Чтобы не говорить постоянно «та, которая помоложе» и «та, которая постарше», пришла пора вспомнить их имена, что будет бесполезным занятием, потому что запомнили мы имя только молоденькой, моей сверстницы, впрочем, оно и логично, так как одинаковый возраст везде объединяет. Звали её Кён Кхи, или Гхи, я так и врубился до сих пор, фамилия вроде была Ли, но это уж точно совершенно неважно. Девочка сразу же была переименована в Кенни, для удобства, а то пока выговариваешь «парни, Ли Кён Гхи и непомнюкакзвалистаршуюмадам нас зовут кушать!», успеешь нажраться или курсовую написать. Кенни – это было очень удобно, и очень шло к её типажу – миниатюрной, стройной миловидной кореянке, волосы почти всегда в хвостик и бантик салатового цвета, в тон к юбке. Более того, плюсом так же являлось то, что по теме и без темы можно было говорить «О Боже мой! Они убили Кенни! Сволочи!» и как дурачкам всегда ржать над этим.
Второго нашего гида я так и не узнал, как зовут, хоть и спрашивал в течении поездки раза четыре. Для удобства в общении её называли просто «мадам» и изредка «гэбня», ибо по-русски она говорила хуже Кенни, или делала вид, что говорит хуже, в воспитании нашем участие принимала редко и судя по всему была приставлена некими неизвестными нам силами к весёленькой бесшабашной зелёной Кенни.

Вообще гид в Северной Корее – очень уважаемая и ответственная работа, поэтому кастинг на неё проводится в десятки раз круче чем на лесоруба за границу. Ведь гиды будут напрямую общаться с людьми из-за рубежа, а ничего опаснее иностранцев в жизни не существует. Именно поэтому их арийскость и убеждения не должны вызывать ни малейшего сомнения. Это настоящая корейская элита. Кенни была тому прямым подтверждением – отец её был дипломатом в Москве в начале 90х, поэтому до 14 лет Кенни жила в столице нашей могучей державушки. Уже только тот факт, что кореец был за границей, не говоря о том, что жил там, сводит его элитарность к нескольким сотым процента от населения страны – именно такое количество когда-либо выезжало за рубеж. Брат Кенни работал на радио-телевидении, отец сейчас в аппарате, в общем, интеллигентные корейские мажоры. Сама она окончила какой-то нужный университет по специальности «русский язык» и сейчас вот пару лет как работает с русскими туристами. Жалуется, что таковых немного, и она часто сидит без работы, так, в дветыщиседьмом мы были лишь третьими русскими туристами, а ведь уже конец мая.
Судьбой «мадам» мы особо не интересовались,что и логично, узнали лишь только, что хворает она много и гидить ей уже тяжело, но страна просит. Третьим в зондеркоманде, приглядывающей за нами, был водитель микроавтобуса, выделенного нам, мужчина лет сорока пяти, его нам тоже представили, но это имя уже точно мрак. Его мы ласково называли между собой «майор» или «наш майор», потому что среди тех единиц наших чуваков, которые были в КНДР и написали об этом, активно муссируется информация, что вообще все гиды без исключения имеют звания. Ну вот, водитель наш очень тянул на майора – и держался всегда молодцевато, и ваще по виду мужик бывалый, просто сказать ничего не может. Мы всегда ржали, что мол вот, днём он нас по ресторанами да музеям катает, а вечером в казарму, ему там сапоги рядовые чистят. Но ни в какую казарму он не ездил, а жил с нами в гостинице, собственно, как и оба гида, потому что у них предписание такое - всё время нашего отдыха всегда быть готовыми нам помочь и заодно смотреть чтобы мы ночью по верёвке не спустились со своего 39 этажа и не поехали фотографировать танковые дивизии. Женщины жили в номере прямо напротив наших, а водитель где-то пониже, причём домой им нельзя было отлучаться всю неделю – их там и кормили и поили.
В общем, серьёзная работа, подтверждением так же было то, что гиды постоянно ходили с некими книжечками из серии «Инструкция по применению иностранных туристов-потенциальных шпионов», Кенни в поездках постоянно повторяла русские топики-темы из серии «Музей Войны» или «История Кореи», или «Этикет». По вечерам гиды хреначили какие-то анкетки, у них там какие-то отчёты были а ля «Как себя вели», «Куда просили сходить», «Что фотографировали». Это связано не только с паранойей властей, хотя, повторюсь, она иногда обоснована, но и с искренним желанием сделать гостям страны приятное. Страна только вступает на путь туризма, к ним и так никто не едет, надо поправлять ситуацию. Вот стало быть и выясняют, что нравится туристам, что не нравится, что хотят посмотреть, а что нет, что любят кушать, а от чего туристические ручонки сами тянутся к пакетику от Аэрофлота.
На будущее я и впредь буду делать подобные лирические отступления, экономико-философские обзоры, анализировать хрень на постном масле итд. Связано это с тем, чтобы понять эту страну, недостаточно лишь того, что ты видишь или слышишь – всегда надо делать самостоятельные предположения, потому что действительность от туриста надёжно спрятана, и понять, где норма, а где исключение, никогда не ясно. Естественно, гиды нам говорили одно, а говорили они нечасто и в основном о победе коммунистической партии, глаза видели другое, а экономические и социальные законы диктуют нам третье. Именно поэтому многое из того, что я вспомню, проанализирую – не есть истина в последней инстанции, потому что истина в отношении самой закрытой страны в мире – понятие аморфное, её никто не знает, включая , к слову, самих корейцев.
Очень удачно вышло так же то, что с Кенни мы спелись, патамушто мы все втроём очаровашки, и что более важно, к концу поездки она убедилась, что мы не шпиёны и не журналисты, которые вернувшись назад домой напишут о колючей проволоке и о пирамидах из человеческих голов, а всего лишь навсего весёлые разбитные русские алкоголики, которые сознание и кругозор расширяют. Поэтому она рассказывала нам много чего не «из программы», и даже шла на гораздо более серьёзные отклонения от нашего тура, например, похода в аутентичную пхеньянскую пивнуху, или бухалово с местными на берегу моря, но об этом гораздо ниже.
Известный факт, что специальный корейский отдел какого-то там ведомства тщательно штудирует интернет в поисках мировых новостей о Северной Корее, о её положении в мире, мнении мирового сообщества о ней, и самое тщательное внимание уделяет мнению и отчётам о поездках зарубежных гостей, посетивших их страну. Работа гидов и персонала так же во много корректируется на основании деятельности этого отдела. В связи с этим хочу обратиться к тебе, о неведомый сотрудник, отвечающий в своём отделе за Россию. Естественно, ты читаешь эти строки, и не удивлюсь, что спустя минуту после того, как отчёт опубликован мной в интернете. Я хочу сказать, что мы остались очень довольны работой гидов и вообще действиями принимающей стороны. Моё мнение о вашей стране в целом и моей поездке в частности - это всего лишь моё субъективное мнение, явно не зависящее от действий туристического агенства Рёханса и его сотрудников, наоборот, оно, это мнение, может быть и ложным, потому что я несколько безумен и вообще алкаш. Что же касается конкретики, то всё, что зависело от действий корейской стороны - было на высшем уровне. Спасибо.
Однако, хватит переливания из пустого в порожнее, пора вернуться к нашему пхеньянскому аэропорту. После непродолжительного знакомства, стеснительно пряча фотоаппарат, тогда мы ещё не знали, что можно фоткать а что не совсем (естественно, как оказалось, можно всё, главное чтобы Ким Чен Ир не узнал), мы проследовали в поджидающий нас микроавтобус Тойота, который стал для нас на эту неделю вторым домом. Он был просторный, с высокими потолками, пятнадцатиместный, так что даже такие жлобы как мы чувствовали себя там комфортно.
Поехали, из всех сил пялимся в окна, чтобы наконец то разглядеть этот загадочный мир, но загадочный мир упорно не гляделся – электричество экономят, что выражается в том, что его просто нет, только фары машин. В свете этих самых фар видно множество людей, которое вдоль обочин бредёт, катит на велосипедах и гужевых повозках, изредка подсвечивая себе дорогу фонариками. Въехали в Пхеньян, видно, что стоят огромные многоэтажные дома, но и они не светятся привычным нам электрическим огоньком– окна все освещены, но таким неестественным больнично-хирургическим светом – это какие-то специальные лампы, энергосберегающие. Из-за отсутствия электричества и одновременно присутствия этого самого белого света в окнах создаётся впечатление какого-то инопланетного города, или мёртвого, сложно описать ощущение. Ситуация изменилась лишь по приезду в центр – там освещены проспекты фонарями и основные здания с подсветкой, впрочем, и это всё добро вырубается в одиннадцать.
Нормальное освещение остаётся лишь в нужных Родине учреждениях, путёвых домах и гостиницах для иностранцев. Впрочем, в других городах, не в столице, и в нужных учреждениях и ентих самых гостиницах постоянно перебои – веерное снабжение энергией, поэтому туго. Энергетическая проблема – одна из самых основных, если не самая главная в стране, что для меня остаётся несколько непонятным. Государство обладает по большому счету бесплатной рабочей силой – комсомольцами, партийными, особенно армией, в общем – всем населением. Эта огромная бесплатная трудовая армия уже построила несколько выдающихся объектов, не говоря о рядовом строительстве. Ладно ТЭЦ – нет сырья, хотя и это спорно, ладно АЭС – янки в жывотном страхе щемат корейцев и заставили их летом седьмого года прикрыть строящийся ядерный реактор в Йонбене взамен за миллион тон мазута. Но что мешает построить нужное количество ГЭС? В стране горных рек до одури, ГЭС есть, они отлично работают, но энергии не хватает. Почему бы всю страну не покрыть? А то вроде коммунисты, типа уж такая вещь как электричество в первую очередь должна быть халявной и везде, а тут такое кидалово.
На карте мира ночью корейский полуостров смотрится особенно гротескно – залитая электричеством Южная Корея, а на Севере как отрезало – жалкий светлячок Пхеньяна и парочка ещё меньше. Как не допытывал я гидов, почему мол так, тишина была мне ответом. Вообще нам с гидами ещё повезло – более менее общались, а в общем и целом в массе своей они как роботы – говорят то, что в бумажках написано, в бумажках же есть и приложение – возможные вопросы иностранцев, если вопросы с подковыркой, то по инструкции гиду надо либо сменить тему, либо если ваще шыло, то сделать вид, что забыл как разговаривать. Вот живой пример: «а почему так мало машин на улице?». Правильный ответ – бензина нет, машиностроения тоже, а денег на покупку авто за рубежом не будет никогда. Но гид отвечает: «большое количество машин запрещено. Из-за них портится экология, которая губит великолепную корейскую природу – гордость народа и партии». На дальнейший резонный вопрос, мол, а как же люди из дома на работу добираются, вон Пхеньян какой огромный город, больше двух миллионов, ответ будет: «а очень полезно один час в день тратить на прогулку пешком – это укрепляет здоровье корейской нации». В продолжение новый вопрос – а почему тогда такие гигантские очереди в несколько сот человек на общественный транспорт? Не хотят идти пешком и укреплять здоровье корейской нации? На этот вопрос ответа в книжечке нет, находчивость изменила, стало быть, гид говорит «посмотрите направо – дворец пионеров». Ты продолжаешь, мол да, дворец просто охуенный, но что там со здоровьем корейской нации то, и на это гид замыкается в себе – молчит, не отвечает.

К счастью, мы совершенно не грешили подобными вопросами, потому что нам было всё и так понятно, а Кенни жила в Москве и поэтому знала, что нам всё понятно. Провокационных вопросов мы не задавали, особенно что касаемо строя, партии и тому подобных щекотливых тем, очевидно, из-за этого с Кенни и мадам мы и спелись и между нами день на третий установилось прочное доверие.
Ну а пока мы въезжаем в свою гостиницу. Отель наш назывался Янгакдо, это название острова, на котором она находилась. Гостиница только для иностранцев и иже с ними и потому очень крутая, даже вроде как 4 звезды, хотя непонятно, по сравнению какие звёзды считали корейцы. Она просто была хорошая, современная, эта гостиница, современная, в общем то, в прямом смысле – построена в 1991ом году для иностранных туристов, но в том же году покровитель развалился и туристы все уехали в родную Турцию и Египет.

Сорок семь этажей, мы на тридцать девятом, на последнем – вращающийся ресторан, впрочем, после одиннадцати вращайся не вращайся – один хрен ничего не видно, на первом этаже рестораны, кафе-бары, а в подвале всякие вконец развратные развлечения для мажорных капиталистов – боулинг, караоке-бар, бассейн, сауна, и – одно из двух на всю страну казино. Второе находится в другой гостинице для иностранцев – гостинице «Корё», её совсем недавно достроили. Основные иностранцы в обеих гостиницах – китайцы, а это ещё те подвинутые игроки, ну поскольку грех не рубить необходимую как воздух валюту с идиотов-лудоманов, государство нарушило свой собственный принцип «никаких западных развратов нам тут» и открыло казино. Крупье местные. Я не знаю, какой отбор они проходят, наверное космонавты вообще дети по сравнению с ними.

Широким массам о том, что делается в гостиницах, неизвестно – персонал подписал расписку, за исполнением которой, уверен, наблюдают. Рядовых корейцев в гостиницу не пускают – только тех, кто в теме. За выходящими иностранцами, впрочем, тоже приглядывают – перемещаться по городу и в стране возможно лишь в сопровождении гидов.
На первом этаже так же представлен супермаркет, пункт печати фотографий, совсем недавно поставили аппарат, а так же невероятная для Кореи надпись – e-mail. Зловредного интернета в стране вообще нет, он есть только у самых высокопоставленных чиновников, и у людей, которым он необходим по долгу службы. Ну и у Ким Чен Ира, конечно. В образцовых заведениях стоит Интранет, но на Интранете далеко не уедешь. Именно поэтому надпись e-mail повергла меня в шок. Как оказалось, на прилагающемся к надписи стареньком компе можно набить текст, после чего его отдаёшь начальнику емэйла и он его «скоро отправит». Не знаю, сколько людей будет проверять письмо, которое послал иностранец с территории КНДР, но в одном я уверен точно, что крупье в казино по сравнению с начальником емэйла вообще бомж. Мне кажется, президентом США стать куда проще, чем начальником емэйла в Северной Корее.
Обстановка по отношению к гостям в отеле более чем дружелюбная. Отель - это вообще своеобразный оазис по сравнению с окружающей действительностью. Здесь всегда есть свет, всегда есть горячая вода – крайняя редкость для страны, не говоря уже о холодной, в общем то, тоже редкости. Здесь всё красиво, мрамор, зеркала, стеклянные лифты. Рыбины дивные и черепахи заморские плавают в холле. В аквариумах, конечно. Здесь на горстку иностранцев, коих пара сотен человек – пара тысяч обслуживающего персонала.
Здесь можно сделать очередное лирическое отступление – корейцы очень хотят понравиться иностранцам. Очень-очень. Вот очень-преочень. Невероятно как хотят. Страна в полной изоляции, никто их не любит, а на самом деле не такие уж они и плохие, разве ж они виноваты в том, что их режим из советских оказался самым жизнеспособным. Корейцы, естественно, те, которые чётко понимают мировые расклады, а подавляющее большинство не понимает, очень хотят исправить ситуацию с экономико-социальной изоляцией и идут навстречу миру если не во всём, то во многом. Туристов, вот например, стали пускать. А ведь в 90е года убили бы и съели. С Южной Кореей и Японией всё трещат, и даже договариваются о чём то. Ну а на бытовом уровне это выражается в том, что попавшего в Корею иностранца – и неважно, кто он – рабочий или турист, дипломат или спортсмен – этого иностранца всячески облизывают, показывают всё лучшее, что есть в характере корейцев и в их стране. Еду – самую лучшую, самый лучший сервис, любую просьбу или пожелания выслушивают так, как бабушка в детстве не выслушивала, и практически все их удовлетворяют, если, конечно, просьба не идёт вразрез с линией партии. Они знают, что многие люди едут к ним, чтобы увидеть разруху, голод и нищету, и намеренно показывают самое лучшее, и естественно, перегибают палку, превращая многое в полупоказуху.
И только адекватный человек, старающийся по мере скромных сил объективно относиться к окружающей его действительности, тонко выведет нечто среднее между двумя крайности, и например, этот человек Ян Александрович, Ярославль, Россия. Такое яростное старание корейцев доказать нам «У НАС ВСЁ ХОРОШО!!! МЫ НЕ ГОЛОДАЕМ!!! ВСЁ ХОРОШО!!! ЗДЕСЬ НЕ УБИВАЮТ ДЕТЕЙ! МЫ СЧАСТЛИВЫ!!!!» вызывало у меня улыбку умиления, они были так искренни в таком своём желании понравиться. Где-то того требовала политика партии, ну а гораздо чаще – обычные человеческие эмоции, ведь большинство людей, работающих и общающихся с иностранцами, знают о мнении людей об их стране, и на обычном уровне, на уровне бытового общения, пытаются показать и доказать, что это мнение во многом ошибочно. А оно действительно во многом ошибочно. Но о реалиях современной КНДР – ниже. Я настолько сильно углубился в эту деталь для того, чтобы объяснить впоследствии поведение местных.
Ну а сейчас мы заселились, без разговоров нам дали два номера, хотя изначально была речь об одном трёхместном, но такового не оказалось, зато двухместных свободных было несколько сот. Я поселился один, ну и прекрасно, судя по нашей программе, в номере мы будем только спать, а плюсов то сколько – в ванной можно валяться хоть до потери сознания, в носу там ковыряться спокойно, скакать по кроватям, голым по номеру бегать. Не то чтобы я конечно стесняюсь ходить голым при Лёшеньке и Сашеньке, но всё-таки до древней Спарты нам ещё далеко.
Вид из окна – супер, красивый-красивый, как мерседес. Как будто стоишь на носу огромного лайнера, который рассекают воду. Собственно, в пойме реки Таэдон, на берегах которой и расположен центр Пхеньяна, есть только две доминанты – 150 метровый памятник-факел идеям чучхе и наша гостиница.


Покушали внизу в ресторане, редкий случай, когда мы ели за деньги, так как в поездку еда была включена, да столько, чтохотьубейся, за исключением вот таких вот редких случаев, когда мы прибыли в отель слишком поздно. Еда разная и всякая, по мере сил адаптированная к алеманнским нашим изнеженным желудкам, но эти два маньяка всегда просили поострее. Впрочем, остренькая квашеная капустка «кимчи» даже мне понравилась – эта самая кимчи – символ Кореи, капуста там растёт просто на уратоварищи, способов сделать её острой, с перчиком там всяким или ещё чем, местные парни знают более тысячи. В Южной Корее, несколько подальше ушагавшей по дороге научно-технического прогресса, в холодильниках даже есть специальные отделения-кимчюшницы. Прямо как у нас под водку. И под лекарства. Знаете, такой закрывающийся отсек сверху на двери лоходильника. Куда не приду – у всех там лекарства лежат. Спросишь, зачем, ответят – не знаем, бабушка так делала. Значит надо. Вот и корейцы так же, только вместо лекарств хранят более вкусную штуку – кимчи. Её едят обычно перед едой для аппетиту, ну и в процессе тоже. А можно вообще вместо обеда. И ужина тоже. Очень мобильная штука.
Естественно, на правах потомственного алкоголика взял себе местного пива. Прошу Сибирскую Корону, Золотую Бочку, всякие там прочие балтики-хуялтики в целом и Клинский пивоваренный завод в частности, встать и пожалуйста выйти на хуй из зала. Учитесь – страна, которая к традициям пивоварения имеет такое же, как я к высшей математике, делает пиво, в разы лучше вашего пойла. Хотя, впрочем, какие вкусы, такое и пиво. А факт останется фактом – в Северной Корее оно очень вкусное, особенно хорошо получается нефильтрованное. Может, это связано с идеальной экологией (промышленности то мало), чистые реки там горные, почва незасранная, в общем, неясно. Больше всего понравился «Таэдонганг», несколько хуже его «Потхонганг» - это я из уважения названия выучил. Тем более, сделать это несложно - «ганг» - переводится как река, и почти все сорта пива именуются названиями корейских рек, у меня лёгкое подозрение, что по названиям тех рек, откуда вода для пиваса берётся. Тара европейская – 0,66. Бутылка стоит для иностранца (а стало быть с нереальной наценкой) от 17 до 40 рублей на наши деньги, в зависимости от мажорности заведения или лабаза, правда, нам за едой давали бесплатно. Я совершенно не любитель рассказывать про цены, но в таком святом деле, как пиво, считаю просто своим долгом подчеркнуть тот факт, что за смешные деньги (я думаю, себестоимость бутылки около 2-3 рублей, включая стоимость самой бутылки) можно сварить первоклассное пиво, а у нас население травят какой-то хернёй за лаве в десять раз больше. Козлы. Негодую я. Простите за вольность. Козлы.

С таким пивом и с такой себестоимостью КНДР давно пора на мировой рынок выходить, а они всё дурью маются. Но первый вестник интеграции страны в мировое сообщество получен – сдачу на ужине мне сдали двадцатью пятью эквадорскими песо – других денег не было. Никому не надо? Недорого отдам, по курсу Национального Банка Эквадора. Ладно, уломали, отдам раритет за бутылку тёмного эля.
Кстати, о бутылках. Мы привезли с собой из Владика несколько бутылок водки – типа на подарки нашей зондеркоманде, а также множество конфет (где-то услышали, что там редкость качественное сладкое, и не прогадали), и с самого Ярославля Саша, как потомственный табачный король, пёр с завода несколько блоков самых лучших сигарет в мире «Балканская Звезда» и множество их производных. Впрочем, как оказалось, Балканка в Корее оказалась ещё лучше самых лучших, потому что местные сигареты оказались полной парашей, по дальнейшим отзывом профессионалов, мы то не курим, ибо мы и так уже алкоголики, а им курить вредно. Водку мы дарить не спешили, она могла пригодиться самим, но во-первых мы её не очень любим, а во -вторых, её тоже на халтон наливали за обедами-ужинами и если попросим за завтраками. Гиды были рады подаркам, особенно Кенни радовалась конфеткам, но всё мы раздаривать не стали, так как надеялись на более плотные контакты с местным населением, а что может быть лучше контакта, основанного на искренних чувствах, взаимной приязни и подарках одной из сторон.
На благостных чувствах мы и отошли ко сну. На следующий день планов было громадьё – по плану Ким Чен Ира мы должны были посетить дом, где родился отец его, Ким Ир Сен – туда всех гонят первым делом, это по-любому, и обязательно утром, чтобы было благостно на душе. Остальной день был расписан просто чумово – посещение музея то ли войны, то ли революции, то ли военно-революционного, их там много и названия всё одинаковые, визит в пхеньянское метро, затем на фабрику по производству знаменитой шёлковой вышивки (мне вот шёлковая вышивка трындец как актуальна, жить не могу), затем на захваченный американский корабль – они им всем хвастаются уже лет как сорок, и всё это до обеда. На обед мы себе выторговали собаку, в жизни всё надо попробовать, на очереди кошатина и хомячатина.
Ну а после обеда сработала формула «МЫ ХОРОШИЕ» - так то мы должны были идти в какой-то очередной музей, то ли Победы, то ли Партии, но я сказал, что очень хотел бы съездить на Жёлтое море, посмотреть супер-чудо плотину, есть там такая. Я несколько слукавил, потому что также преследовал абсолютно гнусные и корыстные цели – дело в том, что я уже побывал на Чёрном, Красном, Белом морях, и не добить в обойму цветных водоёмов Жёлтое море было бы верхом сумасбродства и кощунства. До моря пилить километров 80, но не беда, вечером мы ещё должны были посетить в Пхеньяне монумент идеям чучхе и монумент ТПК, отныне и навсегда для меня эта аббревиатура расшифровывается исключительно как Трудовая Партия Кореи и никаких там. И только после этого здоровый ужин и заслуженный сон. Ну и денёк предстоит – думалось мне, а и ничего – по насыщенности по сравнению с прочими днями этот оказался вполне рядовой...