Обычно я что-то пишу об этапе подготовки к путешествию, но не в этот раз, так как этого этапа просто не было. Были голоса из соседних стран о том, что ситуация с пандемией ухудшается, и не исключён новый локдаун, и мы восприняли это как сигнал к немедленному действию. У нас не было броней, не было расписанного по дням маршрута, не было уверенности, что нас впустят, и что потом выпустят, вообще ничего не было, был лишь смутный план в голове, и каждый его пункт начинался со слов «если границы будут открыты», «если нас не посадят в карантин» и «если не введут комендантский час». На гребне второй волны коронавируса мы отправлялись в Италию и Францию.
В конце концов, а много ли мы теряли в случае чего. До словенской границы десять минут езды, ещё пару часов до Италии, а там уж как кривая вывезет. Примерно этот тактический план мы озвучивали друг другу, закидывая в машину вещи прохладным утром 15 октября 2020 года, первого на нашей памяти года, который теперь навсегда имеет собственное название – «коронавирусный».
Моросил дождь. И пока мы загружались, и пока ехали до словенской границы, проходили там смешную процедуру погранконтроля в масках (в принципе, я мог проехать по паспорту своей матери при желании). Словенцы лишь спросили: «В Италию?» Мы утвердительно покивали, и на этом формальности закончились.
А дождь не закончился. Он моросил и дальше, иногда становясь сильнее, иногда снова отступая, но не прекращаясь ни на минуту, он стал нашим постоянным спутником в тот сумрачный день, будто мы были героями романа Хэмингуэя. Природа заранее оплакивала судьбы двух нерадивых путешественников, решивших податься во все тяжкие в это непростое время.
Мы выполнили требования Словении по пересечению её территории в порядке транзита, и не остановились ни разу. На итальянской границе проезжая часть была искусственно сужена до одной полосы, а на обочине стояли карабиньеры, и разглядывали проезжающие машины в бинокль. «Ну, нас-то точно остановят, с нашими российскими номерами», – думали мы, проезжая мимо них. Карабиньер проводил нас удивлённым взглядом в бинокль. Возможно, не поверил своим глазам. В зеркало заднего вида я видел, как он опустил бинокль и сказал что-то в рацию, а через пару-тройку секунд с противоположной стороны дороги стартовал карабиньерский джип.
Следующие 15 минут мы, передвигаясь уже по территории Италии, ждали, когда же нас, наконец, остановят. Но карабиньеры так и не появились на горизонте. То ли джип оказался слаб, то ли они в процессе погони увидели пиццерию и забыли, куда ехали, а может, изначально были не по нашу душу. В итоге границу Италии мы пересекли беспрепятственно.
Мы заехали на Автогриль по очень многим причинам. Во-первых, въехав в Италию, нельзя не заехать на Автогриль. Во-вторых, нам нужен был кофе, который мы тем утром ещё не пили. Мы заказали два двойных эспрессо, кассирша, которой мы его оплачивали, передала нашу просьбу кому-то ещё, там её передали дальше, и в итоге мы получили два капучино. Кто-нибудь другой бы возмутился, но мы уже хорошо познали итальянский дзен. Возмущение не принесёт ни одной стороне хороших эмоций. Так что я, улыбаясь как можно шире, показал чек, и сказал: «Синьора, мы хотели два двойных эспрессо! Но капучино тоже очень неплохо для этого времени суток, оставьте.» На что синьора всплеснула руками, и высказалась в смысле «а, так вы хотели КОФЕ, а не вот это вот? Без проблем, сейчас я вам превращу это в кофе». После чего сделала две чашки эспрессо и вылила их в наш капуччино. Получилось даже лучше, чем мы хотели. В итоге мы получили больше, чем то, на что рассчитывали, пусть и не совсем то, что ожидали. Эта формула универсальна для Италии.
Вторым важным делом, ради которого мы остановились, было бронирование жилья. Мы проникли в Италию, и у нас были основания думать, что внутри страны нас вряд ли поймают и отправят восвояси, так что можно было задуматься о том, где мы будем ночевать. А ночевать мы хотели в местечке Курмайёр. Как можно догадаться по созвучию, это почти Куршевель, но с итальянской стороны. Я, конечно же, не просто так вспомнил набивший оскомину Куршевель, но к этой теме мы ещё вернёмся, пока же важно понять, что это два безобразно понтовых горнолыжных курорта, которые отличаются тем, что Куршевель расположен в какой-то дыре, а Курмайёр – у подножия Монблана.
Мы не особенно тешили себя надеждой найти устраивающий нас по цене вариант в самом Курмайёре даже несмотря на этот безумный год. Но мы честно попытались, и не расстроились, когда не получилось. Вместо этого мы забронировали чудесный апартамент совсем неподалёку, в городке Морже. Забронировали, и поехали к нашей цели, теперь уже хотя бы приблизительно представляя, где мы будем жить и что будем делать в ближайшие дни.
Тут нужно сделать важное отступление. Почти десять лет путешествий по Италии убедили меня в том, что я не смогу заставить итальянцев разговаривать по-английски. Поэтому я сдался и решил сам учить итальянский, и начал этот процесс как раз незадолго до этой поездки. Уровень моего владения им пока что на уровне первого урока английского языка в школе, «зис из зе тейбл» и вот это всё, но какую же мощь я ощутил в своих руках! Теперь, когда итальянцы пытаются говорить со мной на рудиментарном английском, я отвечаю им на таком же рудиментарном итальянском. То есть теперь не они издеваются надо мной, а мы одинаково издеваемся друг над другом, и это ставит нас в равное положение.
Именно в таком ключе проходил мой разговор с хозяйкой жилища, с которой мы созвонились в процессе нашего перемещения на запад в сторону Валле д’Аоста, одного из немногих регионов Италии, где мы ещё не были. Ну то есть мы его проезжали, но не задерживались. «Ю си зе биг паркинг, турн лефт, ю си зе биг фоунтейн», – объясняла мне хозяйка, пока я проезжал довольно оживлённый участок дороги под Миланом в этом непрекращающемся дожде. «Си, си, ио каписко», – отвечал ей я. Мы оба врали, но, по крайней мере, мы оба были на равных.
Когда въезжаешь в Валле д’Аоста, начинается бесконечная череда туннелей, один сменяет другой, и ты уже не уверен, день сейчас или вечер, потому что небо ты видишь крайне редко. Но в какой-то момент ты, наконец, выныриваешь из этих туннелей и оказываешься в долине реки… Аоста? Размечтались, когда это Италия была так проста. В долине реки Дора-Бальтеа, притока По. А про топоним «Аоста» вообще отдельная история, довольно длинная, поэтому не здесь и не сейчас.
Так вот, выныриваешь из туннелей, и оказываешься в окружении гор. Они везде, в какую сторону ни посмотри. От этого просто захватывает дух. Если бы ещё не дождь…
Мы без труда нашли Морже, и даже «зе биг паркинг». Проблемы возникли на этапе «зе биг фоунтейн». Жители равнин, наверное, спросят, а почему нельзя просто назвать адрес и ввести его в навигатор. Жители рельефных районов, каковыми и мы с некоторых пор являемся, грустно усмехнутся в ответ на этот вопрос.
В итоге на поиск «зе биг фоунтейн» мы потратили минут пятнадцать. Фоунтейн оказался бетонным корытом пару метров в длину, предназначенным, видимо, для стирки одежды. В корыто непрерывно текла вода из трубы, видимо, из природного источника, что, в принципе, давало право называть его этим гордым словом. Тем не менее, мы нашлись, и это не могло не радовать.
А ещё больше нас радовало другое. Стоило нам свернуть в Морже, и дождь, который не прекращался ни на одну минуту от самого выхода из дома и до самой Валле д’Аоста, закончился. Мы вышли из машины, и сверху ничего не капало. И вообще больше в этот день ничего не капало. Природа, только недавно оплакивавшая обречённых путешественников, озадаченно пялилась на наши успехи.
Жилище, которое мы сняли, было настолько аутентичным, что дальше уже просто некуда. Это был переделанный в жилое помещение амбар, который в этой части света чаще представлен нижним этажом жилого здания, чем отдельной постройкой. По этой причине подходит такое жильё не всем. Например, людям ростом 185 и выше будет в нём, мягко говоря, туговато. Так что, учитывая его специфику, сдавалось оно за совсем небольшие деньги, имело каменный свод, полноценную кухню, двойное отопление, и вообще, позволяло погрузиться в атмосферу традиционной жизни вальдостанских крестьян с первой секунды.
Учитывая, в какие времена мы приехали сюда, мы сразу же уточнили, каковы правила ношения масок, и нас тут же заверили, что эти чёртовы маски необходимы совершенно везде, за исключением случаев, когда мы пребываем в гордом одиночестве и в поле зрения нет других людей. Что ж, в чужой монастырь со своим уставом мы лезть не собирались, а потому нацепили намордники и пошли обследовать Морже.
Впрочем, как нацепили, так и сняли. Фактическая практика ношения масок ограничивалась закрытыми помещениями, а на улице никто особенно не парился. Кто-то в маске, кто-то без, и никто не делал из этого трагедии. Что ж, нам это на руку. Но, заходя в местный магазин деликатесов, маски мы, конечно, надевали.
Чёрт бы побрал эту неопределённость. Мы ведь не знали, будем мы ездить туда-сюда ещё пару недель, или звоночек «срочная эвакуация» прозвенит уже завтра. И потому каждый заход в такой магазин рассматривали, как последний, что сказывалось на количестве покупаемого. Мы ведь действительно хотели привезти с собой много, очень много разной интересной еды, но обычно мы планировали закупку на обратную дорогу, а тут не знали, получится или нет, и хватали что придётся. В результате наша коллекция продуктов начала расти с самого первого дня.
Из магазина мы вышли с местными сырами и другими деликатесами, а также бутылкой местного вина, которую я выбрал среди других на полках по собственному усмотрению. Вообще, покупку вина отдельно отмечать не стоит, так как его мы покупаем везде и всегда, но история этого вина имеет некоторое продолжение, которое последует чуть позже.
Вес купленного не позволял с этим гулять, так что нам пришлось идти домой, чтобы выгрузить всё это, а пока мы ходили туда-сюда, наступил вечер, и пришло время искать ресторан для ужина. Мы заприметили интересную на вид тратторию, и пошли туда в надежде, что, с учётом обстоятельств, там есть свободные места и заранее бронировать не надо.
Ну, прямо скажем, пусто там не было. А для обеспечения безопасности в довольно плотно набитом зале столы были отделены друг от друга полупрозрачной клеёнкой. Славься, коронавирус! Вот бы всегда и везде было так. Не этот вот опенспейс, а хоть какая-то приватность. Всё-таки весь этот год – это достойная компенсация социофобам за всю их предыдущую жизнь, когда приходилось мириться с непреодолимым желанием людей обтираться друг об друга и контактировать как можно ближе.
С официантом мы поначалу общались на всё том же странном англо-итальянском наречии. Но через некоторое время он расслышал, что мы общаемся друг с другом по-русски, и обратился к нам на русском. Причём на таком русском, что я сначала подумал, что он или из семьи русских эмигрантов, ну или на крайняк украинец или латыш, у которого русский – второй язык в семье. Произношение было почти идеальным, но чувствовался недостаток лексики, и были некоторые ошибки в грамматике. Правда же оказалась куда более занимательной. Он оказался чистокровным итальянцем, родившимся в Милане, откуда он уехал, потому что там «очень плохо жить» (ну, тут я не готов с ним спорить). Русский он выучил в школе, которую закончил совсем недавно, потому что, по его словам, бо́льшая часть туристов в Курмайёре до недавнего времени были русскими, и местное население учило русский язык с малых лет именно по этой причине. Но, передаю ему слово, «потом Путин поссорился с Меркель и Макроном, поэтому теперь русский не нужен, придётся учить немецкий». Такой вот неожиданный геополитический дискурс у нас возник на ровном месте.
Что же касается еды, наверное, излишне упоминать, что она была великолепна. В Италии мы в отношении великолепной еды употребляем словосочетание «вполне ожидаемо». Самый известный вальдостанский сыр, Фонтина, используется в большинстве местных блюд, и в данном случае был представлен в виде ещё более популярного, чем сам сыр, соуса Фондюта ди Фонтина. Это очень похоже по смыслу на швейцарское фондю, с тем отличием, что сыр эмульгируют бо́льшим количеством сопутствующих компонентов, что приводит к тому, что соус остаётся жидким в том числе и при низких температурах. Приправляют фондюту всем подряд, от пьемонтского трюфеля до простого чёрного перца. В этом путешествии мы ели довольно много блюд с фондютой, и все они были неизменно прекрасны.
Вторым большим впечатлением от этого ужина была его цена. Не знаю, как тут дела в обычный туристический сезон без пандемии, но нам показалось, что для Италии тут было неожиданно дёшево. За весь вот этот ужин на двоих, с закуской, главным блюдом и вином, мы отдали в районе 50€. Валь д’Аоста нравилась нам всё больше.
Возвращаясь из траттории домой, проходя через главную площадь, которая, вообще-то, не проезжая, мы обнаружили на ней две машины «скорой помощи», припаркованные с аварийкой. Мы чуток задержались, ожидая увидеть, как экипажи, экипированные космическими скафандрами, будут принудительно эвакуировать на лечение итальянца, который неудачно прилюдно чихнул. Действительность оказалась проще: экипажи «скорой помощи» припарковались здесь, чтобы съесть пару пицц.
Дома мы открыли то самое вино, которое купили в местном магазине. Мы разлили его по бокалам, начали пить… И буквально через пять минут Ксюша облила вином свою футболку. А ещё через пять минут, ещё не успев закончить отпускать шуточки по этому поводу, я облил тем же вином свою.
Вообще, мы довольно аккуратные ребята, особенно Ксюша. И когда такое происходит синхронно, это не может не вызвать вопросы и не привести к анализу ситуации. Выводы, сделанные нами, были просты: привычка – великая сила.
Дома мы пьём вино из винных бокалов. Винный бокал сужается к верху. Это не случайно, функция такого бокала – удержать часть ароматических соединений внутри себя. Подобное устройство имеют и бокалы для виски, и для коньяка – для любых напитков, где летучая ароматика играет важную роль в комплексном восприятии напитка. А, например, бокалы для мартини или шерри – когда вкус явно преобладает над ароматом – имеют открытую структуру. Там не нужно удерживать ароматы, нужно, чтобы содержимое удобно выливалось в рот.
Бокалы, которые были в наличии в нашем апартаменте, были под стать ему самому – старый хрусталь, с раскрытием к верху, наподобие бокалов для мартини. Мы же привыкли, что вино, разлитое по бокалам, начнёт выливаться из них в рот только под достаточно большим углом. В результате мы рефлекторно наклоняем бокалы как привыкли, и итог предсказуем: мы все в вине.
Ну, не велика беда. Застирали футболки, продолжили пить вино, а попутно обнаружили в нашем жилище всякие туристические брошюры, и стали их просматривать, мы же почти ничего не знаем о регионе. И внезапно на одной из страниц увидели ту самую бутылку вина, которую мы пили в тот момент. В пояснениях было написано, что это самое известное вино в регионе, производимое самой древней винодельней в Валле д’Аоста. Чёрт, я просто схватил на полке незнакомое вино с понравившейся этикеткой, там рядом было полтора десятка других. Ну и как после этого можно говорить, что у нас нет ментальной связи с Италией? Нет, что-то тут не так. Не может быть такого, чтобы моя прапрабабка не согрешила с Гарибальди, иначе я не могу это объяснить.