Впервые я попал на Кугитанг в ноябре 1981 года. Наша экспедиция прилетела в Чарджоу (ныне Туркменобад) и на поезде мы доехали до станции Койтендаг.
Там останавливался поезд Москва-Душанбе. Возвращались через месяц мы на нем (трое суток, плацкарта, 25 р по студенческому). Экспедиция от ВЦСПС (профсоюзы) должна была изучить возможность образование туристических маршрутов в пещерах Кап-Котан, Хошим Оюк, Промежуточная и Таш-Юрак. В промежуточную мы не попали- там «Союзкварцсамоцвет» вовсю добывал мраморный оникс взрывными методами. Зато мы нырнули в провалы Карлюкского солончака (с нами была группа аквалангистов) и в Чинжирский воклюз. Я ездил в качестве биолога от МГУ, в одном из провалов по подсказке хорошо знавшего регион Владимира Мальцева водилась пещерная рыба. Я впервые в жизни надел аппарат и выловил ее сачком для бабочек, в количестве 7 экземпляров. 3 я положил в глицерин, а 4 привез в Москву живыми и передал в ИМЭЖ Сергею Смирнову, занимавшемуся пещерными рыбами. Два экземпляра в глицерине я передал Н.В.Парину, описавшему этот вид как слепой голец Старостина Troglocobitis starostini. Сам я занимался пещерной колеоптерофауной и обнаружил пещерных чернотелок и ощупников, ранее описанных В.Левушкиным. Новые виды жуков я не нашел.
Итак приехав на станцию ночью мы пошли искать машину. В те давние времена все это было настолько просто, что через 2 часа мы уже разбивали лагерь около пещеры Кап-Котан, куда нас подбросил газ 66 геологов. Было тепло, даже жарко. Днем. А ночью скорее холодно. Кашу варили на примусах, чай кипятили на костре. Дров было мало, но кизяк (сухие коровьи лепешки) прекрасно горел, да и каких-то сухих корней набрали.
На следующий день пошли в Кап-Котан (в переводе - большой загон для овец, в привходовой грот пастухи загоняли скот во время непогоды), забросили подземный лагерь на несколько километров от входа, продукты и бензин, рядом с небольшим пещерным озерцом. Оттуда уже, поспав на надувных матрасах в спальниках ( в пещере была постоянная температура +24 градуса и зимой и летом) мы делали выходы в разные части этого огромного лабиринта. Основная галерея за 5,5 км спускалась на 400 метров ниже входа, параллельно шла еще одна галерея, связанная с основной узким 500 метровым лазом-щелью, где пролезть можно было только ползком, и эта галерея заканчивалась сифоном. Впоследствии и этой части нашли узкий лаз в пещеру Промежуточная, две пещеры вместе образовали гигантский лабиринт, общая длина известных ходов около 57 км.
Кап-Котану повезло- там так и не начали брать оникс в промышленных масштабах, возможно благодаря отчетам нашей экспедиции. В ней остались дивной красоты залы и комнатки, богато украшенные всеми возможными видами натеков. А вот Промежуточную вынесли всю, до последнего сталактита, а потом замуровали вход.
Поработав в пещере неделю и схватив изрядную долю радиации (как выяснилось впоследствии после анализа проб воды и воздуха в пещере было огромное количество радона, которым мы дышали, ели и пили). Как ни странно, на моем здоровье это не отразилось- нимб не светится, волосы на месте, шевелюра густая и все стоит постоянно, чему положено стоять, хотя мне уже 63.
Поработав неделю под землей (а по нашим свободно текущим биоритмам 3 суток, потому что в пещере ритм меняется и человек спокойно 24 часа бодрствует, а потом часов 15 спит, что очень удобно) мы вышли на свет, отдохнули денек и предприняли выход в пещеру Таш-Юрак (каменное сердце) в соседнем сае (сухом ущелье) Сходили туда на 12 часов и вернулись, этого хватило. Всего то 3,5 км протяженность. На входе, правда, был пылевой сифон- то есть ползешь, разгребая пыль перед собой а она за тобой опять смыкается. Но не длинный- метров 10. Зато внутри кальцитовых натеков почти не было, один гипс- кристаллоктиты в виде каменных люстр, статуй и шубы из молочно-белых кристаллов на стенах.
Отдохнув еще денек, ушли на трое спелеосуток в Кап-Котан, исследовать параллельную галерею. И фотографировать. Вспышка Луч заряжается долго, поэтому на один снимок с 30 вспышками уходит до 2 часов. Фотоаппарат стоит на штативе, зал подсвечен свечками, спрятанными за колонами, фотограф командует осветителям за какую колону зайти и куда направить вспышку. Все время съемок затвор у камеры открыт. Но то что получилось можно увидеть только Москве, проявив широкие слайды 6х9 см. Они до сих пор хранят непередаваемое ламповое качество. И снимал я их на немецкий трофейный фотоаппарат Бесса. Ну и конечно на узкие снимали, но это по сравнению с широкими как…как мыльница рядом с Марк 3.
Мы снова отработали (топосъемка, геопробы, биопробы, фотосъемка) и вылезли на солнышко.
Следующий выход к дальней пещере намечался на трое суток в Хошим Оюк (Колодец Хошима). Идти туда далеко, надо сначала спустить с хребта на солончак, пройти несколько саев по направлению на северо-восток и подняться по грунтовке, ведущей на вершину хребта- Айрибабу метров на 1200.По вертикале, а по дороге километров 8, там очень плавный подъем со стороны Туркмении на 3175 м и хребет обрывается в сторону Узбекистана отвесными стенами. Граница идет по хребту.
Добравшись до входа, мы увидели 50 метровый колодец с очень крутыми стенами, но тем не менее одна из них была с небольшим наклоном и по ней можно было без веревок спуститься в привходовой зал. Пещера оказалась не похожей на две предыдущие. Система высоких залов с лесом гипсовых колон образовала пространство, похожее на тропический лес, где в темноте бродишь между стволов огромных деревьев. Колоны внутри пустые, по их колодцам можно спуститься вниз к слою грунта, от которого корка гипса отслоилась достаточно, чтобы образовать нижний этаж с подземными ручьями. Удивительная пещера, никогда нигде я больше такого не видел, а мне есть с чем сравнить.
В Хошим Оюк мы провели трое суток, вода там была. Потом вернулись в лагерь и на следующий день я с подводниками уехал на геологическом газ 66 на Чинжирский воклюз (выход подземных вод). Подводники пытались пролезть в него, но мешался каменный вырост.
Узкое ущелье заросло мятой в человеческий рост и осоками. В машине нашелся лом. В течении часа под водой по очереди пытались разбить ломом проход на глубине в 4 метра, пока не упустили лом. Он, булькнув, растворился в глубине воклюза, а мы переместились к провалу с рыбами. По дороге заехали на горячие сероводородные источники и там искупались.
В провале я впервые надел аппарат и погрузился. И мне понравилось. Я решил, что приеду и пойду учиться на спортсмена-подводника на курсы ДОСААФ. Как я уже писал мы нашли рыб, а подводники погрузились в провал на 20 метров по потолку.
И вот экспедиция закончена, я еду в поезде, рыбки плавают в спецтальной спелеологической пластиковй емкости для заноса продуктов в подземный лагерь. Примерно 10 минут ч качаю грушей выоздух рыбкам, а потом мы с Машей (чья мама впоследствии написала знаменитую статью в вечерку, где на фото «совершенно слепой рыбы» фотокорректор нарисовал глаза на месте жабр. Потому что статью не читал, только фото увидел) шли в тамбур целоваться и ласкать друг друга в положении «дама стоя».
Прошло 2 года. В марте 1983 экспедиция по изучению пещерного гольца от ИМЭЖ (Институт морфологии и эволюции животных) отправилась на поезде в туркменскую весну. У нас за плечами была школа пловцов-подводников ДОСААФ и первые самостоятельно пройденные сифоны на Кавказе. У нас была секция подводной спелеологии при клубе Кашалот 2 мединститута, у нас были аппараты АВМ 5, мокрые гидрокостюмы «Нептун», у нас был компрессор. С нами был Сергей Смирнов, специалист по пещерным рыбам. И с нами были 4 20-и литровые канистры с бензином, потому что бензин в Туркмении был дефицитным товаром.
Три недели мы изучали провалы в солончаке и картировали их. Первый провал с пещерными рыбами был пройден до глубины в 60 метров (аппарат АВМ 5 для декомпрессии вешали на крюк на глубине в 30 одна, на глубине 15 второй). Прохода в соседний провал в ста метрах от первого по поверхности мы не нашли.
В соседней воронке было подземное море. Мы ныряли на 40 метров во все стороны (длина страховочного троса), по потолку на 7 метрах глубины. И только в одном месте мы вынырнули в следующую систему залов, где посередине зала была скала-островок, туда мы натянули трассу.
Когда я первый вынырнул в этом зале, его покрывала кальцитовая корка толщиной в сантиметр. Как лед. Я разбил ее и пласты кальцита медленно, как павшие листья, поплыли вниз. 30 метровый лот дна не промеривал. Сделав на скале базу мы перетащили запасные аппараты и ныряли во все стороны по потолку, но дальше все было затоплено. Мы свернули работы в этих провалах, назвав новую открытую систему Митю, в честь Лены Митюшкиной, которая училась на акробата, но потом пошла на юрфак и работала в прокуратуре, пока не вышла на пенсию и не купила дачу где-то под Муромом, тут ее след теряется).
Поработав 2 недели в Митю мы прочесали солончак и нашли еще несколько провалов. Один из них назвали «Трудно плыть в серной кислоте». Кинув веревку и спустив по соседней надутую резиновую лодку мы тоже приготовились спуститься. Первым пошел Смирнов. Внизу к веревке была пристегнута небольшая тросовая лестница для удобства. Пока Смирнов спускался кислота подъела лодку, и лодка сдулась. Кислота подъела и металлическую лестницу, и Смирнов пристегнул зажимы и быстренько вышел вверх. Глубина провала 27 метров.
В конце экспедиции мы оставили время на выходы в Кап-Котан и Таш Юрак. Мы сходили по одному длинному выходу для фотосъемок. Пещеры настолько красивы, что хочется фотографировать их снова и снова.
На обратном пути в поезде я заболел малярией. Когда я бегал в Карлюк за машиной, а потом ездил на станцию купить билеты, я ночевал в гостинице и меня там искусали комары. В соседний вагон в Хиве села экспедиция Болышевского турклуба, возвращающаяся после изучения Кызылкумов. Там был опытный врач и он мне, вторые сутки трясущемуся от озноба под матрасом, вколол чего-то, после чего я проспал сутки, температура упала, и в Москву я приехал здоровым, хотя и шатающемся от слабости.
В 1983 году в декабре я вез огромную толпу туристов Болышевского турклуба на Кугинанг, в качестве инструктора. С собой я захватил свою подругу Инну Дееву (Скво) в качестве младшего инструктора. Туристам было 13-15 лет. Нам со Скво оплатили поездку и обещали дать пионеров для транспортировки аппаратов к сифону в Кап-Котане по 500 метровому шкуродеру в соседнюю галерею.
В общем и целом, поездка прошла очень удачно. В сифон я нырнул, и прошел 6 метров, и вышел с другой стороны, и вернулся обратно. Скво страховала.
А молодежь неделю походила по пещере, я им показал то что знал сам. Ну и фотографировали конечно. Там это можно делать месяцами, и каждый раз найдешь сто новое. На новый год снаружи шел снег, но уже 10 января было 24 градуса тепла.
В марте 1984 года я организовал новую экспедицию на Кугитанг. Естественно мы жили под землей, на этот раз гораздо дальше внутри пещеры. Когда мы пришли в привходовой грот мы увидели что он замурован. Приличная стенка такая из камней. Но мы слава богу знали уже и другие проходы и проникли внутрь по незаметному боковому лазу.
В подземном лагере, куда мы перенесли все вещи, мы прожили неделю. Встретили несколько раз дикобразов , причем в самых дальних концах пещеры. Они попадали туда по узким и непроходимым для человека трещинам с поверхности, когда устраивали себе норы. Дикобразов на Кугитанге много. Но сфотографировать ни одного не удалось.
Через неделю мы перебрались к замурованному входу в промежуточную и смогли разобрать кладку. Но снимать внутри было решительно нечего- все натеки были уничтожены.
А вокруг цвела пустыня, распустились тюльпаны
Пожив и поработав (в основном на фотосъемках) и поснимав в Кап-Котане и Хошим-Оюке мы поехали в пещеру Гуардакская, вскрытую карьером по добыче урановых руд в городе Гуардак, в 100 км от Карлюка. Там работали красноярские спелеологи и мы сходили с ними на фотовыход. Они уже давно делали топосъемку пещеры, называя ее Фата-Моргана.
Я спросил- почему вы ходите на 8 часов? Потому что шторки у фотоаппарата потом разъедает- ответили они. Гуардакская, пещера лабиринтового типа с системой перпендикулярных ходов (как будто в клеточку на плане) 24 км общая протяженность, 36 градусов тепла в привходовой части и 27 градусов в дальних концах- самая красивая пещера в мире, из тех что я бывал или чьи фото видел.
Воды в ней нет- в лужах смесь соляной и серной кислоты.
Натеки окрашены киноварью в кроваво красные цвета. Но есть и висмутовые- металлического света. Пол в кристаллоктитах, стены и потолок в них же. Удивительное сочетание кальцитовых и гипсовых натеков.
И очень, очень жарко. На входе в пещеру установлена труба с люком, обычно запертая на замок. Но спелеологам ее открывают по заявке от спортклуба.
Когда я вылез через 10 часов тренировочные штаны на воздухе просто рассыпались в труху, с кедами и носками случилось то же самое. А вот онорак из парашютного шелка (капрона) выстоял. И капроновые плавки. Потом мы поехали с красноярцами в Ходжейпиль, к верховьям ущелья, смотреть плато со следами динозавров.
Место очень интересное, мы остались там на три дня.
Нас приютил местный учитель русского языка и литературы. Он был акыном и каждый вечер по часу-полтора баловал нас своими произведениями.
В августе 1985 Я последний раз выбрался на Кугитанг. Я работал заместителем начальника экспедиции в Южном Таджикистане, у нас была машина с водителем и свободная неделя. Мы получили все разрешения о транзите через Узбекистан в Туркмению и за день через Кушку доехали до милого местечка на дне сая, где местными жителями был сделан водоем с пресной водой.
Мы несколько раз съездили к Кап-Котану, я показал пещеру своим коллегам. Так вот ты какой, цветок каменный- восхищались они
А потом мы уехали.
