Иркутск и Тальцы. Самый красивый город Сибири

[Амстердамка]

Действительно, красивый город. Иркутчанам есть, чем гордиться.
И в который раз поражаюсь, сколько купцы делали для своего края и в целом для страны. У моего поколения в голове образ купца-самодура, гулены, пьяницы. В корне неправильный образ.
Спасибо, Сергей, за рассказ.

А про декабристов еще будет?

[savl1]

У моего поколения в голове образ купца-самодура, гулены, пьяницы. В корне неправильный образ.

Ага, этакий лопающийся от жира пузатый "кровопийца", пускающий всех по миру ...

в который раз поражаюсь, сколько купцы делали для своего края

Я тоже. Эти люди поболее многих достойны того, чтобы их знали, уважали и помнили.
Все ещё со школы знают бунтовщиков Разина и Пугачёва, а хоть одну фамилию купца-мецената кто-нибудь "с лёту" припомнит? Вот то-то и оно...

А про декабристов еще будет?

Чуточку.

[savl1]

...

В следующем квартале находится Дом-музей Волконских, который, как я уже сказал, тоже входит в состав Иркутского музея декабристов, но, в отличие от "Дома Трубецких", является подлинным. Более того, с любопытнейшей историей: это настоящий дом-путешественник! После забайкальской каторги декабрист Сергей Григорьевич Волконский был отправлен на поселение в село Урик в 25 километрах от Иркутска, где вместе со своей супругой Марией Николаевной, дочерью героя Отечественной войны генерала Н. Н. Раевского, построил двухэтажный деревянный дом, причём на основе чертежей особняка другого декабриста - Никиты Муравьёва, который прибыл в Урик раньше. А когда в 1845 году Волконскому разрешили переехать в Иркутск, он ... взял с собой и дом, разобрав его по брёвнам, которые были пронумерованы и доставлены на подводах в Иркутск, где особняк снова собрали, дополнили двумя балконами-эркерами и поставили на участке, купленном родственниками Сергея Григорьевича (через 2 года к нему пристроили тёплые сени, а наверху устроили оранжерею).

Когда Волконский получил амнистию - ему вернули дворянство и некоторые ордена, но не княжеский титул - и вернулся в Подмосковье (жить в столицах ему не разрешили), его иркутский дом купил купец И. С. Хаминов и подарил городу для создания ремесленной школы для мальчиков. В начале 20 века учащихся, которых осталось совсем мало, перевели в другое учебное заведение, а в бывшем Доме Волконских квартировали казачьи полки. После революции особняк отдали под коммуналки, где люди жили до 1974 года, а затем отреставрировали и присоединили к созданному несколькими годами ранее Музею декабристов.











Перед Домом Волконских основательно ремонтировали улицу, но сам он был открыт, и можно было не только подойти к нему, но и зайти в большой двор, в дальнем конце которого тоже стоит амбар, немного попроще, чем "у Трубецкого":




Участок для Волконского специально купили рядом с Преображенской церковью, прихожанином которой он стал:



Интересна не столько сама церковь - её облик вполне традиционный, сколько расположенное рядом с ней красивое здание Преображенской церковно-приходской школы Николая Львовича Родионова, построенное на рубеже 19 и 20 столетий:





А чуть в стороне стоит Памятник жёнам декабристов, открытый в 2011 году. Он посвящён всем женщинах, которые отправились в Сибирь вслед за своими мужьями, но "портретно" заглавная скульптура изображает Марию Волконскую:

[savl1]

* * * * * * * * * *

Неподалёку на относительно небольшой улице Фридриха Энгельса (в прошлом - Жандармской, поскольку на ней находились губернское управление жандармерии, казармы и тренировочный манеж) можно увидеть деревянную застройку, обильно украшенную ажурной пропильной резьбой. Правда, не вся она исторически располагалась именно здесь: например, Дом некоего Серапилова постройки 1910 года изначально находился в другой части города, но при строительстве нового моста через Ангару попал в зону будущей транспортной развязки и был перенесён сюда (по другим источникам - воссоздан заново в виде копии):







Рядом с ним стоит усадебный дом купца Шастина начала 20 века, прозванный кружевным за обильный резной декор:

[savl1]

Наличники второго этажа...



... и первого:



Окна нижнего этажа просто огромны: их высота составляет около 2-х метров, и это не исключение, а характерная особенность многих старинных иркутских домов. А большие навершия наличников делают окна и вовсе исполинскими...

Ну вы только посмотрите, какие ворота!






И замыкает этот ряд угловая усадьба иркутского купца Фёдора Полканова, приобретённая им в 1909 году. Тогда она тоже находилась в другом месте и была перенесена сюда в начале нашего столетия, а в 2009 году в ней открылся Музей городского быта с двумя постоянными экспозициями: "Быт иркутян конца 19 - начала 20 века" и "Музей чая" (в 1933 году в Иркутске появилась одна из крупнейших в СССР чаеразвесочных фабрик: в 1950-х годах она выпускала около половины всего "советского" чая!).

[savl1]

Усадебный флигель не уступает многим "самостоятельным" особнякам:



Во дворе музея (зайти в него можно свободно) устроен мини-парк, где представлены символы городов-побратимов Иркутска (всего их 12):









Здесь же можно увидеть небольшую экспозицию, посвящённую особенностям иркутского деревянного декора:

[savl1]

..........

В паре кварталов отсюда расположена достопримечательность из тех, что я очень люблю: пожарная каланча. Думаю, все интересующиеся не раз обращали внимание, что до революции к возведению чисто утилитарных, казалось бы, "вышек" (таких, как каланчи и водонапорные башни) подходили творчески, и они по своей красоте подчас не уступали самым замысловатым колокольням церквей и соборов и со временем становились настоящим историческим наследием. Таковой является и каланча пожарного депо 3-й пожарно-полицейской части, построенная в 1901 году и бывшая тогда самым высоким гражданским сооружением в Иркутске (выше возносились лишь колокольни и звонницы храмов, а также несохранившийся Казанский кафедральный собор).



Смотровая площадка каланчи находилась на высоте почти 35 метров; на ней постоянно дежурил наблюдатель, которого называли "каланчовым". При малейших возгораниях в зоне видимости (то есть почти во всей центральной части города) он звонил в колокол, а также подавал сигнал флагами, а ночью - фонарями.

Пожарная часть работала здесь до 1988 года, после чего её перевели на Байкальскую улицу, а в бывшем здании решили открыть пожарный музей. Правда, из-за нехватки средств реставрацию сначала отложили (иркутские пожарные даже жертвовали на неё свои личные деньги, но этого было явно недостаточно), затем затянули, и открытие музея состоялось лишь в 2014 году, когда отмечалось 200-летие образования профессиональной пожарной службы Иркутска.

Нынешняя музейная экспозиция размещается в залах первого и второго этажей и рассказывает историю становления и развития пожарной охраны и гражданской обороны на территории Иркутской области, а также демонстрирует пожарную технику и пожарно-техническое оборудование разных времён. Посетителей встречает фигура дневального в повседневной форме рядом с сигнальным колоколом, а дальше начинают оживать страницы двухвековой истории иркутских огнеборцев.

Меня же, главным образом, как обычно, интересовала архитектурная часть бывшего пожарного депо (кстати сказать, его здание вместе с каланчой считается объектом культурного наследия аж федерального значения).







Вот только сложновато было её снимать при значительной доле послеполуденного контрового света...

Любопытен ещё один факт: помните, я говорил, что до революции Иркутск называли "Сибирским Петербургом"? Так вот, иркутская пожарная каланча является практически копией петербургской, возведённой между 21-й и 22-й линиями Васильевского острова в 1884 году (разница заключается в архитектуре основного здания пожарной части, но сами башни почти идентичны). Причина этого, как считают специалисты, заключается в том, что построивший иркутскую каланчу городской архитектору Алексей Иванович Кузнецов окончил петербургскую Академию художеств, после чего некоторое время работал в Санкт-Петербурге и был учеником инженера Владимира Шаламова - автора вышеупомянутой питерской "башни".

...

Недалеко от каланчи находится Центральный рынок Иркутска. Нынешнее его здание, конечно, "насквозь" современное, а вот сам рынок образовался на месте прежнего военного арсенала и порохового погреба (потому эту площадь называли Арсенальной) в 1848 году, когда сюда перевели сенной и дровяной базары, а площадь переименовали в Сенную. Затем здесь построили рыбный и мясной ряды, немного позже открыли торговлю хлебом, мукой и зерном (теперь площадь стала Хлебной), а в дальнейшем рынок расширился ещё больше, в нём появились мясной, молочный, рыбный, обжорный, бондарный и железный ряды, а чтобы во время дождей территорию рынка не затопляло (он находился в низине), наиболее низинные места засыпали галькой и ... мусором.

В своём романе "Встань и иди" Юрий Маркович Нагибин, который оказался в Иркутске девятилетним мальчиком, а потом вернулся туда уже в 1975 году (и, как писал, в Дневнике, "ничего не испытал. В памяти все было иным, милее, наряднее, чище. Иркутск тоже оказался совсем не таким, каким помнился"), так вспоминал Центральный рынок (прочитайте, не поленитесь!):

"Среди бесчисленных палаток, лотков, деревянных рядов переливалась пёстрая, шумная, разноязыкая толпа: русские, татары, буряты, якуты, китайцы. Висели на крюках цельные бычьи туши, и отдельно лежали под ними волосатые, рогатые и глазастые бычьи головы; висели изящные бараньи и телячьи тушки, на цинковых лотках горами высились лилово-коричневые ошмотья печени, тугие, мускулистые сердца, селитряно воняла шершавая зеленоватая пупырчатая требуха. А рядом покрывалась пылью на деревянных лотках халва из кедровых орехов, желтели глыбы сливочного масла, густо попахивало в кадушках золотистое, крупчатое, похожее на чуть засахарившийся мёд русское масло; кусками горной породы лежала ароматная смолка, которую так вкусно жевать; груды всевозможных, домашнего изготовления, сластей перемежались с лепёшками козьего сыра, кусками красивого, без жилки и мосолка, пунцового медвежьего мяса, бутылками коричневатых сливок, бидонами жирного, густого молока.

В крытых рядах было царство зелени. Павлиньими шлейфами свешивалась с прилавков ботва крупной, с голову ребёнка, свёклы и под стать ей брюквы и репы, прямо на земле валялись расколотые чаши тыкв; гирлянды луковиц в мёртвой, сухой одежде соотносились с живой плотью моркови, петрушки, огурцов, помидоров, редиса, как сухие бессмертники с нежной жизнью других цветов. В огромных кадках, в тёмной жиже, проросшей, казалось, плавающим поверху желтоватым укропом, пряно благоухали всевозможные соленья; связки сухих грибов висели вперемежку со связками сушёных яблок, груш, слив, и как же всё это пахло под жарким иркутским солнцем!

Дальше шли рыбные ряды, источавшие столь мощную вонь, что без дела туда не зайдёшь. Там сверкала серебром свежая рыба и смуглым золотом копчёности; там царил – гордость Иркутска – истекающий медленным янтарным жиром омуль…

Запахи снеди смешивались с крепким запахом лошадиной мочи и гнилого сена, колёсного, поплывшего на жаре дёгтя, густое, жаркое, пахучее облако плыло над рынком, сладостно щекоча ноздри. Будто заколдованные, бродили мы среди роскошной, баснословно доступной снеди; кошёлки давно уж набиты всем нужным и ненужным, а мы всё ходим и ходим среди палаток, рядов, лотков, не в силах вырваться из сладкого дурмана. Рынок крутил нас, как водоворот, возбуждал, напрягал и обострял чувства…

Один край рынка занимали частные лавочки: зеленные, мясные, рыбные, кондитерские. Как-то раз, придя довольно поздно и не найдя нужной нам "вырезки", мы зашли в мясную лавку. За цинковым прилавком в кровавых потеках и загустьях орудовал молодой человек с залысевшим лбом и тонкими, пышно отдутыми назад волосами на висках и темени. Он звучно шлепал перед покупателем на прилавок мясную часть, затем швырял ее на иссеченную, похожую на плаху, толстую колоду, хряскал топором по хрящам и косточкам, с небрежным видом бросал отрубок на весы и, не давая успокоиться медным чашкам, так был он уверен в своем глазе, быстро заворачивал покупку в газету.

По иркутскому рынку бродили слепцы и цыгане, шарманщики и медвежатники; пелись песни о мачехе, сжёгшей в печи неродных детушек, о бродяге и омулёвой бочке.

Сколько минуло лет, а мне до сих пор снятся его пестрота и шум, его снедь и сытые запахи, тёплая, вязкая смолка, кедровая халва..."



Один из специалитетов нынешнего Иркутска, возможно, немного надуманных - "колчаковский квас", который в разлив продают на улицах в знакомых нам из детства бочках (есть ещё в бутылках, но я такого не видел, да и, впрочем, не смотрел) - его выпускает мини-пивзавод "Адмирал Колчак". Ничего особенного про него сказать не могу - просто хороший добротный квас, "как раньше", а вот стоил он "сущие копейки": если не ошибаюсь, всего 12 рублей за маленький (200-граммовый) пластиковый стаканчик.



...

Напротив Центрального рынка стоят 2 интересных здания. Первое - бывший Доходный дом купца Николая Прокопьевича Попова, построенный в 1876-1880 годах. В советское время в нём находилась библиотека, однако дом постепенно приходил в негодность, а в октябре 1995 года частично разрушился, однако уже в наше время был восстановлен в своём историческом виде.



А рядом с ним - Аптека N1, открытая провизором Моисеем Григорьевичем Писаревским в конце 19 века, не первая в Иркутске, но старейшая, которая до сих пор продолжает работать "по специальности". Кстати, её автором был тот самый Алексей Иванович Кузнецов, который несколькими годами раньше построил только что показанную мной пожарную каланчу.





...

Мы потихоньку начинаем возвращаться в центр города, а по пути смотрим самый разный Иркутск:

[savl1]

Даже на не самом богатом доме - наличники с "фирменными" "гербовыми" навершиями с "завитками":



А это, напротив, очень нехарактерные для Иркутска наличники, я даже не знаю, что о них сказать...

[savl1]

* * * * * * * * * *

Иркутская синагога была возведена в 1882 году на средства местной еврейской общины. "Вики" называет её "старейшей в России действующей синагогой" (к примеру, петербургская появилась лишь спустя 10 лет), но проверять, так ли это на самом деле, мне банально "влом", поэтому просто отмечу, что "за что купил - за то продал", сам ничего не утверждая.

Судьба синагоги оказалась сложной: она несколько раз закрывалась и открывалась, дважды строилась и дважды восстанавливалась. Первый раз - в 1878 году, но после пожара 1879 года всё пришлось начинать заново (поэтому именно эта дата выбита на фронтоне здания). А последнее восстановление произошло после случившегося уже в наше время, в 2004 году, сильного пожар, в результате которого всё внутреннее убранство сгорело (однако древние свитки Торы уцелели), и хотя внешние стены устояли, реконструировать синагогу пришлось почти полностью; работы шли в течение 5 лет, и вновь она открылась только в 2009 году. Тем не менее, сегодня мы, как я понимаю, видим её в "родном" историческом облике конца 19 века:









...

В этой части улицы Карла Либкнехта (бывшей Соломатовской), по которой мы направляемся от синагоги в сторону центра, преобладает деревянная застройка. Среди неё выделяется большой дом, второй этаж которого обильно украшен пропильной резьбой:









Единства мнений касательно него нет: одни пишут, что он был построен ещё в начале 20 века и принадлежал семье врача Домбровского, другие - что это полнейший новодел, лишь выполненный под старину и является "обычным" жилым многоквартирным домом... На мой взгляд, хороши оба варианта: первый - тем, что не дали пропасть, сохранили и восстановили (пусть даже с некоторыми "вольностями"), а второй - тем, что новострой в целом получится действительно "в духе": красиво, колоритно и атмосферно.


А вот "историзм" соседнего здания никто не оспаривает. Это "настоящий" Доходный дом верхнеудинской (город Верхнеудинск мы сейчас знаем под именем Улан-Удэ) мещанки, впоследствии владелицы золотых приисков Анфисы Васильевны Ординой, сооружённый в 1908-1909 годах и переживший несколько пожаров.

[savl1]

Вот эта "палка", что вертикально "свисает" с верхнего угла треугольного фронтона крыши, оказывается, называется полотенцем, а резные доски, окаймляющие этот самый угол - причелинами (от слова "чело").


Ещё немного "деревянного Иркутска" со всеми его "блеском и нищетой", которые порой разделяет лишь забор:

[savl1]

[savl1]

* * * * * * * * * *

Так, "слово за слово", мы снова дошли, уже с другой стороны и в другом месте, до улицы Большой (в смысле, Карла Маркса):









Отдельно обращает на себя внимание здание Торгового центра "Фортуна Плаза", в котором "невооружённым глазом" угадывается дореволюционная история:





И глаз не обманывает: он был построен в конце 19 века на месте сгоревшей усадьбы купцом первой гильдии Яковом Савельевичем Домбровским, который открыл в нём Торговый дом "Я. С. Домбровский с сыновьями". Правда, всего через несколько лет удача отвернулась от купца, Домбровский разорился и вскоре умер, а его сыновья объявили о своей несостоятельности. Так "прошла земная слава", и одной купеческой династией в Восточной Сибири стало меньше...

...

А напротив, в другом историческом особняке работает то ли кафе, то ли ресторан (в общем, заведение!) под названием "Реальный замес", специализирующийся на приготовлении сибирских пельменей (некоторые называют его модным словом "крафтовый"). Сюда я и заглянул: не ради пафоса, да и не сказать, что я большой любитель пельменей, но, во-первых, стало интересно, во-вторых, отзывались о нём практически единогласно хорошо, а в-третьих, что ещё есть в Сибири, как не пельмени (манты, позы и т.д.)?!

[savl1]

Если не ошибаюсь, мои розоватые пельмени назывались "Крутой Уокер" и были сделаны (это я уже сейчас подчитал) из мраморной говядины с добавлением вяленых томатов и паприки. Честно скажу, что воспоминаний о них не осталось никаких...


* * * * * * * * * *

Две интересные достопримечательности находятся на некотором отдалении от исторической части города (причём в разных концах), и мне пришлось съездить к ним отдельно. Первая - это железнодорожный вокзал, ныне известный как "Иркутск-Пассажирский", расположенный на другом, правом берегу Ангары. Зачем я сюда потащился? Да потому, что вокзал не только исторический, но и красивый:)

Правда, приехал я сюда уже утром в день отлёта, других вариантов у меня не было, а потому попал в неудачный свет: вид с Привокзальной площади на главное здание, протянувшееся, кстати, аж на 200 метров, получился аккурат против солнца. Я постарался, насколько смог, компенсировать это угловыми ракурсами и видами со стороны перронов, и самое общее представление, вроде, передать удалось...











Нынешнее здание иркутского вокзала - это большой (и очень длинный, как я уже сказал) комплекс, состоящий из корпусов, построенных в конце 19 и начале 20 веков, которые в 1936 году были соединены переходом, выполненным в том же архитектурном стиле. А уж что есть где, я сказать не возьмусь...

..........

Храм Казанской иконы Божией Матери был возведён в 1892 году на окраине Иркутска в Ремесленной слободе на другом (относительно центра города) берегу речки Ушаковки - правого притока Ангары. Инициатором её постройки стал уже упоминавшийся выше золотопромышленник и меценат Александр Михайлович Сибиряков: он лично участвовал в согласовании её проекта, вёл переписку с "вышестоящими" "разрешительными" инстанциями, организовал сбор пожертвований на строительство и сам подал пример, внеся значительную сумму.

Церковь выполнена в нетипичном для Иркутска неовизантийском стиле, который получил широкое распространение в конце 19 столетия: достаточно вспомнить Морской Никольский собор в Кронштадте, Владимирский в Астрахани, Александра Невского в Новосибирске, несохранившийся Казанский в Оренбурге, церкви Милующей Божией Матери и Богоявления в Санкт-Петербурге и многие другие. В советскую эпоху храм значительно пострадал из-за "нецелевого использования", но всё же уцелел и в 1996 году был восстановлен в своём блистательном первоначальном виде.

[savl1]

Перед входом в церковь установлены скульптуры Архангелов Гавриила и Михаила:



Внутри храма шла служба, народа было много, поэтому наглеть я не стал и ограничился очень локальным снимком издали:




На ограждённой территории Казанской церкви разбит уютный сад (пишут, что зимой в нём сооружают ледяные скульптуры) со скульптурной композицией в виде сени, изображающей Иисуса и Богородицу в окружении символов евангелистов - орла, тельца, льва и ангела, а в чаше фонтана у подножия сени летом живут карпы и байкальские осетры.










6 декабря 2021 года, в 33-летнюю годовщину землетрясения в армянском Спитаке, возле храма был установлен и освящён хачкар, изготовленный в Армении из местного туфа:

[savl1]

* * * * * * * * * *

Мои прогулки по Иркутску подходят к концу, и в завершение я хочу побродить ещё немного по старым "безымянным" деревянным кварталам, многие дома в которых уже "вросли в землю":

[savl1]

Вот типичнейшая иркутская "классика жанра" - гигантские (не преувеличиваю - заметно выше моих 1.83) окна с огромными "дворянскими" навершиями-"коронами" с завитками:

[savl1]

...

Вообще в иркутском деревянном зодчестве (проявляющемся, в частности, в наличниках), учёные выделяют несколько основных стилей: сибирское барокко, "деревянный классицизм", имитирующий формы каменной классической архитектуры, "древнерусский языческий", содержащий многочисленные знаки и символы, выражающие древние обрядно-мифологические и религиозно-магические верования и традиции, "модерн", а также различные сочетания этих стилей. Было бы, конечно, "круто" проиллюстрировать каждое из этих направлений подборкой собственных фотографий, но на столь трудоёмкие изыскания я, простите, не сподобился... Поэтому просто "по списку", "что вижу - то пою":

[savl1]

В "оригинале" ворота имели "навершия", причём как над "проездным", так и над "проходными" проёмами. Этим, в частности, и объясняются, казалось бы - если сами навершия не сохранились, непропорционально высокие центральные столбы ворот.

[savl1]

Вот, кстати, типичные наличники в стиле классицизма:



А это снова сибирское барокко в его самом "махровом" (в хорошем смысле) выражении:





Ещё одни огромные (более 2 метров высотой) окна:



Череду деревянной застройки нарушает монументально-торжественное здание Первой Женской гимназии имени И. С. Хаминова, возведённое в 1880 году и впоследствии несколько раз расширявшееся. Названа она была в честь купца и "двукратного" Городского головы Иркутска Ивана Степановича Хаминова, который не раз оказывал гимназии материальную помощь, а в 1861 году передал ей принадлежавший ему дом в центре города, где гимназия (тогда ещё просто училище) находилась до пожара 1879 года. В начале 20 века во многом благодаря Хаминову в Иркутске была открыта ещё одна женская школа - именно тогда название "первой" и было дополнено словом "Первая".





А это, судя по всему, современный, но тоже вполне симпатичный особнячок:



Равно как и этот, в неоготическом стиле:




* * * * * * * * * *

Вот, судя по закончившимся фотографиям, и всё, что я хотел показать и рассказать об Иркутске. Точнее, что смог, потому что до кое-каких мест я всё же добраться не успел: к примеру, до потрясающей красоты Князе-Владимирской церкви конца 19 века или до поставленного на прикол и превращённого в музей Ледокола "Ангара" (не моя "тема", но, в принципе, было бы любопытно). Но, думаю, мне всё же удалось "в общем и целом" создать у вас представление об этом прекрасном городе и, главное, доказать, что мои слова о его красоте не являются ни голословными, ни чисто эмоциональными. А в завершение, прежде чем перейти к вечерним снимкам, коих будет совсем немного, я приведу полные высказывания А. П. Чехова, короткую (но никоим образом не выдернутую из контекста) фразу из которых я вынес в эпиграф этого рассказа:

"Из всех сибирских городов самый лучший Иркутск. Томск гроша медного не стоит... Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы. Нет уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться. В Иркутске рессорные пролетки. Он лучше Екатеринбурга и Томска. Совсем Европа".

Кстати, томичи за такое мнение на Чехова очень обиделись, обиду затаили, и уже в наше время "отыгрались", поставив ему карикатурный памятник (я его показывал в "томском" рассказе). Но это, как мне кажется, больше говорит о них, чем об Антоне Павловиче, который просто честно высказал своё мнение... Я, кстати, подобных эпитетов себе не позволял, да и времена изменились, и Томск с тех пор стал краше и интереснее, но тоже считаю, как уже писал, что Иркутск на 2 головы выше не только Томска, но и любого сибирского города (а впрочем, вообще любого города к востоку от Самары, которую - и только её, за исключением "двух столиц" - я ставлю вровень с ним).

Иркутск тоже "не сразу строился" и приобрёл свой "столичный" (напомню небезосновательные сравнения с Парижем и Петербургом) вид лишь в 19 веке. Как писал не понаслышке современник тех лет "первый сибирский прозаик", как порой его называют, Иван Тимофеевич Калашников, родившийся в Иркутске и проживший там до 25-летнего возраста, а по роду службы занимавшийся "историческим и статистическим описанием поселений Иркутской губернии", "В начале 19 столетия Иркутск имел вид более грязного уездного городка или даже большего села, нежели столицы Сибири, как его называли тамошние жители по пребыванию там сибирских генерал-губернаторов. После проливных дождей многие из иркутских улиц были непроходимы: на площадях образовывались беспредельные лужи. Проезда по ним почти не было.
Невысыхаемая грязь не была, однако ж, единственным достоинством иркутских улиц; они были сверх того косы и кривы, тянулись как им было удобнее, не удостаивая городской план ни малейшим вниманием. Дома то высовывались вперед, как бы желая взглянуть, что делалось на улицах, то пятились назад, как бы стараясь уединиться от городского шума; многие, особенно в так называемых солдатских улицах, склонившись долу после долговременной службы, преспокойно доживали на боку свои последние дни. К довершению картины город был украшен тысячами колодезных столбов, торчавших из каждого огорода, с превеликими очепами, или как их называли в Иркутске, жеравцами, - словом, город имел, как сказал я выше, вид большого села, где на грязных улицах гуляли коровы, стадами бегали собаки и по временам плавали утки... Каменных домов было очень мало: едва ли насчитывалось десятка три. Из казенных каменных зданий самое красивое, по странной игре случая, было - тюрьма, или, как называли в Иркутске, острог... В Иркутске не было тогда никакой библиотеки, кроме гимназической, подаренной иркутскому народному училищу Екатериной II... Книжных лавок также не было, а выписывать книги из Петербурга или из Москвы стоило дорого, было хлопотно и не всегда верно. Самые газеты и журналы были довольно редки и выписывались преимущественно присутственными местами и притом всего более одни "Московские ведомости".

Наконец для этой сельской картины настал чёрный день. День этот был приезд в Иркутск гражданского губернатора Николая Ивановича Трескина, в 1808 году (на самом деле, в 1806 - прим. автора). Трескин неутомимо принялся за благоустройство города. Площади были подняты и осушены; на улицах, не только главных, но и второстепенных, положены гати. Все это производилось колодниками, или, как называют их в Сибири, "несчастными". Инженеров путей сообщения в то время в Иркутске еще не было, поэтому работы производились под руководством также ссыльного, некоего Гущи, который ходил в каком-то импровизированном им самим мундире в виде начальника... Трескин хлопотал не только об осушении улиц и площадей, но и о том, чтобы выпрямить кривизны и косины и дать городу, елико возможно, наружность благоприличную".

Правда, волюнтаризма тоже хватало (хотя можно ли было в то время, да в Сибири, без него?!). Как пишет дальше тот же И. Т. Калашников, "слишком нецеремонно поступали с домами, стоявшими не по плану. Согласие домовладельцев тут было дело излишнее. Бывало, явится гущинская команда – и дом поминай как звали. Если же не весь дом стоял не по плану, а только какая-нибудь особенно смелая часть его вылезала вперед, то без церемонии отпилят от него сколько нужно по линии улиц, а там и поправляй его, как умеешь. Если хозяину поправить дом было нечем, то он ежился с семейством в остальной части, а полураспиленные комнаты так себе и стояли напоказ иногда целые годы".

Да, впоследствии деятельность Н. И. Трескина была признана "неоднозначной", более того, по итогам ревизии, проведённой новым Сибирским генерал-губернатором, он был уволен со службы и предан суду Сената. Но всё же "маховик реформ" Трескин запустил, с "мёртвой точки" дело сдвинул, а следующие "начальники Сибири" (прежде всего - многократно упомянутые мной М. М. Сперанский и Н. Н. Муравьёв (Амурский) развили их и превратили Иркутск во вполне процветающий европейский город.

В чём, конечно же, огромная заслуга принадлежит местному купечеству, как исконно иркутскому, так и переехавшему сюда из других мест в стремлении разбогатеть и пустивших здесь корни, причём многие из последних со временем стали в душе настоящими иркутянами - их фамилии (далеко не все, конечно же) не раз звучали в моём рассказе. И если в европейской части России ведущую роль практически во всех жизненных сферах играло дворянство, то в Сибири, "первые скрипки" всегда принадлежали купцам. Шутка ли, еще в первой половине 18 века более 80% всех жителей Иркутска составляли именно купцы! Да, они сколачивали огромные капиталы на торговле пушниной, золотом и китайским чаем, но они очень много тратили и на развитие города, на благотворительность, на образование... А самое непосредственное участие в подготовке и снаряжении северных морских экспедиций? В общем, история, как известно, не знает сослагательного наклонения, но без столь широкого купеческого участия Иркутск вряд ли стал бы таким, каким стал, сколь бы хорошие губернаторы им ни правили...

[savl1]

* * * * * * * * * *

Для предвечерней (плавно перешедшей в вечернюю) прогулки я выбрал центр города - к тому времени я уже немало походил по Иркутску и примерно представлял, куда и как идти и где и чего можно ожидать хотя бы теоретически. Правда, сумерек пришлось дожидаться прилично, поскольку самые длинные дни в году - они самые длинные везде, хоть в Москве, хоть в Сибири, и темнеть стало тогда, когда "дома" уже, наверное, начинало светать (кстати, вопреки ожиданиям и опасениям, оказалось, что при большой разнице во времени такие короткие поездки получаются даже предпочтительнее, поскольку организм не успевает понять, что с ним творят, и подстраивается под любой "разрыв шаблона", а когда "прочухивается" и начинает требовать адаптации к привычному графику, выясняется, что он - организм - уже летит назад, и вопрос адаптации сам собой снимается, остаётся только недоуменно пожать плечами: "что это было?":))