Вступление. О клошарах Парижа
Уличные музыканты Парижа
Путешествие по парижским ресторанам. Le Procope и Le Petit Zinc
Рестораны POLIDOR, DANTON, LE BONAPARTE, Кафе L' Escale, Пивная LIPP
О ресторанах Goldenberg, La Terrasse des Archives, улице Розье, бистро Romain и других заведениях Парижа
Русские рестораны Парижа
На могиле короля
По следам головы Мата Хари
Проститутки Парижа
События последнего времени приковали к Парижу внимание всего мира. Я был в этом прекрасном городе больше пятидесяти раз, и, конечно, с болью и горечью наблюдал за трагедией парижан. И, чувствуя некоторую вину перед читателями форума Винского, решил поставить сюда серию своих рассказов, посвященных столице Франции. Ибо как-то обещал раскрыть некоторые темы в предыдущих отчетах, но слово так и не сдержал.
Исправляю свою ошибку.
Здесь речь пойдет в необычной для многих авторов манере изложения. Название говорит само за себя. Отчет будет состоять из нескольких частей. Первая посвящается людям, судьба которых сложилась не самым лучшим образом. Но эти люди (клошары) присутствуют в жизни города и никуда от этого не деться. Продолжение темы: "Бросьте монетку, месье и мадам" будет про уличных музыкантов. Затем мы с вами откроем более веселую тему - пройдемся по ресторанам Парижа. Потом побываем на могиле непобежденного короля шахмат - Александра Алехина. Быть может, поговорим о знаменитой шпионке Мата Хари и ее пропавшей голове. В заключение, если, конечно, будут желающие прочесть совсем необычную и весьма смелую тему - то я напишу о проститутках Парижа.
Итак, начнем...
БРОСЬТЕ МОНЕТКУ, МЕСЬЕ И МАДАМ
Клошары и уличные музыканты.
Конечно, эти две категории людей сильно отличаются друг от друга. Особенно, когда ты видишь, что исполнители довольно высокого уровня собирают вокруг себя большую толпу зрителей. Но все же… И перед клошарами и перед музыкантами обязательно лежит или коробка, или пустой футляр от инструмента, куда люди бросают монетки.
Послушайте, уважаемый читатель, пожалуйста, вот эту песню под названием «Merci».
В качестве большого вступления приведу текст своего рассказа под названием «10 франков».
*****
Он всегда сидел на одном и том же месте. Перекресток парижских улиц rue Rischer и rue de Trevise. Удобное местечко, скажу я вам. Как раз здесь находился небольшой рыночек, где продавали зелень, овощи, фрукты, несколько лавчонок предлагала свежую рыбу, мидии. И в течение дня автомобилям въезд на rue de Trevise был закрыт.
Рядом - вентиляционная шахта, откуда зимой шел спасительный поток теплого воздуха.
Я заметил его не сразу.
Точнее сказать - во время моего четвертого путешествия в Париж. Нам с женой однажды несказанно повезло, когда мы случайно познакомились с русским эмигрантом Василием Петровичем Лубковым.
Эта историческая встреча произошла в шахматном клубе "Каисса", что принадлежал бывшей чемпионке Франции мадам Шоде. На rue d'Hauteville, недалеко от rue Rischer, где жил Василий Петрович. Мы разговорились, и он пригласил нас с женой в гости.
Помнится, в ту первую поездку мы отчаянно экономили на еде, пытаясь как можно больше посмотреть парижских достопримечательностей, музеев. В 1990 году, если кто не знает, с валютой туговато было.
Так вот.
Не знаю, уж чем мы приглянулись пожилому русскому человеку, но принял он нас по-царски.
- Советские туристы всегда голодны, я знаю! - шутил он, хлопоча на кухне. Потом задал нам вопрос, сразивший наповал:
- На каком масле вам курочку приготовить? На оливковом, соевом, кукурузном?
Представляете? Нет, если вы не стояли в больших очередях за подсолнечным маслом из замызганной бочки, что в грязном халате разливала продавщица овощного в конце перестройки, то не представляете.
- На оливковом, пожалуйста! - после некоторой паузы ответил я. Мне просто название понравилось, если честно.
Мы подружились.
Василий Петрович был на пенсии, увлекался живописью, часто посещал аукционы, покупал там картины. К тому же являлся страстным любителем шахмат. На этой почве мы и сошлись.
Когда я во второй раз приехал в Париж, остановился в отеле. В первый же день Лубков пришел на турнир, где я играл. Его возмущению не было предела, когда он узнал, что я трачу деньги на гостиницу.
- Сегодня же сьезжай с отеля и давай ко мне! Не стеснишь! У нас пять комнат!
- Да неудобно как-то, - скромничал я. - И как воспримет это ваша жена, Анастасия Михайловна?
- Нормально воспримет! Она второго дня о вас с Мариной вспоминала! Так что вечером ждем! - басил Василий Петрович.
Я с удовольствием подчинился.
И вот, чтобы как-то облегчить жизнь старикам, подрядился по утрам ходить на рыночек. Прикупить там зелени для салата, свежих помидоров, огурчиков, мяса, теплый багет, других вкусностей.
Я уже заворачивал налево, к rue Richer, как внезапно натолкнулся на его взгляд и замер.
Глаза сидящего на асфальте мужчины как будто были обращены внутрь моей души. Темно-синие, живые, с каким-то непередаваемым весельем-полуиронией. И - одновременно достоинством и просьбой.
Это был парижский клошар. Бомж по-нашему. Одет очень скромно, если не сказать более. Старые брюки. Но не рваные, немного грязноватые. Поношеные ботинки, темная рубашка с закатанными по локоть рукавами. Красноватое лицо. Припухшие веки диссонировали с благообразной сединой на голове и аккуратной бородой.
Он словно заглядывал мне в душу, весело, но безмолвно приговаривая: "Ну кинь монетку, молодой человек, не жмись!"
У меня появилось странное ощущение. Я просто не мог уйти, не дав ему немного денег. Перехватив набитые снедью пакеты в левую руку, я порылся в кармане и вытащил желтенький кружочек. Десять франков. Подошел, аккуратно положил монетку в небольшую картонную коробку, что лежала рядом с ногами клошара.
- Мерси, месье! - улыбка тронула его губы, глаза заискрились благодарностью.
У меня на душе как-то полегчало. Я шел домой с хорошим настроением, вдыхая непередаваемые словами парижские ароматы. Справа оглушающе аппетитно пахли колбасы лавки Гольденберга, чуть дальше притягивающе пестрела восточными сладостями витрина магазина, принадлежащего китайцам, за ней бодрила народ свежими изделиями классическая французская булочная.
Я быстро позавтракал кофе с бутербродами и помчался в шахматный клуб на игру. В этот день партия удалась на славу. Красивая победа с жертвами пешек и фигур.
На следующий день я снова увидел этого клошара на том же месте. Притормозил у перекрестка, машинально доставая из кармана монету. Однако в отличие от вчерашнего дня нищий как будто демонстративно глядел в другую сторону, не замечая меня. Я пожал плечами и пошел в дом Василия Петровича.
После третьего раза, когда клошар снова отворачивался от милостыни, я спросил о нем русского эмигранта.
- А! Знаю! - весело ответил Василий Петрович. - Он принципиальный, правильный клошар!
- Что значит - правильный? - недоуменно спросил я.
- У него собственная гордость! - строками Маяковского пояснил Лубков. - Вот я иду, и если он смотрит на меня, то знаю - пора уже его поддержать монеткой! Даю деньги. И после этого он неделю не смотрит в мою сторону! То есть, для него постоянно брать деньги с одного человека - как бы заподло, некрасиво. Понял?
- Мдааа... Понял, - ошарашено протянул я. - Даже никогда бы не подумал...
Как раз, спустя несколько дней, мне предстояла решающая партия в последнем, девятом туре.
Утром, как обычно, молодым козликом поскакал на рыночек. И - снова взгляд темно-голубых глаз, насмешливо-ироничный, просьба-пожелание, наполненная достоинством.
Желтая монетка глухо стукнулась о картон.
- Мерси, месье! - он улыбнулся шире, чем в прошлый раз, открыв крепкие зубы.
"Да не оскудеет рука дающего... - пронеслась в голове библейская мысль. - Эх, выиграть бы сегодня партию! И денежный приз соответственно!"
По странному стечению обстоятельств я победил. Хотя был несколько раз на волосок от проигрыша. Но в самом конце госпожа Удача подарила мне свою ослепительную улыбку.
Знаете ли, спортсмены - народ суеверный. Шахматисты в особенности. Верят в приметы. Кто-то не бреется перед игрой, кто-то бережет как зеницу ока удачную авторучку, коей записывается партия, кто-то переходит улицу в строго определенном месте, другие специально опаздывают на тур. И так далее, в общем.
Я в тот день вовсе не связал мое везение с мелкой щедротой в адрес клошара. И даже забыл на время о нем. Вспомнил через месяца три, когда снова приехал "покорять Париж". Уже стояла дождливая осень, а он по-прежнему сидел на своем законном месте. К его скромной одежде добавились широкий непромокаемый плащ и черная шляпа.
Он узнал меня, улыбнувшись как старому знакомому. Я снова кинул в картонную коробку десять франков. И опять спустя четыре часа выиграл партию в совершенно разгромном стиле.
Вечером, после игры я в радостном возбуждении долго бродил по парижским улицам.
И не заметил, как пришел на перекресток rue Richer с rue de Trevise. Уже было темно и прохладно.
Накрапывал мелкий дождь.
Я вздрогнул, у меня кольнуло сердце, когда я увидел его, лежащего на вентиляционной решетке. Он подогнул ноги, стараясь убрать их от холодных капель под искусственную крышу из большой разорванной картонной коробки. Сжался в комочек.
"Боже, как он всю ночь проводит на улице? Почему так вышло? Он же человек, а не собака какая... Нет крыши над головой - что может быть ужаснее?"
Я немного постоял в трех метрах от клошара. До того момента, как понял - он спит. Невзирая на непогоду, холод, шум проносящихся рядом машин, шелест ног прохожих.
Я нарушил собственную гордость парижского нищего. Перед восьмой и девятой партией подходил к нему и, несмотря на то, что он гордо отворачивал голову, бросал по десять франков в знакомую коробку. Когда обе партии были выиграны, тихий мистический ужас незаметно проник в мою душу.
"Это что - теперь у меня будет такая примета?? Обязательно помогать этому человеку? И в ответ госпожа удача стрясет с дерева организаторов гораздо больше монет в мою пользу? Не может такого быть! Или может? Вот черт! Интересно узнать - дальше будет "это" работать?"
В следующий приезд мне не удалось проверить свою догадку. Клошара на месте не оказалось. Оно вообще пустовало. Я махнул рукой на свои мистические размышления и на время забыл о странных совпадениях.
Вспомнил позже. Когда через год играл за клуб. Я увидел его издалека. Мое лицо озарила радостная улыбка, как будто я встретил самого лучшего школьного друга. Он приветствовал меня легким кивком головы. Я бросил монетку и впервые заговорил с ним, коверкая французские слова:
- Почему вас не было здесь год назад?
Искра удивления мелькнула в его иронично-насмешливом взоре. Он ответил глухим голосом:
- Я сильно болел. Лежал в специальном медицинском приюте...
Надо ли говорить о том, что я снова выиграл три партии подряд? Я уже стал специально менять в газетных киосках бумажные банкноты на желтые десятифранковые монетки. Василий Петрович каждый раз шумно радовался моему успеху, не подозревая, что я связываю его со странным человеком, сидящим на асфальте недалеко от его дома.
Один раз я дошел то того, что приехал в Париж из Руана. Вечером, чтобы успеть дать монетку мистическому клошару, а рано утром умчаться на поезде обратно и снова победить в решающей схватке.
Через несколько месяцев я бился за весьма солидный приз в France open - открытом первенстве Франции. В турнире участвовало больше шестисот игроков, поэтому плотность результатов была высока.
Последний тур. Все или ничего! Или я выигрываю хорошие деньги, или даже ничья отбрасывает меня на десятки мест назад без всяких призовых. Соперник - молодое местное дарование, начинающее стремительное восхождение в профессиональных шахматах.
Турнир проходил в пригороде Парижа. И там же жили большинство участников, предпочитая не тратить лишний час на местную электричку под названием RER.
Надо ли говорить, что рано утром я помчался на перекресток улиц rue Richer и rue de Trevise? Выскочив на стоянку такси перед вокзалом Care Nord, взял машину. Таксист провез меня по улице Лафайетта к знакомому месту.
Я медленно подошел к клошару. Тот дремал, опустив голову на грудь, широкая черная шляпа закрывала лицо. Те же ботинки, знакомые брюки.
Я тронул его за плечо. Нищий встрепенулся, вздрогнул и поднял заспанное лицо. Я отшатнулся.
Это был совсем другой человек! Блеклые глазки, бесцветные и безразличные...
Клошар удивленно смотрел на меня. Я постоял с полминуты, собираясь с мыслями. Потом спросил:
- А где... ээээ.. месье? Эээ...
Надо же! Я даже не удосужился узнать имя того необыкновенного клошара!
- Месье Паскаль? - нищий потер лоб, потом глаза и оглушительно зевнул. - Так нет его. Он - умер. Теперь я пришел на его место...
Я ехал в вагоне RER, рассеянно глядя на мелькавшие за окном пейзажи. Конечно, я бросил десятифранковую монетку новому нищему. Но того приподнятого чувства не было в душе и в помине. А было ощущение, что я потерял хорошего знакомого. Непонятная тяжесть давила внутри, я то ругал себя последними словами, то смеялся сам над собой, над этими дурацкими приметами.
И дал себе твердое слово больше не верить в них!
Последнюю партию я проиграл. С треском. Юный парижанин буквально разгромил мой королевский фланг, в блестящем стиле пожертвовав две фигуры. Это был настолько тяжелый удар, просто нокаут, что я решил - всё! Пора заканчивать эти игры и уступать дорогу молодым! После партии я приехал в Париж и снова долго ходил по улицам, пытаясь успокоиться. Но ощущение потери, какой-то горечи и бессилия - не проходили.
К вечеру похолодало.
Я поднял воротник куртки, засунул руки в карманы. Пальцы нащупали маленькую круглую монетку.
Я вытащил ее. 10 франков.
В этот миг я стоял на мосту через Сену, на том самом, названном в честь императора Александра Третьего. Монетка, чуть сверкнув в свете фонарей, полетела в воду. Я загадал: "Чтобы еще приезжать в Париж, но больше не играть здесь в шахматы!"
Пока сбылось...
Нищие, а по-французски клошары, бывают разные. В моей последней поездке я заметил существенную разницу в сравнении с 90-ми годами. В Париже клошаров не прибавилось. Зато резко увеличилось количество попрошаек. Ну, тех, кого мы часто видели в метро и на московских улицах с неизменным: «Мы сами не местные…поможите Христа ради… »
Не знаю, каких национальностей эти тетки, стенающие с самым печальным видом. На мой взгляд, то ли албанки, то ли из Боснии, в общем – из бывшей Югославии; чем-то похожи на цыганок, но не цыганки.
Так вот, их довольно много. На Елисейских полях, станциях метро, там, где ходят туристы.
Но первым делом я поехал на место, где сидел мой клошар из рассказа, Паскаль.
Вот этот перекресток rue Rischer и rue de Trevise.
Вон там он сидел – возле правого столба со знаком «Проезд запрещен». Сейчас там никого нет. А, быть может, по вечерам в хорошую погоду и сидит кто… Не знаю.
Это rue de Trevise, где по утрам весело пестрел всевозможной продукцией фермеров описанный мной рыночек.
Я посидел за чашкой кофе вот здесь, вспоминая то время и того необыкновенного клошара…
Походил по знакомым местам. Вот улица Richer, где жил Василий Петрович.
И дверь его дома.
Увы, Василий Петрович умер 15 ноября 2013 года, похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Однако, вернемся к клошарам. Еще одна характерная особенность нынешних парижских нищих – наличие возле них животных. Собак, в основном. Люди охотнее кидают монетки.
Клошар возле Триумфальной арки, рядом с началом avenue Hoche.
А вот у этого клошара я попросил разрешения на фото. После того, как положил ему монетку. Он, улыбнувшись, согласно кивнул головой. Но лицо решил не показывать, наклонив голову в чуть виноватой улыбке. Быть может, это временное состояние, и он надеется выбраться из клошаров, с тем, чтобы никогда вот так не сидеть на мокрой мостовой…
Он напомнил мне моего Паскаля из «10 франков», только тот был постарше и одет поскромнее.
Ну, а это – из серии: «…поможите люди добрые, сами мы не местные…»
Тоже – на Елисейский полях, буквально в тридцати метрах от клошара с собакой.
А это – из той же категории, только на бульваре Капуцинов.
Здесь парень расположился перед кинотеатром «Дантон».
Теперь о том, как по-разному живут клошары. Так же, как и многие люди. На эту тему я нашел в Интернете интересное интервью, взятое он-лайн журналом «Русский репортер» у нашего соотечественника, бывшего члена партии Лимонова, ныне парижского клошара Владимира Московцева.
Вот выдержки из интервью, касающиеся клошарного бытия в Париже.
— Так где ты живешь? Чем тебя кормят? Что вообще положено бездомному в Париже?
Первое время я жил в ночлежках. К страшным ночлежкам, описанным у Горького, это не имеет никакого отношения. Чисто, светло, многоярусные кровати. Но мне там не понравилось: слишком много спившихся и деградировавших личностей. А я интеллигент из хорошей семьи! Поэтому я нашел отличное место и теперь живу под мостом — на высоте метров трех от земли. Чисто, сухо. Мост тихий, не железнодорожный. Его конструкции образуют как бы пол, потолок и три стены. Я теперь планирую построить там настоящий домик площадью 12,5 квадратных метров. На одного, я считаю, нормально.
— У меня друг с семьей в Бескудниково теснится в однокомнатной квартире общей площадью 18,5 метров… А не снесут парижские власти твой самострой?
— Теоретически, наверное, могут. Но практически никто возиться не будет. А зачем? К тому же, если ты сносишь чье-то жилье, ты натыкаешься на проблему: лишив человека крова, ты обязан предоставить ему другое жилище. Мне это будет только на руку… Пойми, там совершенно другое отношение к людям! Вот представь себе: стоит огромный черный представительский лимузин. Это редкость для Парижа, где все ездят на малолитражках. Капот у этого монстра — как стол. И на этом столе расположился какой-то бомж — расстелил что-то типа скатерки, разложил свои припасы и обедает. Через некоторое время к бомжу подходит шофер машины и, извиняясь, говорит: «Простите, месье, но не могли бы вы убрать свой завтрак, ПОТОМУ ЧТО мне надо ехать». Личность там ценят во много раз больше, чем предметы! Этому шоферу и в голову не пришло бы потревожить человека просто так, без необходимости.
Кстати, многие клошары точно так же, как и я, отказались от ночлежек и живут прямо на тротуарах. Я часто вижу такую картину: лежит человек на одеялах поперек тротуара, а толпа обходит его, не смея потревожить. Но не все клошары так ленивы, чтобы целый день лежать на одном месте. Многие уходят погулять, а на своем любимом месте оставляют рюкзак и свернутое одеяло. Или еще проще: идешь по тротуару, видишь — стоит бутылка вина. Это значит, что здесь кто-то живет, занимать это место нельзя.
— А спать на улице не холодно?
— Климат там вполне подходящий, только зимой к утру может слегка подморозить. Но у меня под мостом множество покрывал, одеял. Не мерзну. В моем «доме» есть все для нормальной жизни: одежда, сотовый телефон, ноутбук…
— Не боишься, что шмотки украдут, пока ты гуляешь?
— При коммунизме не крадут. Да и кому нужен поюзанный ноутбук, если из магазина можно новый украсть?
— А где ты заряжаешь свои гаджеты?
— Когда построю дом, кину откуда-нибудь провод — там кругом полно электричества. А пока что, проснувшись утром, я иду в ближайший приют в двух кварталах от меня… Иду именно туда, потому что мне их здание очень нравится — в стиле хай-тек. Там я оставляю на зарядку телефон, ноутбук и могу оставить свою одежду, которую мне нужно постирать, и мне ее бесплатно постирают и почистят. Там каждое утро я принимаю душ, при этом мне бесплатно выдают чистое полотенце, мыло, шампунь, крем для бритья, бритвенный станок, лосьон после бриться, зубную щетку с пастой и расческу. Если нужно, могу воспользоваться феном, утюгом. Помывшись, я завтракаю — пью какао. Тоже бесплатно
Обедаю и ужинаю я в ресторане «Аврора» — туда мне дали карточку в социальной службе. Что он из себя представляет? Обычный ресторан: большой красивый зал, напоминающий стильные московские кафе, только без официантов — еду берешь сам: нагружаешь на поднос. Чем кормят? За все это время не давали только лягушек, устриц и икру. Плов с мидиями, ананасы, жаркое, супы… Честно говоря, названий большинства блюд, которыми меня кормят, я даже не знаю. Я там ел таких длинных раков с небольшими клешнями… не помню, как они называются. Постоянно в меню сыр — камамбер, дор-блю, рокфор. Много разных йогуртов. Помню, меня в первый раз поразила груша. Она была огромная и лежала на тарелке одна — очищенная от кожицы ровно-ровно, как будто пескоструйкой…
— А что еще положено клошару на халяву?
— Бесплатное посещение музеев и выставок, спортивных мероприятий, кинотеатров. Один раз в месяц я имею право на бесплатный сеанс массажа и беседу с психологом. Я также могу сделать заявку, сказав, что меня интересует такое-то мероприятие или такой-то матч, и мне организуют билет. Вообще во всех ночлежках раскиданы брошюры, которые советуют клошарам, куда им обращаться, если им что-нибудь нужно.
— А медицинское обслуживание?
— Бесплатное, конечно. Причем, поскольку мой французский еще очень плох и я толком не могу объяснить, в чем моя проблема, они приглашают на определенный день переводчика и просят меня подойти именно в этот день и в это время.
— И что нужно для того, чтобы получить такую сказочную халяву?
— Вот типичный вопрос совка! Меня все спрашивают, какие справки надо собрать, чтобы кормили-поили-обстирывали бесплатно. Никакие! Я могу даже свой паспорт не показывать. Просто если человек обращается в социальную службу за помощью, значит, он реально в ней нуждается, иначе бы не пришел. Так зачем еще какие-то справки?!
— И что, я могу заявиться туда и получить талон в ресторан и бесплатную ночлежку с чистым бельем?
— Конечно.
— И никто визу не спросит?
— Интересоваться визами — не дело социальных работников. Их дело — оказывать людям помощь. И если к ним приходит человек без документов, они просто помогают ему, не интересуясь, откуда он взялся… Там давно уже решили, что для страны дешевле бесплатно кормить бездомных на свободе, чем сначала терпеть от них преступления, а потом так же бесплатно кормить их в тюрьме да еще платить полицейским, которые их ловят… Дешевле бесплатно обстирывать бомжей, чем бороться с антисанитарией и терпеть на улицах города живые рассадники вшей и блох.
— Я знаю, у тебя есть интернет-адрес. Откуда интернет?
— Я иду в Национальную библиотеку, там бесплатный интернет.
— И что нужно, чтобы записаться в библиотеку? Паспорт?
— Библиотеки бывают разные. В Центре Помпиду вообще ничего не нужно. Просто заходишь и сидишь. В Помпиду, кстати, собирается очень много клошаров. Они там не всегда читают книги — часто просто спят за столом.
— А где ты берешь одежду?
— Ее кругом полно! Все, что на мне надето, я взял на улице. Еще вполне хорошие вещи люди не бросают в мусорные баки, а, вычистив, вешают возле своего дома на плечиках. Я иду, вижу — висит пиджак или свитер, меряю… Так у меня появился почти новый пиджак «Хьюго Босс» — он сейчас «дома» висит, под мостом. Скажу тебе честно: у меня никогда не было столько отличных вещей, как сейчас! Когда я занимался политической борьбой в Латвии и России, ходил в старой шинели.
— А нижнее белье тоже выдают?
— Нижнее белье можно заказать в социальной службе. Но проще взять в магазине. Раньше я вообще в магазины не ходил. К чему? Потом пошел и просек фишку. Ой, как же там тырят! Про то, что под полу засовывают по мелочи, я уж не говорю. Но некоторые умудряются заходить в супермаркет с огромными сумками типа таких, какие у нас челноки носят, набивают эти сумки товаром и выносят. Изнутри они отделаны фольгой, которая экранирует сторожевые пищалки. А обыскивать людей без повода там не принято. Вот и прут. Владельцы магазинов закрывают на это глаза. Их интересуют только те люди, которые могут заплатить деньги, а те, кто тырит, — с них все равно ничего не возьмешь. Ну и пусть тырят! Процент краж заложен в стоимость товара.
Поэтому магазинные кражи в Париже — целый бизнес! В день реально вынести из магазинов товаров на 1000 евро и «толкнуть» за полцены — за 500. А какому-нибудь французу за эти деньги нужно неделю работать…
Когда я все это понял, вошел в азарт! Но не корысти ради. Просто перед тем как ехать в Россию, вдруг подумал, что неудобно приезжать без подарков. Пошел в магазин CD-дисков и вынес оттуда… Сколько бы ты думал?.. Я потом общался с одним клошаром, который сказал, что его личный рекорд — 50 дисков за день из разных магазинов. А я из одного магазина за один раз вынес 100 дисков — полное собрание французской оперы за много лет и всю Эдит Пиаф!.. А в следующий раз всем своим московским знакомым женщинам духов французских привезу.
— Но как ты попал в Москву без денег?
— Ты думаешь, если нет денег, то и поехать никуда нельзя? Многие клошары ездят отдыхать на Корсику, на южный берег Франции. Садишься на паром или в поезд и едешь.
— Без билета?
— А зачем билет?
— А вдруг контролер?
— Не вдруг, а обязательно! Система работает как часы: пока едешь, обязательно пройдет контролер. Скажешь ему, что у тебя нет билета, он выпишет штраф, даст тебе квитанцию: «Пожалуйста, месье, вот вам сувенир».
— А на самолет?
— Тут сложнее. Но есть в Париже одна международная организация, которая может помочь в решении этого вопроса. Мне эту контору один человек посоветовал. Я туда пришел и сказал: так вышло, что я оказался во Франции, а теперь хочу возвратиться на родину. Они начали заполнять анкеты, бумаги. Пообещали рассмотреть мой вопрос и просили прийти через несколько дней. Я прихожу, мне говорят: в такой-то день, в такое-то время приезжайте в аэропорт де Голля к такой-то стойке. К вам подойдет женщина и даст билеты. Так и случилось. А помимо билетов я получил на руки еще 300 евро, что логично: не могу же я оказаться на родине совсем без денег! Если бы я попросил и обосновал, что мне надо 600 евро, дали бы 600. А если бы я сказал, что хочу открыть на родине небольшой магазинчик и мне на обзаведение необходимо 10 тысяч евро, думаю, дали бы и 10 тысяч.
— Ты рассказываешь какие-то невероятные вещи!
— Самое удивительное, что этому не верят не только русские, но и многие французы, даже сами клошары! Когда я рассказал им про эту контору, они стали говорить, что здесь наверняка какая-то подстава и, если мне дадут бесплатный билет из Франции, потом я уже никогда не смогу вернуться обратно…Чушь! Я лично знаю одного бывшего нашего, который таким образом каждый год летает из Парижа в свой родной Ижевск в отпуск. Он получает билет, деньги на расходы, в Ижевске на эти деньги гуляет, гнет пальцы веером, а потом улетает обратно. Просто во Франции все сделано для человека… Иду я как-то по Елисейским полям, смотрю — салон «Мерседеса». Захожу, поднимаюсь на второй этаж, вижу там релаксационную комнату для отдыха, всю в подушках. Для клиентов. Я молча ложусь на эти подушки… В Москве меня бы выкинули из мерседесовского салона в два счета! А там подбегает девушка, пыхает мне в нос кислородом для расслабления, приносит чаю.
— Значит, ты успокоился в этом капитал-коммунистическом раю и не участвуешь больше в революции? А ведь в предместьях Парижа периодически машины горят…
— Почему? Я участвую. Одну машину спас от пожара. Иду, вижу — горит. Я и потушил… Вообще все революционеры делятся на два типа: созидатели вроде меня и полудурки, которые все громят. Конечно, и для строительства нужно, бывает, расчистить площадку. Но я пока не вижу, что можно такого построить во Франции, чего бы там не было и для чего потребовалось бы жечь припаркованные автомобили.
— Ты теперь счастлив?
— Я спокоен. Мне никогда не было так спокойно. На свете счастья нет, но есть покой и воля. А также чистая совесть. Я спокоен, свободен и чист.
— И, наверное, жутко одинок.
— Одиночество — это плата за свободу.
Ну, насчет чистой совести этот товарищ явно заблуждается. Воровство ни в какие времена не очищало совесть человека. А так же вот такой циничный потребительский эгоизм. Товарищ бывший лимоновец хвалится, что спас горящую машину. Интересно, что еще он сделал для других людей? Так что перед вами, уважаемый читатель, портрет и интервью типичного паразита. По внешнему виду работать очень даже может. Ан нет. Он лучше будет воровать из магазинов, продавать наворованное, иль везти знакомым женщинам в Москву французские духи. Про таких в моем далеком детстве ребята говорили: «Морда просит кирпича»…
А вы как думаете, уважаемый читатель?
