Тарангире. СТАНЗИБАР 13

[ahead]

.
Продолжение. Начало здесь

Танганьика
«…Был в Африке, в Алжире. Подошёл к морю, поплыл. Плыву себе, ничего не чувствую, ни о чём не думаю. Потом вдруг думаю: «Я же пацаном бредил этой Африкой. А сейчас, плыву, как у себя дома, ничего такого особенного не чувствую». Что это? Старость! Всё должно приходить во время…» (из монолога хирурга Мещерякова, героя спектакля «Ковалёва из провинции»)

Уж многие годы слова эти время от времени возникают в моей голове. Порой они в самую точку, а иногда размышляешь над очередным географическим открытием, то есть открытием для самого себя – нет, однако. Да нет же, и за то спасибо, что довелось вживую увидеть, прикоснуться, ощутить запах нового континента, новой страны, нового города или деревни, океана, степи, гор или реки.

Двигаясь по проходу полуспящего-полубодрствующего салона, цепляясь рюкзаками за спинки кресел, я вновь и вновь представляю свой первый шаг по этому чарующему, загадочному континенту. И так мне не желалось, чтоб мои ощущения были созвучны мыслям вроде бы молодого, но одновременно и стареющего хирурга Мещерякова. Вот, шагнул наружу, на верхнюю площадку трапа и свежий, ароматный ветерок обдал лицо нерезким запахом зелени, стоящих где-то совсем рядом, за зданием аэровокзала, деревьев. Не спеша, словно смакуя, переступал со ступеньки на ступеньку вниз, до самой земли. Не дышал, лишь наполнял грудь воздухом до захлёба, до головокружения. Первый шаг, второй, вот она - Африка! Восторг. Да ночь, да бетон взлётно-посадочной полосы, самолёт, подмигивающий огоньками, пассажирский терминал, чуть стоящий поодаль, всё как везде. «Причём здесь Африка?» - спросите Вы. А я и доказывать ничего не стану. Чтобы понять это, необходима самая малость, ощутить в себе, с частичками заполняемого лёгкие аромата, дух чёрного континента.



Обернувшись, взором попрощался с лайнером, держащим путь в Момбасу, и устремился к небольшому, в один этаж, зданию с тускло светящимися буквами на фасаде: «Килиманджаро». На входе небольшой затор. Что там? Два чёрных человека проверяют у входящих то ли паспорта, то ли посадочные талоны. Нет, подойдя ближе, услышал просьбу предъявить сертификат о прививке против жёлтой лихорадки. Ну, с этим-то у нас всё в порядке!
Начитавшись и наслушавшись о многообразии африканских паразитов, не жалующих белого брата, посягающего на их исконно обжитые бескрайние саванны, болота и прочую местность, решил привиться хотя бы по минимуму, от жёлтой лихорадки. Затем от малярии, потом от менингита, тифа, бешенства, туберкулёза и ещё от дюжины каких-то зараз. Причём чем больше слушал, тем убедительнее звучали наставления. И как знать, если б бюджет позволял, возможно и нашпиговал бы свой белый организм, не знавший уже лет двадцать ни одной таблетки, всякой дрянью. Но к тому времени, когда всё это надо было делать у меня ещё не было рюкзаков, спальника, кое-каких фото-принадлежностей, а их-то, разумеется, приобретал в первую очередь. Так что на всё про всё хватило только чтобы «ширнуться» от жёлтой лихорадки и купить «колёс» от малярии. Баста! Ну, наскрёб по сусекам мелочишко и пошёл добровольно травить свое тело ради мечты. Выбрал день и место и направился, в рекомендованный медпункт на Фонтанку в «Международный центр вакцинации». Но вот, на Московском, за сто метров до ., наткнулся на прививочный пункт, предлагавший уколоться у него без всяких очередей. Порадовался было, но недолго. Оказалось инъекция в данном заведении ровно в два раза дороже, аж 1600 рублей за дозу. Нет, конечно, киснуть в очереди желания не было, но и сорить деньгами, еще не отправившись в путешествие, тоже было ни к чему. Поэтому, затратив дополнительно пять минут ходу, оказался в том самом «центре». Выслушав десятиминутную речь врача о пользе прививок для посещающих экзотические страны, оплатил квитанцию и стойко выдержав укол, посидел ещё немного, минут двадцать, по рекомендации того же врача. Говорит, что у некоторых пациентов приход бывает болезненный, оттого что вакцина «живая» и какое-то время лучше побыть под наблюдением. Дальше больше, алкоголь ближайший месяц – ни-ни. Да и после тоже не надо. Там пора уже будет противомалярийные колёса глотать. В общем, хочешь в Африку – даёшь трезвый образ жизни! Ну и ладно, чай люди независимые (от алкоголя), обойдёмся.

Так что выписанный словоохотливым эскулапом сертификат подтверждающий, что в моё тело влита необходимая порция антилихорадочного зелья, был у меня в кармане и сейчас я покажу этим не в меру ретивым санитарам. Эх, не просто залезть в карман, одновременно удерживая в руках два увесистых рюкзака и пакет. Прекрасно, по так называемому подлому закону, в этом кармане его не оказалось. Перебрасываю поклажу на другое плечо, выгибаясь и балансируя под тяжестью, с трудом просовываю ладонь в другой карман. Нет, здесь тоже нет. Да куда же я его засунул?! Нервно шаря по карманам брюк, куртки, тряся кошельком, в надежде, что вот сейчас он выпадет, тщетно, Начинаю вспоминать, возможно ещё в самолёте, перекладывая документы, мог его и обронить. «Так, - белки круглых глаз вполне доброжелательно смотрят на меня в ожидании, в то время как за спиной у меня образовалась пробка, - пора включать дурака, иначе этим же самолётом и отправят назад» - думаю, - «Парень наверняка размышляет, мол чего доброго этот белозадый завезёт нам из своей грязной Европы какую-нибудь заразу, уж лучше пусть убирается восвояси». Окидываю взглядом пространство у него за спиной и вижу чуть сбоку, метрах в трёх, скамейка металлическая.

- Уважаемый, мне бы в рюкзачках порыться? Наверняка эта долбанная справчонка в самый низ завалилась. Можно мне пройти на скамейке вещички перебрать?

- Да, пожалуйста, - произнёс санитар и пропустив меня в холл, занялся очередным пассажиром.

Роясь в рюкзаках для видимости, краем глаза я наблюдал за процедурой досмотра, и мне показалось, будто юный блюститель санитарного контроля настолько увлечён проверкой сертификатов оставшихся пассажиров, что обо мне уже совсем позабыл. Не делая резких движений, я нахлобучил за спину большой рюкзак, взял в руки остальную кладь и, не оборачиваясь, пошёл вперед к стойке получения въездной визы. Так, я преступил закон страны, едва шагнув на её территорию. Хотя прививку мне сделали в соответствии с Танзанийскими требованиями, всё же формально я был не прав, и это обстоятельство слегка тревожило мою совесть.

На стойке иммиграционного контроля, отыскав бланк и с трудом разбирая подслеповатыми глазами мелкий шрифт, принялся неаккуратно заполнять пустые поля напротив традиционных «откуда-куда-с какой целью- на сколько». Чтобы уточнить какую-то циферку, открыл паспорт из него тут же на поверхность стола вывалился жёлтый листок… Это и был тот самый сертификат, удостоверяющий, что «обладатель сего успешно вакцинирован против жёлтой лихорадки на ближайшие десять лет». «Эй, друг! Вот видишь, я нашёл его. Я тебе не солгал. Теперь и твоя и моя совести могут быть спокойны. Будь здоров, парень и, спасибо за доверие.» - мысленно произнёс я монолог и посмотрел в сторону санитара, но того уже нигде не было видно.

Продолжаю заполнять формуляр. Итак, прибыл «откуда?». Ясный пень: из России. «Куда?» - Танзания. Танганьика. Германская Восточная Африка. Восточная Африка. К Восточной Африке относятся государства, условно занимающие территорию восточнее Нила и южнее Египта. Именно эта территория считается прародиной человечества. Здесь были найдены останки т.н. Homo erectus - человека прямоходящего, который признан непосредственным предшественником современного человека. Эректусы спокойно себе собирали растения, охотились на местную живность на этих землях вплоть до X в. до н.э., пока племена банту, обитавшие на северо-западе континента, не решили осваивать новые земли. Банту выдвинулись на Восток и выпроводили эректуса кочевать по Азии и Европе, где тот успешно-таки трансформировался в Homo sapiens. Ну, а банту продолжили заселять Восточную и Южную Африку. Однако уже в VII в. н.э. арабы, осуществив успешную экспансию на Севере, не преминули воспользоваться возможностью расширить свои интересы на Востоке, организовав крупнейший рынок работорговли на Занзибаре. В это же время племена масаев, теснимые наступающими песками Сахары с севера, погнали свой скот на юг, расселяясь по территории нынешней Кении и Танзании. Учитывая воинственные качества масаев, арабы не стали селиться на материке, предпочитая осуществлять набеги с Занзибара для пополнения людским товаром. Помимо работорговли, арабы привнесли на континент и такую важную составляющую как язык суахили, объединивший в последующем народы в сопротивлении колонизаторам. С XV в. большой интерес к чёрному континенту стали проявлять европейцы. Первые из них, португальцы, проникли было на материк, но были оттеснены на юг несогласными с ними упрямыми арабами. И, наконец, с середины XIX века Африкой плотно занялись англичане, бельгийцы, голландцы, французы и немцы. Как раз последние-то и подмяли под себя нынешние территории Танзании, Руанды и Бурунди, обозвав их Восточно-Африканской колонией или Германской Восточной Африкой. Англичане, время от времени посягавшие на лакомые кусочки, неоднократно были биты немцами и лишь после передела по итогам Первой мировой войны Танганьика, как именовалась материковая часть нынешней Танзании, перешла под попечительство Великобритании. Но не надолго. Как уже было сказано, «всяк сущий в ней язык» суахили сплотил-таки народы как Танганьики так и других территорий, забушевал большой африканский костёр национально-освободительных движений. В результате 9 декабря 1961 года Танганьика стала независимым государством. А в 1964, объединившись со сбросившем арабо-индусское иго Занзибаром (в него входил архипелаг с двумя главными островами Занзибар и Пемба), государство получило нынешнее название – Танзания, или Объединённая Республика Танзания.

Современная Танзания занимает без малого миллион квадратных километров площади материка и островов, на которых проживает около 43 миллионов человек. Подавляющее большинство (97%) населения относятся к многочисленным африканским народностям и этническим группам. Лишь небольшая часть граждан Объединённой Республики, из числа этнических индусов и пакистанцев, проживает исключительно в больших городах, а большинство жителей Дар-эс-Салама и Занзибара являются потомками арабов. Половина танзанийцев исповедует ислам. В основном проживающие на побережье Индийского океана и на Занзибаре. Около сорока процентов материковых жителей христиане, и на оставшиеся десять процентов приходится людей, придерживающихся традиционных верований, а также индуисты и буддисты. Несмотря на то, что государственным языком признан суахили, английский считается официальным языком, и добрая четверть населения страны свободно владеет им.

Танзания является аграрной страной и как большинство африканских стран не относится к разряду преуспевающих. Более того, она входит в число беднейших государств мира. Каждый третий трудоспособный житель безработный, 15% танзанийцев голодают, а больше половины населения не имеет доступа к чистой питьевой воде. Такая грустная статистика.

Вместе с тем Танзания, обладая уникальными флорой и фауной, в значительной мере сохранёнными до настоящего времени, активнейшим образом развивает туристический сегмент экономики государства, и сегодня его доля в ВВП составляет почти 20%. В этом нет ничего удивительного, именно здесь находится самый большой национальный парк в мире. Самое большое озеро Африки тоже здесь. Самая низкая и самая высокая точки континента снова здесь, в Танзании. Именно сюда мы и направляемся. Для того, чтобы полюбоваться чудесами природы и немного повысить потенциал танзанийской экономики.

Заполнив иммиграционный листок, протянул его вместе с паспортом офицеру. Тот уточнил место моего предполагаемого проживания в промежутках между вылазками в горы и на сафари, шлёпнул колотушкой визу в паспорт и пожелал удачи.
.

[ahead]

Получив багаж, я вышел в зал прибытия, где за металлической перегородкой в ожидании пассажиров стояло десятка два чёрных людей, в ожидании пассажиров. «Ты его сразу узнаешь» - припомнил я слова Елены, в ответ на вопрос «как я найду Джастина», организатора нашего восхождения и сафари. Я даже не успел рассмотреть всех встречающих, как взгляд остановился на улыбающемся на все зубы приветливом лице худощавого паренька.



- Джастин?

- Да, да. Это я. Как долетели? Хорошо?

- Да, спасибо. Всё отлично.

И, подхватив мои рюкзаки, мой новый знакомец предложил следовать за ним. Около машины стояли двое парней. Поприветствовав меня, они с трудом затолкали двухпудовый чемодан в багажник, а рюкзаки поставили на заднее сиденье. Не успел я сесть на место рядом с водителем, как там оказался Джастин, кивком указавший моё место позади. За руль сел один из парней, ожидавших нас. Я подумал, что другой уж точно с нами не поедет, потому как рюкзаки ровно наполовину заняли места на заднем сиденье. Но нет, этот третий, открыв дверцу, пригласил меня сесть. Стало быть, сам хотел умоститься у окна, а меня мало того, что посадить посредине, поверх кожуха карданного вала, так ещё и рюкзаками придавить.

- Нет, – говорю, - дружок, давай-ка ты сигай на это место.

- Да, нет – отвечает, - мне здесь будет удобней.

- Ну, ничего, я тоже люблю сидеть с удобством. Садись.

- Нет…

- Да! Или ты не поедешь? – уже раздражённо произношу, оглядываясь на Джастина.

Тот переходит на суахили и паренёк прыгает в машину. Я следом за ним, но не тут то было. Он разбросал ноги по сторонам, заставив меня скрючиться в позе окоченевшего мальчика. Устав от препирательств, с силой двигаю его, высвобождая себе пространство. При этом никак не могу взять себе в толк: кто этот парень, пассажир или помощник? Если первое – почему я должен оплачивать его проезд, ни много ни мало пятьдесят долларов на двоих. А если помощник, какого ж чёрта он так нагло себя ведёт? Автомобиль тронулся и я, заняв наконец более-менее удобное положение, принялся вглядываться в темноту. Нас окружала чернющая ночь. Вращая головой по сторонам, не терпелось хорошенько разглядеть быть может свою самую заветную, давнюю мечту - Африку, ведь это были первые минуты пребывания в стране юношеских грёз. Едва заметное мелькание деревьев вдоль обочин за окном, а в приоткрытую створку в салон врывался свежий, довольно прохладный ветер. Мы направлялись в Арушу, а точнее в её пригород, в Нгулелу. Дорога была приличная, покрытая асфальтом, и по прямой, водитель держал стрелку спидометра на сотке. Впереди сверкнул свет встречной машины. Странно как-то, я понимал, что здесь в Танзании левостороннее движение и следовательно разъезжаться придётся правыми бортами. Но этот, впереди, всё больше и больше сокращая расстояние, шёл на нас прямо в лоб. «Что это? Он не знает? Или заснул? Чёрт его подери! - пронеслось в голове, - Почему мы не уходим влево? Ё-моё!» В этот миг фары встречной машины вспыхнули прямо перед нами, водитель резко затормозил, и я ощутил сильнейший удар… в … в общем в то место, на чём сидел. Когда зрение восстановилось, разглядел перед собой серую полосу дороги, а позади красные огоньки промчавшегося мимо автомобиля. Оказалось дорога в этом месте плавно забирает вправо и поэтому складывается восприятие, что машина, идущая навстречу, движется прямо на тебя. Есть здесь и ещё одна африканская особенность дорожного покрытия. На абсолютно прямой, хорошего качества дороге с регулярной частотой установлены лежачие полицейские. Только не такие как в Европе или в России, а громадные такие, полицейские-великаны. Метра полтора-два в ширину и высотой сантиметров сорок-пятьдесят в горбе. Так вот, встречная машина, наехав на препятствие, подскочила, ослепив нас фарами, наш же водила затормозил резко, но не своевременно. На полном ходу нас подбросило, как на трамплине и вся энергия удара пришлась аккурат пониже кобчика. А задремавший было сосед чуть не продырявил своей головой металлическую крышу.

Менее чем через час мы добрались до места. Джастин с парнями разобрал имущество и, водрузив на голову налобный фонарик пошёл вперёд, предложив следовать за ним. От дороги мы двигались сначала вдоль какого-то кирпичного строения, а затем свернули на узкую, скользкую после недавно прошедшего дождя, глинистую тропинку. Темень не позволяла видеть дальше тусклого круглого пятна, то и дело прыгающего из стороны в сторону. Вскоре очередной поворот тропы упёрся в крутой подъём, взбираться по которому вслепую с рюкзаком оказалось совсем не просто. Так, петляя то по прямой, то по наклонной раскисшей дорожке, добрались до хостела. Джастин, показав мне комнату, кухню и туалет, посоветовал немного поспать, так как было ещё пять утра, а через три часа мы должны выдвигаться на сафари.

Несмотря на накопившуюся усталость, спать не пришлось. Звуки от нашего хождения и голосов разбудили Елену и она, не выдержав, вышла поздороваться. Конечно, у каждого из нас за плечами уже скопилась масса впечатлений, вопросов и ответов, которые трудно было оставить на потом. И, не замечая времени, мы проговорили до шести, а тут и муэдзин за окном запел, и птицы, поддержав утренние мотивы, заголосили, пробуждая окрестности Нгулелы от сна.

Как только дневной свет проник в комнату, стали видны следы ночного подъёма по тропе в хостел. Вероятно, тот парень, что претендовал на моё место в машине, то ли от вредности, желая отомстить за доставленное неудобство, повалял мою поклажу в грязи, то ли действительно не смог удержать двухпудовый чемодан на крутом подъёме и, уронив его на землю уделал грязью. Хотелось бы думать, что просто не удержал.



Пока девушки мои готовили завтрак, я, собрав набор аппаратуры для первой вылазки, отправился полюбоваться первым в моей жизни африканским рассветом. Подошёл к двери, ведущей на балкон, открыл. Дыхание буквально перехватило от потрясающей красоты, ворвавшейся через проём. Самого балкона ещё не было, его ещё предстоит построить, но можно присесть на край порожка и… никуда больше не ходить! Передо мной была та самая АФРИКА. Бескрайний простор долины, простирающейся от подножья холма, на котором расположена Нгулела, в бесконечность. Насколько хватает зрения внизу зелень деревьев, желтизна саванны, конусообразные вершины небольших вулканов и пьяняще свежий воздух.

[ahead]

Тарангире

Прежде чем отправиться на сафари мы заехали в Арушу, где наш водитель и рейнджер в одном лице замечательный рассказчик и проводник, заправил топливом внедорожник, взял билеты в национальный парк, ланч боксы на перекус и бутелированной воды в дорогу. Здесь же, на кольцевом перекрёстке, установлена пирамидальная башня с часами от кока-колы и горельефом африканского материка на всех четырёх гранях. Это точка географического цента Африки. До сегодняшнего дня мне довелось бывать только в центре Азии, что на берегу Енисея в Кызыле, столице Тувы. Вот, стало быть, 17 февраля 2013 года я достиг Цента Африки. Ура!



Едем по городу, дороги хорошие, мусора не видно, машины все чистые. Довольно часто встречаются велосипедисты, гужевой транспорт, иногда и повозки на резиновом ходу, толкаемые сзади людьми. Правостороннее движение поначалу настораживало, но со временем об этом забываешь и всё становится привычным. Прежде мне не доводилось находиться в обществе, где большинство людей черного цвета кожи. Разве что однажды в Париже. Следуя в вагоне пригородного электропоезда, я вдруг обратил внимание, что добрая половина пассажиров темнокожие. И тогда это вызвало у меня странное ощущение. Быть может потому, что это был Париж? Сейчас же я поймал себя на мысли о том, что чёрные лица людей порой улыбчиво приветствуя, порой просто с любопытством меня разглядывающих, совершенно не напрягали, а напротив, я как будто растворился в них, стал с ними одним целым.

Из города выехали на запад в направлении Национального парка Тарангире. Парк создан сравнительно недавно, четыре десятилетия назад. Имеет вытянутую форму с севера на юг вдоль реки, именем которой, собственно, и назван. Общая площадь парка составляет более двух с половиной тысяч квадратных километров, что примерно равно площади Люксембурга. А Сингапур и вовсе меньше в четыре раза. Помимо обилия различных птиц и зверей (одних слонов насчитывается около шести тысяч особей), заповедник выделяется среди других парков тем, что здесь, несмотря на длительную, упорную и беспощадную борьбу с паразитами, сохранилась обширнейшая популяции мухи цеце. Здесь, также в отличие от других парков, с начала июля по март включительно разрешена охота как на крупных животных, так и на птиц. Стоимость одной только лицензии, без дополнительных расходов на оплату егеря, транспорта, правительственные налоги, экипировку, питание, проживание и прочее составляет около полутора тысяч долларов за страуса, три тысячи за буйвола, пять за леопарда, семь за льва, от десяти до двадцати пяти (в зависимости от размера) за слона. Недорого. Но птичек, жалко.

Расстояние в 120 километров занимает около двух с половиной часов хода. Дорога под асфальтом, но специфическим, африканским. Развалившиеся поперёк полотна супер полисмены то и дело заставляют притормаживать, но это не спасает. Наезд на такого гиганта так встряхивает, что к концу поездки кобчик, словно режущийся коренной зуб. А в остальном всё как у нас – и ямы и ухабы, и бесконечные ремонты. Ремонтируют, как правило, дистанцию километров десять – пятнадцать. При этом транспорт перемещается на рядом проложенную грунтовую времянку, проезд по которой сравним с песчаной бурей, хвост которой проникает во все щели следом идущего автомобиля, и благополучно забивается в глаза, рот, нос и в конце концов оседает в лёгких. Ибрагим, понимая наше состояние, старается не задерживаться за впередиидущими машинами. Обгоняет всех и, не жалея старенький «Крузер», бросает его то в окоп, то, давя во всю мощь на акселератор, выбирается на бруствер. При этом баранка в его маленьких чёрных руках трясётся словно рукоятка крупнокалиберного пулемета на длинной очереди. Но от пыли всё равно не уйти. К окончанию поездки наши лица слегка напоминают шахтёров. Только они не чёрные, а красные. Красно-бурые.

Впереди замаячили местные дорожные «менты» в ослепительно белой форме на фоне смуглых лиц. Ибрагим, не доезжая до них метров сто, резко уходит в левый карман и тормозит.

- Здесь необходимо останавливаться, - поясняет, - иначе штраф. Власти, решили что туристы, чтобы не мусорили на дороге и тем более на территории парка, должны посетить туалет, перед тем как продолжить путь, а заодно и заглянуть в сувенирный магазин. Хотите?
- Да, нет, пожалуй поедем.

- Хорошо, еще минутку постоим и тронемся.

Включив передачу, Ибрагим плавно вырулил на дорогу и не спеша проследовал мимо уставившихся на нас полицейских. Это была не последняя встреча с африканскими гаишниками. Ещё трижды они прерывали наше стремительное движение. Водитель долго препираясь с ними о чём-то на суахили, расхаживал вокруг машины, тыкая пальцами в небольшие стикеры на лобовом стекле и на окне задней двери. Мы ждали, когда же начнётся эта до боли знакомая сцена незаконного изъятия денежных знаков. Но, нет. Дальше разговоров дело не шло.

- Ибрагим, о чём вы там спорили?

- У автомобилей, обслуживающих туристов, должна быть лицензия и куча всяких разрешений. Я полицейскому и показал, но он требует еще предъявить стикер принадлежности к туристической компании, а у меня нет.

- За это могут наказать?

- Могут. Но не меня.

- ???

- Я умею объяснять, - хитро улыбаясь произносит Ибрагим, и мы весело поддерживаем аплодисментами способности нашего первоклассного шофёра. Нам понятно, что он имеет в виду.

Следуем дальше. По обеим сторонам дороги саванна. Именно такая, какой мы видим её в фильмах и на фотографиях. Желтые выгоревшие под солнцем травы, редкие кустарники и причудливые зонтичные акации, под которыми коротают полуденный зной местные ковбои. Странным кажется масайский консерватизм. Ходят они только пешим порядком с длинной палкой на перевес. Одеваются исключительно в традиционные яркой расцветки платья, а на перевязи длинный тонкий, обоюдоострый национальный нож. Главным в жизни масая всегда были, есть и, видимо, останутся навсегда коровы. Они их холят, лелеют, едят, пьют их молоко и кровь, а из дерьма делают себе жилища. Похоже, что корова для масая много больше даже, чем олень для эвенка, конь для монгола, или верблюд для бербера. Из-за чахлых, невзрачных с виду коровёнок масаи готовы терпеть лишения, воевать и даже идти на смерть. Ради справедливости стоит отметить, что коровы эти имеют одну крайне важную особенность. Они не восприимчивы к укусу мухи цеце – врагу животного мира Африки. Европейцы пробовали одарить милостью пастухов, предоставив им своих мощных, чёрных в яблоках бурёнок, но тех мухи не пощадили. Извели под корень, не оставив приплода. На этом эксперименты и прекратились. Масаи далеко не однозначный народец. С одной стороны, их присутствие в окружении национальных парков оправдывается их историческим местом проживания. К тому же, масаи не охотятся на заповедных зверей ради пропитания, не едят их мяса. Но при этом уничтожают львов, в угоду культовым мероприятиям и заботясь о пастбищах своих «священных» коров, устраивали настоящий «геноцид» диким травоядным копытным. Масаи также, не допускают на свою территорию другие африканские племена, оберегая свои пастбища и свой скот. В то же время они истребили всех крокодилов, угрожавшим их стадам в Нгоронгоро. И носорогам от них не сладко. Есть их, не едят, а вот рогами с удовольствием приторговывают. В том же Нгоронгоро сегодня на весь кратер осталось только шесть особей реликтовых красавцев. Но масаи, в наши дни, научились не только пасти стада. Они с большим энтузиазмом принимают участие в постановочных показах псевдо-этнокультуры. Нам не хотелось участвовать в надувательстве самих себя, не потому что за это надо платить, а потому что спектакли мы можем посмотреть и дома. Оттого и нет у меня ни одного снимка ряженого масая. Мы принципиально не заезжали ни в одну бутафорную деревню. И даже не сняли таких колоритных, необычных чёрных масаев, потому что и те разыгрывали свой спектакль. Мне это не было интересно.



К 11 часам мы добрались до ворот Национального парка Тарангире. Пока Ибрагим отмечал пропуск на территорию парка мы, разминая ноги, осматривали окрестности, читали всевозможные наставления, предупреждения и прочую информацию на многочисленных стендах, хаотично расставленных на площадке вблизи административного офиса. Поснимали рогатые черепа буйволов, антилоп и особо выделявшиеся громадные, с человеческий рост, черепушки слонов. Как же такие можно отрастить за столь, в общем-то, недолгий слоновий век?



Ну, наконец, таможня даёт добро, Ибрагим командует: «По местам!» И мы, уже оседлали нашего доброго железного коняшку, старенького «японца». Он ещё ничего, способный на многое ради того, чтобы показать приезжим белым самое лучшее в стране детских снов и волшебных сказок.



Неспешно катим по протоптанной собратьями красновато-жёлтой колее саваны. Ибрагим предусмотрительно поднял крышу внедорожника, предоставив нам идеальные условия для просмотра картинки во все стороны. Пока нашему взору открываются только рельефные пейзажи парка, высокая трава, кусты, колбасные деревья, массивные баобабы. В ожидании встречи с животными я гадаю, кого всё-таки увижу первым? Вот он! Конечно угадал, бородавочник! Даже не знаю, почему, но именно этот несуразный с виду кабанчик представлялся мне эдаким стражем или вахтёром, охраняющим вход в дикий мир Африки. Ковыряя своим пятаком грунт, выискивает лакомые корешки. Следом две хрюшки с приплодом, резвящимся под опекой взрослых, клыкастых бородавчатых монстров.



- Жирафы!

По правому борту, по ходу движения, немного в отдалении, в густых зарослях деревьев кормилась парочка жирафов. Мы стояли чуть выше, и потому эти гиганты не показались такими большими, какими они есть на самом деле. Методично ощипывая листву, жирафы постепенно передвигались вперёд, нам навстречу. Но расстояние было всё же велико, метров сто пятьдесят. Хотелось поближе рассмотреть этих грациозных животных. Не в зоопарке, а здесь, на воле. Но, видимо, ближе они уже не подойдут. Ну что ж, замечательно. Едем дальше.



Через минуту с этой же стороны, на опушке у самых деревьев пасётся стайка рыжих красавиц Импала. Грациозно закинув немного назад длинные ветвистые рога, стоит поодаль, наблюдая за своим гаремом, самец. Среди густой тёмно-зелёной травы спины газелей горят яркими пятнами, привлекая не только фотоохотников, но и хищников. Поэтому хозяин всегда наготове подать команду об опасности. Да и шальной собрат по крови наведаться может. Как пройти мимо такого? Одним словом: глаз-да-глаз нужен. Непростое это бремя, быть вожаком.



Ибрагим притормаживает на повороте и совершенно неожиданно нам навстречу, из травы, выскакивает… скворец. Не обычный наш, а трёхцветный спрео, оперением от блестящего синего, сине-зелёного сверху на спине, до красно-бурого на грудке. Этот тип живёт только здесь, в Восточной Африке. Но мы, вероятно, через чур приблизились к его кладке, и поэтому этот малец, размером поменьше голубя, весьма агрессивно стал кидаться на наш внедорожник, растопыривая крылья и издавая угрожающие звуки. Нам ничего не оставалось как извиниться и, выкрутив колёса как можно круче, чтобы не потревожить отважную птицу, убраться от греха подальше. Мало ли чего, ещё баллоны клювом пробьёт, что тогда, ночевать среди дикого зверья?

Диковинных птиц в заповеднике очень много, свыше пятисот видов. Разумеется, за день со всеми встретиться не удастся, но и от того, что увидели голова идёт кругом. Дело ведь не в количестве. Просто все они столь необыкновенны, красивы, да и не особо пугливы, позволяют подобраться так близко, что можно снимать, не используя мощную оптику. Вот в густых ветвях дерева сидит носорог, птица-носорог, с широким, массивным красным клювом, в виде кривой сабли. Подъезжаем совсем вплотную, та только переступила с ветки на ветку, подмигнула большим глазом, поприветствовав, и с любопытством уставилась на нас, - «Интересно, а у этих чудаков в машине, что стрекочут своими аппаратами, есть мозги? Ведут они себя как-то совсем уж странно, не по-нашему, не по-птичьи. Жалко их. Даже летать не умеют.»



А чуть в стороне от дерева, величаво покачивая чёрными перьями на голове, прогуливается брачующаяся парочка крупных птиц Секретарей. Считается что они, как и лебеди, находят себе пару одну на всю жизнь.



Много лет назад один из моих товарищей, побывавший в парках Южной Африки, взахлёб рассказывал о животном мире чёрного континента. Очевидно, что он привирал, но я с упоением слушал, не пытаясь разрушить ни его мир вранья, ни свой мир представлений об Африке. Мне особо запомнился эпизод о том, как стадо диких слонов пересекало дорогу буквально перед их носом, едва не столкнувшись с автомобилем. Однако это было уже слишком: ему мало было просто рассказать про одного слона, так нет, его понесло, как Остапа, аж на целое стадо! И я не поверил, а напрасно.

[ahead]

.
Территория Тарангире представляет собой не гладкую степь, а довольно пересечённую, рельефную местность с низинами и возвышенностями. Взобравшись, на одну из них, мы увидели метрах в ста-ста двадцати стадо. Это были слоны. Да, это была большая семья из десяти может двенадцати особей разных возрастов. У всех были свои дела, кто жевал траву, кто чесал бока о деревья, а кто-то только-только начал познавать мир. Совсем маленький слонёнок, едва выше травы, возможно ещё младенец, путаясь в ногах своих старших собратьев, хлопал ушами, сворачивая и разворачивая маленький хобот, непрерывно вращал головой при этом. Все его движения были неуверенные, немного неловкие и за ним непрерывно наблюдала заботливая мамаша-слониха. Наблюдать за ним было чрезвычайно интересно, но мы понимали, что время здесь не бесконечно, и нас с нетерпением должно быть ждут другие звери. Не хотелось бы обмануть их ожидания. Сафари продолжается.



Дорога нырнула вниз, в долину реки, где помимо традиционных акаций и баобабов появились пальмы, спутники оазиса. Воздух здесь чувствовался свежее, нежели во всей округе. При температуре +34°С, ощущался абсолютный комфорт. Подъехав поближе к берегу Тарангире, остановились в тупичке. Дорогу преграждала тихая, постепенно уходящая в песок Тарангире. Пройдёт ещё немного дней, и от реки останется еле заметный ручеёк, неистово разгребаемый стволами слоновьих ног, в поисках предпоследней надежды. Сейчас же очередная семья гигантов, не особо задумываясь о перспективах бытия, загружала в себя тонны достаточно сочной пока ещё окружающей зелени, запивая кубометрами ещё легко доступной воды, беззаботно наслаждаясь райской жизнью на Земле. Удивительно, что эти слоны резко отличались от предыдущей группы. Все они были ярко выраженного коричневого окраса. Это наводило на мысль, что нам довелось увидеть два разных вида самых крупных наземных животных. Однако позже, покопавшись в интернете, выудили информацию о том, что в Восточной Африке обитает один из двух видов этих гигантов – Африканские слоны. Их ещё пытаются разделить на лесных и саванных, но всё же это вид африканских слонов. А цвет у них родной – серый. А все другие оттенки зависят от той пыли и грязи, в какой им удалось вываляться, в целях защиты от паразитов и яркого солнца. В этой местности преобладает коричневый, кирпичный, бурый цвета, потому как почва имеет именно эти оттенки.

Слоны потоптались перед нашими непрерывно стрекочущими камерами и посчитав, что с нас этого достаточно, выстроившись в шеренгу, с достоинством двинулись вброд через Тарангире на противоположный берег. А мы, развернувшись и круто взяв подъём, выбрались на высокий обрывистый берег, где нашему взору и камерам предстала потрясающая панорама долины реки. В этом месте будто проходил водораздел ландшафтов. Прямо перед нами Тарангире, с густой зеленью деревьев и кустарников по обеим сторонам от русла, уходящих вместе рекой к горизонту. За нашими спинами привычная традиционным представлениям о саване степь, с редкими, одиночно стоящими деревьями, окружёнными со всех сторон начинающими жухнуть травами.



Уже несколько часов опьянённые Африкой, с вытаращенными глазами, широко раскрытыми ртами и беспрерывно щёлкающими фотоаппаратами разъезжаем по саване, задыхаясь от восторга. И только один единственный трезвый среди нас Ибрагим пытается привести экипаж в чувство. Предлагает прервать эту вакханалию и отправиться в специально отведённое место в заповеднике для перекуса. Уже давно подошло время обеда и нам лучше именно сейчас пообедать, а уж затем, до самого закрытия парка, вновь поддаться безумству чувств, охватывающему любого цивилизованного индивида, оказавшегося за чертой той самой пресловутой цивилизации, внезапно погрузившись в природу когда-то повсеместно существовавшего животного мира. Мы доверяем Ибрагиму, и потому, не споря, хотя очень хотелось, соглашаемся.

Заезжаем на грунтовую площадку на высоком берегу, с которой такой же прекрасный вид на долину Тарангире, подобие которому сегодня уже встречалось на нашем пути. В тени акации длинный металлический стол со скамейками по краям. Ибрагим раздаёт каждому по ланч-боксу. Внутри небольшая куриная ножка в кляре, с куском хлеба, традиционный треугольный мясной пирожок, запечённая трубочка с овощами, пакетик с соком и банан. Скромно, но сытно и вполне достаточно. Вокруг стола, тем временем, промышляли попрошайки. Только, в отличие от наглых московских воробьёв, эти мерзавцы с ярким цветным опереньем так нарядны и красивы, что больше напоминают не нищих по рождению, а опустившихся некогда обеспеченных и влиятельных породистых вельмож. Или олигархов. Вот же сволочи, хоть в нужде, да всё ж в тепле! Да, тысячу раз ошибался герр Маркс, посуливший достаток обездоленным и тяготы богатым.

Завершив трапезу, снова седлаем нашего «горбунка» и на «охоту». Хочется ещё многое увидеть и, быть может, удастся подстрелить какой-нибудь свежатинки, то бишь снять доселе невиданного зверя? Так и есть. Ибрагим выезжает на новую тропу, и натыкается на стадо зебр, совершенно беззаботно пасущихся вдоль дороги. Но стоило приблизиться к ним на расстояние десяти-пятнадцати метров, они тут же бросаются врассыпную.



Рядом с ними, растопырив в стороны ветвистые рога, стоит водный козёл. Надменно так, смотрит на нас, пожёвывая травку. Сплюнул и отвернулся. Ну, козёл и есть козёл. Внешне он хотя и похож на козла, но рост его почти полтора метра, а вес до 250 килограммов! А вообще-то, это разновидность антилопы. Красив чертяка, хоть и козёл.



Ну вот и главная опасность в саване для человека. Не тигры, не крокодилы с бегемотами и носорогами, а буйволы. Рост Африканского буйвола под два метра в холке, а вес до тонны. У этой травоядной громадины практически нет врагов. Львы и те, отдают предпочтение лишь телятам. И только исключительно прайдом, в редких случаях, добывают и взрослую особь грозного зверя. Очень опасен, агрессивен и хитёр буйвол. Наибольшее количество людей, пострадавших от диких животных в Африке, подверглись нападению именно со стороны буйволов.



Стадо паслось метрах в пятидесяти в стороне от дороги. Подъехать ближе к нему не было возможности, да и зная крутой, непредсказуемый нрав зверя, нам не очень-то и хотелось. Поэтому, позволив сделать нам несколько кадров, Ибрагим направил машину под уклон в сторону кустов, где уже стоял джип с любопытствующими «охотниками». Спускаясь по пологому склону заметили страусов, внимательно выискивавших что-то в траве. Заслышав шорох шин, подняли свои сплющенные клювы на двухметровую высоту, убедились, что очередная группа бездельников на вездеходе реальной опасности не представляет, снова склонили головы, продолжив своё занятие.

Мы, тем временем, подкатили к собратьям по разуму. Те, замерев, как будто не дыша, стояли под приподнятой крышей внедорожника, с интересом уставившись куда-то под куст. Разглядеть с нашей стороны, что там, было невозможно. Подбираемся поближе.

- Это львица. - вскрикивает Ибрагим, - О, Господи! похоже она ранена.

Среди плотной завесы веток едва удаётся рассмотреть львицу, лежащую на боку. Минуты через полторы – две, стоящая перед нами машина отъезжает подальше, завернув за куст, мы тут же занимаем их место. Взору открывается жуткая картина смертельной схватки. Исход её не был предсказуем, но судя по всему победившего не было. На поле остались только поверженные. Издыхающая львица и уже мёртвый, лежащий рядом дикобраз.

В это трудно поверить, но дикобраз является главным врагом львов. Мясо дикобраза вкусное и притягательно для хищников. Однако многие из них, в первую очередь молодые, не подозревают, насколько опасен этот небольшой, около полуметра в длину и весом в 15-17 килограммов, кажущийся несколько смешным и забавным зверёк. Брюхо, бока и лапы его покрыты короткой и жёсткой щетиной, а вот спина защищена толстыми и прочными иглами длиной тридцать-сорок сантиметров. Они непрочно посажены в луковицы, поэтому, втыкаясь в тело жертвы, легко отваливаются. Застрявшие в ране иглы заносят на своих кончиках всю грязь и заразу в тело врага. Спустя совсем немного времени, поражённый зверь погибает от инфекции.



Лежащая на боку львица теперь сама выглядела словно дикобраз. Из её живота, спины, лап торчали устрашающего вида иголки, больше похожие на стрелы. Львица тяжело и неровно дышала, временами пытаясь приподнять голову, но тут же обессиленно роняла её наземь. Накрывшая её жара не облегчала участи, силы покидали могучее животное, а ощущение беспомощности, по всей видимости, усиливали страдания. Ещё через несколько минут тело большой кошки напряглось, его начала пробивать дрожь, уходящая в конечности, и секунды спустя оно начало слабеть и, наконец, обмякло, освободив душу несчастного зверя.

Стрелки моего хронометра приближались к 18 часам, времени закрытия парка, и несколько расстроенные зрелищем гибели животных, мы направились к воротам. По пути мы ещё не раз встречались с жирафами, слонами, бородавочниками, антилопами, утками, страусами и прочим населением этого удивительного заповедника. К окончанию дня наступило некое пресыщение от многообразия увиденной природы. Конечно, требовалось время на осмысление и приведение в порядок хаотично вихрящегося вороха мыслей в головах. Весь двухчасовой обратный путь этим мы и занимались, обмениваясь суждениями и эмоциями. Разумеется, вторых было гораздо больше. И это вовсе не плохо. Поинтересовавшись у своих спутников, побывавших днём ранее в Национальном парке Аруша, какой, на их взгляд лучше, услышал, что, разумеется, парки отличаются друг от друга и по площади и по рельефу. Имея, в то же время, много общего, что касаемо животного мира и растительности, каждый из них хорош по-своему. Нац. парк Аруша поменьше, но зато расположен близко и существенно дешевле. Тарангире значительно дальше и в два раза дороже, но животный мир побогаче. Так что выбирать для посещения то или иное место следует в зависимости от конкретных обстоятельств и возможностей каждого «охотника» индивидуально.



Аруша расположена в предгорье Меру, пятой вершине по величине в Африке. Конус вулкана возвышается над саванной так же одиноко, как и многие другие, в том числе Килиманджаро. Поэтому, довольно часто облака, во второй половине дня цепляясь за вершину, достаточно быстро начинают вбирать в себя влагу, и если ветер не успевает разогнать их к вечеру, приобретают свинцовый оттенок и проливаются дождём на землю.

Когда Меру замаячил на горизонте, на его вершине сидело не белое облачко, а тяжёлая серая туча. В течение полчаса, по мере приближения к горе, эта туча превращалась в сплошную стену, вырастающую прямо из саванны и уходящую высоко в небо. Там явно шёл ливень. Многое, с чем приходится здесь сталкиваться, я вижу впервые, так и сейчас мы буквально врезались в возникшую перед нами стену сплошной воды, заливающую не только наш автомобиль, но и всё вокруг. За несколько минут, бескрайняя плоская степь, иссушенная жарким солнцем, начала буквально на глазах заполняться водой. Сперва цвет из жёлтого-коричневого перешёл в серо-бурый, затем вся поверхность, не в отдельные лужи – вся саванна начала превращаться в водоём. Вода на глазах поднималась и, обдуваемая сильным ветром, приобретала характерную тёмную рябь на поверхности, подобно тому волнению, какое можно наблюдать на поверхности большого водохранилища вроде озера или даже моря. Впечатление от такого потопа не очень приятные, и чем всё это может закончится, я не мог предположить. Такого опыта я ещё не имел. Дворники на лобовом стекле не справлялись с напором, а в салон, как в повреждённую субмарину, начала поступать вода. Ибрагим, тем не менее, продолжал движение, не снижая скорости. Но на сколько резко мы въехали в этот водопад, настолько же неожиданно мы выскочили из этого водоворота. Не проехав и пяти минут от линии дождевого фронта, мы вновь оказались на территории, где не было и намёка на какие-либо признаки дождя. Местность, окружавшая нас, была суха, как и прежде, лишь порывы ветра со стороны ливня доносили сюда живительную свежесть.



Вернулись домой уже затемно. В Танзании мы столкнулись с тремя проблемами, а если правильнее сказать – с неудобствами. Во-первых, дефицит электричества, во-вторых – воды и третье – очень уж неудобный подход (подъезда просто нет) к самому хостелу. Насколько эти неудобства осложняют отдых, каждый решает сам. Нам, безусловно, это слегка отравляло настроение, но не настолько, чтобы отказаться от проживания в этом месте. То есть, когда сложить все плюсы и минусы, то первых оказывается куда как больше. Поэтому, мы не лишали себя возможности поворчать от отсутствия воды после восхождения, от нехватки электричества для зарядки всех аккумуляторных батарей, и нелёгкое таскание рюкзаков сквозь пальмовые заросли от дороги к хостелу. Но всё это такие мелочи, по сравнению с тем удовольствием, той радостью, которую мы испытывали от Африки, которую предоставил нам Джастин.
.

[ahead]

Джастин

Джастин родился в многодетной по нашим меркам и совершенно обычной семье народа чагга, населяющего предгорья Килиманджаро. В небольшом городке Моши, в семье учителей, после шести дочерей на свет наконец-таки появился мальчик. Родители, довольно образованные и обеспеченные среди своего круга люди, не могли нарадоваться. Теперь у них есть наследник, ради которого они готовы пойти на любые лишения, лишь бы дать сыну хорошее образование и начальный капитал для старта во взрослую жизнь такого непростого мира современного общества. Тщательно продумав и обсудив между собой будущее своего отпрыска, родители решили, что самое оптимальное это дать сыну медицинское образование. Доктора, они везде доктора, даже в Африке. Нет, не так. Особенно в Африке! И сын, в начальной школе, а затем в старших классах, оправдывая их надежды, учился весьма прилично, хотя, как большинство мальчишек, любил и пошалить и похулиганить. Но вот, когда настало время, Джастин вдруг попросил родителей не вмешиваться в его дальнейшую судьбу и, не поддаваясь на уговоры и угрозы, в доктора не пошёл. Пошёл в портеры. Впрочем, в городе, а жил он тогда у самого подножья величайшей горы континента, большинство его сверстников ни о чём другом и не мечтали и не помышляли. Это было престижно, прибыльно и… невероятно трудно. Дух пятнадцатилетнего смышлёного паренька захватила романтика приключений и он, ослушавшись своих близких, решил связать свою судьбу с туристическим бизнесом.




Поначалу, по протекции своего старшего товарища уже участвовавшего в нескольких экспедициях, он попробовал свои силы в этом самом простом, с точки зрения интеллекта, но чрезвычайно тяжёлым физически поприще. Сказать, что это было тяжело – ничего не сказать. Невероятно, нечеловечески тяжело. Бедолаги навьючивали на спину или на голову по 25 – 30 килограммов и тащили на высоту свыше четырёх с половиной тысяч метров, проходя в день от четырёх до десяти часов, преодолевая при этом до пятнадцати километров пути. Многие из портеров теряли здоровье, бывали случаи - и жизнь. Джастин даже среди своих друзей-сверстников не отличался атлетической мускулатурой. Так себе, среднего роста сухой, жилистый паренёк. Но при этом волевой и упёртый, что и помогало ему оставаться в строю пару нелёгких сезонов. Далее смышлёный и предприимчивый юноша перешёл сперва в разряд помощников, а затем и вовсе, получив лицензию настоящего проводника по маршрутам Килиманджаро, стал самостоятельно организовывать туры не только на Кибо, но и на Меру, и на сафари по национальным паркам Танзании.

Продолжая приобретать необходимый опыт и практические навыки организации туров, Джастин понимал, что ему необходимы профессиональные знания более высокого уровня, и он поступил в колледж учиться премудростям туристического бизнеса. Спустя два года прекращает учёбу, решив сэкономить денег для развития своего бизнеса, тем более, что теоритическую часть он уже одолел, а практика ему была знакома получше некоторых педагогов. Но заработанных нелёгким потом денег для старта всё же было недостаточно и Джастин берёт кредит, под проценты не ниже, чем в нашей стране. Он покупает хороший домик в пригороде Аруши, в посёлке Нгулела. Делает в нём качественный ремонт, строит внутри душ, туалеты, устанавливает на крыше солнечную батарею. Обустраивает стильный интерьер с множеством элементов африканской тематики. В доме всегда поддерживается чистота и порядок.

Трудно сказать, сколько бы стоило здесь проживание, будь в достатке электричество, вода и подъезд к крыльцу. Полагаю, что не дёшево. Но кого не пугают эти мелочи, может насладиться Африкой за небольшие 12 -15 американских доллара в сутки. Причём, когда Вы в путешествии с компанией Джастина, денег за проживание он не берёт вовсе.



Рядом с этим домиком почти закончено строительство ещё одной, довольно симпатичной хижины на две спальни с традиционной крышей из пальмовых листьев и витринными окнами во всю стену, с потрясающим видом на расстилающуюся внизу долину. А в период нашего пребывания в полном разгаре шла работа по выкладыванию каменной лестницы от дома в нижнюю часть участка, где планируется запустить летний ресторанчик. Крыша этого ресторанчика одновременно будет служить лоджией для первого домика, вид с которого на утренний рассвет над Африкой просто взрывает мозг!

Тем временем, по возвращению из Тарангире, уже стемнело. Испытывая неудобства, мы водрузили налобные фонари на голову и принялись собирать вещи для завтрашнего восхождения. Как мы предполагали, акклиматизационного восхождения на вершину вулкана Меру. Пятую по высоте вершину Африки. Когда всё вроде бы уложили по рюкзакам, время приближалось к полуночи. Пора было отбиваться ко сну. Для меня это была первая ночь и, памятуя о всяких паразитах, я не стал открывать окон, несмотря на то, что было явно душновато. Ничего, можно и потерпеть. Да и утомление сразу как-то накатило. Всё же, не совсем полноценный сон предыдущей ночью в самолёте и затем такой насыщенный день поспособствовали тому, что я, закрыв глаза, овечек не считал. Я просто растворился в Ночи Африки.

Продолжение здесь
.

[jelenavel]

Просто наслаждаюсь чтением твоих отчетов, а еще, просто так сильно благодарна, что через какое-то время эти воспоминания будут для меня бесценны! Cпасибо.