Следующее интересное место, мимо которого мы проехали не останавливаясь, было урочище Лучкино.
Урочище Лучкино
Когда-то тут стояла одноименная деревня, а заодно была и старинная барская усадьба Барановых. Был пруд на речке Николенке, позволявший совершать лодочные прогулки с чудесной рыбалкой.
Барский дом поражал необычайной обстановкой: чистотой, крашеными полами, натёртыми воском, мебелью красного дерева с резными ножками, диванами, креслами, обитыми шёлком, книжными шкафами вдоль стен высотой до потолка.
В зале стоял овальный стол огромных размеров с 12 полумягкими стульями с высокой спинкой. В доме топилось несколько изразцовых печей.
У дома был разбит цветник, где росли многочисленные виды растений и цвели в разное время лета. Большую часть усадьбы занимали плодовый сад, ягодники и огород.
В усадьбе стояла часовня, а в деревне Вешняково жил священник, который здесь служил. К нему прихожане ходили не только помолиться, но и за житейским советом.
У часовни находились хорошо ухоженные могилы помещиков Барановых - семейный склеп.
Усадьбу Барановых сожгла Вера Травкина. Перед этим она собрала и упаковала имущество. Не предупрежденную о поджоге и спавшую в усадьбе Агафью Серову потом вытаскивали из окна.
Сын Веры Травкиной – председатель сельского совета А. М. Травкин - порушил барскую часовню, склеп и сад…
Хочу немного рассказать о Баранове.
Николай Михайлович Баранов
Он родился в 1837 г. в усадьбе Лучкино.
Вскоре после Крымской войны встал вопрос об оснащении русских войск нарезным стрелковым оружием.
Баранов предложил правительству придуманное им заряжающееся с казенной части ружье, которое и было введено в употребление во флоте, под именем барановского ружья.
В начале русско-турецкой войны 1877 г. Баранов отправился на Черное море.
Н. М. Баранов. Гравюра Ад. Бёме
Здесь он прославился как командир парохода «Веста», экипаж которого от командира (капитан-лейтенант Баранов) до последнего матроса состоял из охотников.
11 июля 1877 г. «Веста» вступила в бой с турецким броненосцем, на котором служили английские офицеры, и не смотря на неравные силы заставил противника бежать.
Айвазовский И. К. «Бой парохода „Веста“ с турецким броненосцем „Фетхи-Буленд“ в Чёрном море 11 июля 1877 года». 1887 год.
В 1881 г. Баранова назначают петербургским градоначальником. Затем он стал губернатором Архангельска.
В середине 1882 г. Баранов становится губернатором Нижнего Новгорода.
Нижегородский Дон Кихот
Особой заботой Николая Михайловича была Нижегородская ярмарка — главная торговая ярмарка империи. На время её проведения Нижний становился неофициальной столицей, куда съезжались купцы и промышленники, помещики и банкиры со всей России и сопредельных стран.
Вместе с ними в Нижний валом валили воры и шулеры, грабители и проститутки.
Со всей этой публикой надо было разобраться. Кого оградить от посягательств и дать возможность торговать и заключать договора, кому не мешать отдохнуть на широкую ногу, а кого вовремя схватить за руку и не дать совершиться беззаконию.
Именно при Баранове Нижегородская ярмарка обрела свою настоящую всемирную славу и приносила фантастические доходы, из которых к Баранову не прилипло ни копейки.
1892 год. Эпидемия холеры
В 1892 г. в Нижегородскую губернию пришла эпидемия холеры.
Перед губернатором встали две задачи: не дать разыграться на ярмарке холере и предотвратить кровопролитие.
Кто в 1892 г. ехал в Нижний, - ехал как на театр военных действий, - были уверены, что предстоит увидеть бойню.
В Астрахани, Царицыне, Саратове, Самаре, Симбирске - везде вспыхивали холерные бунты. Грабили, громили, убивали. Бунты усмирялись...
Что же будет в Нижнем?
В Нижнем, где пред огромным сбродом пришлого, бродячего, босяцкого люда - богатства ярмарки.
Тут есть кому и что пограбить.
Холера, как буря, шла с низовьев Волги, быстро и могуче. А вместе с ней неслась другая эпидемия - безумного народного ужаса.
В Нижнем эта буря обещала разразиться страшным ураганом.
В первых числах июля 1892 г. начались заболевания. Холера, как всегда, вспыхнула чрезвычайно зло. Кто попадал в лазарет - не выходил. Первые заболевания, как всегда, кончались смертью.
Народ заволновался.
Команды бежали с судов. На пристанях отказывались работать.
Бурлаки сходились кучами и о чем-то шушукались.
А на баржах, на пароходах подваливали все новые и новые толпы низового народа, бегущего от ужаса, от смерти.
Капитаны пароходов рассказывали:
- На палубе беда. Распьяно. Прямо орут: "Айда на Нижний!" Холерные рассказы рассказывают.
Среди простого народа в городе и на пристанях ходил рассказ "о милиёне". Он, собственно, и лежал в основе всех холерных бунтов на Волге.
- Никакой холеры нет! Просто милиён украли! А холеру какую-то выдумали, чтобы милиён схоронить. В прошлом году голод был. Ну, в Питере прознали, что народ мрет, - взяли да и прислали милиён, чтобы весь народ кормить. Ну, а чиновники, известно, милиён поделили - да в карман.
Сосланные за холерные беспорядки, отбывавшие каторгу, потом прощенные, бывшие уже на поселении, продолжали стоять на своем:
- А только сосланы мы ни за что. Никакой холеры не было. И рассказывали легенду о "милиёне".
Присужденные за убийство докторов, - были в самых лучших отношениях с сахалинскими докторами, любили их, некоторые даже служили преданно, усердно, - и все-таки стояли на своем:
- Доктора колодцы травили. За то их и убили!
- Да ведь видишь же теперь: разве доктора такие люди, чтобы кого травить?
- Здешние - дай им Бог здоровья, за них Богу надо молиться! А тамошние были закуплены. Потому милиён. Народ живьем в землю зарывали. Верные люди говорили, - своими глазами видели.
На ярмарке и в городе простой народ не говорил ни о чем, кроме "милиёна".
Волнение разрасталось сильнее и сильнее.
11 июля 1892 г. Нижний проснулся в ужасе:
- Началось!
Ночью разбили камнями часовню, где лежали холерные покойники.
С этого начиналось везде…
12 июля, словно удар грома, разразился знаменитый приказ Баранова.
"В случае возникновения беспорядков прикажу здесь же, на месте, немедленно, без суда и следствия, повесить первого, кого увижу в толпе".
Приказ кончался словами:
"Тот, кто меня знает, не усомнится, что я сдержу свое слово. Кто не знает - пусть спросит у знающих".
Генерал-майор Н.M. Баранов, 1892 год
Приказ произвел ошеломляющее впечатление.
Просто глаза отказывались верить: неужели это читаешь? Это было что-то небывалое, невероятное, чудовищное.
Ужас перед этим приказом пересилил даже ужас перед холерой.
Самые мирные люди были ошеломлены, возмущены:
- Как?
- Без суда?
- Без следствия?
- Первого попавшегося?
Это был громовой окрик, страшный, который остановил даже толпу, охваченную безумным ужасом.
Конечно, было средство более радикальное, целесообразное - предупредить холерные беспорядки. Образовать, развить этот темный народ, вывести его из мрака невежества, чтоб он не верил в дикие легенды. Внушить ему столько доверия, чтоб он не верил рассказам о расхищаемых "мильёнах".
Но было 12 июля. А до открытия ярмарки, 15-го, - это трудно было уже сделать.
Толпа охвачена была паникой. Она готова была кинуться, в ужасе начать громить, убивать. Надо было выдумать что-нибудь, что было бы еще страшней, чем тот ужас, который ее подгонял. Что заставило бы даже обезумевших остановиться и отступить.
Через несколько времени у Баранова зашел как-то разговор об этом приказе.
- Да, невесело писать такие сочинения! - сказал Николай Михайлович, улыбаясь своей странной, насмешливой и немного печальной улыбкой.
- Знаете, друг мой, что это мне напоминает. На пароходе капитан дает в тумане сирену. Вы знаете, что такое сирена? Слабонервные барыни падают в обморок: "Ах, какой ужас!"
Что ж делать! Надо же предупредить, чтоб кто не подвернулся, - какая чертова сила прёт!
Он говорил, раздражаясь, с сарказмом:
- Надо, чтоб не дошло до войск. Вот в чём дело. Когда дошло до войск, - поздно.
В толпе всегда ходят слухи, коноводы говорят: "Стрелять не приказано".
И толпа свято верит в это.
Первый залп. На воздух!
Толпа кидается назад. Но видит, никто не убит, не ранен. "Верно! Стрелять не приказано! Пугают!"
Она идёт смелей, доверчивей.
Второй залп на воздух - уж никого не останавливает.
Толпа смеётся. Она подходит вплотную.
Тогда третий залп - по живым людям, в упор! Да ведь вы же укрепили веру, что стрелять не приказано! В кого стрелять? Впереди толпы бегут женщины с детьми, они останавливают мужей: "Побойся Бога! Куда ты идешь! У тебя жена, дети! Остановитесь вы!" И первый залп в женщин, в детей.
Выражение лица его было энергично, сухо, почти злобно:
- Не допустить до бунта! Вот!
Подавить холерный бунт, имея в руках войска, - нетрудно.
Предупредить - вот задача.
Спасти тысячи человеческих жизней: одних от смерти, других от каторги.
