Маршрут по Узбекистану был в общем-то стандартным. Ташкент – Нукус-Муйнак-Нукус – Ургенч-Хива – Бухара – юртовый лагерь на озере Айдаркуль (через Навои и Нурату) – Самарканд – Ташкент (+Чимган +Чарвак).
Мы прилетели в Ташкент ближе к вечеру, вышли за пределы стоянки аэропортовых таксистов, называвших нереально-невменяемые цены, и по вкусной цене уехали в город. По дороге попросили водителя завезти нас поменять деньги на какую-нибудь точку. В Узбекистане существует чудный черный валютный рынок, и перевести 100$ в местный сум через менял, а не через банки, означает выиграть долларов 20, что по тамошним меркам является приятной цифрой. Таксист сделал звонок и через километр на обочине нас уже ждал валютный дилер (1 доллар равен 3000 сум, 100 долларов соответственно 300.000 сум). Мы прикупили себе, без преувеличений, килограмм узбекских денег и преспокойно поехали в намеченный гестхаус. Дядечка-хозяин нас не ждал, и от того видимо стал преувеличивать цену, но поняв, что мы в курсе реальной стоимости, дозрел даже до скидки. Ко всему, он оказался профессором исторических наук, и вечер мы коротали за чоем под его рассказы об Узбекистане. Много нового про узбеков мы «открыли» для себя в тот вечер. Оказывается, турки – это перекочевавшие узбеки. Тадж Махал в индийской Агре построили узбеки. Алфавит придумали узбеки. И еще целая вереница историй, в которых главные действующие лица – узбеки. Достоверность оставляем на совести профессора.
На следующий день, до вылета в Нукус, мы посмотрели Хаст-Имам и быстро пробежались по Чорсу-базару. Сильно не впечатлились ни тем, ни другим, хотя легендарный Lonely Planet говорит об этих объектах, как о ташкентских must see. Наверное, так оно и есть, ибо если не занять себя в Ташкенте осмотром этих достопримечательностей, то есть вероятность отхватить уныния и скуки.
В 7 вечера того же дня мы прилетели в Каракалпакию, в славный, покрытый морской солью, город Нукус. Славится он разве что тем, что в нем находится музей искусств имени И. В. Савицкого, в котором собрана самая крупная художественная коллекция в Азиатском регионе. Кроме того городок является перевалочным пунктом к Муйнаку и Аральскому морю.
В то время как мы ожидали получения своих рюкзаков, Петюня успел подружиться с маленькой узбекской девочкой и отснять по этому поводу фотосет.
Получив багаж, прервав Петюнин флирт, мы покинули крошечный аэропорт. Каракалпакия встречала нас прохладной погодой и жадными до пассажиров таксистами. Несмотря на то, что Нукус маленький, почти забытый Богом, городок, таксисты, как всегда, при виде небанальных пассажиров называют, со скромным лицом, тройную цену. Таксисты, по моему мнению, вообще не имеют ни национальной, ни территориальной принадлежности. Они, видимо, повсеместно одинаковые, и представляют собой обособленный этнический слой. Как цыгане, суть которых везде одна, с небольшими отличиями в той или иной точке земного шара. Даже тройная цена такси в Нукусе от аэропорта до города смешна, но когда ты знаешь настоящую стоимость, перспектива переплаты начинает оставлять неприятный налет на остальных впечатлениях. Все подытожил парадокс: пока мы пытались избежать этого налета, все машины по однократной цене расхватали прилетевшие с нами местные жители, и мы оказались на пустой стоянке. Ничего не оставалось делать, как идти к основной дороге, благо до нее было метров пятьдесят. И это был знак: на дороге мы поймали Колю-каракалпака, который стал нам приятным и верным спутником на ближайшие два дня.
Трудности Нукуса, однако, на этом не закончились. Поиск ночлега закручивался интереснейшей интригой: в первых четырех отелях мы потерпели фиаско. На две ночи по неведомым причинам не было комнат ни в одном из них. У нас стало появляться ощущение всеобщего заговора против заезжих путешественников. Даже самая крупная гостиница города с одноименным названием «Нукус» смогла предложить нам только одну комнату и только на одну ночь и только при условии, что все мы родственники. Алена, естественно, не прошла кастинг на роль нашей дочери, сестры или мамы. Да и все мы, ощутив эпохальное советское дыхание «Нукус»’а, были даже рады, когда нам отказали. Спустя час безуспешных поисков Коля вез нас пытать счастье в пятый, и последний из возможных, отель. Там фортуна все-таки улыбнулась нам, предложив всего одну, но удобную, двухместную комнату без выяснения степени родства. Парень с ресепшена принял меня за узбека и назвал чрезвычайно приятную цену. К сожалению, когда я, воодушевленный таким успешным поворотом событий, оставил ему паспорта и побежал за остальными, он окликнул и передал телефон, попросив пообщаться с администратором. Голос в трубке сообщил, что цена будет другой, так как мы иностранцы (в Центральной Азии в отелях разделение цены за проживание по категориям «свой» и «иностранец» является нормальной практикой). Так, в считанные мгновения, наша цена выросла ровно вдвое. Однако, пять минут переговоров и торгов зафиксировали стоимость на отметке чуть выше узбекской, и мы, облегченно выдохнув, вселились. Спать той ночью мне пришлось на полу, но это уже не могло влиять на наш позитивный настрой.
Утром следующего дня, сразу после завтрака, Коля подал карету, и мы поехали в Муйнак. Это бывший город-порт в Каракалпакстане, стоявший на южном берегу Аральского моря. Он был известен своим комбинатом, производившим для СССР немалую долю рыбных консервов. Некогда Аральское море считалось четвертым по площади в мире, но в 60-х годах прошлого века от питавшей его Амударьи стали отводить каналы для орошения бесчисленных хлопковых полей, и море стало высыхать быстрыми темпами. На данный момент от его площади осталось всего 10%. Печальная история, поймавшая нас в свои сети, и заставившая провести 7 часов в дороге, дабы увидеть эту боль и тоску своими глазами. Желание, вознагражденное в итоге сильнейшими впечатлениями.
Чем дальше уезжали мы от Нукуса, тем печальнее становилась картинка за окном. Количество поселков постепенно сокращалось, местность становилась практически безлюдной. В одном из населенных пунктов мы стали свидетелями мощнейшей пиар-акции чойхоны: на улицу вывели барана, отрезали ему голову, подвесили тушу на крюк и стали освежёвывать. Если кто-то не понял, это была реклама СВЕЖЕЙ баранины в меню.
Чем ближе мы были к Муйнаку, тем отчетливее чувствовалось дыхание пересыхающего Арала: слой соли на почве и площади, ею покрытые, значительно увеличивались в размерах. Посреди белой пустыни мы повстречали табун верблюдов. Петюня несказанно радовался этому событию, разглядывая их с неподдельным изумлением и интересом. Это была его первая, но далеко не последняя, встреча с кораблями пустыни.
Понаблюдав за верблюдами, мы продолжили свой путь. И вот на подъездах к Муйнаку перед нами предстала картина: на фоне безлюдных пейзажей гордо присутствует автобусная остановка с горсткой ожидающих.
Картина, будто фантастический фильм-утопия, в котором люди будущего, выжившие после глобальной катастрофы, мечтают покинуть выжженный край и обрести новую счастливую жизнь в единственном уцелевшем зеленом оазисе, и, надеясь на лучшее, ждут автобуса, который увезет их к заветной мечте, но никто не догадывается, что автобус так никогда и не приедет. Картина, пропитанная отчаянием и безнадегой, пронесшаяся перед нами за секунды в окне автомобиля, надолго засевшая в памяти. А через 10 минут показался и сам Муйнак. Представлял он собой коллектив невзрачных, сильно потрепанных временем, одно- и двухэтажных домов, сосредоточенных вдоль единственной широкой улицы. Честно говоря, ума не приложу, откуда там насчитывается 13 тысяч жителей.
На окраине города есть большой обрыв, который полвека назад был южным берегом Аральского моря. Полвека назад здесь кипела жизнь, здесь был порт, в море за рыбой уходили баржи и лодки, с вернувшихся суден моряки разгружали улов. Сегодня тут нет никого. Осталось только обнаженное дно высохшего Арала, усыпанное ракушками, и куча ржавых брошенных кораблей, которые вросли в песок, когда ушла вода.
На обратной дороге из Муйнака в Нукус Коля завез нас поужинать в кафе, антураж и контингент которого напомнили Россию 90-х годов прошлого века. Из надрывающихся трещащих динамиков орал узбеко-русский шансон, туда-сюда сновали крупные парни в спортивных костюмах, беленькая текла рекой (вообще, по нашим наблюдениям, тоскливая жизнь Каракалпакии провоцирует значительную часть местного населения злоупотреблять спиртными напитками: здесь не редкость уже часов в 11 утра увидеть распитие водки в заведениях общепита). Персонал, завидев мою камеру, решил что их заведение посещает телепрограмма «Орел и Решка», и когда я пришел на кухню фотографировать рабочий процесс, все повара уже поправили рубашки и прически, выправили осанку и с серьезными лицами готовились позировать. Я не стал разрушать их фантазии о причастности к телевидению, сделал несколько фотографий, и мы уехали восвояси.
Утром мы покидали суровый и пустынный, и, тем не менее, интересный и прекрасный, Каракалпакстан и отправлялись в Хорезм, один из самых древних историко-культурных регионов Средней Азии. Кроме того, многие ученые и исследователи считают, что именно там зародилась древнейшая религия мира – зороастризм. Для переезда надо было найти машину до Ургенча, а уже оттуда пересесть на коллективное такси до Хивы. К стоянке до Ургенча нас подвез Коля, мы сторговали машину за хорошую цену, сбегали на базар за снеками в дорогу, и тепло попрощались с нашим каракалпакским провожатым. В Ургенч мы отправились на старенькой Волге, багажник которой был занят мешком денег.
В Узбекистане вообще интересный деньгооборот. Например, чтобы купить машину, нужна другая машина, набитая деньгами. Чтобы заплатить за ужин в чойхоне, нужно оставить такую пачку купюр, какую в России я никогда не имею в кошельке. Объемы узбекских денег парадоксальны. Наверное, поэтому все и стремятся перевести миллионы сум в сотни долларов. Наверное, поэтому и процветает черный валютный рынок. В полях ближе к Ургенчу сахарный мешок денег перекочевал в другую машину, а мы отправились на стоянку такси до Хивы, и через полтора часа уже отдыхали в приятном внутреннем дворике нашего гестхауса в старом городе столицы Хорезма.
«Настроения Хивы» очень быстро меняли полярность. Мы нашли приятной наружности гестхаус внутри старого города и были довольны. Заселившись, вышли за пределы крепости с целью пообедать, но долго искали хоть какую едальню, к тому же внешний город совершенно не симпатизировал. Довольство угасало. Найденная чойхона разочаровала своими невкусными, разогретыми в микроволновке, блюдами.
Появлялось разочарование. Дальнейшая прогулка по стенам крепости немного воскресила позитивный настрой, но ближе к вечеру, вернувшись в номера, мы поняли, что прохладная вечерняя погода отобразилась и на микроклимате наших комнат.
На просьбу выделить два радиатора хозяин откликнулся с пониманием, однако реализация была на узбекском уровне, и если первый обогреватель мы получили быстро, то второй, в Аленины апартаменты, принесли только часа через два. Ожидание мы коротали за распитием чая и беседами с хозяином, который каждый новый чайник вызывал заклинанием «А вода, чой!». Как позже оказалось, магией он не владел, а заклинание работало, потому что девушку, приносившую чай, зовут Авода. Этим вечером мы решили ужинать на нашей веранде, купив где-нибудь еду на вынос. По совету узбекского волшебника, настоятельно не рекомендовавшего питаться внутри крепости, я и Алена отправились за стены старого города. По темным, неосвещенным улицам простой Хивы, в сопровождении неадекватных пьяных узбеков, мы добрели до парка, в котором сосредоточены все 5 кафешек города. Внутри каждая из них оказалась лютым шалманом, где местное население тренирует и развивает свои алкоголические способности. Купив еды, мы поспешили удалиться, и отправились на нашу приятную веранду заедать печаль Хивы.
А утром была другая, древняя и красивая Хива. Петр вызывал дикий интерес у заграничных бабушек и дедушек. Две итальянские пенсионерки растеклись в умилении от знакомства с Petr the First, Petr the Great. Целый день мы бродили по узким улочкам старого города, фотографировались с детишками и общались с местными жителями, забирались на крыши построек и торговались на рынке, смотрели мечети и медресе.
К вечеру все это великолепие начало подсвечиваться разноцветными огоньками, еще сильнее преображая старый город. Стоишь под минаретом в лунном свете, впереди в зеленых лучах прожекторов возвышается Кальта-Минор, и на время реальность теряет границы, а ты оказываешься в сказках «Тысячи и одной ночи».
Завершить прекрасный день мы решили в ресторанчике прямо в старом городе, в результате чего откровенно прокляли советы «повелителя Аводы». Это оказалось тихое приятное местечко с вкусной едой, а шикарнейший кальян поднял рейтинг ресторанчика до небес. Хозяин заведения, распознав в нас бывших соотечественников, завел душевные беседы и долго не хотел отпускать. Приподнятое настроение предложило нам продолжить вечер на веранде гестхауса. Хива шептала…
Утром, пока Петюня и девочки собирались в дорогу на Бухару, я подвел итог пребыванию в Хиве, взобравшись на самый высокий минарет в городе - Ислам Ходжа (57 метров). Обтекая в узком, сантиметров 50 шириной, винтовом проходе ползущих на четвереньках узбекских бабушек, задирая ноги на ступеньки, высота которых до моих коленей, я не без труда поднялся наверх. К счастью, эта утренняя физкультура была ненапрасной, так как с минарета открывались фантастические виды!
А дальше мы двинулись в Бухару. На стоянке в Ургенче нашелся один водитель, который, увидев состав нашей команды, согласился отвезти по демпинговым ценам, и за свое благородство попал в немилость таксистского профсоюза. Мы стали свидетелями разборки, к счастью, закончившейся без рукоприкладства. А дальше были 7 часов поездки через пустыню Кызылкум и очередные проблемы с ночлегом.
Нам, как и в Нукусе, пришлось обойти большое количество гестхаусов и отелей, и нигде не было свободных мест, либо цена была запредельной. В итоге мы нашли трехместную свободную комнату в приятном гесте, который построен по подобию медресе. Внутри все колоритно и красиво, на втором этаже просторная лаунж-зона, она же по утрам столовая. Глаз радовался. Вечером мы релаксировали в этой лаунж-зоне под пение гекконов, заказав вкуснейший плов и манты в соседней чойхоны.
Историческая часть Бухары привлекательна, обширна и интересна. Ляби-Хауз, крепость Арк, медресе Улугбека, Пой-Калян, Диван-Беги, Кукельдаш, Абдулазиз-Хана, Чор-Минор, торговые купола Бухары, средневековые банные комплексы – Хамам. И это далеко не полный список.
Знакомство с архитектурным величием города вновь прервалось возгласами «Oh, Petr Prima, Petr the First!»: шустрые итальянские пенсионерки, уже успевшие сделать марш-бросок Хива-Бухара, радовались второй встрече с ним. Спустя некоторое время мы решили прервать осмотр бухарского великолепия и переждать полуденный зной в гестхаусе. Там случилось знакомство с двумя тюменцами, которые отчаянно пытались победить нескончаемые потоки ячменного напитка, и откомандированных сюда на несколько месяцев Газпромом. Жара отступала, пиво не кончалось, нами было принято решение покинуть эту вакханалию, и как только мы засобирались, Петюня почивать изволил. Тогда и родился статус альфа-самца путешествия, определяющего порядок наших действий. Знакомство с тюменцами повлекло в свою очередь интересное знакомство с их другом полиглотом Кахрамоном, владеющим семнадцатью языками, в советское время работавшим в бухарском «Интуристе». Пока я остался в номерах охранять Петюнины сновидения, Ира и Алена в сопровождении Кахрамона возобновили знакомство с Бухарой. Вскоре к ним присоединились и мы. Полиглот увлекательно повествовал о Бухаре и не только, показывал некоторые не туристические места города, мы даже заглянули на праздник, посвященный обрезанию младенца. Но часа через три, когда Петя возжелал принять вечерний душ и лечь спать, любовь нашего сопровождающего к городу стала отдавать фанатизмом. Мы шли в нужную сторону самыми длинными путями, каждый камень заслуживал отдельной истории, каждое дерево было чем-то примечательно, каждое напоминание о пожеланиях Петра было для Кахрамона несущественным в масштабах исторической значимости Бухары.
Затемно мы вернулись в гестхауз, где он резво перевоплотился в тюменца и помог своим друзьям, уже начавшим срастаться со столом, победить хмельные запасы. (с 3:35 минуты одна из историй Кахрамона http://my.mail.ru/mail/gabbi.lm/video/2183/10966.html )
План на следующие дни был такой: добраться до юртового лагеря близ озера Айдаркуль; по дороге увидеть древнейшие петроглифы, которым несколько тысяч лет; съездить на само озеро; заночевать посреди пустыни в юртах; и уехать в Самарканд. Реализовывать все это перекладными путями со сложной логистикой долго по времени и тяжеловато для Петра, поэтому мы решили арендовать машину на наш маршрут. В водители нам выпал Сулейман, директор местного турагентства, чьё имя вскоре стало нарицательным. Стоит оговориться, что Сулейман изъясняется и понимает на русском не хуже, чем на узбекском языке. Сразу были очерчены границы, что мы не привычные ему туристы, что арендуем машину только ради комфорта «альфа-самца путешествия» и экономии времени для Алены, улетающей на Родину через 2 дня, что нам не нужен его стандартный маршрут для толстых кошельков, что мы не останавливаемся ни на каких производствах и ни в каких магазинах. Сулейман понимающе покивал головой, а через полчаса привез нас на керамическую фабрику. Его шаблоны были жестоко нарушены, когда мы даже не вышли из машины. Алгоритм дал сбой, и однозадачная система сулеймана повисла. Он долго ехал молча, в глазах читалась злость и паника. Через некоторое время процессор сулеймана нашел в себе резервы перезагрузиться, в глаза стала возвращаться заинтересованность: видимо система начала просчитывать новый алгоритм зарабатывания денег.
По дороге до тысячелетних петроглифов трассу то и дело переползали пустынные черепахи, дико понравившиеся Петру, и он не упустил возможности сделать с ними селфи.
До юртового лагеря никакие алчные мотивы сулеймана нас больше не беспокоили, но стали проявляться его другие супер-способности. Он знал всё и мог всё, он сыпал советами в любой ситуации, он давал комментарии по любому поводу, приехав в лагерь он даже обыграл Алену в нарды, играя за двоих ее фишками. Юрты нас не разочаровали: традиционные жилища кочевых племен Средней Азии, выполненные из деревянных жердей и войлока, декорированные коврами и тканями с замысловатыми узорами. Красиво и аутентично – на это мы и надеялись!
Немного передохнув в лагере, мы поехали на озеро Айдаркуль. По дороге были замечены диковинные птицы, пустынный заяц и тушканчики, которые, завидев наше приближение, стеснялись и стремились скрыться от объективов фотокамер. Само же озеро, с кристально чистой водой, кажется голубым раем посреди песков Кызылкума. Оно настолько прозрачно, что полностью копирует небо, а на горизонте вырисовывается единое бело-голубое полотно. Трехмерные ощущения стремительно перетекают в одну плоскость.
Насладившись Айдаркулем, мы вернулись к юртам на ужин и обещанное выступление акына. К вечерней трапезе прилагалась бутылочка водки, которую сулейман с удовольствием принялся пробовать. Вскоре все стали перемещаться на лобное место к костру, но запланированный Live акына так и не состоялся. Мы продолжили вечер в приятной обстановке, сидя у костра в центре юртового лагеря посреди пустыни, под необычайно красивым звездным небом, делясь впечатлениями и наслаждаясь незабываемыми мгновениями.
Подводя итог поездки к Айдаркулю, можно сказать, что, несмотря на все случившиеся минусы, потраченное время и проделанный путь были ненапрасными. Упавшие в нашу копилку положительные эмоции и впечатления с лихвой перекрыли сулеймановские бонусы. Юртовый лагерь и озеро Айдаркуль - это прекрасная пауза в классическом путешествии по Узбекистану, и отличная возможность на время переключить сознание с монотонной пустыни и беспрерывной восточной архитектуры на нечто другое, не менее интересное и запоминающееся.
Утром, перед выездом из юрт, состоялась вторая встреча Петюни с верблюдами. На этот раз он не только понаблюдал за диковинными животными, но и прокатился на одном из них.
После прогулки мы двинулись дальше. Дорога на Самарканд сменила однотипность, сопровождавшую наши предыдущие передвижения между городами. Если стада овец и баранов нам преграждали дорогу и раньше, то зеленой растительности практически не было, а была пустыня с ее причудливыми колючками, одинокими корявыми деревцами и редкой травкой, либо засушливые степи. Теперь же картинка за окном изобиловала зелеными оттенками: появились деревья, заколосилась трава. Мимо проносились кишлаки и небольшие города, а часть трассы вообще пролегала вдоль живописнейших гор.
Довольные, мы приближались к Самарканду, как вдруг из гибернации вышла однозадачная система сулеймана: он начал вызнавать в каком гестхаусе и по какой цене мы планируем остановиться. Приехав в Самарканд, мы заглянули в озвученный гест, и получили завышенную цену за ночь. Под пытками Иры и Алены хозяева сознались, что сулейман зарядил им стандартную туристическую схему «я привез, мне процент», и даже показали небольшую пачку купюр, приготовленную для нашего предпринимателя. Это было смешно, денег в пачке было максимум долларов на 5, но сулейман ради этого готов был окончательно испортить мнение о себе. Вообще, мы отметили в Узбекистане такую тенденцию: большинство местных, будь то на базаре, в гостиницах, в машине бомбилы, торгуются без энтузиазма, и если и уступают в цене, то так, чтобы все равно наварить 1000-2000 сум (цена лепешки). Это маразм, но это факт. Я назвал это явление «развести хоть на лепешку». Пока Ира с Аленой пытали подкупленных хозяев гостиницы, имитируя торги за ночевку и отвлекая внимание сулеймана, в предвкушении пяти баксов потирающего потные ладошки, я под шумок откланялся и нашел отличный гестхаус, с уютным внутренним двориком с топчанами. Когда же мы объявили извозчику, что с жильем все решено, он, осознав потерю последней возможной наживы, резко изменившись в лице, еле сдерживая гнев, прыгнул в свой автомобиль и умчался прочь. Нам же нравился уютный и зеленый Самарканд, нам нравился гестхаус и его хозяйка, приготовившая на ужин изумительный плов, нам нравилось отсутствие назойливого супергероя.
Ранним утром Ира и Алена отправились в узбекский общественный хамам, где как раз был женский день. Принимать ванны им предстояло в компании нескольких десятков узбекских дам. Со слов девочек, это была старинная восточная баня классической архитектуры со сферическими куполами, несколькими залами с разной температурой и камнями-лежанками. В холле стоит топчан для чаепитий и продаются всевозможные банные принадлежности по бросовым ценам. Для местных женщин посещение бань является целым ритуалом. Здесь принимают ванны, парятся, делают массаж и пилинг, красят волосы и брови. А самое главное здесь происходит общение, обсуждают дела, сплетничают, делятся новостями. В бани приходят на весь день, зачастую при полном параде, в лучших нарядах и украшениях. Хамам в восточном мире является неотъемлемой частью общественной жизни, и девочки своими глазами увидели все это, поучаствовали в ритуале, прикоснулись к древней традиции.
Для Алены этот день путешествия был последним, ночью она улетала в Петербург. Поэтому мы решили провести время максимально эффективно: посмотреть как можно больше достопримечательностей Самарканда, побывать на базаре и купить сувениров. Начали мы свои похождения с одной из самых больших в мусульманском мире мечетей Биби-Ханум, которая богато декорирована росписями, изразцами и резным мрамором. Рядом находится большой Сиабский базар, который вскоре заманил нас в свои сети. Там мы провели несколько часов, выбирая сувениры и подарки, и торгуясь за них. Принцип «развести хоть на лепешку» был тут почти у каждого продавца, даже Петино умение сбить цену вдвое-втрое не сильно помогало.
В конце концов, потратив немало времени и усилий, мы купили почти все, что хотели, и отправились на площадь Регистан – главную достопримечательность Самарканда, занесенную в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Нас ждал сюрприз: площадь, некогда мощенную жженым кирпичом и булыжниками, разобрали на реставрацию накануне нашего приезда. Пробираться к архитектурному ансамблю, состоящему из трех великолепных медресе (Тилля-Кари, Улугбека и Шердор), нужно было обходными путями. Мы побродили вокруг, созерцая величие ансамбля, и решили отложить более тесное знакомство с Регистаном на другой день. А пока отправились отдыхать и провожать Алену. Ожидая выезда в аэропорт, мы распивали чаи и обсуждали наше путешествие, проделанный путь, увиденные красоты, прочувствованные моменты, смеялись над сулейманом. Ночью Алена улетела домой.
Было немного грустно. Всегда грустно, когда надолго расстаешься с хорошими людьми. Даже Самарканд, обнаружив утром отсутствие Алены, не остался в стороне и пустил дождливую слезу печали. На общем совете за завтраком было принято решение отправить меня за билетами на Афросиаб (фирменный высокоскоростной поезд Самарканд-Ташкент). Вы не поверите, но даже в официальной железнодорожной кассе мне в стоимость двух билетов незаметно добавили пресловутую лепешку.
Обнаружил я это уже тогда, когда возвращался в гестхаус и рассматривал приобретение, на котором в самом низу была прописана стоимость. Оставшиеся до поезда полтора дня мы провели в разгрузочном режиме, делая вылазки в город, если позволяла погода: еще раз сходили на Регистан, уже более подробно познакомившись с ним, осмотрели Гур Эмир, прогуливались по красивым паркам и скверам.
Вечером четвертого самаркандского дня мы отправились на скоростном поезде в Ташкент. Афросиаб порадовал своим внутренним убранством, чистотой и комфортабельностью – прекрасная альтернатива порой неудобным коллективным такси. В нашем вагоне, кроме многочисленных столичных узбеков, ехала небольшая группа индусов. Петюня, видимо, вспомнив индийское путешествие, в котором он был еще пузожителем, проявлял к гостям с загадочного субконтинента огромный интерес. Те, в свою очередь, отвечали искренней взаимностью: Петя радовался и игрался с ними. Так, солнечные индусы скрасили часть железнодорожного приключения.
Афросиаб то и дело набирал 200км\ч, порой табло высвечивало даже 220, иногда поезд притормаживал до 160-180 км\ч, и вновь разгонялся до 200. А уже через два часа мы были на ташкентском вокзале. Цыгане-таксисты опять насмешили, предложив карету по шестикратной!!! цене. Когда мы, не в силах ответить на такую наглость что-либо, просто рассмеялись, отчаянный извозчик, нам на удивление, даже покраснел. Не то чтобы он был неопытный или скромный, нет, судя по всему, он давно в деле. Наверное, своя собственная гипертрофированная наглость откопала в глубине грудной клетки остатки совести. Однако, приемлемую цену услышать нам все равно не довелось, поэтому машина до центра была найдена как всегда метрах в пятидесяти от здания вокзала. Остановиться на ночлег мы собирались у профессора, с которым познакомились в первый ташкентский визит. Несмотря на предварительные договоренности, и даже предоплату за двухместный номер, оставленную в первый раз, профессор встречал нас почему-то в дормитории. Намек на красноречивый отзыв на известных интернет-ресурсах для путешественников о его выходках в короткие сроки разрешил проблему, превратив профессора в тень, пытающуюся угодить во всем.
До выезда в Таджикистан нам предстояло провести день-два в Ташкенте. В первый день мы сделали передышку и размеренно прогуливались по городу. Совершив некоторые покупки на Чорсу базаре, отправились в детский парк развлечений, где катались с Петром на колесе обозрения, а затем увлеченно рассматривали животных в зоопарке. Вскоре нам пришла в голову мысль посетить ташкентское метро и проверить легенду о неслыханной бдительности местных стражей правопорядка. Все рассказы, которые мы слышали про милиционеров, оказались правдой: рюкзаки проверяют даже у местных, фотокамеры принуждают убирать в чехлы, а если не убрал, то подходят уже на платформе и предлагают удалить весь шпионский контент. Поднявшись из метро на случайной станции где-то в центре, мы обнаружили целый русский квартал. Сначала мы не понимали, что происходит: вроде мы не спим и все еще находимся в Узбекистане, а не на Родине, но вокруг ни одного узбека, только лица славянской внешности. Потом мы узнали, что это большой квартал, еще со времен союза облюбованный переселившимися в Ташкент русскими. Уже к вечеру, довольные прогулкой и Ташкентом, мы вернулись в отель.
Последний день в Узбекистане мы посвятили прекрасным горам Тянь Шаня, отправившись на горнолыжный курорт Чимган и находящееся неподалеку Чарвакское водохранилище. Добраться туда из Ташкента можно быстро и дорого на такси, или интересно и дешево на маршрутках с двумя-тремя пересадками. Победил, естественно, второй вариант. Тянь Шань в это время года уже зеленел, снег оставался только на самых высоких вершинах. Дорога к курорту закручивалась классическим горным серпантином, каждый излом которого венчали передвижные вагоны-пасеки. На самую верхнюю точку Чимгана людей доставляет старая канатная дорога советских времен, вызывающая дрожь в коленях у слабонервной публики. С вершины открываются потрясающие виды на заснеженные позвоночники гор и изумрудную гладь Чарвакского водохранилища! С высоты казалось, что до водоема минут 10 езды. Однако, спустившись со смотровой площадки, добирались мы туда более получаса. Кишлаки сменяли друг друга, почти в каждом вдоль дороги бабушки продавали всевозможных диаметров куруд (производная кефира, скатанная в шарики) и сухофрукты, стада овец уже по традиции норовили преградить дорогу, где-то внизу журчала неугомонная река. И вот за очередным поворотом показался Чарвак. Перед нами предстало большое искусственное озеро, нереального зеленого оттенка, окруженное живописными склонами гор, увенчанных заснеженными пиками и грозовыми облаками. Вблизи глубина его изумрудности еще более впечатляющая, чем с Чимгана. Здесь мы провели некоторое время, созерцая неописуемую сказочность водохранилища, а затем вернулись в Ташкент, чтобы утром следующего дня отправиться в Таджикистан. Западный Тянь Шань, блеснувший белыми вершинами и изумрудным Чарваком, подвел черту под узбекской частью нашего путешествия и стал ее прекрасным завершением.
Таджикистан
Проведя четырнадцать дней в Узбекистане, мы покидали его, и отправлялись почти на три недели в Таджикистан. Так уж повелось тут, что прощание обязательно сопровождалось осадками: Самарканд чувственно провожал ливнями отбытие Алены на Родину. Теперь и наш отъезд из страны Ташкент оплакивал мелкой бесконечной моросью. Со стоянки машин до узбеко-таджикской границы мы выезжали около 10ти утра, а уже к полудню стояли перед КПП Ойбек. Переход из одной страны в другую занял примерно час. Узбекские пограничники, тщательно проверяя наши миграционные анкеты, регистрационные карточки и таможенные штампы, все время приговаривали: «Как вас сюда занесло? Что вы там, в этом Таджикистане, забыли?». Минут через двадцать, проверив все документы и так и не поняв желания попасть в Таджикистан, нам наконец-то пожелали доброго пути. Потом был длинный коридор между государствами, середина которого отмечена одиноким вагончиком дьюти-фри.
На таджикской стороне мы заполнили новые миграционки и поспешили прочь, но перед самым выходом нас остановили на КПП. Прозвучал уже знакомый вопрос: «Как вас сюда занесло? Что вы тут забыли?». Ответ «путешествовать и страну смотреть» моментально меняет тон таджикских пограничников со строгого на приветливо-дружелюбный. Разделавшись со всеми бюрократическими делами, мы двинулись на встречу с моим хорошим знакомым - Гадобоем, верноподданным республики Таджикистан. Он ждал нас перед КПП с самого утра и даже заранее договорился с таксистами о хорошей цене за машину в Худжанд, куда мы держали путь далее. Таксисты же оказались полными таксистами, забыв обо всех договоренностях, как только увидели светлую кожу своих будущих пассажиров. Все попытки договориться об адекватной цене наталкивались на повышенный и неприятный тон. Даже соотечественник Гадобой, повторяющий как мантры слова о гостеприимстве, не смог повлиять на исход переговоров. Таксисты видели не уставших путников с грудным ребенком, а денежную котлету, от которой можно отхватить сочный кусок. За все путешествие это были первые, реально неприятные, по-настоящему отталкивающие люди, по сравнению с которыми уже известный по узбекской части путешествия сулейман кажется ангелочком. Дабы не обогащать коллектив несговорчивых таджикских водителей-предпринимателей, было решено добраться по фиксированной и безоговорочной таксе до ближайшего населенного пункта Бостон, а уже оттуда маршруткой доехать до Худжанда.
Выбор жилья в Худжанде скуден. Либо грязные халупы в ископаемых советских гостиницах с планировкой общежития с одним душем на этаж, к слову, за 15!!! долларов с человека. Либо двухкомнатные супер-люксы с пятиметровыми потолками в частном отеле, опять же с диким налетом советской эпохи, по неоправданной цене в 40 долларов. Либо третий вариант – номера в современных мини-отелях с совсем не таджикской стоимостью. Ничего больше не оставалось, кроме как выбрать парадоксальный супер-люкс, тем более что Петя в своей привычной манере прилично сбил цену. Конфликт с таксистами на границе, небогатый набор мест для ночлега, а ко всему стремительно испортившаяся погода, затянувшая дождливую песню, как бы намекали, что пора нашему настроению испортиться. Но, путешествие – это не то время, когда стоит расстраиваться и переживать, впадая в меланхолию. Не придумывайте проблемы там, где их нет. Всегда и везде пытайтесь ловить позитивную волну, и проживать с улыбкой каждый миг своего приключения.
Серый и угрюмый Худжанд, который мы застали накануне, утром засветился в солнечных лучах, а неприятная и долгая процедура оформления регистрации уложилась аж в один световой день ( опять же благодаря Петрухиным дипломатическим способностям). Худжанд, раскинувшийся по берегам Сырдарьи и окруженный цепью гор, все больше располагал к себе. Здесь мы впервые попробовали куртоб, гастрономический must try Таджикистана. Представляет он собой смесь из кусков слоеной лепешки фатыр, свежих помидоров, лука, растительного масла и кефира. Поездка на Кайраккумское водохранилище, или как гордо его называют местные – Таджикское море, прогулки на побережье по ухоженным и красивым пансионатам, и шоппинг по возвращении в Худжанд на знаменитом базаре Панчшанбе украсили старт нашего путешествия по Таджикистану. О северной части этой горной страны, не смотря ни на что, остались только добрые и теплые воспоминания.
А далее мы отправились в гости к Гадобою, пожить недельку в кишлаке, приобщиться к быту и традициям таджикской глубинки. Но прежде необходимо было преодолеть почти 300 км пути через горные перевалы, долины и ущелья. Осуществлять этот план нам помог шурин Гадобоя - Умриджон, всю ночь ехавший за нами из Пенджикента в Худжанд.
Его «русский джип» Нива белого цвета в ближайшую неделю станет нашим верным товарищем. В дороге предстояло провести минимум 5 часов, поэтому решили разбить переезд несколькими остановками для отдыха, одну из которых сделали в Истаравшане (Уратюбе). Город, один из древнейших в Таджикистане, был основан персидским царем Киром в 6 веке до н.э. В те времена его сначала долго осаждал, а, взяв, полностью разрушил Александр Македонский. Затем город возродился и вернул себе величие, став столицей могущественного государства Уструшана. В период арабского владычества Истаравшан имел статус одной из провинций Арабского Халифата. Город с такой богатой историей просто не мог остаться без внимания.
Мы побывали на холме Муг, откуда открывается круговая панорама на весь Истаравшан, и где когда-то располагалась резиденция царя, а теперь городище Мугтеппа венчают ворота с колоннами и куполом. Затем изучили ассортимент базара и запаслись провизией и всякой мелочью. В какой-то рыночной ошхоне продолжили знакомство с таджикской кухней, отведав шашлык, приготовленный на пару, под названием бугкебоб (за созвучность прозванный Губка Боб).
Путешественники в городе, видимо, редкие гости, так как наше появление на рынке вызвало небывалый интерес со стороны местных обитателей. И интерес этот был добрым и радушным. В подобные моменты понимаешь, как бесценно настолько глубоко соприкоснуться с чужой страной и увидеть именно такую, неизбалованную туристами, настоящую жизнь, без вектора на кошелек, без рафинада пятизвездочных клонов. Подобное можно увидеть и прочувствовать, только когда путешествуешь или долго живешь в новом месте. И становится немного печально, когда осознаешь, что при таком разнообразии природы, людей и культур на нашей планете, до сих пор большинство соотечественников предпочитают бетонную геометрию своих берлог, однообразие тоскливых офисов, или в лучшем случае – однотипность all inclusive изоляторов.
После Истаравшана мы продолжили путь к кишлаку Гадобоя. Находится он в 30 км восточнее Пенджикента, рядом с ущельем, по дну которого стремительно несется гордая и неукротимая река Зеравшан. Сам же Пенджикент стоит на 60км восточнее узбекского Самарканда, однако, еще недавно благополучно функционировавший здесь контрольно-пропускной пункт ныне закрыт. Поэтому, чтобы попасть из Узбекистана в Таджикистан, приходится делать крюк либо через Ташкент и далее в Ойбек, либо через южное направление в сторону Денау. Главным аттракционом маршрута Худжанд-Пенджикент является Шахристанский перевал, высота которого около 3400м. Это стратегическая трасса, так как является единственной дорогой, соединяющей север Таджикистана и Зеравшанскую долину с центральными и южными районами страны. Еще несколько лет назад перевал часто не функционировал в зимний период, и дальнобойщикам приходилось неделями ждать открытия дороги. Теперь сквозь горы, при технической и теоретической помощи китайцев, прорубили тоннель, позволяющий пользоваться трассой круглогодично.
Сначала мы долго и упорно карабкались вверх, наслаждаясь открывающимися видами. Пейзажи вокруг фантастические - уже только ради них стоит посетить Таджикистан. Нива, надрываясь, неторопливо ползет вверх. С одной стороны ввысь взмывают исполинские каменные хребты, верхушки которых покрыты снегом. С другой стороны узкая дорога резко обрывается полуторакилометровой пропастью, на дне которой громко журчит резвая горная речушка, окруженная зелеными рощами, а сразу же за ней вырастают новые горные массивы, у подножий которых изредка виднеются кишлаки.
Когда-то очень давно здесь пролегал Великий Шелковый Путь, по которому плелись многочисленные караваны, везущие диковинные товары из Индии и Китая в Европу. Забравшись наверх, сделали остановку, размялись. Нива облегченно выдохнула и стерла пот со лба, готовясь к дальнейшим испытаниям: спуск с перевала в долину реки Зеравшан намного круче подъема. Русский джип, накручивая витки по спиралям серпантинов, медленно, но верно нес нас вниз. У поселка Айни дорога расходится в две стороны: одна ведет в центральную часть страны к Душанбе, вторая на запад – к Пенджикенту, Зеравшанской долине, Фанским горам. К этому перепутью мы добрались, когда уже начинало смеркаться. Затем еще пара часов в темноте по таджикскому бездорожью, и мы на месте – в кишлаке Кумок. Теплый прием в традиционном таджикском доме Гадобоя нам оказывали его жена Мохира и дочь Анора, по началу сильно смущавшиеся неведомых иностранцев. Для нас приготовили целую комнату, накрыли стол, ломящийся яствами, а, накормив, уложили спать.
Утром началось знакомство с жизнью и бытом простой таджикской глубинки. Кумок оказался достаточно крупным кишлаком, домов на 300.
Традиционно, таджикские жилища этого региона строятся на цоколе, выложенном сырцовым кирпичом и речным булыжником. Из тех же материалов затем поднимают стены, зачастую в качестве наружной финишной отделки обмазывая их глиной. Кровлю, как правило, делают плоской, а вдоль фасада строят террасу. Внутри дома несколько комнат, видимо, в зависимости от размера семейства, маленькая комната с водостоком в полу – хамам, кухня обычно на террасе. В стенах жилых комнат специально делают ниши, прикрывают занавесками, и используют в качестве шкафов. Полы устилают коврами, и раскладывают по периметру длинные узкие стеганые одеяла (курпача) на которых сидят, в центре ставят низкий и длинный стол (дастархан). На ночь дастархан убирают в сторону, курпачи накладывают друг на друга в подобие толстого матраца и застилают на них постель. Именно так мы и спали неделю – своеобразные ощущения, но через пару дней привыкаешь. Рядом с домом обычно располагается еще несколько небольших глиняных мазанок подсобного назначения: для скота, для инструмента, для дров, восточный туалет и, конечно же, домик для тандыра, который есть в каждом дворе. Печь, распространенная в странах Средней Азии, Закавказья и Индии, представляет собой глиняную полусферу с круглым отверстием в стенке или верхушке. Выкладывают ее обычно горлом вверх или горизонтально. Тандыр используют для выпечки самбусы (самсы), лепешек и даже шашлыка, а также множества других восточных блюд. Население страны по бóльшей части является сельским, поэтому настоящий Таджикистан можно увидеть и прочувствовать, только оказавшись в кишлаке, ведь здесь до сих пор сохраняют и чтят привычный быт, культурные и семейные традиции. Наш Кумок ко всему еще и раскинулся в весьма живописном месте. Вокруг поселка разбиты многочисленные яблоневые, вишневые и абрикосовые сады, окруженные посевными полями, на фоне которых возвышаются Фанские горы, а рядом в укромном ущелье журчит свои быстрые песни Зеравшан. Кстати, от дома Гадобоя до этого ущелья буквально 20 метров, поэтому в один из прекрасных теплых вечеров мы устроили там пикник.
Свой первый день пребывания в кишлаке мы решили разнообразить вылазкой в районный центр. Гадо описывал Пенджикент, как большой современный город, чуть ли не единственный оплот цивилизации в том регионе, поэтому мы, дождавшись шурина Умриджона, без колебаний поехали посмотреть на таджикский мегаполис. К слову, имя Умриджон в сокращенном виде будет Умри. В связи с этим Гадобой любил повторять, по его мнению, дивную шутку: «- Как тебя зовут? – Умри. – Сам умри! ахахаха». Прихватив за компанию Анору, вшестером отправились изучать Пенджикент. По факту город оказался небольшим, без высотных домов, с огромным частным сектором: по нашим меркам этакий аналог среднестатистического провинциального городка километров за сто-двести от МКАДа. По таджикским – продвинутый районный центр, важный социально-экономический узел. В нескольких километрах от города находится городище Саразм, которому уже более 5500 лет!!! Название происходит от древнего таджикского слова «саризамин», что означает «начало земли». Поселение занимало площадь более 100 гектар, а в последствии было разрушено при вторжении индо-иранских племён. Подобные масштабы города нетипично огромны, а это означает, что Саразм был мощнейшим политическим и культурным центром той эпохи. Пенджикент же ныне представляет собой маленький и серенький банальный таджикский городок, но как всегда с интересным и пестрящим рынком, неожиданно одаривающим колоритными персонажами.
Ближайшие дни мы наслаждались красотой таджикской природы и безграничным гостеприимством местных жителей. По настоянию Умри, в один из дней всей компанией уехали в горы на пикник, где в долине, окруженной каменными исполинами, готовили шашлык, загорали, болтали, собирали лечебные травы, жадно глотали чистейший воздух и проникались умиротворением этих отдаленных мест. Петя и Ира плескались в ледяном горном ручье, Мохира лицезрела на купания, не решаясь присоединиться, в то время как мы с Гадо и Умри жарили мясо на камнях. С фермы, располагающейся неподалеку, к нам пришел поздороваться заинтересованный пастух и в качестве приветствия принес огромный таз самодельного кефира.
Прекрасно проведя время, мы отправились обратно в Кумок мимо маленького горного кишлака в 5-10 домов, вокруг которого паслось солидное поголовье коров, овец и баранов. Оказывается, все, кто владеет скотиной в близлежащих селах, стремятся сдать своих питомцев именно сюда на выпас. Так, местный чабан получает дополнительный заработок, а животные – уникальную горную зелень, насыщенную всевозможными питательными веществами.
Дорога, по которой мы ехали в долине, имела такой статус чисто формально. На деле это была слегка укатанная машинами полоска ухабистой местности, то тут, то там огибающая некогда выпавшие с вершин валуны, а иногда, и того краше, перерезанная поперек, и на полметра вглубь, высохшим руслом какого-нибудь ручья. Но наша Нива без особого труда справлялась с такими непростыми ловушками.
Следующий день мы полностью посвятили мастер-классу по таджикской кухне, с утра до вечера занимаясь приготовлением и дегустацией национальных блюд. Началось все с разделения на масло и сливки при помощи сепаратора только что надоенного молока. Потом был урок по пенджикентскому плову, бонусом к которому шла легкая восточная окрошка (айран с зеленью и овощами).
Также мы узнали, как из кефира выделяют и скатывают полюбившийся мне куруд. А в завершение дня был сварен настоящий таджикский суп Шурбо, изучены технологии приготовления обычного и слоеного теста, которое затем использовали для выпечки в тандыре вкуснющих лепешек и самбусы. Просто гастрономический оргазм какой-то!
А утром за нами пришли… Пришли соседи по кишлаку, чтобы позвать в гости на торжества, посвященные рождению внука у хозяев дома. Мы, конечно же, не преминули воспользоваться приглашением и побывать на традиционном таджикском празднике. Архитектура мероприятия занятна: мужчины уходят в одну комнату, женщины в другую, и даже Петюню утащили дети, организованные во дворе в отдельную общину. И вот таким образом, я на ближайшие часа три оказался в комнате, набитой под завязку незнакомыми мне таджикскими мужчинами. Почти каждый из них стремился показать свою причастность к России и почти каждый рассказал истории своих походов в северную страну. Это было чудовищно нудно. Посмотреть на подобное торжество полчаса, не больше, было бы оптимально по времени. Слушать бесконечные истории о том, как кто-то возил абрикосы в Москву, а кто-то торговал на рынке или работал на стройке, очень утомительно. Немного скрашивало это безобразие постоянное появление все новых блюд на столе: сначала были сладости и чай, сменившиеся пирожками и самбусой, потом принесли несколько разных салатов, затем подали плов. Казалось бы, всё, the end, сколько можно есть? Но нет, на столе вдруг появился ош-туруш – кефирный суп с домашней лапшой. Я был счастлив, когда мои собеседники наконец-то насытились и потянулись к выходу. Женское звено появилось во дворе чуть позже. По словам Иры, в дамском коллективе происходило аналогичное гастрономическое безумие, но никто не хвалился российскими похождениями, да и вообще мало кто разговаривал на русском языке. Единственный, кто не скучал из нас, был Петруха – все это время его развлекала детвора постарше. Завершение торжества знаменовалось вручением подарков: хозяйка, ставшая бабушкой, дарила каждой участнице праздника традиционный таджикский платок, детям – игрушки, а самой старейшей женщине (которой лет за 80) – стопку платков.
А далее в нашем путешествии было одно из самых ярких событий – мы отправились в горы к Маргузорским озерам. Увидев их однажды, позабыть уже не сможешь никогда – настолько они необыкновенны и прекрасны. Таджики называют эти водоемы Хафкуль, что в переводе на русский означает Семь Озер. Нежигон, Сая, Гушор, Нофин, Хурдак, Маругзор и Хазорчашма – так зовут семерых горных сестриц, растянувшихся на несколько десятков километров в долине реки Шинг. Разница уровней между первой и седьмой красавицей составляет около 700 метров. Все семь озер имеют свой индивидуальный, особенный и неповторимый, оттенок, иногда чуть-чуть, а иногда значительно меняющийся вместе с движением солнца по небосклону. Небольшое, нижнее озеро – Нежигон ( 1640 метров над уровнем моря) – затаилось в глубокой котловине, будто бы ювелир заключил драгоценный камень в оправу.
Как нам рассказывал Умриджон, в священный день молитв джуму (пятницу) перовое озеро по неизвестным причинам приобретает красноватый оттенок. К сожалению, мы были там не в пятницу, и убедиться в этом не смогли. Но это ни сколько не умолило его красоты. Наоборот, это озеро было самым прекрасным по цветовому переливу зеркальной глади. Здесь мы наблюдали удивительное многообразие оттенков: от сочно-салатового до глубокого синего. Ста метрами выше, за крутым перевалом, находится прекрасная Соя. По-таджикски название означает – Тень, и неспроста: в любое время суток на озеро не попадают прямые солнечные лучи.
В зависимости от освещенности долины, в которой находится Соя, меняется оттенок и самого озера. Неподалеку, метрах в пятидесяти, находится третье озеро – Гушор. Раньше на его берегу располагалась турбаза, но однажды сошедший с гор оползень снес все постройки на своем пути, оставив о лагере лишь воспоминания. Здесь мы решили устроить пикник и пару часов упивались красотой шингской природы.
На высотах 1820 и 1870 метров соответственно находятся четвертое и пятое озера (Нофин и Хурдак). Нофин является самым длинным озером Маргузорской цепочки, а Хурдак – самым маленьким.
Между ними находится горный кишлак, быт которого отличается от тех кишлаков, где нам уже посчастливилось побывать. Женщины с открытыми лицами, завидев или заслышав приближение нашей Нивы, спешили спрятаться, укрыться платками, отвернуться, а одна вообще сиганула с обрыва.
За пятым озером ущелье Шинг сильно сужалось, выдолбленная в скалах дорога свешивалась одним боком в пропасть, а затем начался затяжной и крутой подъем к озеру Маргузор, в честь которого и названа вся цепочка водоемов. Углы, под которыми карабкался вверх джип, вызывали у нас недоумение. Но, видимо, только у нас: для местных такие дороги вполне привычны. И вот на высоте 2140 метров появляется самое большое и самое красивое озеро, окруженное почти отвесными горами с заснеженными верхушками. Память старалась запечатлеть эту фантастическую картинку со всех возможных точек и положений, с каждого выступа и камня. Только через час мы смогли вернуть потоку мыслей и эмоций рациональное течение и нехотя двинуться дальше. Хазорчашма (тысяча источников)– седьмое озеро, располагается на высоте 2332 метра и образуется за счет слияния многочисленных горных ручьев, родников и речек.
Раньше здесь пролегала одна из ветвей Великого Шелкового Пути, вот и сейчас к озеру ведут исключительно протоптанные тропы. Дороги, по которой смог бы проехать автомобиль, нет. Рядом находятся два перевала: Тавасанг (3307 м), ведущий в долину реки Сарымат, и Дукдон (3812м), через который можно попасть к озеру Искандеркуль. Вечерело, Петюня уже очень утомился к тому времени, да и перспектива взбираться пару часов по горным лазейкам к Хазорчашма слишком отдавала авантюрой. Решено было возвращаться в Кумок, тем более, что первые шесть озер, во главе с восхитительным Маргузором, заполнили дневной багаж воспоминаний под завязку.
Проведя незабываемую неделю в кишлаке, решили продолжить путь и двинуться в Душанбе (перевод с таджикского – понедельник), чтобы оттуда улететь на Памир. Накануне выезда в столицу мы побывали в гостях у Умриджона и познакомились с его большой семьей.
Отправились туда ближе к вечеру, когда солнце уже заползало за горы. Мы едем в машине, а за окном природа рисует невероятной красоты картины: на горизонте угадываются лишь темные остроконечные силуэты, укутанные небом неповторимого рыжего оттенка, с хаотично разбросанными золотистыми проблесками. Будто художник-импрессионист сделал несколько искусных движений кистью по полотну.
Утром выехали в Душанбе. Отвезти нас вызвался Умриджон, Гадобой записался в провожающие до столицы, а вот с женщинами прощаться было тяжело. Глаза Мохиры и Аноры, да и Иры тоже, налились слезами, они долго обнимались, мы благодарили друг друга за чудесные мгновения и прекрасно проведенное время. Но, как бы тяжело не было расставаться, мы отправились в путь. 260 километровый маршрут пролегает через Анзобский перевал и Варзобское ущелье и в среднем занимает 5 часов. На деле гораздо дольше, потому что проезжая красоты, которыми здесь щедро одаривает Таджикистан, невозможно остаться равнодушным и не остановиться для влюбленного созерцания.
В настоящее время на Анзобском перевале, высота которого 3500 метров, функционирует одноименный автомобильный тоннель, значительно упрощающий преодоление Гиссарского хребта. Теперь попасть из северных районов страны в столицу и южные области можно круглогодично, а раньше перевал в зимний период закрывали почти на 6 месяцев. Анзобский перевал является одним из самых красивых во всем Таджикистане, но вот его тоннель, по нашему субъективному мнению, самый ужасный. Ты въезжаешь в плохо освещенный каменный коридор, протянувшийся более чем на 5 километров. Дорога изобилует воронками самых разнообразных диаметров и глубин, со сводов отовсюду протекает талый снег, заполняя эти воронки, вентиляция по неведомым причинам отсутствует, и в воздухе висит газовая взвесь, поэтому приходится ехать с закрытыми окнами, постоянно пытаясь увернуться от крыши автомобиля, так и норовящей отвесить тебе подзатыльник. Минут через 15, если повезет, и внутри не будет никаких заторов, в конце тоннеля появляется свет. Как только бампера машин ловят на себе его первые лучи, водители открывают окна настежь, и пассажиры начинают жадно глотать дефицитный кислород. Китайцы, строившие Шахристанский тоннель, который мы проезжали по дороге из Худжанда в Пенджикент, за кусок Памира постарались на славу: дорожное покрытие, освещение, вентиляция – все сделано на высоком уровне. Анзобский тоннель строили иранцы и турки, как я понял, на практически благотворительных началах – и вот результат. Но миновав адский коридор, вы получите вознаграждение: перевал не зря считается одним из самых красивых в Таджикистане, ведь с него открываются сердцезамирательные и умопомрачительные виды!
Дальше начинается крутой спуск в Варзобское ущелье, которое славится своими прекрасными водопадами и многообразием растительности. По берегам реки Варзоб располагается огромное количество санаториев, отелей и ресторанов, что делает ущелье излюбленным местом отдыха у душанбинцев. Отсюда до столицы около сорока километров и точно больше сотни автомоек. Дело в том, что въезд в Душанбе на грязном автотранспорте, а он после пыльных серпантинов таковым и будет, карается штрафом. Сумма штрафа смешная – 3 сомони (25 рублей), но каждый водитель все равно моет машину. Поэтому каждые десять метров вдоль дороги торчат гидранты с написанными от руки вывесками «Автомойка». Стоимость услуги 5 сомони, и, если предположить, что не повстречаешь более одного поста ГАИ, то схема превращается в парадокс: помыть машину стоит дороже, чем заплатить штраф за немытую. Вот и Умриджон не стал исключением в схеме «Душанбе-Автомойка». Окропив своего коня водой из шланга-автомойки, вскоре мы стояли на окраине Душанбе у таксистского пятака. Попрощались с провожающими максимально быстро, чтобы в очередной раз не нахлынули сантименты и эмоции, и поехали искать ночлег.
Где располагается гестхаус, кстати, единственный в таджикской столице, таксисты не знают, а отели, по их словам, примерно все одинаковые. После долгого переезда сил на поиски гостевого дома не было, поэтому согласились поехать в гостиницу по наводке извозчика. В итоге нам досталась замызганная комната в общежитии с санузлом на каждые два номера.
Единственный плюс заключался в удачном месторасположении: рядом автобусная остановка, через дорогу две чудесных ошхоны, интернет-кафе, вдоль улицы обильно натыканы обменники и магазины - все очень даже неплохо, кроме самой гостиницы с богатым советским прошлым. Чтобы этот ужасный куб с разваливающейся кроватью не оказывал угнетающего воздействия на наше сознание, мы решили в нем только переночевать и днем уехали в Гиссар. Восхваляемая всеми таджиками маленькая крепость, и предлагаемые бонусом к ней мавзолей, медресе и караван-сарай совершенно не произвели обещанного впечатления, однако, в качестве времяпрепровождения это неплохая альтернатива унылой столичной атмосфере.
В Душанбе, наверное, приятно оставаться день-два, не больше.
По моему субъективному мнению город скучноват: центральный парк с длинной шеренгой фонтанов, рядом памятник Исмоилу Сомони, где-то на горизонте виднеется самый высокий в мире флагшток (высота 165 метров) с государственным флагом Таджикистана, и, конечно же, знаменитый проспект Рудаки. Но все это можно трижды обойти вдоль и поперек за одну прогулку. На следующий день мы нашли тот самый единственный гестхаус и незамедлительно переехали. Оказался он затерян на одной из узких улочек в старом городе, почти на окраине Душанбе, в райончике под названием Водонасос. Нормальный, добротный гестхаус, с демократичной ценой и приятной управляющей. С улицы видно шикарные заснеженные хребты, обступившие со всех сторон столицу.
Рядом располагается автостанция и базар, на котором можно купить мясо, свежие овощи, фрукты и лепешки. В общей сложности мы провели в Душанбе 5 дней, но не от того, что это приятный и интересный город, а потому что не могли улететь в Хорог – административный центр Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО), располагающийся на Памире (Крыша Мира) рядом с афганской границей. Вариант добраться туда коллективными такси, которые по 12-14 часов вычерчивают синусоиды на горных серпантинах, альфа-самец путешествия исключил сразу. Чартерный джип на Памир стоит от 1500$: такой вариант Петюня также забраковал, решив сэкономить эти деньги себе на подгузники. Третий вариант – авиаперелет на 14ти местном кукурузнике, который попадает в Хорог по узким воздушным коридорам, паря в двух-трех метрах от высоченных памирских вершин. Именно на этом варианте мы и остановили свой выбор. Пропуска на Крышу Мира мы получили в первый же день своего пребывания в Душанбе, как всегда благодаря Петюниной дипломатии. А затем Tajik Air, ежедневно отменяя по погодным условиям рейс в Хорог, и ежедневно кормя обещаниями «завтрашнего полета», лишил нас удовольствия попасть в загадочный высокогорный край. Каждое утро мне приходилось ехать к 7.30 в аэропорт в кассу Tajik Air, ведь только там можно купить билет на одно из четырнадцати заветных мест, и каждое утро мне сообщали, что над Хорогом гроза или слишком облачно. Результата не было, но были новые знакомства: душанбинские братья-стоматологи на дорогом автомобиле, с ветерком и безвозмездно прокатившие до аэропорта; памирцы, желающие улететь домой, часа на полтора завязавшие со мной философские беседы; дядя Боря из какого-то кишлака под Хорогом, 15 лет работавший в Москве, с которым мы чуть не уехали на Памир на его автомобиле; Зариф, обслуживающий регистрацию на рейс Душанбе-Хорог, с которым после очередной отмены мы уезжали в одной маршрутке, и он, извиняясь за причиненные компанией Tajik Air неудобства, безоговорочно оплатил проезд. Из всех этих знакомств я для себя почерпнул, что памирцы не очень-то жалуют таджиков и себя к ним не относят. Они так и говорят: «Мы не таджики! Мы – памирцы!». К слову, Правительство Горно-Бадахшанской автономной области давно борется за полный выход из состава Таджикистана, в регионе даже иногда вспыхивают вооруженные столкновения. Кроме того, я научился определять коренных душанбинцев: они ведут более современный образ жизни, одеваются по европейски, все меньше придерживаются традиционных таджикских укладов, трудятся в основном в столице и мало кто был на заработках в России. Интересные факты, интересные знакомства, не интересный момент ежедневного подъема с первыми петухами и беготня в аэропорт.
На пятый день наше терпение лопнуло, и мы решили вернуться к Гадобою и провести последние дни путешествия в полюбившемся кишлаке.
Дабы внести разнообразие в уже изведанный маршрут, поездку в Кумок мы разбавили Искандеркулем, сделав пятидесятикилометровый крюк в сторону от основной дороги. Это самое большое озеро Памиро-Алайской горной системы, находящееся на высоте 2200 метров. А по словам местных жителей, называющих его «Изумруд, оправленный в седые вершины», еще и самое красивое в Таджикистане. По легенде, там останавливался Александр Македонский во время своего похода через Среднюю Азию в Индию, и был пленен неповторимой красотой Искандеркуля. Вот и мы, преодолев последний виток серпантина и взобравшись на гору, застыли в изумлении. Перед нами в низине действительно лежал изумруд, оправленный в седые вершины. С первого же взгляда пришло понимание, почему великий полководец был очарован озером. Водная гладь, словно чистейшее зеркало, отражала в своей зеленой бирюзе берега, высоченные снежные пики и голубой небосвод, буйно переливаясь яркими красками. Бессмысленно подбирать красноречивые обороты и эпитеты, чтобы словами в полной мере передать красоту и неповторимость Искандеркуля: его необходимо видеть своими глазами.
Вскоре мы вернулись на трассу и продолжили путь в кишлак к Гадобою. Пейзажи Анзоба вновь завораживали, адский тоннель вновь воровал кислород, а часа через три мы въехали в Кумок. Гадобой и его жена, отдыхающие во дворе, не только сильно удивились нашему внезапному появлению, но и настолько же сильно обрадовались. Мохира была несказанно счастлива от того, что в завершении путешествия мы вернулись и погостим еще несколько дней. Не прошло и получаса, как новость о том, что вернулись русские гости, разнеслась по кишлаку, и к воротам Гадобоевского дома в очередной раз начала стекаться любопытная детвора. После пятидневной унылости Душанбе их тщательно заученное «Ззззз-драс-ту-те» растекалось по сознанию, словно живительный бальзам.
Наша встреча, душевное застолье, вечерние беседы под луной - все было настолько хорошо и приятно, что порой пробегала мысль, будто мы дома, а не в гостях. Рано утром вдвоем с Гадобоем мы отправились по ближайшим базарам искать водителя, который отвез бы нас в аэропорт, а заодно прикупить подарков его сыну Галипу, который работает в России.
И вот на одном из рынков, пока мы заинтересованно остановились у какого-то лотка, некто сильно начинает тянуть мою камеру. Обернувшись, вижу таджика с улыбкой Голума из Властелина Колец, пытающегося снять с меня фотоаппарат. Поняв, что его застукали, руки он одернул, но начал бормотать какие-то заклинания на таджикском языке. Я потерял интерес к происходящему, а Гадобой ему что-то посоветовал тоже на таджикском. В следующее мгновение боковым зрением я заметил какую-то суету и, обернувшись, увидел, что мужики скручивают Голума, размахивающего перочинным ножом. Обступившие зеваки всячески извинялись за случившийся инцидент и за своего соотечественника. Вскоре мы закончили с покупками и нашли машину до Душанбе.
У нас оставалось всего двое суток, поэтому назначили водителю встречу на день вылета, подсчитав, что успеем на вечерний рейс, если покинем кишлак с утра пораньше. Со спокойной душой мы релаксировали после долгого путешествия в гостях у Гадобоя, наслаждаясь прекрасной Зерафшанской долиной, не подозревая, какие сюрпризы ждут впереди. За день до выезда приболел Петюня, да так, что к вечеру его состояние стало нас с Ирой сильно тревожить. Ночью пришлось даже идти к лекарю в соседний кишлак и просить экстренной помощи. К счастью, заболевание оказалось не очень серьезным, и своевременно назначенное лечение достаточно быстро дало положительные результаты. Ну а самое интересное случилось по пути в аэропорт. Через полтора часа езды по уже дважды пройденной трассе мы уперлись в завал: китайцы, прокладывающие дорогу, с целью расширения оной, взорвали гору. Объездных путей не существует, а расчистку образовавшегося завала прогнозировали провести в течение трех часов. Но даже это было не критично, мы должны были успеть на самолет. Критичной была перспектива провести три часа на жутком солнцепеке. Положение спасла хозяйка единственного в округе дома, не оставшаяся равнодушной, пригласившая дождаться открытия дороги и спрятаться от испепеляющего солнца в приятной прохладе ее жилища. Более того, как только мы улеглись отдыхать на курпачах, она принялась подносить всяческие угощения. Было немного неудобно, и одновременно дико приятно от такого искреннего и щедрого гостеприимства. Через три часа дорогу так и не открыли, и вылет на Родину потихоньку стал прятаться под медным тазом. Положение усугублял тот факт, что за время расчистки по обе стороны каменной преграды образовались длинные очереди. Через три с половиной часа незаменимую транспортную артерию Таджикистана наконец-то открыли. Каждая минута теперь была на счету, но фортуна отказывалась нам улыбаться: первыми на дорогу запустили машины с противоположной стороны. Затем от госпожи удачи проследовала циничная, издевательская шутка: в конце колонны ехал Камаз, который на небольшом подъеме увяз в остатках горной породы и минут десять справлялся с этой проблемой. На нашей же стороне в лучших традициях фильма «Форсаж» десятки машин уже ревели моторами в предвкушении старта и, дождавшись Камаза, рванули одна за другой к заветному Душанбе. Следующий час был похож на ралли Париж-Дакар. Машины неслись на бешеных для горных серпантинов скоростях. Впереди идущие автомобили пылили так, что у нас в салоне с заднего сидения еле угадывался силуэт водителя. Некоторые лихачи умудрялись то и дело обгонять друг друга на дороге (если утрамбованные пыль и камни можно назвать дорогой), которая в самых широких своих местах не больше трех метров. Ближе к Анзобскому перевалу появился асфальт, и гонка сильно потеряла в зрелищности. Мы вышли на этот участок уже немного опаздывая в аэропорт, а после преодоления перевала отставание стало совсем критическим. На подъездах к Душанбе, в то время как заканчивалась регистрация на рейс, водитель пытается завернуть на автомойку – строго-настрого запрещаем ему это делать. К тому же выясняется, что он не знает дороги в аэропорт. Въезжаем в столицу, и первый же ГАИшник тормозит нашу немытую телегу. Взятка. На пятаке местных таксистов пулей перегружаемся в другую машину и просим мчаться в аэропорт, где уже заканчивается посадка в самолет. Взятка, чтобы мчался. Через десять минут мы на месте, до вылета 25 минут, регистрационной стойки уже и след простыл, все пассажиры на палубе воздушного корабля. Находим представителя авиакомпании и… Взятка! Для запоздалой троицы быстро оформляют все документы, ставят все штампы, даже толком не проверяя багаж, оперативно пригоняют целый автобус и отвозят к самолету. Happy end, мы улетаем домой!
бонус:
https://vimeo.com/97662290
