Икра Заморская Баклажанная. Кения-Танзания-Килиманджаро

[Joerrigo]

«ИКРА ЗАМОРСКАЯ, БАКЛАЖАННАЯ»,
или «Африка, она и в Африке – Африка».

«Тот, кто никогда не смеётся над собой, упускает множество отличных случаев посмеяться». Сара Дункан
«Я бы не доверял словам, написанным на бумаге». Джим Джармуш, «Мертвец»

Вступление.

Я сразу сказал парням: в этот раз как-нибудь без меня. Я Вам вместо себя Джимми на подмену даю. Чем не обмен? Он Вам такую, блин, Кукуруку с Лимпомпонией покажет – Танзания на плече у Кении рыдать будет. Тем более, Вас и без меня собралась целая БАНДА. Даже Профессор Беловежский горит участием: вишь, африканских негрит ему еще подавай! Топотун!
Так что – без меня…
Было это еще в феврале, как только зашли разговоры о продолжении совместного освоения Терра Инкогнита. Я был расслаблен и никоим образом не принимал участия в обсуждении следующей точки на карте наших Странствий.
И весь был поглощен увековечением нашего Кубинского Похода.
Нет, я, конечно, знал, куда ведут дороги, но мне что, я же не еду. Пусть, даже это было бы отличным продолжением моих путейских заметок, с логичным названием «Снега Килиманджаро». Это после-то «Старик и море». Но: «Нет, пацаны, я – пас!»
Так думал я. Но в один прекрасный момент, на ящик приходит письмо со странным заглавием «Африканиана начинается». А там: «Билеты куплены, пакуйте чемоданы».
Эти п…адры взяли и на меня билет тоже!
«Хоть чучелом, хоть тушкой».
И что теперь: она, действительно, вертится?

Целеуказание.

Не дают нашему Капитану Бо лавры Снежного Барса. Так и подмывает его (а точнее – поднимает) сделать программу «Семи Вершин». И стать Снежным Бо.
Одну из списка «Семи» он одолел еще летом. Без ансамбля, одинбля. Эльбрус ты наш, Нигматуллин. Осталась сущая фигня: Эверест, Килиманджаро и прочие долины и взгорья известных нам по школьному курсу континентов.
А что у нас из Африки торчит и возвышается? Правильно – Килиманджаро. Наши предложения доставки нас с пивом и девочками на вертолете сразу на вершину были гневно отвергнуты Капитаном. Какая же это «галочка в сознании», если на вертолете? Хоть и с девочками, даже и с пивом. Конечно, от девочек и пива никто не отказывается, но для большинства это будет уже произвольная программа. Мы медленно спустимся с горы…

Подельники.

А «мы»-то кто? А известные уже по Кубинской Саге Капитан Бо (он же Бокса), Председатель Общества «Память» Падре Лео (коротко – Председатель) и, конечно, неуемный Безумный Марк. Плюс к «кубинскому» набору «камиды»: Профессор Альковных Наук Саша Беловежский, по совместительству Профессор Гуманитарии и Ботаники, собиратель редких «ночных бабочек» и барабанов. И Брат Джимми, тот который «Танзания на плече у Кении рыдать будет».
Ну и я, как всегда за кадром и на скамейке запасных. На драфте.
Шесть человек – крайне рискованный формат поездки, в чем неоднократно убеждались. Представьте, что плюс к Лебедю, Раку и Щуке присовокупили Мартышку, Очки и Бегемота.
Ох, и не легкая это работа – от «очка» оттащить бегемота.



«Желтый Укупник».

За месяц до поездки пришлось нам сдаться на милость медперсонала, на предмет вакцинации от желтой лихорадки. Капитан Бо предупредил, что лучше с этой самой лихорадкой не шутить, смертность среди нашего не уколотого брата – 60%. А кто выживает, выглядит хуже Укупника.
Марик первый пошел. Телеграфирует о впечатлениях из своей далекой заморской стороны: «Вроде, жив, после шести уколов».
Шести уколов??? Про один же только речь шла? Это что же получается: помимо Желтого Укупника еще и от Зеленого, Оранжевого и Голубого Укупников ховаться придется? Ни-паня-а-атн-а!
По наущению Всезнайки Бо стали готовить для опытов свои дебелые «булки». Все шесть – на каждую по «Укупнику». Но оказалось, что надо приготовить лопатки. И ту одну.
Сдается, Марик, лишнего тебе там наваляли.
А куда ставили-то? А всех покажите…

Читать также:
Дневники мотоциклиста. Куба 2006
Малый подвиг выходного дня. Нургуш 2007
Икра баклажанная. Африка 2007
Хоботы и Хвосты. Карабаш 2008
Ильменский синдром. Ильменка 2008
Главное, что я понял. Агидель 2020

[Joerrigo]

Эпизод Первый. «Подступы. Скрытая угроза».

13 октября, День Первый.
Самолет на Москву. «Сухой паек».

13 октября, 09:50 (время здесь и далее указано в валюте места пребывания. Временные нестыковки возможны).
Ох, уж эти новые правила провоза жидкостей в воздушном транспорте! На кого они рассчитаны? Они о русском мужике горемычном подумали? Нет, блин, они подумали о шахидах, о воздушных террористах, о Бен Ладене. Обо всех подумали, кроме нас, простых русских алкоголиках.
Самолет «на сухую», что секс без смазки – только боль и раздражение. В аэропункте родного Геваринска только пиво, которого набузгались, рассуждая о прелестях пластиковой тары: «Пластиковые бутылки – это хорошо! Во-первых они легче. Ну, и во-вторых они… легче».
Уже на борту, во время оживленного разговора я, вдруг, осекся на пол слове и, привалившись вплотную, дабы войти в зону его видимости, пристально посмотрел на Профессора, сидящего у прохода:
– Ну???
– ПИСИТЬ!!!

Борт «На Москву». «Кум Тыква».

Летим втроем, т.к. наши командировочные братья Лео и Джимми уже поджидают в столице. Отличный повод пересыпать песком старческие кости отсутствующему. Я жалуюсь:
– Лео оставил на меня свой рюкзак, чтобы по Москве франтовать с одним лишь портпледом. Я когда свой рюкзак собрал, стал, как Фемида с закрытыми глазами килограммы сравнивать: он туда кирпичей что ли наложил??? Он собрался из них в Африке хижину строить? Хижину Дяди Тома? Или как персонаж из «Чипполино»? Как его звали?
– КУМ ТЫКВА!
– ………………………………… (продолжительный общий смех).
– Отличное прозвище для Председателя. Только, боюсь, не поймет. По ТЫКВЕ настучит.

Вообще, за право первым получить от Лео тумаков боролись двое: я и Бокса. Но с «Кумом Тыквой» Боббо стремительно вырвался вперед.
Благо, в данную поездку Падре Лео, как действительный член Общества «Память», мог свободно расслабиться, покуривая бамбук (который растет в Африке), т.к. львиная (тоже растет в Африке) доля шуток выпала на долю нашего Профессора Беловежского (в Африке не растет и не размножается). Профессор в этом смысле более многогранный и податливый объект для шпилек и поддевок. Практически идеальный. Хорошо, что сам Профессор намного мудрей всех нас, лысых и седых, но по-прежнему – идиотов. Оттого никто не получил заслуженного по словам его. Честь и хвала Профессору!
Но и «песочная» тема Председателя поднималась неоднократно. К примеру: «Неделю на горе без электричества. Телефон сядет. Ориентир только по песочным часам Лео».

Профессор, на все времена.

Вообще, Профессор – персонаж отдельной, удивительной, еще на написанной эпопеи из серии «Жизнь замечательных Рыг», за которую я когда-нибудь обязательно возьмусь. Потому сейчас лишь вскользь и галопом.
Перед поездкой лингвист Беловежский снабдил нас очередной парой фраз, которые мы будем «ездить», пока он новых в топку не подкинет. Это «Понял, тебя, пацаны» и «Пойми, Саня». Фразы продолжили уже довольно приличный список корпоративных словечек и прихваток, типа: «Отцы» (т.е. друзья), «пацаны» (товарищи), и «Коллеги» (все, кто не «Отцы» и не «пацаны»).
При этом достичь аутентичной глубины произношения так никому и не удалось. Потому что решающей здесь является интонация. Смысл вторичен. Интонация – вот основа успеха речевой коммуникации. Потому что, что? А то, что женщины любят ушами. И надо «лить» в эти уши сладкий, разжижающий волю, яд: «Ду-ду-ду…» Как это делает Профи Беловежский.

[Joerrigo]

Москва. «Прости-прощай».

13 октября, день.
Общий сбор бригады в Москве и Подмосковье. «Пошукали» по сусекам. В наличие все, кроме Марика, того встретим уже на Черном Континенте.
А Москва как встретила нас, так и проводила: хлипким октябрьским дождем. Скорей бы уже в лето, а то у меня в межсезонье обострение.
Последние «прости», последние «прощай», и мы на борту лайнера, летящего в Каир.
Каир – еще не Африка, а только промежуточная точка, «пересылка».
Да, кстати, на весовой в ДМД померялись рюкзаками: у всех по 14-15 кило, а у нашего Атланта Песочного все 17!!! И у Профессора столько же. Видно, сказалась общая страсть к многочисленным косметико-парфюмерным принадлежностям. Как без приятных запахов к «курочкам» Африканским подходить?

Борт «Москва – Каир». Воздушное сообщество.

«В самолете постоянно кто-то стравливает… может, и мы…» – пишу в записной книжке.
Временна?я воздушная пробка и взятая высота – есть прекрасный повод приобщиться к высокому и воздушному. Гружу в уши «Баттерфляй» Пуччини. Но организму и без того муторно. Все-таки, «5'nizza»! Старая добрая «5'nizza», проверенная 13-часовым кубинским перелетом: «Наш дом – между Небом и Дном… Так ярко летят, так быстро сгорают».
Хорошо, что в ДМД есть «свободная зона». Значит, полет не будет «нормальным» для остальных, трезвых пассажиров. На наш развеселый хмельной гомон откликаются соседи. Соседки.
Одна из них, Алеся, везет группу москвичей по разным там озерам Виктория и иже. А мы раздуваемся от своей неалеманской Килиманджары. Хотя еще не взяли Её. Но посыл-то, посыл уже есть! Алеся сдает все явки и пароли нужных людей и мест в Кении и Танзании. В Калахари и Сахаре. Слушаем через раз, через рюмку, «как птицы кричат в поднебесье: Алеся, Алеся, Алеся…»
До Каира около 4-х часов лёта. В транзитном отстойнике небольшая группка соотечественников и не очень, ожидающая самолета до Найроби. Стайками фланирует между лавками Дьютиков, к туалету и обратно. Все уже почти родные. Всех хочется обнимать и целовать. Некоторых особенно и нестерпимо.



Каирский аэропорт, «пересылка». Первое впечатление.

13 октября, около 21:00.
Первое впечатление от радикально мусульманской страны: довольный удавшейся жизнью дядя, весь в тюбетейке и белоснежных одеждах до пят, протекает мимо. За ним также плавно и величаво следуют, затюленные с ног до головы в черное, две жены-наложницы-«племянницы»-секретарши. Даже на руках черные перчатки. Из-под одеяний до пят проблескивают шикарные серебристые туфли. И, сквозь черное, только глаза! Нет, не глаза – глазищи!!! Те самые, ПЕРСИДСКИЕ!
Шейховатый дядя ушел по делам. Эскорт расположился в кафе за чашечкой. Стали болтать, расслабились. А что: бабы как бабы. «Если, конечно, и ту и другую раздеть».
Мужик в белом, женщины в черном… хочется остаться.

14 октября, День Второй.
Самолет «Каир – Найроби». Ангел Ника.

14 октября, ночь.
Та горстка людей на пересылке и есть состав нашего самолета до Найроби: Алеся со своей командой, мы и несколько «иных». Места вдоволь, все разбрелись по отдельным лежанкам и мирно уснули. А я не могу в самолете, и на пять часов надо себе найти занятие. Чем-то заняться… кем-то. Пошел искать.
Сначала «тусил» с тремя разбитными девицами из Алесиной группы. Они пьют, а я больше не могу – под завязку уже. А они все пьют. И разлучаться с рюмками и друг с другом не хотят. «Это не наш метод» – что я могу еще сказать? Иду дальше.
Милая, милая девочка. С мамой. Мне бы к маме-сверстнице присмотреться, а мне дочерей, барышень субтильного возраста подавай. Институток. Бес в ребро?
Проходя мимо, не могу удержаться: касаюсь плеча. Случайно. И так несколько раз. Не «ха-ха-ха», а совершенно случайно. В один момент вконец расхрабряюсь и целую. В плечо. По-отечески, чисто по-отечески, поймите, пацаны.
Отсели поодаль от спящей мамы, пообщались. Вероника – Мой Ангел, Моя Муза Воздушных Странствий, к природной красоте и юношеской свежести еще и умничка: в свои 16 (!!!) уже на втором курсе института. И акцент «медведковский» отсутствует.
Бывают же девушки в русских селеньях!
(16 лет, подумать только! Настораживающая тенденция: возраст моих последних мимолетных знакомств стремительно приближается к критической отметке – возрасту дочери. Еще каких-нибудь пару лет и… в школу начну ходить… на родительские собрания).
Уже в Найроби подхожу попрощаться с Моим Ангелом и нежно, по-отечески, целую в щечку. Мама… удивлена, наверно. Потому что с копыт – брык.
«Мама, Вы все проспали».

Расстаться нет сил. Улучив момент, когда остальные приличные люди (и ее мама) заняты у обменника валютными махинациями, подбегаю и еще раз обнимаю и целую Ее.
Сумасшествие! Как пацан 17-летний. Можно до бесконечности упиваться свежим, терпким, пряным, вольным степным ветром, до головокружения, до одури. Но надышаться им невозможно!

Кения, Найроби. «Терминал».

14 октября, около пяти утра.
На дворе ночь, даже утро. Даже по кенийскому времени. Глаза открыты, но уже не видят ничего из окна мини-вена: ни небоскребов, ни хайвэев, ни прочих столичных атрибутов. А ведь за окном – АФРИКА! АФ-ФРИ-КА!!!
Примите в размышление: не Ваши там Шармы с Шейхами глупые, а самое что ни на есть логовище Бармалеево! Настоящая, фактическая Африка!!!
Но ничего этого мы пока сами не видим и не понимаем: сутки между небом и землей маемся. К тому, за окошком темно как у негра…
Бронь в отеле «Терминал». После продолжительных постуков нам открываются чертоги. На нас, как из зеркала, смотрит сонное усталое лицо, только почему-то черное.
«Неча на зеркало пенять…»
Гостинец «Терминал»: номера вида Дома колхозника, но спать готовы уже на бетонном полу, как вот этот дядя в коридоре у стойки. пять утра на дворе, чего хотели?

План.

Пока все идет по Плану, начертанному твердой рукой Капитана Бо. Конечно, четкого плана как такового не было, как всегда. Но во время последней перед поездкой партсходки (по случаю покупки Беловежским очередной машины), между «за правое колесо» и «за коробку передач» Председатель Лео жестко потребовал подробной «раскадровки». Вынь да положь ему План. Боббе пришлось ответствовать примерно следующее: «Сначала мы летим в Найроби, по ходу пьем. Затем, по прилету, выпиваем и ложимся немного отдохнуть. Марик прилетает в Найроби только вечером. Дожидаясь его, мы осматриваем город, пьем…»
И далее в том же ключе. Председатель План, в общем и целом, одобрил. Особенно в части «Пьем». А чего он хотел в этом Плане еще увидеть? Как маленький, чесслово!

[Joerrigo]

«Терминал». «Завтрак №4».

14 октября, 12:20.
Какое утро без завтрака? Хотя завтрак есть, а «утро» очень условное, т.к. временные акценты круто смещены вглубь дня. Правда, еще до нашего отхода ко сну (уже светало), нас пытался пробудить к активной жизни Джимми. Его окна выходят на улицу, и он прибежал с криками: «На улицах стали появляться люди. Вы не поверите – они там все ЧЕРНЫЕ!!!»
Чего только человеку с бодуна и недосыпу не привидится.
В общем, он свой сон пробегал и к завтраку «ван о'клок» опоздал. К тому моменту мы уже освоились с меню, выбрав комплексный завтрак №4 (максимальная комплектация). И приступили уже к его освоению. Приходит Джимми. Уже потершийся среди нас официант протягивает ему меню и, не давая открыть (ни рта, ни меню), тут же забирает со словами: «ОК: Завтрак №4!»





«Найроби-и-и-и…»

Оглянулись: мама дорогая! В смысле, ЭВРИКА!.. то есть, АФРИКА!!!
Стали присматриваться к окружающей действительности. Они действительно все ЧЕРНЫЕ! За что влет получили лейбл «БАКЛАЖАНЫ».
(И кто это говорит? «Снежки»?)
Ученые утверждают, что Кения – колыбель людского семени на Земле. Именно здесь появились Адам и Ева. И они были черные! Представьте только: Черная Ева вскормила своей прекрасной черной грудью Человечество! Как это эротично.
Едим Завтрак №4, на телик пялимся (сутки не видели – соскучились). Там прямая трансляция какого-то митинга: пламенная речь, песня, танцы. И снова речи, песни и пляски. По очереди и вперемежку. Из знакомых слов лишь «Найроби». Но говорится оно как-то жалобно и молящее: «Найроби-и-и».
Интонация понравилась. По-другому мы этот город больше не звали. «Найроби-и-и» – говорили мы с надеждой и мольбой, уставшие от трудностей и лишений горнолазной жизни. «Найроби-и-и» – говорили мы, улетая в воспоминаниях к Черным Ангелам, которых в горах не водится, ни за какие деньги.
– А по какому поводу, собственно? – интересуемся у весельчака из главы «Завтрак №4».
– Дык, выборы на носу президентские. Гонка!
Высокий уровень политической активности говорит о высокой ступени организации африканского общества. О! Примечательно и для Кении и для, как позже выяснилось, Танзании. Прикольно видеть во всех присутственных и общественных местах портрет политического лидера. Но еще удивительней другое: на этих портретах нет Путина! А какой-то взлохмаченный, радикально черный мордоворот! От партии «Вуду»?
Присмотрелись к дяде за соседним столиком:
– Пацаны, да это ж президент!
– Не-а, вон президент, у входа на улице стоит…
Черная тень местного командарма преследовала нас далее и повсюду.

«Встает на телевизор».

А на экране под партийные гимны, легко ложащиеся на звуки тамтамов, пританцовывает Черная Грация, да так по-звериному изящно, так завораживающе обольстительно, что внутри меня начинает рождаться высокое светлое чувство. Выше и выше.
Позже я признался о реакции своего организма.
– ЧЁ раньше-то не сказал?
– А ЧЁ, помогли бы?
Но жупел моей нетрадиционной сексуальной ориентации прилепился Надолго: «У него на телевизор встает!»
Ладно, не вечно же мне потешаться да паясничать.

Найроби. «Выход в свет»:

В этом выражении есть некая поддевка. Ну, какой еще «свет», если кругом как на грядке баклажановой? Или как в цехе готовой продукции на кондитерской фабрике? Мы единственные белые на улице!!! ОБАЛДЕТЬ!!!
Но в этой коробке «Птичьего молока» есть один прикольный момент, замеченный только в Найроби. При одинаковом ровно-шоколадном цвете кожи лица жителей совершенно разные: есть типичные гориллоподобные, есть бабуиновые, бывает, что и ближневосточный тип и разрез глаз, а встречается и махрово-европеоидное строение костей черепа. Чудно.
В провинции такого буйства строения замечено не было. Вывод: в Найроби, как в столицу, стекаются со всех весей гориллы и бабуины в поисках лучшей счастливой доли. Кастинги там всякие, модельные агентства, интуристы опять же. «Бабки» кругом! Столица, одним словом. И на лицо «Найробийский снобизм». Шутка…





«Африка – ФРИО!»

14 октября, около часа дня.
А мы, оказывается, в самом центре. Ну и пошли, куда глаза. Пока идем, немного цифр: численность столицы около двух миллионов, высота над уровнем – 800 метров. Разница поясов – GMT +3, а с нами (с учетом нашего, летнего еще времени) – 3 с минусом.
Про «Летнее время» это я хорошо загнул. А у них всегда оно летнее, точнее – весеннее. Они же рядом с экватором. Великое Африканское Равноденствие! Т.е., солнце ровно в шесть вышло, и ровно в шесть по-быстрому закатилось. В одно и то же место. А в полдень тени исчезают, напрочь! (Где-то я эту фразу уже видел…)
Температура за бортом – около 20 градусов нашего брата Цельсия. Что-то африканский жар совсем костей не ломит. Маловато для «желтой жаркой Африки», блин.
Африка – ФРИО!
Ну и, все жители без исключения… простите, повторяюсь.
Многие представительницы прекрасной половины замотаны в платки – мусульманская страна! Но без фанатизма, не Каир. Девушки очень красивые, очень! Но главная их особенность… нет, об этом будет отдельная глава. Да не глава – ОДА! О, ДА!
Есть, конечно, ощущение ирреальности: эбонитовые люди, деревья как букеты цветов на первое сентября, марабу (это такая птица размера невиданного) свисает гроздьями на баобабах (чудо-дерево, покруче кубинской сейбы будет).
Но щенячьего восторга среди соплеменников не замечено. Гавана вставила жестче! Гавана – героин!!! А тут так… «ганджик» слабенький.
Один Джимми сыплет цитатами из Саги: «Пацаны! Мы в Африке!!! ААААА!!!!» Понятно – это его первый «закордонный» вояж.
Добрели до места отдохновения местных. Огромный парк-сквер. Выходной день, тусовка, все с мороженым и плакатами политическими. Даже нам предлагали приобрести значки с какой-то черной рожей в пиджаке.
Поляна амфитеатром и людей на ней тьма. Песни звучат. «Грушинка»? «Ильменка»?
– Ба, да вот же оно – место митинга, что только что по ТВ оценили!
– Особенно этот оценил, у которого встает.
В самом центре увидели Биг Бен местный. Бокса в очередной раз напрашивается на пилюлю от Председателя: «Пацаны, а у нас тоже есть свой Биг Бен. ПЕСОЧНЫЙ!»
(У меня кредит «Лео-Банка» давно просрочен, потому даже не смеюсь, а просто ложусь аккуратно на асфальт и молча умираю).
Закончили первый поверхностный осмотр города в пафосной алеманской кофейне. Кенийский кофе – гадость отменная. Будут предлагать – сразу плюйте в рожу: «Скисла Ваша самогонка!»

[МАЧО747]

Как интересно!

[Alex Humster]

El Joerrigo Как всегда весело Несколько цитат оставил на память

[Joerrigo]

Найроби. Загородная прогулка.

По дороге в жирафий парк узнали много интересного от водилы.
Во-первых, жираф – один из символов Восточной Африки, одна из ее священных коров. Жираф присутствует на гербе Танзании, купюрах и других рекламных проспектах для иностранцев. Они (жирафы) есть даже в жирафьем питомнике! Наряду с иностранцами. При желании можно попробовать мясо каких угодно животин: львов, антилопов, зебров, мозгов обезьянов. Даже кенийских кофеёв. Всех, кроме жирафов. Смерть на месте! Даже куска проглотить не успеешь, так с куском мяса и рухнешь оземь. Поделом: не заноси зуб на святое!!!
Во-вторых, наконец, прояснили ситуацию с теми странными комнатами в дыму. А мы ошалелые, чего только не напридумывали. Картина: маленькое герметично закупоренное помещение, квадратов десять, все в желтовато-сером дыму. Сквозь дым периодически проглядывают руки, лица. «Пытошная»? «Рюмошная»?
«Хрен-вам-шная» – курительная комната! Smoking Reservation. Курить на улице приравнивается к куску жирафятины в зубах и карается тремя месяцами кенийских застенков. Сам водила поведал душещипательную историю про то, как был отлучен от семьи на пару месяцев за брошенную на улице зуботычку.
А позже видели пропагандистскую листовку с многообещающим названием «Внутренние органы курильщика». Я не курю, но меня продрало до самых легких.






«Парк жирафского периода».

14 октября, 16:00.
Жирафий центр – рассадник непуганых алеманов. Если кафе, то без пива. Если «бутик народных промыслов», то с задранным как жирафья шея прайсом, Зашли, конечно, приценились, подкупились. Хрень, конечно, полная, но «Made in Kenya»!
Понравилась деревянная фигурка сидящего жирафа. Такой он одинокий, головушку на бок склонил, будто кручина какая с ним приключилась. И сидит таких жирафов-одиночек рядом на полке штук десять. И все грустные! Неизбывная жирафья ипохондрия.
Было еще одно светлое пятно (опять эти недвусмысленные шуточки про «светлое» и про «пятна»)…Девочка-гид, Чернушка Беки… давайте, я больше не буду про цвет говорить. Потому что они все… но это я опять повторяюсь.
Беки рассказала, что здесь дюжина жирафов и у каждого свой характер. Показала, как правильно кормить их с рук, чтоб получились выгодные фотографии.
А те как чувствуют: позируют, спинки-шейки выгибают. А у жирафов между ног «Пумба» какая-то болтается… в смысле, зверь бородавочный, системы «Кабан», меж длинных жирафих ног трётся. Хряк, судя по тому, что у него между ног тоже какая-то «пумба» болтается.
Ну, а жирафы… что жирафы? Они и в Африке – жирафы. Над ними будто в «Фотошопе» прилично поработали, вытянули. Такие вот, затяжные животные.

[Joerrigo]

Африка. Левостороннее движение.

Опять актуализировался вопрос с закуской. При одном упоминании «Тоблеронов» у меня позывы рвотные. Изжога у меня от «Тоблеронов» после трех бутылок. Потому на обратном пути остановились у овощной будки, чтобы набрать реквизитов для старинной русской забавы «Эль накатить». Бананы, ананасы, арбуз и виски с текилой – что еще нужно, чтобы скоротать вечер до приезда Марика? И встретить старость…
С пакетами полными закуски, я ехал около водилы. И постоянно боролся с внутренним позывом подправить руль вправо. Движение-то ЛЕВОЕ! А когда доехали до круговой развязки – взрыв в мозгах. Кто куда едет, кто как заворачивает? Трандец!
В гипотезе было снять мини-вен для свободных поездок. Но поняли, что в башке «право» на «лево» за пару дней не поменять.
Люди на улицах мыслят тоже «по-левому». На тротуаре около нас периодически образовывался затор: мы руль мысленно вправо, а встречные – влево. Спасало только то, что шли стройными рядами, «свиньей», и глыбоподобный Лео впереди.
«И юный Октябрь впереди!»
Бокса начитался про Найроби: «Самая криминальная столица мира». И мы сразу договорились – только «свиньей». Мне еще ночью в аэропорту было поставлено на вид: «Тут тебе не Куба. Говори шепотом. Тут что полиция, что бандиты, не разберешь. Заберут, ищи потом. Кругом черно, как у негра в…»

Кафе «Kengeles», «Кура в коконате».

14 октября, 17:00.
Опа! От стойки в алеманском «Кенгелес» призывные стреляющие взгляды Черных Ангелов. Пять часов, а они уже на работе. А мы только пива попить. Чтобы глубже приобщиться к местной кулинарной традиции и продегустировать максимальное количество блюд заказали каждому свое. У меня куриное филе в «коконате»: прямо в скорлупе суп-пюре из кокоса с филе птицы. Самое неожиданное и необычное блюдо за всю поездку. Хотя вкус к концу трапезы стал навязчив.
У кого телапия-гриль, у кого говядина. Вывод один: мясо готовить не умеют! Одно слово – «баклажаны»! Но про мясо поняли уже позже, когда статистики набрали.
«Это не заливная рыба! Это… черт знает, что такое! Хрену к ней не хватает».
У Лео «Кукку Кения-стайл» – кура по-кенийски. Теперь его по праву можно называть «Наш Кенийский Петух»! Это не я – это Бокса сказал.
У Джимми на тарелке гарнир непонятного вида и вкуса. Типа пюре, «угали» называется. У какой именно Гали узнавать не стали, но на картоху не похоже. Гораздо позднее разобрались с корнями сего явления. Пацаны, это же рисовое пюре! Однажды даже стали свидетелями его формования: огромный черный повар могуче месит крокетной клюшкой белую субстанцию. Только пот в разные стороны.
Сумерки. Сидим наетые, пива местного напитые (про пиво отдельно потом). С высоты открытого второго этажа на африканскую действительность взираем. Но эта прекрасная, проплывающая мимо «действительность» на нас глаза не поднимает, и не улыбается. В этом местные девушки на русских очень похожи.
Кто-то из нас мечтательно: «А на Малеконе щщас харашооо…»

[Joerrigo]

«Терминал». В ожидании.

14 октября, 19:00.
До приезда Марика около двух часов, самое время «Эль накатить». Первым на Плато взобрался наш специалист по тамам и дамам Александр Македоньсков. Но, судя по количеству опрокинутого им внутрь, забрался он скорее на Плато Трезвости. И, как позже прояснилось, это его излюбленное место. Зато другая рана открылась – на мужеские подвиги потянуло. В попытках высмеять наше пустое времяпрепровождение, Профессор не достиг сколь бы существенных результатов, хотя вылил немало: «Ну, конечно. Сейчас вы выпьете еще одну-две-три, и будете сидеть в номере, и как настоящие кенийцы будете тупо глядеть на противоположную стену. И главное – не скучно!»
Мы тоже не остались в стороне от полемики. Я выдал на-гора домашнюю заготовку про Фиделя Кастро. Типа, у Профессора в штанах Фидель сидит: одна сигара из бороды торчит. Потом пошел на мировую: «Ладно, Отец, не кисни. До приезда товарища Марка еще время есть. Пойдем, на счет дискотеки провентилируем. Разведку боем проведем».

Кафе «Simas». «Найробийская месса».

Мальчик на вахте: «Направо, направо, прямо!» – и мы вооружены миникартой с крестиком – «Симас». Это диско-кафе в паре кварталов. По дороге перекинулись парой дежурных фраз с попутными гамбургероподобными особями из Зеландии. Даже девушками.
А у входа как на часах, уже стоит совершенно определенная «категория», и совершенно отчетливо подмигивает. Поводя своими формами и оценивая наше содержание. Такая философия!
«Ну вот, Отец, а ты боялся».
И навстречу продефилировала «мучача», вся такая «линда», в белых лосинах и синем, таком же лосиновом, платье.
На ум приходит: «Если женщина хорошо выглядит в лосинах, она будет выглядеть хорошо в чем угодно». Точнее, без чего угодно.
Ну, прошла и прошла: мы же просто в разведке. И «языков» не берем. Но тем быстрее побежали в «Терминал», «Юстасу» докладывать.
По дороге нас остановил как вкопанных голос муэдзина с мечети, что в двух шагах по ходу. А мы с Профессором, хоть и не настоящие, но все же кровь где-то в глубине играет. Стоим, двинуться не можем. Пока «Найробийская месса» не закончилась, не шелохнулись:
– Обязательно надо будет купить диск арабский, настоящий.
– Акбар…ский!

Кафе, часть вторая.

14 октября, 20:30.
В комнату заглянул Джимми: «Марик приехал». Так обыденно это сказал, будто тот каждый день к нам в Африку из Америки приезжает.
Бурная встреча, беглые комментарии о пройденном пути, прожитом дне и планах на самое ближайшее вечернее время.
«Лонли Плэнет» рекомендует по этому поводу заглянуть во «Флориду» за углом, но после 11-ти. А нашего Профессора уже спасать надо: глаза закатывает, губы пересохли. Умирает, титьку черную просит. Хорошо, что встретили у входа «мучачу, всю такую линду». В белых лосинах… так-так-так… и в лосиновом же синем платье.
«Это судьба, пойми, Отец!»
Ну, слава Аллаху: задышал, заговорил, заулыбался. Губки бантиком, ручки к титечке: «Агу, агу…»
Вернулись в обстрелянное уже летнее кафе. Со всех сторон, откуда ни возьмись, представительницы сферы обслуживания (самая старейшая и почетная ее отрасль) на сладкие алеманские деньги стягиваться стали.
Точеная, черного дерева, Линда (это имя, как ни странно) в непосредственной от меня, уже фатальной близости. Другие белокожие «рождественские пироги» тоже под неусыпным вниманием этих прекрасных коршуниц.
Соседка старика Джимми жалуется: «Чего он на мои позывы не реагирует? Объясни ему, что я такой угар ему могу устроить. На всю жизнь запомнит». (Знаем мы ваш угар, СПИД называется). Приходится применять проверенный на Кубе ряд: «Подлодка-радиация-импотенция».
Но на то и стервятницы: добычу аж в клочья рвут. Бокса орет, заглушая шум крыльев этих горгулий:
– «Штука» шиллингов, максимум. Две, если на всю ночь.
– Раздай по две, на всякий.

«Мучача Линда + Стив = вери мат».

Английский – второй государственный в Кении. Английский у привратника вполне внятен: за 300 шиллингов он умеет на минуту закрыть глаза. Фокусник!
Но Линда. Акцент, такой, что мой кубинский языковой прорыв остался лишь сладким воспоминанием. «Бе-каре-фул» – значит, на улице надо быть очень острожным, потому что кругом бандиты, сутенеры и, что самое опасное, проститутки. «Вери мат» – это значит, она сынишку своего Стива любит «вери мат». Хорошая мать, вери мать! И потому 50 американских рублей вполне достаточно за ее любовь… к сыну.
Нет, я, конечно, люблю чужих детей, но не до такой степени: «Держи 200, купишь ему «Сказку о потерянном времени». Все впереди, моя Мучача Линда, вечер только начинается».
В это самое время Падры не упустили случая поглумиться над моими романтическими соплями: «А потом он напишет в Саге: Мне был ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ…»
Не было Ангела. Не-бы-ло!

[Joerrigo]

Языковой барьер.

Люди, открытые к общению, такие как кубинцы, к тому же НЕ носители языка, имели возможность слышать наши ужасающие потуги англоязычной речи. С Африкой вопрос был куда сложней. Барьер на сей раз превратился в неприступную Стену и не дался (частные случаи не в счет). Да и толмачей в наших рядах было целых двое – Марк и Алексашка Беловежский. Когда есть медиум, даже два, то как-то сразу расслабляешься. И минут через 10-15 перестаешь следить за темой.
Под занавес путешествия наши языковые адепты стали вслед за «кролиководами» и прочими разводящими просить отката. «А то» – говорят – «получается, мы как сливные бачки – все через нас. Надо бы и нам от этих бессловесных алеманов денюжков поиметь».
Среди остальной же части нашего поселения не редки были следующие диалоги:
– Может, провентилируешь на вахте на счет (далее предмет разговора).
– Вот, ты сказал. Я же не умею по-английски «вентилировать».
Конечно, поторговаться на базарчике – это одно. Для этого одного только куража достаточно. Другое дело ситуация, в которой оказались в последние дни. Когда цена вопроса не три рубля, а три тысячи долларов. Но об этом позже.

«Блэк Малайка».

14 октября, 23:30.
Сначала члены команды «Руссо туристо – облико морале» пили в баре во внутреннем дворике, прямо под своими окнами. Подотставшие товарищи рассказали дикую историю, свидетелями которой стали: прямо на подступах к отелю люди в форме прикладами прибили к земле соплеменника. Не стесняясь с эмоциями, практически сровняли с асфальтом. Что случилось? А телефон своровал.
Аднака! Вот вам, блин, и Найроби – самая криминальная столица мира.
Затем мы переместились на террасу перед нашими окнами. Сигару неспешно попыхиваем, тему цвета обсуждаем: в первый день баклажанный цвет очень даже в новинку и еще не приелся. Тут-то, в самый разгар диспута, записной острослов Бокса и произнес ту самую ключевую фразу, ставшую классической, в полной мере отражающей сложные взаимоотношения между расами и полами на этом Черном Континенте:
«СВЕТ ВЫКЛЮЧИЛ – ДЕВУШКА ИСЧЕЗЛА!»
И что слышим мы в ответ из их прекрасных шоколадных губ?
«А мы вам в темноте улыбаться будем».


Африканская попка. Ода.

Раз уж коснулся я этой неисчерпаемой темы, умолчать о самом главном не смогу. Не коснуться хочется – утонуть! Не могу молчать о Ней: о невообразимой, сочной, пышной, рельефной, с ума сводящей, коварной… АБСОЛЮТНОЙ ПОПКЕ. Африканской Попке!
И никаких фитнессов, качалок и прочей алеманской лабуды. Такой лекальности специально не добиться. Она – благословенное дитя Матери-Природы. Кровь от крови, и кровь с молоком. Божественное чудо шоколадного цвета. И огромный пышный кофейный торт ко дню рождения.
Это не «Совершенство в квадрате». Квадрат – это что-то угловатое и плоское. Она же – Интеграл, взятый сначала по кругу, а потом по объему!
А ведь Она еще не только форма. Тугая и упругая, Она наполнена тайной и негой. Она трещит от страсти и желания. Она скромно подмигивает и бесстыдно предлагает себя. Она манит, зовет и высасывает твою волю.
И что остается нам, простым смертным: с белесыми, опущенными до колен, дебелыми кусками целлюлита? Идти за Ней, влечься, будто во сне, протягивая к Ней свои руки, обозначая тем самым ее траекторию. Трассируя. Пока кто-нибудь под ухом властно не скажет: «Три, два, один! Вы проснулись!»
«Оттрассировался»…

«Таскер» и другие.

Так уж, исторически сложилось, что в путешествиях мы стараемся употреблять напитки страны пребывания. Ладно, на Кубе есть Рон. Всем Ронам Рон!
А в Африке? В Африке нет Рона, увы! Конечно, прошлись по возможности по карте вин местных. Но без фанатизма.
Один раз, после горы, попробовали танзанийскую водку «Коньяги», градусов 30-ти. Гадость редкостная!
На Занзибаре нам предлагали самогонку кокосовую – «Гонго». Но Капитан Бо напугал «рекомендациями умерших от нее людей» о наличии в ее составе метила. Да, и люди, которые предлагали напиток были… Не решились, короче.
На обратном пути в Найроби купили Кенийского бренди в местном супермаркете «Накуматт» – заглушить подступившую уже к самому горлу тоску по Родине.
Про более выдержанные напитки подробней по ходу пьесы, а сейчас про пиво.

Наиболее полно раскрыли именно тему пива местного. Первое и основное – «Tusker». На бутыли написано «Названо в честь любимого слона основателя пивоварни, которого этот самый слон затоптал». Опа! «А мужики-то не знают!»
Пробовали более крепкое «Safari» (по названию старинной алеманской забавы). В Танзании мне по вкусу пришлось «Serengeti» (название национального парка), более плотное и насыщенное. Было еще «Kilimanjaro» (есть смысл этимологию объяснять?) И совсем уже завалящий «Pilsner» местный. Последний был с каким-то осадком, потому заменили не пригубив. В Моши видели рекламу элитного пива «Ndovu», но так и не встретили.
Ну и, под занавес, наткнулись на «Зеленый Таскер», «Tusker Malt Lager» – очень вкусное хмелевое пиво. Последние глотки – его.
Очень хотел привезти домой глоток «Серенгети». Запихал в рюкзак, плюс еще два «Зеленых Таскера», за компанию. В Москве багаж получаю… влажно… и пивом пахнет… так и есть – «Слоны» целы, а «Леопард» в хлам! И одежда вся Африкой пропиталась.
«Но у нас было»… еще.
Банки жестяные. Объем странный – 340 мл. И главное: технология ли, сырье ли, или стенки толще, кто знает, но когда банка уже пуста, остается ощущение обмана… нет, недосказанности – она раза в полтора тяжелей того, к чему привыкла рука. Как будто не допил. Трясешь: нет, блин, допил. Но ощущение остается.

[moonwalker]

браво!

[Joerrigo]

15 октября, День Третий.
Найроби, в дороге.

До аэропорта просто так не проехать – блокпосты везде. Несколько раз остановили угрюмые люди в униформе с «Калашами». И, наряду с документами шофера, подвергли и нас визуальному осмотру с пристрастием. До самых печенок! Звери, похлеще Гаишников! Наши – дети, в сравнении.
«Операция Перехват»? Вроде, и не бандиты мы особенно, и не драгдилеры, и даже телефонов вчера вечером не крали, но в кресла вжались, и шеи в плечи вдавили. Не то, что смеяться, с разговорами поутихли. Уж, на что у меня ветер в голове, и тот притих. И впрямь, «заберут, ищи потом».

Найроби, Аэропорт. «Crazy Russians»!

15 октября, 11:30.
Утром идет только пиво, крепкое не катит. Странная особенность организма, не понятная. Местное пиво «Таскер» упаковано идеально, по шесть баночек. За него нет опаски: один замах на шестерых – и нет упаковки. Другое дело то, что осталось еще с беспошлинной Москвы и Каира. До самолета надо успеть что-то сделать с откупоренным и праздно болтающимся по сумкам. В Дьютике попросили у пацана пакетов герметичных и рассовали в них наши горючие припасы.
Осталась початая Золотая Ольмека. Естественно, за «рамкой» нас с ней заворачивают:
– Оставите?
– С ума сошли? Мы своих на войне не бросаем!
– Тогда допивайте. Пять минут, люди ждут.
– Легко. Мы же Русские Придурки – «крейзи рашенс»!
Председатель достает «Набор Юного Алкоголика» на шесть персон. Который прошел с нами уже пол мира. Прямо на резиновой дорожке за «рамкой» расставляемся, разливаем, пьем. «Тоблероны» опять же по мановению факирской палочки материализуются.
Пассажиры рейса и обслуга забывают про свои роли. Они зрители. Зрители ШОУ под названием «Крэйзи Рашенс».
А мы сожалеем, что не хватает пластмассовых столиков и стульев под пластмассовой пальмой, чтобы как положено здесь расположиться. И зажигательной сальсы, и танцовщиц гавайских не хватает. И цветочных гирлянд на шеях.
К концу действа (бутылки) приходит какой-то «Хьюго Босс» от секьюрити и строго:
– Что тут происходит?
– Да, уже ничего. Так, к полету готовимся… готовились…

Борт «Найроби – Занзибар». Один лишний глоток.

До того, как Падре Лео успел сервировать черный резиновый стол, я хлебнул глоток из горла. Не думал, что опять в застолье все развернется. Думал так, по-быстрому из горлышка, «запрокинув головы, как пианисты».
Этот глоток сыграл со всеми пассажирами борта «Найроби – Занзибар» шутку. Уж, не знаю: злую ли, добрую. Но меня подняло и понесло над африканскими просторами, и не отпускало весь полет. Кураж фонтанировал из всех щелей. И был нескончаем.
Бедные немецкие бабушка с дедушкой за моей спиной, простите! Я Вас Алеманами Ё… обзывал. Не по злобе, поверьте.
Престарелые «Фриц и Клара» клюнули на Профессорскую футболку с надписью «Дайслер». И тут же заполучили от его соседа гранатку.
Парням за меня было стыдно… наверно. Но, с другой стороны, мы же еще под «рамкой», как под Библией, признались, что «крэйзи». Предупредили, так сказать.

Профессор диктует слабовменяемому мне: «Во въездной визе, дурья твоя башка, в графе «профессия» пиши – «Клоун».
Потом всмотрелся внимательней (зрение у него, как у любого Профессора… минус тридцать где-то… неважное, в общем) и повалился на бок: «Отцы, он в графе «Nationality» написал «ТАТАРИН»! Выпустите меня из самолета! Только не с ним!!!»

Вид Килиманджаро с высоты нашего полета:
– Пригорок – плевое дело! Не зайдем – залетим на него! Потому что мы – БАНДА!
– Да когда же ты, наконец, угомонишься?!

[Joerrigo]

«Запах сандала».

15 октября, 14:00.
После прохладного Найроби Занзибар, «Занзик» – просто пекло! Жар физически вдавливает в землю, и ты начинаешь плавиться вместе с асфальтом.
Веб-фото на танзанийской визе красноречивей любых слов: «Алкоголик и придурок!!!»
Мне похмельно и даже стыдно.
В воздухе витает насыщенный экзотический аромат. Марик утверждает, что это сандал. (А вот и врёте! Я постирал их перед поездкой). Но мне кажется, что в воздухе Свободы, воздухе Кубы больше нот. Там он полней, там он буквально осязаем.
Джимми нервничает: «Из нашей поездки и твоих слов я понял одно: Куба – зашибись, а Африка – говно!»
Не спорю. И вообще, не кричите. И не топайте так.

Занзибар, Стоун-таун.

15 октября, 15:00.
В голове путаница: Занзибар это архипелаг, остров или название города? Или все вместе? Тогда что такое Стоун-таун? Помимо того, что это родина Фаруха «Счастливчика» Бальсара, в миру известного как «Фредди Меркьюри»? Это отдельный город или только исторический район города Занзибар, который в свою очередь, остров или архипелаг. «Стоун-таун» переводится как «Старый город»?
Все у Вас не как у белых людей, блин.



Стоун-таун – типичный восточный торговый город. Узкие улочки, пальмы, торговцы, проплывающие паранджи. Иллюстрация к «Царевне Будур» или к любой из тысячи и одной ночей. А мы, будто постер из «Бриллиантовой руки»: «Ай-лю-лю потом… руссо туристо – облико морале… чьорт побьерьи…»
Это город буквально пропитан ароматом терпких восточных пряностей. Пряности – одна из основных статей дохода острова. Не зря его называют «Spice Island».

Проходящие мимо мужские головные уборы узкие и высокие: не то феска, не то тюбетейка. И расцветки непривычные для меня, жителя «страны вечно зеленых тюбетеек». Свою родную оставил дома, а парадно-выходную арабскую так и не решился напялить. Хотя, думаю, произвел бы некоторый резонанс, как тем же Кубинским «Кокодрильским» Талисманом. Наверно побоялся показаться Алеманом Ё в глазах правоверных.
Но для коллекции надо и местную «ушаночку» прикупить.





Двери в Стоун-тауне конкретная достопримечательность: тяжелые, мощные, темного дерева, с огромными медными заклепками-шипами. Уже в Аруше в «Херитадже» видел подобную за какие-то совершенно неподъемные деньги. Не взял.

И, конечно, Индийский океан за бортом! Прошли по берегу. За куском рыбы из прибрежного кафе (в меню марлины в гриле, рыба-меч в BBQ…) попялились в лазурную даль. Среди местных на берегу замечены движения к кучкованию. Мальчик обдирает от кожуры двухметровые тростниковые палки. Уже целую «поленницу» соорудил. Что-то недоброе затевают?.. Тростниковая палка – оружие «пролетарьята»?
Дом, в котором родился Фарух так и не нашли. Завтра еще раз попытаем счастья.



Отель «Кипонда» выдержан в мавританском стиле, хотя я в стилях не разбираюсь – тот еще из меня «стилист». Над кроватями уже привычные марлевые балдахины и «вертушка» над головой. Плюс на каждой розетке выключатель. И штекеры, что Змеи-Горынычи: большие, страшные и трехглавые.
Слева от «толчка» шланг с кнопкой. Посмотрел внутрь и нажал. Ух, ты! Вот это напор! Почему мусульмане едят только правой рукой? Да, потому что левой рукой они пользуются этим шлангом. И не в глаз!

[Joerrigo]

«Кипонда». Академик «Гаджет».

15 октября, 19:00.
Месяц в небе и на минаретах «задницей» вниз. Чудно.
Профессор Ольшанский надолго завис в грим-уборной: бреется, пудрится, напомаживается. Мы на веранде лениво течем за «Таскером». Мы уже поймали волну, и как настоящие танзанийцы (уже танзанийцы!) смотрим на противоположную стену. И НЕ СКУЧНО! Неспешно комментируем отсутствие одного члена:
– Видимо, готовится к вечернему отжигу…
– Батарейку свою заряжает… пальчиковую…
– Мизинчиковую…
– И «гаджеты» свои начищает. Только постучись к нему – ставни плавно откроются и зазвучит музыка «В гостях у сказки». А вместо бабушки-сказочницы там целый арсенал!!!
К моменту появления Академика на устах одна только фраза и осталась:
– Ну, и ГАДЖЕТ ты, Саша!

Одновременно прикинули, что 90% мусульман на Занзике – верный «глушняк» по части молодецких утех. Девственная упаковка презиков «молодежной формы» стыдливо затерялась на столике среди стопок, бутылок, бананов и сигар: «Не сейчас, не сегодня, не здесь». Звучит как приговор.


"Кипонда", вид с Луны.
Взгляд с "Кипонды" на Луну.

«Масленица».

15 октября, 20:00.
Человек зря, что ли готовился? Надо хотя бы попытку зафиксировать. Пошли позвенеть по улице… налитыми «яблоками».
А на улице человеческие брожения. Демонстрация! На набережной не протолкнуться. Стали узнавать и…
А «и» таково, что У НАС, МУСУЛЬМАН, СЕГОДНЯ ПОЛНЫЙ САБАНТУЙ!!! Сегодня четвертый, последний день Рамадана. Три дня весь занзибарский, он же исламский, народ радовался и веселился, а на четвертый – в разнос пошел. Гульба до утра!!!
Как бы Вам это объяснить? С фарси перевести? Представьте, что сегодня Масленица, Пасха и Рождество одновременно. При этом никто не пьет, и все чинно (ни одного пьяного ВДВ-шника и погранца в фонтане). Люди радуются себе, людям, жизни, миру.
Нравится мне это. Нет, положительно: обрежусь в мусульманы!
Долго среди простых людей гуляли, веселились. Ели и пили все, что и они. Шашлыки из баранины и говядины: точнее, обгоревшие, но плохо прожаренные на огне маленькие кусочки мяса на шпажках. Октопус-гриль: жесткий, потому что не ободранный, с присосками. «Кола» местная, выжатая из тростника. Жмут тут же на валках, как на старых стиральных машинах были. (Так вот, для чего мальчик плетки тростниковые днем обдирал?) Пицца по-занзибарски: похожа на большие блины с мясом. Чипсы банановые.
Наткнулись на ряженных масаев, приторговывающих изделиями «масайского» промысла: бусики, подвески, браслеты. Дерево, ракушки, кости. Такого добра на каждом нашем шагу, всю поездку. Раньше завоеватели туземцев на стекляшки покупали, теперь наоборот.
Общий радостный настрой буквально витал в воздухе. И передался нам. Даже газельи глаза под паранджами так и зыркали. Все кругом говорили нам «Джамбо», особенно дети. Видно, для них встретить «Снежка» (на сwахили «Джамбо») большая удача.
А попасть, чисто случайно, на один из главных исламских праздников: разве не БОЛЬШАЯ УДАЧА?

«Чайная комната».

– Пацаны, сейчас же октябрь? Это же Октоберфест, выходит, только без пива.
– Да, кстати, у нас «Таскер» закончился.
– Зато я видел на углу вывеску «Чайная комната». Полежим на подушках, настоящий чай попьем, кальян покурим. На Востоке мы или кто?
Но указатель завел в совершенно узкий темный проем. Оттуда, из темноты нам было сказано, что никакой «Чайной» ни здесь, ни дальше нет.
А на нашей улице, чуть дальше, «Палас» – недостроенная алеманская гостиница.
– Деда, нам бы на подушках, чаю… и кальяну.
– Пацаны, Вы до сих пор в сказки верите? Но чаем хорошим угощу.
Дедушка, пока мы попивали да дегустировали чаи (без подушек и кальяна), много чего интересного рассказал. Эта встреча и весь вечер оставили самое благостное и умиротворенное воспоминание. Деда, настоящий восточный старейшина-аксакал-визирь, цитировал «Аль-Джазир», журил недоумка Буша, смеялся над нашим желанием найти дом, где родился Фарух. Рассказывал, откуда у него на стене такой шикарный персидский ковер. И что «Зан» опять от «Тан» отделяться хочет. Да только кто их отпустит с их турбизнесом и специями.
Правда, минут через 15 я стал отключаться от разговора и потом отмечал только ключевые точки повествования: Джазир-ковер, Тан-Зан, Бух-Фарух…

[Joerrigo]

Первое «Сафари».

Даже на неугомонных Александэра с Мариком Деда с чаем подействовали как успокоительное. К правде сказать, и надежды залезть под паранджу уже явно никто не выказывал.
Вернулись в отель на верхнюю веранду. Опять вспомнили про Октоберфест. В том самом темном проулке, где нет «Чайной», самый молодой из нас Гонец Джимми нашел дюжину пива «Сафари».
Тут, как апофеоз всего этого трудного дня, случился с нами тот веселый бесшабашный мальчишник, о которых потом долго помнишь с улыбкой и теплотой.
Жаловались на «треугольники» с «квадратами». И что подобные "фигуры", в конце концов, заводят в тупик. Только какая форма у этого тупика? Отношения зашли… в КВАДРАТ?
Обсуждали, как трудно ездить вшестером, когда нет руководящей и направляющей. Когда никто не хочет поднять и нести полковое знамя. И что наши отношения зашли в ШЕСТИУГОЛЬНИК.
Профессор Алехандро рассказал новейшую историю из своей автомобильной жизни. Знакомый специалист по тонировке ходит вокруг машины и вслух рассуждает: «Та-ак, заднее затонируем, боковые… а переднее нельзя – ты и так не видишь НИXXXYЯ…»
А я в очередной раз попытался отстоять свою Варадерскую ночь и «Три Стихии». Из всех аргументов в умах этих олухов осталось лишь: «А Океан тебе в лицо: БДЫЖЬ!!!»

«Об искусстве».

Ни одна сколь значительная партконференция не обходится без жарких диспутов об искусстве. Это уже вторая стадия опьянения. За ней на повестке остается лишь один пункт – «Разное». После тщательного анализа творчества Джармуша и инсценировки сцены с мухой в «Однажды на Диком Западе», мы плавно, но неизбежно скатываемся к другому, не менее занятному предмету искусства: к Женщине!
Тут музы Бертолуччи и Леоне замолкают, потому что на арене появляются два непримиримых оппонента, два воинствующих представителя враждующих лагерей, которые выкатывают из-за редутов свои пушки и начинают шмалять из них по воробьям, почем зря.
В «красном» углу ринга, под плакатом «Всё, что движется», находится многократный чемпион по версии ЕБА, Неукротимый Профессор Цздю. Его кредо заключено в ёмком: «Зпезда есть, значит – красавица».
А в «голубом» углу ринга – Ваш покорный Слуга, Романтический Розовый Рыцарь с девизом на щите «Украсть, так миллион».
Перевес всегда на стороне похотливого сатира Цздю. Потому что во время перепалки и взаимной пикировки, зрители если и не занимают его сторону, то побаиваются открыто высказаться против его более «мужественной» позиции.

[Joerrigo]

16 октября, День Четвертый.
Занзибар, Аэропорт. Билеты.

16 октября, 11:30.
Перед тем, как дальше осваивать просторы Занзибарии, заехали за обратными билетами. Делегированные Капитан с Профессором и приставленные к ним служители местного аэрокульта долго колдовали, ходили из комнаты в комнату с совершенно загруженными физиономиями. Мы к их счастливому разрешению успели пополнить запасы пива и безуспешно поторговаться с мальчиком-коробейником:
– Сколько стоят орешки?
– Эти четыре тыщи местные, а эти восемь.
(120 и 250 рублей на наши. АДНАКА!!!)
– Беру большие за две.
Через несколько минут, уже в другом месте стоянки, те же персонажи:
– Сколько?
– 4 и 8.
– Большие за 2!
Раз на четвертый мальчик стал от нас прятаться.

Выносят билеты. ВСЕ ДВА! На одном написано «Александэр», на другом целое перечисление: «Бокса, Марик, Лео, Джимми и с ними Клоун Бадди». От руки написано, на какой-то багажной квитанции! Видно, один билет заполнили, а на последующие «рука бойца колоть устала». Остальных членов Банды хором уместили на втором квитке.
Говорят к тому: «Если будете опаздывать, позвоните. Мало ли, Танзания все-таки. Или хотя бы смс-ку сбросьте, мы самолет придержим».
«Самолет придержим»? У них конюшня что ли? Или ипподром? На кого ставить-то???



Дикое Сафари.

Всю дорогу из окон авто вели кровожадную фото-охоту на людей. Из пяти стволов! Эдакое дикое сафари. Ислам или Вуду, но люди крайне неохотно расстаются со своими образами. Вдруг, их душами через изображение завладеют?
По этому поводу Капитан Бо, загребающий замешкавшиеся черные души «длинными очередями», высказался: «Так можно и правителем какой-нибудь банановой республики стать, когда у тебя в этой шайтан-машине души твоих вассалов неприкаянные томятся.
А ну, расступись! А то и вас зацепит! ВОТ, ВЫ У МЕНЯ ГДЕ ВСЕ!!!»

[Joerrigo]

Занзибар, «Обезьяний лес».

16 октября, 12:30.
Это следующий пункт, где-то на юге острова, вглубь. В плане: посещение леса, обезьян и, если останется время и желание, болот. Заказали в гиды студента-ботаника, «татарчонка». Наш Профессор Занзибарский в качестве сурдопереводчика.
Оба очень интересно провели нас сначала по тропическому махагоновому лесу (площадь, состав, флора, фауна, лягушка).
– …трава лечебная, для лактации…
– Ну-ка, признавайтесь кому молока, «за вредность».
Папоротники реликтовые под небо ростом, термиты огромные. Ощущаешь себя тоже немного доисторическим, немножечко Падре Лео. Ну, или партизаном никарагуанским, на худой конец.
«А вот самая маленькая на земле лягушка. Во взрослом состоянии не больше сантиметра».
Пока я режим «макро» настраивал, Профессор Абаж, со словами «Гдеее???», стал зловеще надвигаться на лягушонка. У того вариантов не было, только «ESC» нажать и экстренно выйти из программы!
«Пойми, Саня, теперь никому уже этого лягуха не видно ниххх...я!» Затем, непосредственно, обезьяны. Красные (Red Colobus) и черные. Очень близки родственно, но не мешаются. У них такие браки не приветствуются.
Вот, смотрите, как в природе все четко и разумно, не то, что у людей.
Черные (я про обезьян продолжаю) более воинственные, но скрытные. А красные, рубахи-парни: могут даже на плечо забраться… могут, но не забираются почему-то.

Времени даже на проходные МАНГРОВЫЕ (!!!) болота хватило. И, как оказалось, данная часть экскурса стала самой интересной. Крабики однорукие (и у них правая клешня больше левой), черные, красные, синие. Трясина радикально черного цвета (контрабандная?) и МАНГРЫ.
МАНГРЫ – ЭТТАШТОТА! Пацаны, оказывается МАНГРЫ – это деревья! Запомните, буду спрашивать!







«Шеф» Али.

16 октября, 14:30.
Около парка кафешка. «Татарчонок» отказался с нами поесть (не говоря про выпить) и откланялся. А водиле нас чумных еще до вечера кругами по острову таскать. Потому Али с нами.
Хороший парнишка. Мы его еще в аэропорту взяли, сразу по приезду. С утра побились с ним по оплате насыщенной переездами программы. Вплоть до трансфера в алеманскую зону «Амаан», на самом северном оконечнике. Али долго держал планку 120 мунгу. Но придавленный убийственными аргументами «На стоянке предлагают 100 без торговли, но ты нам нравишься» и «100 лучше, чем ничего», сдался. Итого на круг (фрахт на весь день) – 100 американских рублей. Плюс сверху «за вредность» десятку, в качестве бонуса.
Пока ели-пили рыбу да разных головоногих, говорили «за жизнь». Про образование семью, жену (пока единственную), про выпивку, про веру.

[Joerrigo]

Сwахильский разговорник.

Наконец, разобрались с понятиями. А то наш сwахилиолог Бокса снабдил нас перед поездкой разговорником, состоящим лишь из двух фраз: «Атака кутумба» – «Хочу е…ться», и «Сифахаму» – «Не понимаю».
«Этих слов» – написал в аннотации – «в принципе, достаточно для начала знакомства». И смайлик в конце словаря.
Али заметно расширил палитру наших лингвистических познаний:
«Джамбо» (или «Мамбо»), значит «Снежок». Оклик «Смотрите, белый идет» со временем превратился в приветствие.
«Мзунгу» – это один алеман, «Вазунгу» – много алеманов.
«Карибу!» – «Вэлкам!»
«Асантэ», «Асантэ сана» – «Благодарю» и «Спасибо большое».

И, конечно, «Акуна матата» – «No problem». Врут словари: сколько раз я пытался вставить в контекст перевод этого словосочетания, всякий раз получалась чушь. Из чего сделал вывод – этот оборот у них как у нас «б… нах», т.е. также часто употребим и не имеет ни малейшей привязки к смыслу сказанного. Междометье, в общем.
Есть еще «Поле-поле» (т.е. – «не гони»), но это совершенно отдельная тема для исследования, смотри ниже.

Вообще, сwахили – довольно странный на вкус язык, не похожий на слышанные прежде. Немного отдающий мотоциклетными выхлопами Crazy Frog («Трыын-дын-дын… Баам-бааам…») Но, удивительное дело, очень часто в обиходной речи слышались нам отдельные, до боли знакомые фонетические сочетания. Без которых того великого и могучего русского языка, поди, и не было бы вовсе. То и дело мы вскидывали ушки: «Нам послышалось или он, правда, кого-то сейчас послал?» Эти «нах-пох»: откуда они у них? Или у нас откуда?
«Ну что, Вазунги Ё?» – подытожил я урок сwахильского.

«Гонго».

«А хотите попробовать местную самогонку кокосовую, «Гонго» называется?»
После вялого непротивления Али пошел договариваться за соседний столик с кучкой совершенно бандитского вида личностей. Те давно уже на нас «косяка давили». А после «договоров» с Али еще раз на нас сумрачно посмотрели и исчезли. За Гонго пошли, видимо.
Тут Капитан Бо плеснул на сухие полешки жидкости для розжига: «Я где-то читал, что ее на метиле мешают. Сдохнем, как мухи!» Лагери разделились. Председатель Лео от Партии Пенсионеров и Бокса от Партии Жизни, с одной стороны. Я же с Профессором ратую за «Памагитяаааа!!!» и за «Мы текилой потом хорошенько продезинфицируем».
Но все разрешилось само собой. К моменту окончания трапезы Бригада Черных Самогонщиков так и не показалась. Значит – будем жить!

«Десять танзанийских минут».

16 октября, около 03:30 PM «по-танзанийски».
С таким явлением как «Время по-кенийски» мы уже столкнулись. Оказалось, что и «танзанийское время» – та же хрень, только в профиль. Если официант говорит, что готовность блюда 10 минут, будьте покойны, это в переводе на стрелки часов означает час! Блюда в обезьяннике мы ждали «15 танзанийских минут». При этом видели, как от кафе отъезжает мальчик на велике, а через пол часа возвращается с небольшим пакетиком. И наш коммент: «Кто заказывал рыбу? Ее уже выловили».
Тут же стало понятно, почему остались живы, не дождавшись «гонги». Ведь ее в кафе не было, а ближайшая «точка» в деревне, «минут 20 отсюда».
Время «по-танзанийски» – это другая система координат, другое измерение. Нам, суматошным, непонятное. И, в общем, к «танзанийскому времени» можно привыкнуть, если поймать этот ритм. Ритм танзанийской неспешной жизни. Когда «смотришь на противоположную стену. И НЕ СКУЧНО!»
В дальнейшем мы всегда уточняли для корректировки: «Время по-танзанийски?» Аборигены улыбались, но ситуацию это не исправляло. И было пару моментов, когда… но, все по порядку.

«Поле-поле», эссе.

Теперь про «Травы-травы». Точнее, про «Поле-поле».
(Звуковой ряд: «Поле, русское по-о-оле…»
И видео-зарисовка: под дорожным предупреждающим треугольником подпись для тех, кто купил водительские права, но все же умеет читать – «Поле-поле»).
Поразмыслив над образом, я явил Падрам крамольную мысль, что суть, ментальность и некое Мега-Эго целого народа можно выразить при желании одной фразой. У кубинцев это «Маньяна», у русских «ПОXYZ!» А на просторах саванн безраздельно властвует «Поле-поле».
Я умышленно избегал в повествовании сравнения местного колорита с кубинским аналогом, потому что философия африканской «маньяны» иного рода. Это не кубинское «Завтра», которое рождает следующее «Завтра», и так до бесконечности, вплоть до «Никогда». Это «Сегодня», но только «Не Сразу». Это и не «Ямщик, не гони», потому что у русских «некуда БОЛЬШЕ спешить». А в Африке просто «НЕЗАЧЕМ быстро бежать». (Я не имею ввиду кенийских бегунов, про которых известно: «300 км для бешеного кенийца – не крюк»).
Таинство африканского «Поле-поле» тесно связано с неспешным течением песчинок «времени по-танзанийски». Где каждая песчинка совершенно точно упадет. Не сомневайтесь – упадет обязательно. Только не торопите ее – «Поле-поле». И каждая песчинка и есть это самое «Поле-поле». И этих черных песчинок не счесть! И этими песчинками пропитана каждая сура этих Африканских Записок.

[Joerrigo]

Занзибар, «Резервация».

16 октября, 18:00.
Ну, вот. Пока растекались мыслью по «полю-полю», уже до «заказника» добрались, «Амаан» называется: за забором грязь и нищета, а тут пляж, душ, балдахины над кроватями и «кондюки». Алеманский Рай.
«И Океан в лицо – БДЫЖЬ!!!»
Бабушки импортные чинно прохаживаются, а у самих глаза так и бегают. Секс-туристки? Вот, мы на Вас Профессора выпустим!
Номера с видом на «БДЫЖЬ!!!» – 90 портретов Вашингтону. (Однако!) А те, что в глубине резервации – от 45-ти (удобства на улице) до 70-ти. «Удобства» выглядят примерно так: общественный туалет, но кабинки отдельные и довольно большие для одного «сральника».
«А душ?!!» – спросите.
А душ над головой торчит, прямо над унитазом. «Шампунь и кондиционер в одном флаконе».

Занзибар, «Amaan». «90».

Значит, расклад такой: берем один «дубль» за 90, в качестве штаб-квартиры, остальные за 70. Отец народов Бобба говорит:
– Чтобы по справедливости, надо на паре бумажек написать «90», а на остальных – «XYZ!!!»
– Зачем же на остальных-то писать? И так понятно будет.
– Нет! А на остальных мы напишем «XYZ»!!!
Я, вообще-то, к условиям проживания равнодушен: под дверью клубочком лишь бы свернуться. Но в этот раз так захотелось почувствовать себя персонажем рекламы «Баунти»: мой абрис с коктейлем в одной руке и тонкой черной талией в другой, под пальмами, на фоне заходящего в Индийский Океан африканского солнца. И Океан в лицо – БДЫЖЬ!!! Так я об этом громко думал, что:
– Пацаны! АААА!!! «90»!!! А у кого еще?
– Нет!!! – Профессор стонет, – этот придурок в самолете всегда рядом попадается. И тут?!
Но желание «БДЫЖЬ!!!» сильней.





«Почему?»

Напротив нашего «бунгало» и пары соседних, плюсом к лоджии – площадка. Как нос корабля в океан врезается. И песочком посыпана. Песочком? Как, Лео уже и здесь успел «наследить»? Не у всех такое счастье, у прочих просто лоджия. На площадке соседи, пытались обниматься до нашего явления:
– Я из Англии, а моя подруга – француженка. Мы тут отдыхаем.
– А мы Русские Придурки. Щас писить отсюда будем.
Во взгляде «Crazy? Why?», но политкорректно молчат. Чуть позже:
– Парни, пляж налево, куда Вы? Тут не купаются…
– Читайте предыдущий пост! (И последующие тоже!)

«Айда».

Что может передать переправленный на Родину набор слов: «Только что искупались в Индийском Океане»? Эти истошные вопли и улюлюканья может? Или всплески воды в последних отсветах уходящего солнца, наверно? Попробуйте описать юношеский восторг первого поцелуя, а я на вас посмотрю.
Но даже все неизъяснимое словами заканчивается Профессорским «Айда». Очень мне нравится этот типичный представитель уральско-монгольского диалекта:
- Саша, а ведь это тюркское слово. Ну, ты как сын великого татарского народа, должен понять мой пиетет. Этим словом наши предки понукали животных. Очень своевременное слово. Мы его на Горе введем в обиходное употребление.
- Ну что, АЙДА, ВЬЮЧНОЕ ЖИВОТНОЕ?!

[Joerrigo]

«Две вещи». Отступление.

Две вещи, два предмета гардероба, которые неотступно сопровождали меня все путешествие, даже ночью – это авторучка и мой полевой журналистский блокнот. Мои «Африканские дневники» с ярко красной обложкой а-ля «Strawberry Fields Forever». (В магазине предложили еще вариант «Розочки», но я высказался в пользу «Клубнички»).
Вид постоянно что-то пишущего туда меня рождал повод для подобных (глупых, согласитесь) шуток: «А теперь он записал: «Лео пукнул».
Я научился молниеносно переводить блокнот в состояние «Ready» и лихо вскидывать авторучку. Я научился писать на ходу, «на вскидку и влет», отчего почерк приобрел вид осциллограммы: умно, но ничего не понятно.
Стремление к лапидарности тоже сыграло свою шутку: за фразой, вырванной из контекста, я не мог позже вспомнить самого события. И что? Теперь и истории приходится придумывать также – на ходу, «на вскидку и влет».
Потому большая часть из опубликованного – чистой воды вымысел и условность.

«Оливы на Занзике». Журналистское расследование.

К чему я? Дошел до записи в Дневнике «Оливы на Занзике»...
«Оливы»? Не было никаких оливок, а "ОЛИВ" тем более. Я, вообще, их так никогда не называю! Лишь на миг допустив одну только мысль об использовании данного словообразования, волосы начинают вставать дыбом от осознания тех катастрофических последствий, грядущих во всем рту и в области русского языка в частности. Взять хотя бы «ОЛИВОВОЕ масло»… или того хлеще: метатеза связки «оливки-маслины» на «ОЛИВЫ-МАСЛИНКИ». Вся филология ведь на фиг тогда!
Но почерк мой, и диверсии исключены. Стал криптографическое исследование проводить (бумажки лакмусовые, серная кислота, глазное яблоко заспиртованное). Первая литера, точно и совершенно отчетливо - «О», как и последние, не менее определенно – «ВЫ». И между ними частокол, по смыслу трактующийся не иначе как «ЛИ». Вместе, как ни крути: "О-ЛИ-ВЫ"! Но не было никаких «ОЛИВ», хоть убейте!
Лег спать с головой, как Кубик Рубика: последний ряд, так и не собран.
(Ух, ты, что вспомнил! Такую старую добрую докомпьютерную безделицу: формулы в «Науке и жизни», чтобы собрать последний «крест», личный рекорд 46 секунд. Ну, блин, и память!)
А ночью вспышка, я, аж, подскочил: «Тьфу, да ведь это ОТ-ЛИ-ВЫ!!!»

«Оливы на Занзике».

Все говорят: «Отливы, отливы».
А что отливы? Если луна с завидным постоянством влияет на женские циклы, то почему бы ей не поэкспериментировать над более монументальными формами и объемами жидкости?
К моменту, когда мы, чистенькие и свеженькие, вновь стояли на нашем песчаном «капитанском мостике» (звучат кошачьи трели Селин Дион из «Титаника»), то обнаружили, что того самого «мокрого места» под нами, где не более полу часа назад мы произвели пробы забортной воды, и благополучно прополоскали свои «помидоры», попросту нет! Его смыло в океан!!!
Остался лишь белый рифовый песок и крабики, пригоршнями сновавшие у ног. Сперва я и не понял, что это именно крабы, думал тени от мошек в свете прожекторов по песку носятся, настолько они маленькие и, главное, хитин прозрачный.
Но поближе изучить их так не удалось: как всегда, победила искрометная молодость.

[Joerrigo]

«Шведский стол»

За ужином в летнем ресторане познакомились с двумя шведками… или датчанками?.. Кто нас белокурых голубоглазых скандинавов разберет?
Короче, после одной небезызвестной датской карикатуры приходится бедным девчонкам кривить душой в мусульманских вотчинах.
«Есть еще в мире очаги напряженности».
Не знаю как «баклажанам», но нам что шведки, что датчанки, все одно: они привлекательны, мы – чертовски привлекательны…
Будто по заказу: беленькая и черненькая, худенькая и сдобненькая, высоконькая и та, что к сердцу ближе (т.е. пониже). Селедочки норвежские!
Во внешности Кирстен мало скандинавского, скорее что-то европейско-алеманское. Зато Сина – настоящая, аутентичная блондинка. В хорошем смысле этого слова.
Язык у Кирстен, что жало обоюдоострое. Даже когда она приняла на грудь… (как это поэтично) лишнего (нисколько не поэтично), она по-прежнему продолжала сыпать перцем направо и налево. Медики, они везде циники. Зато Сина вся такая родная и мяконькая. Хоть и медик тоже.
Сокрушались, что уровень преподавания в русских школах английского языка конкретно (и именно сейчас) мешает преодолению границ между нациями и народами. У них-то с этим, как раз, полный ажур, по словам эксперта в области английского – Марка.
Блин, да мы и сами не рады своему «английскому». Чему ж тут радоваться?
Кирстен с большим сомнением отнеслась к озвученному мной возрасту (в смысле, молодо выгляжу). На что парни живо меня осадили: «Еще бы. Ты, со своим тамбовским английским, вместо 38-ми ей 48 сказал («фёти», «фоти»)».
Прошли девки Крым и Рим, пьют больше нашего, да еще и без закуси. Очень дивились старинной русской забаве «Текила с бананом». Но так и не попробовали. А зря: умелое оперирование закусками в пьянке – это первое дело.

«На балу у Сатаны».

Плавно переместились всем шалманом к нам на веранду. Тут, конечно, во всей своей красе предстал Профессор Скандинавский: шутил, острил, брал Кирстен за руку и прижимал ее к сердцу. В общем, стандартная программа: «Ломота – е…ть охота!»
Глядя на эту унылую картину Лео рёк: «Она ему про лепешку, а он ей про ебёжку».
Но именно задумчивый глубокомысленный образ Председателя приглянулся уже изрядно окосевшей Кирстен. Она звала его не иначе как Суперменом (он такой и есть, и точно, в форменной суперменской майке), Спайдерменом (более сложный и не до конца понятный образ). Суперстаром тоже звала. (Кем только не звала, даже «в постель» звала, кажется). Говорила, что в его глазах какая-то загадка, и даже что-то демоническое есть во взгляде.
(Звучит: «Je-e-esus Christ, Su-u-uperstar!.. He is da-a-angerous!»)
А у самой взгляд уже не то, что на загадку не тянет – токсический астигматизм и полная расфокусировка. Пойми, она уже тебя не видит НИXXXЯ, Саня!
«Супер стар, говоришь? Да, есть в его взгляде что-то демоническое… сатанинское. Этот Грибок Песочный – чистый Сатанинский Гриб!»
«Пропесочили», короче, нашего Лео перед интуристками.
Следующая стадия любой попойки – конкурс инсценированной песни. И время подходящее, далеко за полночь. Тут-то наши соседи по бунгале и узнали, что есть «Крэйзи Рашенс». И с чем их едят и пьют… а точнее, поют. Но мы не сильно: три-четыре песни.
Девицы тоже не ударили в грязь и спели на своем датско-шведско-чухонском какую-то «Летку-Еньку» из одного куплета. «Иначе» – говорят – «времени на праздник не останется». (Все на лету хватают).
Тогда последнее на сегодня: тост «За здоровье» по-датски – «СКОЛЬ!»

[Joerrigo]

17 октября, День Пятый.
«Amaan». Аперитивные зарисовки.

17 октября, 8:00.
Восемь утра, а солнце уже практически над головой.
Сосед-англичанин извиняюще и глупо улыбается. Даже выдавливает из себя комплимент в адрес широты и песенности русской души. Тьфу, ты: сраная европейская политкорректность в худшем ее проявлении!
Фотосессия Знатного Паука размером с кулак. Только ленивый не сфотографировал местную достопримечательность. И этот самый ленивец – Джимми: он вообще фотоаппарат оставил на родине. Только команды раздавал направо и налево: «Ты это «фоки посибле», а ты это «сфокай»».

Вид у Кирстен за соседним столом… ну, Вы понимаете. Сказочная «Птица-Перепил»: крылышки смиренно сложила, и куда-то вдаль с тоской смотрит. «Осенью все птицы летят на ЙУХ…»
За другим столиком одинокий мзунгу пьет чай, одну за другой. Но его вчера с нами не было. Этот-то «жопошник» где вчера?
Заметка натуралиста: фрукты на стол здесь подают, как и на Кубе, в начале трапезы. Потому что это не десерт, а аперитив! И даже нелюбимая мной «фрутобомба» в африканском исполнении не имеет лежалого привкуса… если еще запить ее соком из пасьона (это Вам не кукумария какая-нибудь, а самая что ни на есть, маракуя, по-нашему – «Плод СТРАСТИ»!). И привычный уже «омлет по-испански». «Завтрак интуриста» у нас, одним словом.





«We can’t».

Подходит гарсон:
– Can you pay now?..
А Марик ему так расслабленно, «по-танзанийски»:
– No, we can’t.
Надо было видеть это вытянутое в «Фотошопе» лицо. Диким хохотом незадачливого полового смело вглубь кухни. Минут через 15 тот же персонаж решительно подходит и выпаливает выверенную в кухонных кулуарах заготовку:
– Now, it’s time to PAY!
– А мы уже заплатили (нахально и хором).

Немая сцена №2. С такими поворотами судьбы он, простой служка, поди, столкнулся впервые. И с такими наглыми русским рожами тоже. Пришлось выводить человека из глубокого пике: показать принявшего счет коллегу, «гарсона №2».
«Перчатки нашли. Но осадок остался».

[Joerrigo]

«Добрый Мзунгу».

17 октября, 11:00.
Расслабленный абстинентный променад до деревни в поисках сувениров призван развеять подступающую хандру. Легкий «шмоткинг» и «сувениринг». Но похмелье от них только усилилось.
Джимми-бой дал уличным детишкам какой-то мелочи. Те облупили его, и наотрез отказывались отпускать. Насилу вырвался. Потом еще долго вслед неслось что-то типа: «У-у, какой добрый Джамбо, какой хороший Джамбо!..»
Куда бы мы затем не приезжали, в Танзании ли, в Кении, картина повторялась, даже без предварительного финансово-гуманитарного вливания. Дети обступали Брата Джимми, как доброго рыжего клоуна, и требовали: «Еще, еще фокусы! Шай-бу! Джа-мбо!»
Легенда о Добром Белом Мзунгу быстро разнеслась по всему континенту! Брат Джимми, пойми: дети к тебе липнут!!!







Три одинокие фигурки на пляже.

17 октября, 13:00.
Зря что ли пёр маску с трубкой? С трудом до них добрался после этих «сельских загулов». Завтра улетать, потому дайвинг отпадает (перепады давления за сутки до полета исключены). Хотя дайвинг, наряду с «килимандарингом», «сафарингом» и «деффкингом», также входил в обязательную африканскую программу.
Не вглубь, так хотя бы в прибрежных водах побултыхаться.
Уплыл далеко от берега, а дно все рядышком. Но я то знаю, что морская вода на треть все увеличивает. На всякий, проверил рукой дно. Ни хрена не обман: воды по колено!
В мутных известковых водах Индийского океана смог углядеть лишь пару морских «зпёзд». И в который раз с теплотой в сердце вспомнил Карибы. Мои сладкие далекие райские Карибы…
Но на повестке дня уже МЕГА-РЫБАЛКА. Потому оставляем на берегу пролитую Пино-Коладу и трех девушек: датчанок и еще одну, из песка вылепленную.
Так всегда: когда мужчины уходят в море, женщины остаются на берегу. Ждать.

[Камчатский]

Блин, молодчина!!!
Ты в своем стиле!!!

[Joerrigo]

Индийский океан. «Сбытчик Мечт».

17 октября, 14:30.
Судя по аппетитам этих акул тур-бизнеса из ЮАР, в этот раз должно обойтись без «Шаланд, полных кубинских Жуликов».
И точно: стоит БОТ всем на зависть, нам на удивленье. НАСТОЯЩИЙ! Тот, который видели за завтраком, в дымке на горизонте. И тот самый, который виделся нам в сладких Карибских грезах в Плайя Гирон. Белоснежный Трехпалубный Сбытчик Рыбацких Мечт!!! То-то будет нам ЩАС-ТЕ!!!
Весь в спиннингах, лебедках, баграх и дубинках. В холодильнике полно Колы, чипсов и орешков закусных. Даже мочалка есть – кровь с палубы смывать!
На мостике «Кэптэн» Ричард (ЮАР), парнишка лет двадцати с небольшим, в вечно спущенных до задницы шортах. И старший (и единственный) помощник «Лом» (Занзибар).

…АДНАКА: плывем уже пол часа, а рыбы все не видно, и не видно. «Я пью, а мне все хуже и хуже». Уже с опаской смотрим на «Кэптэн» Ричарда. Того и гляди, сейчас скажет: «Утром возил бригаду, они за 4 часа трех рыб поймали. Видно, на сегодня это весь улов…»
Отцы, с самого начала дружно подлечившиеся от морской болезни «Таскером» заклевали носами. Только Джимми еще курсирует до холодильника и обратно с размышлениями на тему «Колы-инклюзив на корабле не меряно, а открывашек нет. Рассчитано на глупых белых вазунгов, которые не знают трехсот сравнительно безопасных способов вскрытия тары без спецприспособлений. Но мы-то их знаем! Но нам до «Колы» далеко, потому что мы пьем пиво. Потому что мы – Банда!»

…около часа уже слышим лишь рокот дизеля, а вместо бриза вдыхаем дизельную гарь. А МЕГА-РЫБАЛКА так и не начинается. Даже волны размером с бот уже не так тревожат воображение и не щекотят в паху. Одна надежда – телевизор на рубке, который чертит наш курс до какой-то помеченной красным крестиком заводи.
И тут затрещало…





Первый из первых.

17 октября, 15:30.
За что я безмерно уважаю нашего Инженера Пестикова-Тычинского, так это за его патологическую тягу к жизни. Он цепляется за жизнь каждой клеточкой своего алеманского организма. И жизнь, в результате, отвечает ему тем же: она начинает цеплять его.
Казалось бы – ну, полный Рыга. Но: «Кто поможет подготовить наживку?» Профессор. «А кто первый пойдет противоборствовать с акулой?» Конечно, Профессор!
Пойми, Саша: ты герой! УВАЖАЮ!



«Первый пошел, второй пошел…»

Боролся с рыбиной Профессор беззаветно и самоотверженно! И дня через три выудил какую-то хлорного цвета зверюгу, под метр длиной. Килограмм пять. А то и шесть! «Маи-маи», нам сказали, называется. Позже в Сети нашел, что это некая «Дорадо». («Эль Дорадо»?)
Хмель и сон как рукой сняло. Тут и следующая удочка затрещала. «Кэптэн» Ричард с помощником забегали и запричитали: «Биг фиш! Гуд фиш!»
«Ладно, Вам, придуряться. Засуетились, как настоящие».
Но когда недалеко от поверхности воды мы увидели поблескивающий стальными боками корпус небольшого размера подводной лодки, мы тоже присоединились к хору причитающих: «Ай, б…! Биг фиш!!! Сука, б…! Гуд фиш!!!» И тоже забегали по палубе. Адреналин так по ляжкам и хлещет!!!
Когда изрядно замаянный схваткой Марик вытащил эту морскую бестию, шкала эмоций перешкалила у всех без исключения. «Туна» – тунец 20-ти килограммовый! Плотный, сбитый, выкованный из стали! Не рыба – Корабль Капитана Немо! Чувствуется дикая животная силища в этой твари. Даже когда ей перерезали глотку, и вломили по башке специальным деревянным ломом, та еще продолжала трепыхаться, покачивая нашу трехэтажную посудину. ПЫЗДЭЭЭСЬ!!!
Марик говорит, что так устал тащить – рука онемела. А Ричард со старшим помощником (с ломом) сказал, что Туна им уже три месяца не попадалась.
А все потому, что мы – Банда! «Крэйзи Рашенс, Лаки Рашенс»!

Ну вот, а мы все думали-гадали, кто первый получит: Саша по роже или мы с Боксой по тыкве. А получила Туна! Да как получила: бот забрызган кровью, мы тоже все по локоть в крови. Сделали серию фотографий цикла «Битцевский шахматист». Особенно вжился в роль наш гроссмастер (без единой кавычки) Александэр: руки, ноги, футболка с Дайслером… все лицо, даже очки уделал. Ну, чистый МАНИАК!

[Joerrigo]

«…и последующие».

И пошли тягать «фишу».
Бокса выловил какую-то барракудину, в миру «Кинг-фиш» («Ваху» по версии Сети), тоже под метр. А, мы такое название даже ели уже где-то. Вроде как, из семейства скубриёвых. Да и Туна, туда же, Скумбриевич.
– А почему всех рыб в один большой бак, а эту зеленую, Маи-маи, в отдельный маленький?
– Да, потому, что так себе рыбка-то. (Запомним это замечание). А Туна – «гуд фиш, биг фиш», за нее много тугриков отвалят: по 2,5 доллара за кэгэ.
Когда и Джимми выловил такую же знатную 20-киллограммовую Туну, наши провожатые согласились: «А Вы, и впрямь, Crazy Lucky Russians!»





«Рыба-XYZ».

Остались только мы с Лео без добычи. Но в тяжелой и упорной борьбе за право следующего броска Председатель обошел меня на пол своего 64-го корпуса. Потому что, и на его долю шанс выпал. И снова, судя по накалу страстей, «Биг фиш, гуд фиш». Только сорвалась, падла. Мы, зная, как болезненно Лео может воспринять неудачу, молчим в тряпку, сопереживаем. Только Боксе не дают покоя лавры «тыквенной головы»: «Ну что же. Наш Лео тоже поймал рыбу. Рыба-XYZ называется!»
И снова поклевка. И снова у Председателя Рыба-XYZ. Уже не смешно. «Кэптэн» Ричард с командирского мостика тоже переживает:
– Slowly-slowly up, smoother-smoother. And down spin quickly. And up – slowly-slowly…
– Отец, поле-поле вверх! Говорят же.
Пока Лео с очередной Туной боролся, я с другой удочки успел заработать в общую копилку еще одну Маи-маи.
Солнце клонится, а Лео до сих пор без «Эль Улова». Уже дело принципа, все за Председателя горой. «Всё для Председателя! Все во имя Председателя!»
И только Бокса не унимается: «В третий раз Старик закинул невод…»
С третьей своей рыбиной бился «Старик и море» 20 минут! Пот, кровь и слезы в три ручья. Как по спецзаказу – «Вери биг фиш, вери гуд фиш», для самого большого и сильного: Супермена, Спайдермена, Суперстара! Пришлось однажды даже переложить удочку на Алекса, чтобы Председатель отдохнул и забил-таки в самом конце матча свой гол престижа.
Фор-Туна в конце концов увидела всё и снизошла: Туна у Председателя получилась под стать, САТАНИНСКОГО размера! И тащил он ее тоже по-сатанински, за бочину. Еще бы она не сопротивлялась: попробуйте огурец из банки достать, если он поперек встал, да еще и в кулаке намертво зажат.
Итог такой: три Туны кило за 20, две Маи-маи и одна Кинг-фиша. Вот это мы, знатные ристальщики океанских гладей, называем «МЕГА-РЫБАЛКА»!!!

[Joerrigo]

«Банда!»

Усталые, с обгоревшими рожами, но непомерно довольные, легли на обратный курс. Мы с Мариком забрались на самую верхнюю палубу и скомандовали: «Самый полный вперед!» Тут и ощутили, что волны очень даже не «хухры-мухры» себе: если бы не вцепились мертво в поручни и не расставили широко ноги (колокольчик: динь-динь), разлетелись бы на хрен, как галки, в разные стороны. Поймите это!
По дороге любовались шикарным закатом и отмечали победу над природой остатками «Таскера». Оглашая при этом бескрайние водные хляби воплями:
– А сколько у нас рыб?
– ШЕСТЬ!!!
– А сколько у нас XYZев??
– ШЕСТЬ!!!
– А сколько нас???
– Атос, Поррртос, Арамис… и три Д'Артаньяса!
– Эх, нам бы еще Рыбу-мечь или Молот, или еще какую Рыбу-«Шанцевый Инструмент». Марлина, кило под 100, для полного счастья. «Лаки» мы или не «Крейзи»?
– И так неплохо получилось.
– ДА-ПА-ТА-МУ-ШТА-МЫ-БАНДА!!!





Рыбный PR.

Когда выволокли добычу на берег, устроили небольшую демонстрацию для праздно шатающихся вазунгов, и митинг: «Рыбалка не роскошь…»
Какая-то Ассоль, цветами встречавшая героев, вызвалась запечатлеть нас на пике славы. Но снабдила услугу запиской со смайликом: «Please, send some photos… Thanx». Типа, разместит их на сайте… толи fishingzanzibar, толи zanzibarfishing. Сама Ассоль, оказывается, из ЮАР-овской конторы, что нам сию алеманскую радость подкатила.
А нам не жалко, пусть попиарятся.

«Какая лучше?»

По правилам местной рыбалки одну рыбу мы можем забрать даром. Любую. А какую лучше взять? И тут Ричард говорит (а мы пока вспоминаем его реплику из предыдущего акта): «Возьмите Маи-маи, Она вкусная, с нежным белым мясом».
Мнения как всегда разделились. Но, в конце концов, сошлись на большей (кажется, моей) Маи-маи. Джимми, яростному стороннику тунца, пришлось подчиниться большинству, потому что трезвые доводы на него уже не действовали. А доводы такие: пусть парни заработают, а то ведь, все равно, всего тунца не съедим, даже не закусаем. Зато совершенно чужие нам повара на нас «наварятся». Пусть, уж, лучше парни. Столько удовольствия нам устроили».
Быть по сему. Добытый в трудах ужин намечен в летней резиденции на восемь-ноль-ноль. О чем выступили с официальной нотой к датским представителям: «Форма одежды: вечерняя, парадно-выходная».

[Joerrigo]

«Аргентина – Ямайка. 5:0».

А я думаю, чего они «спрыснуть» МЕГА-РЫБАЛКУ в штаб-квартиру не идут, как договаривались. А они из ресторана спорт-бар устроили: по телеку наши с «ненашими» играют, с Англией. И к моему приходу, к концу матча, страсти у барной стойки кипят «нешутошные». Это Брат Джимми, «уставший» на рыбалке заметно больше остальных, сцепился с австралийцами, которые позволили себе лишнего в оценках российских футболистов. Откуда им было знать, что у них за спиной русские «секут поляну». А у этих подкаблучников даже на флаге крест британский нарисован. А Джимми им так чопорно и строго, по-английски: «Мы сейчас Вашей Англии козью рожу покажем!»
(Что в мое отсутствие произошло? И с какого такого перепоя Джимми по-английски стал понимать? И разговаривать?)
А нашим футболистам не оставалось ничего другого, как выиграть этот матч. Чтобы не уронить планку, высоко поднятую Русскими Придурками на Занзибаре. 2:1 в нашу!

«Джимми, Джимми. Ача-ача».

17 октября, 20:30.
За ужином Брат Джимми совсем распоясался. Сначала экзальтированно жестикулировал, затем стал из себя пропеллер изображать: про матч рассказывать и своими переживаниями делиться. А в оконцове забрал со стола едва початую литруху «Столичной» и переместился с ней за стол к австралийцам:
– Я им пообещал, что если МЫ выиграем, я пузырь ставлю.
– Джимми, Джимми. А мы? Она же у нас послед…
– Ача-ача…
Теперь уже и нам, вслед за Профессором Беловежским, пришлось взбираться на Плато Трезвости. Пивом-то бо́шку не обманешь!

«Уводите Берлагу».

А Джимми несло. С ним случился натуральный языковой прорыв. Он что-то там громко рассказывал («Сиберия – фрио!»), махал ветрилами («Биг фиш, гуд фиш!»), разливал нещадно в гло́тки австралийцам НАШУ водку. За что тут же наткнулся на безапелляционное и такое понятное: «А тебе слабо?»
«И выпил, запрокинув голову, как пианист». При этом, чуть не вышвартовшись за борт. А воды под килем уже нет, вечер же уже: «Оливы на Занзибаре»!
Немного понаблюдав со стороны за Театром Одного Актера, мы выслали карательный отряд в составе Марика со словами: «Он только тебя послушает, не убежит».
«УВОДИТЕ БЕРЛАГУ!»
Хорошо, что Джимми давно уже был готов к такому раскладу и практически не сопротивлялся.

Конец Главы.

– А как на счет «шведского» варианта?
– А мы датчанки…
…кстати, Маи-маи, и вправду, оказалась очень вкусной и нежной рыбой.

Baddy «El Joerrigo»
Ноябрь - декабрь 2007

[amon_ra]

О-ф-и-г-и-т-е-л-ь-н-о!!!

[Liu]

А продолжение будет?

[Prettywoman]

прочитала на одном дыхании, шикарно!!! продолжение, плиз!

[Селия С]

Сосед-англичанин извиняюще и глупо улыбается. Даже выдавливает из себя комплимент в адрес широты и песенности русской души. Тьфу, ты: сраная европейская политкорректность в худшем ее проявлении!

А может и не политкорректность вовсе может, оценив накануне широту, песенность и, главное, размах души, заопасался на всякий, что взгляд его вам может не понравиться! так сказать, во избежание несчастных случаев сообщил, что он очень даже "ЗА"

Или, например, - совсем просто: ему действительно понравилось!

И, продолжение-то, продолжение то хде?

[Joerrigo]

Сомневаюсь, что англичанин испугался последствий своего негатива. Мы совсем не страшные, даже выпившие. Если нас, конечно, серьезно не разозлить (об этом дальше).
И тем более вряд ли, что ему пьяные русские песни в час ночи особо приглянулись. Скорее, все-таки та самая пресловутая. Вечная слащавая хорошая мина при плохой игре.

Спасибо за отзывы. Особенно удивительны оценки как уважаемых старожилов форума (тысяча и один пост), так и совсем новых участников со стажем в одно-два сообщения. Неужели зарегестрировались только для того, чтобы оценить труды? Дорогого стоит. Спасибо. Хотя есть подозрение, что под никами скрываются знакомые и друзья... И вам спасибо за поддержку.

[Joerrigo]

Эпизод Второй. «Лунные Хроники. Атака Клоунов».

18 октября, День Шестой.
Занзибар, Аэропорт.

18 октября, 10:30.
Очередной «накопитель». Сколько мы уже в эту поездку намотали по воздуху? И отсидели в «отстойниках»?
Время «Че», а самолета все нет. Видимо, кто-то из пассажиров сбросил смс-ку, что задерживается.
Походные СТАЛЬНЫЕ стопки вызвали заминку у тщательно укутанных в паранджу работниц на «рамке»:
– Что это? (на сwахили)
– «Glass», неужели не видно?
– А это? (сwахили)
(Дети малые, право):
– Бутылка.
– А денежку дашь? (сwахили)
– Кеее??? (дословно)
– Ладно, проходи. (сwахили)
А еще мусульманки называются. В паранджах, да при исполнении. Денюжку, блин, просят. Хоть бы на английский перешли, типа мы европеизированные. Испорченные.
Совсем совесть потеряли! Аллаха на Вас нет!!!
От сувениров в Дьютиках уже тошнит. Магнит сувенирный на холодильник – пять баксов! АДНАКА! Зато Джимми оторвал летнюю рубаху-поло с надписью «Поле-поле».
Пить не хочется. Курить нельзя, но за два доллара добрые люди в униформе согласились вывести через летное поле к курилке. А чуть раньше предлагали за 10 рублей посторожить наши рюкзаки, уже сданные в багаж: «Ну, так. На всякий случай, мало ли – Танзания, все-таки…»
И продолжают: «…если Вы на Гору, то есть один знакомый шерпа, к тому русскоговорящий. Мы позвоним, он Вас в Аруше встретит».
И тут бы взять пульт и остановить пленку. Чтобы на кафедру взобрался Академик Павлов со словами: «А теперь, мои многоуважаемые коллеги, я Вам объясню, как классически препарировать «кроликов».

«Лягушонки в коробчонке».

Прилетел наш самолет. Видно, те пассажиры, которые сюда летели, задержали самолет своими звонками и смс-ками, потому что здесь из пассажиров на материк только мы. И мы не опоздали! «Коробчонка» наша «спичечная» – 12 мест всего! Это на шесть «лягушонков». Расселись с комфортом.
«Сесна». Сразу вспомнился старина Матиас «Крэйзи» Руст: «Трын-дын-дын… Ба-ам, ба-ам!».
В полете постоянно прислушивался к двигателям и своему состоянию. Боролся с воздушными и ушными пробками. На такой смешной «пукалке», пожалуй, впервые. Ан-нет, на вертолете еще 4-местном полетали над Коркинским разрезом. Тоже веселуха. Но там так не трясло.
«Гром гремит, земля трясется…»

[Joerrigo]

Аруша. «Русскоговорящий гид» Крис.

18 октября, 12:30.
Подумать только, такая «обезьяна», а по-русски говорит.
– Крис, ты же русский знаешь?
(Академик Павлов, держась за живот, за кафедру уползает. А Фрейд, ничего себе, стоит – наблюдает).
– Да, я знаю русск…ого одного. Водил его в Гору. Сергей Лавров, может, знаете?
(Пыздэсь! Он думает, Россия – хутор в пять дворов. И это у них «русскоговорящий гид» называется? Пыздэээсь!)
– Мы Сергея Лаврова знаем как ты русский язык. Пошел-ка…
– …в гостиницу классную определю, на Гору взберу, а сафаринг – пальчики оближите…
– Мы, наш черный брат, уже знаем, как у вас всё делается: в час по «поле-поле». До гостиницы нас, а там посмотрим.
А он отбил нас от таксистов 50-рублевых, погрузил на свой старенький довоенный «Лэнд Крузер». И за 10 рублей всего. И отель классный, в самом центре. Может, не будем искать уже ничего, да отдадимся «кролиководу»?



Аруша, «Arusha Resort». «Кока-кола или Виски?»

18 октября, около 2-х по полудни.
Если настоящему мужику зададут такой вопрос, он по ТЫКВЕ настучит уже только за беспросветную глупость и вредность самой постановки его. Но с маршрутом восхождения другое дело. Путь «Марангу» («Кока-кола») предполагает на стоянках наличие стационарных домиков с нарами. А на «Мачаме» («Виски») только палатки.
– Парни, Вы меня знаете: я всегда за безбашенность. Но, думаю, геройствовать не надо. Старые мы уже. И дело даже не в кураже, которого всегда через край, а в организмах наших вазунговских, тщедушных и дебелых (веду всех к зеркалу). Поймите, Саня: всем надо вернуться домой живыми!
– Зато «Виски» самый живописный! (Капитан лоббирует).

«Настоящих мужиков», не в пример мне, оказалось большинство: «ВИСКИ»!
– Ладно, хрен с Вами. Только помните: как только кому-то станет XYZво, сразу говорите. Никому не нужна Звезда Килиманджарского Героя посмертно!
Были еще долгие «тёрки» с шерпой Крисом: про деньги, маршруты, сафари. На круг 1250 баксов за комплект: шесть дней восхождения по «Мачаме» и три дня на сафари (Серенгети и Нгоро-Нгоро). Недостающие шапки, куртки, палки – плюсом.
Бились по аренде палаток. Эта Африканская Собака Павлова утверждает, что палатки тоже плюсом.
– А если бы по «Коке» пошли, нары тоже арендовали бы?!
– Ладно, я что-нибудь дома «бесплатное» подберу.
– ???
И нам бы в очередной раз прислушаться к сиплым смешкам этого занудливого старикашки Павлова, доносящиеся из соседней комнаты. Но нет, напролом, как горные Килиманджарские бараны.
Чтобы мы поверили ему как родному и выложили кровные, Крис отдал в безраздельное пользование до завтра ноутбук и «Крузер». И водилу при нем.

Аруша, «Heritage». «Очень много».

Грех не воспользоваться предложенным авто. Видели по дороге местный вазунговский центр «Калчерэл Херитадж» (по наводке Алеси). Дело к закрытию, но хоть прицениться. А там этого культурного слоя в несколько этажей жирно насыпано, и утрамбовано. Лео констатирует:
– Короче, здесь ДАXXXYЯ всего!
– Председатель делегации был удивлен полнотой коллекции и разнообразием выбора, – это Профессор, успешно вжившийся в роль толмача, дает параллельный литературный подстрочник.
На стикерах какие-то непонятные буквы и знаки:
– Пойми, Саня: НИXXXYZ не понятно! ЗАЕ…ЛИ эти коды!
(«Председатель был раздосадован не вполне продуманным маркетинговым ходом компании»).
– А эта «F» how mach?
– … (называется цифра, которой вдвойне бы позавидовал бутик в жирафском центре). Тут мы с Лео уже в унисон:
– Аххх...еть!!!
(«Цены приятно поразили иностранных посетителей Культурного Центра»).
А работники, заинтригованные странным заморским словечком, подхватили интонацию и стали повторять без умолку: «аxxх...еть, аxxх...еть…» Спрашивают:
– А что такое «аxхх...еть»?
– Это значит, «very mach».
Тут уж, весь Центр наполнился их подражательным гомоном. Отовсюду неслось: «аxxх...еть, аxxх...еть…»
– А эта чудная вещица сколько?
– … (счет на тысячи долларов!)
– Да ты ЕVАНИСЬ!!!
– А это слово что означает?
– «Very, very ахххх...еть!!!»

[Joerrigo]

Аруша. «Пробка».

18 октября, 17:30.
Профессор заметно нервничает, посматривая на часы. Пол часа в пробке стоим. И хоть мы на стареньком, но все же Крузере, но справа по клумбам не уйти: вместо них бетонные канавы. (Как обреченно пролепетали два громилы на китайском рынке: «Застряли мы тут, нах»).
Усугубил ситуацию и мальчик в форме, который «рулил» на перекрестке ситуацию. Вот, и разрулил, вконец. В общем, с милицейскими кадрами везде одинаково.
А Профессор совсем не измене.
«Да, что случилось-то, Отец? Ты же по жизни танзаниец: поле-поле. Куда когти-то?»
А-а-а, просто как день: как только он в очередной раз на Плато Трезвости взбирается, его «клинить» спереди начинает. И «Стрелка» у него, оказывается, забита в отеле с девчушками с вахты.
Дженни, Лора и Кэнди.
Пока нас селили, те улыбались и хохотали над каждой шуткой Профессора. Особенно Дженни. Она – классический образчик Хохотушки Заливистой, Заразительной. Даже когда в монотонном бубнении Профессора нам не различим смысл, после ее ответного звонкого смеха понимаешь: «Братэлла, лажу гнать не станет – натурально, смешно». И начинаешь смеяться вместе. Заразительно, заразно.
И этот герой-любовник пригласил девчонок после работы в кафешку, вместе с нами. А рабочий день уже заканчивается, а мы до сих пор в «пробке».
Тут мы, конечно, устроили Профессору десяток крайне неприятных минут, а проще –обструкцию:
– Ты чего же это, Василий Алибабаевич, падла эдакая, без нас же нас женить решил?
– А я думал, само собой, что Вы жаждете все новых встреч с Прекрасными. Я же для Вас, придурки, стараюсь – Карликов Безногих. Мне-то самому ничего не надо.
(Это он красиво загнул):
– Ах ты, альтруист наш, трять! Значит, для нас ты, Мистер Либидо, вокруг Жени «Тарантеллу» вытанцовывал? Ты лучше на Баобаба нашего Песочного взгляни и скажи: он чего-то еще хочет, вообще?
Ну, и в том же духе. Ладно, решили обсудить уже на месте, за «Трэс рюмкас».

Кафе «Via Via». «Женя, Лариса и Карамелька».

18 октября, 19:30.
Дженни, Лора и Кэнди. Такие они разные. Я обозвал их условно: «масайка», «нубийка» и «мавританка».
Женя высокая очень худощавая, даже изможденная. Профессорский идеал, если можно имея его ввиду, говорить о каких либо предпочтениях. У него же: Зда есть, значит, красавица!
Лорик – «булочка сдобная» с щечками, которые, если не цвет кожи, назвал бы розовыми. Очень застенчивая и чересчур даже серьезная и сосредоточенная.
Ну, и Карамелька… такая… большенькая, в общем. Леденец пятипудовый, из разряда «А всех покажите».
Пока Профессор Пржевальский «исключительно ради нас» обхаживал Женю (громкий заливистый смех откуда-то из недр его цепких лапищ), мы решили долго не засиживаться. Во-первых, завтра начинаем ВЗБИРАНИЕ. Шутки прочь, такие мы настоящие Взбиранцы и Скаколазы!
Да, и с «живой музыкой» нас прокатили. Правда, по дороге в кафешку все же встретили живую музыку: в окне какой-то кирки увидели репетицию церковного хора. Чуть под окнами не остались. «Аллилуйя, се?стры и братья!»
Музыки живой в кафе нет, зато вазунгов «very very аххх...еть». А там где их много, на «мёд» слетаются «пчёлы». (оба слова исключительно через «Ё», потому что – Вазунги Ё). Лорик шепчет: «С той будь, пожалуйста, осторожней. Она prostitute & thief». (И ты меня поженить решила? Сам вижу: от той животные вредные метра на два отскакивают в разные стороны).
И сроду Лоре не 16 лет, а все 20. И ребенку уже два годика. (Похоже, началась песня про «вери мат»): «А у меня тоже дочка есть. И жена. Все, баста, карапузики – Рубикон».
А бедный Джимми оттиснут от остальной братии Карамелькой. Она:
– А чего он не в настроении? Не разговаривает, не смеется?
– А это он в тебя такой влюбленный. Вот и дар речи потерял. Стеснительный очень.
– Чего это Вы про меня говорите? – Джимми включается.
– Да, сказали, что голова у тебя разболелась…
Но за дальнейшей реакцией Кэнди стало прикольно наблюдать.

«Чупа-чупа».

Девчонки быстро разбежались по домам, как Александэр Женю за руки не удерживал. Да и нам пора. На выходе из кафе в спину несется: «Чупа-чупа».
Что еще? Это масай-метрдотель что-то донести до нас пытается, на недопитое пиво указывая. Далее такой диалог, дословно:
– «Боттл», что ли?
– О, боттл-боттл.
– Так бы и сказал «боттл», а то «чупа-чупа» какая-то.
Пустые бутылки в Африке предмет сакральный, мистический. Не знаю, что уж, они с ними делают (сдают, что ли?), но отношение к ним трепетнейшее! Ждет еще пара сур впереди.
Завтра нас ждет Гора. Собрав манатки на Восхождение, мы мирно смежаем глазки, а Профессору в его номере на огромной кровати еще всю ночь маяться, в одиночку.

[nimoff]

Сколько всего за 5 дней случилось.... )
Скопировал - теперь буду внимательно читать.

[Joerrigo]

Слетела кормушка с фотоархивом. Надеюсь, что временно. А чем же латать пока завалы в повествовании?

[Joerrigo]

Первый день Восхождения.
Аруша – Моши – Кили.

19 октября, 07:00.
Утреннее чистое небо, а между домами Гора показалась. Конечно, мы давай улюлюкать и судорожно фотки делать, как никак, первая встреча с Килиманджаро!
Килиманджаро? А хрен там. Не Кили это, а Меру, 4567 метров. Мы же еще в Аруше. А до городишки Моши, примостившегося у Той Что Надо Горы, еще километров 60 на Крузере трястись.
Но на точке «G» (Machame Gate) мы появляемся почти вовремя, около 10-ти. Во всяком случае, мы из туристов первые. А Криса с бригадой нет (старый маразматик Павлов третьи штаны уделал).
Пока дожидаемся нашего Фильтра Угольного Криса, в двух словах: Моши уже возвышается над уровнем Мирового Океана на 900 метров (так, одна команда туристов уже собралась и выдвинулась по маршруту), а ворота в парк и того выше – 1800 (еще одна команда отправилась на покорение).
Предстоит нам провести в Национальном Парке Килиманджаро (еще одни ушли) шесть дней: четыре вверх и два вниз. На каждого из нас положено два носильщика, и на каждых двух из нас – один гид. Из-за высокой смертности «портеров» (носильщиков), на каждой остановке есть весовая: не более 20 кило в одни руки (15 наших и 5 личных). Но руками они не пользуются, все на голове носят. (Похоже, последние пойдем. Даже команда москвичей раньше утопала). Все шматье на портеров, с собой только штурмовые рюкзаки с тем, что может пригодиться в переходе между стоянками: вода, сменная одежда, аптечка. А гиды типа «смотрящих», чтобы мы не разбежались, или еще чего, сдуру, не передохли. Поле-поле.



Кили, «Machame Gate», 1800 м. Один ботинок.

Наконе-ец! Показались и наши крисы-гиды-портеры! Где же вас два с половиной часа носило??? (Как мне нравится их танзанийское «сорри»). Только портеры какие-то… неухоженные… и шевелятся едва. «Поле-поле»? (Кто-нибудь уберет от уха этого сиплого климактерического старикашку?) Но мы портеров из других команд уже повидали, за два-то с лишним часа. Они тогда почему не «поле-поле»? И гид у нас один только. Стран-н-но…
– А всех покажите.
– Вы их в деле не видели, Арррлы! Вы деньги-то давайте, давайте. Акуна матата.
(Все, умер старик Павлов, живот разорвал в клочья. Некому больше на «паузу» жать).

Привез Крис недостающую амуницию. Драный пуховик для Падре Лео, видавшие виды боты не в размер и палки трекинговые. По одной на брата! Типа, цена проката за одну палку была. «А боты мы тоже по одному заказали???»
Кроме Боксы в этих приспособах никто не разбирается, потому сильно не настаивали – для самообороны и одной с лихвой. А Капитан Бо себе еще одну выторговал. Не может он, видите ли, с одной палкой в гору идти.
Но надо с Крисом по дороге обо всем этом серьезно поговорить. Что-то все больше сомнений в правильности выбора оператора.
Давай уже, шеф, поехали в Гору, а адрес сейчас покажу-у-у.

[Joerrigo]

Цифры для запоминания.

Все приведенные ниже цифры по высотам и ширинам условны. И вот почему: полез в Интернет… вот же, блин. Что-то перевернулось в нашем мире глобально, если даже цитату из Библии я быстрей отыскиваю через Паутину, чем в живом тексте.
Так вот, нашел в Сети серьезный сайт по Восхождению. Но данные в нем сильно разнятся с употребимыми, в том числе и с теми, что отмечены на «верстовых камнях». К примеру, На Воротах маршрута указана точка 1800, а серьезные дяди с сайта пишут, что только 1490 м.
Быть мне скрупулезным педантом или общепринятым и понятным? Я выбрал последнее.
Единственный пробел – абсолютная высота «Breakfast Wall». GPS на месте тоже не помог. Так что, буду признателен за любую полезную информацию.



«Плащ Бэтмена».

19 октября, 12:20.
Так застоялись, что бегом в гору понеслись, забыв про танзанийское «Поле-поле».
Дорожка симпатичная, утоптанная еще в 30-е годы… прошлого уже века. Вот, мы пни дремучие, век нашей лихой юности для многих уже «прошлый»!
Отвлекся. Идем среди тропиков дремучих, лиан, папоротников и хвощей по кряжу. А с обеих сторон пропасть. Красота! Эдакая загородная увеселительная прогулка с предполагаемым в конце пути пикничком. Что там наш Нургуш с полными рюкзаками за спиной. Тут тебе и портеры, и гид… единственный, где-то внизу идет… потерялся.
Так, любуясь пейзажами, в бодреньком темпе не заметили, что оторвались от группы в желтых плащевках: Профессора Поле-Поле, Марика и примкнувшего к ним Команданте Боббу. А как же, Отец, «картофелина командира впереди на лихом коне»?
Конечно, как могли, держали связь с подотставшими товарищами, периодически оставляя на обочине лишь им понятные загадочные рунические письмена. Чтобы поддержать их в их нелегком пути, ну, и о себе весточку оставить, что мол, живы-здоровы и настроение у нас бодрое.
«ПС-ПС, …РЫГИ!» – гласили надписи.
Не успев выйти из леса, вошли толи в тучу, толи в дождь. Типичная октябрьская хмарь. В связи с чем, я выразил досаду, что: «Пожалуй, зря мы взяли крем от солнца, надо было КРЕМ ОТ ДОЖДЯ брать».
Через некоторое время совершили еще одно маленькое открытие: плащевик, может, и спасает от дождя, но только не от пота. И не важно, супер-пупер мембранный это плащ Бэтмена или самый дешевенький советский презерватив, толк один – тело не дышит. Из тучки вышли, а под прорезиненной тканью хлюпает и чавкает.



Кили, «Machame Hut», 3000 м.

19 октября, 15:50.
К означенному времени эскадра из флагманского «Леопольда», линкора «Джимми» и еще одной клоунской кастрюли сопровождения с течью в трюмах, на всех парусах лихо взлетела до самой Мачамовской Шапки, 3000 метров. За три с половиной часа против четырех с половиной по лётной планшетке. Обогнав все вышедшие ранее команды, и даже своих портеров.
«Вот так вот, мы с Вами поступим! Вот, такой у нас с вами будет разговор! Потому что мы БАНДА!»
Ка-ак мы ошиба-ались. И некому нас было образумить, остановить полоумных, с ритма «Поле-поле» сбившихся. Вспотевших и вынужденных в облачном тумане дожидаться остальной флотилии. Единственный гид, который мог это сделать, замыкал процессию. И тот молодой да неопытный, хоть и душевный парнишка Эфрейм, «Ефрем».
Меж тем, три с половиной часа спортивной ходьбы, плюс влага внутри и снаружи сказались не в лучшую сторону. Мы мокрые и уже остывающие, а сменного белья с собой нет. И лагеря нашего до сих пор нет, портеров-то обогнали!
Интересуюсь, какие там первые симптомы горной болезни: сначала ноги заплетаются, потом язык? И весь мокрый?
В ожидании развлекла будка, где нам предложили оставить свои данные в Книге Почетных Посетителей: амбарная книга на каждой стоянке, где все проходящие по маршруту должны прописаться. Такая форма бухучета: сколько вазунгов на гору взошло, столько и должно быть возвращено обратно в мир. «Хоть чучелом, хоть тушкой».
И приставленный к амбарной книге колоритный рейнджер – неотъемлемый персонаж действа. Худенький обдолбанный растаман в соответствующей беретине, мурлыкающий себе под нос какую-то вечную «Джамин». Такое впечатление, что мы для него – большие серые и мокрые пятна: «Едва заметная рябь на воде и непонятное бульканье».
Вообще, рейнджеры призваны следить за порядком на стоянках. Даже снабжены автоматами. Работа вахтой: двое через трое, кажется.
На пенсии пойду в рейнджеры! Пусть меня научат.

[Joerrigo]

Вечерняя поверка ЛС.

19 октября, 17:00.
Воссоединились с арьергардом, а тут и тучи расступились.
Ба-а, красота-то какая! Мы среди вершин разномастных, и облака у самых наших ног пред нами расстилаются, аж стелятся. Джунгли остались далеко внизу, а мы в следующем климатическом поясе «Тропические лесостепи» (терминология условная и сугубо ненаучная). Такое мелкотравное редколесье: кустарники в цвету и карликовые пальмы, на гигантские бахчевые ананасы похожие.
А от нас на солнце пар, как от лошадей на ипподроме. Кто на «Красавчика» ставил? Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?

Расклад такой: вместе с нами по маршруту ушло несколько команд разного толка и калибра. Вазунгов человек 50, не считая обслуги (данные из амбарной книги). Про людей московской наружности, кажется, уже говорил. Есть еще немцы, голландцы, зеландцы. Японочки с виду, американки внутри. (Подумать только: мой любимый цвет, мой любимый размер).
Понравился голландец (с чего я решил?): высокий рыжий «сухостой», борода пламенная лопатой торчит, на шее гаубица дальнобойная кэноно-никоновская. Весь в шортах-гетрах-ботах-свитере-берете: «Магистр Рассеянных Наук».
Возраст восходящих от 20-ти до 60-ти. Ну, и мы где-то по середке.
Оценив по списку общемировой тренд, особо загоняться не стали: «манагёры» мы!
(И один «клоун»).

«Machame Hut, very hot!»

19 октября, 18:30.
Все становятся большим табором, слегка скучкованные по командам: расставляются, готовятся, едятся, отдыхаются перед очередным утренним броском. И все без исключения вазунги уже всё это с собой произвели. А мы все стоим. «А баран все жевал траву».
Всего-то: наши прекрасные организаторы ЗАБЫЛИ («Сорри…») снарядить нас столом и стульями. И с едой полное «поле-поле». Солнце как по часам, ровно в шесть закатилось и стало конкретно не жарко: ноги ноют, коленки зябнут, хвостик девать некуда.
«Аффрика ффрио!»
Палатки и коврики, те что «бесплатные», таковыми и оказались: БОМЖи на свалке лучше в жизни устроились!
«А где балдахины над спальниками?»
Прибился (с какого только боку?) к нам парнишка, натуральный алеман – немец Мартин. Тот, вообще, в шоке: «Буду писать в Лонли Плэнет». Как он среди нас оказался? Поди, эти черти опять что-то мутят. На поваре, скорее всего, сэкономили.
Ну, пиши, не пиши, а у нас желание бить рожи баклажанам стало превалировать над чувством усталости, голода и холода. К девяти (!!!) вечера, когда с нами, наконец, случилась еда, мы готовы были растерзать любого из темноты, кто хоть как-то косо на нас взглянет.
Но мое предложение «лучше день потерять, зато потом за пять минут долететь», не нашло поддержки. Спускаться с утра вниз на поиски нормального оператора? Вилами на воде, мы же в Танзании. Да и деньги у Криса… ВСЕ! Вот, мы «кролики». А где, кстати, эта горилла черножопая? Сломать бы ему руку для начала, а потом и про деньги поговорить.
К этому эмоциональному пику откуда-то из темноты нарисовался и второй наш гид Джошуа, типа главный: «Сорри, акуна матата, поле-поле. Сейчас же выдвигаюсь вниз за палатками, ковриками, столами-стульями. Завтра в 9:00 как лист перед травой!»



«Суп из Кукумбера».

19 октября, 21:00.
Когда все добропорядочные туристы уже мирно посапывали в своих добротных палатках, мы добрались до долгожданного «пикника», устроившись на грязной ледяной земле.
После всего пережитого и пяти часов вахты у потухшего «вечного огня» любая пища кажется божественной амброзией. Даже суп-пюре из неизведанного доселе «Кукумбера». На вкус этот зверь больше напоминал кубик «Кнорра», но съеден он был молниеносно, даже костей не осталось. Пюре картофельное с мясом (мясо готовить не умеют!) и чай. Ко всем блюдам совершили по три подхода. Воистину: срать захочешь – штаны снимешь!

[Joerrigo]

Второй день Восхождения.
Кили, «Machame Hut». «Взять!»

20 октября, 09:00.
Время «Че», т.е. девять утра. Нашего Каурки-Джошуа снизу нет (кто бы сомневался). Корреляция на «танзанийское время» дает 11 часов. Ждем до 11? А если и тогда обещанного не дождемся? Вчерашние эмоции вновь накатывают, и страсти накаляются в лучах восходящего солнца. Появляется очередной «наш» гид, уже третий по счету:
– Пойдемте, они нас в дороге нагонят. В час уже на следующей точке будут. Поле-поле, акуна матата…
– Бдясть!!! Мы ща тебе такую «акунаматату» устроим!!!
Председатель Лео требует от Александра Говорящего ТОЧНО передать его мысль, СЛОВО В СЛОВО: «Скажи этому пи-пи-пи-и-и, что русские очень терпеливые, но и у них «терпелка» может сломаться. Если к нашему приходу в следующий лагерь твои слова не будут подкреплены, я затолкаю вот эту палку тебе В ЖОПУ!!! Переведи ему, б…!»
Я с Председателем знаком уже 17 лет, но даже мне стало не по себе, я его таким взбешенным НИКОГДА не видел. Полностью поддерживая речь предыдущего оратора, я, все же, на всякий случай, чуть отступил назад и прикрыл рукой свое выходное отверстие. На всякий случай.
На фразе «палку тебе в …», Профессор засмущался и сказал, что стесняется это переводить:
– Да, они и так все поняли по интонации. Прости, Отец, не могу.
– Эх, добрый ты человек. Нивелир, б…!!!
– Поймите, пацаны. Наша задача – ВЗЯТЬ Вершину! Как девку! Любыми средствами! Остальное второстепенно.
С Мудрецом хрен поспоришь, особенно про «девку». Если бы еще не видели, как прекрасно организованно Восхождение у других вазунгов. Решили все громы и молнии (сломанные руки и «палку в жопу») отложить до следующего раза, а сейчас вкушать радость от Природы, Восхождения и самой Горы.
Смотрите, какая Она в утренних лучах… ПРЕКРАСНАЯ!







Вода.

Коль объявился дипломированный гид №3 (молодой Ефрем – не сертифицированный стажер), спрашиваем у него, что с собой в дорогу взять, и что на себя натюлить. И как идти, и что дальше?
«Шорты, кроссовки, крем от солнца (Ото-то!). И воду. Поле-поле, акуна матата».
(Про два последних пункта мог и не говорить. В печенках уже).
Вода – тема. Ее положено в день выпивать не меньше четырех литров. То-то мы вчера так на чай накинулись, по три кружки залпом жахнули.
Давайте воды, да побольше! Дают: для умывания две миски на семерых (с учетом «фрица» Мартина): едва зубы почистить. И литр питьевой в дорогу. А на дне бутылки деревяшки какие-то плавают. Остатки кораблекрушения? Теперь вам понятно, для чего тот странный перегонный ресивер-конденсатор около будки рейнджера? Это сточный бак! И вся труха с крыши теперь в наших емкостях. Экстремально.
«Пойми, Саня: у тебя глупая деревянная вода!»





Кили, по направлению к «Shira Cave», 4000 м.

Так змейкой и идем: то вверх, то вниз. Для адаптации организма к высоте и недостатку в нем кислорода. В плане забраться сегодня на 4000 метров, и немного вниз до лагеря, на точку 3840.
Путь измеряется на Горе часами пути и перепадом высот. Сколько своими ножками по горизонтали и под углом к ней протопали – одному Аллаху известно. Поиск в «мировой паутине» дает цифру по маршруту 100 километров. И сегодня из них надо пройти… около трех с половиной часов пути. И угол сегодня покруче, чем вчера.
И еще одно, о чем вчера некому нам было поведать. Идти надо так, как если по песку, в котором потерял какую-то безделицу. И пытаешься ее отыскать. Стиль ходьбы называется… ну, кто самый сметливый? Правильно – «Поле-поле». Тоже очень важно для адаптации.
Хорошо, что в этот раз спереди и сзади нас ограничивают гиды, и не дают разбежаться и разбить команду. В таком темпе ходьбы (очень для меня необычном) есть определенная прелесть. Есть масса времени на любование природой, единение с ней, фото-сессии на фоне и записи в Африканском дневнике.
Пейзаж постепенно меняется и переходит в «Тропическую тундру»: кусты все ниже, облака тоже. На камнях мох, да лишай. Хребты и пригорки тоже постепенно опускаются к нашим ногам. Но, по общему мнению, красота наших Уральских гор ничуть не уступает, а даже наоборот. Но это, скорее, очередное проявление «уральского снобизма».

[Joerrigo]

Попутчики.

20 октября, 12:00.
Несмотря на «самый малый вперед» у кого-то из команд средняя крейсерская еще более «поле-поле». Так, опять обогнали американских японочек. Махали ветрилами и кричали им «Привет, девчонки! Откуда Вы?.. А мы Крэйзи Рашенс!», чем немного напугали непривычных к нашей дури, расчерченных по линейке людей.
Когда тропинка круто забрала вверх по склону холма, я даже предложил «сестрам» своё мужское вспоможение, но услуга была тактично и политкорректно отклонена.
«Тьфу, на Вас, суфражистки!»

Нагнали мы также и граждан Московского государства, но, несмотря на схожесть языка, самого языка с ними так и не нашли. Ограничились дежурной рокировкой «Как настроение, пацаны?» на «Ну что, дождались своих Рыг Пс-пс?» в ответ. Наверно, мы вели себя как-то вызывающе и абсолютно не располагали приличных людей к контакту. Что с нас, с Рыг взять?

В пути устроили небольшой съестной привал. Для этого нас ежеутренне снабжали «ланч-боксами»: кусочек куры, яйцо, банан, морковка, хлеб… дотянуть до следующей точки. Место пикника на миниатюрном живописном плато крайне популярно не только среди туристов, но и среди местных птиц, помеси вороны с коршуном. Людей почти не боятся, потому что люди – это и для них неплохой пикничок на свежем воздухе, из куриных костей и недоеденных бутербродов с противным арахисовым маслом.

Гид наш третий, Тобиас, оказался очень свойским веселым мужиком (не то, что встреченные жители Московии). Было даже малость неудобно за «палку в жопе», но, уверен, такая очистительная пилюля никогда не бывает лишней. Всю дорогу Тобиас шутил, подбадривал нас своей «акуна мататой», напевал что-то. Одна песня особенно понравилась, тем более, половина слов была понятна: «Джамбо», «Акуна матата» и «Килиманджаро». Стали подпевать, ведь жители Уральских гор тоже очень музыкальные. Хоть и Рыги.
«Акуна матату» гид переделал в «Акуна маТИТИ», чем немало позабавил и нас, и всех остальных людей, с которыми впоследствии делились этой шуткой. Потому что смысл шутки интернационален!





Кили, «Shira Camp», 3840 м. «Принять ситуацию».

20 октября, 14:00.
Прогулка была не в тягость, горы в облаках завораживают, солнце печет, и настроение отличное.
Лагерь №2 расположен на обширнейшем плато. С одной стороны предполагается Вершина (сейчас укутана в облаках), с другой – вид на долину, где далеко внизу (опять же в плотной перине облаков) затерялся Моши. Подобную картину можно увидеть разве что из иллюминатора воздушного лайнера. А тут на: ты, вроде, и на земле, но уже немного на Небесах. Где-то посередине! Витаешь.

Однако, три с половиной «танзанийских» часа на поверку все пять дают. А гонцов снизу так и нет. («Только что созванивались, у них там какие-то проблемы, будут в четыре. Акуна матата…»)
Помня заветы Ильича, пытаемся «принять ситуацию», только просим хотя бы чаем обеспечить, от обезвоживания уберечься. Через каких-то пару часов и многочисленных напоминаний-просьб-требований-палковжопу чай нам все-таки дают.

[Joerrigo]

«Годовые кольца» в пересчете Боббы.

А мы к тому моменту уже немного восстановили свой водный баланс вискариком. И восполнили недостаток калорий Тоблероном, уже несколько раз менявшим в пути свое физическое состояние. Теперь он – увесистый слиток-самородок неопределенной формы, с бороздами от зубов по бокам.
И вновь готовы устроить небольшую заварушку типа войны, со сломанными руками и палками в жопе. Потому что видим, как сладкая парочка зеландцев по соседству уже пополдничали, почитали, пописали что-то в свои дневники, и уже играют за своим столом в карты. А мы лежим на драных ковриках на земле и пытаемся «принять ситуацию». Изо всех сил стараемся!
Кто как. Капитан Бо, к примеру, занялся приписками и очковтирательством: пририсовал в Книге Учета нашему Песочному Баобабу еще одно годовое кольцо. Получилось 400! Когда журнал перекочевал обратно в руки рейнджера, и в их компании случился небольшой, но яркий взрыв хохота. Но с нашим не сравнить: от нашего до сих пор пыль на Горе не улеглась и дым не рассеялся!








«Тобиас на Коньяке».

Марик, неугомонная душа, пошел справиться, как нашим темным товарищам шутка пришлась: «А они там водку хлещут местную, «Коньяги». И наш Тобиас – главный выпивоха. Кстати, «Коньяга» их редкостная муйня!»
То есть, Тобиас таким образом «принимает ситуацию» по отсутствию у нас палаток и стульев? А я думаю: до чего же веселый и компанейский мужик. Алкоголик алкоголику глаза не выклюет?
А тара: что там дьютивские пластиковые упаковки? Танзанийцы пошли еще дальше, они нафасовали свою бодягу в полиэтиленовые пакетики емкостью в один-два «дринка». Полная и безоговорочная утилизация!

«Комбинация» Профессора.

20 октября, 17:00.
Игра называется «Профессор Беловежский как Гидрометцентр». Когда солнце прячется за очередную, проплывающую сквозь нас тучу, становится резко холодно, и «Аффрика ффрио!»: «Поймите, одевайте «комплекты полярников», лета больше не будет».
Через три минуты: «Пойми, Саня: снимай термо-комбинацию. Лето опять настало!»
И так несколько раз – каждую проходящую тучу.





«Жертвенник», Марк и подмастерья.

20 октября, 17:30.
Чтобы как-то себя занять и унять позывы к творчеству, наш Данила-мастер, он же Дизайнер Марк взялся за сооружение небольшого мегалитического жертвенника, в чем преуспел – ПРОФЕССИОНАЛ! Венчал малую архитектурную форму деревянный тотем в виде головы совершенно натурального IT (инока).
Мощь и энергетика Комплекса была такой силы, что и я не смог остаться в стороне от строительства, очертив по кругу каменную ограду со стреловидным Указателем на Вершину. «Стрелка» была выложена из специального природного минерала черного цвета (сердолик вулканический?), заблаговременно и специально для нас разбросанного повсюду.
Джимми добавил последний штрих – выложил внутри круга надпись «Russia».
Налюбовавшись Творением рук своих, мы с удивлением обнаружили, что тень от Жертвенника тоже указывает на Вершину!!!
«Подумать только: и Стрелка и Тень в данную минуту совпали, и обе указывают на Цель нашего тернистого Предприятия! Бывают же такие удивительные совпадения!»
Еще через некоторое время удивление переросло в мистический трепет, переходящий в экстаз: Тень ни на грамм не отклонилась от Курса, лишь только вытянулась в лучах заходящего светила! Мы же рядом с Экватором! И солнце здесь из стороны в сторону не шатает. И, значит, завтра оно появится прямо над Вершиной! АХХХ...ЕТЬ!!!
Это нам ЗНАК: Вершину надо ВЗЯТЬ любой ценой!

[Joerrigo]

«Килиманджаро» женского рода!

Женщина! Она – Женщина! Это точно! Мне так кажется… нет, я уверен! Такая она загадочная: то застенчивая, кутающаяся в дымке, то купающаяся в облачной пене. Вот она едва оголила один из своих хребтов, подразнила и снова спряталась в белую вуаль. Или паранджу?
Она дразнит, она манит. Какой настоящий мужчина сможет устоять перед ее чарами?
Вот и сейчас, если верить нашему Указателю, где-то там должна появиться Она. Но нет: туча в который раз меняет свою форму и растекается шлейфом по Ее склонам.
Днем практически невозможно застать ее врасплох. Рано утром, если повезет, можно улучить мгновение, когда Она, потягиваясь на своем ложе, сбрасывает с себя покрывало: нагая и прекрасная. Но поднимающееся солнце, как верная горничная, быстро одевает Ее в облака.
Вот-вот, казалось бы, ведь небо к вечеру очистилось от туч и облаков… но нет: Красотка Килиманджаро не хочет расставаться со своим призрачным одеянием.
И только при свете бесчисленных звезд, поправив на снежной шапке перо из Млечной Дороги, она предстает пред нами во всем своем женском величии. Холодная и неприступная!







«Скрижали».

20 октября, 20:30.
«Неужели до сих пор не поняли, что палатки-столы-стулья – очередная разводная легенда?» – пытался я докричаться до озябших соплеменников, когда мы кое как разместились среди матов и рюкзаков, прижавшись друг к другу, потому что в «желтой жаркой Африке» наступала ледяная ночь. Портеры выделили нам самую большую палатку, в которой мы поужинали и собирались разместиться на ночлег.
Я жаждал крови. Днем, когда Мартин Фрицевич спросил у меня про мой крокодиловый амулет, вместо стандартной истории про Кубу я зло огрызнулся: «Это зуб моего врага! И сегодня рядом с ним еще появятся трофеи!»
Но мое предложение устроить настоящее кровавое жертвоприношение нашему языческому Алтарю, как полагается по суровым законам Уральских гор, с песнями и плясками, не нашло отклика. Даже кандидатура Тобиаса не вызвала в соплеменниках схожих с моими чувств. Да и Тобиаса уже пару часов дозваться не могли: он после «Коньяги» благополучно залег в спячку где-то в другом стане.
Но морозный воздух и минуты, проведенные наедине с собой, отрезвили мой разум и я, как ветхозаветный Мойша, вышел из палатки к перекуривающим товарищам со своими заповедями, озаглавленными:

«Не хотите хлеб с маслом, сосите хрен с горчицей!»

«Ефрем, буди всю бригаду, ищи этого алкоголика Тобиаса и переводи. С данной минуты у вас начинается совершенно другая, веселая жизнь, АРМЕЙСКАЯ! Наш Биг Босс Полковник Леопольд не даст соврать. А я на правах замполита довожу следующее:
– Черные не будут вкусно есть и сладко спать, пока мы не получим всех означенных и оплаченных нами благ и услуг.
– Деньги за работу получат только те, кто будет присутствовать на всех построениях личного состава: перед выходом, по прибытии в следующий лагерь и перед сном. Поголовно и поименно. Список немедленно!.. Сколько сейчас: шесть портеров и один гид против положенных 12-ти и трех гидов? Отлично!
– Утром мы убеждаемся, что все наши люди со всеми нашими вещами выдвинулись по маршруту. И только после этого отправляемся сами.
– К моменту нашего прихода на следующую точку, наш лагерь уже подготовлен: палатки натянуты, чай дымится. И обед на подходе, шкворчит.
– Помимо рожек и ножек из «кукумбера» с завтрашнего дня в нашем рационе появляются и другие представители животного мира.
– Все без исключения «баклажаны» должны находиться в расположении части. Гиды – в первую очередь. Чтобы любая наша нужда, любое наше законное требование были исполнены точно и тотчас.
– Портеры животом своим отвечают за вверяемое им имущество. Больше никаких порванных, грязных и мокрых рюкзаков!
– Любое нарушение внутреннего распорядка либо любая иная провинность карается удержанными деньгами.
Я хочу убедиться, что каждый пункт, каждое отчеканенное на Скрижалях слово дошли до мозгов этих… людей. В противном случае палка Полковника Леопольда, наконец, уже найдет себе полезное применение. Найдет цель, место и способ приложения.
Сколько заповедей получилось? Остальные додумаете сами, времени у вас до прихода наших платок, стола и стульев – вся ночь! Акуна матата??? В-вольна-а-р-разойтись!»
…да, долгожданная экспедиция снизу все-таки объявилась в 21:30.

[Joerrigo]

Третий день Восхождения.
Кили, «Shira Camp». «Кумулятивный эффект».

21 октября, 06:40.
Уф! Первый раз за два дня Восхождения. А то уже стал опасаться: чем же это нас кормят, если из всего съеденного ничего наружу не выходит? Неужто все в дело переваривается???
На самом деле, вопрос правильной работы кишечника и всего пищеварительного тракта, отнюдь не праздный. Мало ли какой гадости мы можем внутрь употребить, и как наши неподготовленные изнеженные тела могут на эту самую гадость среагировать. Никакая, даже самая тщательная, текило-висковая дезинфекция не поможет! Обидно умереть от куска мяса дикого, не привитого огурца.
Потому вопрос «Сходил?» был в горячей десятке на протяжении всего африканского Странствия. Еще на большой земле я однажды позволил себе некую усложненную форму ответа на этот вопрос:
– Не-а, я лучше после завтрака, когда новое г… вытеснит старое.
– Так это же КУМУЛЯТИВНЫЙ ЭФФЕКТ! – четко сформулировал процесс бывший «ракетчик» Бобба.

Кили, «Shira Camp». Медосмотр.

21 октября, 09:20.
Бледнолицый Брат Джимми мужественно оценивает свои обуглившиеся под вчерашним солнцем ноги. Остальные тоже с интересом рассматривают свои нежные розовые конечности. Даже я, мудро запакованный вчера с ног до головы в тряпки, подобно женщине Востока, ощущаю неприятное жжение на покрасневших кистях, единственно открытых вчера участках тела.
«Какой у тебя крем? А, «восьмерка». Надо было у Профессора 50-ку взять. Значит, они сказали вчера одевать шорты? Видно, без палки Председателя уже точно не обойтись».
Появившийся вчера вечером старший гид Джошуа не рекомендует перебираться в боты: «Потому что, будем телепаться сегодня практически на одной высоте. У вас отличные трекинговые кроссовки».
Но мы очень предусмотрительно наквацались толстым-толстым слоем крема от сгорания. И попрятали поглубже в одежду, как пингвины в утесы, свои глупые алеманские тела.
– Кстати, как сегодня идем: до шапки 4600 лезем, или по склону по 4300 семь часов мудохаемся? (Лагерь на 3950). Но для адаптации лучше на 4600.
– Базаришь, конечно, 4600!!!



Кили, «Shira Hut». «Метаморфозы H2O»

21 октября, 10:00.
Пять минут назад еще светило хоть какое-то солнышко, а теперь мы вошли в плотные слои сублимированной водной субстанции: «Поймите, пацаны. Вот так наш Профессор и видит: Ниххх...я не видит!»
За непродолжительный промежуток времени мы пронаблюдали за всеми фазами физического состояния воды от газообразного до кристаллического. Сначала продирались сквозь тучу, затем с неба посыпалась крупа, но не божья, и даже не манная. Затем совсем снег пошел.
А мы по локоть в креме от загара. Впору кричать «Эврика!», потому что сверху, снизу, вокруг и снаружи нас – ВОДА! Во всех своих ипостасях. И мы в нее буквально погружены! Не понятно только, куда, в какие сосуды ее сейчас вытеснять. И какие по этому поводу законы открывать.
Руки от влаги и холода стали похожи на уже всплывшего утопленника. Лужи сначала перепрыгиваешь, затем перестаешь их замечать. А «отличные трекинговые кроссовки» превратились теперь в «гидрокроссовки», по типу мокрого гидрокостюма: запускаешь внутрь ледяную воду и согреваешь ее теплом тела. И так несколько циклов.

[Joerrigo]

Кили, «Lava Tower», 4300 м. «Привет Лунатикам!»

21 октября, 12:00.
За бортом «лунный ландшафт»: щебень и бесконечный вулканический «Сад Камней». Ощущаешь себя астронавтом на чужой и враждебной тебе планете.
Из-за пояса на все это с ужасом взирает тоже промокший до нитки Тотем в виде головы убитого инопланетянина. Который еще вчера венчал Жертвенник, а сегодня любезно подарен мне с широкого дизайнерского плеча самим Зодчим Марком. Я решил с этим трофеем пройти весь Путь до Вершины. И даже постараться и на него получить Сертификат о Восхождении.
Лава Тауэр – это огромные вулканические наплывы-ступени. Даже не берусь судить, какого размера каждая мега-приступка. Безоговорочное торжество Природы и собственное ничтожество словами не описать. Только прочувствовать: промерзшими ногами и скрюченными руками.
После четырех тысяч над уровнем Профессор Паниковский стал совсем плох: «поле-поле» и еще «полёвее», через каждые пять минут стоянка. Все про гусиную шейку бормочет, точнее про любимую мозговую косточку. И на внешние раздражители не реагирует.
На развилке 4300-4600 делимся: Тоби забирает вниз Боббу и Профессора, остальные продолжают унылую дорогу в вулканических дюнах.





Кили, «Lava Tower», 4630 м. «Треснувшая Башня».

21 октября, 14:00.
Я еще кричу команде, которую обгоняем: «Эгей, привет! Как настроение? Акуна матата! Акуна МаТИТИ!!!» По инерции, но это уже не совсем я кричу. Настоящий Я уже конкретно зателёпан бесконечной ходьбой в гору среди холода и воды. И я злюсь на этого сидящего внутри Крикуна, который рвется из меня и никак не может угомониться. И я в своем чувстве не одинок: желание придушить Клоуна сплачивает наши уставшие, скрежещущие зубами ряды.
На отметке 4600, среди огромных шпилей и башен Величественного Лава Тауэра долгожданный перекус. Чтобы хоть на пять минут спрятаться от мокрого снега, забираюсь между глыбин и там, полулежа, полураком пытаюсь поесть. Руки в который раз промахиваются мимо рта. Челюсти не шевелятся. И понимаешь, что надо быстрей проглотить все, не жуя, и бегом выдвигаться вниз. Надо шевелиться, пока совсем не окочурились!
Собственная же «башня» треснула уже на пути вниз: разнылся мозжечок. Но двойственное отношение: во-первых, состояние, очень знакомое по нашей гнилой октябрьской хмари. Когда в самый пик обострения, хочется выйти на улицу и кого-нибудь слегка «почикатилить». С другой стороны, есть некоторая радость, что и у меня, наконец, заболела голова. Значит, она у меня еще есть! Не все же парням маяться.
«Это и есть первые симптомы горной болезни? Ура!»

Уже без разницы: тропа это или ручей. Или тропа, превратившаяся в ледяной горный ручей. Мы бежим по нему вниз, уже не разбирая дороги, как горные козлы… или бараны?
– А зачем так скачем-то, еще и кругами?
– Так, адаптация…
– Спасибо, Лео, объяснил. Только не полегчало.
Ноги перебирают что-то под собой без разбора. Любое неловкое движение, любой вылетевший из под ноги скользкий камень и ты поломанный лежишь где-то там, далеко внизу. Только кровь, смешанная со снегом и грязью, растворяется постепенно в этой селевом потоке…
Но мозг не пугается этой картинки. «Башня»-то уже треснула!

[Joerrigo]

Кили, «Barranco Camp», 3950 м. «Там, за туманами…»

21 октября, 16:30.
Это как же «поле-поле» надо идти, что мы едва не обогнали срезавших пол дороги людей? «Команда инвалидов» появилась в лагере за 20 минут до нас, причем они еще не доставали свои ланч-боксы.
Как мы допрыгали до лагеря тоже одному Богу известно. Семь часов по горным хлябям, по уши в ледяной воде! Лагерь нашли только потому, что он в расщелине между хребтами, по дну которой пробирались через плотный туман, практически на ощупь.
Экстрим полнейший! Если бы было, где упасть и умереть, так и сделали бы. Но упасть некуда: палатки, спальники, коврики, одежда – все насквозь! Как жить в этом, как спать, как найти силы на следующий день? Никто ответить не в состоянии.
Остался последний комплект более-менее сухого белья, но это для Вершины. А если и завтра нас ждет такой же устряп? А до Высшей Точки еще более полутора суток.
Присутствие духа и мужественность оставили нас. Даже армейская закалка и намертво засевшая в мозгу «стойко переносить тяготы и лишения воинской службы» не сильно вдохновляют. Лишь одно слово заместило все остальные, и это слово – ОТЧАЯНИЕ!
Лишь голова гудит и потрескивает, как сломанная неоновая вывеска «BAR Closed».





«Brown Sugar».

Среди этого леденящего душу упадничества и декаданса быстро, обжигаясь и присёрбывая, как будто наперегонки, хлещем чай. Не до китайских чайных церемоний – хоть что-то теплое почувствовать внутри. Хоть какую капельку надежды в виде глотка горячего сладкого напитка.
Еще по дороге, видя фантики от конфет и кожуру от лайма, разбросанные как верстовые камни, мы сглатывали липкую завистливую слюну: «Буржуи!!!» Почему нам в голову не пришла такая гениальная идея: конфеты? Да, хоть сахар кусковой!!! Только нет сахара кускового, только желто-коричневый тростниковый «песок».
Жизнь, конечно, не наладилась, и все же: чай с сахаром развеяли хотя бы ту густую влагу, окружавшую нас. Тут и познакомились, наконец, со сладкой парочкой зеландцев. Они бодры, веселы и пышут оптимизмом.
Учитесь, Отцы!

Песня №6.

Профессор Беловежский уже навел мосты по экстренному спуску вниз. И завтра утром он однозначно нас покидает. Не останавливаем, видя его слабо отсвечивающее состояние. И в глубине души даже завидуем: «Завтра он будет пить пиво и щупать девок».
– Саша. Почему же ты сразу не сказал, как только плохо себя почувствовал?
– А я вам говорил «поле-поле», а вы смеялись.
– Отец, так ты всю жизнь говоришь «поле-поле». Что хоть с тобой?
– Мне XXXёво.
– Что за болезнь «XXXёво»? Какие симптомы?
Профессор был педантично точен и беспощаден к своей новой болезни, ни один симптом не укрылся от его орлиного взора, хотя бы и через очки. Он рассказал обо всем, что знал и помнил, начав от самого начала Творения: «И сотворил Элохим небо и землю. И подпер небо твердью. И разверз хляби небесные, и жижа заполнила сущее». Апогей повествования пришелся на: «У меня в плеере играл Оззик, 92-й год. Ну, ты знаешь, там еще эта «та-та, та-а-а». И все было хорошо вплоть до шестой песни. А на шестой песне я почувствовал, как голова закружилась, меня затошнило, и стало совсем XXXёво».
– Ты в обмороке когда-нибудь бывал?
– Нет.
– Все понятно, «XXXёво» – это предобморочное состояние. Отец, надо дожить хотя бы до завтра. С бедой надо переспать, а утро вечера, как говорится. Слушай, идея: а ты в следующий раз начни слушать Оззика сразу с седьмой песни.

[Joerrigo]

Четвертый день Восхождения.
Кили, «Barranco Camp». «Waiting for the Sun…»

22 октября, 07:00.
Всю ночь боролись с холодом и влагой. Мне даже пришлось придумывать некую инженерную конструкцию, чтобы сберечь многострадальные мениски. И спали практически прижавшись друг к другу:
– Марик, это ничего, что…
– Ты же видишь, я тоже не отодвигаюсь. Мы же никому не скажем?..

А с утра собирали себя по кускам. Веником по сусекам выметали, чтобы уже хоть какой колобок получился.
Два «Колобка», я и Бокса, забыли вчера в Книге Учета отметиться: «Ну, все, писец! Рейнджеры на лошадках уже скачут, рыщут по долам в наших поисках, АКМЭМАМИ потрясая». АКМ-ами, значит. Язык и губы от холода отказываются шевелиться.

Самый популярный вопрос: «Как себя чувствуешь?» Но он, скорей, из уважения к собеседнику. Ответ жирно нарисован на лицах: будто мы всю ночь напролет беспробудно бухали. Причем, намешали все, что только было: начали с рома, затем виски с текилой… водка опять же «палёная» (с прошлой вылазки осталась), пиво (которое на всякий случай) в ход пошло. И вино (что для женщин брали) тоже добили. Закончилось все уже под утро бутылкой Мартини (эта-то откуда???)
Вот такие у нас лица!

Утро морозное, даже седое. Все, что оказалось вчера в воде, превратилось в лед. То есть ВСЁ! Даже фотоаппарат настолько пропитался, что конкретно «заглючил».
Надежда только на Светило. Вот оно выйдет и сначала растопит, а потом и высушит наши вещи. До этого с места не сдвинемся! Прикольная картина: несколько людей молча смотрят с надеждой куда-то в Сторону Вершины, сквозь нее. А на Вершину смотреть страшно, не укладывается в голове, что менее чем через сутки мы должны уже быть где-то во-о-он там.
«Ночь пройдет, наступит утро ясное, Солнце взойдё-о-от…»







«Гора на завтрак».

22 октября, 09:20.
Вот эта жуткая отвесная стена и есть давно обещанная нам увеселительная прогулка под названием «Breakfast Wall», т.е. «Гора на завтрак»? Надоело идти ножками, надо и ручками помочь? А пальцы после вчерашнего распухли и не гнутся, самое время потренировать.
Мы видим, как ушедшие ранее распределились равномерно по всей скале цветной ниточкой бисера. Интересно, что порядок выхода команд изо дня в день каким-то образом сохранялся. То ли исходя из численности и расторопности, то ли по итогам жеребьевки. Хрен знает, но мы уходили всегда ближе к концу, и сразу за японками.
Вот, и они пустились в путь. Значит, скоро и мы превратимся в рассыпанное по склону монпансье?

Солнце, завтрак, относительно высохшие или подвяленные вещи. На теле досохнут.
А жизнь-то налаживается! Даже Профессор Килиманджарский отложил свой экстренный спуск в долину: «Только поле-поле, пацаны».
Что одевать, не спрашиваем. А зачем? Во-первых, выбора уже нет; а во-вторых, все равно опять наврут:
– Кто вчера про кроссовки посоветовал?
– А я думал, что мы до снега на 4600 не дойдем.
– Бдясь! Не ты ли сам вчера… ай, ладно, пацаны, хрен ли с него взять? Зато у нас боты сухие.

[Joerrigo]

«Стена Плача».

22 октября, 09:40.
Для этой «Завтрачной Стены» я придумал другое название «Стена Плача». Пару раз были моменты, когда необходимо было сделать несколько точных движений, чтобы просквозить между отвесной стеной и пропастью так, чтобы не улететь навстречу к праотцам.
Было реально СТРАШНО! Главное – не смотреть в пропасть, потому что она по-настоящему затягивает, будто где-то на дне ее установлен мощнейший пылесос, что всасывает тебя внутрь этой бездны! На мозжечковый гироскоп надежды никакой, он по привычке выставляет тело перпендикулярно поверхности, а поверхность-то практически отвесная!
Я старался смотреть только вверх, и шел под углом к горе, насколько это возможно. И где была возможность цепляться за скалы – цеплялся. Хотя делать это распухшими культями весьма неоднозначно. И так больше часа до вершины кряжа.
«Мы на кряж крутой на одних осях».
И хотя каждый новый день (включая вчерашний «день на грани») приносил нам новые свежие эмоции и впечатления, осмелюсь высказаться, что «Стена Плача» была самым захватывающим эпизодом всего Восхождения.







Кили, «Great Barranco Wall», (высота не определена, 4100???).

22 октября, 11:10.
Так на самом деле называется наш «Хребет Завтрака», на который мы благополучно забрались. Ба, а тут знакомые всё лица. Раскосые.
Японочки нас уже не шугаются. Видно поняли, что мы не такие страшные, а даже наоборот. Привыкли, наверно. Мы подмигиваем Александэру: «Отец, материал практически готов, лепи. Прикинь: на Вершине Кили, да еще гражданина Америки, даже гражданочку, да еще и японочку! Come on, baby! Just do it!»
Но наш Профессор Мориарти, судя по вытянутой физиономии и сбивчивому дыханию, усиленно прислушивается к своему организму. Дышит тяжело, будто только что сбросил в пропасть Холмса. Не до баб-с, в общем! «Поле-поле».
Пока состояние «пациента» не позволяет ему адекватно и достойно ответить на наши гадости, громко вслух размышляем: если бы Беловежский взялся за написание «Саги», как бы озаглавил, каким бы Эминем подписался. «Записки Натурала»? Или «Эпическая сила»?

И вновь козьими тропами: вверх, вниз. Из тумана в туман. Вниз нырнули – «Тропическая тундра», чуть выше вынырнули – «Лунный ландшафт».
По дороге постоянно встречаем небольшие стихийные «могильники» и «жертвенники» – башенки, составленные из подножного вулканического материала. Каждый проходящий мимо может принять участие в забаве. Но «башен» так много, а некоторые из них расположены в таких трудно доступных местах на скалах, что, несмотря на ритм «поле-поле», приложить руку и камень ко всем не поспеваю.







Кили, «Karanga River», 3930 м.

22 октября, 13:40.
Последняя точка, где мы можем набрать воды. Дальше только от ледника на са?мой Вершине отскребать влагу. Для остального алеманского стана-шалмана это очередное место ночевки. Для нас – лишь промежуточная, ничем ни приметная точка на карте, затерянная в густом вязком тумане. Чуть раньше эту точку оставили московиты и наш сосед по столу, Мартин Фашистович. И всё. Остальные вазунги раскладываются на постой здесь! А мы, перекусив по-горячему, движемся дальше. Рвемся вверх, к Вершине!
Где-то в тумане потеряли японок, так и не попрощавшись. Да и главный женский старатель Алекс в унынии.
«Только поле-поле, пацаны…»