Куба далеко? Куба рядом! или Три девушки на острове

[Rada]

Всем привет! Спустя полгода после поездки нашлось, наконец, время довести до ума, то есть до конца, отчет
Зато полгода прожила в мыслях о Кубе, а сейчас уже и до следующей поездки не очень далеко!
Будут вопросы - с удовольствием отвечу!

Куба далеко? Куба рядом!
или Три девушки на острове

Сборы
Сборы на Кубу стали отдельным событием: а вы попробуйте срочно найти в Москве насадку с плоскими штырьками, без которой, по слухам, не получится поюзать ни одну розетку на Кубе – кстати, это неправда. В какой-то момент пришлось также усилием воли остановить себя и перестать скупать ассортимент близлежащих аптек «на всякий случай».
Еще были приобретены купальные тапки (очень нужная вещь для купания в водопадах), фонарик, компас, складной нож, кипятильник (ничего не пригодилось, нож к тому же отобрали в аэропорту на обратном пути), пакетики для заваривания Maggi (как оказалось, ужасная глупость, на Кубе все очень сытно и вкусно), смесь мюсли с цукатами и с десяток шоколадных батончиков (нормально пережили перелет и жару и радостно сжевались между делом или же были раздарены). Еще купили лаки для ногтей и косметику в качестве подарков. Забавно, конечно, что девочки собрались делать подарки девочкам, но что и при каких обстоятельствах можно подарить мужчинам – как-то не придумалось, как ни морщили ум. Но без подарков сильному полу тоже не обошлось, о чем значительно ниже.

Перелет
Летели утренним рейсом, поэтому в бодрствовании прошел весь день (то есть весь самолет). Все были жутко взбудоражены предвкушением, совсем не спалось, не помогли даже ночные сборы накануне. Тринадцать часов перелета в дневном режиме – скажу я вам… Было тяжко. Затекают ноги, пересыхает кожа, от сухости саднит горло и нос. Каждые полчаса-час моцион: намочить лицо – взять еще чашку воды. Крепкие напитки нас не заводили, выпили бутылку мартини – эффекта ноль, только стучит в голове «Москва – Гавана, Гавана, Гавана!!!» Название этого города все без исключения произносят с хрипотцой и блаженной улыбкой – даже стюардесса в динамик. Это то, что объединяет самый разномастный народ. Традиционные мужские компании – по три, по четыре. Уже слегка подпухли, покрякивают от удовольствия и провожают все движущиеся объекты плотоядными взорами. Как подкласс, мужские компании из других городов: белье понесвежей (добирались издалека) и взгляд попугливее – пока… С мужчинами происходят необыкновенные метаморфозы. Здоровенный парень, до этого размахивавший флажком и кричавший «Россия – чемпион», просяще смотрит на капризную девочку лет семи: «Ты отдохнула? Давай еще побегаем по проходам, ну давай!» Девочка милостиво соглашается. На пляжи отбывают семьи с детьми и пары. Много товарищей с азиатским разрезом глаз, бодро говорящих и на китайском, и на испанском (потомки тех самых кули, числом миллион завезенных из Китая в конце XIX века?) Хотя часть из них – вроде бы привычного российско-азиатского типа. Дряхлые русские сеньоры (гадаем, навестить былую прекрасную, а ныне просто хорошую подругу?) И конечно, кубинцы. Часть в сопровождении обесцвеченных русских барышень, темнокожие семьи (умиляемся крошечному ребенку, такой маленький – а уже черный), громкоголосыми компаниями. Через несколько часов полета, когда переделано все, что можно переделать, их поднимает с мест, словно общей волной. Один подошел к креслу второго перекинуться парой фраз. С другой стороны подтянулся еще один, и еще пять. Очень по-кубински – эмоционально, громко, размахивая руками – общаются. В эпицентре этого бедлама Маша. Вытащила наушник, приподняла с глаз повязку, непонимающе смотрит на ЭТО. Мы с соседнего ряда хихикаем и фотографируем.

Аэропорт
Невероятно влажно, даже немного знобит – от возбуждения, недосыпа, этой влажности и нереальности всего происходящего. Берем машину в аэропорту. Первый урок – с кубинцами одни только рыночные законы не работают. В первом прокате предложили Toyota Yaris за шестьдесят куков (то есть конвертируемых песо, особой туристической валюты) в сутки с полной страховкой. Девочки посмотрели машину, понравилась. Пока они ходили, подошел русский товарищ, сказал, что ему обещали эту же машину за пятьдесят. Он был готов нам ее уступить, но разница в цене нас огорчила. Попросили прайс, после некоторых препирательств его получили, там напротив этой модели стояло шестьдесят два кука… К тому же кубинец на нас обиделся, что мы его проверяем, и заявил, что нам он машинку не даст, а отдаст первым же людям, которые относятся к кубинцам с уважением и доверием. Все страшно устали после перелета, и не хотелось снова искать машину. Пятнадцать минут эмоциональных переговоров, с битьем себя в грудь с его стороны и фирменными улыбками с моей – безрезультатно. Вывод: человеку было параллельно, сдаст он эту машину или нет. В следующий прокат шли как на минное поле, а где еще рванет, но мгновенно взяли новую Pegout 206, с кондиционером, CD, красного цвета (важно это, важно!). За семьдесят куков с полной страховкой, но в наш предполагаемый расход это укладывалось, а экспериментировать больше не хотелось.

Гавана
Немного поплутав, въехали в город. Очень, очень темно, фонари почти отсутствуют, и улицы полны неспешно передвигающегося народа – тоже по преимуществу черного. Дома как гигантские хлебницы. Их жители шевелят усиками и внимательно тебя рассматривают. Освоили, где у нашей машинки блокировка дверей.
Еще в Москве мы забронировали касу - дом, владельцы которого имеют лицензию на размещение туристов. Сложность была в том, что официально в одной комнате нельзя размещать больше двух человек. Но, как показала практика, короткие переговоры с хозяевами позволяли решить это затруднение, и мы за время поездки ни разу не разделялись.
В забронированной касе не оказалось места, и нас тут же передали по цепочке знакомым хозяев. В нашем пристанище на следующие три ночи низенькая извилистая лестница белого мрамора и в комнатах потолки под шесть метров – совершенно четко сносит башню. Утром выясняется, что еще окна от пола до потолка с балкончиками и вид на улицу Habana - узкую, высокую, в живописных лоскутах сушащегося белья и заплатах на штукатурке. Все-таки Старая Гавана – самая кубинская. Отдельная тема – потемневшая, невообразимых размеров колониальная мебель: возвышающиеся шифоньеры, чугунные или деревянные диваны – жутко неудобные, но просто райское ложе, если набросать на них много маленьких подушек. В нашей комнате огромное зеркало прямо напротив кровати. «Не фэн-шуй», - решили мы и завесили его полупрозрачной скатертью из гостиной. На следующий день хозяйка положила на стол плотную скатерть. С мыслью «она-то будет получше» мы поменяли скатерти местами. Тут уже вся кубинская семья перестала бороться с любопытством и спросила, что происходит со скатертями.
В первый же вечер вышли в город, несмотря на то что в Гаване уже была ночь, а в Москве чуть ли не утро. Организм все равно отказывался понимать, что происходит, так что ему, по большому счету, было без разницы. Невероятно красивые местные самочки: такой живой, естественно льющейся сексуальности я раньше не видела. Отличительная черта – у всех очень прямая спинка и выдающийся крутобедрый задок. Откуда у них такой невообразимый поясничный изгиб – я теряюсь в догадках. Может, это от сальсы – в ней ведь женщины тоже отставляют заднюю часть, «хвост» помогает сбрасывать инерцию на поворотах, и если много поколений твоих предков танцевали, может, там все фиксируется в таком виде… Или вот мнение прозвучало, что они спят на животе с детства… Сказки сказками, но факт есть факт. На пляже видели черную девочку лет восьми, совсем еще ребенка, но зад у нее уже был.
Картины, которые поначалу просто ошеломляли. Идет типичнейший алеман (немец по-испански, а вообще условное обозначение всех туристов из Европы): белобрысый, с водянистыми глазами, пожилой, поджарый. Такого легко представить в костюме от… за весьма агрессивными переговорами. И вот идет он, блаженнейше по-детски лыбясь, и держит за руку шоколадное чудо природы лет семнадцати от роду. Она потупилась, но весьма довольна. Не знаю, как там разговоры – за деньги или по любви, но ей хочется делать подарки, просто за то что она так хороша и он с ней так счастлив. Бывают и другие картины: девочка заплакана и надута, а ее герой, не глядя, швыряет ей шляпу и толкает за стол. Таких хотелось отстреливать, честно.
Сейчас смешно вспоминать, как мы испугались местных жителей, только въехав в Гавану. Очень быстро пришло чувство спокойствия и контакта с городом: наше, гармоничное с нами место. И в последующие ночи шатались глубоко за полночь, и все было очень спокойно.
Следующий день – у Олики день рождения. Первым по плану – пляж, именно так виделся день рождения в Гаване. Хотелось купить цветы, чтобы они были с нами весь день, но, увы, по предложенным хозяйкой координатам цветочника не встретилось, да и вообще за все время пребывания на Кубе не часто видели, чтоб продавались живые цветы. Пластиковых гораздо больше, и даже на дискотеках молодые люди покупают девушкам, о ужас, пластиковые гладиолусы.
Playas del Este были названы всеми опрошенными аборигенами, включая хозяйку, самыми лучшими из ближайших. По дороге на пляж заплутали – указателей на развилках немного. Остановились у полицейского, чтобы спросить дорогу. Человек изъявил желание показать нам путь. Мы с некоторым удивлением пронаблюдали, как он загрузился в машину вместе с другом, и тронулись. А дальше случился первый опыт высаживания пассажиров из машины. Попросив остановиться, товарищи захотели получить денег на такси на обратный путь, потому что заради нас оставили свой пост. Человек в форме рассматривал свои ботинки, а его друг эмоционально упражнялся в уговорах. Стало грустно. Мы им предложили отвезти их обратно (вот честно, не лень было ехать обратно сорок минут, чтоб посмотреть, не ошиблись ли мы во мнении, что им самим нужно в нашем направлении) или отправиться в ближайший участок и все рассказать в деталях. Альтернативы их не устроили, и эти двое вылезли из машины. Вздохнув, мы отправились дальше. Да, специфические мужчины здесь, решили мы.
На пляже сильный ветер скрадывает и этим усугубляет палящее солнце. Океан прекрасен, но не терпит мягкотелости. Волны у побережья треплют тебя, как кусок тряпки, могут запросто протащить спиной по песку в прибое. Поблизости приземляется компания «кубинцы+испанцы». Какой же все-таки у кубинцев забавный акцент. Как будто набрали полный рот каши и силятся что-то сказать. Разумеется, все отчетливые звуки остаются за бортом. Хавьера, парня из Барселоны, понимаю прекрасно, кубинцам ослепительно улыбаюсь, потому что стыдно в четвертый раз переспрашивать. Один из них – Луис – типичнейший человек без возраста. Ни за что не скажешь, двадцать пять ему или тридцать пять (на деле стремится к сорока), в каждом городе влюбленная женщина и ребенок, последнее – на всех и собственная рубашка – другу. Увидел, что я пританцовываю, подскочил, как вихрь, танцуем сальсу на песке под воображаемый ритм. Да, на песке ножками приходится поработать...
Вечером, увы, разминулись в Bodegita del Medio (бар, где Хемингуэй потреблял свой мохито, и соседний дом от жилища Луиса), потому что мы, невнимательные девочки, приняли за зеркальное отражение уходящие в глубину залы бара. Ужинали на Plaza de la Catedral. Было холодно, а оделись легко. Бил озноб, но уйти из этих почти что оперных декораций, от этой музыки, от пронзительного голоса певца было невозможно. Размечтались о пледах. Официант почесал в затылке и пропал, мы спросили еще одного. Через некоторое время пришли оба, первый - с тремя белыми шторами, второй – с собственным пиджаком. Теперь имеем фотографию: «в январе мы с подругами обычно ходим в баню…»
На выходе к нам кинулся молодой человек: «Вы трое девушек с пляжа?! Русские?! Луис и Хавьер вас ищут!» В крошечном жилище Луиса полным ходом шла вечеринка. Многие знали английский, поэтому общение сложилось и у Маши, и уж тем более у Олики, с ее полугодом изучения испанского и выявившейся феноменальной способностью разбирать кубинское произношение. Чудная черная девушка с непроизносимым именем в момент завернула мне из кофточки тюрбан, а Олике сделала из ее африканских косичек изящный неразвязывающийся узел. Когда был перейден определенный рубикон пьяности, пошел пулеметный испанский. И вдруг слух наш уловил знакомые слова, сопровождающиеся хохотом – Чебурашка, Спутник, Каштанка. Народ, извинившись, пояснил ситуацию: им столько лет подавали советскую культуру как священную корову, что сейчас у них что-то вроде освобождения, кое невозможно без стеба. Рому уже было выпито достаточно, и в этом состоянии наезды на Чебурашку и Каштанку меня обидели. Последние гневные вещи я произносила уже по дороге домой - человек, больше всех измывавшийся над Каштанкой, пошел нас провожать вместе с Хавьером. Политкорректный Хавьер был буфером между Россией и Кубой.
Невероятный город – Гавана. В нем за полдня можно встретить половину вчерашних друзей и слегка смутиться из-за вчерашних пьяных речей. На импровизированном представлении на площади вдруг вывалилось два десятка детей – такое ощущение, что ничейных, общих и жутко счастливых. Смотрят, задрав головы, на дяденек на ходулях в красочных костюмах, пританцовывают. Записала ролик. О чем тут можно говорить, если крошечная девочка еще ходит, как ребенок, раскачиваясь, а танцует уже пластично, как взрослая.
Дегустировали мохито во всех попадавшихся забегаловках. Кивали головами и оглашали вердикт. Ничего ниже «лучшего» и «достойного» в столице не случилось. В барe «El Gallo» выданным маркером написали на стене, что в Гаване сбываются мечты. Бродили по Малекону в мареве солнца, мохито и мечтаний, освежались брызгами разбивающихся волн. Любовались чернокожими ребятами - балансируют на камне с удочкой и ведром и уворачиваются от прибоя. Вытягивали блаженно ноги на лавочке у памятника Антонио Масео. Странное ощущение, когда реальность утрируется до бесконечности, пока не потеряет смысл, и ты сидишь такой новый и звонкий под этим солнцем и этим ветром.
Обедали, как и накануне, в китайском ресторанчике – на улице Dragones в китайском квартале их штуки три. Как оказалось, это практически единственное место на Кубе, где можно найти суп – ну, или еще заказать хозяйке в касе. Именно там в первый день попробовали кубинские мохито и дайкири – хотя, наверное, это неправильно делать в китайском заведении. Ледяная каша дайкири никого не впечатлила, поэтому до конца поездки мы остались приверженками мохито. И еще, как редкой птицы, пина-колады, которая выше всех похвал в кафе на Plaza de la Catedral. Тоже очень ромовая, но сладкая, нежная, молочная – очень девочкин напиток.
Вечером случился человек Олег, проживающий в Канаде, каждый год тусующий на Кубе, только что проводивший друзей и по этой причине скучающий. Устроил нам в демократичной Гаване буржуазный вечер, свозил нас в отель Nacional, долго и пафосно рассказывал про мафиозное прошлое этого места, а заодно и о собственных полумафиозных связях, только вот Алекперова зачем-то приплел к «Вимм-Билль-Дану». Было смешно, но душевно.
Вечером зашли попрощаться к Луису и испытали потрясение. Если в его жилище и есть другие более удобные комнаты, то они отданы приехавшим из Испании друзьям, сам Луис спит, выпив пару бутылок рома, в тоненьком спальничке на полу в комнате на входе, в которой вчера дым стоял коромыслом. Зато регулярно навещает в Испании бывшую любимую и ребенка. Обменялись адресами, заручились форпостом в Гаване и получили в подарок книгу без начала и конца – фрагмент каких-то карибских страстей.

Пинар-дель-Рио
Первый же день путешествий с нашей весьма скромной картой познакомил нас с самым эффективным алгоритмом передвижений – с участием местного «языка». Но перед этим, конечно же, заплутали. Вроде бы не съезжали с основной дороги, а потом в Сан-Антонио де Байо выяснили, что Пинар остался далеко справа. В некотором напряжении сдали назад, потому что на какой именно развилке сворачивать, так и не поняли. Как раз на ней нас «поймал» голосующий парень: с криком: «Студент я, студент!» и размахиванием книжкой в подтверждение бросился вслед за машиной. Некоторое колебание чувствовалось, всем вспомнился полицейский, который тоже внушал доверие, но парнишку решили взять. Оказалось, не зря. Аутописта (центральная дорога, местный хайвей) «Гавана – Пинар» славится отсутствием указателей и заправок. Стоять бы нам на дороге и выпрашивать бензин, а так Тони показал нам заправку километрах в десяти от основной дороги, а потом и путь в Сороа, к водопадам.
На водопады мы в итоге тоже попали коротким путем в отдалении от туристической тропы. Далее камерная сцена: Тони сидит на камне, подперев рукой подбородок, а три девицы с визгами плещутся в крошечном озерце под водопадом. Сначала еще смотрел на часы, а потом махнул рукой. Водичка очень даже бодрящая, если не сказать холодная, но вокруг свежейший запах нагретого леса, пресной воды и полощущихся в ней ветвей.
В благодарность пригласили Тони пообедать с нами. Останавливаемся у придорожного паладара (небольшой частный ресторанчик) – редкий уголок жизни на совершенно пустой дороге. Всем рулит неспешная девочка, за соседним столиком народ в ожидании заказа берется танцевать сальсу. Тони рассказывает про работу на табачной фабрике и курсы французского, на которые он ездит несколько раз в месяц в Гавану по заданию шефа – франкоговорящих туристов становится все больше и больше. Вот только, жалуется, замучаешься оттуда добираться. Достает тщательно завернутую в бумагу сигару – вез кому-то в подарок, но раз пошла такая история, предлагает прямо сейчас ее и выкурить. Мы, три некурящие девочки, давимся, морщимся, но курим – а как не курить под пальмовым навесом, созерцая подкрашенный Ford 1956 года и, краем глаза, пару, танцующую сальсу…
Следующая остановка – у полей с низенькими зелеными растениями, кои на поверку оказываются табачными плантациями. Молодой парень и старик (коллеги Тони) отрываются от созерцания кустов, показывают там сушащиеся табачные листья и скручивают по цигарке. В нагрузку получаем пакет табачных листьев и домашнее задание: самостоятельно выдрать у них прожилки (ибо в них как раз содержатся вредные смолы, и сделать это надо одним ловким движением) и соорудить самокрутки. В Москве табачные листья, катастрофически страдающие от отсутствия необходимой влажности, были переданы Маше – она оказалась самым стойким потребителем сигар во всех видах.
Вечером Тони выступил с ответным жестом и пригласил нас в кубинский бар: по сути, это магазинчик с пивом и прохладительными напитками, где стоят три стола, за которыми все приобретенное можно и распить. Народу в это время – ноль, так что посещение бара держит целью душевно потрепаться с барменом за баночкой пива. Теперь мы готовы ехать за сигарами. Искомый человек ушел к другу (колесим к другу), от друга уже вышел в сторону дома (едем обратно). Похоже, Тони нравится кататься в машине, крюк в нашем маршруте очевиден даже людям, впервые едущим по ночному незнакомому городу.
Покупка сигар случилась весьма эмоциональной. Думали взять всего две коробки, но потом, смеясь и уговаривая друг друга остановиться, купили четыре. Вернувшись с третьей коробкой (они все стратегически рассованы по соседям), хозяин тяжело вздохнул и выгнал мальчика-сына подальше. Мы в тот момент подумали, это чтоб сын не видел, как быстро девочки теряют разум при покупках, но, видимо, на самом деле совесть замучила – как выяснилось уже в Москве, друг Тони, кубинская душа, надрал нас-таки с ценами на сигары.
В машине нас ждали еще две пачки сигар Monte Cristo в бумажной упаковке. Их называют «коммерческими», в отличие от экспортных «профессиональных», и выдают работающему составу фабрики раз в две недели для личного пользования. Были они добыты Тони и выменяны на одежду из наших дорожных сумок. Тони спросил, нет ли у нас вещей, с которыми мы были бы готовы расстаться в обмен на сигары, ведь ему, как настоящему кубинскому мачо, нужно всячески помогать своей девушке, в том числе и с одеждой. Эта мысль нас как-то ошеломила и тронула. С энтузиазмом покопались в сумках, победили последние приступы жадности – при взгляде на отобранные вещи, сфотографировали Машу в платье на обмен, обложенную майками и косметикой. Была мысль сфотографировать Машу после – обнаженную и обложенную сигарами, но как-то забылось за остальными событиями…
Ночной Пинар (и главное, сугубо кубинский) случился только у меня. Девчонок так подкосил первый день на колесах, что они прилегли «на полчасика» и до утра. Тони появляется со своей девушкой Дженнифер, которая теперь нам почти что как сестра, потому что ей предстоит носить наши тряпочки. С меня бутылка рома, с ребят – экскурсия по местным злачным местам. Белый ром вполне приятен на вкус, а уж из горлышка бутылки и подавно. Бутылка ходит по кругу, но при приближении к диско чудесным образом растворяется в пространстве. При покупке билетов нужно предъявить документы. Мой паспорт вызвал массу интереса – его тщательно рассмотрели, попробовали на ощупь, даже посгибали.
На кубинских дискотеках частенько нет «стоящего партера», всем вошедшим обеспечиваются места за столиками или у бара. Как только они заканчиваются, вход перекрывается. На нашем пластиковом столике через некоторое время материализуется потерявшаяся бутылка рома. Подходит официант и с достоинством, как в лучших домах Европы, выставляет на стол газировку и пластиковые стаканчики – коктейли будем мешать сами. Все происходящее напоминает «голубой огонек»: пустой танцпол, оркестр, нарядная молодежь за столиками благопристойно хлопает исполнителю песни в стиле romantico. Напомаженного певца сменяют зажигательные мулатки в ярких костюмах, потом не менее зажигательные афрокубинцы. Час длится развлекательная программа, достойная пафосного московского места: живая музыка, отличный вокал, хореография и действительно классные костюмы. После ее окончания народ разом вываливается на танцпол. Сальса и реггетон чередуются c хаусом и техно.
Местные моды есть живописный сплав европейских тенденций двухгодичной давности и очаровательной карибской вульгарности. Коротющее мини, символические маечки – зато у кого-то остроносые кожаные сапоги до колен. Вспоминаются наши шубы и туфли… И еще все это очень похоже на последние годы нашего социализма, когда носить нечего и денег достать негде, а все хорошо выглядят, и как-то крутятся, и девушек водят на дорогие дискотеки.
Сальса. Расслабленные и непринужденные кубинцы. Не показать всем и вся сложнейшие повороты, а танцевать тремя движениями, но так мягко, сексуально, завораживающе. В «белой», «европейской» сальсе все-таки есть какая-то нарочитость, артистичность: я надела платье и вот танцую. В «черной» главенствует непринужденность: проходил мимо, почесал в ширинке, привлек девушку и танцует. Но, как это всегда бывает, разность заводит больше всего. Тони доволен: от меня явно никто не ожидал, что могу дать фору кубинкам. Вокруг собрался уважительно шелестящий кружок, но мужской костяк компании оттирает чужаков, танцую только со «своими».
Ромовая дымка, всполохи светомузыки под нависающими кронами – и вдруг все погружается во тьму. Еще через секунду – яркий электрический свет. Два часа ночи, вечеринка закончилась, все организованной толпой движутся к выходу. Но для желающих продолжать есть и другие альтернативы. Набиваемся в громоздкую американскую машину лохматого года выпуска – общим числом девять, и распевая реггетон, движемся в сторону местного Coupet – это такая сеть круглосуточных заправок, а по совместительству главное тусовочное место Пинара. В магазинчике при заправке можно купить газировки к припасенному рому, а потом перемещаться от одной группки людей к другой и под перекрикивающие друг друга ритмы из разных машин отзывать кого-нибудь на приватный разговор.
Потом шататься по нетронутым дуновением пустынным улочкам, словно персонаж среди декораций, и рассматривать обсыпающиеся штукатуркой колонны. Обменяться координатами с пинарскими друзьями, договориться о возможной встрече в Гаване в конце нашего путешествия и в итоге провалиться в часовой сон перед утренней дорогой в Виньялес.

Виньялес
Дороги до долины Виньялес – час с небольшим, и даже удивительно, как за столь короткое время совершенно ровная местность «обрастает» холмами, напоминающими слоновьи спины. На них, на «спинах» в доисторические времена лежал свод гигантской пещеры. За этот же час пути случается вполне себе серьезный серпантин.
В центре долины – залитый солнцем живописный поселок: прямые улочки с одноэтажными домами, деловито пробегают поросята и козы с выводками пятнистых козлят. Наши хозяева в Пинаре передали нас дальше по «цепочке», поэтому нам нужно «найти дом кино и спросить Хорхе». Хорхе нашел нас сам, когда мы проезжали его дом.
Наша обшитая деревом комнатка в Виньялесе, полная прохлады и древесного душистого духа, немедленно ввергла нас в состояние тихого балдежа. Растянулись на кровати. Можно поспать пару часов перед поездкой верхом (об этом тоже договорился наш предыдущий хозяин, и лошадки ждут нас к условленному времени), но так хорошо, что не спится… Наше окно с подобием деревянных «жалюзи» вместо стекол (как и во всем городке), прямо у входа в дом. Можно наблюдать, как подходят, оживленно болтая, три школьницы, приветственно машут нам рукой. Одна из них выходит уже без формы – наша, хозяйская девочка.
Двигаемся в сторону лошадок, становится очевидно, какое же палящее солнце, и начинает шевелиться мысль, как же мы еще верхом будем скакать по такой жаре. Впрочем, лошадки тоже не выглядят готовыми активно шевелиться. В Виньялесе почему-то вся крупногабаритная домашняя живность на редкость худая и смурная. Коров, за самовольный забой которых по кубинским законам положена тюрьма, в фас почти не видно, видимо, если мяса их съесть нельзя, так зачем их кормить… Кубинцы шутят: почему у нас так мало коров? Мы так быстро движемся к коммунизму, что коровы за нами не успевают… Маше удается разогнать свою лошадку в галоп, наши с Оликой реагируют только на прут-подгонялку едущего последним проводника.
Маша договорилась еще и на вечернюю верховую прогулку и умчалась в город, мы с Оликой поплелись искать обед. Вернее, плелась только я, потому что час сна и верховые опыты при солнце в зените подкосили меня окончательно. В местном Coupet кондишн включен на минус двадцать, находиться там невозможно, а других едален не видно. Идея поискать рыночек и купить фруктов тоже не реализуется за неимением поблизости рыночка. Увидели глазеющую с порога дома кубинку, спросили про «что-нибудь поесть или купить фруктов». Она нам выдала по паре зеленых мандаринов и отправила в местный ботанический сад, где, кажется, можно купить фрукты. Купить их нельзя, но можно получить как обязательное угощение после получасовой экскурсии по саду. Экскурсия видится какой-то избыточной, дальше молча идем вдоль раскаленной дороги с редким деревцем в поисках кафе со спагетти («El Estanco»), о котором тоже упоминала сердобольная кубинка и, о счастье – находим.
Еще нашли торговца бананами и магазинчик с ромом и сигарами, где купили фирменный местный ликер Guayabita del Pinar (отдегустировав, пришли к выводу, редкостно невкусная травяная настойка, пользующаяся непонятной популярностью у мужеского пола). На обратном пути, нас, обвешанных пакетами с водой, ликером и бананами, подобрала конная таратайка со старым и молодым кубинцем. Громыхая бутылками, под приветственные крики всех встречных аборигенов, доехали почти до дома. Тут уж сморило всех, вплоть до появления забрызганной с ног до головы, попавшей под дождь в полях, курившей сигару на далеких плантациях Маши.
Вечером переместились в полувертикальное положение в кресла-качалки под окнами, к нам присоединилась хозяйка Ана-Луиса. Задала вопрос, который нам потом задавали практически в каждой касе: и как же вам живется в России после того, как Россия отказалась от социализма и начала строить капитализм? Интерес был живой и ожидаемый ответ был очевиден, но мы не нашли в себе сил сказать, что неплохо нам живется, уж точно получше, чем вам здесь. Придумали линию ответов на все подобные вопросы: при социализме мы были маленькими и глупыми, ничего не помним, сравнивать не можем, а сейчас живем себе более или менее хорошо. По словам Аны-Луисы, и на Кубе сейчас получше, чем лет пятнадцать лет назад, когда резко прекратились советские дотации. Тогда электричество и вода были пару часов в день, работы не было вообще, есть было нечего – поэтому ели все, даже шкурки от бананов. Потом наладили свое производство и начали импортировать продукты из Венесуэлы – и все Фидель, и все Фидель. На наш вопрос, а что после Фиделя? – секундная заминка, даже обида проскользнула во взгляде, но нет, спокойный ответ: ничего не изменится, Фидель – мудрый человек, когда он поймет, что не в состоянии стоять у руля, отойдет от дел, и его сменит не менее мудрый преемник. Вот так.
Чертовски ласковые дети: подошла сначала девочка, потом подкатился маленький брат, уселся с ней в обнимку. Ана-Луиса рассказывает, что долго не могли пожениться с Хорхе, потому что не было возможности построить собственный дом, а на Кубе именно с этого начинается семья. Она утонченная и красивая – в жизни бы не сказала, что у нее крестьянские корни. Но из ее собственного детства – родители, работающие на полях, и лачуга с земляным полом, регулярно сносимая ураганами. С землей под дом и стройматериалами помогли родители одной ученицы – она директор школы, а Хорхе преподает в компьютерном классе и крутит фильмы в доме кино. Этот дом с нашей чудесной, пахнущей деревом комнатой строили сами, Ана-Луиса лично месила цемент и доставала дерево. Как, впрочем, и большинство кубинцев. От этого жилье невообразимо дешевое: за $1-3 тыс. можно купить свежепостроенный домик в провинции, за $5 тыс. – в Сантьяго и Гаване.
Совсем вечером отправились в весьма приличное диско – единственное в Виньялесе. Неподалеку от площади имени Поло Монтаньеса – популярнейшего на Кубе музыканта, певшего о жизни крестьян, любившего вечеринки и выпивку и разбившегося в автокатастрофе пару лет назад. Вот так быстро здесь увековечивают имена собственные. Получился отличный сельский вечер с танцами и ночной прогулкой домой - то, что надо, перед длинным переездом завтрашнего дня.

Дорога в Тринидад
Мы решили, что можно отправиться в Тринидад узенькими дорогами вдоль побережья, съехав с аутописты и особо не приближаясь к Гаване. Спросили несколько человек по дороге, и все как один посоветовали держаться аутописты, поскольку на мелких дорогах, обозначенных на карте извилистыми капиллярами, не каждый кубинец найдет путь, не то что туристы. Значит, двигаемся почти что до Гаваны. Вокруг столицы есть кольцевая дорога, и осталось только, вооружившись нашей далекой от подробностей картой острова и картой Гаваны, определить, по какой магистрали мы будем приближаться к городу и в какую сторону нам двигаться по кольцевой. Логически размышляя, мы должны были приехать с востока и в этом случае встретить пруды, обозначенные на карте. Прудов так и не возникло, но мы уперлись в оживленную трассу, имеющую шансы быть кольцевой дорогой.
На обочине двое в клетчатых рубашках сражались с заглохшим мотором раритетного авто. Видимо, они впервые в жизни видели карту родного города, потому что на вопрос о нашем местонахождении долго водили пальцем по Ведадо и Мирамару – районах крайне отдаленных от этого. «А, так вы в Тринидад? Тогда вам туда!» Направление определено, в такие моменты понимаешь, что карты – это буржуйское изобретение.
Поворот с кольцевой на Тринидад, ура, обозначен указателем. На нем вдоль дороги выстроились не меньше полусотни людей, страждущих отправиться на любом попутном транспорте в ту же сторону.
- Маша, сбавь ход, давай подвезем кого-нибудь! - кричим мы. – Вон в красной футболке, смотри, какой классный! Тормози!
- Когда, сейчас? Вот прямо сейчас тормозить??
Разумеется, тот в красном уже давно остался позади. Перед следующим тоже промедлили, так всех и проехали. Представляю, как это выглядело со стороны: сбавили скорость, прилипли к окнам – и не остановились!.
- Ужас, как на рынке с помидорами, - говорю я.
- Да, могли столичного продвинутого студента взять, а теперь вот крестьянина какого-нибудь повезем, - протягивает Олика.
- Что ж вы мне не сказали точно, когда тормозить? – спрашивает Маша…
Чуть позже у нас разгорелась дискуссия о дискриминации некоторых категорий подвозимых.
- Как же так, - говорю, - ладно, когда ты молодой красивый парень в красной футболке, все готовы тебя подвести. Ну или девчонка – любой турист остановится. А если ты толстая тетка шестидесяти лет – так и стоять целый день на обочине?
- Почему же, - отвечает Олика, тогда тебя шестидесятилетний фермер будет счастлив подвести.
Потом, правда, мы вспомнили, что шестидесятилетний фермер будет просто обязан остановиться и взять с собой в попутном направлении всех, кто поместится. Только туристы избавлены от такой необходимости, а так специальный человек в желтом останавливает все проходящие машины и укомплектовывает их попутчиками. Как и грузовики с открытым кузовом, выполняющие роль междугородних автобусов – так, стоя под солнцем в чаду от мотора, вынуждено перемещаться подавляющее большинство населения.
Маше хотелось к морю – она всю поездку жила без него спокойно не больше двух суток, и потом опять начинала проситься туда, где море – поэтому мы свернули с аутописты в сторону Playa Jiron, чтобы проехать часть пути у побережья и самых роскошных пляжей Кариб, тех самых, что с рекламы Баунти. Двое улыбчивых мулатов стали что-то оживленно показывать нам знаками. Слегка поколебавшись, остановились. Увы, дорога к Playa Jiron серьезно повреждена ураганом и ее еще не восстановили, нам лучше вернуться на аутописту. Вот так – не видать нам самых роскошных пляжей. По лицу Маши видно, что она бы предпочла пробираться через полуразрушенную дорогу, но у моря…
Море откладывается, и на пути у нас город Сьенфуэгос. Разительный контраст: привычной для Кубы степени ободранности улочки и отреставрированный, сияющий свежей покраской центр. Почти все крупные города Кубы, будучи выдающимися памятниками колониальной архитектуры, находятся под охраной ЮНЕСКО. Только вот в Гаване все еще на стадии бесконечных строительных работ, а в Сьенфуэгосе центр уже приведен в порядок.
Главной целью посещения Сьенфуэгоса было прикоснуться к сейбе – дереву счастья, которое находится на центральной площади Plaza Marti. Как выглядит сейба, никто не знал, поэтому дружно направились к самому большому дереву и по очереди приникли к нему. Оно огромно, без преувеличений. Олика на всякий случай пообнималась и со вторым по величине деревом – а вдруг именно это сейба, счастьем рисковать не стоит.
От Сьенфуэгоса до Тринидада ехать не так уж долго, но надо успеть до темноты, которая опускается в восемь. На повороте взяли голосующего мальчика. Умберто, восемнадцать лет, танцор, работает аниматором в отеле на косе Анкон рядом с Тринидадом. Вышел из машины, чтобы уточнить дорогу – наклонился к окну другого авто, неосознанно поводит плечами – танец чувствуется в каждом движении.
Как выяснилось, блестящий экземпляр будущего блестящего жиголо. Сейчас еще слишком неловок и прямолинеен. Потупился, поведал нам, что кубинок не любит, любит европеек. Нравятся женщины старше, они интереснее и опытнее. У него было аж три европейки нашего возраста. Не желаем ли мы… Вздохнул, пожаловался, что ему не везет в любви. Может, сейчас повезет… Наверное, мы пока чего-то не понимаем, но общей реакцией на такие заявления через десять минут знакомства стал дружный смех. Мальчик надулся и замолк практически до Тринидада.
По дороге нас нагнал другой прокатный Pegout с ребятами уже не помню откуда, коих Умберто со всей серьезностью оценил как безобразных. Давно так искренне не смеялись. Ехали наперегонки по пустой, темной дороге.
В Тринидаде ребята остановились в касе, адрес которой у нас был, а мы поехали в следующую, где были готовы поселить троих в одной комнате. От усталости валились с ног, Машу же близость моря и компания в виде хозяина первой касы очень оживили. В кромешной тьме доехали до косы Анкон, посмотрели, как Маша с товарищем на свежем ночном ветерке забегают в море, на обратном пути совсем клевали носом под оглушительную сальсу и не мен

[Rada]

Сантьяго-де-Куба
Сантьяго поразил сразу – теплотой и томностью южной ночи. В Гаване и Тринидаде, не смотря на палящее солнце днем, к вечеру мы одевались тепло. В Сантьяго можно гулять ночи напролет в платье с голыми плечами – редкий ветерок только освежит влажную кожу. Невообразимое количество неспешно передвигающегося, общающегося, откровенно тебя рассматривающего черного народа на улицах. Туристов тоже немало.
Откуда-то появилась нервозность. Постоянно ловили на себе знакомый по тринидадской дискотеке «финансовый» взгляд, и самые разные люди нудно и навязчиво предлагали что-то. Почему-то в Сантьяго оказалось невозможно найти тусовочное место в вечер четверга. Не сработал даже привычный способ движения на звуки музыки – особой музыки не слышалось. Попадались или полупустые туристические диско, или совсем непонятные заведения.
В воздухе повис вопрос, как себя позиционирует Хосе – не было ясно, готов ли он за себя платить. Я высказала идею, что все же он нам очень помог с касой, и хорошо было бы его отблагодарить, как мы делали раньше в подобных случаях. Во взгляде Олики прочитала сомнение – Хосе в этот вечер явно заделался моим кавалером, а не общественным другом. Стало интересно, что думает по этому поводу Хосе.
Увы, события развивались плачевно. В Сантьяго самостоятельный, легко разрешающий возникавшие дорожные затруднения парень полностью преобразился. Мы добрели до местной Casa de la Musica и, немного поколебавшись, отправились внутрь. Со стороны Хосе не последовало никаких жестов, и я автоматически заплатила за обоих. Место было невыносимо туристическим: группа в национальных костюмах исполняла проверенные десятилетиями кубинские хиты, столики облепила толпа алеманов и алеманок, которые радостно хлопали и тащились от кубинского колорита. Хосе непринужденно заказал коктейль и преданно заглянул в глаза. Стало грустно – сижу я такая юная и прекрасная, а молодой человек нежно привязан к моему кошельку…
В Casa de la Musica оставаться не хотелось, и мы вышли на улицу. Надо было что-то изменить в незаладившемся вечере. Я отозвала Хосе в сторону и напрямик сказала ему, что ситуация для меня более чем странная, мне как-то дико по умолчанию платить за молодого человека. С Хосе мы распрощались.
Прозвучало даже предложение идти домой, но очень не хотелось обрывать вечер на такой негативной ноте, и решили мы «перебить» ее чем-нибудь приятным. Перебили, на свою голову…
Как оказалось, присутствие Хосе еще оберегало нас от навязчивости окружающих, теперь же мы просто нервно махали руками и кричали «маньяна, маньяна» (по-испански «завтра», на Кубе аналог слову «никогда»), как только очередные товарищи пытались выпросить денег или что-то предложить. Нашли открытое кафе где-то в центре и вознамерились было перекусить… Тут же подошел черный раста со словами «за меня не надо платить, я просто пообщаться, и вообще про жизнь вам расскажу». Олика захотела его послушать, хотя была уже на стадии громогласных заявлений из серии «почему в этом городе все хотят от меня денег?»
Официант по ошибке принес не те блюда, и мы от них отказались. Подошел вместе с поваром, запомнившимся отсутствием одного уха, и в два голоса начали нас убеждать брать то, что дают. Мы были непреклонны. Далее шоу начало развиваться ускоренными темпами. Официант оскорблено нас посчитал и ушел за сдачей с нашей купюры в пятьдесят куков, при счете в четыре кука. После некоторого ожидания раста начал бормотать что-то про «не ждите здесь ничего хорошего, это я вам говорю, у вас большие проблемы». Кульминация: я подхожу к стойке, за которой хозяйничает одноухий повар, и слышу в ответ, что он меня впервые видит, никакой официант у них не работал, и вообще он был уверен, что это пришедший с нами мужчина покупал нам еду. Точка.
Ну что ж, нашлось, куда применить накопившиеся отрицательные энергии. Громогласно позвать полицию и повязать одноухого. Выслушать эмоциональные предположения Олики о мотивах неприязни жителей Сантьяго лично к ней (она выдала официанту купюру и поэтому приняла все на свой счет) – и не менее громогласно начать убеждать ее в обратном. Сойтись на том, что Олика идет домой в компании полицейского (ей категорически не хотелось в полицию), и отправиться с Машей и одноухим в участок.
Первые два часа в участке прошли в вящем заблуждении, что просто улыбчивые дяди не до конца понимают мой не самый лучший испанский, и надо подоходчивее им все объяснить. Ситуация: у нас на территории ресторана человек, который нас обслуживал, сбежал с нашей сдачей. Почему бы ресторану не вернуть нам деньги и не искать своего официанта, сколько влезет? Кубинские полицейские согласно качают головой: Сеньориты, как вы не понимаете – как только мы найдем ваши деньги, мы сразу их вам вернем! Когда мы пошли по пятому кругу, стали зарождаться неутешительные подозрения, что система взаимодействия подобных «официантов» и полицейских отлажена блестяще, и помощи ждать не приходится. А дяди сидят и развлекаются ночь напролет, допрашивая заплаканную кубинскую девушку, пойманную в обществе иностранца, да нас.
Маша, которой я кусками переводила наш зациклившийся диалог, подошла к делу со всей ответственностью юриста. К этому моменту мы уже писали заявление и собирались отразить в нем несколько принципиальных моментов, как то описание одноухого человека, подходившего к нам вместе с официантом, и тот факт, что человек позже предъявил документы на имя не помню-как-его-там Хуан Хуаныча. Заботливые полицейские настаивали на том, чтобы написать просто: подозреваемый – Хуан Хуаныч. Было ясно, что с такой фразой уже завтра утром доказать причастность Хуан Хуаныча к инциденту будет невозможно. А дальше мы все уперлись рогом.
Полицейские отказались внести вышеназванные факты в наше заявление. Мы отказались заявление подписать. Полицейские пригрозили, что напишут о нашем отказе и подошьют себе в дело. Мы потребовали указать причину отказа – неполные факты. Глава полицейского участка взревел как разъяренный бык. В нас играла кровь. Мы решили, что Маша поедет прямо сейчас за российским консулом (за окном светало), а я буду их дожидаться в полицейском участке. Полицейские потребовали освободить участок. Я отказалась. Минут через пять стало ясно, что если я сейчас не удалюсь самостоятельно, меня вышвырнут за грудки. Как говорится, терять было нечего, кроме своих оков. Мы степенно двинулись к выходу, громогласно декламируя на испанском: «Мы думали, на Кубе мужчины… Собаки, а не мужчины, как не стыдно воровать у женщин! Позор!»
По дороге домой был силен запал дождаться-таки более вменяемого времени, часов десяти утра, найти консула и устроить всем людям из того участка кузькину мать. Дома мы нашли открытую бутылку вина и романтическую Олику, у которой прогулка с сопровождавшим ее полицейским затянулась на четыре часа в силу незнания полицейским собственного города. Боевой запал сменился на прямо противоположное состояние. Вот, мы по кубинским меркам оскорбили фигову тучу мужиков – хотя и было, за что. Мы три беззащитные барышни, и у нас есть машина, которую можно побить. Не ищем ли мы всяких неприятностей на свои прекрасные задницы, оставаясь в этом чудном городе? Было принято стратегическое решение поспать пару часов, покинуть Сантьяго ради города Баракоа и отоспаться там на пляже.
Проснулись через два часа. И как-то все стало видеться в другом свете. Ну, сперли пятьдесят куков – не смертельно. Ну, гадское кафе – больше никогда туда не пойдем. Ну, поругались с полицейскими – так это для нас целое событие, а для них один из эпизодов бесконечных дежурств. И город еще толком не видели… Потом вообще стало смешно. И кто еще утверждает, что работа не накладывает отпечаток? Во вчерашней ситуации девочка-менеджер сразу все просчитала и решила, что ехать в полицию – оно того не стоит, шансов на успех никаких. Девочка-журналист полезла на баррикады писать заявление, а девочка-юрист всячески ее подзуживала.
Я предложила «перебить» эмоции прошлой ночи чем-нибудь хорошим, и в ответ услышала соображения по поводу «перебить» крепкими такими выражениями. В итоге мы поехали в прекрасное место – церковь El Cobre в горах Сьерра-Маэстра, а затем - на пляж, ура. На подъезде к тонкой церквушке, белеющей в море буйной растительности, купили розочки, раскрывающиеся наподобие подмосковных до самой душистой сердцевины. Несмотря на знойный полдень, в церкви немало народу. К миниатюрной статуэтке Девы Марии размером с небольшую куклу, несколько лет назад провозглашенной заезжим папой Римским святой покровительницей Кубы, устраивают настоящие паломничества. В путеводителе было написано, что Деве Марии можно оставить что-нибудь из своих личных вещей, и тогда она будет тебя оберегать. Кубинцы часто оставляют сделанные из жести фигурки - части тела, пораженные болезнью, чтобы Дева Мария их исцелила. Увы, видимо, столько народу уже оставило статуэтке своего барахла, что централизованный прием больше не анонсируется, только есть почетная стойка с самыми дорогими подарками – кто-то из нобелевских лауреатов оставил здесь свою нобелевскую медаль.
Дорога на пляж. Сначала подвезли работающую при церкви девочку-медсестру, которая, выслушав наш рассказ про ночные приключения в полиции и глотнув вина из бутылки, сообщила, что это типичнейшая сантьягерская разводка, и даже кубинцы меняют крупные купюры в банке, а не шатаются с ними по городу. Тут уж совсем полегчало на душе. Доехав до пляжа Siboney, который нам не понравился, дальше отправились в сторону пляжа Juragua с очаровательной старушкой, которая пыталась нам что-то рассказать про этот самый Juragua, из чего мы поняли только слово peligro – опасность. Какая опасность, так и не удалось выяснить, но из ее слов следовало, что опасность не смертельная, а вполне себе преодолимая.
Пляж Juragua – это небольшая уютная бухта с узкой полоской типичного для окрестностей Сантьяго серого песка и раскидистыми деревьями. Народу совсем немного – две-три компании и обслуживающий персонал, поэтому все очень даже камерно. Не успели мы бросить сумки на песок, как подтянулись человек пять из «хозяев» и непринужденно встали полукругом в метре от нас, с интересом разглядывая, как мы расстилаем покрывала, раздеваемся, расставляем вещи. Наученные горьким сантьягерским опытом, мы нервно заозирались, полагая предметом повышенного интереса исключительно наши сумки. Олика с Машей пошли купаться, а я осталась бдить за вещами.
Поглядывала зорко на сумки, периодически обозревала две головы в серебристой полоске моря, сливающейся в солнечных бликах с горизонтом, и все было в порядке. А потом вышли из воды девочки и рассказали, что Ольга чуть не утонула, и если бы не двое ребят, тех самых, что идут следом, все было бы сейчас гораздо печальнее. Так и выяснилось опытным путем, что имела в виду старушка, говоря про peligro. В бухте Juragua очень сильное течение. Пока ты по грудь в воде, ты его не чувствуешь, но как только отрываешься от дна, тебя незаметно уносит в море. Замечаешь это, когда уже далеко. Плывешь на пределе сил – и не двигаешься с места. Если начинается паника, как это случилось у Ольги, остается только звать на помощь. Подплыли двое ребят, и, подставив плечи, на которые она смогла опереться, помогли ей выплыть. Кстати, при заходе девчонок в воду ребята кричали им в след и пытались показать знаками – заходите только по грудь и не глубже. Но на Кубе тебе постоянно кричат что-то в след, ты привыкаешь и уже не обращаешь внимания – а зря.
На берегу от волнения, испуга и наступившего облегчения мы ударились в кутерьму и суматоху. Бросались угощать ребят вином, обнимали целую и невредимую Ольгу, одновременно искали, что бы подарить ребятам в благодарность. Подарили нож для подводной охоты, который Маша, не имеющая никакого отношения ни к дайвингу, ни к охоте, зачем-то взяла с собой на Кубу. Пытались выменять этот дорогой нож с модным чехлом, пристегивающимся к лодыжке, на нож ребят, похожий на кухонный, с самодельными ножнами – Олика говорила, что отныне это символ ее жизни. Увы, к ножнам был намертво прикручен жетон, подтверждающий разрешение на охоту, и мы, несколько поостыв, решили оставить ребятам оба ножа.
Тони и Норберто работают на пляже, ловят живность для пляжной кафешки. За пятнадцать минут вынесли из моря несколько крабов, лангустов и связку разноцветной рыбки, которая тут же была нежнейше зажарена на гриле. Товарищи с кухни принесли к месту нашей дислокации пластиковый стул со стульями и накрыли обед. Ну и, конечно, холодный ароматный мохито. Фантастика!
Отныне купались только в сопровождении ребят. Норберто. Он очень молод, но уже плотный, крепко сбитый. Лет через пять он окончательно раздастся. Но сейчас он, будущий мужичок, на том этапе обретения формы, когда сквозь переразвитое загорелое тело проскальзывает мальчишеская тонкость и хрупкость. Шорты-плавки обнажают косточки бедра – самое трогательное и беззащитное место, даже у мощных мужчин. Обязательные для Кубы пушистые ресницы, волосы густые и невероятно мягкие, рыжеватый отлив на выгоревших кончиках.
Настоящее наслаждение смотреть сквозь маску, как в синеве моря мощные плечи стрелой уходят вниз, затем ягодицы, лодыжки. Трехмерное кино в толще воды. Крепкое загорелое тело опускается к самому дну, руки ищут, что показать поинтереснее, трепещут бедра, плавно двигаются ступни. Ловко извернулся, и вот он уже на поверхности с ажурным листом коралла, улыбается. Без суеты, без излишнего оживления от близости туристок, открытый и достойный мальчик.
Разумеется, классическая ситуация спасения утопавших девочек не могла не спровоцировать романтических чувств, и вечером Тони ведет Машу в город, а мы с Оликой прибились за компанию и бредем в некотором отдалении. На Plaza de Revolucion бесплатный концерт супер популярной группы Van Van, а это значит, что весь город стекается в сторону площади. За переносными стойками продавцы лихо кромсают цельных зажаренных поросят и складывают сандвичи, повсеместно расставлены покрытые белым раскладушки, на которых в шахматном порядке выложены жвачка и конфетки вроде чупа-чупса.
Огромная площадь превратилась в не имеющий края пестрый муравейник, и все колышатся, покачивают бедрами в такт сальсе, везде белозубые улыбки и приветственные выкрики. Алкоголь все приносят с собой, у Тони тут же находятся какие-то знакомые, которые разливают нам в пластиковые стаканчики ром и что-то желтоватое, напоминающее самогон. При всем при этом – ни одного пьяного, никакой агрессии, позитив расходится волнами. К сцене не пробиться, останавливаемся там, где еще можно двигаться в небольшом пространстве. Люди в ответ на улыбки улыбаются и приветственно машут рукой, к ним можно подойти и поболтать. Постепенно образуются очажки, где танцуют сальсу в паре, на полную катушку. Не могу больше сдерживаться. Подходит черный мальчик, не спрашивая, выводит в центр. Очень мягко ведет, с интересом меня рассматривает. Все сливается в сплошной разноцветный вихрь. Большая негритянка показывает пальцем и кричит: «Мира, мира! Чика бланка байла сальса!» («Смотрите, смотрите, белая девочка танцует сальсу!»)
Мы с Оликой все же не решаемся остаться в такой толпе одни, а от Маши с Тони пора сваливать, как и полагается понимающим подругам. Доехали до дома на велотаксисте и продолжили вечер за бутылочкой вина.
На следующее утро запланирован поход за сувенирами. В Сантьяго от души побродили по лавочкам, зато не успели зайти на почту и оправить открытки домой, чтобы получить их этак через месяцок после возвращения. Здорово было бы получить послание самой себе, рассказать себе, как дела на Кубе и как там дышится… Ну ладно.
Мы все быстро разошлись, и я решила попытаться найти черепаховые расчески. Знаю, что запрещено, но что поделать, если хочется. Аккуратно спрашивала всех продавцов, кто-то делал непонимающее лицо, кто-то предлагал прийти завтра, а нужно было сегодня. Разговорилась со скульптором, который проводил меня до магазина с имитациями (ужасные пластмассовые расчески), а потом привел к женщине, у которой был черепаховый веер. Где им обмахиваться, непонятно, он издает смешные клацающие звуки, но вертеть в руках очень приятно. Веер я в итоге заполучила. Параллельно я выспрашивала у скульптора, почему имеется такое огромное количество разнообразных женских статуэток разного размера и различной степени обнаженности и утонченности, а вот мужские представлены только стариками или карикатурными фигурами. Вот бы найти фигурку юноши-рыбака, размечталась я вслух, с подкатанными штанами, обнаженным торсом и влажными, прилипшими ко лбу завитками волос. Потому что у нас процветает мачизм, ответил мне скульптор, ну кто будет делать мужские фигурки – это как-то неправильно. Но по ходу дела не забывал спрашивать про них у торговцев, мимо которых мы проходили. Так что слух разнесся, что кое-кто ищет мужские фигурки. К нам подошли двое и отозвали в сторону: мы знаем, где есть то, что вы ищете. И вот подхожу я к искомой лавке, меня обступают человек шесть и с интересом наблюдают, как я буду покупать ЭТО – мужской торс от шеи по колено с утрированной грудью и впечатляющей лепниной гениталий. Я пролепетала что-то про мальчика-рыбака, с штанами, с головой…заотказывалась, в общем. Нет с головой, сказали мне, есть только без головы и без штанов.
Девчонок я нашла в парке на скамеечке. Мужской торс? – оживились они. - И ты его не купила? В общем, покупать мы отправились уже втроем. А еще два таких же найдутся? – спросили девчонки. Тут уже обалдел скульптор. Нет, у него только один, и вырезать еще хотя бы один до завтрашнего утра не получится никак. Так что сантьягерский торс поехал с нами, а еще парочку решили поискать в Гаване.
Поехали на пляж, предварительно купив у хозяйки два литра невероятно вкусного домашнего вина. Рассказали ребятам про черепаховый веер. Выяснилось, что они нередко охотятся на морских черепах. Это запрещено, но у них очень ароматное и нежное мясо, богатое протеинами. Из панциря делают украшения, жаль, что у нас так мало времени, а то могли бы поискать что-нибудь выдающееся. У взрослых черепашек панцирь в среднем два - три метра длиной. Но вот недавно поймали маленькую, всего-то с метр. Мясо еще осталось, и почему бы вечерком его не приготовить. Специально для нас убивать черепашку мы бы не позволили, но если мясо еще осталось – попробуем.
На пляж подошел крестьянин с оседланными лошадками – мы еще вчера договорились на часовую прогулку. Решили далеко не ездить, а просто поскакать в прибое вдоль побережья. Сбыча мечт, что уж тут говорить. Брызги взметаются выше плеч, пахнет мокрой лошадиной шкурой, норовистое животное с радостью носится по пляжу. Стремена длинны, и перевязывать хитрое сплетение кожаных веревочек нет никакого желания, покрепче сжать ногами ее бока – и вперед.
Возник вопрос, где готовить черепаху. Мы не были уверены, что наша хозяйка согласится пустить на свою кухню незнакомых ребят, а чтобы приготовила она – хорошо бы было договориться заранее. Ребята посовещались и пригласили нас к Тони. Чуть позже из разговора стало ясно, что они могли испортить свое светлое партийное будущее приведением домой иностранок, но как мы ни отказывались, они уже решили: едем к Тони.
Тони живет в конце узкой, спускающейся вниз улочки. Появление нашей красной машинки, как всегда, вызвало пристальный интерес тусующегося на улице народа. По узенькой винтовой лестнице поднялись на крышу одноэтажного домика, там лепится еще один этаж – жилище Тони. Дом в процессе постройки, поэтому в единственном жилом помещении и кухне стены голого кирпича и везде свалены стройматериалы. Тони показал еще две строящиеся комнаты. Продемонстрировал свою главную гордость – громоздкий телевизор с дистанционным управлением. Позже мы видели в магазине похожий за четыреста куков – очень дорого по местным меркам. Вся ввозная техника, какой бы старенькой она ни была, стоит невообразимо дорого.
Тони вернулся после душа, похвастался, что у него есть хорошее мыло и приличный антиперспирант – это тоже круто по местным меркам. Забавно смотрится благоухающий свежестью молодой человек в декорациях прогрессирующей стройки. Норберто в это время уже начал заниматься ужином. Достал из холодильника голову черепашки с прикрытыми глазами, отрезал мясо с шеи, мы чуть не плакали от жалости. Мясо и вправду очень ароматное, даже до добавления специй оно благоухает. Ребята пожарили мясо, разогрели рис и фигурно нарезали овощи. А мы сидели в креслах там, где будет будущая веранда, слушали вечерние звуки уходящей вверх темной улочки и размышляли о мужчинах, которые и дом построят, и черепаху поймают, приготовят вкуснейший ужин, а из панциря сделают изящные украшения.
Ребята проводили нас до дома, тепло попрощались. Было уже поздно, но мы с Машей все же решили выбраться в город в наш последний вечер в Сантьяго. Накатила грусть, потому что завтра начиналась дорога обратно. Вечер получится коротким и минорным. Странный все же город Сантьяго. Какой-то слишком жесткий, как подросток, мучимый комплексами. Уже позже услышала мнение, что Сантьяго действительно комплексует из-за того, что лишился статуса столицы. Обидчивый, в общем. Да и мы были напряженными, потому что не было ясно, чего ждать от местных жителей в этот раз.
Доехали до центра на машине и оставили ее там. Тут же образовались два молодых человека. Не сказать, что мы не доверяли именно этим ребятам, скорее, всему городу. В первом местечке, куда зашли, Маше показалось, что ее партнер по сальсе (не из наших спутников) подбирался к кармашку на ее брюках. Когда ребята предложили поехать в следующее диско на нашей машине, мы снова напряглись: сажать в машину двоих почти незнакомых людей – увы, мы не были готовы. Один из парней почему-то решил, будто я притворяюсь, что не понимаю его, и отказался говорить разборчивее. В общем, в какой-то момент стало ясно, что пора домой. Так и остались в памяти улочки и заведения Сантьяго местом тотального непонимания и недоверия.

Дорога в Морон
Отгоняла грусть, как могла, но с последнего вечера в Сантьяго и до последнего часа в Гаване не оставляло щемящее чувство: истекают последние дни, случился поворот вокруг самой южной точки нашего путешествия, обратный отчет обрушился необратимо, перемалывает минуты. И от этого веселье было пронзительнее.
Задумчивое настроение охватило всех. В Ольгине разделились: Маша лихорадочно щелкала все, что попадало в поле ее обозрения, мы с Оликой (помню, как она в Москве говорила, что ей обязательно надо побывать в Ольгине) в молчании пошли удовлетворять более прозаическую потребность в пище. За соседним столиком веселились и бросали на нас взгляды, а нам грустилось. Закапал дождик. Ребята из-под навеса подошли к нам, договорились с посетителями за другим столиком, до которого не доставал дождь, с улыбкой помогли перенести нам стулья и еду и непринужденно откланялись. На выходе пообщались с веселым рыжеволосым украино-кубинцем, который позвал нас забить на все и отправиться на чудный пляж Guardalavaca недалеко от Ольгина. Но время, оставшееся на обратный путь, уже не допускало таких вот временных «выпадений».
На въезде в Ольгин мы помыли машинку впервые с момента нашего отправления из Гаваны. Работник мойки тщательно смыл всю нашу дорожную пыль, вытряс карибский беленький и серый сантьягерский песок из салона, протер стекла. Помыть машину на Кубе к тому же, к чему и в России. Небо потемнело и нахохлилось, редкие тяжелые капли вскоре превратились в теплый непрекращающийся дождь.
Временами он ослабевал. Остановились купить полголовки домашнего сыра с повидлом из гуайавы, утрамбованным в брикет. Очень вкусно в сочетании: солоноватый сыр и сладчайшее повидло. Вдоль дороги стоят крестьяне и продают разнообразные вкусности собственного изготовления. Еще купили молочно-медовую плитку с орешками, отдаленно напоминающую шоколад.

Морон
В Сьего-де-Авиле решили не останавливаться, а ехать напрямую в Морон – последний городок перед насыпной дорогой, соединяющей собственно Кубу и острова Коко и Гильермо. Кстати, это был первый город, в котором у нас не было никаких контактов кас: ни из Москвы, ни от предыдущей хозяйки из Сантьяго, и по пути из тех, кого подвозили, не было ни одного человека из Морона.
Въехали в город, когда было уже темно, накрапывал дождик. Выяснили, в какой стороне центр (исторического здесь не было, просто центральные районы), медленно поколесили в ту сторону. Нашли домик с буквой «А» на табличке – знак касы, владельцы которой могут размещать у себя постояльцев. В дверях дома появилась похожая на птичку крайне пожилая дама, на заднем плане угадывались изысканный колониальный интерьер. Круто, конечно, но было ясно, что здесь нам вряд ли светит официально запрещенная ночевка втроем в одной комнате, к тому же еще за демократичную плату. Так и вышло. Старушка отправилась проводить нас к своим друзьям, у которых мы нашли такой же буржуазный интерьер и полное отсутствие какой бы то ни было гибкости. Посетив еще один подобный дом, мы доставили старушку туда, откуда взяли, и распрощались. Дело в том, что в Мороне квартируют огромное количество туристов, которые не хотят платить за дорогие отели на островах, поэтому касы заполнены почти полностью.
Высмотрели на улицах парня-велотаксиста и обратились к нему с просьбой помочь с касой. Как и следовало ожидать, мальчик подумал буквально минуту, оставил где-то свой транспорт и сел к нам показывать путь. Районы центра мы покинули, въехали на незаасфальтированную неосвещенную улочку и остановились перед обшарпанным домиком. Шли по каким-то узким коридорчикам, где пахло курятником, и вышли, наконец, в освещенную комнату, где перед нами предстала большая негритянская семья. После небольшого торга сошлись на привычной нам цене.
К тому моменту, когда мы поужинали спагетти и пиццей в кафе «El Rapido», кубинском ответе Макдональдсу, наша хозяйка Леонида с дочкой подготовила комнату для гостей и открыла отдельную дверь, так что внутренние коридорчики со всем приусадебным хозяйством остались в стороне. Комната выглядела на редкость свежей и уютной.
Отправились на встречу с мальчиком, которого пригласили на диско в благодарность за помощь с касой. У него было трудноватое для произношения имя Йоэлкин, которое быстро переделали в Ёлку. Ёлка привел нас в Centra casa, на одну из двух имеющихся в Мороне дискотек. На входе тусовалась толпа из подростков и девушек, желающих быть проведенными внутрь. Какой-то местный прикол: на диско пускали только парами, выдавали один билет на двоих, по которому полагалось по бесплатной банке пива. Ёлка пошептался с человеком на входе, и нас пропустили. Средний возраст посетителей был в районе семнадцати лет, в шоу программе зажигали такие же юные поп-звезды мужского пола в модных майках. Стало ясно, что настоящее веселье начнется много позже, как раз к тому времени, когда мы, утомленные после дня на колесах и ударной порции мохито, свалимся и заснем под лавками. Ёлка, которому досталось все пиво по билетикам, тоже был не прочь повеселиться прямо сейчас. В итоге решили ехать на вторую дискотеку в каком-то отеле.
По дороге стало ясно, что заднее сиденье, то есть Ёлка и я, на порядок трезвее наших барышень впереди, и особенно Маши, которая, вместо того чтобы смотреть на дорогу и держаться за руль, радостно хихикала с Ольгой. Впереди была сплошная мгла, по бокам лес, и совершенно не было похоже, что впереди ожидается диско. Мой возглас после очередной кочки «Маша, твою маму, смотри, куда едем!» понял даже Ёлка.
Оказалось, что, поскольку не сезон, диско не работает. Кромешная тьма, у берега маленького озерца один мощный фонарь на всю округу. «Классно, будем купаться обнаженными при Луне!» - заявили девушки. Я бродила по берегу, решив ограничиться снятием обуви, троица с визгами плескалась в озере. По-моему, Ёлка получил эмоций по полной программе, кажется, ему даже удалось подержаться за кого-то из девчонок.
После экстремального купания в холодной воде Маша вела машину на порядок лучше. Отвезли Ёлку домой, и спать.
С утра пораньше отправились за тем, за чем, собственно говоря, и завернули в Морон на целый день – на острова Коко и Гильермо. Выяснили у Леониды, что лучше ехать на самый дальний пляж Pilar. На пропускном пункте, дальше которого начинается туристическая зона и местных не пускают, с нас взяли два кука – и началась дорога в никуда. А как еще назвать шоссе, проложенное по насыпи прямо в океане и теряющееся в дали. Полоска дороги, справа вода, слева вода и горизонт… Два встретившихся авто за час пути… Супер!
Насыпь соединяет основной остров с островом Коко, который плавно перетекает в остров Гильермо. Вдоль кромки воды пальмовые джунгли и мангровые заросли сменяются песчаными пляжами, у которых лепятся отели. На пляже Pilar невероятно мелкий белый-белый песок – как мука. Он настолько мелкий, что его даже стряхнуть трудно. Вода уже привычной глубокой бирюзы. Пляж практически пуст, всего-то несколько человек. Продремали на лежаках почти весь день, в перерывах купались.
В кафе при пляже, где жарили на гриле бесподобную рыбу, столпились, кажется, мексиканцы – крепкие смуглые дядьки с таким количеством золота на шее и всех конечностях, что оно было похоже на непонятные желтые побрякушки. На песке худощавый молодой человек уже давно ваял что-то, подошли поближе, пригляделись – мечта на песке: обнаженная женская фигура с пропорциями Барби (эх, замутненное всякой фигней европейское сознание…), с тщательно выложенной из засохших водорослей растительностью во всех нужных местах, с сигарой и бутылочкой пива. Еще двое юношей, все родом из Италии, по очереди позировали с песчаной красавицей во всяческих позах.
Было решено выкурить вместе сигару и закусить апельсинами, заботливо почищенными нам в дорогу нашей чудесной Леонидой. Один из итальянцев владел английским, и все они, в силу похожести языков, неплохо понимали испанские фразы. Только вот «похожесть» оказалась односторонней, мне знание испанского нисколько не помогло в понимании итальянского.
Итальянцы оказались на редкость благоразумными, на обратном пути выше восьмидесяти километров в час мы их так и не разогнали. Когда надоело плестить в хвосте, обогнали их и полетели по абсолютно пустой дороге в лучах садившегося солнца. Уже у города заметили на обочине голосовавших мужчину с маленьким мальчиком, захватили их с собой. Папаша с сыном возвращались с местного родео. «Никогда бы не подумал, что туристы могут взять и остановиться», - не уставал повторять папаша.
На въезде в город дождались наших медлительных итальянцев и договорились встретиться на диско. В этот раз с нами не было Ёлки, пришлось объяснять охраннику, что нас, конечно, трое и мы все девочки, но внутри нас ждут три мальчика. Я отправилась на разведку, ребята уже были там. Как и в предыдущий вечер, никто еще не танцевал. Под оглушительную музыку итальянцы пытались вести светские беседы. Маша узурпировала англоговорящего Лоренцо. Мы с Оликой поначалу честно пытались расслышать и понять, о чем нам говорили, но стало ясно, что дело это безнадежное. Увы, чтобы общаться, нужно иметь хотя бы один общий язык…
Для Ольги трудности перевода итальянцами не ограничились. Образовался молодой человек Мигель, который был полон желания рассказать ей на ушко, как она прекрасна. Ощутимо расстраивался, видя, что она безразлична. Олика, у которой начиналась простуда, расхандрилась и заявила, что ей надоело прислушиваться, она все равно ничего не понимает и вообще хочет домой. Мигель в отчаянии купил ей гладиолус. Оказалось – пластиковый! Олика закатила глаза и поведала про пластиковые цветы на могилах России. Совсем огорчился, бедняга. Все вместе отвезли Олику домой, пожелали ей спокойной ночи и вернулись на диско, где протанцевали до утра.
За завтраком входит улыбающаяся Леонида со словами, что к нам пришли. В кресле-качалке сидит Мигель в белых брюках и с душистой розочкой в руке. Не можем удержаться от смеха. «Хороший мальчик, быстро учится», - философски замечает Олика.

Дорога в Гавану
Как только мы выехали из города, я погрузилась в сон. Ничего не мешало – ни палящее солнце, ни неудобная поза, ни подскакивание машины на колдобинах. А когда просыпаешься, кажется, что веселая ночь была частью увлекательного сна. Только поникшая и пахнущая все дурманящей розочка напоминала про Морон и зажигательное диско.
Оказалось, что я проспала «полет» по пустой аутописте со скоростью сто шестьдесят, в котором мы просто не заметили поворот на Санта-Клару и радостно его проехали. А сейчас нас остановил чертовски симпатичный полицейский. Начал издалека на хорошем английском: «Леди, как вам путешествуется, все ли в порядке, не нужна ли вам помощь?» Ослепительно улыбнулся. «Со мной вам будет удобнее ехать, я ведь страж порядка, тем более нам в одну сторону!» Тут уж мы расхохотались. Планы поспать пришлось отложить, но ехать «в одну сторону» было весело.
Попрощавшись с ним, свернули на Варадеро и, проехав вдоль длинной линии отелей, упали на песочек в районе пляжа Barracuda. Теперь понятно, почему в Варадеро слетаются толпы туристов. Белый песок, теплый, ласкающий океан – легкая волна как будто обнимает тебя. Впервые плавали по одной и подолгу – океан такой занятный спутник, с ним не соскучишься. На берегу официант из ближайшего ресторана без устали выносил нам мохито прямо на пляж: вышагивал черными начищенными штиблетами по белому песочку. Подремали-понежились часа три, и когда солнце стало понемногу опускаться, двинулись в сторону конечного пункта назначения – в Гавану.

И снова Гавана
Въехали в город в кромешной тьме. В Гаване по-ночному холодно и слегка накрапывает дождик. Отвыкла я уже от Гаваны. Снова привыкать. Как будто она – это стервозная тетка, которая наконец-то поймала загулявшихся девчонок и тащит за волосы домой, и все уже закончилось, и осталась только иллюзия, что есть еще последние мгновения.
В нашей родной Старой Гаване заехали к знакомым хозяевам, к которым постучались когда-то, в прошлой жизни, свежеприлетевшие, только приехав из аэропорта. Они, как всегда, улыбчивы и любезны, позвонили кому-то еще, и вот мы уже идем к нашему дому на эту ночь. По случайности мы попали в изысканный, дорогой дом, в котором с нас ради исключения взяли привычную нам небольшую плату. В нем масса изящных вещиц, от которых не оторвать взгляд: лепнина, старинные кресла, зеркала, большой аквариум. Хозяин – обаятельный гей средних лет, очень домовитый и хозяйственный.
Маша заснула, как только в пределах досягаемости оказалась горизонтальная поверхность, а мы с Оликой, забыв про усталость, пошли проживать последнюю ночь в Гаване. Почему так сжимается сердце накануне вылета, ведь еще полсуток впереди, что за глупое свойство мозга сожалеть заранее о том, что случится много позже?
За дверью Луиса темно, и никто не отвечает на стук. Дошли до Plaza de la Catedral – там, как всегда, оживленно, время ужина, собор подсвечен вечерними огнями. Друг Луиса только закончил выступление, оркестр расходится. Рассказал, что у Луиса был приступ эпилепсии, и сестра забрала его к себе и ухаживает за ним. Пригласил нас на диско во Флоридите. Это дорогой отель, в котором модная дискотека для местных. На входе нас не пускают ни в какую. Здесь, как и везде, количество посетителей ограничено количеством мест, и мы трое уже не помещались. Подошел в одиночестве высокий черный парень и был пропущен внутрь, счастливчик. А мы, купив бутылку рома, пакет сока и раздобыв пластиковые стаканчики, отправились гулять по набережной. Откуда-то взялись гитары, нашлись еще люди, и начался импровизированный концерт по нашим заявкам. Кончился отчасти скомкано: горячие кубинские парни замерзли на ночном ветру на берегу залива и к тому же перебрали с ромом. Хитрым образом забрали у нас остатки рома, а мы отправились домой.
Снова непродолжительный сон, и масса планов на последние несколько часов в Гаване. Пришла смс от нашего пинарского Тони: «Вы не забыли, что мы договаривались встретиться в Гаване? Я выехал рано утром и уже здесь, жду вас у музея Революции». Теплая встреча, хотя ощущение, что прошел миллион лет и Пинар случился как минимум в прошлой жизни. Через весь город вместе едем в мороженицу Copelia рядом с отелем Habana Libre попробовать мороженого, которое осталось в памяти у нашего друга Гершовича с бытности его маленьким мальчиком на Кубе. Все так же, как и рассказывал Гершович, как будто не прошло двадцати лет и за соседним столиком все еще сидит

[miclef]

Офигительно! Спасибо!

[Гость]

Супер! Девочки - вы такие умницы!

[*Вован*]

вот это слог... :| Читал, как классику в детстве...
Молодцы

[Юрген]

Девчонки! Прекрасный отчёт!
С большим удовольствием потратил часть вчерашнего вечера на его изучение. Отдельно : Rada респект за литературные таланты! Если можете порадовать описанием предыдущих вояжей, буду рад.

[Chipsata]

А я за описание следующих вояжей))

[Rada]

Спасибо, друзья)
Ну очень приятно слышать
Юрген, это было фактически первое самостоятельное путешествие, до этого такие промежуточные варианты - ездила как-то в Испанию к друзьям, которые все вопросы как жить, как быть брали на себя. Но зато по таким чудным местам покатались, эмоций было выше крыши. Написала тогда текстик, он счас в умершем компе. Если достану, отправлю.
Но лучше и правда про будущие путешествия Привет Chipsata Будущим после Кубы, а счас, соответственно уже прошлым, был Стамбул – еще одно место, куда тянуло. После того, как съездили, звать его Стамбулом язык не поворачивается – Царьград, и все тут. Скоро закончу отчет, обязательно вывешу.

[os]

5 баллов!!!

[rdv]

Супер!Фотки бы неплохо глянуть!

[KYRGIZ]

Несмотря на цейтнот на работе...
прочитал на одном дыхании.
Комментарий правда вот только оставляю))))

ДАЕШЬ ФОТКИ!!!

[apparition]

Hаписано супер!!! Фотки!!!!!

[Rada]

Привет!!
Фотки обязательно вывешу, только на следующей неделе - счас уезжаю на сальса-тусовку в Ростов-на-Дону

[Pyro]

отличный рассказ.. respect

[KAMOH]

О! не прошло и года! Какая же крепкая память, столько деталей хранить!
А какой сбитый экипаж покаплся- столько успеть посетить! Я до Саньтьяго так и не добрался

...Зато полгода прожила в мыслях о Кубе, а сейчас уже и до следующей поездки не очень далеко!

А вот с этого момента-поподробнее

[Владимир Блинков]

По началу, посмотрев объем текста, не стал себя утруждать его чтением. Ну, уж больно много, да и сам недавно прилетел оттуда. Но в глубине запали отзывы об этом опусе прочитанные мельком. Решил все-таки попытаться прочитать и не заметил, как повествование закончилось. Отличная повесть о проведённом времени на кубе. Не часто встретишь такое изложение и стиль. Присоединяюсь к вышесказанному: прочитал с удовольствием.

[Pinky Yazz]

зачеты и респкты))имхо, заслуживает публикования в отчетах в серии женский взгляд на кубу №..)

[Rada]

Душевное кафе на Plaza de la Catedral: попросишь пледы - принесут скатерти



Playas del Este недалеко от Гаваны



Знойно на Малеконе



Старый дом напротив Капитолия



Че - рыцарь без страха и упрека



Сьенфуэгос: сейба, дерево счастья



Тринидад: эпизодический КАМОН, имеющий целью снять какую-то насекомую живность, а вовсе не собаку



Водопады недалеко от Тринидада



Сальса



Пляж Pilar - ну очень хрупкая девушка

[sergey_av]

Девушка, в вас уже можно влюбиться только за ваш рассказ! Я как будто с вами катался в Пежо всю поездку.

[Rada]

To Дельфин: спасибо за отзывы!
Осторожно, а то один мой знакомый как-то влюбился в мультяшную девчонку

To КАМОН: В ноябре - на Кубу и в Доминикану. Формат пока не ясен - может, на машине, а может, ножками.
Кто-то там фотки обещал прислать, и январские, и апрельские, стесняюсь напомнить... :|