Нгоронгоро - Серенгети. СТАНЗИБАР 13

[ahead]

Продолжение. Начало здесь

Нгоронгоро

В Нгулелу въезжали как всегда, затемно. Разгрузились и вовсе часам к восьми и тут же принялись готовиться к завтрашнему мероприятию. Накопленной за день домашней солнечной батареей электроэнергии хватило бы лишь на четверть часа полноценного освещения, поэтому, подключив к розеткам все имеющиеся в арсенале зарядные устройства, пришлось полностью выключить освещение и воспользоваться налобными фонарями. Не без труда отыскивая мерцающими лучами нужные вещи, паковали баулы, только что освобождённые от изрядно потрёпанной, покрытой слоем пыли и пепла трекинговой одежды, которую собрали в общую кучу и отдали в стирку. Предстоящее четырёхдневное сафари требовало дополнительного обсуждения с Джастином некоторых деталей относительно графика и маршрута передвижения по заповедникам. Ещё в машине по дороге в хостел Вика неожиданно заявила:

- Я не поеду на сафари.

- То есть как не поедешь, что случилось?

- Ничего не случилось, просто не поеду.

- Ты что, собираешься домой?

- Нет, подожду Вас здесь, а на Занзибар поедем вместе.

- Послушай, если нет веской причины не ехать на сафари, то надо ехать. Мы ведь планировали все мероприятия из расчёта на пять человек.

- Я не поеду. Не хочу больше это обсуждать.

В совместных путешествиях, в коллективе из двух и более человек, всегда найдётся место для каких-либо разногласий и недоразумений. Достоинство команды определяется в значительной мере тем, насколько каждый из её членов способен быть коммуникабельным и подчиняться как общим требованиям, так и требованиям руководителя. Если этого не происходит, ненужные споры, разговоры, неизменно ведут к противостоянию, к разладу всего отлаженного механизма, работа над которым могла проводиться многие, многие дни. Как крайний случай, вообще всё может пойти прахом. Самое удивительное в том, что каков бы ни был человек хорош в повседневной жизни, это вовсе не означает, что вы найдёте полное взаимопонимание в условиях многодневных путешествий, к тому же, если путешествие сопровождается экстремальными ситуациями. Угадать здесь, увы, невозможно, можно только проверить на практике. Да и это не даёт полной гарантии успеха. В общем, это один из элементов риска любого мероприятия, который необходимо учитывать как до, так и во время путешествия.

В сложившейся ситуации, не имея толкового объяснения со стороны Вики о причинах, побудивших её внести коррективы в наши совместные планы, нам предстояло ещё каким-то образом объясниться перед Джастином. Аккуратно подбирая правильные слова, Елена попыталась доступно довести до него очередные с нашей стороны отклонения от ранее согласованной программы. Джастин внимательно выслушал и, видимо, истолковал по-своему. Ещё на стадии переговоров он совершенно прямо и откровенно говорил, что не может экономить на портерах и деньги, которые не дополучит на организации восхождения на Килиманджаро, он компенсирует за счёт сафари. Нас этот вариант также полностью удовлетворил и по финансам и по условиям. Теперь же, когда расчёт по восхождению полностью произведён, ни с того ни с сего, ему предлагается организовать ещё и сафари «за так»? Ну уж нет, ребятки, мы так не договаривались!

- Знаете что, - вспылил Джастин, - Вы постоянно меняете условия. Я, по Вашему, должен работать бесплатно? В таком случае, можете обратиться к другой компании и, если найдёте того, кто повезёт Вас за эти гроши в заповедники, я буду рад.

- Джастин, ты не верно нас понял. Мы говорим о том, что Вика не поедет с нами на сафари, но плата за тур, о которой мы договорились ранее, не меняется.

- Дело не в том, сколько вы заплатите денег, хотя для меня это, конечно же, очень важно. Дело в том, что трудно планировать заранее что-либо, если всякий раз, когда мы возвращаемся к ранее оговорённым условиям, они вдруг кардинально меняются. Я ведь до начала маршрута делаю расчёт на всю команду. Это касается и продуктов и палаток и билетов. А теперь, в канун выезда, Вы говорите, что один из Вас просто не хочет ехать.

К стыду своему, ответить было нечего. Причина отказа Вики от дальнейшей программы нам была неведома, а врать совершенно не хотелось. В воздухе зависла пауза, и тут, едва слышно отзывается Вика:

- Хорошо, чтобы не нагнетать обстановку, я поеду.

Особого удовлетворения слова эти не принесли. Если так легко можно менять одно решение на диаметрально противоположное, для чего тогда этот цирк?

- Джастин, извини за пустой разговор. Все наши договорённости остаются в силе. Давай обсудим детали.

Ближе к полуночи все вопросы были решены, вещи запакованы по сумкам и рюкзакам. Пожелав друг другу хороших сновидений все отправились на боковую.

[ahead]

Снова петух опередил муэдзина. Утро не изменило себе. Ясное, солнечное небо разогнало настроение, заставляя на какое-то время забыть о пережитых трудностях предыдущей недели и предаться ленивому созерцанию экзотической природы из-под крыши специализированного внедорожника.

Не изменяя привычке, сварили кофе и с большим удовольствием размеренно, не спеша, в прикуску с «пармизаном» наслаждались его ароматом и вкусом. К 9:30 пришёл Джастин и, поинтересовавшись о готовности, предложил грузиться в машину. В отличие от поездки в Тарангире, посещение Нгоронгоро и Серенгети предполагает несколько ночёвок либо в палатках, либо в коттеджах. Мы выбрали привычные нам палатки. По бюджету палаточный вариант также более предпочтителен. Многодневное путешествие предполагает и автономное питание, поэтому, помимо нашего старого приятеля Ибрагима, в экипаж был включён Никос, отменно проявивший себя на Килиманджаро.

Одна из наших ошибок, которую не смогли предусмотреть, заключалась в том, что основываясь на определённом недоверии к местной туриндустрии, наверняка в некоторых случаях не лишённому оснований, мы не давали денег вперёд, а лишь в самый канун выхода на маршрут. На сей раз это сыграло не в лучшую сторону. Прежде всего потратили не менее часа на покупку продуктов в дорогу, но самые большие потери ждали нас в Аруше. Сначала при покупке билетов в парки Ибрагим вынужден был бегать из одного банка в другой, для того, чтобы зачислить наличные деньги на карту, а затем уже с этой карты оплатить билеты. Ну и, в довершении всего, в дневное время плотность движения по улицам Аруши мало чем отличается от любого другого современного города мира.

Ожидая, пока Ибрагим покончит с формальностями, мы изнывали от скуки, сидя в тени внедорожника на бордюре одной из парковок.

- Простите, я очень извиняюсь, - лепетал проводник, обливаясь потом и с трудом восстанавливая дыхания после марафонской двухчасовой беготни под палящим солнцем.

И хотя к этому моменту накопилось достаточное количество отрицательных эмоций и нелицеприятных слов, высказать ему это было просто невозможно.

- Не волнуйся, Ибрагим, мы тебя понимаем. Если всё в порядке, то поехали.

- Да, да, все формальности решены. Можно ехать.

В итоге, выбравшись из города после обеда, мы значительно, можно сказать, на день, сократили время пребывания на сафари. Но поскольку изменить уже ничего было нельзя, самое правильное, что нужно сделать, это расслабиться и получать удовольствие от предстоящих встреч с легендарными природными памятниками, о которых что-то читали, что-то слышали и даже что-то смотрели по телевидению. Сегодня мы должны наяву увидеть чудеса и начать в очередной раз здесь, в Африке, открывать для себя новый мир.

Часть пути в Нгоронгоро проделали по тому же маршруту, что ведёт в Тарангире, а затем, свернув с основной трассы, ушли на запад, в сторону возвышающихся вдали холмов. Постепенно дорога начала забирать вверх и вскоре по левую сторону внизу, в долине показалось озеро Маньяра. В одном из вариантов нашего путешествия в Африку оно входило в программу посещения, но затем от этого решили отказаться, сосредоточив внимание и уделив больше времени именно Нгоронгоро и Серенгети. Считаю, правильно сделали. Несомненно, озеро представляет большой интерес, но имея жесткие временные и финансовые рамки, распыляться на все, конечно, не имело никакого смысла, и мы последовали бессмертным наставлениям Пруткова Козьмы.

Километров за пятьдесят до ворот въезжаем на идеальное дорожное покрытие. Совсем недавно японцы сделали шикарный подарок танзанийцам, совершенно бесплатно соорудив этот шедевр дорожного строения. Идеально ровное, гладкое полотно плавно стелется по холмистой местности позволяя не просто любоваться великолепными видами из окна, а даже вести видеосъёмку, не используя специальных приспособлений.

На подходе к воротам парка проехали несколько поселений. С виду очень аккуратные строения жилых домов, магазинов, небольших в один-два этажа гостиниц. Для тех, кто путешествует, не прибегая к излишествам в виде восхождения, а исключительно с целью посещения заповедников, здесь, пожалуй, лучшее место для проживания. Близость к входу в парк позволяет экономить и время и деньги. Плюс, возможность избежать довольно утомительных переездов.

День близился к завершению, и нам необходимо было успеть въехать на территорию парка до закрытия, до 18 часов. Позже этого времени движение по территории заповедника запрещено. Ибрагим давил на гашетку изо всех сил так, что к 17:00 мы припарковались на площадке перед администрацией парка, выстроенной в виде ворот, через которые осуществляется въезд и выезд.

[ahead]

Ибрагим опрометью помчался к контрольному пункту оформлять пропуск, в то время как мы не спеша собирались выйти из машины, размять затекшие суставы после трёхчасового переезда. Но всё пошло несколько иначе. Не успел водитель сделать и десяти шагов, как автомобиль был атакован бандой из местных поселенцев. Совершенно незаметно, но чрезвычайно стремительно они запрыгнули на крышу и в мгновение ока опустошили недельный банановый запас, предназначенный для питания желторотых мзунгу. Ибрагим, как истинный представитель гостеприимного народа чагга, кинулся на защиту имущества и провианта своих подопечных. Но банда действовала по заранее отработанному сценарию, не раз, по всей вероятности, применяемому в здешних краях. В среде нападавших чувствовалась жёсткая дисциплина и строгое распределение ролей. Двое стояли по разным сторонам от автомобиля на стрёме, один сделав обманный выпад, отвлёк на себя внимание и перебежками, оглядываясь назад, отбегал и снова возвращался. И наконец, самая отъявленная парочка негодяев, дерзко сквозь кривую ухмылку оскалив кинжальные белоснежные клыки, потрошила наши запасы. Подоспевший Ибрагим, невысокий, худенький и уже совсем не молодой человек, крича и размахивая руками как крыльями, бросился на подонков. И бабуины вынуждены были отступить. Одержав маленькую победу, Ибрагим снова побежал в направлении администрации, но всё повторилось. Правда со стороны другой банды, терпеливо ожидавших свой черёд. Тут уж мы, не заставляя себя долго ждать, повыскакивали из машины на подмогу нашему бесстрашному рейнджеру. И, разогнав жульё по деревьям, встали на страже имущества, позволив Ибрагиму благополучно закончить регистрационные процедуры.

Оставив ворота парка позади себя, машина, натужно рыча двигателем, начала набирать высоту, поднимаясь по внешней стенке кратера к верхней кромке, вдоль которой проложена круговая дорога по всей окружности вулкана. Езда среди джунглей по идеальному асфальтовому покрытию никак не увязывалась с представлениями об африканских путешествиях. Уж точно это никак не напоминало легендарные экспедиции сэра Дэвида Ливингстона. Немного погодя асфальт всё же закончился и автомобиль выбрался на грунтовку, на немного приблизив происходящее к фантазиям, волновавшим мозг при мысли об Африке.

Через четверть часа мы достигли вершины, выскочив на кольцевую дорогу, у самой развилки которой обустроена смотровая площадка с потрясающим видом на всю кальдеру Нгоронгоро. Небо, затянутое плотной облачностью, и вечерний, слабеющий свет не позволяли в подробностях рассмотреть животный мир на дне вулкана, тем не менее, мысли о предстоящих неожиданных встречах с доселе неведомым в гигантском природном котле, разверзшимся у наших ног, захватывали дух.

Окружающая вулкан Нгоронгоро территория, площадью около восьми с половиной тысяч квадратных километров, расположенная на севере Танзании, одно время была частью Национального парка Серенгети. Но затем, с целью урегулирования жизнедеятельности местных скотоводов, была выделена в особую зону с приданием в последующем статуса биосферного заповедника. Фактически это горный массив, состоящий из нескольких вулканов, Эмпакаай (Empakaai, 3220 м), внути которого на высоте 2 200 м находится большое озеро глубиной около 85 метров, Олддени (Oldeani 3 180 м), Олмоти (Olmoti, 3 088 м), Ол Доньё Ленгай (Ol Doinyo Lengai, 2 878 м), последнее извержение которого произошло в 2007 году, самый высокий Лолмаласин (Lolmalasin, 3 700 м), ну и самый грандиозный, конечно же, Нгоронгоро. Максимальная высота гребня кальдеры около двух с половиной тысяч метров, а вот площадь дна по большему диаметру достигает почти двадцати километров. Шестисотметровая внутренняя стена кратера, опоясывающая дно по всей окружности, чрезвычайно затрудняет доступ диких зверей внутрь и, соответственно, выход наружу из природной западни. Всё это позволило сформировать уникальную экосистему, позволяющую сосуществовать на достаточно небольшой территории колоссальному количеству и разнообразию животного мира. В кратере обитает около тридцати тысяч различных видов животных. Такая особенность не могла остаться без внимания колонизаторов и те, в самом начале прошлого века, сделали попытку освоения экзотических земель. Семья немецких поселенцев занялась сельскохозяйственными работами в кратере, привлекая для защиты своего хозяйства от диких хищников масаев, которые, в свою очередь, так же прочувствовали очевидную перспективу использования необъятных нгоронгорских пастбищ. Так и зажили дружно, до тех пор, пока после первой мировой войны Германия вынуждена была отказаться от Восточной Африки в пользу Великобритании. Немцы ушли, а масаи остались. И им, масаям, ох как не хотелось делить пастбища с кем бы то ни было. Оттого начали они сперва потихоньку, а затем всё более агрессивно истреблять тех, кто наносит урон их стадам. Это при том, что масаи практически не питаются дичью. Хищников истребляли, чтобы обезопасить своих коров, а диких травоядных – в целях сохранения пастбищ опять же для своего скота. Когда власти Танганьики наконец поняли, что уже совсем не далеко до того момента, когда пастухи передавят всю дичь в кальдере, с ними началась жёсткая перманентная война. Война эта ведётся до сих пор. Итог её на сегодня таков: масаев выселили за пределы кальдеры, но предоставив им возможность жить в другой части заповедника. Поголовье практически всех видов животных восстановилось до безопасного уровня, кроме крокодилов и носорогов. Первых усердные скотоводы истребили напрочь, а вторых в кратере осталось всего шесть особей. Несмотря на то, что в постоянной боевой готовности находятся пятьдесят вооружённых рейнджеров, готовых стрелять на поражение по браконьерам, вероятность истребления чрезвычайно велика. За абсолютно никчёмный, с точки зрения потребителя, носорожий рог дают аж тридцать тысяч американских долларов. Беднейшее и предприимчивое население страны за такие деньги готово и на смерть идти.

Здесь же, вблизи смотровой площадки, стоит обелиск в виде четырёхгранной пирамиды. Две таблички на одной из граней монумента извещают о покоящихся в этом месте двух великих деятелях, посвятивших свою жизнь изучению и сохранению дикого мира Африки. Несомненно, самый значительный вклад в сохранение всего того, что мы сегодня ещё можем видеть в Восточной Африке, принадлежит профессору Бернхарду Гржимику. Вместе с сыном Микаэлем они проделали колоссальную работу по созданию ныне существующих национальных заповедников Серенгети и Нгоронгоро, основным смыслом которой было продвижение идеи сохранения в неприкосновенности пути Великой миграции животных.

[ahead]

Оставшиеся пятнадцать минут предсумеречного времени Ибрагим, пришпорив своего стального скакуна, нёсся во весь опор по грунтовой дороге, идущей прямо по кромке кратера вулкана. Справа склон круто уходил вниз метров на 500-600 до самой поверхности дна кальдеры, а слева хоть и более пологий, но если мерить по вертикали, то более чем на километр. Несмотря на достаточно узкую дорогу, попадающиеся нам навстречу внедорожники, также спешащие до контрольного времени выбраться из парка, разъезжались без особых проблем. Внезапно за крутым поворотом Ибрагим резко затормозил, так что машину немного понесло юзом на обочину.

Прямо перед нами сердито размахивая ушами и хоботом стоял громадный слон, всем своим видом обозначая намерение выйти на дорогу. Убедившись, что мы остановились, он по-хозяйски вышел на проезжую часть и неспешно переваливаясь на своих стволах-ногах направился вперёд. Поначалу это выглядело довольно забавно и вызвало у всех присутствующих дикий восторг. Потихоньку двигаясь позади, с интересом наблюдая за африканским гигантом, идущим впереди на расстоянии вытянутой руки. Слон время от времени останавливался, срывал хоботом с деревьев листву или пучки придорожной травы, тут же отправляя всё это в рот. Ибрагим строго соблюдал дистанцию, не тревожа зверя своим присутствием. Но тот всё равно держал нас в поле зрения и время от времени поворачивался в нашем направлении, амплитудно похлопывая ушами.

Смотреть на это представление можно было бесконечно долго, а нас ещё ждало обустройство в лагере и долгожданный ужин. Улучшив момент, когда животное почти на полкорпуса вывалилось с дороги на обочину, увлекшись поеданием листьев с развесистых кустов, Ибрагим включил передачу и, резко стартовав, попытался объехать его слева. Слон мгновенно развернул свою многотонную тушу и, мотая уже не только ушами, но и громадной головой, из которой торчали полутораметровые бивни, бросился на нас. В долю секунды водитель воткнул заднюю передачу и пробуксовывая, словно на старте «Формулы 1», сорвавшись с места, что было сил понёсся задним ходом от разъярённого гиганта. Слон всё же не был настроен на длительное преследование, а пробежав пять-шесть шагов остановился, угрожающе задрал хобот и коротко грозно протрубил. Сплюнул, развернулся к нам огромной задницей, помочился и, размахивая хвостом и ушами, гордо зашагал вперёд.

- Он сильно злится, - произнёс Ибрагим, остановившись и переведя дух, но не выключая задней передачи. Другой дороги не было, мы вынуждены были и дальше терпеть издевательства большого негодяя. Подождав, пока тот отойдёт на более безопасное расстояние, медленно двинулись следом.

«Вот гад», - подумали все, проверяя подгузники. Откровенно говоря, в момент атаки нельзя сказать, что я чувствовал себя неуютно. Я чувствовал себя скверно. Ощущение полнейшей беззащитности ввергло в ступор. Противостоять такому чудовищу вряд ли возможно. Нахождение же в металлической коробке уверенности в неприступности ничуть не добавляет. То что пятитонный громила способен перевернуть двухтонный автомобиль, также сомнения не вызывало. Даже если представить, что он не столкнул бы нас в пропасть, то потоптаться вполне мог. Одним словом, чувство реальной опасности пострадать от разъярённого слона овладело всеми участниками экспедиции. Ибрагим не намеревался дразнить зверя и, смиряясь с ситуацией, больше не пытался его объехать на дороге. Только когда ненасытная тварь, заметив в глубине зарослей кустарника лакомый кусочек, устремилась в чащу, мы, резко рванув с места, пролетели мимо, оставив за собой густой шлейф пыли.

[ahead]

На место подоспели аккурат к 18:00. Лагерь представляет собой территорию в виде окружности диаметром под сотню метров, со стоящим ровно по центру гигантским фикусом, распростёршим величественную зонтичную крону метров на десять от массивного ствола. Отсутствие на поляне других деревьев придавало фикусу дополнительную значимость и масштабность. С северной стороны лагеря стоят два продолговатых строения под крышей, но без окон. Первое используется в качестве кухни, второе как столовая. Поскольку прибыли мы самыми последними, то Никосу не досталось места за разделочным столом и бедолаге пришлось готовить чуть ли не на коленках. Ибрагим, раздав нам палатки и матрацы, порекомендовал не затягивать время на созерцание, а найти место на поляне до наступления темноты и установить свои временные жилища, что мы и сделали. Никос несколько замешкался с ужином, то ли ножом неудобно без разделочного стола орудовать, то ли газ горел как-то неэффективно, но подавать он начал уже в темноте.

Сидя за раскладным столиком, мы с некоторой завистью наблюдали за немецкой парочкой, сидящей в соседней палатке с открытым пологом и с упоением уплетающей ароматные жареные зёрна кукурузы. Хоть и с нетерпением, но всё же стойко, мы ожидали кулинарные изыски от нашего шефа. Как ни странно, но это не вызвало у нас негативных эмоций. Ужинать под звёздным небосводом, при свечах, на вершине вулкана, в окружении диких кричащих, ревущих, лающих, рычащих зверей – что может быть романтичней? Да это ж чистой воды Дядька Эрнест! Вот, оказывается, как происходит материализация мысли, а ведь так давно читал. И вот на тебе, проживаю те же чувства, только в другом времени. Но зато наяву.

- Снаружи палатки ничего не оставляйте, всё убирайте внутрь, - напутствует наш трудяга Ибрагим, - Особенно осторожней будьте с едой. Ту, которая источает запах или аромат, лучше отдайте Никосу он уберет в машину. Запах может привлечь зверей, и они могут навестить вас ночью, не дай Бог. Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, Ибрагим! Сегодня ты был на высоте, спасибо!

Укладываемся спать, испытывая необычные ощущения, что впервые за полторы недели палаточной жизни, несмотря на то, что по утру снова необходимо раскладывать скарб по рюкзакам, делать всё можно лениво, не думая о предстоящем переходе в очередной десяток километров и подниматься на тысячу метров вверх. Всего лишь сесть в машину и особо не напрягаясь получать удовольствие, по восприятию ничуть не слабее, чем в горах. С такими сладкими мыслями я уснул, слушая завораживающие звуки Африки, наполнившие ночь.

Уже далеко за полночь по соседству, в палатке, где квартировала немецкая семья, завязалась какая-то возня, шум, крики. Потом зазвучал надрывный, несколько истеричный женский монолог, изредка разбавляемый краткими мужскими междометиями и, наконец, всё стихло. Снова восстановился первоначальный фон африканский джунглей. Он, конечно же, несколько напрягал, но не настолько, чтобы напрочь перебить сон, и я плавно погрузился в забытье до самого предрассветного часа.

[ahead]

Проснулся рано, темнота ещё не успела раствориться в лучах стремящегося вырваться из-за горизонта светила. Недолго повалялся, нежась в утробной теплоте спальника, и стал собираться на утреннюю сессию. Небо было идеально чистым, что обещало хороший восход, и тот не заставил себя долго ждать. Узкая жёлто-красная полоса сперва слегка подсветила контур горизонта, а затем, растворяясь в серой пелене небосклона, подкрасила его синевой, предваряя появление оранжевого диска. Восход. Голоса дневных обитателей мира, прежде всего птиц, стали стремительно заполнять вновь образующееся пространство, предназначенное для тех, кто свет предпочитает тьме. Рождался новый день, даря позитивные эмоции всем встречающим его в такую рань людям.

- Доброе утро, - приветствовали нас подошедшие Никос и Ибрагим, - Как спалось? Все вещи на месте?

- Доброе утро, парни! Спалось немного непривычно, учитывая не совсем умиротворяющий звуковой фон, но в целом всё хорошо, спасибо. Вещи вроде бы все на месте, а что-то пропало?

- А Вы не слышали? Молодая гиена ночью, под шумок, полезла к немцам, соседям Вашим, быть может на запах каких-нибудь продуктов. А они обувь снаружи оставили, ну гиена и схватила кроссовку, а немке то жаль башмачок стало, уцепилась за него и ну из пасти зверя вырывать. Тут рейнджер на крик подоспел, но гиена успела-таки вырвать из рук барышни добычу и прямиком в лес.

- Барышня то, не пострадала?

- Да нет, всё обошлось, босиком только осталась. Ничего, в машине можно и без обуви.

- Ну слава Богу! А ведь вчера вечером они и вправду в палатке кукурузу жареную трескали.

- А я только что около туалета нос к носу столкнулась с шакалом, - вступила Елена, - даже снять его успела, - и предъявила горячий кадр окружающим.

- С какой стороны он был? – поинтересовался подошедший местный рейнджер с «калашниковым» наперевес, и, получив ответ, поспешил в указанном направлении, перекинув ствол на грудь. Но пёс, не желая по всей видимости нарываться на неприятности, уже ретировался.

С завтраком Никос не подкачал, приготовил всё вовремя и довольно вкусно. Это позволило нам не засиживаться в лагере и стартовать задолго до восьми утра.

Выбравшись на кольцевую дорогу, поехали на запад. Минут через пятнадцать оказались у развилки. Вправо дорога уходила на Серенгети, туда мы отправимся ближе к вечеру, после ланча. Нам же сейчас налево, через кромку хребта в кратер. Но прежде задерживаемся, с любопытством рассматривая невероятных размеров чашу долины, плавно спускающуюся по склону кратера. В ближнем левом углу масайское поселение.

Пять-семь домов, видимо, принадлежащих одной семье, собраны на одном пятачке, на другом поодаль, метрах в двухстах ещё одно скопление. Таких «семейных хуторов» по просторной площади склона разбросано ещё не менее трёх-четырёх. Дома круглые в основании, не высокие, быть может не многим более полутора метров. Каркас таких избушек собирается из толстых прутьев, на подобие арматуры, а затем обмазывается с наружной и внутренней сторон глиной, обильно сдобренной коровьим навозом. Крыши, в виде правильного конуса, покрыты соломой. Окон в таком жилище нет, только дверь, в виде прямоугольного проёма. Вопреки многочисленным россказням относительно того, что весь двор унавожен коровьими экскрементами, я этого не заметил. Да, почва вокруг мазанок вытоптана и сильно отличается от зелени травяного покрова, окружающего поселение. Но всё же это обычная почва, а не мощёный дерьмом отхожий двор.

Масаев мужского пола видно не было, вероятно погнали скот на выпас, а женщин, похоже, оставили на хозяйстве. Разглядывая близлежащий хуторок, нам удалось понаблюдать за процессом дойки коров. Происходило это не как у нас, когда дояркам, чтобы дотянуться до вымени, приходится садиться перед коровой на низкий стульчик. Картина была в стиле сюр. Худые, высокие, чёрные женщины, стоя на прямых ногах, не наклоняясь корпусом, лишь немного склонив голову тягали соски, в общем-то, совсем не гигантских, да что там гигантских – почти карликовых коров. Настоящая оптическая иллюзия.

[ahead]

Задерживаться было некогда, Ибрагиму не терпелось предъявить нам главный козырь сегодняшних приключений. Выскочили наверх и, перемахнув гребень вулкана, покатили вниз по внутреннему склону. Через пять минут остановились на контрольном пункте непосредственного въезда в кратер, где, сделав очередную отметку, продолжили путь. И вот тут началось самое главное, началось погружение в затерянный мир.

Ибрагим снял ногу с педали тормоза и автомобиль, слегка удерживаемый шестерёнками коробки передач, плавно катился под гору, позволяя нам комфортно глядеть по сторонам, примечая обычные растения необычных размеров. Гигантские кактусы то в виде густого шарообразного кустарника, то наподобие пальмы с развесистым зонтиком на самой вершине.

В самом конце спуска встречает нас грозный орёл, сидя на колючей кроне хилой акации. Будто страж у ворот, зорко вглядывающийся в пришельцев: «С добром ли следуете?», вопрошает. «Ну что ты, родной, конечно с миром! Впусти нас, милай, чай не напроказничаем. Тихохонько побродим, поснимаем, тревожить зверье шибко не станем». Кажись, уломали, только слегка тот головой в нашу сторону повёл, напустив на себя ещё больше важности, «Ладна, ступайте себе и чтоб ни-ни мне тута». Ох и крут пернатый.

На абсолютно ясном небе к востоку от зенита висел платиновый диск солнца, а напротив, западнее, над самой кромкой гребня прозрачно-белый шар почти полной луны. Чем ниже мы спускались в кратер, тем явственнее ощущался запах соды, исходивший от нагреваемого солнцем озера. Наконец колёса машины достигли дна и дорога пошла по практически плоской долине, по большей части заросшей зелёной сочной травой. Ни деревьев, ни кустов не было видно нигде, кроме как на ближайшем к нам склоне, по которому только что спустились на дно. Справа впереди, мерцая и переливаясь словно мираж, вытянулась длинная полоса озера.

Первый, кто нынче попался в объективы камер, оказался одинокий буйвол, неспешно бредущий по самой окраине долины. Прошёл мимо, нас даже не заметил. Грустный такой, может старый? Пересёк дорогу позади и, не меняя темпа, продолжал двигаться к одному ему, должно быть, известному лугу с особо сочной и вкусной травой, не желая разделить удовольствие со своими соплеменниками.

А вот уже в поле зрения попало сразу несколько разновидностей копытных. Среди них смешные, совершенно несуразные с длинными мордами, короткими ветвистыми рожками, окладистой белой бородой Гну. Но что странно, чем больше смотришь на них, тем больше они нравятся.

Рядом красавицы зебры и изящные газели Томпсона. Все с приплодом. Совсем малыши Томми и размером поболее «зебрята и гнуята». Жеребята пощипывают травку и тут же запивают молоком, присасываясь к мамкам. Некоторые более шустрые непоседы бегают вокруг, резвятся. Одни мамаши кормили своих отпрысков, другие внимательно стерегли, не отпуская от себя более чем на десяток метров. Не спроста, поблизости, облизываясь, ходила гиена, выжидая случай. Стоило ей ускорить шаг в направлении отбившегося антилопыша Гну, как всё стадо встрепенулось и понеслось прочь от плотоядного дьявола. Мамаши бежали позади малышей, поддавая изредка им рогами под задницу, видимо, для ускорения и воспитания. Но гиена продолжала преследовать, надеясь использовать свой главный козырь – выносливость.

Стая гиен способна загнать и взрослую особь, чего уж тут говорить про тех, кому от роду не больше месяца. Видимо мамаша Гну осознала, какую опасность для дитяти таит длительное преследование. Резко развернувшись на месте и низко склонив голову, сделала короткий выпад вперёд, целясь коротким, но острым рогом в злодея. Гиена еле успела отпрянуть в сторону и тут же, по короткой траектории помчалась за добычей, но антилопа не дремала и, в галопе мотнув головой, подцепила-таки задние лапы хищницы. Та кубарем прокатилась по траве и, чувствуя смертельную опасность, таящуюся на кончике рогов разъярённой мамаши, отступила.

Разочарованная и слегка запыхавшаяся, потрусила в сторону зебр. Там её ждал очередной провал. То ли день не задался, то ли голод ещё не одолел на столько, чтобы рисковать. Тем не менее, гиена занятия своего не прекратила. Огляделась вокруг, приметила поодаль Газелей Томпсона и так же спокойно, как в самом начале охоты, лёгкой рысцой потрусила на завтрак.

[ahead]

Очень хотелось поближе понаблюдать за зебрами, но те оказались, пожалуй, самыми пугливыми из всей встреченной живности на дне кратера. Заметив малейшее движение в их сторону, тут же либо убегали прочь, либо отходили вглубь ровно настолько, насколько мы к ним приближались. Но как бы то ни было, подойти метров на десять-двенадцать возможно, а имея хорошую оптику, можно снять довольно занятные кадры.

Пожалуй, самая впечатляющая картинка, увиденная в кратере, это степенное шествие зебр, буйволов, антилоп и прочей живности взад и вперёд по набережной озера Магади, окрашенного тысячами фламинго в нежно-розовый цвет. Эдакая идиллия сказочного мира детства.

Всё это вызывает две ярчайшие ассоциации. Первая – затерянный мир, кусок поверхности Земли образовавшийся много лет назад в результате тектонических изменений планеты. Конан Дойл представлял свой затерянный мир, уникальную доисторическую природу, сохранившуюся на недоступном высокогорном плато, благодаря невозможности проникнуть на него, забравшись по отвесным скалам, как из вне, так и покинуть его изнутри. В отличие от дойлевского, этот реальный животный мир возник, наоборот, в результате обрушения вулканического конуса и образования труднодоступного плато в низине, заселённого в последующем множеством зверей и птиц. Забраться и выбраться из кратера тоже непросто, и это, безусловно, способствовало невероятному соседству в несметном количестве таких разных животных. Однако у меня с самого начала продвижения по долине возникла совершенно иная ассоциация, ощущение, что я очутился в некоем подобии ковчега. Без всякого преувеличения могу сказать, я никогда в жизни не представлял, что на небольшом пространстве, буквально в шаговой доступности друг от друга могут сосуществовать и жертвы и хищники. Поначалу это кажется совершенно невероятным. Проходит время и, конечно, к этому начинаешь привыкать, но всё равно время от времени мозг взрывается от поражающих сознание картин реальной жизни братьев наших меньших, собранных когда-то в кучу и сохранённых для нас добродетельным Ноем.

Снова едем по степи, от края и до края населённой всевозможной и мелкой и крупной живностью. Страусы сопровождают нас параллельным курсом, несутся вперёд по саванне, отталкиваясь от поверхности земли мощными упругими ногами. Эти здоровяки уж точно больше центнера потянут. Перед развилкой Ибрагим притормаживает и даёт знак встречному водителю, тот останавливается:

- Джамбо!

- Джамбо!

- Не знаешь где львы сейчас?

- Только что около них стояли. Поезжайте туда, - и показал на дорогу, уходящую влево.

- Спасибо, - поблагодарил Ибрагим и, круто вывернув руль, направил машину на встречу с царским семейством.

Вскоре вдали показалась цепочка из более полутора десятков авто. Немного не доехав до них, Ибрагим остановился и показал рукой в противоположном направлении:

- Львы, видите?

Метрах в пятидесяти в траве нежилась царская семейка. Вот мы и встретились на воле! Прошлая встреча в Тарангире в зачёт не пошла, поскольку увидеть довелось уже умирающую львицу, получившую смертельные раны в битве с дикобразом. А тут здоровенный гривастый лев в окружении трёх здоровых львиц нежился на утреннем солнышке, переваливаясь с боку на бок. Подъехать ближе было невозможно, а наблюдать издали не совсем удобно, разве что используя дополнительную оптику.

- Там впереди, где скопление машин, есть ещё львы. Мы можем подъехать к ним очень близко.

- Чего ж мы ждём? Поехали!

[jelenavel]

Я как всегда занята и потом, найдя наконец-то время ,радуюсь, что накопилось много прочитать и не надо заглядывать каждый день ждать продолжения.Я про Ваши отчеты.Единственное,я не знаю как вставить мой ответ когда время ушло.
Мне показался интересным момент с Викой.Это, так сказать, первый раз что-то из под крышки: что там происходило в вашей кухне-коллективе?Неужели все без сучка и засоринки?Я читала разные мнения про то как сложно быть командой, особенно в горах и это как лакмусовая бумажка и так далее...Простите за мое любопытство

[ahead]

Да всё нормально в коллективе. Бывает мнение или желание одного не совпадает с планами остальных. Тогда возникает недопонимание. Если это удаётся преодолеть, всё получается, если нет – неизбежны проблемы. В нашем случае, как мне представляется, до проблем не доходило, вопросы решались на стадии их обсуждения, хотя порой довольно затяжного и излишне эмоционального. В целом же, всё что планировалось было достигнуто командой в полном составе.

[jelenavel]

A Вы бы предпочли иметь в команде мужчин или женщин?Есть ли разница в реакции на трудности тех и других?Или там не существует такого понятия как пол?

[ahead]

Там, это где? На пляже? Или в горах? На пляже, безусловно – женщин! А что до трудностей, так у каждого они свои. У меня, к примеру, характер трудный. И бороться с ним, что мужчинам, что женщинам без разницы.

[Тозита]

Хороший отчет, спасибо. А нам в Нгоронгоро не повезло - зверей было мало и все на большом расстоянии... Но все равно это место - маст си в Африке, посетить надо обязательно.

[jelenavel]

Ладно если не хотите посвятить глубже в атмосферу коллектива, ну хоть тогда,пожалуйста,дайте возможность взглянуть на Ваш портрет.Дело в том, что столько прочитав и поучаствовав заочно во всех событиях,становишься то же как бы не посторонним. Вы раскрыли свой богатый внутренний мир через Ваше описание, через Впше отношение ко всему и для полной картины хочется дополнить Ваш неординарный образ вашим обликом.Как говорится,героев на сцену!
само просится

[ahead]

to Тозита

Спасибо.
Совершенно с Вами согласен, кратер Нгоронгоро относится к категории обязательного посещения. Возможно там не доведется встретить вблизи такого разнообразия зверья, как в других заповедниках, но само место, несомненно, является уникальным и невероятно красивым.

[ahead]

to jelenavel

Что касается героев, так они уже «на сцене». Их портреты есть как в повествовании о восхождении на Меру, так и в отчёте о Килиманджаро. Вы о них весьма тепло отозвались в одном из предыдущих постов. Если серьёзно, героизмом их поступки конечно не назовёшь, но то что вели они себя по мужски, с полной самоотдачей это факт. Если Вы хотите поговорить об этом – я готов, а вот развивать тему относительно моей личности я, уж извините, не стану.

[ahead]

Метров через триста уткнулись в длиннющий хвост цепи из множества автомобилей, стоящих в очереди на встречу с царём. С нашей позиции, на таком расстоянии и за чередой джипов, разглядеть происходящее впереди действо было почти невозможно. Недолго раздумывая, Ибрагим выкручивает руль и объезжает всю эту кавалькаду, разворачивается и становится прямо-таки в первом ряду напротив целого прайда самого «Его Величества» с многочисленными отпрысками и жёнами, развалившимися прямо у дороги.

- Ну ты красавец, Ибрагим, спасибо!

- Да, пожалуйста. Вы же сюда животных смотреть приехали, а не на автосалон, - улыбается старина-рейнджер.

-А признайся, Ибрагим, ты водительское удостоверение в России получил?

Хохочет. Как будто знает особенности нашего национального вождения.

А прайд достаточно крупный, на виду не менее десятка особей различного возраста. Лежат вповалку, глубоко дышат, вентилируя лёгкие и изнывая от припекающего солнца. Время от времени кто-то поднимается и перемещается к краю семейного лежбища, устраиваясь за крайним львом. Поначалу я не задумывался над этим, лишь немного погодя понял, что звери, утомлённые жарой, переходят с места на место, прячась в тени автомобилей. Один молодой, то ли совсем несмышлёный, то ли не по возрасту наглый вообще забрался под машину, привалившись к заднему колесу. Сколько водитель ему не кричал, реакции не последовало. Плотная тень укрывала льва от прямых солнечных лучей, и его это вполне устраивало, а то, что какое-то там млекопитающее издаёт нечленораздельные звуки, не на львином наречии, так это его проблема.

Только когда водитель запустил двигатель и слегка погазовал, лев приподнял лохматую голову, раздул ноздри, наполнив лёгкие ароматом выхлопных газов, чихнул, трахнувшись взъерошенной башкой о баллон.

- Ну ты гад, - прорычал, поднялся и, отходя в тень следующей машины, продолжал ворчать что-то себе под нос.

Вдоволь накрутив видео и нащёлкав фото практически в упор, с полутора метров, что конечно неспортивно, но азарт одолел, мы продолжили путешествие по закоулкам ковчега. Совсем рядом, метрах в двухстах, в небольшом вытянутом болотце-озерце, плещутся самые добродушные на вид и самые опасные обитатели саванны.

По количеству нападений на нашего брата они не уступают коварным буйволам. Но мы знаем об этом, и поэтому ни на какие провокации попадаться не собираемся. Однако солнце уже почти в зените и гиппопотамы в это время по суше не гуляют. Сидят в воде, одни носы и уши наружу. Среди них лишь один, совсем крошечный гиппопотамыш проявлял детскую активность, вылупив глазки-бусинки и поглядывая в нашу сторону, плавал вокруг матери, то тычась мордочкой в громадную тушу, то пытаясь залезть к ней на нос, а здесь есть где порезвиться, голова взрослого гиппопотама весит около 450 килограммов.

В общем, как все дети сорванец не давал матери ни сна, ни покоя. Тогда мамаша переворачивается на бок, а тот ныряет под воду и пропадает секунд на десять-пятнадцать. Выныривает, озирается по сторонам и вновь исчезает под водой. Это как раз то, что сближает гиппопотамов с китами. И те и другие рождаются и кормятся под водой. Название гиппопотам, как известно, в переводе означает речная лошадь. Но с лошадью у бегемотов какого-либо сходства, кроме нечасто издаваемых звуков отдалённо напоминающих ржание, нет. Более того, бегемоты в основном хрюкают, как самые обыкновенные свиньи. И ведут себя таким же образом, по-свински. Находясь в водоёме, то и дело вываливаются в грязи, тем самым защищая кожный покров от ожогов. И получается, что ближайшие родственники бегемота с одной стороны киты, с другой, всё-таки свиньи. Весь день полусвиньи-полукиты прячутся под водой от жары и солнца, в стремлении не обгореть, а ночью выходят на пастбище и съедают более двух пудов зелёной травы за ночь. Поедая еженощно около пятидесяти килограммов зелени, они достигают веса в 4,5 тонны при росте в полтора метра, и при кажущейся неуклюжести по суши могут разгоняться до 30 км/час.

[ahead]

На противоположном берегу разгуливает белый аист, как и мы, с удивлением поглядывая на то, как бегемотиха под водой выкармливает своё новорождённое чадо. Поцокал клювом, покачивая головой, диву даётся: «Как можно под водой титьку сосать и не захлебнуться?», посмотрел в нашу сторону, «И Вам тоже удивительно? Да, братцы, чего только на зимовке здесь в Африке не насмотришься. Я здесь в гостях у родственника, белобрюхого аиста, вон он, малец, рядом ходит. Завсегда тут живёт. А Вы сами-то откуда будете, небось, тоже с севера? Земляки? Вот так встреча! Домой-то скоро? Через неделю? Поклон от меня отчизне-матушке. Мне здесь ещё пару месяцев подкормиться и потом тоже на Родину! Ну, мне пора, бывайте, братцы», взмахнул пару раз крылами, оторвался от земли и, набирав высоту, полетел в сторону большого озера. «Что ж, и нам туда же, только на другой берег. А поклон непременно передадим, будь уверен».

В непосредственной близости от озера дорог нет. Это и понятно, живности где-то от людей тоже отдыхать надо. Но всё же пробраться туда очень хотелось, ведь помимо красавцев фламинго там несметное количество и птиц и, что для нас важно, семейка носорогов с молодым выводком.

Парочка солидных родителей, каждый весом под четыре центнера, отдыхала лёжа на земле, а молодёжь бегала вблизи родичей, взбивая пыль и распугивая венценосных чибисов, ковырявшихся в траве в поисках снеди. Надежды, что рогатые гиганты войдут в наше положение и подойдут поближе на фотосессию, питать не приходилось. Поэтому довольствовались дальними планами этих монстров, разделяющих второе место с бегемотами по массе, среди передвигающихся по земле млекопитающих.

Близился полдень, уже четыре часа мы бороздим просторы кальдеры Нгоронгоро, и как бы ни было велико желание продолжать безумное сафари, но есть и другие человеческие потребности. Покидать кабину внедорожника, как известно, на территории заповедника, кроме как в специально оборудованных местах, запрещено. На противоположном берегу озера Магади, среди уникальных жёлтых акаций, это самое место и находится. Туда-то и везёт нас добрый и заботливый товарищ Ибрагим.

Сколько же разнообразия в этой природе? Казалось бы, африканские акации мы уже встречали. Однако деревья, представшие перед нами, совершенно не походили ни на какие доселе виденные мной. Помимо необычного жёлтого цвета стволы их имели не обычную цилиндрическую форму, а некое художественно-архитектурное творение в стиле великого Гауди. От самого основания и вверх метров до двух с половиной ствол облеплен множественными наплывами-наростами неправильной формы, а затем из вершины этого то ли ствола, то ли корня тянутся сразу несколько лимонного цвета гладких стволов с раскрывающейся зонтиком кроной. Как раз под тень этой кроны мы и припарковались, в надежде защититься от жаркого полуденного солнца.

[ahead]

Судя по количеству непрерывно прибывающих и отъезжающих автомобилей, местный туалет пользуется широкой популярностью. Дождавшись, когда из мужского отделения вышли пассажиры машины, приехавшей раньше нас, я было собрался войти внутрь, но за спиной послышался шум, крик и несколько нетерпеливых и невоспитанных заросших особей бесцеремонно оттеснив меня в сторону вломились в открытую мною же дверь. Понимая, что у парней, видимо, накопилось, возражать не стал. Однако к шуму и крику внутри кабинки добавились дополнительные звуки какого-то грохота, скрежета, звона, в общем, как будто не поделили, кому первому садиться на унитаз. Во, думаю, парням приспичило. На необычно громкий гвалт тут же отреагировали откуда-то выбежавшие двое служителей парка в белоснежных рубашках и деревянными палками в руках. Не рискуя пройти внутрь, они начали кричать и размахивать своим оружием, провоцируя другую сторону на ответные действия. Но, должно быть, это случилось не в первый раз, и хулиганьё, вволю подурачившись, стремительно выскакивает наружу, но не под палки персонала, а легко подпрыгнув вверх цепляются за край двери, подтягиваются и, перемахнув на крышу, в одно мгновение по веткам забрались на самую вершину дерева.

В помещение мужского отделения войти теперь стало невозможно. Зеркало над раковиной разбито, стёкла рассыпались по всей поверхности пола, раковина тоже повреждена. Белорубашечники негромко поругивая между собой злодеев-бабуинов принялись наводить порядок, но в таком темпе, что до конца рабочего дня могли и не управиться.

- Что же делать? – недоумённо спросил мужичок, по виду японского происхождения.

- Пойдём в женское отделение, - предложил я, и направился к двери с характерной пиктограммой.

- Но как?

Я обернулся, - Ты что, никогда раньше не пользовался? Пойдём, научу.

Завершив неотложные процедуры, экипаж занял свои места в машине, а Ибрагим доложил о дальнейших действиях:

- Сейчас мы едем в лагерь, там пакуем вещи, обедаем и выдвигаемся в сторону Серенгети. Возражения есть? Нет? Поехали.

Въезд и выезд из кратера осуществляется по разным дорогам. Сделано это намеренно, дабы не создавать проблем на узкой дороге на крутом склоне. Поэтому сейчас наш путь лежит по дну кальдеры в противоположную сторону от спуска. В этой части вулкана зверей почти нет, и всё же вдалеке, слева от дороги, заметили крупную птицу, поначалу принятую за страуса, но какого-то странного. С короткими ногами и совсем не длинной шеей, покрытой густым оперением. Вблизи страус оказался африканской дрофой Кори. Это самая большая из летающих птиц на Земле. Взрослые самцы достигают двадцати килограммов. Хотелось бы взглянуть, как этот тяжеловес взмывает ввысь, но птахе явно было не до нас, она грациозно вышагивала, подставляя своё пушистое оперение ветру, изредка наклоняя голову и с любопытством разглядывая что-то в густой траве.

[ahead]

Насмотревшись на диковинную птичку, поехали дальше. Утром, когда спустились в кратер первое животное, которое мы встретили, был одинокий буйвол. И вот теперь, покидая ковчег, мы проезжаем мимо небольшого, голов в десять, стада буйволов. Спокойно стоят, разглядывая нас в упор, не шевельнутся. Мощь, коварство и беспощадность – вот качества этих зверей, проявляемые не только по отношению к их повседневным соседям, но и к человеку. Хорошо, что мы в автомобиле. Быки, должно быть, хорошо понимают это и понапрасну не вспенивают ноздри и не бьют копытом оземь. «Ладно, друзья, даст Бог, может свидимся, а пока – пока. Хорошей Вам травы!»

Ибрагим поочерёдно вставляет первую передачу, вторую и так дальше. Машина легко преодолевает пятисотметровый подъём на гребень и уже вдоль него возвращаемся в лагерь, где нас дожидается обед, приготовленный сердобольным Никосом. В лагере не осталось ни одной палатки. С утра все разъехались и теперь новые посетители парка соберутся только к вечеру. Перекусив перед дорогой, мы растянулись на травяном ковре, нежась на ласковом солнышке, в ожидании, когда Никос с Ибрагимом увяжут вещи на крыше автомобиля.

В три часа пополудни мы покинули лагерь и направились на встречу с новыми открытиями, которые ожидали нашу команду в Национальном парке Серенгети.

[ahead]

Серенгети

На развилке, с которой нынешним утром мы ушли влево, направляясь на дно кратера, в этот раз взяли в противоположную сторону, направлением на Серенгети. Позади нас остались масайские поселения и, как я поначалу полагал, вся диковинная живность заповедника Нгоронгоро, но не тут-то было. По обе стороны дороги простирались бескрайние луга, обильно поросшие зеленью, и эту самую зелень с превеликим аппетитом поглощали антилопы, зебры, газели и прочие охотники до сочной травки. Создавалось впечатление, будто мы продолжаем пребывать на дне кальдеры, с той лишь разницей, что зверьё было рассредоточено на гораздо большей территории и подобраться к животным так близко, как в кратере, невозможно из-за отсутствия специальных дорог. А ездить по бездорожью в заповеднике, разумеется, запрещено. Когда говорят о миллионных стадах антилоп, то смысл этих слов не всегда адекватно воспринимается сознанием. Ну миллион, ну десять тысяч, какая разница? Одно слово много. Так вот здесь эта разница ощущается в полной мере, потому что животных не просто много, их бессчётное число. Нас, прежде всего, привлекли жирафы, по одиночке или небольшими, вероятно, семейными группами, из двух-трёх особей гуляющих по полям и усердно выбирающих тонкие листики среди острых иголок в кронах низкорослых акаций. Уже проскочили мимо двух десятков длинношеих великанов, как заметили одну из пар, так близко подошедших к проезжей части, что не было сил оставить их без внимания и не остановиться, чтобы понаблюдать за грациозной красавицей жирафихой.

Чувствовалось, что и она не выпускает нас из поля зрения, а быть может слуха или обоняния, но скорее всего и того и другого и третьего. Малейшее наше шевеление незримо отражалось в полуобороте головы или слегка скошенного глаза, а то и настороженном развороте ушей. При этом она, казалось, совершенно спокойна и уверенно продолжала поедать листву с верхушки невысокого дерева. Понятное дело, за отведённых 22 часа суточного бдения жираф должен буквально по листочку собрать с колючих веток около тридцати килограммов, чтобы обеспечить себе необходимый запас энергии из малокалорийной пищи. Такой рацион позволяет жирафу оставаться самым высоким животным Земли, достигать тонны веса и бегать со скоростью свыше 50 км/ч. Спят жирафы не более двух часов в сутки, а всё оставшееся время посвящают процессу поиска еды. Преимуществом избранного рациона является также то, что жираф может длительное время, более недели, обходиться без воды, что несомненно играет очень важное значение в период засухи. Однако, уж если жираф добирается до водоёма, то выпивает более трёх вёдер за раз. У физически здорового жирафа в природе нет врагов. На шестиметрового гиганта, легко способного размозжить череп любому хищнику, никто не отважится напасть, разве что в период засухи, когда жажда и голод делают одних безумными, а других слабыми.

[ahead]

Спустя два с половиной часа мы въехали в символические ворота, условно обозначающие границу между двумя заповедниками. Серенгети, Sir ingitu на языке масаев - бесконечная равнина. Национальный парк Серенгети был основан в середине прошлого века. По площади занимает около пятнадцати тысяч квадратных километров. Крупнейший в мире, если не брать в расчёт охотничий заказник Селус, расположенный на юго-востоке страны. С юга Серенгети граничит с заповедником Нгоронгоро, первое время входившим в его состав, а на севере с кенийским парком Масаи-Мара. Благодаря столь внушительной суммарной территории заповедной зоны и принятым мерам по охране живой природы, древнейшую экосистему планеты удалось в определённой степени сохранить до сегодняшних дней. Здесь находят приют сотни видов пернатых и несколько миллионов крупных животных, включая Большую африканскую пятёрку.

Километров в десяти от ворот встретили то, что по моим предположениям в этот период года увидеть никак не могли. Буквально от горизонта до горизонта, поперёк нашему движению растянулась не имеющая ни начала ни конца цепь из самых многочисленных монстров на континенте, антилоп Гну. Кое-где к процессии примыкали и другие виды копытных, сопровождая собратьев на бесконечном пути Великой миграции. Совершенно неожиданно мы будто бы оказались посреди широко известной реки Мару, с одного берега которой на противоположный устремляется гигантское стадо антилоп, подвергая себя смертельной угрозе сломать шею при спуске или утонуть в жутком столпотворении обезумевших от страха собратьев. Наконец, велика вероятность быть съеденным рептилиями, не мало дней ожидающими этого изобильного часа. Сравнение с рекой возникло на основе удивительного сходства поведения животных. Передние ряды стройной цепи кочевников, приближаясь к дороге, останавливались, на них напирали идущие сзади, образовывалось скопление, всё больше и больше разраставшееся, и, наконец, задние выдавливали передних прямо на дорожное полотно, словно в реку, там, на берегах Мары. В отличие от реки здесь антилопы опасались несущихся на большой скорости автомобилей. Рискуя попасть под колёса машин, как в пасть крокодилу, наконец, отчаявшиеся Гну выскакивали на дорогу и в несколько прыжков преодолевали опасный участок. Отбежав от края дороги на безопасное расстояние и придя в себя, они вновь возвращались к неспешному движению по пути, имеющему своё начало и конец для отдельной особи и не имеющему ни того ни другого для всего племени копытных «монстров».

Ибрагим замедлил ход машины перед участком пересечения антилопами дороги. Тем не менее, в окружении повседневной опасности животные с тревогой отреагировали на наше появление. Одни, идущие впереди колонны, резко остановились, другие отпрянули в испуге в сторону, встревожив идущих следом. Но в целом нескончаемая вереница антилоп сохраняла строй, продолжая движение по замкнутому кругу в поисках лучшей доли.

Снова водитель дал полный газ, и автомобиль, сотрясаясь от неровности дорожного покрытия и от собственной ветхости, довольно легко набрав сотню, пустился обгонять впереди идущий внедорожник. В сухую погоду ехать у кого-либо в хвосте удовольствие малое. Пыль из полотна выбивается таким столбом, что в безветрие метров на сто вперёд абсолютно ничего не видно, что и опасно и неприятно. Но наш водитель за всё время путешествий никому не позволял заваливать нас клубами пыли. Правда, поначалу мне машину стало жалко, но Ибрагим успокоил, мол, ничего с ней не станет. И точно, никаких серьёзных проблем не возникло, кроме того, что пару раз заводили её с толчка.

Звонит мобильный телефон Ибрагима. Не снижая скорости, берёт трубку и тут же серьёзное, сосредоточенное лицо водителя преображается, начинает сиять, голос становится мягким, каким-то тёплым, ласковым.

- Это моя младшая внучка, ей четыре года. Послушай, - и даёт мне трубку.

Подношу к уху и слышу колокольчиком переливающийся голосок. Трещит не умолкая. Смотрю на Ибрагима, возвращаю ему телефон:

- По голосу чувствую, что очень милый ребёнок, но я не совсем понял, о чём она говорит?

- Конечно,- хохочет Ибрагим - она ведь говорит на суахили.

[jelenavel]

Очень интересные рассказы про животных.Спасибо

[ahead]

И Вам, спасибо!

[ahead]

Спустя двадцать минут, как въехали в ворота заповедника Серенгети, прибыли в контрольный пункт национального парка. Пока Ибрагим улаживал формальности, мы, разминая конечности, прогулялись по небольшому пятачку вблизи административного домика. Понаблюдали за птичками, соорудившими множество соломенных гнёзд в кроне акации, за слоном, шарахающимся невдалеке от парковки и ковыряющимся хоботом в траве. Простой такой слон гуляет себе сам. И дела до него никому нет, да и ему все вокруг вроде тоже до фонаря. Такая она африканская повседневная действительность.

Отстояв в очереди более получаса среди себе подобных, Ибрагим вернулся к машине, и мы продолжили путешествие по саванне. Саванна от нашей степи отличается, главным образом, наличием кустарников и одиночных деревьев, впрочем, иногда и целых зарослей. Именно такой, какую вижу сейчас, я себе её и представлял. Закатное солнце почти с самого горизонта нежным светом подкрашивает скуповатую африканскую степную флору на излёте знойного лета. Травы цвета светлой охры волнами колышутся на ветру, добавляя сходства с безбрежным морем. Редкие, одинокие акации зеленеют верхушками колючих крон словно оазисы в пустыне.

К северу от дороги, прямо посреди саванны, показались каменные нагромождения скалы-копьес, образовавшиеся в результате эрозии древних гор.

- Не может быть! Это же Симба!

На вершине одного из крупных валунов гордо подставив гривастую морду освежающему ветру, лежал большой лев, настоящий Царь. На соседних скалах, у подножья сидят молодые отпрыски, а мамаша-львица на вершине, то ли их оберегает, то ли добычу высматривает.

Вскоре машина затормозила у развилки и водитель, выбрав восточное направление, погнал машину в лагерь. Впереди, слева от дороги пасётся десяток зебр.

Не успели поравняться с ними, как табун в одно мгновение срывается и несётся параллельным курсом с автомобилем. Ибрагим, не сбавляя скорости, гонит по добротной грунтовке, хорошо просматриваемой на многие километры вперёд. Зебры не думают сдаваться. Перейдя на галоп, какое-то время идут нос к носу со стальным собратом Ленд Крузером. И всё же, не выдержав затяжного спурта, резко меняют направление, отскакивая в сторону, и, пробежав по инерции пять-шесть шагов, замирают, раздувая бока тяжелым дыханием. А ещё через секунду вырвавшееся из под колёс плотное облако пыли окончательно скрывает их от нас. Однако, как нравится местным обитателям гоняться с автомобилями. Уже и страусы и антилопы проверили возможности нашего старичка «Крузера», теперь вот зебры попытались. Всё ничего, лишь бы слонам этого в голову не взбрело, а с остальными-то он потягается.

[ahead]

Вот, наконец, лагерь. На площадке припаркованы несколько внедорожников, за ними, как обычно, две стояще рядом крытые соломой веранды. В одной кухня, в другой столовая. А дальше, большая ровная лужайка под палатки, и в самом конце поляны добротного вида туалеты и душевые. Всё в хорошем состоянии, аккуратно и чисто.

Вблизи столовой выстроились в карауле постовые. Стоят по струнке, не шелохнутся, с поразительной синхронностью поворачивая голову и провожая взглядом проходящего первым Никоса, а затем всех остальных. Красивая полосатая шкурка зверьков выдаёт в них зебровых мангустов. Убедившись, что пришельцы не представляют для семейства опасности, занялись своим привычным делом, поиском в траве жуков, муравьём и прочей мелочи.

Едва успели поставить палатки, как стемнело. Насколько бы ни была машина герметична, пыль всё равно нашла возможность просочиться в салон и налипнуть на жаждущих зрелищ пассажиров. Очень хотелось смыть её поскорее, тем более, что в лагере имелся душ с вполне терпимой водой, разогретой дневным солнцем. Но освещения в кабинках не предусмотрено, поэтому, мыться пришлось с налобными фонарями. Неудобно, конечно, но зато какое наслаждение испытываешь, смыв с себя не только грязь, но и усталость целого дня сидения в непрерывно трясущемся автомобиле.

Пока чистили пёрышки Никос, молодчина, приготовил ужин. Тут я вспомнил «…Вам это даже будет нравиться». Да, действительно, работа местных гидов, рейнджеров, поваров, портеров – это отработанная годами машина, которая плохо ли, хорошо ли, но работает. И если повезёт с командой, то работа, взваленная на её плечи, будет приятно радовать Вас в течение всей экспедиции, будь то на горе или на сафари. Нам с командой повезло, поэтому всякий раз получая сервис, который в наших краях практически не предусмотрен, здесь нам действительно «это нравилось», и мы были по настоящему благодарны Джастину и его друзьям.

Вновь ночь тревожила сон множеством разнообразных звуков шороха, рычания, криков то ли птиц, то ли зверей. Нормальная такая ночь в саванне. Можно ли сказать, что к этому уже начали привыкать? Навряд ли. Зная, что от обитающего в здешних краях зверья тебя отделяет всего лишь палаточная ткань, а территория лагеря не имеет даже ограждения от внешнего пространства, голову начинают посещать очень интересные фантазии, особенно ночью, особенно во сне.

[ahead]

Но рассвет не даёт в полной мере разыграться буйству красочно-кровавых сновидений. В эту ночь никто не пострадал, ни «личный состав», ни имущество. Утренние процедуры и завтрак постарались не растягивать, поэтому выехали достаточно рано, что позволило понаблюдать за впечатляющей картинкой пробуждения саванны. Воздух, пропитанный утренней свежестью и пронизываемый горизонтальными лучами едва взошедшего из-за края степи солнца, создавал ощущение громадного объёмного экрана, на полотне которого разыгрывалось действие, напоминавшее сюжет из какого-то фильма о дикой Африке. Выгоревшие степные травы на сей раз придавали саванне образ песчаной пустыни с характерной волнообразной поверхностью от края и до края.

По переливающейся глади, на значительном удалении друг от друга идут слоны, неторопливо орудуя хоботом, вырывают лакомые стебли, прямо на ходу отправляя их внутрь своих многотонных туш. А над всей этой красотой на небольшой высоте уже в воздушных волнах плывёт воздушный шар.

Выезжая из лагеря, по правую сторону от дороги на огромном валуне, наподобие того, на котором вчера встретили Царя, резвятся мангусты. Только не те полосатые, что встречали нас у столовой, а другой породы – жёлтые, с белыми лапками и такого же цвета брюхом. Интересно, что живут эти семейства совсем рядом, не более чем в двухстах-трёхстах метрах друг от друга.

Ещё толком не проснувшиеся газели Томпсона, выйдя на дорогу, перегородили путь и, не особо торопясь уступить проезжую часть нашей «железяке», разбредаются по разные стороны, поглядывая на своего вожака, что тот скажет? А доминантный самец стоит у самой обочины и, запрокинув ветвистые рога чуть назад, позирует нам, любуясь своим отражением в объективах фото и видео камер. Откуда-то неожиданно появившийся шакал нарушил ход фотосессии, спугнув стадо и главного персонажа, для которого забота о семье оказалась поважнее тяги к искусству.

Обилие разнообразной живности, бродящей вокруг, приводит к тому, что Ибрагим уже перестал останавливаться при виде бородавочника, буйвола или антилопы. Это нормально, учитывая к тому же, что время у нас всё-таки ограничено. Остался только один полный день сегодня, а завтрашний уйдёт на обратную дорогу. При этом Ибрагим ведёт машину, не ускоряясь, потому как распугивать зверей тоже не стоит. Выезжаем на небольшой бетонный мостик и сразу поворачиваем направо, вдоль микро речушки, шириной в метр. Извиваясь, она тянется метров на двести вперёд, переходя в небольшое озеро, соединённое через перешеек ещё с одним, побольше. Подъезжаем к первому. Чистая, зеркальная гладь, на краю которой из воды торчит большущая спина одинокого бегемота. В стороне от него, метрах в десяти, еле заметная ребристая спина крокодила. И тот и другой словно в анабиозе, лежат, не шелохнутся. Должно быть, один отсыпается после ночного выпаса, а другой ещё не отогрелся.

Объезжаем озерцо справа и останавливаемся на берегу на базаре. Целая стая красавцев марабу, не испытывая к нам ни страха, ни неприязни, занимаются своими делами, просто не обращая на машину никакого внимания. Часть птиц стоит в воде и длинными, массивными клювами вылавливают что-то со дна и, подбрасывая в два-три приёма, проталкивают это что-то в ощипанную глотку. Другие на берегу стоят кучками, чистят перья, переругиваются. Некоторые задираются и лезут в «клювопашную», лупцуя своих оппонентов острыми, увесистыми носами и выдёргивая перья из хвоста. Отступивший взмахивает крыльями и тяжело, будто птеродактиль, тужась и кряхтя, взмывает вверх. Но не далеко, садится на вершину ближайшей акации, приютившей на своей кроне уже не менее десятка подобных динозавров. Настоящий базар.

Впереди за вторым перешейком третье, самое большое и живописное озеро с красивыми зарослями пальм и акаций по берегам. Но к нему дороги нет, а ездить по бездорожью запрещено. Там же самое интересное: под пальмами в озере бегемоты спящие, бодрствующие, дерущиеся. Но далековато, метров за двести. В оптику кое-что видно, а вот невооружённым глазом детали ускользают напрочь. Погрустили по такому поводу и поехали дальше.

Буйволы. На этот раз не смогли проехать мимо. Один ранен, на левом боку обширная рваная кровоточащая рана. По свежей изливающейся крови видно, что битва произошла совсем недавно. Кто осмелился замахнуться лапой на столь сильное и дерзкое животное, непонятно. Отпечаток больше всего напоминает львиный, но царь зверей на глаза нам сегодня ещё не попадался.

[ahead]

Едем сквозь пойменные заросли низкорослых акаций. Рядом, через пролесок, табун антилоп Гну, отдыхающий под кронами акаций. Как будто поочерёдно просыпаются, мотая неуклюжей башкой, потягиваются, разминают конечности.

Вдоль ручья одиноко топчется бегемот, по всей видимости ночью набивал брюхо на отдалённом пастбище и до восхода не успел вернуться обратно в своё родное болото. Но тут набрёл на заросли сочной травы и не в силах бороться с собственным аппетитом, набросился на аппетитную зелень, позабыв о скорой жаре, неминуемо приходящей вслед за солнцем.

Новая встреча с жирафом, на этот раз с высоченным самцом, вытягивающим голову вверх и языком дотягивающимся до самых верхних веток акации, срезая при этом листву как косилкой, не накалываясь при том об острые колючки. Сидящие на кроне обезьяны тревожно заглядывают сквозь густые ветви вниз, опасаясь попасть под лезвие полуметрового языка. Если самки жирафов питаются листвой, растущей на высоте корпуса, то самцы, как настоящие джентльмены, объедают, как правило, недоступные для своих подруг кроны.

Ибрагим крутит головой по сторонам, будто что-то ищет, подаёт знак встречному джипу. Остановившийся водитель коротко сообщает об обстановке на том участке парка, где только что побывал. И мы тут же мчимся туда. Тормозим посреди степи, рядом с разлапистой рогатиной высохшего дерева. За ним, метрах в пятидесяти, одиноко стоящее колбасное дерево, с богатой тенистой листвой и толстыми колбасищами плодов, в изобилии свисающими с ветвей. Никакой живности в округе не видно. Ибрагим некоторое время всматривается, затем протягивает руку показывая на дерево и произносит:

- Там, на ветке, леопард.

Все устремляют взгляд в указанном направлении. Точно! Длинное песочного цвета в коричневых пятнах тело большой кошки растянулась на толстом горизонтальном ответвлении от ствола. Спящее животное, свесив лапы по разные стороны ложа, буквально прилипло к стволу, обняв его, и, расплющив морду от удовольствия, предавалось полуденному сну в тени густой кроны.

Леопард входит в тройку самых больших кошек на Земле, после тигра и льва. Размер взрослого самца без малого под два метра, а вес больше семидесяти килограммов.

- Поздравляю, это ещё один представитель Большой африканской пятёрки. Теперь Вы видели всех. Это настоящая удача. Я волновался, что мы можем не встретить именно леопарда. Но нет, всё в порядке, дождался-таки нас, вон как похрапывает.

- Спасибо, дорогой! Это настоящий подарок для нас. Откровенно говоря, я не рассчитывал и на четверть того, что ты нам показал. Спасибо!

- Да, ну что Вы, смотрите, пожалуйста, - смущается проводник.

Мы и смотрим. Трудно передать ощущения, когда дикие звери, множество зверей, самых разных видов, размеров, характеров стоят, лежат, ходят рядом с тобой. Невольно возникает чувство единого целого с этим миром, миром, из которого много лет назад человечество начало стремительный исход. И хочется бесконечно выражать благодарность тем, кто приложил усилия к тому, что мы сейчас видим. Видим не чучела, не репродукции или мумии в зоологическом музее, а живых и здоровых братьев наших меньших.

- Ну, поехали ещё кое-что Вам покажу. Готовы?

- Поехали!

[ahead]

Выбираемся в сторону скал, на которых вчера встретили Царя. Но сегодня его здесь нет. Быть может на охоте. Или приём, какой-нибудь, правительственный, церемонии там всякие. Царь всё ж-таки. Лишь отбившаяся от стаи Обыкновенная цесарка с нескрываемым удивлением посмотрела на нас:

- Да ушли они, ушли! Ещё по утру. Вон туда, видите машины сгрудились. Вот, туда и поезжайте.

Может и вправду державная семейка там мзунгу тешит? Подъезжаем. На дороге стоит вереница из пяти машин, а по степи вдоль этой кавалькады, прямо в нашу стороны трусит львица и следом за ней огромный, с распушенной ветром гривой лев.

- У них брачный период, сейчас. Очень тяжёлое и ответственное дело для симбы. Каждые пятнадцать минут в течение недели он должен исполнять свои державно-супружеские обязанности. Иначе его кормить не будут. Охотятся, как правило, самки, а вожак только порядок в прайде поддерживает и от залётных ухарей свой гарем уберегает.

Идущая впереди львица прилегла на землю, скрывшись за густой травой. Хмурый, утомлённый, преисполненный чувством долга Лев подошёл к избраннице. Через несколько секунд парочка резко встрепенулась. Лев огрызнулся, рявкнув во всю пасть и еле успел отскочить в сторону от зверской ласки подружки, клацнувшей клыками у самой морды возлюбленного. Отдышавшись, оба продолжили путь. Пересекли дорогу, едва не зацепив нас хвостами и, углубившись в саванну, растворились в высоких травах бесконечной равнины.

- Недалеко отсюда есть одно местечко, у реки, львы частенько наведываются туда на водопой.

- Отлично, поехали!

Не проехав и километра, вброд пересекли не то, чтобы речку, скорее ручей, местами расширяющийся, образуя плёсы с густыми зарослями зелени вдоль русла. На противоположном берегу стоит пара крупных аистов, африканских или седлоклювых ябиру. Необыкновенно красивая, большая птица с длинным красным клювом с черной окантовкой в верхней трети, с виду создающей впечатление, будто клюв перетянули скотчем. Самцы аистов достигают до десяти килограммов веса, ростом до полутора метров и размахом крыльев в два с половиной метра.

Предвидение и в этот раз не подвело Ибрагима. На самом деле, вдоль берега речушки бок о бок брела ещё одна брачующаяся пара вельможных особ. Лев хоть и уступает пальму первенства по размерам собрату по виду, тигру, но всё же не тигр, а именно он, Лев, общепризнанный Царь звериного мира.

[siamese_cat]

Царь зверей у вас фантастический -особенно на вершине скалы!

Жду продолжения!!!

[ahead]

Да уж, Царь, он и на фотосессии – Царь! Тем более в Африке.

[ahead]

Непосредственно в брачный период львы, как правило, не питаются. Они целиком поглощены друг другом, разве что без воды им не обойтись, вот и пришли немного освежиться. В естественной природе у львов нет врагов, они находятся на вершине пищевой цепочки. А получают ранения или погибают только во время охоты на крупных зверей или междоусобных стычках за верховенство в прайде. Но бывают всякие случаи. К примеру, львы иногда нападают на крокодилов, выбравшихся на сушу, а те, в свою очередь, отвечают им тем же, когда лев залезает в воду. Видимо, не желая испытывать судьбу, наша пара, вытягиваясь в струнку, не заходя в воду, с берега принялась лакать прохладную воду. Утолив жажду, не долго думая, вновь перешли к большому делу, сохранению вида. В силу физиологических особенностей для львицы процесс спаривания происходит болезненно и всякий раз, она норовит звездануть своего любимца лапой с растопыренными когтями по большой наглой морде. Иногда ей это удаётся, оттого вид у царя не самый бравый, скорее наоборот выглядит он изрядно потрёпанным, взгляд потухший, физиономия в царапинах и ссадинах. «Устал до чёртиков, - читается по измождённой мимике, - скорее бы всё это кончилось». Но природу не обманешь, и бедолага лев покорно, вновь и вновь идёт в бой за свой царственный род.

В это время, ошалев от жажды, со всех ног к речке несётся бородавочник, и на полном ходу выскакивает на чистую полянку перед водой, на которой уединилась царственная пара. Кабанчик, то ли из-за высокой травы не доглядел, то ли не учуял, одним словом со всего маху едва не заскочив на львицу, развалившуюся на спине, переворачивающуюся с боку на бок и демонстрирующую свои прелести, своиму избраннику. Царь сидит чуть поодаль, тяжело дышит, подставляя открытую пасть ветру. И тут на тебе, какой то плюгавыш, ушлёпок, недоделок поросячий пытается обесчестить кого?! Царя!

Короткий утробный рык властелина буквально развернул в воздухе уже парящего над самой львицей межвидового извращенца на 180 градусов и непонятно, за счёт какой силы швырнул его назад в траву. «Хм, а он ещё ничего, - улыбаясь и прищурив глаза подумала игрунья, - быть может рано мне искать на стороне приключений, тем более с такими вот, свиными уродцами? – Ну, дружок, назвался груздём, полезай …» Тяжело вздохнув, царь полез.

А «ушлёпок», чуть не лишившись рассудка, выпучив оба глаза через всё рыло, аж до клыков, нёсся по саванне в неведомом направлении, лишь бы подальше. Но постепенно страх отступал, сознание возвращалось. «Это ж надо, а? Чуть было царя не опозорил. Во дела! А что если бы… Пожалуй даже кабаниха харю бы за это не начистила, наоборот, гордилась бы мужиком своим. А то как же, не с кем попало, с самой царицей переспал. А если бы та ещё и понесла от меня? А что, бывают же гибриды лигры и тигрольвы, леопоны и ягульвы. А так был бы, к примеру, свинолев. Кстати, не плохо звучит. По всей саванне прокатилась бы весть о родстве с уважаемым семейством! Вот слава-то обрушилась бы! На века породниться со стариком Лёвой, и забыть всякий страх от разных там леопардов, гиен и прочих мясоедов, страсть как охочих до нашего брата, бородавочника».

Тресь. Что-то твёрдое и острое ударило в бок. Кабан на добрых полметра отлетел в сторону. «Ты где, потаскун, шляешься? Кто за поросятами приглядывать будет, пока я молоко нагуливаю? Небось опять к молодухам бегал! Я те задницу-то надеру, красавчик бородавчатый.» «Эх, - грустно вздохнул бородавочник, - бабы не понимали и никогда не поймут нас, мужиков.»

Тем временем, к нам подъехали два внедорожника и охотники, взяв в руки камеры с серьёзной оптикой, принялись за дело. Но, как нередко бывает, им показалось этого не достаточно и водители, получив задание, решили объехать нашу машину, чтобы занять более удобную позицию. Однако мы стояли в таком месте, что имели кратчайшее расстояние до животных и соответственно лучший обзор. Тогда ребята съезжают с дороги и прямиком подъезжают к берегу, чуть не отдавив зверям хвосты. Ибрагим с негодованием что-то пробурчал, полез в карман, достал ручку, бумагу и записал номера машин.

- Больше их в заповедник никогда не пустят. К сожалению, есть такие люди, которые живут только для себя. Вот эти ребята совершенно не понимают, что природу надо оберегать. Я хочу, чтобы всё это могли увидеть не только мои внуки, но и правнуки моих внуков. Дороги по заповеднику специально проложены так, чтобы, по возможности, меньше вторгаться в жизнь животных. И каждый рейнджер, получая лицензию на право сопровождать путешественников на сафари, брал на себя обязательства следовать определённым правилам.

- То есть, говоря простым языком, ты готов настучать на своих коллег?

- Да, я сообщу в администрацию парка о нарушении, и этих молодцев лишат лицензии.

- Но ведь это означает, что они могут потерять работу, а у них наверняка есть семьи, которые надо содержать. Тебе их не жалко?

- Дело в том, что и у меня есть семья, и у всех, кого вы здесь видите, тоже. Но никто не нарушает предложенные правила. Потому что все думают о своих семьях и о том, что может случиться, если они нарушат правила. А эти парни, наверное, думают иначе. Им здесь не место.

С такими доводами не поспоришь. Простые, но совершенно понятные и правильные мысли. Дай Бог, Ибрагим, здоровья тебе и всем твои внукам и правнукам!

[ahead]

Время скоротечно. Мы его совсем не видим, утром из лагеря выехали вначале восьмого и вот уже второй час пополудни. Шесть часов в разъездах и совершенно никакой усталости или пресыщения. Но Ибрагим предлагает сделать перерыв на обед, тем более, что Никос к настоящему времени ждёт нас, да и звери в самое пекло забираются куда подальше, в тень.

- У нас будет ещё вечерний выезд. Пообедаете, немного отдохнёте, как раз жара спадёт и проедем по новым местам. Не возражаете?

- Нет, конечно. Хороший план, Ибрагим. Обедать так обедать. Вперёд!

И тут, прямо перед нами на дороге видим конечность, по всей видимости переднюю, какого-то парнокопытного животного. Совсем свежая. Вон, даже звери обедают по часам, а мы что, хуже что ли? Поехали, поехали Ибрагим, а то вздумает кто из плотоядных ещё чего откушать, а тут мы. Едем, едем.

Никос и вправду не подкачал. Всё шкварчит, дымится, благоухает. Несмотря на довольно высокую температуру, на веранде не жарко. Не торопясь Никос подаёт последовательно приготовленные блюда. Вокруг стола, на полу, а оконных проёмах птицы разных расцветок и размеров. Наглые, что наши воробьи. Но раскрас этих птичек так ярок и цветаст, что можно на первый раз всё простить, даже стыренный кусок булки, прямо со стола, можно сказать из-под носа.

Наполненный снедью желудок просит покоя и, взяв получасовой тайм-аут, расходимся по палаткам на полуденный сон. Духота в палатке не даёт с лёгкостью забыться и, решив понапрасну не терять время, пошёл я готовиться к съемке ролика, задуманного ещё на Родине. Чтобы воплотить его, необходимо договорится с Ибрагимом о том, чтобы он на время, вопреки правилам, передал мне свои обязанности рулевого, ну и ещё кое-какие детали. Ибрагим даже не сопротивлялся, всё сделал так, как было задумано, и ролик, по мнению моих товарищей, удался.

К завершению сиесты экипаж вновь был готов к выезду. Ибрагим сказал, что едем смотреть бегемотов. Ну бегемотов, так бегемотов. К тому же, мне очень понравились живописные берега озера с огромными округлыми валунами и нависающими над водой пальмами. Но Ибрагим не стал поворачивать за мостиком в сторону озера, а продолжил движение прямо по дороге, вглубь зарослей из кустов и акаций. Притормозил у одного из кустов:

- Дикдик, самая маленькая антилопа.

06

Одна особь лежала, а две других стояли рядом, поглядывая на нас. Антилопы размером с крупного зайца скорее напоминают мышку. Большие круглые глаза, слегка навыкате, и длинная острая мордочка. Но имея длинные задние ноги, Дикдик действительно бегает, вернее прыгает, как заяц. Ростом он около тридцати сантиметром и весом не более пяти килограммов.

- Он предпочитает жить по соседству со львами. Те его не трогают, мал очень, а хлопот поймать не меньше, чем полноценную антилопу. И дикдик рад этому, потому что его основные враги, гиены, со львами-то, как раз и не дружат и на глаза им стараются не попадаться. Стало быть, живёт как под царской опекой, - делает очередное сообщение Ибрагим и, вдруг, хлоп! Бьёт себя по ноге. Всматривается в жертву:

- Цеце. Достаньте баллончик под сиденьем, побрызгайте в салоне и откройте окна. Жидкость для них не смертельна, но выгонит из машины.

Как-то сразу стало заметно, что внутри машины вовсю летает с десяток тварей, похожих на злополучную муху. Все лихорадочно принялись обильно поливать себя и окружающих.

- Она тебя укусила? Это опасно?

- Да, но не все мухи инфицированы, будем надеяться, что пронесёт. А вообще лекарства от сонной болезни практически нет. То что есть, во-первых, очень дорого, а во-вторых, даёт сильный побочный эффект на иммунную систему. В Африке сегодня заражены около полумиллиона людей. Это очень опасно, большинство из них не выживет. Вообще-то, сама по себе муха лишь переносит заразу от антилоп, буйволов, гиен, которые и являются носителями инфекции. От Цеце, пожалуй, была одна польза. Благодаря её обитанию в здешних местах, долгие годы человек не решался осваивать ни пастбища, ни заниматься земледелием, тем самым и флора и фауна пострадали в меньшей мере от цивилизации, чем другие места на Земле.

- Всё это интересно, Ибрагим, но мы всё же беспокоимся о твоём здоровье.

- Не волнуйтесь, я уверен она не была заразна. Последнее время в этих местах случаев заболевания не наблюдалось.

Хорошо, коль так. Тем не менее, мы пристальней стали вглядываться в насекомых, но лишь на некоторое время. Немного погодя об этом абсолютно все благополучно позабыли. Не было времени отвлекаться.

[Тозита]

Про бородавочника смеялась до слез! Так здорово читать про места, где был совсем недавно...

[ahead]

Вы тоже его встретили? Полагаю, он всё же добился своего и теперь щетина вокруг шеи уже больше напоминает гриву, а сам он восседает на троне, то бишь на скале. Мои товарищи, не верят, говорят быть не может, чтобы бородавочник на честь самого Царя посягнул! А я так думаю, в Африке может быть всё!

[ahead]

Перед нами предстало невероятное зрелище. Такого мне даже по телевидению не показывали. Довольно широкий, метров в пятьдесят плёс, в общем-то небольшой речушки, вся поверхность которого вымощена телами… бегемотов. Позже, на фотографии, я насчитал более ста пятидесяти особей. Но, далеко не все вошли в кадр, так как с того места откуда велась съёмка весь водоём не был виден, с правой стороны панораму загораживал куст. Тем не менее, даже если в закрытом секторе не было ни одного животного, такое скопление массивных тел на небольшом участке поражает воображение. Одни дремали, в ожидании вечерних сумерек, другие зевали, развернув пасть, устрашающе демонстрируя полуметровые клыки, третьи нервно хрюкали и агрессивно нападали на соседей по лежбищу, обозначая свой доминирующий статус. И конечно детёныши, разного возраста и соответственно размеров, своей активность допекающие вздремнувших родителей. Стадо бегемотов непрерывно издавало хрюканье, пуканье и разбрасывало хвостом экскременты, считая по всей видимости, что набивший оскомину аромат «Шанель» ни что, в сравнении с неожиданным, чарующим ароматом помёта гиппопотама. Однако не всем членам нашей команды сей дух пришелся по вкусу, что отразилось на их стремлении поскорее покинуть лежбище «невоздержанных» животных. Но я не мог согласиться с подобным подходом к познавательной части нашей экспедиции и продолжал снимать до тех пор, пока Ибрагим, исключительно корректно, не намекнул, мол до 18:00 мы должны быть на территории лагеря, а сейчас цифры хронометра уже отсчитывают начало седьмого. Какая жалость, ещё столько неожиданного можно подсмотреть из жизни таких неоднозначных животных. Я попросил ещё минут пятнадцать, чтобы завершить съёмку первого вышедшего на кормёжку бегемота. Огромная туша великана с мультяшной добродушной мордой осторожно ступая по каменистому дну, не торопясь выбралась из воды и так же неспешно, выверяя каждый шажок, двинулась вдоль берега. Тут же птицы, в стремлении полакомиться паразитами, облепили всё тело гиппопотама. А на заднем плане, стараясь не попадаться на глаза нетерпящему постороннего соседства бегемоту, внушительных размеров крокодил семенил короткими ножками, оставляя обжитую территорию более грозному сопернику.

[Тозита]

разбрасывало хвостом экскременты, считая по всей видимости, что набивший оскомину аромат «Шанель» ни что, в сравнении с неожиданным, чарующим ароматом помёта гиппопотама.

Есть старая масайская сказка, объясняющая сие действо. Когда бог сотворял мир, все животные жили в воде, а бегемот должен был стать первым сухопутным животным. Бегемот умолял бога оставить его жить в воде, но бог возразил: "У бедных рыб и так много врагов, не могу же я допустить, чтобы еще и такая туша их притесняла". На что бегемот клятвенно обещал, что никогда не будет есть рыбу и в доказательство этого все бегемоты разбрасывают свой помет, чтобы бог видел, что в нем нет ни одной чешуйки и ни одной рыбьей косточки...

Если сказка лишняя - я удалю.

А фотографии бегемотов чудесные!

[ahead]

Удалять? Ни в коем случае! Это ж всё объясняет. Где-то прочитал, что разбрасывая помёт гиппопотамы, якобы, метят свою территорию. Это как? Лежат на одном квадратном метре пять бугаёв и крутят хвостами друг у друга под носом. Да кто ж потом разберёт, чья это земля (или вода). Нет, масайская сказка звучит правдоподобнее.

Спасибо!

[ahead]

Наконец поддавшись мнению большинства, я свернул оборудование и, в очередной раз поблагодарив Ибрагима за великолепный спектакль в исполнении забавных животных, занял место в машине. Дорога до лагеря не заняла бы у нас больше двадцати минут, но по пути мы не могли пропустить группу слонов и стадо буйволов, пасущееся на фоне заката.

Это ж самые великолепные открыточные виды, с изображением жирафа или слона на фоне огромного шара заходящего африканского солнца. Ну, жирафа мы не поймали, и солнце было скрыто за облаками, а вот настроение поймать удалось. Где ещё можно увидеть подобную картину? Алый клочок неба над пасущимися в саване буйволами? Наверное, только здесь, в Африке!

Тут же, стая бабуинов высыпала на поляну, занявшись поглощением всевозможных семян и корешков в несметном количестве растущих прямо под ногами. Бабуины самые организованные с точки зрения рационального общежития. Доминирующие самцы, в случае угрозы, оказывают поддержку своим собратьям павианам, имеющим такой же статус вожаков, что, наверное, невозможно среди других обитателям саванны. Ни львы ни бегемоты не способны вести себя подобным образом.

В лагерь прибыли почти в семь. Сумерки очень быстро перешли в ночь, и я снова пошёл в душ, нацепив на голову фонарь. На подходе к домику повстречались несколько человек, чертыхаясь, не соло нахлебавшихся возвращающихся из душа. Оказывается в мужском отделении образовался засор и вода, не найдя выхода, начала заполнять сперва пол душевой, а затем хлынула на улицу, затопив подход ко входу. «Экая незадача, - думаю оглядываясь по сторонам, - а в женской половине уже никого нет?» Иду удостовериться:

- Прошу прощения, здесь есть кто-нибудь?

Тишина. Вхожу и наслаждаюсь плодами цивилизации в виде тёплой воды способной делать чудеса, восстанавливая силы, после дня проведённого на солнце, ветру и, конечно, не без пыли. Чистый, довольный выхожу из душа и лоб в лоб сталкиваюсь с дамой.

- Ой! Это не женский?

- Да теперь уже не имеет значения. Остался только один, входите пожалуйста.

Дама с опаской, как-то, смотрит на меня, не решаясь переступить порог.

- Да не волнуйтесь же. Я ухожу, - смеясь, покидаю растерянную посетительницу, исчезая в кромешной африканской темноте.

Поужинали не спеша. Завтра предстоит весь день трястись в машине. Каких-либо задач не стоит, кроме как добраться побыстрее, поскольку на другой день уже взяты билеты на ранний автобус в Дар-эс-Салам. Таким темпом к окончанию нашего путешествия мы намотаем приличное расстояние. Ладно, по итогам посчитаем, а сейчас отдыхать:

- Спокойной ночи, Ибрагим, сегодня ты как всегда – на высоте! Никос, спасибо за ужин, всё великолепно!

Ближе к ночи духота из палаток ушла. Относительно заразного гнуса мои опасения не сбылись, снаружи они не допекали, а внутри их не было. Помимо палаток наши помощники предоставили нам поролоновые матрацы и подушки, так что спать было вполне комфортно. Ночь прошла в ласкающих слух и душу истошных криках, мычании, рычании и других звуках, характерных для ночной жизни дикой саванны. Романтика! Навряд ли когда ещё доведётся услышать такое, надо пользоваться моментом, наслаждаться естественными, а не аналоговыми или цифровыми звукам живой природы.

[ahead]

В 6-00 подъём. Пока все разминаются после сладкого сна я, взяв камеру, пошёл полюбоваться окрестностями лагеря в свете утренних лучей восходящего солнца. Территория лагеря условно ограничена размерами поляны, на которой устанавливаются палатки. Сама же поляна очерчена растущими по краю акациями и кустами, на ветках некоторых из них узелком завязаны синие тряпочки. Других знаков, указывающих на кордон, нет. Ну ладно, если нет таблички, обозначающей запрет на движение, значит я ничего не нарушаю. Пройдя десяток метров дальше, приметил неплохие виды и начал снимать. Тут в объективе показалось что-то, правилнее сказать кто-то, очень напоминающее представителя местной фауны. Присмотрелся, точно, буйвол! Ё-моё, это ж почти на территории? Смотрю рядом с ним ещё и ещё. Так это ж целое стадо! Аккуратно, без резких движений разворачиваюсь и возвращаюсь за границу синих ленточек, будто это может спасти, если что. А на самом деле, если «что»? Да ничего, растопчут, на рога поднимут и всё!

Ладно, думаю, пойду в другую сторону. Там такая же история! Несколько буйволов пасутся метрах в пятидесяти от территории лагеря.

Вижу, какой-то неугомонный, вроде меня, с камерой в руках направился по дорожке, ведущей из лагеря. Ну, думаю, последую за ним. Если «что», с него начнут, а я, быть может, успею за «бантики» вернуться. Но и парень вскоре, опять-таки набрёл на животных, но не желая показать свою обеспокоенность, сделал пару кадров и спешно зашагал мне навстречу.

- Джамбо!

- Привет.

- Опасно?

- Ну, в некоторой степени.

- А я уверен, что очень даже не безопасно, - не согласился я с парнем, - лучше не испытывать судьбу.

В половине девятого утра, растолкав джип, завели его и выдвинулись в сторону «дома», в Нгулелу. Ибрагим выбрал какие-то волчьи тропы, срезав приличное расстояние, и довольно скоро мы прибыли к домику администрации. Пока проводник бегал делать отметку, мы ожидали его около машины. Рядом на площадке припарковался внедорожник с удлинённой базой на восемь пассажиров. Заднее левое колесо сильно просело, и водитель принялся его менять. Сперва, как положено, ослабил шпильки, а затем, установив домкрат со стороны заднего бампера, начал резко работать рычагом. В какой-то момент звучит мощнейший выстрел, водитель падает под машину, а та, в свою очередь, сорвавшись с домкрата, глухо шмякается на обод. Народ в округе оглядывается по сторонам в поисках стрелка, а те, кто стоял рядом и наблюдал за процедурой замены пробитого колеса, замерли, в ужасе глядя под внедорожник и на то, что осталось от водителя. А тот, как в анекдоте про курицу, по которой прокатился асфальтовый каток, вскочил, отряхнулся:

- Вот это машина, вот тяжёлая, мо-о-ощная-я-я.

Оказалось, водила не устойчиво вставил клюв хай-джека под задний обвес внедорожника и тот в самый ответственный момент соскочил с упора, сбросив трёхтонный автомобиль вниз. Пока свидетели происшествия приходили в себя, незадачливый водитель сменил колесо и, спешно усадив по местам свою команду, умчался в саванну.

Тут вернулся и наш водитель, поцокал языком, выслушав историю о «стреляющем» наповал домкрате, добавив что-то вроде «хорошо, что хорошо кончается», и запустив двигатель, продолжил путь.

Не доезжая символических ворот, вновь увидели бесконечную цепь из антилоп, всё так же идущих по своему жизненному кругу, ненадолго задерживаясь перед реками и дорогами. А потом, уже на территории Нгоронгоро, неожиданно встретились с животными, о которых здесь никогда не слышали. На обочине паслись одногорбые арабские верблюды.

- А эти откуда взялись? – воскликнул я и ухватился за камеру, пытаясь снять на ходу чудо животное, забредшего сюда, должно быть, по недоразумению.

В тот же миг послышался шум, и мы увидели масаев, грозно трясущих палками над головами.

- Их нельзя бесплатно фотографировать, - говорит Ибрагим, давя на акселератор и набирая скорость в стремлении удалиться на безопасное расстояние от разгневанных степных профессиональных фотомоделей.

- Но я их и не фотографировал, я хотел снять диких верблюдов, непонятным образом здесь оказавшихся.

- Так они и не дикие. Эти ребята специально их сюда затащили, для съёмок. Потому и негодуют, считают, что мы их обокрали. А если мы воры, значит можно в нас и палками и камнями швырять.

- Вон оно что, ну тогда ребята извините, не доглядел. Другой раз непременно денег дам, а сейчас уже возвращаться не станем. Поехали скорее, Ибрагим, подальше от этих профессионалов.

К полудню прибыли к воротам парка Нгоронгоро. В этот раз на долго не задержались, Ибрагим уложился в пять минут, и мы уже выруливаем на японскую дорогу. По правой стороне живописнейшие картинки аккуратных полей, огородов в ярких насыщенных красках цветущей растительности. Подкатываем к одноэтажному сувенирно-ресторанному комплексу. Пока осматривали прилавки, ломящиеся от всевозможных поделок, Никос разложил на столике уличного кафе ланч боксы, заготовленные им с утра. Ибрагим пошёл к прилавку и там что-то взял для себя отдельно. Пока мы поглощали дорожную снедь, понаблюдали за нектарницей, малюсенькой птичкой, напоминающей колибри, только чуть побольше размером. Цветок, с которого она длинным, слегка изогнутым клювом собирала нектар, аккурат раза в два больше неё.

Завершив трапезу одновременно с нектарницей, поехали дальше. Но тут обратили внимание, что наш водитель, как-то погрустнел, стал немногословен. Если бы цвет его кожи не был чёрным, я бы сказал, что он побледнел.

- Ибрагим, что случилось? Тебе плохо?

- Да, похоже я отравился.

- У нас есть таблетки на этот случай, выпьешь.

Проглотив пару пилюль, Ибрагим продолжал вести автомобиль. Но лучше ему не стало. На глазах становилось хуже и хуже.

- Ибрагим, давай в ближайший госпиталь.

- Нет, остановимся, я немного посижу, должно пройти.

Остановил машину, головой облокотился на боковое стекло, закрыв глаза. Так просидел минут десять. Приподнялся, молча включил передачу и, подъехав к ближайшему кафе, остановился.

- Я скоро вернусь.

И действительно, вскоре он вернулся, порозовел, глаза уже совсем не те, что были пятью минутами ранее. В них было что-то новое.

- Всё в порядке, это я там, на обеде, съел что-то не то. Но теперь всё хорошо, - говорит наш бедный друг, на месте которого по всем правилам должны быть мы, так нет же, он на себя забрал всю заразу и пострадал, можно сказать, за товарищей, за нас. Тут я понял, что нового после перенесенного недомогания появилось у него в глазах, в них зарождалась улыбка. Добрая, искренняя улыбка хорошего человека.

В Нгулелу впервые за всё время путешествий вернулись засветло, в половине шестого.

[Тозита]

А в лагере в Нгоронгоро буйволы ночью пасутся прямо среди палаток... Просыпаешься ночью и слышишь хруст пережевываемой травы прямо рядом с головой... А утром главное - не вляпаться в "мины", котором несть числа между палатками.

[ahead]

Просыпаешься ночью и слышишь хруст пережевываемой травы прямо рядом с головой...

Должно быть, жуткое ощущение. Кроме того, что буйволы чрезвычайно мощные, сильные и свирепые, они ещё и очень непредсказуемые. Кафрский буйвол может вполне мирно пожёвывать травку, лениво поглядывая на вас «воловьим» глазом и тут же неожиданно атаковать. Джон Хантер в книге «Охотник» рассказывает о том, как часто эти звери использует свои зубы при нападении. Однажды Хантер встретил человека, который, спасаясь от буйвола, забрался на дерево и повис на ветке, поджав ноги. Буйвол подошёл к нему и не выказывая никаких эмоций, размеренно жевал траву. У висевшего человека от напряжения свело судорогой ногу, и он непроизвольно выпрямил колено. Буйвол в мгновение клацнул челюстью и отхватил бедолаге пятку по самую щиколотку.

Наш рейнджер на вулкане Меру, Гидеон, также не только говорил, но и всем своим поведением показывал, насколько опасны африканские буйволы и как серьёзно он относится к встрече с ними.

Так что учитывая, что кроме буйволов Ваш лагерь навестил ещё и слон, Вы побывали на настоящем сафари!

[Тозита]

Да, но гораздо более сильное ощущение мы испытали, обнаружив вечером в палатке мышь... Орали мы знатно...
А книга Хантера у меня есть, в детстве была настольной, так же как и книги Гржимека и Даррела.
А буйволов мы не испугались, думали это зебры или коровы... Когда гид сказал , что это буйволы (по виду лепешек), пугаться постфактум уже вроде и смысла не было.