Норвежские эпизоды

[nikudim]

Прочитал ваши отчёты.Как то Хорватский не сильно был замечен,а вот Австрийский уже зашевелился...Жду сотрясения норвежской ветки....

[snowvlad]

А палатка,это та которая сама раскладывается?

Нет, что Вы! Её руками нужно разбирать-собирать.

А мы никогда в дороге тент плотно аккуратно не сворачиваем. Просто сверху кладем. И собирать/разбирать быстрее, и сохнет лучше

Понятно. Теперь и мы к этому пришли. Раньше просто в таком формате не приходилось путешествовать... Вот и не знали таких тонкостей. А так как я скорее аккуратист - мне казалось, что правильно собирать её каждый раз как в последний. Теперь так не думаю. Это и есть 0 опыт.

полезла и в другие Ваши отчеты

Да, я уже заметил.

Присоединюсь

Спасибо. Не буду стараться "оправдать". Будет время и настроение - само будет писаться...

[snowvlad]

Как то Хорватский не сильно был замечен

Вы знаете, хорватскому уже много лет. Я был тогда другим... Есть ещё отчеты... Не здесь. Но самому мне тоже начало нравиться с Австрийского. (тут должен быть краснеющий смайлик, но я его не вижу)

[snowvlad]

Дорога Aursjovegen.


Если Испания для Хемингуэя была страной аficionado, Гиати для Грэма Грина – местом щекочущего нервы страха, то для меня Норвегия стала источником величественных эмоций. Величественных, как айсберг. Спокойных, тяжеловесных, показывающих тебе самому, какой ты ничтожный рядом и в сравнении с ним, айсбергом, и в то же время – достаточно чуткий для того, чтобы прикоснуться к его одинокому, спокойному гигантизму.
Большое видится на расстоянии, и поэтому, находясь в ней, в Норвегии, нужно разглядывать её не только глазами. Нужно её осязать. Приближаясь к айсбергу невозможно увидеть его красоту, но следует вкусить холод, исходящий от него, следует прикоснуться к поверхности его и пристынуть на миг, примёрзнуть к его ледяной глади. От особого всплеска эмоций, можно даже лизнуть его языком, но это, право – лишнее.

В день, когда мы проезжали через дорогу Aursjovegen, облачность висела низкой, бахромистой медузой. Заплатив у шлагбаума нужную сумму, получив на телефон СМС о прошедшем платеже и вырвав из картомата билетик мы двинулись вверх.
Слева гора поднималась вверх, туда, в недра этой огромной серой медузы, шевелящей своими щупальцами. И оттуда, заставляя постоянно задирать голову вверх, белели изломанные, как молнии полосы водопадов.



Их было так много, что скоро мы перестали выбирать, тот или иной следует разглядывать интенсивнее других и просто исполняли свои роли.
Когда знакомые спрашивают супругу, как нам ездится по серпантинам в горах, она отвечает в том смысле, что: «всё нормально, каждый занят своим делом. Володя рулит, а я боюсь».
В какой то момент всё изменилось. Машина выбралась на берег огромного водоёма с такой зелёно-бирюзовой водой, что в памяти всплыл эпизод из детства: Таджикистан. Маргузорские озера. Какая то группа «от профсоюза». В группе в основном тетки (самому мне было тогда лет 10-12, не помню уже. Поэтому все сотрудницы проектного института, организовавшего двухдневную поездку, не иначе как тётки). Кто то, знающий местность ведет нас по горным тропинкам. И когда мы оказываемся над первым озером, тетки начинают охать, ахать, вздыхать и причитать: «Сюда бы цветную пленку!». У меня ещё нет фотоаппарата. И я не понимаю их стенаний. Пожалуй, цветные фотографии я видел, в те времена только в фойе местного кинотеатра да – одну – в своем фотоальбоме. Групповой снимок из детского сада, в котором я себя не помнил.
Сейчас я несколько старше и уже прошел ту стадию, когда фотоаппарат хватаешь постоянно. Сейчас я уже пришел к той философии, что все пейзажи, которые я могу снять, уже сняты и не раз. И нужно, прежде всего, смотреть на них живыми глазами, а не через видоискатель, рассчитывая поразить впоследствии своих друзей «гениальными шедеврами». Как правило, друзья не оценивают твою жертву.
Тем не менее, при виде цвета этой воды я нервно нахожу площадку для парковки, выскакиваю из машины и, забыв свою философию, бегу, бегу с фотоаппаратом назад, туда, где можно спуститься к началу (вернее, если говорить географически более грамотно, к концу, к устью этого водоема. Спускаюсь к воде и жду просветов в облаках, чтобы сохранить на карте памяти цвет, этот чудный, совершенно неестественный, даже какой то химический цвет этой воды.



Понятно, что в итоге всё получается совсем не так, как в жизни. И при просмотре хочется поудалять 90% всех снимков.


Однако, я уже писал, что Норвегию нужно ощущать не только глазами. Довольно прохладно и сыро, а я выскочил из машины в босоножках и футболочке. И я начинаю вплетаться в струи холодного воздуха, как бант в косу. Иду обратно. Так. А где супруга? Подразумевалось, что, когда я бежал к воде, она должна, разделяя мой восторг семенить позади, отставая только на ширину своего, более короткого шага. Но нет. Она, одетая более «по сезону», нашла себе другую Норвегию – обирает и есть землянику возле машины.
Тем не менее, когда я подошел, она сказала, что нашла место, на котором я должен её сфотографировать. Фотографирую.


Однако говорю, что вижу ещё одно место, на котором она должна попозировать. Правда, в моем варианте присутствуют ненужные провода, но – куда от них деться?


Наташа послушно лезет на указанный мной камень, после чего мы едем дальше.
С каждым новым поворотом дороги вода в озере заново будит во мне желание схватиться за фотоаппарат и пытаться донести до тех, сидящих там, дома эту прозрачную бирюзу.
Но я бью себя по рукам и продолжаю играть с вою роль в нашем экипаже.
В какой то момент мы доезжаем до конца этого водоема и переступаем на следующую ступеньку, выше.
По наклонным скалам журчит вода, питающая то озеро, вдоль которого мы ехали и, поднявшись наверх мы опять останавливаемся.


Я уже не выскакиваю из машины голышом, а одеваю куртку – вокруг висит морось.


И вот на этом, новом эшелоне началась та часть дороги, которую мы назвали для себя величественно печальной или великолепно унылой.
Деревья практически закончились. Иногда попадались кривые, северные берёзы.
Дорога петляла между озер и больших, но пологих (не знаю уж, как применить тут слово «пологий», но именно оно просится на язык) валунов.






Порой стояли небольшие домишки. В расширениях дороги попадались стоящие автомобили. И люди. Люди были тоже. Они передвигались пешком. Их было не много, они шли по одиночки и парами, и по трое.. Они тут... как будто гуляли. Они не выглядели местными жителями.. Казалось, что они специально забрались сюда, на это плато, чтобы походить тут с палками, может быть они ночуют в одном из этих маленьких строений...
Наташка спросила: «Они приехали сюда... тосковать?»

Да, это выглядело так. Это место, с огромным, спускающимся слева-сверху каменным языком, с туманом-тучей, которую ты чувствовал лицом и которую вдыхал, с этими чахлыми цветочками, мокрыми от того, что всё здесь сегодня было мокро – это место выглядело так, что сюда нужно приезжать именно для этого – потосковать о своём, об ушедшем, или предстоящем, или оставшемся где то. А, натосковавшись, очистившись от гнетущей тебя какой то, у каждого своей, тяжести можно двигаться дальше...




Мы нашли то место, которое в чъём то отчете (спасибо тебе, добрый человек) было названо «язычком». Мы стояли на нем, гляди туда, вниз и вдаль.


Простор вызывал именно это – величественные эмоции. Не адреналин оттого, что ты стоишь на краю пропасти. Нет. Вовсе нет. Чувство величия простора было именно таким – величественным и печальным. Простор и я. Я в просторе. Я здесь, в этом мокром сером просторе. Здесь, а не там, за три тысячи километров, где бъются в припадках подчинения работе людишки, оставшиеся там, в той жизни, к которой ты сейчас не имеешь никакого отношения. Здесь, где нет начальника, банкомата, заказчика, подчиненного. Здесь нет денег. Здесь есть только величественно-уныло-печальный простор и я в нем, в ней, в печали... Быть может, это была печаль не самого места, а твоя собственная печаль, которую ты и приехал оставить здесь, чтобы она легла ещё одним камешком в ту огромную, спокойную печаль, сложенную из местных троллей... (Эх, всё-таки не удержался. Ввернул это попсовое словечко. Ну да ладно…)
Так. Что я там, чуть выше про деньги? Ах, да… Деньги. Это то, что я копил весь год, чтобы приехать сюда? Да. Черт с ними. Унылая печаль здесь такого размера, что… кто там говорил, что Норвегия дорогая страна? Я здесь. Наверху. Я частичка этой печали. И я не буду считать денег. Норвегия – страна на все деньги, что я привез с собой. Без счета.
Потому, что здесь ОНА – Величественная печаль!




Уф! Кажется отпустило. Что там ещё? А, нужно искать ночлег.
Морось переходила в откровенный дождь. Пошлые фотографии были сделаны и мы поехали вниз.
Для тех, кто жаждет конкретной полезной информации могу сказать, что при выезде с дороги шлагбаум открывается сам – ему не нужен тот чек об оплате, который я ждал и выцарапывал при въезде.

[vakhmorka]

Какая у вас Aursjovegen прекрасная получилась! А мы ее в полном молоке проехали , но какая-то Великая Печаль тоже ощущалась.

[Plucy]

Вот это слог! Вот это фоторяд, подтверждающий Печаль! Как же мне по душе такая грустная Норвегия!
Надеюсь, что свою печаль вы там и оставили?

[snowvlad]

О кемпингах. Продолжение

На пароме из Турку в Стокгольм играл чудненький оркестрик. Хотя, право, неуместно называть оркестриком группу. Все они были в возрасте. И они замечательно исполняли старые мелодии. Хотелось потанцевать, но мы только что участвовали в нелёгкой битве за право носить звание Александра Невского, однако, традиционно, шведский стол победить не удалось.
А, кроме того, утром нужно было рано вставать. И я решил, что мы прослушаем вот ещё вот эту последнюю композицию и отправимся на верхнюю палубу, подышать, а оттуда – спать.
Музыканты доиграли и, вдруг все вокруг громко зааплодировали. Что это? Разве принято устраивать такое рукоплескание по поводу эстрадного ансамблика? Я озираюсь по сторонам. У людей вокруг просветленные лица и я понимаю, что должен конформистски присоединиться к этому шквалу хлопания. Поднимаю руки и не могу свести их. Ну просто физически не могу. А люди вокруг хлопают все громче и громче. Я пытаюсь подражать им, но в руку впиваются сотни муравьиных челюстей….
Я проснулся. Надо мной голубое небо в окружении белых стен солнечной вакханалии. Рука затекла. И – аплодисменты не стихают...
Так. Начинаю разбираться. А! Это ливень! Настоящий ливень хлопает по материалу палатки. Сегодня вместо пузыриков шампанского Норвегия хлопает нам в ладоши. А голубое небо и солнечный свет - всего лишь особенности нашей палатки. Сверху она голубая. А внутренняя спаленка – из белоснежной полупрозрачной материи. В условиях белых ночей даже в дождливую погоду белая ткань так концентрирует свет, что глазам больно спросоня. А синий верх – точь-в-точь небо в дымке. Время – два ночи.
Теперь у нас появилось два определения ночных дождей: пузырики лопаются и - аплодисменты.
Утро после дождя было почти летним. Голубое небо (как ночью в палатке) и почти тепло. Погода была за нас, за наши планы. Мы уехали на радиальный трек. А к вечеру, когда вернулись, вокруг нашей одинокой палатки стояли ещё три. Одну из них разбила одинокая женщина средних лет из Прибалтики. Палатка была маленькая. На двоих и без всяких тамбуров. На следующее утро, когда мы сворачивали и грузили свой дом, соседка просто подняла свою палатка не разбирая и поставила её наклонно, прислонив к дереву, чтобы просохло дно. О боковых растяжках, как я уже говорил, почти никто не беспокоился.
Неудобное время отправления парома в Хельсинки подразумевало ночевку где-нибудь на шведской территории. Нам попался довольно крутой кемпинг. Доступ на его территорию преграждал вполне себе современный автоматический шлагбаум. Перед ним была выделена отдельная полоса для автомобилей, чьи водители , как и мы, ещё не были уверены, достойны ли они присутствовать на территории кемпинга. И – вообще – он был огромен. Ещё издали, подъезжая мы видели гектары. Уставленные кемперами.
Сбоку от дороги целыми семьями играли то ли в мини-гольф, то ли в крокет. Ресепшн – да это прям целый магазин, а не ресепшн! Автомобиль и тент? Да, конечно. А.. автомобиль, или бобиль? Нет, нет, что вы, просто биль. Маленький такой, кар. Очень хорошо. Вот, посмотрите сюда. Видите – это план кемпинга. Мы здесь. Вы поедита вот сюда. Потом налево. Потом направо и вот тут, на этой полянке поставите свой биль и тент. Да, конечно, Заплатить? Нет, нет. Завтра. Когда будете уезжать. Вот, возьмите карточку. Она электронная. По ней открывается шлагбаум. И туалет тоже по ней. И в кухня – по ней. И душ по ней. Приятного отдыха.
Ладно. Едем по территории. Поворот, ещё один у хозблока. Ага. За ним стоят палатки. Много, но перед хозблоком большая горизонтальная площадка как раз на нашу машину и нашу палатку. А ниже, уступом бОльшая поляна на которой и стоят большинство тканевых домиков. Я сходу заезжаю на верхнюю площадочку и останавливаюсь. Наташа спрашивает: «Всё?»
Я отвечаю, что, мол – нет. Просто осмотримся. Тут слишком близко к хозблоку, а, во вторых, как то неудобно приехать и вот так, королями поселиться на возвышении, когда другие его, отчего то не заняли.
Наташка выходит из машины. Я оглядываюсь сквозь стекла. Ярко. Солнце. Я щурюсь и закрываю один глаз. Эдакий Нельсон, оглядывающий поле предстоящей баталии. И она (баталия) началась.
С высоты моего положения я увидел, что нижняя полянка весьма горизонтальна и обширна. И вон там, кормой к двум соснам, отлично встанет палатка. А перед ней – параллельно уступу, на котором мы сейчас стоим, великолепно, багажником ко входу, встанет машинка.
Наташке, которая осматривала плацдарм в более естественных условиях, поляна нравилась гораздо меньше. Уголки губ опустились: «Вон там, посредине, какая то лу-ужа».
Я лужи не видел. Полянка была зелена и ровна. А то место, на котором предполагалась лужа , должно было оказаться перед носом машины. И влияния на захват и использование территории не оказывало.
Белые сделали первый ход – машина скатилась с верхней площадки обратно на дорогу и задом попятилась по полянке.
Черные сразу же нанесли ответный удар – пропустив задние колеса, лужа смачно чвякнув засосала передние.
Скорость была маленькой – я пятился к соснам, и из лужи машина не выскочила.
Второй ход белых был неудачен – попытки выскочить «враскачку» ещё больше утопили переднюю ось. (стыдно было – ужасно!)
И тут раздался крик: «STOP». От одной из палаток ко мне мчалась женщина, размахивая руками. По целеустремленности я сразу понял – немка!
Подбежав к машине, она одновременно стала говорить мне, чтобы я не пытался тронуться и кричала в сторону своей палатки, созывая свою команду. Мужчина и двое мальчишек, бросив обедать побежали на зов. Женщина продолжала давать указания. Я попытался выйти из машины, чтобы раскланяться, представиться и, по крайней мере, поцеловать даме руку.
Попытка открыть дверь была пресечена на первых открывшихся сантиметрах. Дверь захлопнули снаружи. Мужчина и один из мальчиков развернулись и потрусили обратно.
Вытащив из своего автомобиля коврики водителя и пассажира, они кинули их в колею, под мои передние колеса и навалились на машину сзади. Женщина, Лидия Федосеева-Шукшина в фильме «Шофер на один рейс», встала между ними.
«Помнут мне машину» - подумал я.
Женщина скомандовала. Я нажал на газ. Восемь рук надавили сзади. Машина выскочила из болотинки.
Я выскочил благодарить, мучительно краснея – ну надо же, русский застрял в плюгавой лужице, а немцы вытолкали его на свободу. Стереотипы повержены!
Наташка бестолково суетилась, причитая, что коврики, которые я вмял в грязь, нужно как то помыть. Но женщина не дала нам ничего сделать - мужчина с одним из мальчиков выдернули свои резинки из колеи и пошли мыть из к хозблоку. Женщина поулыбавшись тоже оставила нас в покое.
Я загнал машину опять на верхнюю площадку. Палатку поставили там же, где и планировали – спиной к немцам промеж двух сосен.
Когда всё устаканилось – палатка стояла, ужин готовился (вернее – разогревались остатки обеда) - подъехала серая легковушка КИА со шведскими номерами. Из неё вышла молодая семья с маленьким ребенком и стала оглядывать поляну, выбирая себе место.
Немка понеслась к ним, на ходу размахивая руками и указывая, где можно поставить палатку и куда не нужно ставить машину. Мне вспомнился фильм «Трое в лодке...»: «Джентльмены! Я иду к вам, джентльмены!»
Не выдержав такой активности я сказал супруге, что ужинать я не хочу, ибо ещё очень рано. А вот посетить какой-нибудь шведский магазин было бы весьма неплохо.
До крупного торгового центра было всего пять километров. Припарковавшись мы прошли в крутящиеся двери и сразу же увидели вход в крупный винный магазин. Отвыкнув от таковых в Норвегии, мы не сговариваясь свернули в него.
Немаленький такой оказался магазин. Достойный. Обойдя его весь мы решили, что вино покупать в Швеции не будем. Пиво – в таком шикарном магазине брать – не уважать себя. И мы прошли к углу крепких напитков. Осматривая ряды бутылок я наткнулся взглядом на Кальвадос. Как раз на днях переслушивал аудиокнигу Ремарка.
Бутылка легла в корзину. Жена положила туда же какой то коньяк.
В магазине работало несколько касс, и к каждой стояла очередь. Небольшая, человек на пять-шесть, но мы вспомнили магазин винмонополет в Voss, где были единственными посетителями и вздохнули.
Пока очередь двигалась, запищали какие то пи-пи-пи и девушки в униформе начали всех выгонять из магазина. Ещё не понимая, что происходит, мы стояли, вцепившись в свою корзину, но её вежливо отобрали, поставили на пол и подтолкнули нас к выходу.
Из всех других магазинов торгового центра также выпроваживали посетителей.
На улице орали сирены и к ТЦ сворачивали пожарные машины. Супруга сказала мне, что это учения и сейчас всех впустят обратно. Но я возразил, что даже учения могут продлиться не менее получаса и мы уехали.
Ночью не было ни пузыриков ни аплодисментов. Но около двух часов пополуночи в соседней палатке заплакал ребенок. Он плакал долго и тщательно, пока не разбудил меня окончательно. Окончательному пробуждению способствовало, также, желание дойти до хозблока.
Пришлось вылезать из палатки. Ночь была темной. Вокруг соседнего горба палатки с фонариком кругами ходила немка и приговаривала, обращаясь к плачущему ребенку: «It’s OK?”
«За такой женщиной – как за стеной» - решил я...
Уехать нам удалось без её помощи.

[nikudim]

Дорогу описАли классно.У меня то же были именно такие эмоции.А про финансы прямо в точку.Целый год копить и ни капельки не пожалеть о потраченом,да же наоборот - с новыми силами для повтора.

[snowvlad]

Остров Рюнде.
Информация об этом острове была весьма противоречивой. От: делать там а июле нечего – птицы уже улетели, до: остров хорош и помимо тупиков. Он стоит того, чтобы его посетить в любом случае.
Остров, несомненно, хорош. Да и как может быть не хороша чистая, не замусоренная и более того – тщательно поддерживаемая в порядке природа? Немного поясню свою мысль.
Вся Норвегия испещрена туристическими тропами. Они промаркированы краской, в нужных местах прилажены указатели. Трудные но популярные маршруты облагорожены так, чтобы оставаться трудными, но быть, в то же время, более безопасными. Я говорю о каменных лестницах на особо крутых подъемах.
А туалеты? Ни в одной стране я не видел на придорожных стоянках столько бесплатных(!), чистых, теплых туалетов. Я не знаю источников финансирования всей этой туристической благодати, но факт остается фактом – большинство туристов ходят по предложенным тропам и не ходит мимо них, ходит в унитазы, а не мимо и явных денег за это никто не берёт.
Наверняка есть люди, которые могут разъяснить мне эти тонкости, но, если честно, мне это не очень интересно. Я просто увидел, как это может быть.
И, раз уж позволил я себе отвлечься от описания невозможных красивостей Норвегии на элементарное, пошлое брюзжание, изложу некую формулу, которая пришла мне в голову именно в этой поездке.
Она (поездка) подходила к концу. И естественная грусть от этого неизбежного близкого ужаса грызла меня все больше и больше. И надо же такому случиться, что как раз в один из приступов я проходил по Осло, разглядывая дворик в каком то доме. Расположенном ниже дороги. День был солнечный, теплый. Во дворе дома имела место аккуратнейшая лужайка. На подстриженной лужайке стоял какой-то круглый детский батуд.
И показалось мне, что понял я менталитет северных народов в этой области – они ценят те короткие летние дни, которые скупо (опять шаблон, черт возьми) отмеряны им природой. И в эти дни цветения природы они с большим эмоциональным всплеском наслаждаются теплом и зеленью.
Там, где южане расточительно расходуют тепло, которого у них в избытке, буйство жизни, которое для них привычно, северяне – понимают, что именно сегодня надо жить, завтра, может быть, придется уже выживать. И жить надо красиво. Просто, но красиво.
Мне очень нравится страна Италия. Но в ней нужно закрывать глаза на мусор и грязь.
А прошлогодняя поездка в Грецию оставила о себе такое впечатление, что, когда я рассказываю о ней, одним из первых эпитетов обязательно является такой: Греция – самая грязная страна из всех, которые я видел.
Так вот, закономерность, которую я вдруг для себя сформулировал, так и звучит: Чем севернее страна, тем она чище.
Я не готов отстаивать эту точку зрения. Я не готов вступать в споры относительно неё. Я просто сформулировал её для себя на данном этапе жизни.
Мда… Так вот, ещё на раннем этапе планирования поездки супруге были обещаны тУпики. И это была единственная позиция в плане, которую нельзя было изменить ни под каким видом. Мысленно я уже готовился к разводу, если тУпиков не окажется на месте. А надо сказать, что я очень дорожу своей женой.
План поездки предусматривал только одну ночь на острове Рюнде. Ночь, перед которой должен был быть вечер с тУпиками.
А мы не успевали. Мы выехали вовремя. Но по пути коротенько заехали в пару мест, в которых были вчера-позавчера, но не при таком солнце! Нужно было кое-что перефотографировать.
И эта пара мест, находясь в непосредственной близости от маршрута, тем не менее, украли у нас два с половиной часа времени. И это было ужасно. В голове крутилось расписание прилета тУпиков на ночевку. Я помнил, что они прилетают в 20:00!
Вариантов ночевки вблизи острова не попадалось и я очень рассчитывал на кемпинг самого острова.
Тем не менее, окружающее лезло в нас сквозь тревогу и стекла автомобиля – крутые однополосные мосты, скалы. Море…
В 19:00 мы остановились к надписи «ресепшн». Те, кто был в этом месте, помнят хозяина и его русскоговорящую жену. Сначала мы выслушали инструктаж самого хозяина о цене ночевки и были переданы на попеченье жены. Она выдала нам карту острова, коротко рассказала о маршрутах прогулок по острову и повела показать место под палатку. Внутренне я нетерпеливо подпрыгивал – время шло, и тУпики могли лечь спать!
И я прямо спросил спину этой замечательной женщины, которая шагала впереди нас, не улетели ли ещё тУпики на зимовку. Не оборачиваясь («Да достали уже такие дилетанты такими вопросами») она коротко ответила, что тУпики улетают только в августе, а на ночлег прилетают в 21 час!
У меня отлегло… Мы успевали. Место под палатку было наклонным, но мы очень удачно расположили наш домик, подготовились к ночлегу и пошли по маршруту.
Дорога шла вверх. Она была крутая. Подниматься по ней следовало не торопясь, сдерживая сердце, которое подскакивало до самого горла, удивляясь, отчего мы тащимся так медленно, когда оно, сердце может вот так здорово скакать.
А я всё думал – сколько труда нужно было затратить на то, чтобы вот этот, чисто пешеходный маршрут заасфальтировать!
Потом асфальт закончился и мы пошли вверх по грунтовой тропе, камням и траве. Нас догоняли другие «орнитологи» и огромными объективами. Кое кого догоняли мы. А кое кто двигался нам навстречу.
Наверху дул холодный ветер и мы влезли в куртки. Основная группа, ведомая кем то, явно знающим, куда он их ведет, ушла вперёд. Мы не торопились. Идти было не тяжело. Подъём закончился, но спешить смысла не было – мы успевали. Иногда на маршруте попадались указатели.
Наконец, мы увидели группу, ушедшую вперед. Они расположились на левом берегу обрывистой бухты. Для тех, кто там не был, я поясню, что берег – понятие относительное. Это отвесная стена высотой… черт, не просите меня, не знаю я, сколько это в метрах. Знаю только, что орел парил под нами.
Я не пошел к той группе, а зашел на противоположный берез бухточки. И, пока экскурсовод напротив рассказывал что то, размахивая руками, я присел на скалу, достал бинокль тут увидел его, тУпика. Он спланировал на склон, между мной и той группкой и уселся у камней. Я отчетливо видел его. А они, там. напротив – не видели.
Ещё один тУпик спланировал на склон.





Я отчаянно замахал Наташе, чтобы она бежала ко мне и стал доставать фотоаппарат.
Когда Наташа подошла, я протянул ей бинокль и указал, куда смотреть: «Там тУпик!».
Но она разочарованно протянула: «И всЁ?! Это какой то обман!»
Я был рассержен! Вот он, такой замечательный, красноносый, краснолапый тУпик. Да, он далеко, его плохо видно, но он есть! Мы его видим! А ей – мало!
Тем временем, группа напротив скрылась за следующим возвышением. И мы пошли за ними.




Там! Там было всё, что нам обещали, чего мы ждали, к чему шли!
Там была деревянная лестница, которую описывали в отчетах. Там были тросовые ограждения, за которые нельзя заходить. Там были фотографы с та-акими объективами, что мне захотелось скромно спрятать в сумку свой аппарат и потупившись пробормотать: « я тут так… посмотреть только..»
И главное – тут были тУпики. Они подлетали и садились прямо под нами. Они садились поодаль, они пикировали на наклонную скалу, на которой не могли удержаться, и помогали себе, махая крыльями, чтобы не соскользнуть. Они совсем не боялись щелканья фотоаппаратов и жужжания объективов. Они были прекрасны!!!



И, оказалось, что это было не всё! Наступило 21:00. И настоящее нашествие тУпиков началось. Они летели со стороны океана и десятки объективов сопровождали их полет, жужжу и щелкая. Это было азартно. От этого нельзя было оторваться. Мы щелкали и щелкали и щелкали. Мы меняли аккумуляторы камер и карты памяти, а также места съемки. Мы все теснились на этом пятачке и не мешали друг другу. Мы понимали друг друга. Мы все были здесь, чтобы видеть этих птиц!
А их было больше и больше. Они покрывали склон и выше и ниже нас. Некоторые откровенно позировали, разглядывая нас.
Наташа сказала, что это не мы пришли смотреть на птиц. Это они прилетают каждый вечер зная, что к 21:00 тут собираются эти тУпики с фотоаппаратами.

Ночью лопались пузырики...

[nikudim]

Эх...а я на Рунде не попал....((

[snowvlad]

Эх...а я на Рунде не попал....((

Ну что-о Вы так... А я не был на "горошине"... Но - не жалею.

[m.e.g]

В день, когда мы проезжали через дорогу Aursjovegen, облачность висела низкой, бахромистой медузой...
И вот на этом, новом эшелоне началась та часть дороги, которую мы назвали для себя величественно печальной или великолепно унылой...

Спасибо за такое точное описание моей любимой горной дороги

[vakhmorka]

Эх...а я на Рунде не попал....((

Не переживайте. Самые "фотогеничные" и непугливые они все-таки в Ирландии:). А Рунде сам по себе хорош

[snowvlad]

Какая у вас Aursjovegen прекрасная получилась! А мы ее в полном молоке проехали , но какая-то Великая Печаль тоже ощущалась

Вот это фоторяд, подтверждающий Печаль!

Дорогу описАли классно.У меня то же были именно такие эмоции

Спасибо за такое точное описание моей любимой горной дороги

Хм... Честно говоря, опасался, что посыплется град обвинений в том, что дорога, на самом деле совсем другая, что изюминки я не увидел и, что совершил всю поездку впустую.

[Nikolay Ustinov]

сверившись с картой погоды на известном и популярном здесь сайте

А какой это сайт?

[Veil*]

yr.no

[Orcher]

С удовольствием почитываю отчет) Ибо такая манера изложения с ответвлениями и философией, что смотреть на мир надо прежде всего своими глазами - это то, чего мне не хватает.

[JamKit]

snowvlad
Спасибо огромное за Ваши заметки! Восхительный слог! Очень интересно читать

[snowvlad]

Язык тролля.

Так что же это такое – маршрут к языку тролля?
Не стану пижонить и признаюсь – это потрясающе красивое место, но одновременно это и проверка себя, старого, толстого и неспортивного – смогу или нет? Чего из этого больше? – не знаю. Затрудняюсь сказать. Ещё никто, кого я читал, не сказал, что сходить на язык – это просто. Все признавали, что сделать это в один день – трудно.
И поэтому – я горд нами! Мы сделали это! И мы испили той красоты, которая там...
И поэтому я могу, имею право на то, чтобы писать о том, как это было. А уж читать или нет – право ваше.
А было так.
Для того чтобы одним днем сходить на язык, нужно заночевать где-нибудь неподалёку. Я выбрал – Кинсарвик.
Не совсем близко? Да ладно вам! Пол-часа езды – это вполне нормально. И ещё – это был кемпинг, который попался нам, когда мы устали накануне.
А вот погода.. Да, я справился на сайте yr.no. Не смею утверждать, что хорошо разобрался в нем, но карта облачности показывала, будто следующий день весь плачет дождем над Оддой и языком. А вот очередной следующий – намного лучше. Облачность рассеивается часов с 10 утра. Правда – с 14 часов опять тучи и дожди. Но мы же успеем!
День перед языком мы провели, бродя по окрестностям: скатались в Voss, завернули к водопаду Vøringfossen у отеля – в полной, стопроцентной облачности (но все приезжающие считают себя обязанными пройти по мосткам до конца, до смотровой площадки, убедиться, что видимость там ничуть не лучше и вернуться в магазин сувениров. Мы не стали исключением.
Долина четырех водопадов – вверх на два водопада с приемлемой облачностью – вниз – в сплошном тумане по параллельно идущей грунтовой дороге. И легли спать пораньше.
Утром я ещё раз залез в «погодник». Что то изменилось в нём. Но не принципиально. Пора было сделать ЭТО! Я бегло перечитал отчет kortchak и разбудил супругу.
Парковка у начала тропы была заставлена автотранспортом на три четверти.
Имелись две очереди – в туалет и в магазин сувениров. Вторая меня несколько удивила. Но времени на удивление я себе не дал. Нужно было оплатить парковку. Информация, которой я был напичкан, устарела. Нынче 100 крон стоила парковка в течении пяти часов. Следующая ступенька имела номинал в 200 крон и вполне обеспечивала наши самые неблагоприятные планы.
Кто я такой, чтобы спорить? Я смело вставил в щель кредитку. Потом понес билетик в машину, под лобовое стекло. По территории парковки ходил паренёк в дорожном жилете и делал вид, что помогал парковаться вновь прибывшим.
Пока я ходил к машине и обратно, супруга успела отстоять в очереди и начала зависать в сувенирах.
Неподалеку компания молодых людей голов в пять-шесть сидя на земле, лихорадочно раскладывала на пакете нарезанную буханку хлеба, спешно мазала поверх какую то мазИлку (может быть масло, а может и маргарин), открамсывала толстые ломти колбасы и сыра. В общем – процесс изготовления бутербродов на всю группу был в самом разгаре.
Мы приготовились несколько заблаговременнее. Ну – ещё бы! Мы же старше. Хотелось бы думать, что – опытнее. В рюкзачке лежали пара яиц, ха-ароший кусок жареной рыбы, три яблока. Местный сыр. В литровом термосе чай с лимоном. В пол-литровой пластмассовой бутылке из-под Камуса апельсиновый сок.
Наташа вышла из магазина и воинственно спросила: «Ну, куда идти?»
Со всеми проволочками настало 09:30.
«Бедный бес под кобылу подлез…»
Прямо от парковки виден разобранный путь фуникулера. Я указал на него и заметил, что тут нам не пройти. Начало тропы чуть левее. Прошли мимо какой-то избушки и углубились в лес.
Часть тропы первая. Крутой подъём.
Облачно и мокро. Морось.
Лес. Тропа идет сквозь него.
Крутой подъём окультурен человеческими руками так, что превратился в вертлявую каменную лестницу со ступенями из больших валунов. Валуны довольно высокие, ногу задирать было весьма неудобно. А тут меня начало раздирать противоречие - азарт подталкивал бежать вверх. Благоразумие предлагало идти медленно и размеренно. Внутренняя коллизия привела к тому, что я, всё-таки, убежал вперед супруги, но оправдался перед собой тем, что хочу её поснимать.
Каменные ступени перемежались участками глинистой почвы, из которой торчали истоптанные корни деревьев. В таких местах вдоль тропы были привязаны веревки, за которые можно было держаться, преодолевая подъём по скользкой поверхности.



На этом участке нас обогнала стайка молодёжи из парней и девчонок. Они запомнилась благодаря одной – в полосатой майке и без рюкзачка.
Затем обогнали мы немолодую пару – мужчину в очках и женщину в белой курточке. Женщина выглядела совершенно неприспособленной к передвижению по неасфальтированной поверхности. Но мужчина подталкивал её сзади. Смотрелось это весьма забавно. Я задорно обошёл эту пару на каком то расширении.
Подъём был крут. Очень крут. Но шаг за шагом, равномерно все шли вверх.
Облачность была верху – всё-таки мы шли по лесу. Но морось то садилась на лицо, то исчезала. Жарко не было, но я был весь мокрый.
Навстречу нам попадались идущие вниз. Почти все здоровались, улыбались. Не потому, что жизнь хороша или рады были меня видеть. А просто – так принято. Я старался каждому ответить.
Хм. Самое утро. А люди идут вниз. Не дошли? Вышли на маршрут в 4 часа ночи? Ночевали там?
Запомнилась трОица – два парня и девушка монголоидной расы, она была в таких ярко оранжевых и, главное – чистых кроссовках, что я решил, что они вернулись, и вернулись явно с первого участка.


Вообще, вся эта эпопея напомнила мне один фильм, виденный в детстве – суть там была в том, что где то в Америке проводится танцевальный марафон на выбывание.

Нет, всё-таки полез в интернет, нашел. Фильм назывался «Загнанных лошадей пристреливают. Не правда ли?»
В первый час марафона все танцевали под предложенную музыку, но один из участников, в возрасте, желая показать, что он очень ещё даже хорош, заказал что-то быстрое, живое и отбил несколько тактов чечетки.
Также чувствовал себя и я. Дыхание было тяжелым, идти было нелегко, ноги поднимали мою стокилограммовую тушку ворча и припоминая мне каждый съеденный бутерброд, я был мокрый от пота, но мог лихо оббежать кого-нибудь замешкавшегося, остановившись, мог достать телефон и сделать кадр-другой – силы были!


Потом каменные ступени закончились. Подъём менее крутым не стал. Глина под ногами скользила и верёвки, привязанные к деревьям были весьма кстати.



Где то на этом участке стояла веселая табличка с изображением тролля, рисунком профиля маршрута и двумя стрелками. Та, что указывала вверх, то-есть – вперёд, имела в своем составе цифру 10. Вторая – направленная вниз – единицу. Таким образом прошли мы один километр. Судя по рисунку профиля набрали около 400-450 метров высоты. Затратили на это около часа!
Я обернулся. Супруга подходила снизу. Выглядела она, честно говоря, не весело. Мне подумалось, что я, скорее всего, тоже не гляжусь таким уж молодцом. Но я то вЕшу больше! А, кроме того, она уже пол-года активно занимается в каком-то спортзале каким то фитнесом и благодаря этому скинула чуть ли не десяток килограмм. Я думал, что буду плестись за ней. А всё происходило наоборот. Это меня эгоистично радовало.
Мы сделали по паре глотков сока. Я снял куртку и остался в одной футболке. Решил, что, несмотря на прохладу меня не продУет.
«Отдохнём?» - спросил я. «Нет. Нужно идти. А то расслабимся и тяжелее будет» - ответила Наташа. И мы двинулись вперёд. Подъем не закончился, но стал заметно положе. На большом каменном кряже сидела та компания, с девчонкой в полосатой майке. Девчонка была мокрой. Тяжело дышала и на кого то зло кричала.
Больше мы их не видели.
Тропа всё ещё шла через лес, но деревья стали ниже и скорее, напоминали кустарник. Я ждал, что вот-вот закончится этот изнуряющий подъём, и начнётся горизонтальный участок. Мне хотелось этого и для себя, чтобы можно было принять мысль, что я осилил этот подъём, как говорили – самый тяжелый участок маршрута; и для Наташки, которая шла за мной упорно, но по лицу её было видно, как ей тяжело.
На частях тропы без камней было довольно грязно. Грязь хлюпала грязной водой и была истоптана десятками ног. Она выглядела так, что мне в голову все время приходил штамп: «стадо буйволов прошло».
И очень радовали ботинки – они отлично держали на камнях и совершенно не пропускали внутрь влагу – я очень не люблю мокрые ноги. Я постоянно возвращался к этой мысли, представляя, как Наташа шлёпала бы в этих болотцах в тряпичных кроссовочках, если бы я не настоял на покупке ботинок...

[snowvlad]

Часть тропы вторая. Горизонтальная.

Окончание подъёма выглядело так – стоял какой то домик. Тропа шла мимо него метрах в тридцати. И упиралась в деревянную лестницу, которую тут же, при нас мастерили из досок-пятидесяток трое мужчин в голубых куртках с эмблемами чего то. И дальше шел почти горизонтальный участок по каменой и грязевой поверхности. Но через грязь во многих местах были переброшены помостья из досок. Некоторые совсем свежие.
Именно здесь раскиданы по плоскогорью несколько домиков.
Деревья тоже почти закончились. Кое где росли кусты.
Облачность сразу спустилась ниже к земле. Задул ветер.



Я решил, что пора примерить новое вечернее платье – сменить футболку на сухую.
Тут мы встретили пару лет 50-60. Он в белоснежной футболке, с седой бородой и огромным животом. Улыбнулся мне через силу и сказал традиционное: «Hi..».
Я ответил и улыбнулся в ответ. Женщина не запомнилась. Их мы обогнали. Вернее – просто пошли чуть впереди.
Нас обошли трое-четверо (не уверен в количестве) парней с большими рюкзаками. Один был сильно бородатый. Запомнились они потому, что позже этот бородатый несколько раз падал, оскальзываясь.
Мы совсем быстро зашагали по тропе и я стал ждать следующего подъёма – в седловину между двумя горушками.
Казалось, что долину мы проскочили очень быстро, что она очень короткая. Однако, на ней стоял ещё один указатель – мы прошли второй километр.
Подъём начался довольно плавно, но очень быстро набрал крутизну и скорость движения опять упала. Дыхание опять стало тяжелым. Приходилось выбирать, куда ставить ногу. Некоторые камни были «живыми». С этого места тропа больше не была облагорожена – только разметка указывала на то, что мы идем правильно.
Оглянувшись я увидел, как долину, по которой мы только что прошли, заполняют тучи.




Часть тропы третья – Второй подъём.

Мы поднимались в седловину тяжелее чем на первом участке. Вернее – не столько тяжелее, чем медленнее. По крайней мере, так казалось оттого, что мы только что весело бежали по ровной поверхности и оттого, что к первому подъёму мы приступали свежими. А тут за на плечах уже висела полуторачасовая усталость.
Я всё время прислушивался к себе, стараясь определить – что слабее всего в организме? Что является слабым звеном? Ноги? – нет, они не болели. Сердце? – оно, конечно, колотилось, но тоже вело себя вполне пристойно. Что, не хватало воздуху? Не знаю Дышал часто и глубоко. Что там дальше происходило, какой газообмен – неведомо. В общем – ничего не болело, но было нехорошо. Некомфортно. Очень хотелось пить. Я представлялся себе старым автомобилем, у которого забит радиатор и который, из-за этого перегревается. Водитель жмет на акселератор, но перегретый карбюратор не может приготовить оптимальную смесь.
Обогнали мужчину, лет 70. Очень крепкого, сухощавого. Обогнали только потому, что он стоял и... похоже, он ждал супругу, которая среди камней изволила отпИсать.
Склон из глинисто-каменистого вдруг стал гладким, ровным. Один большой, цельный каменный пласт лежал широким полем, по которому струилась вода.






Здесь у меня открылось второе дыхание и, хотя все продолжали, медленно переставляя ноги, брести вверх по краю этого каменного языка, я бодро зашагал прямо по всей его ширине «змейкой», так, что идти мне было совсем не тяжело физически, хотя шагов получалось намного больше, чем у других.

Часть тропы четвертая. Длинная и переменная.

Подъём закончился довольно резко. Тропа пошла слегка вниз. Как то заметно посветлело. В облачности появился мА-аленький треугольничек голубого.. Стало надеятельно на благополучный исход всего мероприятия. Вскоре показался ещё один указатель с километровыми стрелками.
Справа стояли две палатки.
Дальнейшее описание тропы я помнил довольно смутно. По крайней мере, больших подъёмов впереди, как мне казалось, больше не будет.
В памяти отложилось только, что, не доходя 5 километров до языка, откроется шикарный вид на озеро, вдоль которого мы идем.
А пока справа от тропы виднелась высокогорная лужа. А дальше и слева – ещё одна лужа. Тоже, стало быть, высокогорная.
Я достал смартфон. Там хранилась карта местности, правда, не привязанная к навигации. Была и навигация, с очень схематичной картой. Сначала я запустил навигацию и сориентировал себя по отношению к той закорючке, которая была озером. Затем открыл рисунок с картой, и привязал полученные сведения к пунктирной линии тропы и озеру. Ага. Всё верно. Вот, справа от тропы – лужа. А впереди и слева – ещё одна. Всё это не приблизило нас к цели ни на сантиметр, но давало повод лишний раз остановиться и передохнуть.



По надломленному деревянному мосту перешли речушку. Дорога опять полезла вверх. Черт! Да сколько же можно!
Опять тяжело переставляем ноги.
Справа на камне сидят те – он с животом и бородой в белом и она – не запомнившаяся. Перекусывали. Улыбнулись и кивнули нам.
Опять начался спуск. Вновь нам попалась та группка. В которой был бородатый парень с большим рюкзаком. На спуске от стал обходитьь меня слева сверху, поскользнулся и проехал на боку с пол-метра. Недоуменно улыбаясь поднялся и пошел дальше.
А нам было тяжело. Опять начался подъём. Короткий, но крутой. И кто так прокладывал эту чертову тропу? Ну неужели нельзя было траверсировать горы на одном эшелоне?
Навстречу бежала стайка девушек. Они громко переговаривались и смеялись. КАК? Неужели кто то может смеяться здесь. Когда так тяжело идти?!
Я остановился. Наташа догнала меня.
«Посидим?» - спросил я.
Мы присели. Достали по яблоку. Не торопясь стали грызть, не чувствуя вкуса.
И тут на нас спустилось облако. Видимость уменьшилась до пары метров.
Я смотрел на жену – Она была никакая. Уставшая и безразличная.
Осторожно спросил: «Вернемся? Или... дальше?».
«Ты что!» - возмутилась она – «Идем».
Мы пошли в облаке дальше.
Вот он – указатель того, что до языка осталось 5 километров.



Облака над нами чуть приподнялись. Равнина вокруг видна весьма даже… Но внизу. Куда следует смотреть, чтобы видеть то, что выставляется в этом музее – молоко. Ничего не видно.
Облака над нами. Облака под нами. И усталость.
Опят начался подъём. Да сколько же их тут?!!