Глава 1.
Минут десять назад попутная машина свернула с трассы высадив пассажира на перекрёстке.
- Ну что ж, в этот раз с ходу не сесть, - подумал он и снял рюкзак. Иногда это прокатывает, когда профиль человека стопящего на трассе с рюкзаком, говорит о нём, как не просто о локальном пассажире, а о путешественнике. И если попадёшь под настроение водителя, то он заинтересованно берёт.
Найдя сухой и относительно чистый кусок на асфальте, человек поставил туда свою поклажу. Можно было кинуть в траву на обочину, но тогда ты сольёшься по виду с обычными людьми.
- Считаем дальше: 16, 17, 18. Опять мимо, - пока ещё безразлично решил пассажир. – Можно заодно и немного отдохнуть от долгого сиденья в кабине.
Однако, не привыкший без дела стоять на трассе, он опять немного безразлично поднял руку большим пальцем вверх. Следующий водитель, очевидно не зная этот международный знак хитчхайкинга, то же поднял палец и проехал мимо.
За ними иногда любопытно наблюдать. Иной едет и, как бы извиняясь разводит руки, мол, взять не могу. Бывает…. Кому-то нельзя по инструкции, кто-то хоть что-то виновато изображает. Вот например: в оной из машин водила показывает пальцем налево, а через десяток-другой – на право. Вроде как, они будут поворачивать, а тебе туда не надо.
- Да не парьтесь Вы, друзья! Не извиняйтесь. Мне действительно с Вами не надо, а вот ТУДА, может и могли бы взять.
Человеку не столько надо срочно уехать, сколько увидеть доброе расположение от другого. А при автостопе, если тебя хотят подвезти бесплатно, то, априори, водитель расположен помочь. Дальше – дело установления личного контакта.
- 42, 43, 44, 45, 46, 47. Опять эта чёртова колонна накопившаяся где-то на светофоре. Да-а-а…. Такие обычно не останавливают, - подумал он, понимая, что просто первым водителям неудобно подпирать торможением других, а следующие солидарны, чтобы проскочить. – Может хоть последний возьмет! – уже стал нервничать он.
Казалось с чего бы? Да просто медленно отползло облако и теперь солнце будет жечь тебя на асфальте. Глаза приходится щурить, так как чёрные очки при приближении машины стоит поднять на лоб. Всё-таки с прямым визуальным контактом легче загипнотизировать водителя на остановку.
- 66. Да нет – это целое 666!
Безликая малолитражка набитая мещанской семейкой показала ему в заднее стекло «фак». На этот хамоватый жест детей заржала довольная рожа главы семейства. Типа, мы в main stream, а ты лузер, которому положено стоять на обочине жизни.
- Ладно ребята. Дай Бог вам остановят, когда вы будете стоять так же или, хотя бы с канистрой для своей тачки. Уже через пол часа поймёте, что «факи» на дороге показывать не надо.
Не отходя далеко от своего рюкзака сдуваемого потоком ветра от фур, человек побродил по обочине, попинал камушки и бутылку неуместные здесь. Обычно дожидаясь своей сотни машин, он переходил в другое место или просто шёл по трассе. Пауза в трафике заставила его пристальней в смотреться в лес. Вздохнуть случайно пробившийся аромат трав через асфальтовую душегубку.
- А куда я еду?! Куда спешу? Вот просёлочная дорога, куда ушла подвёзшая меня попутка около часа назад. Там не шума не пыли. По крайней мере до первой машины.
Рука, было, потянулась за смартфоном, в котором был встроен навигатор со спутниковыми снимками. Этот верный товарищ мог голосом подсказывать куда тебе идти. Ты мог сам его спросить так же и, подумав, он чаще всего отвечал показом дороги.
Эта маленькая плоская коробочка вдруг стала очень необходима в нашей суете. На неё ты фиксировал жизнь, общался с близкими, получал информацию и Интернета, смотрел футбол или хоккей, когда это казалось очень важным. Но, вдруг, наиболее важным, почувствовалось желание перебороть себя и отказаться от этого. Уйти в изолированную жизнь.
- А какая, собственно, разница, что меня ждёт на той дороге?
Неизвестность от грядущего всё больше заманивала. Человек убрал руку от липучки кармана, где лежал телефон, и взяв рюкзак, сделал шаг по направлению к этому НЕИЗВЕСТНОМУ. Какое-то время звуки недобранных машин ещё пытались продираться сквозь опушку леса, но и они скоро растворились.
- Интересно, куда пошла «моя» машина? Судя по следам, другие тут давно не ходили.
С тем парнем водителем они ехали долго, разговаривали на общие темы, но даже не познакомились. Что-то сказав о цели своего путешествия он даже не соврал, так как сам толком не знал. Лишь бы уехать из города. Теперь не очень хотелось встречаться с этим водителем, если бы он стал возвращаться. Просто неудобно, что-то ещё объяснять.
Человек свернул и с этой дороги, выбрав наиболее приятную, как казалось, тропку. По привычке отработанной годами поднял руку с часами. И тут его осенило: - «А зачем мне время?». Придёт желание есть и можно достать перекус и поставить котелок на костёр. Наступит ночь или усталость можно выбрать место для отдыха.
Давно он мечтал отрешиться от всего. А тут, какой-то инстинкт заставил углубиться в лес, отрешиться от всякой связи с условностями. Сняв часы с руки и убрав поглубже в бельё лежащее в рюкзаке, человек ещё долго поднимал пустую руку к глазам. От этой привычки так быстро не избавиться.
Тропинка натоптанная, очевидно, ягодниками заходящими с дороги, скоро растворилась. Пощупав на сырость с виду сухой мох на бугорке, он сел под дерево. Облака, то ли ползли над кронами, то ли его мир уже скользил со всем этим лесом под небом. Дышалось как-то радостно и спокойно. Он знал, что пока сыт, пока не трёт обувь и не намокли ноги, пока на липкое загнанное тело не набрасываются тучи насекомых, Мир будет прекрасным. Главное, потом, это перебороть, сделать шаг через некомфортность. А пока наслаждайся сим моментом и жди интересного будущего.
Глава 2.
Вставать не хотелось. Тело очень удачно вписалось в складки моховых кочек, одна из которых подпирала щёку в виде подушки. Он увидел через ресницы отпотевший скат палатки и уловил звук скромного чириканья потустороннего мира. Судя по этому, уже наступил рассвет. Желая продлить сладкий сюжет прерванного сна, человек перевернулся и попытался уснуть.
Только многолетняя привычка будит организм без всяких часов и ему чувствовалось, что уже больше часа солнце продирается сквозь кроны болотного сосняка. В такой момент лучше всего лечь на спину, расстегнуть спальник и подставить тело утренней прохладе.
Закинув руки за голову и закатив глаза он посмотрел в сетку окна расположенного над ним и вздохнув полной грудью, резко перевернулся на живот. Теперь сосны растущие как бы сверху вниз, встали на своё место, а картинка мира обрела реальность.
Как вовремя вчера пара ёлок прикрыла палатку от начавшегося дождя! Последними движениями он растолкал шишки и палочки из-под спины и быстро отрубился. Зато сегодня, только развязав вход, можно было хватануть несколько умытых синих горошин для завтрака. Вместе с ними налипло пару листочков и мелкий мусор. Для проформы, бесполезно дунув в ладонь, он отправил ягоды в рот.
В первые дни брожения есть не хотелось. Мысли отвлекали от голода а дорога давала занятие ногам. Иногда так наешься голубики, что нёбо разъедает. – «Нет, брат, на ягодах не проживёшь. Ты не медведь, чтобы всё это переварить и накопить жир». – Только после городской жизни хотелось сбросить его а не приобрести.
После дождя все листочки играли алмазами на солнце. Болото просто искрилось. Особенно много воды собирала голубика. Просто проведя руками по кусту можно было принять душ и растереть разогретое после разминки тело. Зря на это растение возвели напраслину назвав болиголовом. Людям бы стоило присмотреться, а лучше принюхаться и понять, что дурманяще пахнет от невзрачных веточек тёмно-зелёного цвета, которые росли повсюду. Это выделял свои фитонциды багульник. А голубикой, скорей легче опохмелиться да закусить, сунув голову в куст.
- Однако пора пить чай, - подумал он и оглянулся вокруг. Воды не было и в то же время она была вокруг. Надо только добыть. В наиболее влажном месте выдрав изрядный клок сфагнума, человек выкрутил его в котелок. Обильная чёрная жижа, освободившаяся из мёртвых нижних веточек этого мха, стекла вниз. За грязь можно не беспокоиться – она выкипит и снимется ложкой во время приготовления чая. Пусть вода коричневая, зато надёжно обеззаражена сфагнумом.
Так, в несколько приёмов, он наполнил котелок на треть. Срывая по пути лёгкую бересту и мелкие еловые ветки, добрёл до выбранного под костёр места. Подумав, что чага, листья брусники и таволга уже были, он решил устроить себе праздник и заварить чай с бергамотом.
За этим занятием его застало резкое свиристение и шуршащий звук доносившийся с ели. – «Ага, понятно». Он тут же зацокал языком и с радостью понял, что ему удалось обмануть белку. Только в ответ раздалось не обычное беличье поцокивание, а какое-то кошачье подвывание. Видно беличий кобель загулял или почуял в нём соперника.
Некоторое время этот диалог продолжался, пока белка не занялась другими своими делами. Многочисленные расшелушенные шишки говорили о них. У него же из дел было только то – «куда пойти?». Наверное не солнце, как на жизнеутверждающее начало, на радость наступившему дню.
Глава 3.
За годы путешествий, некая общая топография мест всё равно остаётся в памяти. Где-то в этих краях может уже и бывал, да много лет ушло. А где-то просто знал, что пол карты занимали бескрайние болота. Уступая искушению порыться в рюкзаке и уточнить, он ломанулся на некий просвет в районе крон деревьев.
Становилось всё сырее. Среди мёртвых листьев чёрной ольхи росли такие же мёртвые по цвету грибы. Жаба невозмутимо смотрела не уступая дорогу. Потом пошла вода среди стволов. Продираясь сквозь сплошные ветви ивняка и отплёвываясь от паутины и мусора, человек лез, где по сгнившему стволу, где по узлам корневищ.
Было известно, что самое опасное место у болот – это закрайки. И точно. Скоро невыносимые дебри расступились и открылось нечто. Этому «нечто» было одно название – необозримый простор верхового болота. Его пространство где-то разнообразили перелески чахлой сосны, сырые пушицевые мочажины и гряды коричневых кустарничков. Яркие красивейшие сочетания мхов радовали глаз после долгого однообразия. Кочки усыпаны клюквой. Но одна ещё не поспела, а другая пролежала больше года и была дряблой и безвкусной.
В таких болотах, говорят, бывают выбросы метана. Ему уже доводилось видеть их следы на льду болотных озёр. Легенды о бесконечно пропавших, о привидениях и даже крокодилах привидевшихся обывателю, роились в сплетнях случайно побывавших тут горожан.
Идти по болоту не легко, но зато свежий ветер сдувает комаров. У опушек леса они так и роятся над мочажинами, да какие-то жёлтые, мягкие. Над просторами таких болот испаряется много влаги. Это быстро аккумулирует тучи и они, как цунами, накатываются на всё живое. Иногда и гром прогремит. Перекинет радугу между островами вслед уходящему в солнечном свете дождю.
Зато рассветы на таких просторах бесподобны! Лёжа в гамаке над сырыми кочками, он под утро озяб, но нисколько не пожалел об этом. На нежно-бирюзовом фоне зарождающейся утренней зорьки висела микро-луна. Новолуние всю ночь показывало первые звёзды после белых ночей, а это появилась Венера. В бинокль хорошо была видна её обмыленная половинка. Чуть порозовели мазки шаровой краски застрявших на востоке облаков. Поднялся из безбрежных недр молочный туман. Приподнялись и повисли в воздухе далёкие острова.
Человек сидел и думал: - «Лететь нельзя, а идти невозможно». Повинуясь интуиции следовало вернуться в леса.
Глава 4.
Попытка раствориться в неизведанном была отложена. Он давно шагал по случайно попавшейся лесной дороге. Вдруг, на перекрёстке путей, увидел монаха сидящего боком в телеге, ведомой такой же чёрной лошадью.
- Здравствуйте!
- Добрый день!
- Как там живётся в Мирỳ? Нет ли войны? – задал он, скорее, дежурный вопрос, надеясь на продолжение разговора. Что ему было ответить? Что войны нет, или что война уже давно идёт, но с собственным народом? Что следы отступлений видны в облике каждой русской деревни. Что поля не пахнут более свежей землёй, а леса обезображены, там где добрались нелюди.
- «Да всё нормально», - нейтрально ответил он. Лучше Вам и не знать, что новости могут быть только плохими. Иначе Миру они не интересны. – «А что, храм близко, и какая деревня там?»
От услышанного ответа его вдруг озарило. Когда-то, очень много лет назад, он бывал в этих краях и рядом была деревня, где даже с месяц прожил. Так надо обязательно дойти, раз судьба привела сюда.
Монах давно уже уехал своей дорогой, а он всё думал, как найти тот дом, как узнать деда или его близких? Всё поменялось с тех пор. Но может это путешествие суждено было совершить, чтобы невольно попасть в ту страну, которой уже нет? Тогда и монахов здесь не было. А храмы были. Много. Разрушенные.
Километров через семь показались развалины ферм, сараев, а потом и домов. Но были и целые. С трудом отыскав человека, он спросил, где жил Василий Петрович. Оказалось, дом уже сгорел, а старик умер несколько лет назад на 99-м году жизни.
- Да-а-а! Крепкий был дед, мудрый в своём спокойствии по отношению к жизненной суете. Сколько он мне тогда правильных слов сказал, чем следовало руководствоваться в жизни. Пусть земля ему будет пухом!
Он походил ещё немного, пока не нашёл его дочку. Посидели-поговорили. В своих воспоминаниях зашли так далеко, что вот уже и слёзы потекли по щекам, не удерживаясь и капая на пупырышки сорванных огурцов в загорелых руках. Их следы оставляли бороздки на пыльном темно-зелёном боку. А он, извинившись за невольное беспокойство встал прощаться. Хозяйка отнекиваясь благодарила за добрые воспоминания не вытирая следов на лице уработанными руками.
Наверное, в этой встрече и был скрытый смысл этого пути, по которому человек повинуясь зову души шёл все эти дни.
Обратный путь, как бы сразу прояснился. Дорога знакомо обрисовалась. По ней он когда-то выходил в жилуху под самый Новый год. Год, когда рухнула великая страна. И сразу стали останавливаться машины, видно судьбе было угодно побыстрее унести его из той нереальности, где он был. В городе, как наркоман, он потянулся за газетой, получив очередную порцию яда, без которого жизнь здесь по-моему уже стала немыслимой.
Однако, зайдя домой, он посмотрел на икону Николая Угодника и сказал перекрестившись: - «Ну Николай, ты уж угодник, так угодник. Спасибо тебе!»
