СЧАСТЛИВЫЕ ЛЮДИ – ДИКАРИ
Если вы попробуете отыскать на земном шаре точку, куда
добраться практически невозможно, то знайте: наша команда
путешественников и исследователей забытых цивилизаций
там уже побывала! Вот и в этот раз, собираясь в экспедицию в
Центральную Африканскую Республику с легким финальным
уик-эндом в Камеруне, чего только не выслушали мы от
родственников: и нога-де цивилизованного человека там
не ступала, и малярия там свирепствует, и бешеные слоны
опустошают деревни...
Сразу скажем: все пророчества родных сбылись…
ВПЕРЕД,В АФРИКУ!
Зов Востока, воспетый Киплингом, знаком всем, кому посчастливилось хоть раз в жизни странствовать под пальмами. Поэтому, едва подвернулся случай, мы вернулись в Центральную Африку. И наша любовь к ней не умерялась сознанием правоты того английского писателя, который сказал: «Африка – это реки без воды, птицы без песен, цветы без запаха, это мужчины, не знающие чести, и женщины, не знакомые с верностью...»
Профессор Дроздов, приехавший с частью съемочной группы лишь на финальные «торжества» в Камерун, позавидовал нам белой завистью. «Там же гориллы, там пигмеи, там огромное количество уникальных эндемиков, наконец», - в запале говорил он. А мы, едва живые от усталости, про себя тихо порадовались, что наших коллег и самого Николая Николаевича дела отпустили из Москвы столь поздно.
Итак, ЦАР со своей великолепной столицей Банги. Этот милый «мегаполис» (по царовским меркам, естественно) представляет из себя одну длинную улицу, утыканную лачужками поплоше и домами покрасивее. Эти «красивые» дома очень напоминают наши дачные постройки той эпохи, когда нужно было на 4-х сотках и дом соорудить, и летнюю кухню, и сарай. Но люди при этом не комплексуют. Живут и радуются. Ведь есть у них и свой памятник вождю (почему-то напоминающий восковую крашеную статую из музея Мадам Тюсо, правда, только на половину туловища). Есть и свой дворец. Он-то, помпезный, и служит суровой памятью о президенте-людоеде и тех кровавых оргиях, которые творил сатрап в недавнем прошлом. Он – и ничего больше. Потому что, абстрагировавшись от тотальной нище ты, мы увидели сотни и тысячи вполне счастливых лиц: кокетливых женщин, спешащих на рынок, деловитых мужчин, направляющихся по делам или в пивную, шкодливых подростков, занимающихся тем, чем занимаются тысячи их сверстников во всем мире. Мы увидели обычную жизнь. И если бы не пальмы, не хибары, не тростниковые крыши, у нас и сомнений не возникло бы, что находимся мы в какой-нибудь подмосковной Тарусе или казахстанских Шортандах. С поправкой на то, что в указанных населенных пунктах нет пигмеев.
Собственно, к ним, к уникальным, неповторимым, оставшимся в мизерном количестве на планете Земля людям-малышам, и были устремлены наши царовские передвижения. Взять в аренду джипы не составило труда, равно как и завербовать на две недели для охраны вооруженных до зубов наемников автоматчиков. (Правда, если бы кто-нибудь из российских ефрейторов или сержантов увидел, как эти люди обращаются с автоматом Калашникова, он бы навсегда остался в состоянии ступора. Но об этом позже).
Джипы довольно бодро передвигались до первой мутной речушки, через которую на управляемом мускульной силой паромщиков перевозе мы перебрались к тропе, ведущей к последней цивильной деревушке. А дальше началось сплошное бездорожье.. Джипы выше колес застревали в жидкой грязи, каждый метр бездорожья давался с огромным трудом. Удивительно, но местные водители, для которых подобные дорожно-погодные условия не должны были стать новостью, лишь от нас узнали, как подкладывать лаги под колеса при пробуксовке и зачем включать в машине полный привод. «Если бы застряли без нас, как выбирались бы?» - со злостью спросил кто-то из наших. «Дык просто, - беспечно ответили они, - подождали бы, пока грязь высохнет». А наши охранники не спорили. Они просто прощупывали грязь впереди машин дулами автоматов, безжалостно окуная их в жирную глину. Понятно, что наша военная техника самая лучшая в мире, но на подобный форсмажор, нам кажется, не рассчитывал даже сам Калашников.
Пережидать три месяца муссонного периода мы не стали, поэтому через 20 часов постоянного противоборства со стихией и техникой въехали в деревню. Деревню эту в качестве христианской миссии основали французы еще в период своих колониальных притязаний. С той поры многое изменилось. Власть в деревне как-то незаметно вновь перебралась к вождю, но вот два главных завоевания цивилизации – школа и фельшердско-ветеринарный пункт – остались до сих пор. При этом школой руководит действительно преданный своему делу человек, местный учитель Сайрус. Его воспитанников мы насчитали около сорока человек, которые со свойственным всем детям любопытством и энтузиазмом рассматривали незнакомцев. Ближе к вечеру состоялся концерт местной художественной самодеятельности, и мы два часа с удовольствием наблюдали за народными негритянскими танцами. Но никто из нас даже не подозревал, что кульминация праздника еще впереди. Когда зашло солнце, на смену очаровательным девушкам в центр круга вышел худенький мальчик. Внезапно он упал на землю, тело его приобрело сероземлистый оттенок, глаза закрылись, спина выгнулась, а руки и ноги забились в конвульсиях под угрожающий рокот там-тамов. Наш проводник, Ричард Око, предупредил: «Сейчас вы увидите танец зомби». Дело в том, что по африканским поверьям человек умирает трижды: первый раз он «просто умирает» и становится зомби. В этот момент его вполне можно оживить особыми заклинаниями, танцами и ритуалами, так как он продолжает слышать происходящее вокруг. Во второй раз человек умирает «совсем». В этот момент у него окончательно останавливается сердце, пропадают зрение и слух, но тело способно улавливать вибрации там-тамов. На этом этапе танец зомби незаменим, как ничто другое. Но исполнять его под тревожные удары барабана может либо шаман, либо человек, который сам был «зомби». Ну и наконец, в третий раз человек умирает «навсегда», он уходит к «верхним людям», к предкам, и оживить его бессильны самые сильные маги. Поэтому танец, который нам исполнял юный танцор, сам побывавший ранее на первом кругу смерти, впечатлил даже самых сдержанных из нас. А главное, развеял наши прежние представления об оживших мертвецах, восставших из гроба. Видимо, «первая смерть» - это что-то наподобие нашего шока, или коллапса, а то и летаргического сна, который благодаря мухе це-це в Африке встречается повсеместно. Кстати, Африка подарила нам еще одно сокровенное знание. Но им с нами поделились уже пигмеи. Дело в том, что на теле очень многих мужчин и женщин мы встречали своеобразные вздутые рубцы. Выглядели они как особый вид татуировок (точнее, шрамов от надрезов, или рубцов от, скажем, удара хлыста). Оказалось все значительно сложнее. Дело в том, что подобное «украшательство» достигается путем тонкого рассечения тела человека специальным «скальпелем» и внедрения под верхний слой кожи разнообразных ядовитых и вредоносных жучков и личинок. Рана воспаляется, а затем организм начинает образовывать вокруг «пришельца» особую коллоидную ткань, намертво замуровывая в себе ядовитое существо и образуя на теле выпуклые «вены» узоров. Однако не нужно торопиться и ужасаться столь варварскому обычаю самодекорирования. Дело в том, что пигмеи считаются одними из самых талантливых лекарей и фармацевтов. Жизнь в условиях постоянно повышенной влажности, миазмов болот, окружении опаснейших насекомых приучила их защищаться от опасностей всеми возможными способами. Вот и подумалось нам, что такое вот «внедрение патогенных организмов» для туземцев не что иное, как примитивная прививка для выработки иммунитета. И если это действительно так, то представьте, насколько раньше наших ученых эти маленькие люди леса додумались до тотальной вакцинации соплеменников.
(Продолжение следует).
