Так себе вечеринка.
Будучи на водопроводной башне, я заметила одно место, которое назвала Сунилу хорошим. Это была верхняя часть здания, своей глухой и высокой стеной выходящего на гаты, как это бывает здесь. Там, наверху, было нечто вроде дворика, обращенного к реке, с галереями на заднем плане, даже с чем-то вроде беседок. Позже Сунил сказал, что в этом дворике будет вечеринка. Не знаю, то ли он заметил это место вместе со мной, то ли его уже и раньше так использовали. Только вскоре Сунил привел меня туда. Был еще день. Но местные ребята уже устроились здесь и разливали по стаканчикам. Дворик был и вправду хорош своей приватностью, он ведь располагался высоко, хоть и у самой набережной. Да и участок с растительностью был приятен глазу, пусть даже это были всего лишь сорняки. Тут было неплохо, а если бы кто-нибудь позаботился об этом месте, мог бы получиться просто чудесный садик. У меня на этот день были еще планы, только Сунил отказался сопровождать меня. Я оставила его, но позже мы снова встретились.
Теперь, ближе к вечеру, было собственно время вечеринки. Сунил уже вел меня во двор, но мне что-то не хотелось примыкать к этому собранию. Тогда я еще и почувствовала себя неважно. Все-таки желудок не мог бесконечно мириться с тем, что я в него всякую уличную еду из газеты складывала. А тут я нашла на той дороге, что ведет к Дасашвамедх-гату, магазин с фабричными молочными продуктами из холодильника, и йогурт там купила (dahi). А потом еще ананас съела, тот, что мне Сунил когда-то дал. Он, кстати, оказался не таким уж вкусным, не то что консервированный в банке, значительно более кислый и твердый. И разрезать еще надо…В общем, ела я и то, и се, и в итоге проблемы с желудком опять нарисовались на горизонте. Так что я пошла к себе, достала банку с белым порошком. Белый порошок – он, наверное, выглядел бы странно со стороны…
Потом же я пошла в Интернет-кафе, так как там у меня тоже имелось дело, связанное с покупкой билета. Не то чтобы его нельзя было отложить немного, но я решила пойти. Наступил вечер, и по завершении дела имело смысл поужинать. Я отправилась в Ganpati. Забралась на самый верх, на руф-топ. Как ни странно, в Варанаси тогда дул ветер, доносящий как будто бы и капли дождя, отчего и на контрасте со всегдашней жарой ощущалась прохлада. Я даже кофту с собой взяла. На руф-топе оказываешься словно в туристическом анклаве, глаз уже удивляется такому количеству европейцев, собранных в одном месте. Один парень пригласил меня за свой столик, и я подсела к нему. Это был турист, не помню уже из какой страны. Он остался без приятелей, потому что его бывшие попутчики уехали, их пути разошлись. Парень сидел со своими вещами, оказалось, что у него еще и вопрос с жильем не решен. Видимо, из одного места их компания съехала, а другого он пока себе не нашел. В Ganpati, он сказал, все было занято. Я озаботилась этой проблемой, ведь было уже довольно поздно. С ночлегом лучше было определиться в ближайшие часы. Так что я стала называть парню все гестхаусы Варанаси, о которых мне было известно. Тут я увидела, что такое поиск жилья в современном формате: парень в своем телефоне сразу находил гестхаус, его расположение на карте, всю информацию, нажимал кнопочку «позвонить», а по-английски он говорил свободно и имел возможность получить всю нужные для себя сведения. Мой новый знакомый, не утруждая себя намеками, еще и прямо заявил, что будет не против, если я присоединюсь к нему. Я и не знала, нужна ли ему моя помощь в действительности, или он просто использует ситуацию как повод для общения со мной. Он, в конце концов, не выглядел беззащитным или взволнованным, да и в Индии был не первый день. Но я все равно продолжала перечислять гестхаусы, пока с одним он не договорился. Сунил уже звонил мне. Он ждал меня, и я отвечала, что очень скоро приду, сразу же, как закончу ужин. Сунил звонил снова, так что я поспешила вниз, даже чуть было не забыла упакованный свой спринг ролл.
Давно уже стемнело, Сунил сидел на набережной и раздраженно бил по клавишам телефона, играя в игру. Телефон был взят у друга. Сунил опять сердился, наверное, он имел на это основания. «Я ушел со своей вечеринки, оставил своих друзей! – говорил он. – Меня там все про тебя спрашивали, Лучия про тебя спрашивала. С кем ты там была?» Я, как могла, объяснила Сунилу, что всего лишь помогала одному туристу найти жилье. «Пойдем!» - сказал Сунил. Я заметила, что на его одежде есть следы краски. «Это что? – поинтересовалась я. – Там снова будут друг друга мазать?» Жертвовать еще какой-нибудь своей одеждой я не могла, тем более целой кофтой. «Не волнуйся», - ответил Сунил, и мы пошли.
По пути Сунил подцепил еще двух иностранных девчонок, которые куда-то топали по гатам в столь поздний час, завязал с ними разговор. «Идемте с нами, у нас там вечеринка! – пригласил их он. – Идемте!» Девушки не без сомнения, но все же присоединились к нам. «Вот, - подумала я, - отношусь теперь к тем людям, с которыми ходить боятся». Для них, наверное, это и правду выглядело авантюрой, мы ведь свернули с гатов в темноту переулка. Во дворике вовсю гремела музыка, туда притащили колонки. Сунил оставил мою кофту в соседней лавке, на всякий случай. Мы уже были на галерее, но девушки, видимо, окончательно напугались, и затормозили. Сунил задержался с ними, я же пошла вперед. Там, наверху, на крыше, под оглушительную индийскую музыку отрывались приятели Сунила, Лучия тоже была здесь. Она скакала вместе со всеми. Меня взяли за руку, потянули танцевать. Тянули так сильно, что мне стало больно. Лучия сказала: «Я тоже не знаю, как танцевать, просто танцую!». Но я не могла присоединиться к этим людям, не могла так же свободно беситься под музыку, танцевать эти сумасшедшие индийский танцы. Я отказалась и заняла место в стороне от этого веселья. Почти сразу после этого музыка стихла, видимо, пора было закругляться, на районе люди еще живут все-таки. Вечеринка завершилась, все потянулись к выходу. Мы проследовали обратным путем, в переулок, к лавке. Это миниатюрный магазинчик тогда был оставлен на попечение двум малышкам, и было забавно смотреть, как эти девочки там управляются.
«Ты не танцевала», - сказал Сунил. «Да, - ответила я. – Может потому, что я и не пила с самого утра». Я осознавала, что не являюсь достаточно раскрепощенным человеком. «Но ты ведь никогда не пьешь, значит, ты и не танцуешь никогда? У себя дома, у вас есть вечеринки, фестивали, с друзьями?» Вряд ли Сунил подозревал, насколько это две разные, диаметрально противоположные жизни, тут и там, как сильно отличаются они. Только я это видела ясно. Мог ли Сунил знать, что бывает жизнь без фестивалей, без друзей с района, жизнь без ничего…Я и так уже за сегодня имела шанс почувствовать себя не в своей тарелке, и эти вопросы Сунила, и может, некоторая его усмешка заставили слезы подступить к моим глазам. Я тогда молча ушла и направилась на Маникарнику.
Вот это было мое место, совсем с другими чувствами – уюта и покоя, спокойствия, место, где мне было хорошо и где я могла отдохнуть. На балкончике у храма. Внутри там теперь совершали пуджу и пели, пели прекрасно, просто замечательно. Там был какой-то индус, который предложил мне сесть поближе, на ступеньки. Я даже его толком не рассмотрела, только перебралась к храму. Тут, однако, появился Сунил, за мной пришел. Увидел, что я сижу с этим индусом рядом. Индус тут же скрылся, а Сунил сказал, что все ему понятно, в общем, как и раньше, он заявил о своем уходе. И так же не стал особенно слушать мои объяснения, развернулся и потопал прочь. Я стала звонить ему, но безрезультатно, он все равно не хотел говорить. Я с балкончика видела, что он уже внизу, стоит у tea-shop’а. И я бы хотела броситься за ним, но думала, что, пока бегу, он окажется вне поля моего зрения, уйдет куда-нибудь, и я все равно не найду его. Делать было нечего, и я вернулась в комнату одна.
Дворик над гатами:
Проход через маленький туннель на улицу старого города:
Подготовка к party:
