили в арабском стиле, и он выполнял роль наблюдательной башни. Затем в османские времена сделали верхнюю пристройку в стиле итальянского возрождения XV-XVI вв. (Такой стиль можно встретить и в других городах Ближнего Востока).



В результате из башни получилась часовня. Часы были подарены жителям английскими купцами.
Александр Сергеевич Пушкин упоминает Часовую башню в своих путевых записках: «Один путешественник пишет, что изо всех азиатских городов в одном Арзруме нашел он башенные часы, и те были испорчены». Куранты стоят по сей день.



Эта башня является самой высокой точкой не только крепости, но и города. По крутой, витой каменной лесенке с выщербленными тысячами сапог ступенями можно подняться на самый верх.



Отсюда открывается отличный вид на город и гору Топ-Даг.
Как я говорил, в наши дни цитадель внутри пустынна. Однако, так было не всегда. Вот как ее описал под именем «замок» Я. С. Проскуряков в 1844 г.:

«С восточной стороны крепости (в настоящее время этой крепости уже нет - АЛебедев) к внутренней стене примыкает замок, называемый туземцами Кала-куле, окруженный крепкой стеной из тёсанного камня с 8 башнями и амбразурами, приноровленными к пушечной и ружейной стрельбе. Замок выстроен на одном из трёх городских холмов, крутом и обрывистом, командующем всеми прочими городскими частями. От погрома русских пушек и и частых и весьма сильных землетрясений стены как замка, так и крепости во многих местах разрушились и в настоящее время не представляют особенно прочной защиты.
Замок имеет вид прямоугольной трапеции, размеры сторон которой, следущие: северный фас имеет 50, восточный 30, западный 15, а южная сторона с двумя изломами 63 сажени.
Из замка в крепость ведут одни ворота – Кала-Куле-Капыси («замковые ворота»).
Сверх сего в замке находятся следующие здания:
-- главная гауптвахта («караул-хана»), у которой при входе лежат 2 мортиры;
-- Канлы-Куле («кровавая башня»), составляющая юго-восточный угол замка;
-- Телли-Куле («верёвочная башня»), составляющая северо-восточный угол замка, с двумя действующими пушками и тремя таковыми же, расположенными по северному фасу;
-- Кала-Куле (многоугольный бастион), составляющий северо-западный угол замка с 5 действующими пушками;
Байрак-Куле («знамённая башня») с крепостным флагом, составляющая юго-западный угол замка.

К северо-западной и юго-западной башням примыкают арсеналы с артиллерийскими снарядами и 3 недействующими пушками.
К южной стороне замка примыкает мечеть, а к оной – подземная темница («зындан») для самых важных преступников.
К стене северного фаса примыкает казарма, могущая вмещать до 500 человек, а у замковых ворот на той же стороне находятся кладовые пороха. Внутри замка кроме фонтанов при самом выходе из ворот, находится глубокий колодец, обеспечивающий гарнизон в случае тесной осады».









Центр Эрзерума стоит из мешанины старых и новых домов.



В башне есть специальное окошко, через которое можно посмотреть на механизм часов.





Осмотрев город с высоты, спускаемся вниз.

[•sachados•]

Посмотреть механизм часов изнутри в древней башне, в городе, наполненном былой романтикой старинной боевой славы, это бесценно. Для детей это, на мой взгляд, вообще, на всю жизнь бы запомнилось. Хотя, современным детям - не знаю. Мне бы в детстве точно навсегда запомнилось.

[АЛебедев]

Посмотреть механизм часов изнутри в древней башне, в городе, наполненном былой романтикой старинной боевой славы, это бесценно.

Историю этих часов, к сожалению, не смог найти. В Эрзеруме в музей мы не зашли, т.к. было мало времени. Может найду что-нибудь про эти куранты на турецких сайтах.

Выложу фотографии Эрзерума из еженедельника "Нива" №16 за апрель 1916 г.







На нижней фотографии изображена Чифте Минарели Медресе, то есть, Два Минарета, куда мы отправимся сразу после осмотра крепости.



Подпись к нижней фотографии: "Взятие Эрзерума. Пехотные части вступают церемониальным маршем в Эрзерум. Турецкие знамена склонились в знак покорности". Именно эти знамёна хотел бы вернуть нынешний мэр Эрдогана. Турки думают, что они хранятся в Эрмитаже.
(Хотя я читал, что большая коллекция турецких военных знамен находится в Центральном Военно-Морском музее в С-Пб.).



Российский наместник на Кавказе Великий князь Николай Николаевич осматривает захваченные в Эрзеруме турецкие знамена.



Вартан Кирокосянц - ефрейтор 154-го пехотного Дербентского полка.



1 марта 1916 г. у горы Мамахатум близ Эрзерума он захватил знамя 97 пехотного Турецкого полка. За этот подвиг Вартана наградили Георгиевским крестом 4-й ст. № 365539.

Вартан был простым крестьянином в Эриванской губернии, Александропольского уезда, Харумской волости.
Он закончил Харумскую земскую школу.
На военную службу призван в 1909 г. в 104-й пехотный Устюжанский полк. После года службы переведен в 17-й стрелковый полк. По стрельбе все три года был отличником.
В 1910 г. взял полковой приз (3 руб.), в 1911 г. - (6 руб.), а в 1912 г. - серебряные часы.
Уволен в запас в 1913 г.
По мобилизации 1914 г. призван в 154-й пехотный Дербентский полк.

Подпись к нижней фотографии: "Взятие Эрзерума. Турецкая делегация". Справа от Великого князя стоит герой Эрзерума - генерал Юденич.





На нижнем фото справа от машины, через одного человека стоит в центре в папахе и с белой, седой бородкой генерал П. П. Калитин, командующий Первым армейским Кавказским корпусом...
Между прочим, в Эрзнруме раньше была улица генерала Калинина (бывший турецкий базар).



Подпись к нижней фотографии: "Взятие Эрзерума. Посередине - генерал от инфантерии Юденич; справа - генерал-квартирмейстер армии Томилов; слева - начальник штаба одного из действующих на кавказском фронте корпусов, штурмовавших Эрзерум, генерал Ласточкин".
Могу сказать, что по какой-то причине, в интернете очень мало фотографий Юденича. Фотографий Николай Николаевича из апрельского номера "Нивы" в интернете нет.















И еще.
Выложу фотку с подполковником Николаем Николаевичем Иомудским, комендантом Эрзерума в 1916 г. Он - герой штурма Эрзерума, с ним воевали и три его сына.



Вот еще.
Два стихотворения Сергея Копыткина, посвященных Эрзеруму.

Эрзерум
Над Арменией угрюмой,
Там, где царствует Зима,
Встала крепость Эрзерума,
Как турецкая чалма.

И считал на долги годы
Неприступною осман
На горах тюрьму свободы
Закавказских христиан.
Но из хладного тумана,
Словно горная река,
В Эрзерум вошли нежданно
Наши грозные войска.
По горам над гиблой бездной,
Из глуши родных степей
Шли разрушить гнет железный,
Гнет языческих цепей.
Где ты, сила Эрзерума?
Цепи сняты. Путь открыт.
Над Арменией угрюмой
Утро радости горит.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
Кстати, именно на Башню с часами наши солдаты водрузили победный флаг в 1829 году, когда в Эрзерум приехал Пушкин.

Про эрзерумские флаги есть ещё одна история.
16 февраля 1916 года русская армия под командованием генерала Н. Н. Юденича без боя вошла в столицу Восточной Турции город Эрзерум.
Турки перед отступлением побросали здесь много чего, в том числе, и различные припасы, разнообразное оружие и девять турецких знамён.



Где эти знамёна сейчас, не знает никто (сами турки думают, что они находятся где-то в запасниках Эрмитажа).



В 2016 году турецкий президент Эрдоган заехал в Эрзерум, и местный губернатор предложил ему обратиться к России с просьбой о возвращении утерянных военных святынь.



Мне вот интересно, если турки с таким предложением обратятся к нашему дип. ведомству, то что они предложат взамен?



10.15. Закончили осмотр Эрзерумской крепости. Дальше мы направляемся к Чифте Минарели Медресе (Два Минарета), которое находится по соседству. Сверху хорошо видно, что позади медресе возвышается здание с конической крышей, которое здорово напоминает армянский храм.



10.20. Пришли ко входу Двух Минаретов.
Раньше это было одно из известнейших духовных училищ Анатолии (13 в.). У этого медресе есть и другое название – Хатунийе.
Считается, что появлением своим оно обязано или дочери султана Кей Кубада I - Хуанд Хатун, или же жене одного из султанов Ильханидов - Падише Хатун.
О точной дате постройки тоже не пришли к общему выводу. Датируется и 1253 г., и 1290 г. Но склонны считать, что Хатунийе было построено после возведения Гёк медресе в городе Сивасе (1271 г.), которое стало примером для постройки «близнецов» в Эрзеруме.
И ещё. Отец Хуанд был сельджукским правителем в 1219-1236 гг., а Эрзерум в то время был пограничным городом. Чтобы насадить ислам на приграничных территориях у местных народов и склонить их к лояльности, требовались соответствующие кадры. Поэтому-то и было построено это учебное заведение.



Изящный фасад кажется симметричным, пока вы не посмотрите на него поближе и не заметите, что мотивы, вырезанные по разные стороны от входа, совершенно не похожи друг на друга.



Опять при входе в медресе мы видим Мировое дерево, на вершине которого стоит двуглавый орёл, а в основании - головы драконов.



По обе стороны парадной двери расположены два минарета, построенные из жжёного кирпича.



Нижняя часть минаретов украшена мозаичными изразцами.



В центре медресе располагается двор размером 26 на 10 метров, вокруг которого построены корпуса с жилыми и ученическими комнатами.




Как мы видели по старым фотографиям, в годы Первой Мировой войны в Чифте Минарели Медресе находился склад боеприпасов.

Я. С. Проскуряков, живший в Эрзеруме несколько лет в 1840-х гг., пишет, что Чифт-минаре был обращен турками в джеб-хану (арсенал с погребом для погреба и кладовыми для разного оружия и конной сбруи) еще до 1843 г. Почему турки так поступили - неизвестно.



Еще Яков Степанович написал в своих "Записках", что перед Чифт-минаре до 1829 г. "стояли два величественных портика с гербами Римской империи; портики эти вывезены из Эрзерума при выступлении оттуда русских войск и отправлены в С.-Петербург".









Оконные проёмы украшены геометрическими и растительными рисунками.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
Дальше мы идем смотреть 3 кюмбета (гробницы), которые стоят позади Чифте Минарели Медресе.



10.40. В первом кюмбете, к которому мы подошли, покоится прах кого-то из Салтукидов. Это либо Абул Касым Салтук, либо Иззеддин Салтук II.
Сельджукский военачальник Абул Касым захватил окрестности Эрзурума, после чего сельджукский султан назначил его правителем этой области. После его смерти в 1123 г. на его место встал его сын Салтук. Так образовалась тюркская династия Салтукидов, которая чуть меньше 100 лет правила этим регионом, воюя то с Византией, то с Грузией. Салтукиды номинально признавали власть Великих Сельждуков.
Салтукидов, с точки зрения грузинских историков, с которыми согласны и англичане, разбила армия царицы Тамары, после чего этот регион на какой-то срок стал грузинским.
Турецкие ученые и авторы Википедии с этим историческим фактом не согласны. Они считают, что с Салтукидами «разобрался» в 1201 г. румский султан Сулейман.





Кто погребён в двух оставшихся склепах (они более поздней постройки, конец 13 – начало 14 века) неизвестно. В те смутные времена в Эрзеруме правили монгольские Ильханиды – потомки внука Чингисхана Хулагу.







Чуть поодаль от трех мавзолеев (через пустырь) стоит еще один кюмбет.



На табличке написано, что здесь похоронена хатун, которая, возможно, была заказчицей строительства Чифте Минарели Медресе.





10.50.С удовольствием продолжаем гулять по старым кварталам Эрзурума. Идём в сторону нашей машины.



В старых домах хорошо заметны вмурованные в стены деревянные балки, которые спасают дом от разрушения.
Вот воспоминания Я. С. Проскурякова, который прожил несколько лет в Эрзеруме в 1840-х гг., когда шло дело о турецко-персидском разграничении границы.

«С 1845 г. в Эрзеруме и окрестностях начались сильные землетрясения, продолжавшиеся довольно значительный период времени и разрушившие не только лачуги бедных жителей, но и хорошо построенные дома консулов, католических, американских и других миссионеров, сераи-пашей, многие караван-сараи и многие другие здания хороших людей. Все эти землетрясения случались внезапно как летом, так и зимой и во всякое время дня и ночи, продолжались по несколько суток сряду, но всегда при хорошей и ясной погоде, не предвещавшей никакой катастрофы.
Совершенно неожиданный подземный громовой гул, подобный сильному пушечному выстрелу, всегда был предвестником страшного и разрушительного мгновенного удара, сопровождавшегося чрезвычайным колебанием земли, при котором никак нельзя было устоять на ногах.
При ударах не таких сильных предвестником служил глухой подземный шум, похожий на сильное шипение, продолжавшийся несколько секунд, после чего быстро следовали один за другим сильные или слабые толчки.
Колебание земли совершалось двояко: при разрушительных ударах толчок был мгновенным снизу вверх, а при слабых – волнообразно.
Во время землетрясения не только люди, но даже и животные приходили в сильнейшее беспокойство и трепет. Они кричали, рвались и топали ногами, свободные бежали из домов на улицу, где треск разрушаемых зданий принуждал их, как ошеломлённых необыкновенным колебанием земли, мчатся по улицам в разных направлениях, причём слышно было страшное ржание лошадей, мычание быков и буйволов, блеяние овец и коз, лай и пронзительный вой собак, визг и мяуканье кошек; наконец, страшный шум и треск падающих камней и разрушавшихся зданий довершали картину бедствия».



Кстати, главным представителем Османской империи во время работы в Эрзеруме международной комиссии по разграничении между Турцией и Персией был Мехмед Эмин Дервиш-паша.
Позже (в 1859 - 1961 гг.) этот человек был посланником Османской империи в Санкт-Петербурге.



Помните, 2 дня назад мы были в Догубаязите и рядом с дворцом Исхак Паши видели мавзолей курдского поэта и философа Ахмеди Хани (его памятник был разрушен в Догубаязите)
Так вот, с 1848 по 1866 гг. в Эрзеруме работал российский консул Август Жаба. Он хорошо владел курдским и турецкими языками, и в свободное от работы время занимался переводом произведений Ахмеди Хани. В частности, он перевел и опубликовал содержание поэмы «Мам и Зин».
Среди курдов у русского консула было много знакомых и среди них - Махмуд Баязиди из Баязита. Этот Махмуд был просвещенным курдом и много рассказывал Жаба о курдской литературе.
Русский консул любил прогуляться по эрзерумскому базару и там покупал старые книги, написанные на курдском, арабском и персидском языках, которые турки за ненадобностью продавали. Так была приобретена книга на курдском языке с поэмой Факи Тейрана (1301-1371 г.) «Повесть о шейхе Сан‘ане», изданная в 1731–1732 годах.
Сегодня, помня о том, что русский консул Жаба хорошо относился к курдам, турецкие националисты обвиняют его в том, что он вывез в Россию «бесценные» для Турции книги, которые во времена Османской империи самим туркам были нафиг не нужны…
Теперь эти старые рукописи находятся в Русской национальной библиотеке. Турецкие националисты требуют вернуть старые книги вместе с 9 знамёнами, брошенные турками в Эрзеруме 103 года назад.

Рукописи из собрания Жабы в Российской национальной библиотеке






И еще.
В конце 1915 г, в ходе Кавказской войны, главным хранителем археологического отдела Кавказского музея Смбатом Вардановичем Тер-Аветисяном в Эрзеруме и в районе озера Ван, а также в других занятых тогда русскими войсками местах были собраны и спасены древние османские и армянские манускрипты. Они составили так называемую Ванскую коллекцию. Несколько десятков единиц хранения попало в Петербургский Азиатский музей (сейчас это петербургский ИВР РАН). Часть рукописей попало в Тифлисский музей Кавказа.



Любопытный факт.
До Августа Жаба в Эрзеруме управляющим русским Консульством был Филипп Гарибальди - родной племянник знаменитого итальянского генерала Гарибальди.

В Эрзеруме родился Арташес Галустович Геворгян. Это имя мало кому известно.
Но он был участником операции «Немезис» по устранению лидеров младотурок, причастных к организации геноцида армян.
25 июля 1922 г. в Тифлисе на улице Петра Великого прямо у дверей ЧК, вместе с Петросом Тер-Погосяном А. Г. Геворгян совершил покушение на одного из главных виновников геноцида армян Ахмеда Джемаль-пашу, в результате которой бывший министр военно-морских сил младотурков был убит. Его тело было перевезено в Эрзурум и там похоронено.

Во времена Саакашвили, 7 апреля 2010 г., тбилисцы заметили мемориальную доску из черного мрамора на фасаде дома, стоящего на перекрестке улиц Ингороква (прежде носившей имя Петра Великого) и Чайковского, почти напротив здания Государственной канцелярии Грузии. Надпись на плите с портретом на грузинском и турецком языках гласила:
«На этом месте героически погиб истинный патриот Турции, государственный деятель, военачальник Ахмед Джемаль-паша (1872-1922).
Посвящается его бессмертной памяти, которая никогда не сотрется в сердцах дружественных грузинского и турецкого народов».
Через пять дней доска исчезла.







На старых стенах можно увидеть между каменной кладкой – прокладки из дерева. Это сделано для того, чтобы дом не развалился во время землетрясения.

[АЛебедев]

Может найду что-нибудь про эти куранты на турецких сайтах.

Оказалось, что куранты были подарены Эрзеруму английскими купцами.

Небольшой оф топ.
Наткнулся на две любопытные книжки.



Их авторы были генеральными консулами в разных городах Турции (в том числе, и в Восточной Турции) в первые годы Советской власти. Пишут много чего интересного.
Но я не о том.
Мне было любопытно: почему обе книги вышли в 1960 году?
Как выяснилось, в мае 1960 года в Турции произошел государственный военный переворот, осуществлённый группой из 27 офицеров. Руководил переворотом генерал Джемаль Гюрсель, впоследствии ставший президентом.
Правительство Гюрселя заявило, что в своей деятельности оно будет руководствоваться принципами Мустафы Кемаля.
Никита Сергеевич Хрущов, бывший в то время Генеральным Секретарем, решил использовать ситуацию и установить дружеские отношения с новым президентом соседнего государства, не смотря на то, что 1 мая 1960 года над Свердловском мы сбили американский шпионский самолет У2 с Пауэрсом, который проходил подготовку на военной авиабазе Инджирлик в Турции.
Короче, Никита Сергеевич попросил связаться с бывшими сидельцами ГУЛАГа, которые возглавляли советские дипломатические миссии в крупных города Турции в первые годы правления Мустафы Кемаля, чтобы они поделились своими воспоминаниями.
Так в 1960 году появилось несколько очень интересных книг о Турции 1920-х годов и об отношениях наших стран в то непростое время.
Надо сказать, что после этого отношения с Турцией несколько улучшились. Так в 1961 г. СССР и Турция согласовали прямое железнодорожное сообщение между Гюмри и Карсом.
И это в самый разгар "Холодной войны"!

И еще.
Об авторе одной из книг С. И. Аралове.
Полпред РСФСР в Ангоре (нынешняя Анкара) Семён Иванович участвовал в передаче денег, согласно Московскому договору.
Так в апреле 1922 г. он передал в дар турецкой армии 20 тысяч лир на приобретение походных типографий и киноустановок.
А 3 мая 1922 г. Аралов передал турецкому правительству 3,5 млн. золотых рублей – последний взнос из 10 млн. руб., обещанных при подписании договора 1921 г.

По личному распоряжению Мустафы Кемаля память о первых шагах в становлении и развитии отношений между Россией и Турцией увековечена в скульптурной композиции, возведенной в 1928 г. на площади Таксим в Стамбуле. Бронзовая фигура полномочного представителя РСФСР С. И. Аралова занимает одно из главных мест в группе лидеров турецкого национально-освободительного движения на южной стороне монумента.
Этим выражена признательность за политическую, военную и финансовую помощь, оказанную Советской Россией в деле обретения Турцией независимости в 1923 г. Скульптуру Аралова, расположенную позади скульптуры К. Е. Ворошилова, нередко ошибочно называют Фрунзе.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
11.00. Вернулись к машине.
11.12. Поехали дальше. Рома сказал, что ему надо отконвертировать долларыц. Ищем менялку.
Проезжаем очереди людей, которые стоят с пластиковыми баклажками перед источниками воды. Похоже, в Эрзеруме случилась какая-то беда с питьевой водой.



Так как Эрзерум являлся во все времена своеобразной столицей Восточной Турции, то здесь постоянно случались какие-то истории.
Например, в 1921 г., после заключения Московского договора именно сюда Халиль Кут доставил золото из Советской России за возвращение Батума, оккупированного к тому времени турками. Халиль Кут был дядей Энвер-паши (главного человека среди младотурков).
А дело было так.
Халиль Кут в конце Первой Мировой войны был командующим группой армий «Восток» и воевал с англичанами в Месопотамии. По окончании войны он был арестован англичанами и помещен в тюрьму, но смог бежать и скрыться в Москве.
В августе 1921 г. Мустафа Кемаль отправил его в Москву с неофициальной миссией. По итогам переговоров Халиль Кута с Каменевым (решался вопрос о том, за сколько можно продать Батуми) Совнарком принял решение тайно выделить Турции миллион золотых рублей.

Любопытный факт.
16 марта 1921 г. в Лондоне началась ПЕРВАЯ встреча Красина и премьер-министра Ллойд Джорджа.
Красин настаивал на снятии морской, финансовой и персональной блокады с Советской республики и т. д.
Ллойд-Джордж тоже много чего требовал от советской республики, в том числе, прекращения поддержки кемалистов в Турции.
В конце концов, большевики отказались от 500 т золота, размещенного в Банке Англии в 1914-1917 гг., и торговый договор между Великобританией и РСФСР был подписан.


8 сентября 1921 г. Халиль Кут в сопровождении советской дипломатической миссией во главе с советником Я. Я. Упмал-Ангарским доставил золото в Эрзурум. Путь в Анатолию оказался крайне сложным и опасным.
Халиль Кут доставил в Турцию 620 кг из золотого запаса Российской империи (100 тысяч золотых османских лир), из которых 200 кг было оставлено Кязиму Карабекиру в распоряжение Восточной армии, а остальные направлены в Анкару и потрачены в первую очередь на жалование государственным служащим и офицерам.
Оставаться в Турции Халиль Куту тогда было нельзя, и он вернулся обратно в Москву.
Об этом "золотом" путешествии упоминается в книге Александра Мосякина «Судьба золота Российкой империи в срезе истории. 1880-1922 гг.».



А мы следуем дальше. Свернули на улицу с неожиданным названием.



На этой улице рядом с отделением банка находится огромная мечеть, которая также называется Ebu Ishak.



Название переводится, как «отец Исхака».



В цокольном этаже мечети находится чайная, где почтенные старцы неторопливо пьют чай и ведут бесконечные разговоры.



12.00. Поменяв деньги, едем дальше.
На стене от руки написан очередной лозунг: "Исламскому союзу - "Да"!



На стенах во многих местах еще висят агитационные листовки, призывающие проголосовать 31 марта за действующего мэра Эрзерума Мехмета Секмена.



Его от партии справедливости и развития (правящая партия Турции) на последних выборах выбрали на второй срок. Именно он предлагал Эрдогану обратиться к России с просьбой о возврате утерянных турецкими военными девяти знамён.



Выезжаем из города.



Проезжаем село Dumlu. На картах ГШ и дореволюционных картах это селение называлось Хинс (в литературе - Гинс).
Еще через 4 км минуем селение Gökçeyamaç. На картах ГШ это селение называлось Тафта.
Слева (на северо-западе) от селения Gökçeyamaç возвышается гора Гявур-Даг (2757 м). Название горы происходит от слова «гяур» - "неверный" (тур. gâvur — "неверный", от араб. الكافرون‎), означающее презрительное название всех иноверцев у исповедующих ислам.
На современных турецких картах гора Гявур-Даг именуется Bodurbaşı Tepesi («приземистый холм»). От селения Gökçeyamaç в сторону горы Bodurbaşı Tepesi отходит дорога, которая скоро приводит в деревню Ак-Даг (Akdağ – «белая гора»). Эта деревня интересна тем, что там находится «бассейн, который представляет собой естественный водоем в сплошной скале ноздреватого трахита, из пор которого вода бьет ключами с такой силой, что на поверхности бассейна образуются пузыри, как бы от выделения газов: вода железисто-щелочная, температура 24°. Бассейн діаметром 7 аршин (круглый), глубиной 2 аршина. Недалеко от бассейна имеется родник чистой холодной воды».

Форт Тафта
ВНИМАНИЕ! Селение Gökçeyamaç является ориентиром интересного форта Тафта.
Этот форт находится на северо-востоке в 1 км относительно селения Gökçeyamaç. Чтобы осмотреть форт, надо съехать с трассы и заехать в Gökçeyamaç. Затем проехать по дороге на северо-восток вдоль реки Кара-Су примерно 800 м, затем повернуть направо и подняться в форт.



На момент путешествия, я ничего не знал про этот форт. Поэтому мы проехали мимо него.
Судя по фотографиям, выложенные в Интернете, форт зачётный и его можно было посетить (там нет турецкой военной базы). Тем более, что находится он недалеко от дороги. Вот несколько фоток из Интернета.



Форт этот довольно обширный, имел двух-ярусную оборону и вооружение из 18 длинных орудий,14 мортир и 16 картечниц.



Огонь главного направления направлен: на выход из горного прохода Гурджи Богаз, через который проходила единственная дорога на Ольты,
а также на исток реки Кара-Су (Западный Евфрат) на протяжении 2,5-3 км его долины.



Гарнизон форта Тафта состоял из 480 артиллеристов и, вместе с внешними резервами, до 1600 человек пехоты. Казематы рассчитаны на 210 человек, но безопасных складов для боевых запасов было построено недостаточно.



Стратегически форт расположен в 7 км позади к югу от форта Карагюбек и в 10 км к северу от форта Чобан-деде на пологой террасе хребта, северные склоны которого вместе с фортом образуют позицию протяжением более 1,5 км.



Форт Тафта, окружённый командующими высотами с северо-востока и юго-востока и, не имея в этом направлении хорошего обстрела, не был способен к самостоятельной и упорной обороне.



Кроме того, в фортификационном отношении он был недостаточно обеспечен от атаки открытой силой и имел слабые бруствера.









И еще.
Примерно между селениями Gökçeyamaç и Dumlu, на юго-юго-востоке от Gökçeyamaç, и в 2 км от него, находился монастырь Кизил-Ванк. На современных картах я его найти не смог, но на карте ГУГЛ видно, что в том месте, где находился этот армянский монастырь, сейчас находятся небольшие заросли деревьев.

[АЛебедев]

День 9 (21 апреля, воскресенье), продолжение
Едем дальше по дороге D950.
Через 7 км после форта Тафта проезжаем мимо горного прохода Гурджи Богаз (так это место обозначено на наших картах еще со времен Первой Мировой войны); богаз - "проход". Длина прохода около 5 км.
Гурджи-Богазский проход представляет собой ущелье, отделяющее хребет Думлу Даг (он находится слева от нас) от отрогов Карга-Базарского хребта и образованное верховьями реки Кара-Су, носящими название Дугду-Су.
Дорога идёт вдоль истока реки Кара-Су (раньше турки ее называли Фрат), которая на наших картах еще именуется Западный Евфрат.
И действительно, река Кара-Су является одним из истоков реки Евфрат.

Кстати, р. Евфрат с древних времен использовалась в качестве границы.
Так, например, в 387 г. в столице Персии римляне и персы разделили Великую Армению по этой реке.
Западная (Малая Армения) досталась римлянам, а Восточная (Большая Армения) – персам.

12.52. Не доезжая примерно 0,5-1 км до деревни Кара-Гебек или Karagöbek, справа от дороги возвышается продолговатая гора, которая отделяет дорогу от ручья Карасу. Со стороны ручья эта гора скалиста, а к западу пологою седловиною соединяется с отрогом Думли-Дага. На этой горе расположено укрепление Кара-Гебек, представляющее собой форт-заставу. Фактически этот передовой форт стоит в середине Гурджи-Богазского прохода. Раньше в этом форте находилось 10 длинных орудий и 8 мортир. В гарнизоне форта Кара-Гебек служило 180 артиллеристов и 250 человек пехоты.
Решили время не терять и не останавливаться здесь.

12.55. Проезжаем деревню Кара-Гебек или Karagöbek («Черный живот»).
Начинаем подниматься на перевал. Справа возвышается хребет Кара-Базар, а слева - хребет Думлу-Даг.



12.59. Перевал Раким (2090 м).
Как я понимаю, где-то здесь проходила граница между древней Арменией (она осталась у нас за спиной) и древней Грузией (мы туда едем).
За перевалом Раким в Средние века начиналось грузинское княжество Тао, которое простиралось до самого Артвина.
Оно включало:
Ишхан (იშხანი);
городок Тортум (თორთუმი);
Село Узундере (აზორტი);
Тортумское озеро (თორთუმის ტბა);
Городок Олту (ოლთისი);
Юсуфели (იუსუფეილი).

Тао, краткая история
«В совсем ранней античности Тао было западной окраиной Великой Армении и постепенно заселялось армянами. Числилась эта область за Арменией до V в., когда Армения пала под ударами персов.
Потом пришли арабы и армянское присутствие в регионе перестало ощущаться.
В VIII в. здесь образовываются независимые от арабов царство Тао-Кларджети, а в 870 г. Гурген, сын Адарнасе, становится князем независимого Тао.
После его смерти в 891 г. Тао снова сливается с Кларджети.

Тао-кларджетский царь Адарнасе II (881-923) строит здесь храм Бана, а после его смерти Тао снова становится отдельным государством. Из его правителей особенно известен Давид III Курапалат, который правил с 966 по 1000 гг. и при котором достроили собор в Ошки и монастырь Хахули.
В 979 г. Давид помог императору Василию подавить восстание Барды Склира, за что получил большие куски земли, включая нынешний Эрзурум.
Но в 987 г. он поддержал мятеж Варда Фоки, за что был лишен Эрзурума, а после его смерти в 1000 г. Византия заняла Тао.

В 1014 г. грузинский царь Георгий I попытался отбить Тао, и эта новая война длилась до 1022 г. В итоге царь потерял дополнительно Артаани, Колу и часть Джавахетии.
На этой земле Византия создала фему (военно-административный округ) "Иберия".
В 1074 г. ввиду нашествия сельджуков, греки вернули Тао грузинским царям, но было уже поздно - Грузия не сумела остановить сельджуков.
Впоследствии Тао числилось в составе Грузии, но уже было окраинной, забытой Богом провинцией.
В эпоху царицы Тамары здесь существовал замок Панаскерти и жили князья Панаскертели, от которых много лет спустя произошли князья Цицишвили».



13.08. Въезжаем в небольшой городок Тортум (1625 м).



В нём проживает около 4,5 тыс. жителей. Раньше он назывался Нихах.



В начале Первой Мировой войны возле Тортума турки по ошибке приняли друг друга за противника и завязали бой.
«На второй день наступления на Саракамыш (т. е. 10 декабря 1914 г.) две турецкие дивизии, выдвинувшиеся из селения Из и Тортум, соприкаснулись на горных дорогах и приняли друг друга за русских. На дальних дистанциях завязался жаркий огневой бой, в котором стороны не жалели ни снарядов, ни патронов. Когда о неожиданном появлении противника за линией фронта доложили Энвер-паше, то тот, оправившись от изумления, приказал выяснить, откуда взялись крупные силы русской пехоты. Однако наступления на этом участке отменять он не стал, решив не считаться с потерями.
Когда в случившемся разобрались, военный министр султана пришел в неописуемую ярость. И было отчего: две столкнувшиеся в горах турецкие дивизии за день огневого боя потеряли в обшей сложности до 2 тысяч убитыми и ранеными, расстреляв при этом немалую часть имевшегося при себе боезапаса».
После Тортума продолжаем ехать на север по дороге D950.

Грузинское княжество, которое оставило здесь свой след, называлось Тао или Тао-Кларджети.
История этого княжества такова.
После 786 г. Грузия начала распадаться на части. В этот период жил человек по имени Адарнасе, из рода Багратиони. Ему удалось вступить в родственные отношения с кем-то из последних картлийских царей и присвоить себе небольшую территорию в районе нынешнего города Артвин на р. Чорох. Замечу, что еще в 1920-х годах добраться до Артвина было проблемой.
Этот Адарнасе отошёл в мир иной примерно в 809 г.
Его сын Ашот получил земли по наследству, подружился с византийцами и в процессе войны с арабами сумел существенно расширить свою территорию.
Около 813 г. он создал княжество Тао-Кларджети и стал его первым царем, известным как курапалат Ашот I ([i]курапалат – византийский титул).
На территории княжества Тао-Кларджети сейчас находятся:
- грузинские районы Ахалцихе, Ахалкалаки и Цалка;
- турецкие илы: Ардаган, Артвин, Олту и некоторые другие.
Граница проходила западнее Карса и севернее Эрзурума. Царство имело выход к морю где-то в районе современного турецкого города Хопа. Все к югу от Артвина называлось Тао. Тао делилось на Нижнее и Верхнее, или на Ближнее и Дальнее. Армяне называли эту область Тайк.[/i]

После Тортума мы едем по узкой долине одноименной реки. Через 4 км от городка Тортум мы проезжаем мимо правого поворота (на Нарман).
А ещё через 3 км - поворот налево, через речку и мост.



13.17. Свернули с трассы налево.
От поворота начинается подъем примерно 1,5 км, который ведет к небольшому перевалу.



С перевала мы увидели крепость. До неё останется ехать примерно еще 1,5 км, но уже вниз до деревни Tortumkale. Эта деревушка стоит на притоке реки Тортум – ручье Yellitepe.
13.24. Поставили машину под скалой с крепостью. Скала возвышается в центре долины как остров. Не представляю, как она образовалась с геологической точки зрения.
Дорога, по которой мы приехали, дальше уходит в горы, и, вроде бы, идёт в Эрзурум.



Крепость Тортоми (თორთომი) или Tortum Kalesi
В нижней части скалы стоят три фрагмента каменной стены.



Внутри этих стен были вделаны глиняные трубы.





Сейчас крепость состоит из двух частей - одна чуть повыше (северная часть), вторая чуть пониже (южная часть). Между ними имеется седловина. Явной тропы, ведущей в крепость, нет.
От правого фрагмента каменной стены можно подняться в северную часть крепости.
На нижней фотографии правый фрагмент крепости виден на переднем плане.



За каменными фрагментами стены стоит стенка какого-то сооружения. Есть предположение, что это бывшая баня.



После «бани» начинается довольно крутой, но безопасный подъем.



На нижней фотографии видна так называемая «серединная» башня, которая стоит на скале. Эту скалу надо обойти справа по ходу подъёма.
Почему я на этом заостряю внимание?
Левее этой башни находится седловина, разделяющая северную (она справа) и южную части крепости. (Машина наша стоит у подножия скалы с восточной её стороны).
Если подняться по довольно натоптанной тропе на седловину, то скалу с «серединной» башней можно обойти только с запада. А там проход с моей точки зрения довольно стрёмный (опасный) и надо там немножко заниматься скалолазанием.



И еще момент. Если вы решитесь обходить «серединную» башню с запада, то имейте в виду, что идти (лезть по скалам) там можно только вперёд. Обратно там вы не сможете вернуться.



Встретил растение, которое раньше никогда не видел. Это яснотка молочнолистная (Lamium galactophyllum Boiss. & Reut.). Она не боится слабых заморозков.



В истории этой грузинской крепости слишком много белых пятен. Она стоит почти на самой границе, и первой попадала под удар во время нашествий арабов, сельджуков, туркменов и прочих завоевателей.





Известно, что в 1401 году эту крепость разрушал Тимур. Точку в ее истории поставили турки, которые пришли сюда после 1578 года, захватили ее и вроде бы более ее не использовали.