Книга Private Dancer

[dimkin01]

"Вы приближаетесь к окончанию вашего контракта, Лейф. Еще один пси-диск, и Вы можете уйти, навсегда. Настолько богатым, что большинство людей и не мечтают, намного более богатым, чем большинство из нас могут надеяться стать когда-либо. Когда это случится, мы хотели бы, чтобы Вы присоединились к нам как советник, консультант. Тем, кто может давать нам информацию относительно того, как работают корпорации пси-дисков, и что еще более важно, как работают Фантазеры. Если бы у нас было некоторое понимание того, как Вы, Фантазеры, производите пси-диски, тогда возможно мы могли начать понимать, как мы можем помешать им углубиться в выгребные ямы секса и насилия. Вот что мы хотим от Вас, Лейф. Мы хотим, чтобы Вы присоединились к нам."
Я думаю, в этом есть смысл. У большинства людей неопределенные мысли о том, как работают Фантазеры, и только горстка вне корпораций знает что-то о технических особенностях.
"Вы поможете нам?" мягко спрашивает она, гася сигарету.
"Позвольте мне подумать об этом," - говорю я, но в моем сердце я уже решил, и не только мысль о работе рядом с Элен Гвайнн соблазняет меня. Я смакую возможность предоставления «Крестовому походу за Мораль» следа на Луи Эйнтрелла и других.
Она соскальзывает с дивана и становится рядом со мной, не так близко, что бы мы дотронулись друг до друга, но достаточно близко, чтобы я мог почувствовать запах ее духов. Мы стоим и смотрим на небоскребы, и посередине горизонта возвышается Башня Си-Би-Эс, самая высокая. Я часто задавался вопросом, выбрал ли Эрби эту квартиру из-за вида из окна.
"Я всегда завидовала Фантазерам," - говорит она задумчиво.
"Завидовала в чем? Деньгам?"
"Конечно деньгам," - говорит она, "но не только. Явный творческий потенциал, способность к..... я не знаю, как объяснить ..., это должно походить, как будто Вы боги, в состоянии создавать целые миры, характеры, и заставляя их делать то, что Вы хотите. Это походит на то, чтобы быть автором, продюсером, директором и актером в одно и то же время. Вы должны получать такое чувство власти. Я проходила тест самостоятельно, но конечно же ничего из этого не вышло. Сколько человек проходит тест? "
"Я не знаю. Пара из миллиона, я думаю."
Все корпорации пси-дисков регулярно проводят среди населения тесты, выискивая тех, у кого есть талант Фантазера. Конечно, нет нехватки претендентов из-за перспективы фактически неограниченного богатства и других льгот. Большинство людей проходят тест в юношестве, и если Вы однажды терпите неудачу, нет никакого смысла повторно проходить его. Это похоже на ваш показатель интеллекта, это не может измениться, по крайней мере не сильно. Тест весьма простой. Они надевают Вам наушники, а затем просят, чтобы Вы представляли вещи. Они начинают с простого, например с лошади. Потом они говорят Вам изменить её цвет, сделать так, чтобы она поскакала. Потом они просят, чтобы Вы вообразили другое животное, скажем, черную собаку, а затем они просят Вас заставить лошадь исчезнуть в то же самое время, когда собака лает. Они начинают с простых вещей, постепенно увеличивают степень сложности, пока Вы не удерживаете несколько характеров одновременно. Большинство даже не проходят стадию с собакой, у них нет достаточного контроля над воображением. Пробуйте это сами. Закройте ваши глаза и думайте об черной собаке. Теперь прекратите думать о ней. Да, трудно, не так ли? Собака продолжает возвращаться. В этом различие между Фантазерами и остальной частью мира - когда Фантазеры хотят, чтобы собака исчезла, она исчезает.
"С кошками труднее," - это Рат.
Да, с кошками труднее.
"Вы такой счастливый," - говорит Элен.
"Это имеет и недостатки," я отвечаю. Она не понимает.
"Я не могу думать обо всём," - говорит она. Она кладет руки на подоконник и наклоняется вперед, почти касаясь стекла губками. Ее дыхание начинает затуманивать ее отражение.

[dimkin01]

"Это вопрос реальности. Восприятия и реальности," - говорю я. "Все, что Вы представляете реальным, ощущается Вашими пятью чувствами. Вы видите, слышите, чувствуйте запах, осязаете, и ощущаете вкус. До пси-дисков Вы могли смотреть телевизор или кино, и Вы использовали бы только два чувства, изображения и звука. Несколько производителей экспериментировали с вибрирующими местами, чтобы дать ощущение движения, и нескольких чудаков пробовали выпускать запахи в кино, но это не получило распространения. Причина успеха пси-дисков в том, что Вы испытываете все пять чувств одновременно. И когда Фантазер хорош, независимо от того, что Вы получаете из пси-диска, это кажется реальным."
Она кивает. "Фантазеры производят действительность, которая великолепна. Вы придумываете фантазии для других людей."
"Несомненно, и как только Вы снимаете ваши наушники, Вы возвращаетесь в вашу собственную действительность. Вы окунаетесь в мир из диска без размывания изображения между двумя действительностями. Что прекрасно для Вас и остальных людей."
Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня прищуренными глазами.
"Но это не прекрасно для Вас?"
Я качаю головой. "У Фантазеров настолько твердый контроль того, что они представляют, что воображаемая и реальная действительность начинают смешиваться. Мы настолько талантливы к созданию действительности для других людей, что наши умственные способности начинают играть с нами."
"Вы имеете в виду, что Вы видите миражи?"
Я смеюсь над этим, тем более что Рат уселась позади меня и трется ушами о мои ноги.
"Вы должны верить этому, ребенок," - мурлыкает она.
"Все мы видим миражи," - говорю я. "Это вопрос степени." Я указываю на Луну. "Cмотрите на Луну, она неподвижна в небе. Но мы знаем, что мы кружимся вокруг солнца со скоростью в тысячи миль в час, а Луна крутится вокруг нас. Но мы ощущаем, что она висит на месте. А на самом деле всё ещё более сложно, потому что к тому времени, когда свет от Луны достигает наших глаз, она уже переместилась. Теперь взглянем на звезды. Любую мы видим как яркую светящуюся точку, но это только вопрос восприятия. Сами звезды за миллионы миль вдали, так далеко, что свету требуется миллионы лет, чтобы добраться до нас. Таким образом возможно, что сама звезда сгорела тысячи лет назад, но её свет все еще добирается сюда, и мы ощущаем, что звезда существует.
И чернота между звездами. Может быть в тех местах недавно появились звезды, но свет не доберется до нас миллионы лет. Итак, звезды, которые Вы видите сегодня вечером, могут больше не существовать, а те, которые существуют, Вы не можете видеть. Что является действительностью и что является вашим восприятием действительности? "
Она выглядит смущенной, а теперь и я тоже.
"Но это касается и всех нас, Лейф. Все мы ощущать нашу среду нашими чувствами."
"Конечно мы делаем это. Но это означает, что каждый по своему понимает, что реально и что нет. Все, что мы испытываем, основано на ряде предположений и приближений. Мы видим звезды, таким образом мы предполагаем, что они там есть. Мы ощущаем что Луна неподвижна, хотя мы знаем, что она стремительно несется в пространстве. Вы удивитесь, узнав, сколько ваших чувств зависит от предположений. Пробуйте различить виски и бренди с закрытыми глазами, или объяснить вкус яблока или груши. Большинство людей не сможет. Вы только предположите, что яблоко будет на вкус яблоком, и так далее. Мозга собирает всю информацию, а затем использует логику и предположение, чтобы соединить в общую картину. Итак, Ваше представление действительности зависит от способа, которым ваш мозг обрабатывает информацию. Возьмите десять свидетелей несчастного случая и попросите их описать то, что случилось, и Вы получите десять различных версий – спросите у любого дорожного полицейского. "
Рат бодает мое левое колено и мурлыкает. "Вы знаете, что Вы собираетесь смутить её," – говорит она. "Ее глаза начинают затуманиваться."
Я смотрю на великолепные синие глаза Элен Гвайнн, но они, мне кажется, и не собираются затуманиваться.
Возможно Рат ревнива.
"Вы хотите этого, Джек."
Элен стряхивает со лба ее прямые светлые волосы и движением шеи посылает волну по волосам до плеча, где они слегка колеблются. "Но я все еще не понимаю, где здесь проблемы для Фантазеров," – говорит она, хмурясь.
"ОК, это потому, что ваш мозг делает предположения, основываясь на прошлом опыте. Мой мозг делает предположения, основанные на творческом бите моего сознания. И часть творческого бита находится в подсознании, где я не могу влиять на него. Чем больше я использую мое сознание для создания альтернативных фактов, тогда больше мое подсознание делает то же самое. " Это было бы отлично в беседе, которую я должен был провести с Арчи Волкером, она дала бы ему достаточно информации для дюжины учебников. Но я не знаю, почему я открываюсь Элен Гвайн. Возможно потому, что она не представляет угрозы мне или моему контракту.
"Возможно из-за её глаз," - говорит Рат.
Глаза Элен открываются шире. "Но это - безумие," спокойно говорит она, прикасаясь рукой к ее щеке, пять окрашенных в алое ногтей на ее кожи.
"Да," – соглашаюсь я. "Именно поэтому очень много Фантазеров не могут закончить их контракты. Они сходят с ума. Они видят вещи, которых нет. Их подсознание начинает осоздавать их собственную версию реальности. "
"Что именно происходит?"
"Иногда простые вещи, как неверные вкусы или запахи. Так это начинается. Потом Вы начинаете видеть миражи. Вы смотрите на стул и видите стул, а затем Вы смотрите вдаль, и когда Вы оглядываетесь назад, стул становится носорогом, пока Вы не сконцентрируетесь на нём, и затем это снова становится стулом. Это обычно происходит, когда ваше сознание занято чем-то еще. И когда Вы доходите до этой стадии, обычно уже слишком поздно. "
"Это действительно случается?"
"Да," - говорю я. "Это случается. Чаще, чем не случается. Вскоре после того, как я записал мой второй пси-диск, я встретил Фантазера по имени Вилли Коррир, случайно, я заметил в баре, что он использует его черную карточку, и заговорил с ним. Он часто он говорил кое-что табурету рядом и впиваются в него взглядом. Я спросил, что он делает, и он сказал мне, что мой друг постоянно прерывает его. Там никого не было, и когда я сказал ему об этом, он начал клясться и кричать, сердясь на меня. В конечном счете я успокоил его при помощи бутылки виски, и именно тогда я узнал, что Корпорация забывала рассказывать об этом новым Фантазерам. Вилли настолько хорошо создавал образы, что он делал их подсознательно, и он делал это настолько хорошо, что они становились частью его реальности. Он не мог узнать, был ли человек его созданием, или 'реальным' человеком. Вилли сошел с ума и был определен в дом отдыха Корпорации шестью месяцами спустя, на две трети выполнив его контракт. "
"Что относительно Вас?"
"Вы имеете в виду, вижу ли я миражи? Ответ да, время от времени."
"Но как Вы останавливаете себя, чтобы не сойти с ума? Как делают Вы удерживаетесь в реальной действительности? "
Я улыбаюсь и смотрю на Рат, которая улыбается мне, ее голова наклонена, ее глаза прищурены и удивленны. Есть предел тому, что я могу рассказать этой женщине, и мы только что достигли его.
Рат - моя тайна, и она должна остаться ею. Рат - мой предохранительный клапан, она удерживает меня нормальным. Через нее я могу определить, что реально, а что нет. То, что реагирует на нее, никогда не существует в реальности. И она всегда на 100 процентов честна со мной. Если я спрашиваю ее, является ли что-то продуктом моего воображения, она скажет мне, и она всегда скажет правду. Рат появилась в моей жизни прежде, чем я дошел до стадии, где я бы видел миражи. Я уже терял власть над ощущениями вкуса и запаха, и иногда путались цвета, но я не видел нереальных людей. И даже теперь, после девяти пси-дисков, я сохраняю мой подсознательный творческий потенциал под контролем, только со случайными промахами. Но я не могу рассказать Элен Гвайн об этом, таким образом я машу стаканом с японским виски и говорю ей, что этот напиток удерживает меня от сумасшествия. Она отворачивается от окна и возвращается к дивану, чтобы зажечь третью сигарету.
"Вы не понимаете, Лейф, что если psi-диски дают столько эффекта на профессионалов, Фантазеров, то они должны быть очень опасными для обычных зрителей, особенно для детей? "
"Я не согласен. Я думаю, что дело в той же самой генетической способности создания пси-дисков делает Фантазеров восприимчивыми к галлюцинациям. Средний зритель не достаточно чувствителен, чтобы его это затронуло."
"Но это - только ваша теория," говорит она, и я вынужден согласиться.
"Так Вы поможете нам?" – спрашивает она.
"Да," – говорю я. "Но только после того, как я закончу мой контракт."
"Когда?"
"Через три недели, возможно раньше. Я позвоню Вам."
Она встает на ноги, снова шелестя шелком.
"Обещайте мне одну вещь," - говорит она.
"Что именно?"
Она берет ее сигарету, и вдыхает дым, долго удерживает его в легких, и выдыхает медленно и чувственно, наблюдая за мной из-под прикрытых ресниц. "Если у Вас произойдет что-нибудь, что, Вы думаете, может помочь «Крестовому походу», что-то, настолько важное, что не будет времени ждать, немедленно звоните мне. Вы обещаете мне это? "
Я говорю да, не потому что я хочу подложить свинью Корпорации Си-Би-Эс, а потому что если у меня действительно случится какая-нибудь неприятность, тогда мне может понадобиться своего рода страховка.
Она гасит сигарету в пепельнице, и я следую за ней к двери, глядя на ее колышушиеся бедра. Она протягивает ее руку, я пожимаю её, чувствуя давление ее ногтей на мою руку, мы говорим доброй ночи, и затем она уходит. Когда дверь за ней закрывается, я понимаю, что я задержал дыхание.
"Прелесть" - говорю я.
"Вам нравятся такие," - шипит Рат. "Мы идём или как? "
* * *

[dimkin01]

Здоровенный вышибала в запятнанном смокинге охраняет вход в бар, содержащем как минимум дюжину человек. Я пытаюсь пройти мимо него, но его рука опускается как гильотина, блокируя дверной проем на высоте моей шеи. Рат проскакивает внутрь бара.
"У нас нет мест, сэр," - говорит вышибала, с акцентом на слове "сэр". Очевидно из-за моего пуловера или бейсболки, или возможно того факта, что я по крайней мере вдвое старше остальной части потенциальных гуляк, приходящих в его учреждение.
"Жаль," - машинально говорит он.
Я достаю мой бумажник и показываю ему черную карточку Корпорации. Его брови прыгают на лоб и он убирает руку. Он снова говорит "жаль", и на сей раз оно звучит так, что он действительно так думает. Фантазеры вообще большие расточители, но их работа стоит того.
Рат ждет меня внутри, сидя на краю затемненного танцпола, наблюдая за танцующими мальчиками и девочками. Большинство из них - дети богатых родителей, несколько торговцев наркотиками, и молодые девочки, отчаянно дергающиеся на танцполе, как будто от этого зависит их жизнь.
Ни один из них не похож на Фантазера.
Музыка громкая и пульсирующая, и моя голова начинает пульсировать в такт. Рат поднимает мордочку. "Это место, где болтаются высший свет общества," - говорит она, и я могу видеть, что её это не впечатляет.
В мигании огней мы подходим к краю танцпола. Слева длинная барная стойка с рядом табуретов, все они заняты. Мужчины выглядят элегантными и ухоженными, а женщины - доступными и дорогими. Я ловлю на себе несколько удивленных взглядов. Никто больше, кажется, не одет в пуловер и бейсболку.
Попадается на глаза один из барменов, в свежей белой рубашке и черной бабочке, и я заказываю солод со льдом. Я даю ему свою черную карточку, что поворачивает несколько голов в баре. Внезапно я становлюсь большим, чем просто парень в забавной шляпе.
Я потягиваю напиток и бреду по бару к скрытому во мраке полукругу кабин за танцполом. Рат идет спереди, заботясь, чтобы не столкнуться с кем-нибудь, ее уши насторожены, глаза осматривают вокруг, как будто она охотится.
Двое в кабинке в дальнем конце, оба в юношеском возрасте, с отсутствующими взглядами, как будто они не уделяют внимания миру вокруг них. Как будто они знают лучший мир. Один из них высокий, с длинными, до плеч, желтыми волосами, и пестрыми усами. Он часто фыркает. Другой тоже блондин, но его волосы вьются, как у греческого бога, и он похож на девицу. Они хихикают с несколькими девчонками в коротких юбках и со множеством золотых драгоценностей, но понятно, что девочки там только для интерьера.
Я выдерживаю паузу и стою некоторое время, играясь с моим напитком, пока более высокий из них не замечает меня.
"Эй мужик, убери свое лицо из моей кабинки " – говорит он.
"Поэт," - говорит Рат. "Настоящий поэт."
Я достаю из заднего кармана черную карточку и показываю ему, он выглядит столь же удивленным, как вышибала.
"Лейф Аблеман," говорю я. "Я могу присоединиться к Вам?"
Эти два юнца смотрят на друг друга, и затем опять на меня.
"Лейф Аблеман?" – говорит высокий.
"Лейф Аблеман?" - говорит короткий.
"Великое горе," - говорит Рат.
"Да," - говорю я. "Я могу поговорить с вами, парни?"
"Конечно" - говорит высокий и отстраняется от девицы. "Мы потом поболтаем с вами, девочки," говорит он. Девицы, уходя, смотрят на меня каменным взглядом. Они кажутся недовольными.
"Закажите что-нибудь за наш счет," - говорит юнец, и девочки приободряются.
"Очевидно они не знают, кто такой Лейф Аблеман," - мурлыкает Рат.
"Садитесь, садитесь," - говорит короткий, представляясь как Робби Мензис.
"А я Рик Макги," - говорит тот, что с длинными волосами.
Я слышал о них обоих, Робби записал два диска, один о рок-группе, а другой о полицейской истории. Рик создал три, один из которых стал платиновым.
"Эй, Ваш диск «Макбет» был самым великим," говорит Рик, фыркая. "Они заставили нас пройти тест в школе, и я думал, что слентяйничал, но остался вне поля их зрения. А приблизительно через шесть месяцев я прошел тест самостоятельно. Я собираюсь пробовать сделать что-нибудь из классики, возможно Гамлета, что Вы об этом думаете? "
"Попробуйте," говорю я.
"Трудно работать?" спрашивает Робби.
"Да," говорю я. "Диск Макбет потребовал месяцы подготовки, но Гамлет тоже может оказаться хорошей вещью. Вы должны пробовать это ....., это хорошая тренировка. "
Оба с энтузиазмом кивают, и Робби заказывает еще выпивки.
"Вы хотите кока?" - спрашивает Рик, и он подразумевает не шипучий напиток.
"Спасибо, нет," - говорю я.
"Когда-нибудь пробовали это?" – спрашивает он, и я отвечаю, что я пробовал все, и это в моем списке удовольствий белый порошок стоит далеко не на первом месте. Я улыбаюсь, когда говорю, чтобы он понял, что я шучу, потому что я не хочу кока.
"Когда вы двое собираетесь записывать ваши следующие диски?" – спрашиваю я.
"Через четыре месяца," - говорит Рик.
"Пять," - говорит Робби. "А Вы?"
"Меньше чем через три недели," – отвечаю я, "это мой десятый диск" - и они оба смотрят друг на друга с открытыми ртами и затем назад ко мне.
"Вау!" - говорит Робби. "Я никогда не встречал Фантазера, который сделал девять дисков!"
И я никогда не встречал никого старше шести лет, кто говорит "Вау!".
Рат смотрит на меня. "Он сказал Вау!?" - спрашивает она, и печально качает головой.
"Эй, парень, ты должен радоваться," - говорит Рик, потирая нос ладонью. "Еще один, и ты свободен."
"Вау!" - снова говорит Робби.
"Я буду радоваться после записи," - говорю я.
Приносят новую выпивку, я беру мою рюмку с подноса и поднимаю в приветствии. "Спать," - говорю я.
"И во сне случайно фантазировать," - говорим мы хором, и пьем за здоровье друг друга. Это старая шутка.
"О чем Вы собираетесь записывать диск?" - спрашивает Робби, и Рик тыкает его локтем в бок, проливая выпивку.
"Неудачный вопрос" - говорит Рик.
Робби выглядит пристыженным и извиняется, но я говорю, что ничего страшного, и обрисовываю основу моего диска. Черт, как будто кто-то может украсть фантазию.
Они оба говорят, что это кажется хорошим, и желают мне успеха, но я вижу, что есть что-то у них на уме, они что-то хотят сказать мне, но не знают, как это сделать, возможно они слышали, что случилось с другими Фантазерами.
Мы сидим, шутим и смеемся, выпивая, Рик дважды достает из кармана рубашки маленькую золотую трубку и нюхает кокаин. Никто не обращает внимания. Оба раза он предлагал это Робби, но тот отказался, возможно из уважения ко мне.
Время от времени один или другой замолкали и смотрели куда-то вдаль, как будто были заняты тяжелыми расчетами в уме, и через несколько секунд возвращались назад, как будто очнувшись от сна, и пару раз Рик подскакивал, как будто кто-то уколол его в зад. Интересно, как они сумели оставаться нормальными, с фантазиями и наркотиками, и вдруг у меня внезапно возникает мысль, что мы трое сидим здесь с нашими собственными индивидуальными опекунами нашего здравомыслия. Я с моей рыжей рысью с карими глазами, а Робби и Рик с тем, что вызвало их воображение, столь же реальным для них, как Рат для меня.
"Как Вы остаетесь нормальным?" спрашивает Рик, как будто прочитав мои мысли.
"Что Вы имеете в виду?" – говорю я, поскольку не уверен, правильно ли я его понял.
Он смотрит направо и налево, а затем наклоняет его голову вперед, почти касаясь моей. Он улыбается, и это злая улыбка, но его глаза добрые. Налитые кровью, но дружественные.
"Иногда, Лейф, я вижу вещи. Вещи, которых там нет. Миражи." – скрипуче смеется он. "И иногда я не вижу вещи, которые, как я знаю, существуют."
Робби похоже очень неуютно, он не знает, как реагировать на слова Рика. Возможно он волнуется, что я расскажу о нем в Корпорации, и его контракт будет расторгнут. Робби нервно улыбается мне и говорит, что Рик пьян и не знает, что он говорит. Рик стучит кулаком по столу, и говорит его другу заниматься его собственным делом.
"Эй, успокойтесь," - говорю я. "Я знаю, что Вы имеете в виду. Это случается со всеми нами."
"Я знаю," - говорит Рик. "Все мы об этом знаем. Но они не говорят нам, как остаться нормальным. Какого черта они не говорят нам? "Он наклоняется вперед и стучит по столу. Потом бьет по своей голове снова, и снова по деревянной поверхности стола. Его ноздри расширились от наркотика, и я сомневаюсь, чувствует ли он боль. Я мягко кладу руку на его плечо, но он игнорирует меня.
Робби пожимает плечами. "Он часто видит миражи," - говорит он.
"Все мы видим их," – отвечаю я. "Только у нас это выглядит по-разному."
Робби выглядит благодарным, как голодная собака, которой бросили мясистую кость. "Вы имеете в виду, что Вы тоже видите миражи? "
Рат глубоко и низко рычит.
"Осторожно, Леиф," - говорит она. "Осторожнее в разговоре."
Я знаю, что она имеет в виду. Но то, что они тоже Фантазеры, не является для меня поводом, чтобы открыться им, по крайней мере о Рат.
"Вы должны контролировать свои чувства, Робби," говорю я, тщательно подбирая слова. "Вы должны знать, что реально, и что нет. И Вы должны удерживать это. "
Он закрывает его глаза и встряхивает его голову. "Боже, мне жаль, что это не так просто," - говорит он. "Именно так я и поступаю. "
"Заставьте кого-то быть вашими исходными данными," -говорю я. "Кого - то, кто может сказать Вам, что настоящее и что нет. Кого - то, кто может сказать Вам, когда Вы фантазируете." И это всё, что я могу сказать, не рассказывая о Рат, о моих исходных данных.
Моя жемчужина мудрости, кажется, не помогает ему почувствовать себя намного легче, но Рик перестает стучать по столу и откидывается на спинку кресла, смотря на лампочки над танцполом и фыркая.
Парочка в кабине рядом с нами, молодой человек в темно-синем итальянском костюме и светловолосая девочка в зеленом облекающем платье. Они сидят, положив руки на стол, надев наушники пси-диска и растянув улыбку до ушей.
Робби видит, что я смотрю на них. "Пси-записи убивают искусство беседы," – смеется он.
"Да," – соглашаюсь я. "Это убивает всё. Зачем трудиться в жизни, если Вы можете вместо этого купить мечты?"
Он кивает. "Я думал о собаке," - спокойно говорит он.
"Собаке?"
"Да, домашнее животное. Я считаю, что она могла бы помочь, как Вы думаете? Она могла бы быть моими глазами в дни перед записью. Возможно, собака сообщила бы мне. "
Я не знаю, что сказать ему. Рик похлопал его по спине.
"У меня прекрасная идея," - говорит он.
"Какая?" - говорит Робби, настораживаясь.
"Я куплю тебе собаку," - говорит он. "И мы назовем её Приди. Великое имя для собаки. Каждый раз, когда ты захочешь, чтобы она пришла, ты будешь кричать 'Приди сюда, Приди. Приди сюда.' Она скоро станет такой же сумасшедшей, как мы." Он хихикает, и Робби отталкивает его с отвращением на лице, но потом он тоже начинает смеяться. Наши рюмки пусты, поэтому я машу официантке, и она подходит, виляя бедрами, в туфлях с четырехдюймовыми каблуками . Я думаю, что бармен рассказал ей о моей карточке. Она надувает губки и грудным голосом спрашивает меня, что я хочу. Похоже, что если бы я помахал у ней перед носом моей карточкой, то я смог бы поиметь ее. Рик потягивается и шлепает ладонью по ее грудям, она делает движение ударить его, но замечает черную карточку на столе перед ним, и она поворачивает к нему ее внушительную грудь. Непостоянная сука.
"Сколько?" – спрашивает он, оглядывая ее с головы до пят. Она довольно долго выдершивает паузу, хлопая большими доверчивыми глазами и теребя её волнистые красновато-коричневые волосы.
"Прошу прощения?" - говорит она, но очевидно, что она поняла, что он имел в виду.
Рик наклоняется к стол и играет с его карточкой, слегка сгибая её. Он улыбается, поднимает брови и сопит. "Ты" – говорит он. "И я. В большой кровати на белоснежной простыне".
Она резко вдыхает, и все мы наблюдаем, как поднимаются и опускаются её груди.
"Почему Вы думаете, что я такая девочка?" - спрашивает она, но мы уже знаем, какая она девочка.
"Десять тысяч," - спокойно говорит он.
"Двадцать пять," - говорит она, совершенно не беспокоясь о своей публичной продаже.
"Пятнадцать," - торгуется Рик, несмотря на то, что не имеет значения, какова будет заключительная цена, потому что счет оплатит Корпорация.
"Двадцать две," - говорит она, и Рик откидывается назад на спинку.
"Нет," - говорит он. "Я передумал. Лучше принесите нам ещё выпить."
Ей кажется, что он шутит, и улыбается, приоткрывая губы и задирая подбородок, что бы мы увидели её длинную, гладкую, чувственную шею, и какой у неё длинный, приглашающий вырез на платье.
"Спокойнее, Лейф," - лукаво говорит Рат. "Вы достаточно стары, чтобы быть ее отцом."
Она вспрыгивает на диван рядом с Робби и сидит там, чистя ее усы.
"Хорошо, пятнадцать," говорит она. "Пятнадцать – это нормально."
Рик отстраняет ее, и улыбка сходит с его лица. "У тебя был шанс на любовь, но ты потеряла его. Теперь иди и принеси нам выпить"
Она впивается в него ненавидящим взглядом, затем разворачивается и уходит, а мы наблюдаем, как ее задница корчится под натянутой юбкой.
"Ты животное," - говорит Робби.
"Ха," - говорит Рат, и я понимаю, что она имеет в виду. Животные не смотрят друг друга с таким презрением. Это прерогатива нас, людей.
"Глупая сука," - смеется Рик. "Но у нее хорошая фигура. Возможно, я ещё передумаю." Он снова вдыхает белый порошок, и его глаза собираются в кучу. Интересно, это помогает полету фантазии, или препарат имеет более сильные побочные эффекты.

[dimkin01]

"Как Вы стали Фантазером?" - спрашивает Робби у меня, и я пожимаю плечами.
"Прошел тест, как и все остальные."
"Но Вы...." Он колеблется, не зная сказать, но я помогаю ему.
"Старше чем обычно," – заканчиваю я за него и он кивает.
"Да," - говорит он. "Никаких проблем, но ...."
"Ничего страшного," - говорю я. "Я никогда не собирался стать Фантазером. Я был писателем."
"Книги?" - изумляется Робби, и Рат фыркает на его дедуктивные способности.
"Да, веришь ли ты этому или нет."
"Но ведь на книгах не заработать денег?"
"Сейчас нет. Но раньше возможно. Я достаточно хорошо зарабатывал себе на жизнь, пока не появились пси-диски. К тому времени, когда мой агент сказали мне пройти тест, у меня были две бывшие жены и куча алиментов. Я не думаю, что кто-то из нас думал, что я окажусь способным, но так получилось."
"На что это похоже, писать книги?" – спрашивает он. Он действительно выглядит впечатленным, и это удивляет меня, потому что он Фантазер, настоящий талант, использует воображение для построения фантастических миров, и он хочет знать, на что похоже помещение слов на бумагу. Сверхъестественно.
"Тяжелая работа, действительно тяжелая," - отвечаю я, вспоминая о часах, проводимых перед монитором, когда не находил слов описать изображения в моей голове, но я просто не мог найти слова, я знал, что персонажи хотели сказать друг другу, но не мог написать диалог. Бессловесные дни превращались в бессловесные вечера, и я поворачивался к бутылке. В другие дни слова сами ложились на страницу, и тогда мне было еще хуже, потому что вымышленный мир, который я создал, был всегда намного лучше того, в котором я жил. Женщины были более симпатичными и больше любили, беседы всегда более остроумные, окружающая обстановке всегда прекраснее, таким образом я начал обижаться на несовершенство реального мира. И это тоже заставляло меня повернуться к бутылке.
"Давайте честно, Лейф, Вы только искали оправдание, чтобы выпить," говорит Рат.
Я хочу поспорить с ней и объяснить, что она неправа, что я был только жертвой постоянного сражения между восприятие и действительность, невинный свидетель, но что, черт возьми, возможно я просто обманываю себя.
Робби все еще вслушивается в каждое мое слово, в то время как Рик резко откинулся назад на спинку дивана.
"Это совершенно отличается от работы с пси-дисками. Когда Вы записываете фантазию, Вы должны держать все в вашей голове, но когда Вы пишете, Вам нужно сделать это постепенно, с большим объяснением, большим описанием."
"С большей глубиной," - говорит Робби, и он прав. Больше глубины. Фантазии больше продаются, за них платят больше денег, но они мелки. Они находятся в трех измерениях, но у них нет глубины. Вы реально включаетесь в вымысел, но он не требует раздумий или анализа. Я забыл, что обычно я просматривал пси-диски Корпорации с тем же самым презрением, которое Рик выказал официантке. И я поклялся, что я никогда не буду заниматься проституцией таланта. Да, это было хорошо тогда, но не сейчас. Адвокаты моих бывших жен хотят чеки, а не неопубликованные рукописи.
Официантка возвращается, сверкая глазами, и грохает выпивку на стол достаточно сильно, чтобы вызвать маленькое землетрясение, но Рик даже не замечает ее. Моя выпивка на вкус кажется металлической, по крайней мере в первый глоток, но второй проскакивает нормально.
"Я пробовал писать роман, когда я придумывал мой второй диск," - говорит Рик, таким тоном, как будто он стыдится этого. "Я никогда не закончу его."
"Ты должен," - говорю я. "В основном это только вопрос упорства, записывая слова, и затем исправляя и полируя их. Есть поговорка, там девяносто пять процентов пота и пять процентов вдохновения. "
"Да, полная противоположность Фантазии," - говорит Рик.
Все мы киваем, соглашаясь. Не имеет значения, насколько усердно Вы работаете над Фантазией, Вы или можете сделать её, или не можете, упорство в этом не поможет. Несомненно, Вы можете улучшить качество, исследуя места действий и тому подобное, но у Вас еще должна быть генетическая возможность, талант, и это отделяет Фантазеров от остальных людей.
"Корпорация попросила, чтобы Вы усилили ваш следующий пси-диск?" – спрашиваю я у Робби.
"Усилить?" – переспрашивает он.
"Ну да, сделать более сексуальным и с насилием."
"Да, мой куратор предложил, чтобы я сделал их более реалистическими, позволил зрителю принимать участие, вместо одного наблюдения. Это не запрещено инструкциями."
"Ты имеешь в виду цензоров?"
"Да, он намекнул, что законы могут скоро измениться, и что мы должны готовиться получить преимущество."
"Обильный секс?"
"Он не сказал нет."
"И убийства?"
"Убийства всегда были разрешены, Вы знаете это. Но зрителю не разрешено участвовать в них, это не собирается меняться, не так ли?"
"Я понял. Что относительно тебя, Рик?"
"Что?" - Рик, кажется, возвратился назад к реальности.
"Мы говорили о сексе и насилии,"- говорю я ему.
Рик поднимает его стакан. "Вот что," - говорит он.
"Вам сказали поместить больше секса и насилия в следующий диск?"
"Наверняка," он говорит и шумно пьет, затем вытирает его губу рукой и потирает переносицу. Пятна крови ниже его ноздрей.
"Они сказали мне, что Корпорация предпочла бы, если бы я зашел немного дальше, чем обычно. И я должен сказать,. что мой материал всегда был с хорошим вкусом. Последний диск был с сексом и требовал цензоров, но они хотят позволить мне порвать с цензурой в следующем диске. Я с нетерпением жду этого. Эта официантка уже подала мне кое-какие хорошие идеи."
"Рик, кто именно сказал, что ты сможешь позволить себе отсутствие цензуры?"
"Луи Эйнтрелл, конечно," - говорит он. "Большой босс. Прямо с самого верха. Наряду с обещанием большой премии. "
Вот значит как. Элен Гвайнн была права, Корпорация рассчитывает на изменение законов, и Луи Эйнтрелл тот, кто был бы весьма доволен изменениями закона, если они предназначены для повышения прибыли.
"Что относительно Вас," - спрашивает Рик. "Они пытаются заставить Вас делать то же самое?"
Я качаю головой. "Они считают, что я слишком стар и слишком близок к отставке," - говорю я.
"Чепуха," - говорит Рат. "Вы всегда можете продолжить." Она выглядит раздраженной, ее когти медленно царапают кожу дивана, поскольку она сжимает и разжимает их.
Лицо Робби внезапно хмурится, и он выглядит на 10 лет старше. "Вы думаете, что существует какая-то связь между новыми инструкциями и погибшими Фантазерами, не так ли?, " – спрашивает он.
"Я не знаю," - говорю я. "Что ты слышал?"
"Только то, что было несколько необъясненных смертельных случаев среди Фантазеров, и это все. Прошел слух, что было что-то не так с оборудованием, но никогда не станет точно известно. Я не верю начальству, ни одному слову."
Рик фыркает, но я не знаю, является ли это признаком недоверия, или затвердевший порошок блокирует его ноздри. "Это не оборудование," - говорит он. "Фантазеры умирали постоянно, не только в этом случае в СИ-БИ-ЭС. "
"Как ты думаешь, что это?" – спрашиваю я.
Рик наклоняется к столу и опирается на подбородок. "Существует кто-то, недовольный Фантазерами. Чертов псих. Его поймают в ближайшее время. Или ее."
"Перестань, Рик," - презрительно говорит Робби. "Фантазеры умерли в студии, они не были застрелены или зарезаны. Полное прекращение деятельности коры головного мозга, вот что я слышал. "
"Я не позволю этому испортить мою жизнь," - говорит Рик. "У меня есть четыре месяца до записи, и я собираюсь остаться живым. Как сегодня, как завтра." Он достает кокаин и вдыхает его каждой ноздрей.
"Если он продолжит, то для него не наступит завтра," - говорит Рат.
"Сколько она говорила?" - спрашивает Рик.
"Пятнадцать," - отвечает Робби.
Рик вздыхает и сопит. "Я думаю, она может того стоить. Как Вы думаете?" - спрашивает он у меня.
"Тебе решать," - говорю я. "Ты не узнаешь до окончания." Вы никогда не узнаете. Я когда-то заставил Герберта устроить мне секс с аравийской принцессой, и он обошелся мне в полмиллиона долларов. То есть он Корпорации стоил полмиллиона долларов. И нет, она того не стоила.
Я оставался с ними до следующей выпивки и затем оставил их, потому что я узнал что хотел. Парочка за следующим столом все еще слушала их пси-диск, с глупыми улыбками на лицах и пустыми глазами. Вышибала желал мне доброй ночи, когда я выходил, сопровождаемый Рат.
Я вызываю такси и позволяю Рат первой вскочить на заднее сиденье. Там есть проигрыватель и несколько пси-дисков с короткими записями, от пяти минут до получаса. Такие короткие записи, что бы Вы могли попробовать свободное падение, лыжный спорт, подводное плавание, и тому подобное. Корпорации стараются заполнить каждую минуту свободного время населения. Я уверен, они хотят видеть всех людей смотрящими пси-диски по 24 часа в день. Страшно.
* * *

[dimkin01]

* * *
Рат разбудила меня, мягко бодая меня носом и облизывая мою щеку.
"Просыпайся, ты опоздаешь," - говорит она, когда я открываю мои глаза. Она стоит на кровати, передними лапы на подушке, смотрит на меня, и я ощущаю лицом ее горячее дыхание на моем лице. Она наклонила голову на правую сторону, и я могу видеть кончик ее языка, высовывающегося из-за белых зубок. Я вытягиваю руку из-под одеяла и щекочу мех между ее бровями, она закрывается глаза и мурлыкает.
Я иду в ванную и велю душу пустить холодную воду, пока полностью не проснусь.
"Почему ты такой утомленный?" – спрашивает Рат. Она лежит на белом коврике в ванной и наблюдает, как я принимаю душ, она всегда так делает, не пристально, отводя взгляд, когда я смотрю на нее.
"Я не знаю. Я не слишком много выпил. Я думаю, возможно это из-за пси-дисков, они потребовали слишком большого напряжения. Сильное возбуждение, я думаю."
"Почему Вы не скажете им подождать некоторое время перед просмотром следующего?"
Я говорю ей, что это не возможно, слишком многое под угрозой, и кроме того я хочу знать, что случилось. Я хочу знать почему. Я брожу по квартире взад и вперед, полотенце на мне высыхает, и она следует за мной в тишине, пригнув голову, держа нос только в дюйме от ковра. Мне попадается на глаза визитка Элен Гвайн, и я прошу телефон соединить с ней, и говорю, что хочу визуальное соединение. Линия соединяется, и Элен появляется на экране, с ее яркими светлыми волосами и широкими глазами.
"Рада видеть Вас, Лейф," - говорит она и я подаюсь вперед, потому что я не уверен, насколько хорошо я выгляжу на ее экране, ведь я прохожу возраст, когда мое тело выводит женщин из себя. В эти годы мое тело только отталкивает их, хотя удивительно, что они всегда прибегают обратно, как только Вы показываете черную карточку Корпорации.
"Как дела?" – спрашиваю я, и она говорит что прекрасно, и делает паузу, очевидно задаваясь вопросом, почему я позвонил ей.
"По поводу нашей беседы вчера вечером," - говорю я, и она кивает с надеждой, ее волос легко колеблются, как текущая вода.
"Я хочу помочь," - говорю я. Я говорю ей, что у меня есть немного информации для нее, и что я хотел бы увидеть ее сегодня вечером.
"Когда?" - спрашивает она, и я говорю, что позвоню ей позже, потому что я не знаю, как долго я буду в студии.
Она улыбается, говорит, что будет с нетерпением ждать встречи, и прерывает связь, а я чувствую унылую боль в моем паху.
* * *

[dimkin01]

* * *
Макс ждет меня в студии вместе с Эрби и группой техников. Техник с значком помошника шерифа осматривает мой скальп и говорит, что не нужно брить меня снова.
Макс отеческим жестом кладет руку на мое плечо и спрашивает, в порядке ли я. Я улыбаюсь и говорю да, но я больше не доверяю ему, потому что если Луи Эйнтрелл стоит за этими дисками, то я чертовски уверен, что Макс тоже знает, что происходит.
"Я спешу пойти, Макс," - говорю я, но возможно недостаточно уверено, потому что он подозрительно смотрит на меня и спрашивает, уверен ли я.
"Все хорошо, Макс. Честно. Расскажи мне о диске."
Он засовывает руки глубоко в карманы его белого халата, что заставляет меня подозревать, что он что-то скрывает.
"Имя Фантазера - Джимми Кратзнер, всего 16 лет."
Я знал его имя, потому что Эрби сказал мне его в Маниле, но я не знал, что он был настолько молод.
"Шестнадцать?" - переспрашиваю я с сомнением.
"Правильно," - отвечает Макс. "Это был его пятый диск."
"Черт, он стал Фантазером совсем мальчишкой." По одному пси-диску каждые шесть месяцев, следовательно он, должно быть, записал его первый диск, когда ему было всего 13 лет.
"Он был в нашей юношеской программе," - говорит Макс, это означает, что родители Кратзнера выдвинули его в Фантазеры. Кто в 13 лет может управлять его воображением, Боже мой?
"Он был хорош," - продолжает Макс. "Мы действительно возлагали на него большие надежды."
"Да, я уверен. Тема?"
"Трудно определить," он говорит, избегая встречаться со мной взглядом. "Это не вписывается ни в одну из стандартных категорий. Я предполагаю, что фантазия - самое близкое название, которое я могу придумать. "
"Фантазия?" Гнев вспыхивает, потому что я знаю, что есть что-то, что он не говорит мне. "Что, черт возьми, Вы подразумеваете фантазией, Макс? Что, черт возьми, за фантазия? Сексуальная фантазия, Вы имеете в виду? Насилие? Убийство? Что точно пришло его голову, прежде чем он умер, Макс? "
Я понимаю, что я кричу. Все техники отвернулись от их мониторов и смотрят на меня,
Макс стоит скрестив руки на груди, со странным взглядом в глазах, не испуганным, не возмущенным, скорее своего рода взгляд, как будто я несправедливо обвиняю его. Он начинает говорить, но только бормочет что-то и поднимает руки, но затем опускает их. Я хватаю его, тяну со мной в кабину и закрываю дверь сзади него.
Он садится на кожаную кушетку, его плечи и голова опущены.
"Макс," говорю я. "Мы прошли вместе долгий путь. Я нуждаюсь в твоей помощи больше, чем когда-либо прежде. Ты должен сказать мне, что происходит. "
"Я не могу," – тихо говорит он.
Я кладу руки на его плечи и мягко трясу его.
"Ты должен," говорю я, и когда он поднимает его голову, чтобы посмотреть на меня, я знаю, что он собирается сказать мне, я вижу это в его глазах. Сочувствие. И жалость.
"Меня уволят, если я скажу тебе что-нибудь," - говорит он. "И ты знаешь, что это значит."
Да, я знаю. Никакой пенсии, никакой зарплаты, никакой квартиры, никаких медицинских услуг, и вероятно помещение в черный список. Корпорация имеет большой вес, и Макс никогда не сможет работать снова, по крайней мере не на той работе, которая бы поддерживала его образ жизни.
"Если ты не скажешь мне, я могу кончить как другие три Фантазера Си-Би-Эс," -говорю я. Я чувствую, что его плечи двигаются, поскольку он пожимает плечами. Я приближаю мое лицо к его.
"Они не могут слышать нас, Макс. Мы здесь одни. Ты не должен ничего мне говорить, я скажу все сам. Все, что я хочу, твоих ответов да или нет. Понятно? "
Он кивает. Его нижняя губа дрожит, возможно он боится риска или позора. Тем не менее я победил, я чувствую это.
"Эйнтрелл настраивает Фантазеров усиливать секс и насилие, да?"
Макс кивает.
"И три Фантазера, которые умерли, делали то, что хотел Эйнтрелл, да?"
Второй кивок.
"Корпорация знала, что Мечтатели умирали в других компаниях пси-дисков?"
"Да," тихо говорит он.
Я сильно трясу его, его голова болтается.
"Хорошо, но какого черта кто-нибудь не сказал мне? Почему ты не сказал мне, Макс?"
"Потому, что ты не сделал бы этого, именно поэтому. Твой психологический профиль показал, что ты не станешь создавать такие диски. Не было никакого смысла."
"Это объясняет, почему меня не просили записать порнографические пси-диски для Си-Би-Эс, но это не объясняет, почему мне не говорили о том, что происходит. " - Я взбешен, но говорю тихо.
"Эйнтрелл волновался, что Вы могли бы пойти к властям. Законодательство пока не
изменено, это только планируется. И он не хотел, что бы ты рассказывал всем вокруг."
"Но он, должно быть, понял, что я узнал бы об этом, как только стал просматривать пси-диски?"
"Мы не знали, что именно было на дисках, как далеко Фантазеры зашли, прежде чем они умерли. Лейф, это было тайной, ты должен понять. Эйнтрелл тратит много денег, чтобы изменить закон. Он не может позволить себе проговориться слишком рано. Он инвестировал в это миллионы."
"Вы должны были сказать мне раньше, Макс," - говорю я, отпуская его плечи. Я откидываюсь назад и смотрю на него. Он выглядит сломанным, похожим на куклу, марионетку на нитках.
Нитках, которые ведут к цепким рукам Луи Эйнтрелла.
"Макс," - говорю я, и он смотрит на меня. "Макс, Эйнтрелл делал что-нибудь грязное, что можно связать со смертельными случаями?"
"Мы не знаем," – тихо говорит он. "Я клянусь, мы не знаем. Всё, что мы действительно знаем - что все погибшие Фантазеры записывали новые пси-диски. "
"Что относительно других компаний пси-дисков? Что там со смертельными случаями?"
"Мы не знаем, но я предполагаю, что такое случалось."
"Но это означало бы, что тайна Эйнтрелла не очень скрывается, не так ли?"
"Может случится, что они применяют собственное давление для изменения закона. Рынок для мягкого порно, и более грубого, стоит сотни миллионов, возможно миллиарды. В конце концов законы изменились бы даже без давления Эйнтрелла. Только посмотрите, как смягчились законы за последние годы. Сперва разрешили слабые наркотики, сейчас легализуются тяжелые наркотики. Никого не сажают в тюрьму за мелкое воровство или хулиганство. Насильники сидят под домашним арестом под присмотром электроники. Сейчас за решеткой только убийцы или вооруженные грабители. Лейф, общество становится более гибким, более понимающим. Более терпимым. Эйнтрелл просто чувствует тенденцию, и всё. И так же другие компании. "
"Так, а где вы оставите меня, Макс?"
"Что ты имеешь в виду?"
"Теперь, когда я знаю, чем является Эйнтрелл, что случится со мной?"
"Как ты решишь, Лейф, но независимо от того, что ты сделаешь, ты не должен ввязывать меня в это." – говорит Макс с мольбой в глазах, и это заставляет меня почувствовать боль в груди. Я думал, что я знал этого человека, я доверял ему.
"Эйнтрелл собирается заставить меня записать мой последний диск, не так ли?" – спрашиваю я, хотя я знаю ответ.
"Конечно," - отвечает Макс.
"Даже при том, что это значит, что я могу умереть?"
Макс кивает. Вопрос, конечно, в том, что хочет Эйнтрелл? Хочет ли он меня убить потому, что тогда Корпорация не должна будет платить по моему контракту, или потому, что он хочет сохранить его тайну? Или он действительно хочет, чтобы я узнал, что или кто убивает Мечтателей, чтобы он мог создать запас его новых дисков на тот день, когда изменится закон?
"Ты должен прослушать третий диск," - говорит Макс, "Ты должен узнать, что случилось с другими тремя Фантазерами, чтобы мы могли удостовериться, что этого не произойдет с тобой, когда ты станешь записывать свой диск. У тебя нет выбора."
Я киваю и говорю, что я согласен. Я чувствую себя оцепеневшим. Он соскальзывает с кушетки и встает передо мной, смотрит, как будто хочет сказать что-то, но затем он качает головой и выходит из кабины. Я следую за ним и переодеваюсь в халат за ширмой. Я ничего не хочу говорить. Никому. Даже Рат держится на расстояние, но она все время наблюдает за мной. По крайней мере она волнуется.
"Вы должны верить этому," – тихо говорит она, пока бродит по студии, ее хвост со свистом рассекает воздух.
Один из помощников, молодой, высокий парень с неопрятной копной красных волос и двухдневной красноватой щетиной, помогает мне лечь и надевает наушники. Он выходит, и кабина постепенно темнеет. Я слышу позади голос Макса, медленно считающий в обратном порядке. Пять... четыре ... три .... два ... один.... Это - ........

(уехал в Тай )

[Баламут]

Книга-супер! Однако, какое коварство, остановиться на самом интересном месте.Ждем продолжения и огромное тебе спасибо

[dimkin01]

........ темно, очень темно. Мне требуется примерно секунда, чтобы понять, что вокруг не полная тьма, я начинаю видеть слабые звезды в небе. Нет луны, и звезд совсем немного и между ними большие расстояния, как будто это небо другой планеты, планеты с немногими соседями, на краю галактики.
Я одет в балахон из какого-то грубого материала, который царапает мою кожу, конский волос или что-то в этом роде. Она заставляет испытывать зуд по всему телу, и я понимаю, что под балахоном я голый. На мою голову надвинут капюшон, так что я могу видеть только то, что спереди, а что бы посмотреть направо или налево, я должен повернуть голову.
Я смотрю вниз и вижу простые кожаные сандалии на моих босых ногах, гладкие и затасканные. Я стою на дорожке из крошечных, серых камней, ведущей через лес черных чахлых деревьев, искривленных и деформированных, как будто изломанных непогодой или неким искусственным катаклизмом. Они лишены листьев и ветвей и похожи на искривленные руки, пробующее вцепиться в небо. Полная тишина, ни ветра, ни вечернего шума. Как будто Фантазер был настолько занят, концентрируясь на визуальных эффектах, что он забыл про звук, но Кратзнер хорош, очень хорош, поэтому очевидно, что тишина преднамеренная.
Я, кажется, один, но когда я медленно поворачиваюсь и смотрю назад, я вижу группу фигур, приближающихся по дорожке, все одеты в такую же бесформенную одежду, как у меня, головы наклонены, так что я не вижу их лица, только капюшоны. Они идут колонной и останавливаются так близко, что я слышу, как их сандалии мягко шелестят по каменной дорожке. Фигура впереди держит горящий факел высоко над головой, как будто освещая путь идущим сзади. За фигурой с факелом около дюжины других, и в свете факела кажется, что они слегка колеблются, как призраки.
Я слышу легкий шум, поворачиваюсь посмотреть на другую сторону дорожки, и вижу еще две фигуры, которые тянут деревянную телегу. Телега старая и исковерканная, а ее два больших колеса деформированы, покачиваются на оси. Фигуры почти согнуты пополам, поскольку они тянут телегу, и их дыхание вырывается из капюшонов облаком пара.
Я слышу их хрюкающие шаги, пока они подтягиваются. Большой мешок лежит на телеге, его горловина завязана толстой конопляной веревкой. Мешок похоже шевелится, хотя это может только казаться из-за движения телеги. Я схожу с дорожки, пропускаю телегу, и иду вслед за ней.
Я совершенно растерян, я понятия не имею, кто мы, куда мы идем, и что мы собираемся делать. Не было никакого предварительного объяснения, и это очевидно преднамеренно, потому что Кратзнер знал, что делал. Эффект очень дезориентирует. Никто не говорит со мной, и я даже не могу увидеть их лица. Все, что я могу видеть - заднюю часть грохочущей телеги и мешок.
Дорожка петляет вправо и влево, но пейзаж все тот же самый, голый и холодный. Дорога поднимается вверх, и две фигуры возвращаются, чтобы помочь тянуть телегу, но даже для четырех это слишком тяжело. Я приближаюсь к заднему краю телеги, и слышу низкий стон от мешка, звук животной боли. Я упираюсь плечо в телегу и толкаю её. Трудно, мои ноги скользят по дорожке, но телега постепенно въезжает на горку.
Я поднимаю глаза и вижу место нашего назначения, внушительный замок из черного камня, с зубчатыми башенками и сплошными стенами. Он возвышается над нами, вздымаясь чуть ли не до неба. Нет окон, в камне даже нет бойниц для лучников, но есть ворота, который выглядят так, как будто они были сделаны для гигантов, в десять человеческих ростов, и достаточно широкие, что бы одновременно проехали шесть телег. Вход закрыт массивной дверью из черного дерева, инкрустированной металлическими шипами.
Кажется, хозяевам замка невозможно увидеть то, что снаружи, но кто-то замечает приближение процессии, потому что огромная дверь начинает открываться вовнутрь с жутким визгом в ржавых петлях.
Мы медленно продвигаемся через дверной проем в темный, сырой внутренний двор, колеса телеги иногда застревают в щелях между грубо обработанными каменными плитами, а затем дверь закрывается сзади нас. Стены, окружающие внутренний двор, кажется, растут до неба, и только когда я откидываю голову назад, я могу увидеть маленький квадрат вечернего неба над нами. Через каждые несколько ярдов во внутреннем дворе в стену установлены горящие факелы, но тот немногий свет от них быстро поглощает мрак.
Тяжёлые двери закрываются с глухим звуком, отражающимся от стен внутреннего двора, от этого звука меня пробирает дрожь. Из внутреннего двора ведут только две двери, та, которая только что закрылась за нами, и другая, немного поменьше, впереди нас. Лидер процессии подходит ко второй двери и основанием факела три раза стучит по ней. Мы слышим шаги, медленные шаркающие шаги, а затем скрежет отодвигаемого засова. Нечто маленькое и черное тихо пролетает над нашими головами. Дверь открывается, и за ней показывается другая фигура в балахоне, но его одежда алого цвета, цвета крови. Он что-то бормочет фигуре с факелом, и они вместе проходят в дверной проем. Остальные фигуры строем следуют за ними, за исключением четырех, которые тянули телегу. Они сбрасывают мешок с телеги, и из мешка раздается крик, переходящий в стон. Вчетвером они хватают мешок и волочат через дверь. Я следую за ними.

[dimkin01]

Коридор приводит к узкой комнате, из которой ведут две лестницы, одна вверх и одна вниз. Мы спускаемся в темноте, потому что фигура с факелом слишком далеко впереди нас. Пока мы спускаемся, я нащупываю ступени ногами перед каждым шагом и держусь одной рукой за влажную каменную стену. Я слышу, как передо мной мешок сваливается со ступеньки на ступеньку, издавая тихое хныканье. Передо мной открывается дверь, появляется фигура с факелом, пропускает нас вперед и следует за нами.
Мы, кажется, спускаемся вечно, значительно ниже уровня земли, глубоко в недра. Я непреднамеренно дрожу, частично из-за холода, но главным образом из-за чувства смерти, наполняющего мою душу. В отличие от других пси-дисков совершенно непонятен сюжет и нет объяснений происходящему, и это очень тревожит.
Я слышу, что передо мной открывается другая дверь, и после двух лестничных пролетов я вижу её. Я следую за фигурами с мешком в комнату с каменными стенами, которая пахнет духотой и плесенью. Замыкающая фигура входит за нами и закрывает дверь. Единственное освещение - два горящих факела, отражающихся в сочащейся по стенам воде. Одна из фигур закрепляет его факел в железный держатель на стена, а другие зажигают еще два факела, уже установленные возле двери. Потолок высокий, приблизительно на десять футов выше головы. Комната вытянута, около тридцати шагов в длину и десяти в ширину, стены сделаны из больших каменных блоков, а пол из плит серого камня частично покрыт мокрой соломой.
В комнате находятся устройства из железа, дерева и кожи. Я вижу жутко выглядящую дыбу, и что-то еще, вроде гигантской колоды для рубки мяса с наручниками по обоим концам. Дерево словно в шрамах, а местами запятнано кровью. Есть металлическая кровать без матраца, вместо него лежанка покрыта сотнями маленьких конусов, каждый с заостренным концом. Есть другие любопытные приспособления, которые я никогда раньше не видел, но понятно, для чего они используются, и что это за место. Это – комната пыток.
Стук в дверь, и одна из фигур открывает её. Заходит другая фигура в красной одежде, неся металлическую котел с раскаленными углями. Он идет вдоль комнаты и высыпает угли на жаровню в углу. На полу насыпана груда угля, он набирает уголь в котел, высыпает сверху на тлеющие угли, потом берет большие мехи, висящие на стене, шумно продувает воздух через жаровню.
Никто ничего не говорит, но кажется, все знают, что им нужно делать. Все, кроме меня. Четверо, которые несли мешок, стоят вокруг него, смотря вниз. Потом один становится на колени и развязывает веревку, медленно и методично, потом бросает её в сторону, как дохлую змею. Другие трое хватаются за низ мешка и с усилием тянут, вываливая содержимое. Это девушка, очень молодая девушка, самое большее пятнадцати или шестнадцати лет, едва-едва в сознании, расслабленные конечности, полуоткрытые глаза, как будто она под наркотиками. Ее рот открывается и закрывается, как у вытащенной на берег рыбы, но она не произносит слов.
Ее волосы длинные и темно каштанового цвета, они рассыпались по ее лицу, когда она растянулась на каменном полу. Девочка одета в простое белое платье, запятнанное и грязное после пребывания в мешке, оно плотно облегает ее фигуру, ее груди ясно прорисовываются через ткань, а подол высоко задрался на бедрах, открывая ее длинные, стройные ножки. Ее кожа загорелая, как будто она много времени проводила на открытом воздухе, играя на солнце, а ее ножки гладкие и очень соблазнительные. Она стонет и протирает ладонями ее глаза, как ребенок, пробуждающий от сна. Она поворачивает голову, и волосы соскальзывают с ее лица. Девушка очень красива, на ее лице никакой косметики, только ее полные губы красны, и ее испуганные большие зеленые глаза смотрят на нас из-под широких, черных как уголь ресниц.

[dimkin01]

Она смотрит прямо на меня, и что-то шевельнулось в моей груди. Она отвела от меня взгляд, и паника вспыхнула на ее лице, когда она увидела фигуры вокруг нее. Девушка прижимает ноги к груди, и подол её платья соскальзывает, обнажая ее бедра. Под платьем она совершенно голая.
Ее глаза все еще выглядят сонными, и ей, кажется, трудно держать их открытыми. Она пытается сесть, но усилие кажется чрезмерным для нее, и она со вздохом шлепается обратно на пол.
Двое из фигур, которые вытряхнули её из мешка, берут её за руки и тянут, пытаясь поставить ее на ноги. Руки не изнежены, я могу видеть укусы насекомых на ее мягкой загорелой плоти. Ее колени подгибаются, и она оседает на пол, неспособная стоять. Одна из красно-надетых фигур приближается и встает перед нею. С того места, где я стою, его лицо не видно, но он смотрит ей прямо в глаза, и она может видеть его. Она пробует отодвинуться от него, но её крепко держат, потом он поднимает руку и наотмашь бьет ее по лицу, справа, слева, и снова справа, три удара, отзывающиеся эхом по комнате, как пистолетные выстрелы.
Она кричит и пытается лягаться, но её мучители стоят слишком далеко от её ног. Бесполезно.
Она впервые замечает горящую жаровню, и ее напуганные глаза становятся похожи на пылающие угли.
"Нет," - тихо шепчет она, "Пожалуйста, нет."
Они тянут ее к жаровне, ее босые ноги царапают по каменному полу. Они держат ее перед жаровней, и она начинает плакать. "Нет", - пищит она. "Пожалуйста не надо. Пожалуйста не надо." Ее голос ломается, ее красивое тело начинает дрожать. Все фигуры, за исключением двоих в красном и двоих держащих ее, собираются полукругов вокруг жаровни. Напряжение в моей груди становится почти невыносимой Это интенсивное чувство предвкушения. И опасения. И желания.
Они тянут ее к стене и держат за руки, пока другие крепят к обоим её запястьям толстые железные наручники, потом отступают назад, оставляя ее прикованной к стене. Она дергает одной рукой, затем другой, но цепи крепки и дают ее немного пространства для движения. Ее руки составляют букву "v" над ее головой, и она должна стоять с немного приподнятыми пятками. Она плачет, и между рыданиями продолжает повторять "нет, нет, нет."
Одна из фигур в красном берет кожаный кнут приблизительно шести футов длины. Он взвешивает его в руке, как будто проверяя баланс, а затем машет им в воздухе. Удовлетворенный, он прикидывает расстояние между концом кнута и спиной девушки. Она слышит движение и глядит через плечо, ее глаза расширены от ужаса и наполнены слезами. Она качает головой и умоляет его не бить ее.
Другая одетая в красное фигура подходит к ней, хватает ее платье возле шее, и тянет так, что ткань рвется, а затем он рвет платье вниз посередине ее спины так, чтобы обрывки висели на ее руках. Теперь она полностью раздета, ее обнаженная плоть покрыта блестящим потом. Нет ни унции жира на ее молодом теле, каждая мышца ясно видима под её гладкой, загорелой кожей.
Фигура позади нее выдерживает паузу, как будто получая удовольствие от оттягивания момента, когда он причинит боль, затем размахивается и бьет кнутом по девушку, оставляя кровавый след на ее спине. Она откидывает назад голову и кричит, без слов, только вой чистой муки.
Он ждет, пока она перестанет кричать, помахивая кнутом в сторонке, а потом снова размахивается и бьет её. Второй крик громче и дольше первого. Он снова хлещет ее, и она прекращает кричать, ее ноги подгибаются, и она виснет на руках. Вторая одетая в красное фигура подходит к ней и берет за подбородок, поворачивая её голову назад. Он глядит в ее лицо и оттягивает большим пальцем одно из ее век. Она потеряла сознание. Он бьет её по щекам, но она остается висеть на руках.
Он идет к стойке, берет деревянное ведро с ручкой из веревки и тащит его по полу к ней. Он берет металлический шар, в котором были пылающие угли, наполняет его водой, а затем выливает в ее лицо. Она задыхается и кашляет, и становится на ноги, тряся головой. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на её мучителя, и снова начинает кричать. Фигура кладет шар в ведро, идет к жаровне и рассматривает металлические прутья, висящие на гвоздях. Он выбирает прут и одним концом кладет его в огонь.
Фигура с кнутом кивает и медленно размахивается. Три тонкие красные полоски на ее спине, на расстоянии в один дюйм и параллельные друг другу. Он профи. Кнут свистит в воздухе и бьет девушку, она воет и выворачивает руки в наручниках.
Теперь есть четыре полоски.
Он поворачивается, протягивает кнут фигуре в серой одежде в конце полукруга и отходит в сторону. Мужчина гладит пальцами по её коже, как будто наслаждаясь, потом медленно проводит концом кнута по ее позвоночнику. Девушка корчится, пытаясь отодвинуться, и он бьет ее кнутом, попадая в одну из полос. На сей раз нет крика, поскольку она снова упала в обморок.
Кнут передается следующему человеку, а девушку снова обливают холодной водой.
Она кричит ещё полдюжины раз, прежде чем кнут вручают мне. Ручка толстая и твердая, сделана из плетенной черной кожи, и к концу постепенно сужается, где то до диаметра карандаша, гибкая и эластичная.
Я становлюсь позади девушки и взмахиваю кнутом в воздух. Мне приятно, есть скрытая власть в том, что могу ударить сильнее, чем рукой. Я не знаю, что случилось, я не знаю, почему девочку наказывают и кто эти люди в балахонах, но я не озабочиваюсь, я видел, что происходит, но я был зрителем, а не участником. A я хочу быть участником. Она смотрит на меня с ужасом в зеленых глазах, ее рот слегка приоткрыт, ее щеки покраснели, но я не чувствую никакой жалости. Только желание. Жажду обладания.
Девушка закусывает губу, и я вижу её зубы, ослепительно белые против ее красных губ, она сглатывает и шепчет жалобным голосом "Пожалуйста, нет". Ее глаза смотрят на меня, когда я замахиваюсь кнутом. "Пожалуйста", - шепчет девушка, и я бью её со всей силы, стремясь попасть по ее попке. И только когда кнут впивается в её плоть, она закрывает глаза и жутко кричит. Струйка крови стекает из свежей раны, по ее попке, по бедру, потом по ее лодыжке и на каменный пол. Я хочу ударить её еще раз, но я должен передать кнут следующему.
Экзекуция прекращается только когда ее хлестнула каждая фигура в комнате. Девушка снова потеряла сознание. Миска воды выплеснута в ее лицо, ее бьют по щекам, но она не приходит в сознание. Она не умерла, потому что мы видим, как она дышит, и иногда она издает слабый стон.
Две одетые в красное фигуры выходят вперед, берут девушку за руки, открепляют наручники, и бросают ее на пол, на спину, не заботясь о ранах. Она лежит не двигаясь, ее ноги раздвинуты, а ее руки лежат над ее головой, ее груди поднимаются и опадают с каждым вздохом. Девушка выглядит прекрасной, как будто она спит, все следы насилия скрыты.
Один из красных балахонов подносит к ней наполненное водой ведро и льёт ей на лицо. Вода попадает ей в рот, и она приходит в сознание, плюясь и кашляя, ее руки машут в воздухе, пытаясь заслонится от потока воды. Вода продолжает литься, пока ведро не осушено. Девушка садится, ее руки опираются на пол позади нее, ее пухлые груди трясутся с каждым кашлем, потом она падает на пол, задыхаясь. Мужчина, который лил на нее воду, берет веревку, которой был связан мешок. Его сосед хватает волосы девочки и тянет к ее коленям. Она пытается сопротивляться, но он бьет ее, и она прекращает бороться. Её руки связывают за спиной. Она становится на колени, опустив голову вниз, вода, смешанная со слезами, капает с ее лица.
Один из мужчин хватает ее за волосы, поднимает ее голову, чтобы она должна была смотреть на нас. Другой в красной одежде бьет ее по лицу, настолько сильно, что всё её тело смещается влево. Она упала бы, если бы не было человека позади нее. Человек, который ударил ее, отступает в сторону, другой выходит вперед и бьет девушку. Потом следующая фигура бьет ее, и следующая, и следующая, и следующая, а затем моя очередь. Красный балахон снова вздергивает ее голову, она смотрит на меня широкими от ужаса глазами, ее губы распухли, ее щеки заалели.
"Пожалуйста," - шепчет она. Ее голова на высоте моего паха, ее рот только в дюйме от моей одежды. Она смотрит на мой пах, и затем на мое лицо. "Пожалуйста", шепчет она снова, и я бью ее, вкладывая в удар всю мою силу. Когда я отступаю назад, я понимаю, что на моей руке кровь. Ее кровь. Я поворачиваюсь и наблюдаю, как остальная часть шеренги бьет девушку, пока фигура в красном не отпускает ее, позволяя упасть на пол. Она лежит, всхлипывая.
Двое поднимают ее и тянут к грубому деревянному столу, приблизительно шести футов длиной и двух шириной, с двумя металлическими зажимами в одном конце, прикрепленными к дереву. Они кладут ее на стол так, что ее ноги находятся на полу, а ее тело лежит на столе. Девушка позволяет им двигать ее, как марионетка. Они развязывают ее руки и закрепляют запястья в зажимах, она поворачивает ее голову, чтобы ее правая щека лежала на столе. Кровь на ее губах, ярко красная. Ее язык высовывается и облизывает кровь, и девушка вздрагивает. Ее спина поднимается и опадает с ее дыханием. Одна из одетых в красное фигур идет к жаровне и достает из нее металлический прут, тщательно осматривает его, и кладет обратно в горящие угли. Мой взгляд прикован к девочке, она лежит там, готовая для нас, доступная для нас, чтобы взять её каждый раз, когда захотим. Часть моего сознания понимает, что это не настоящее, этого не происходит, что я лежу в студии с наушниками на голове, но другая часть сознания продолжает повторять "возьми ее, ударь ее, трахни ее" и я не знаю, является ли это моим собственным выбором, или это подсознательная часть диска, и, честно говоря, я не озабочен этим, мне всё равно, фантазия ли это или реальность, все, что я хочу - девочку. Она смотрит на меня, ее рот открывается беззвучно, но я знаю, что она старается сказать "пожалуйста".
Я замечаю, что все в комнате смотрят на меня. И ждут. Все молчат, но я знаю, что я должен сделать. Я выхожу вперед и приближаюсь к девочке. Ее волосы рассыпались вокруг ее головы, и ее загорелая кожа перекрещена красными следами от кнута, некоторые из них кровоточат. Я вижу тот, который я сделал ей, и я протягиваю руку и провожу по нему пальцем. Девочка вздрагивает и задерживает дыхание, и это делает меня даже более возбужденным, я сильно давлю на рану, и она вскрикивает. Я кладу обе руки на нее, около подмышек, и двигаю вниз, ласкаю ее груди, потом глажу по ее тонкой талии, и вниз, к ее упругой попке.
Фигуры позади меня начинают некоторое странное скандирование, которое звучит как не из нашего мира, никаких слов, которые я знаю, никакого ритм, но это, кажется, поощряет меня, и я знаю, что они все смотрят на меня. Девочка кажется знает, что её ожидает. Пока я поглаживаю ее мягкие бедра, она раздвигает ноги, открываясь для меня. Я глажу её между ног, проверяя, насколько она там влажная, настолько она готова, чтобы я вошел в нее, как она этого хочет, а затем голос в моей голове говорит да, именно это она хочет. Она хочет тебя в ней. Она хочет, чтобы ты взял ее, и взял грубо. Она хочет, чтобы ты причинил ей боль. Я поднимаю спереди подол моей одежды, напряжение в моем паху настолько сильное, что причиняет мне боль. Я кладу подол на её спину, и теперь я чувствую, что касаюсь ее бедер, и я знаю, что все, что я должен сделать, это двинуться вперед, и я буду в ней. Девочка тихо стонет, и я чувствую ее толчок ко мне. Она хочет тебя, говорит голос. Позади себя я слышу царапание в дверь, но не оборачиваюсь.
Одна из фигур в красном вытягивает прут из углей, обматывает куском толстой ткани и дает ручку ко мне. Конец прута раскален добела, я подношу в моему лицу, чтобы исследовать, и я ощущаю жар и чувствовать запах раскаленного металла.
Девочка видит горящее железо, и она тихо стонет. Ее глаза настолько расширены, что я почти теряюсь в них. Царапание в дверь становится громче. Я держу прут одной рукой, а другой трогаю ее еще раз между бедер, и снова чувствую, как у нее там тепло и влажно, и голос в моей голове говорит да, она хочет это. Она хочет тебя и она хочет быть травмированной.
Я поднимаю прут над ее спиной, и что-то бросается на дверь, достаточно сильно, чтобы встряхнуть это, но я не реагирую. Я близок, так близок к входу в девочку, что чувствую ее тепло, меня тянет к ней как магнитом, но я отстраняюсь назад и жду, наслаждаясь моментом, мой член в дюйме от ее плоти, прут в дюйме от ее спины. Голос в моей голове с дикой настойчивостью повторяет "она хочет это", затем ее рот открывается, девочка говорит "пожалуйста" и с тихим стоном она надвигает себя на меня, и я опускаю раскаленное железо вниз, и голос кричит в моей голове "Лейф!", и это - ................

[dimkin01]

....... Рат. Стоит на мне, рыча. Она шлепает меня лапой по лицу, но ее когти не выпущены, так что она не царапает меня. "Лейф", - кричит она. "Проснись."
Я моргаю и встряхиваю головой, мое сердце бьется, я все еще возбужден, и в моем паху жестокое напряжение. Я тяжело дышу.
Рат смотрит на меня и садится на кушетку, ее левая лапа лежит на мне, ее голова наклонена налево.
"Вы в порядке?" – спрашивает она.
Я киваю, но я не в порядке, в моей голове кружатся изображения комнаты пыток и девочки .
"Что случилось?" - спрашиваю я у нее.
"Я не верю им," - говорит она. "В этот раз они собирались заставить Вас просмотреть диск до конца."
"До конца?"
Она кивает. "И Вы знаете, что это значит," - говорит она.
Да, я знаю. Я вскакиваю с кушетки, дверь открывается, с взволнованным взглядом входит Макс, и я бью его по лицу, он отлетает к стене кабины и сползает на пол. Он кладет руку на разбитую губу, и по ней течет кровь, но кровь не столь же яркая и красная, как кровь девочки. Она не выглядит настоящей. Я переступаю через него и иду к моей одежде, Рат возле моих ног. Техники находятся в другом конце комнаты, так что я хватаю мою одежду и выскакиваю за дверь. Я сбрасываю пропитанное потом платья, и пока жду лифта, успеваю наполовину одеться. Когда дверь открывается в кабинет Луи Эйнтрелла, я полностью одет и все еще безумен. Чертовски безумен. Рат говорит мне успокоиться, но я игнорирую ее.
Я проскакиваю мимо его секретарей и личного помощника и проламываюсь в дверь. Эйнтрелл сидит в одном из зеленых кресел, разговаривая с седым человеком в дорогом костюме с портфелем на коленях. Эйнтрелл включает свою улыбку и встает на ноги, поскольку я иду к нему. На низком буфете стоит большое блюдо, я на ходу хватаю его и разбиваю его на лбу Эйнтрелла. Он падает, кровь течет по его лицу. Его правая рука падает на ковер, ладонью вверх, и я становлюсь на неё каблуком и давлю всем своим весом. Похоже он упал в обморок, но я не озабочиваюсь, потому что я ничего не хочу сказать ему. Я сильно пинаю его по ребрам, и я чувствую, что что-то ломается. Это хорошо. Его посетитель с ужасом смотрит на меня, вскакивает на ноги, портфель падает на толстый ковер, и он подается назад, закрываясь руками. Я наступаю на него, он говорит "пожалуйста", и я собираюсь ударить его, когда Рат кричит "Лейф, нет." Я поворачиваюсь и быстро выхожу из комнаты, толкая в грудь одну из секретарш, когда она пробует остановить меня.
Лифта нет на этаже, и я пинаю двери, пока он не приезжает, и я брожу по лифту, пока мы спускаемся, кровь ревет в моих ушах. Рат сидит в середине и смотрит, как я брожу вокруг нее. Она не говорит со мной, потому что я не слушаю. Лифт рассказывает, что снаружи жарко и что Зеленые активисты взяли на себя ответственность за взрыв во Всемирном торговом центре, и я бью по динамику кулаком, пока рука не кровоточит, а металлическая решетка погнута и молчит.
Двери лифта открываются, навстречу две девочки, и когда они замечают меня, то открывают рты. Один из сотрудников службы безопасности в двери держит телефон возле уха, и он кивает, когда видит меня, что-то говорит и кладет трубку.
"Господин Аблеман, мы можем поговорить с Вами, пожалуйста?" – говорит он, показывая жестом другому охраннику встать с правой стороны от меня. Я продолжаю идти, и он делает движение, чтобы остановить меня, я сильно пинаю его между ног и проскакиваю в дверь прежде, чем он начинает кричать.
Пешеходы освобождают мне проход, пока я бегу по улице, и я не вижу, куда я бегу. Все, что я могу видеть, это девочку, беззащитную передо мной, раскаленное железо в моей руке, как открылся ее рот и как она сказала "пожалуйста". Она хотела, чтобы я травмировал ее, и я хотел этого.
Я соскакиваю с тротуара, визг тормозов и рев клаксона, но я игнорирую это. Тогда водитель открывает его окно и начинает проклинать меня, и я начинаю воспринимать реальность. Это такси, и водитель красный и толстый, с рыжими усами и водянистыми синими глазами, он материт меня и показывает средний палец. Что-то замыкает в моей голове. Я вижу гнев, горящий в его влажных глазах, но я знаю, что это не ничто по сравнению моей жгучей ненавистью, и я пинаю его дверь. Один раз, второй, третий, и с каждым ударом тонкий металл прогибается внутрь. Его челюсть падает, он слишком ошеломлен, чтобы среагировать, а затем он возится с ручкой двери. Я отстраняюсь и жду, пока его нога не наступит на асфальт, и я пинаю дверь всей своей силой, его нога ломается. Кровь отхлынула с его лица, и кажется что его сейчас вырвет, а затем он начинает кричать.
Я с презрением поворачиваюсь к нему спиной и иду дальше. Я слышу, что автомобили притормаживают возле меня, поскольку водители отключают автопилоты, но я не озабочен этим. Ничего не имеет значения. Полицейский аппарат наблюдения спускается вниз и исследует меня линзами телеобъектива, а затем зависает в пятидесяти футах над моей головой и следует за мной. В моей голове пузырь, он становится больше и больше, и сжимает мой мозг, и я знаю, что когда он лопнет, я буду в порядке, но сейчас пузырь давит на мой мозг, и в пузыре - девочка. И боль. И желание.
Я слышу бегущие шаги, и кто-то выкрикивает мое имя. Я смотрю через плечо и вижу Эрби, бегущего как сумасшедший. Я продолжаю идти, и когда он догоняет меня, он задыхается. Эрби, как я, слишком привык к роскошным автомобилям и частным самолетам, чтобы бегать по улице.
"Лейф, что случилось?" – спрашивает он.
"Ты знаешь, что случилось," - говорю я, источая яд.
"Скажи мне," - говорит он.
"Они собирались проиграть весь диск, до конца," - говорю я. "И они – это ты. Ты, Макс и Эйнтрелл. "
"Зачем им делать это?" – спрашивает он. Пот течет по его лицу.
"Я не знаю зачем. Возможно из болезненного любопытства, чтобы увидеть, что случится. Возможно избавиться от меня, таким образом им не нужно платить по моему контракту. Возможно потому, что я знаю, что они из себя представляют. Но я не задаю вопрос, зачем. "
Эрби выглядит смущенным, он кладет руку на мое плечо, пытаясь остановить меня, но я стряхиваю его руку. Я не хочу, что бы меня трогали. Никто. Но меньше всего те, кому я не доверяю.
"Это не имеет смысла," - говорит он. "Никто не собирался травмировать Вас, Лейф, поверьте мне."
"Я не верю." Мои кулаки напрягаются, и я воображаю, как бы он чувствовал себя, если бы я ударил его по лицу. Возможно он насладился бы этим. Как девочка.
"Я слышал, что все шло хорошо, но затем Вы рано вышли из этого, и начали нападать на всех," - говорит Эрби. Мы снова сходим с тротуара, пересекая улицу. "Что заставляет Вас думать, что они пробовали убить Вас?"
Я останавливаюсь в середине улицы, не обращая внимания на нетерпеливый рев клаксоны и сыплющуюся ругань.
"Моя кошка сказала мне," - говорю я, и он выглядит смущенным, но прежде чем он заговорит, я бодаю его в лицо, мой лоб разбивает его нос. Его кровь брызгает на мою одежду, он хватается за нос, и я бью коленом между его ног. Я оставляю его лежащим на шоссе. Я как будто вижу все через красный фильтр, кровавая завеса на моих глазах. Я сталкиваюсь со стариком и он отшатывается назад, хватаясь за фонарный столб, маленький мальчик, крутящий педали, я бью ногой по колесу и толкаю руль. Я слышу сирену, становящуюся громче и громче. Я иду всё быстрее и срываюсь на бег.

[dimkin01]

Я поворачиваю налево, потом направо, и попадаю на улицу, которую я не знаю, улицу с мусорными ящиками и темными тротуарами. Высокие, построенные из кирпича здания, которым позволили обветшать, с осыпавшейся краской. Тротуары заняты разговаривающими домохозяйками, детьми, играющими с игрушечным оружием, лающими собаками, сутулыми мужчинами в дверных проемах с настороженными взглядами. Некоторые из них видят полицейского робота-наблюдателя. Я прекращаю бег, потому что я начинаю привлекать внимание, но это не дает никакого различия, и я понимаю, что это потому, что я обрызган кровью. Я достаю носовой платок, вытираю мое лицо, и продолжаю идти.
Я слышу другую сирену и вижу, что полицейский автомобиль поворачивает в эту улицу, так что я немедленно поворачиваю налево в переулок. Там темно и холодно, как будто солнечный свет никогда не проникал сюда. Груды мусора, картонные коробки и черные полиэтиленовые пакеты, и запах протухшей рыбы. Кто-то темный и лохматый пробегает вдали на тонких ногах, и Рат высокомерно фыркает.
Передо мной я вижу длинный, тонкий светлый прямоугольник, где переулок выводит на другую улицу, и бреду туда. Внезапно я осознаю, что я не один, три фигуры с левой стороны от меня. Они могут быть мужчинами или женщинами, я не могу разобрать. Вспышка в моей голове, и я вернулся в комнату пыток, смотрю на жаровню. Я ищу девочку, но её там нет, только Рат, с тревогой смотрит на меня и говорит мне бежать. Я игнорирую ее, она не реальна. Только девочка реальна, и я не могу найти ее. Фигуры приближаются ко мне, и я спрашиваю их, где она, но они не отвечают. Возможно они не понимают что я реален. Я протягиваю мои руки, чтобы показать им, что я на их стороне, но один из них хватает мои запястья, а другой бьет меня в лицо, а затем пинает меня в живот. Мои руки выкручены за спину, я пробую выкрутиться, но они двигаются слишком быстро, они, кажется, текут вокруг меня, я чувствую удар в грудь, и я задыхаюсь, я чувствую боль. Кто-то лезет в мои карманы, и я чувствую, что у меня вытаскивают бумажник, затем пинают по ноге, и я падаю на асфальт. Я пытаюсь встать, но меня пинают по ребрам, я прикусываю мой язык, мой рот заполнен влажной, соленой кровью. Они срывают мой жакет и затем что-то ударяет меня в по шее, затем моя голова взрывается в яркой белой вспышке, и это - ...............

[dimkin01]

........... темно. Глубокая, окутывающая темнота, в которой медленно ползают маленькие красные круги. Круги удлиняются и изгибаются, и превращаются в губы, пухлые красные губы, которые говорят слово "пожалуйста" множество раз.
"Лейф, проснись пожалуйста." Это Рат, но я не вижу ее среди множества губ.
"Пожалуйста, Лейф, пожалуйста." Я открываю глаза, и губы исчезают, но все еще темно. Есть что-то холодное у моей левой щеки, и что-то горячее с правой стороны, и запах свежего хлеба. Я вообще не чувствую мою левую руку, как будто она отрублена у плеча. Я пытаюсь вспомнить, где я, потому что это может быть Фантазией, или же я вышел из Фантазии, невозможно сказать.
Я снова закрываю мои глаза, и кружащиеся губы возвращаются, говоря голосом девочки. Что-то горькое в моем рту, и я понимаю, что я лежу на земле, а моя рука согнута подо мной.
"Лейф," - говорит Рат. "Полиция скоро будет здесь. Вставайте."
Я переворачиваюсь на спину, и мои руки освобождаются, их начинает покалывать возвращающийся кровоток. Я чувствую влажную холодную землю под моими ногами, легкий ветер шевелит волосы на моих бедрах, я ощупываю бедра и чувствую голую кожу.
"Они взяли мои брюки," - говорю я разбитыми губами. "Они взяли мои чертовы брюки."
"Да, я знаю," - говорит Рат. "Вы собираетесь вставать или как?"
Я сажусь. Я раздет до нижнего белья. Я могу понять, что они взяли мой бумажник и мои часы, возможно и мой жакет, но что они собираются делать с моими носками? Гнев прошел, я только замерз и несчастен. Я медленно встаю.
"ОК?" - спрашивает Рат.
"ОК," - говорю я. Я наклоняюсь и чешу ее уши, она прижимает голову к моей руке и мурлычет.
"Я волновалась," - говорит она. "Вы были таким сердитым. Я никогда не видела Вас таким раньше."
"Это очень грубая прогулка," - говорю я ей. Мы подходим к концу переулка, но я держусь в тени.
"Что мне делать?" – спрашиваю я у Рат.
"Лучше всего такси," - говорит она. "Вы не в том состоянии, чтобы идти пешком. И Вас наверное повезут, если Вы пробуете. По крайней мере шпион в небе улетел. Он полетел за людьми, которые напали на Вас. Но он вернется, и полиция тоже . "
Да, она права. Как обычно. Я стою в темноте, прячась от пешеходов, и через десять минут я вижу останавливающееся такси, из которого выходит молодая девочка в обтягивающем платье в цветах тигровой шкуры, эти цвета заставляет волосы на спине Рата встать дыбом. Я жду, пока она заплатит за проезд, и затем я выскакиваю и прыгаю на заднее сиденье прежде, чем она успевает закрыть дверь. Она хихикает и глядит на меня через окно, а Рат рычит на нее.

[dimkin01]

Я пытаюсь вжаться в сиденье, но водитель видел меня в зеркале заднего вида, и он оборачивается получше рассмотреть меня.
"Выходи" - говорит он. "Покинь мое такси, извращенец."
"Меня ограбили," - говорю я. "Просто довези меня домой, и я заплачу ваши деньги."
Он наставляет на меня палец, и если бы между нами не было пуленепробиваемого стекла, то он был бы ткнул меня в грудь.
"Мы никуда не поедем. Покинь мое такси, или я вызову полицейских."
"У меня есть деньги," – настаиваю я. "У меня более чем достаточно денег, я обещаю."
"Вон" - говорит он. Он не слушает меня, и я злюсь. Я могу потратить за день больше, чем он заработает за всю жизнь. За дюжину жизней. Эта слякоть ничто, он никогда не будет представлять из себя что-нибудь, никогда ничего не достигнет, и он собирается выгнать меня на улицу. Я бью рукой по стеклу и мажу его кровью. Моя кровь или девочки? Я не знаю, и я снова и снова бью по стеклу. "Я Фантазер, ты, ублюдок," - кричу на него. "Я Фантазер, а ты ничто. Теперь отвези меня домой." Слюна течет по моему подбородку, и я чувствую, что мои щеки горят, я безумен, настолько безумен, что я смог бы убить, если бы смог добраться до него. Я колочу обеими руками, и вижу страх в его глазах, он отворачивается, включает автопилот, и автомобиль начинает двигаться. Я откидываюсь назад и закрываю глаза, но когда я вижу появляющиеся красные губы и слышу жужжание, где-то в краю сознания я слышу, как Рат зовет меня. Когда я открываю мои глаза, такси стоит на месте, а водитель разговаривает с двумя полицейскими в форме. Мы стоим не около моего дома, и это не удивляет меня. Я пытаюсь выйти, но дверь блокирована третьим полицейским. Я выскакиваю в другую дверь, но они хватают меня за руки и тащат в полицейский участок.
"Это плохо закончится," - печально говорит Рат, следуя за нами. Я пробую стряхнуть их с себя, но хватка слишком сильна, а один из них бьет меня по почкам, и я прекращаю сопротивляться. На мгновение я возвращаюсь в прошлое, к девочке, как она держалась с фигурами в балахонах, как она бросила сопротивляться, и как она потом хотела боли и приветствовала это.
Двери шипят, открываясь, и меня заводят в длинный коридор, мои босые ноги скользят по полу, полицейские ничего не говорят, не даже смотрят на меня, как будто я просто почтовая бандероль. В конце коридора окрашенная зеленым металлическая дверь, другой полицейский отпирает её, и меня ведут вниз по лестнице. Слишком узко для нас, чтобы пойти втроем в ряд, поэтому один из полицейских проходит вперед, другой сзади, оба держат мои руки. Лестница приводит к другому коридору с рядом металлических дверей. Все двери черные с маленьким люком на высоте лица. Это очевидно камеры. Коридор освещен шеренгой лампочек в потолке, но я могу видеть горящие факелы на стене, а мои молчаливые охранники одеты грубые шерстяные одежды, и когда они отпирают дверь электронным ключом, я вижу жаровню в углу камеры, и наручники висят на стене, и фигура в красном тычет металлический прут в огонь. Я пытаюсь бороться, но их пальцы впиваются в мои руки, а мою голову пригибают так, что все, что я вижу, это их ноги. Они обуты в сандалии, а пол из влажного камня, и затем меня толкают вперед так, что я падаю на колени. Я кричу и кручусь назад, стараясь схватить колени человека позади меня, но его кулак бьет по задней стороне моей шеи и это - ........

[dimkin01]

.......... свет, резкий и неприятный, когда я открываю мои глаза. Источник боли – стеклянный пластиковый квадрат в потолке, позади которого яркий круглый фонарь, словно огромный глаз, ослепительно сверкающий на меня. Я лежу на спине, а когда пробую повернуться, возникает резкая боль в моей шее. Нет подушки, я лежу на тонком пластиковом матраце приблизительно в один дюйм толщиной. Я медленно поднимаюсь и встаю на ноги. Ноги болят, и большой синяк на моем животе. Камера, кажется, создана так, чтобы невозможно было причинить себе вред. Стены заделаны толстой губчатой пластмассой, мягкой, если на неё нажать. То же самое на стенах или потолке, единственные перерывы в монотонности - это матрац на пластиковой опоре, унитаз из толстой белой пластмассы в углу, и дверь камеры.
Это камера для потенциальных самоубийств, что дает мне хорошую идею относительно того, что они думают о моем настроении.
У меня нет никакого чувства времени больше, я не знаю, день сейчас или ночь. Я предполагаю, что свет означает, что снаружи день, но возможно они оставляют свет включенным все время, чтобы они могли видеть, что я делаю. Дверь закрытый и нет очевидных признаков камер наблюдения, но я был бы удивлен, если бы не оказалось камеры позади пластика в потолке.
Рат сидит возле двери, с беспокойство на мордочке.
"Как долго я был в отключке?" – спрашиваю я.
Она пожимает плечами. "Несколько часов," - говорит она. "Я не думаю, что они сильно ударили Вас."
"Ты должна была видеть это с моей точки зрения," - отвечаю я, но она права. Это не только удар, это больше имеет отношение к моему истощению, каждая клетка моего тела и мозга болит, и я хочу только спать. Я сажусь на унитаз и обнимаю голову руками, массируя виски. Я чувствую, что кровь ударяет в мою голову, как будто артерия собирается взорваться. Когда снова я открываю мои глаза, девочка лежит на матраце, голая, ее руки связаны у нее за спиной, ее волосы рассыпаны по ее лицу так, чтобы ее губы скрыты, но я ясно слышу, что она говорит "пожалуйста, пожалуйста", затем я протираю мои глаза, и она исчезает.
"Что случилось?" - спрашивает Рат.
"У меня помрачилось сознание," - говорю я. Она встает и кладет голову на мое колено. Я чувствую, что ее мех касается царапин и ушибов, но не больно. Она глядит на меня широко раскрытыми глазами и улыбается. Она ничего не говорит, но я знаю, что она хочет. Что ей нравится. Я чешу её за ушками, и она мурлычет. Всегда, когда я касаюсь ее, это успокаивает меня, поскольку я касаюсь ее меха. Ее мурлыканье постепенно гасит ужас в моей голове, и мое дыхании начинает соответствовать ее ритму, как будто наши тела объединились. Мы сидим так некоторое время, и в конце концов она нарушает тишину.
"Лучше?" – тихо она спрашивает.
"Ты знаешь, что это так," - говорю я. Я держу ее обеими руками, мои большие пальцы потирают ее уши. Я чувствую острые зубы на моих запястьях. Один укус, и она может убить меня.
"Вы должны верить мне, Джек," - говорит она, играя жестокую бездомную кошку.
"Я вижу миражи, Рат," - говорю я и она спрашивает, что в них нового. Конечно это её особенность. Я сижу на холодном унитазе в тюремной камере, одетый только в трусы, и разговариваю с вымыслом моего воображения. Это не выглядит мудрым здравомыслием.
"Это подошло к стадии, когда мне трудно различить, действительно ли я фантазирую," - говорю я ей.
Это не только вопрос появления миражей в моем воображении, с которыми я могу справиться. Это намного, намного больше. Теперь я не могу даже сказать, бодрствую ли я или сплю. Проклятье! Я думал, что я в состоянии справиться с этим, я действительно думал, что я смогу это. А теперь я чувствую, что все это исчезает. "
Я встаю, забывая, что она лежит на мне, бью её по голове коленом, и она визжит.
Я брожу взад-вперед по камере, мои руки сжаты в кулаки, и я задыхаюсь.
"Это не справедливо," - кричу я, и слезы текут из моих глазах. Не справедливо, потому что я делал хорошие диски, я уже сделал девять, и остался только один, чтобы закончить всё, а теперь Эйнтрелл, и Макс, и остальные, поиграли с моими мыслями до такой степени, что я всё проиграл. Они должны были оставить меня в покое, они должны были использовать более молодого парня для просмотра дисков и их расследования, вместо того чтобы вогнать эту грязь в мой череп. А они загнали меня до предела, они предали меня, они знали, что случится, но они все равно сделали это. Вспышка света, и стены камеры расплываются, а затем превращаются в камень, и факелы на стене, и фигура в красной одежде вытаскивает прут из огня и осматривает его. Я не могу видеть его лицо, он наклонил голову вниз, он двигается ко мне, держа раскаленный металл, а затем он тычет его в мою ногу, и прут жжет меня, Боже, он жжет так, что я почти падаю в обморок, запах горящей плоти и боль поражает меня, и я кричу и отшатываюсь к стене. Вторая фигура в красном хватает мою левую руку, и бьет меня по лицу, и кровь выступает на моих губах. Другая фигура поднимает прут и держит его в дюйме от моего лица, и я чувствую высокую температуру своей кожей, и он отодвигает прут, и нацеливает его на мой глаз, и я снова начинаю кричать, а затем я вижу движущееся пятно, и Рат передо мной, и она хватает челюстями его руку, и он бросает прут, и он гремит по полу, но она не отпускает. Она тянет его к полу, и я вижу, как напряглись ее челюсти, и затем она дергает головой, разрывая его плоть.
Я хватаю фигуру рядом со мной и бросаю его в стену. Его голова глухо стучит об камень, а я обеими руками хватаю его капюшон и сдергиваю его. Сияющая улыбка. Луи Эйнтрелл искоса смотрит на меня, и кровеносный сосуды рвутся в моих глазах, и красная пелена застилает мои глаза, и я сильно бью его, так, как я ударил Эрби. Мой лоб врезается в его лицо, и я как будто бьюсь головой об стену, но Эйнтрелл сползает по стене, и кровь на его лице, и я снова бью его головой. И снова. И снова.
Шум за дверью камеры, и чьи-то руки отрывают меня от стены, и кровь течет по моему подбородку, и ярость - теперь часть меня. Трое полицейских, по одному с каждой стороны меня, а третий со шприцем, заполненным Богом знает чем, и я показываю на него пальцем и велю ему убежать от меня.
"Я - Фантазер," – кричу я на него. "Я Фантазер, и я могу заставить вас исчезнуть. Я могу сделать так, как будто вас никогда не было на этой планете. Теперь идите к черту от меня." Затем мои руки схвачены, шприц приложен к моей шеи, я слышу щелчок, и где-то поодаль я слышу Рат, называющую мое имя. Это - ...........

[dimkin01]

........ день. Свет проникает через промежуток между торопливо закрытыми занавесками создает удлиненный треугольник света на дальней стене моей спальни. Сильный кошачий запах, и когда я поворачиваю голову налево, я вижу мордочку Рат, ее закрытые во сне глаза. Я поворачиваюсь на другой бок и вижу ее задние лапки. Она лежит вокруг моей головы как шарф. На ночном столике стоит графин с водой, я пытаюсь дотянуться до него, но теряю координацию и роняю графин на пол.
Рат открывает один глаз и фыркает, в дверном проеме появляется Эрби, держащий чашку кофе в руках. У него наклеен лейкопластырь поперек носа и два синяка под глазами, как будто он неделю не спал. Он садится на край кровати и спрашивает меня, в порядке ли я.
"Я думаю да," - говорю я, и он помогает мне сесть и дает чашку. Я думаю, он выглядит хуже чем я, но что я могу сказать ему? Я тот, который травмировал его. Интересно, сидел бы он здесь, если бы он не зависел от меня в его средствах к существованию, но я знаю, что это не справедливо, потому что Эрби достаточно хороший куратор, чтобы работать с любым Фантазером.
"Воды," - говорю я, мой рот настолько пересох, что язык кажется обложен. Эрби ставит чашку кофе, наливает мне стакан воды из графина, и смотрит как я пью. Рат встает на лапы, проходит до конца кровати и плюхается в моих ногах, подбородком на лапах.
"Как я вернулся сюда?" - спрашиваю я у Эрби. Я помню, что случилось в камере, я помню переулок, я помню темницу, но все они настолько перепутались, что я не знаю, что случилось на самом деле, и что мне привиделось. Моя шея болит там, куда полицейский ударил меня, и мой лоб разбит в тех местах, где я бодал стену, и я чувствую, что все мое тело ушиблено, но я начинаю понимать, что реально а что нет.
"Мы проверили все больницы и отделения полиции," говорит он. "Судя по Вашему поведению, Вы наверняка попали бы туда или туда. "Он грустно улыбается и поднимает руку к его пластырю, как будто проверяя, что он все еще в месте.
"Мне жаль," - говорю я.
"Забудь это," - говорит он.
"Я не осознавал, что я делал."
"Забудь это," – повторяет он, но я не могу. Я не могу забыть ничего. Темница. Камера. Девочка. Боль. Это все застряло в моих синапсах, вспыхивая и причиняя боль.
"Что случилось с вашей одеждой?" – спрашивает он. "Полиция забрала?"
"Нет, меня ограбили," - говорю я. "По крайней мере, я думаю, что меня ограбили."
"Они, должно быть, избили Вас," - говорит он, забирая пустой стакан из моей руки и ставя на стол. "Врач компании осматривал Вас, пока Вы были без сознания. Большинство повреждений поверхностные. За исключением ожога. "
"Ожога?" – повторяю я.
"На вашей ноге. Кто-то прислонил раскаленное докрасна железо к вашей ноге. Разве Вы не помните?"
Да, я помню, но я не могу объяснить это Эрби. Черт, я даже не уверен, могу ли я объяснить это самому себе. Я уверенный, что моя нога забинтована в том месте, к которому фигура в красном прислонила прут прежде, чем Рат впилась зубами в его руку. Но это было в моем воображении, откуда же взялся ожог? И что случилось бы, если бы Рат не спасла меня? Я мог умереть.
"Вы должны поверить в это," - говорит она, и я верю.
"Я думаю, что они, должно быть, сделали это, когда напали на меня. Я не помню большую часть прошлого дня. "
Эрби внимательно смотрит на меня, поскольку я набираю полный рот горячего кофе и ставлю чашку рядом с пустым стаканом.
"Вы уладили с полицией?"
"Конечно," - говорит он, потому что это его работа, ему платят за то, чтобы моя жизнь между записями пси-дисков проходила так гладко, насколько возможно. Эрби будет рад, когда я сделаю последний диск, он может получить премию и курировать следующего Фантазера. "Они не будут выдвигать обвинения." Он улыбается.
"И я тоже," добавляет он.
"Мне жаль," - говорю я, но внутри себя я не уверен, действительно ли мне жаль. Эрби - часть Корпорации, они его лорды и владельцы, а я только его временный сотрудник. И если Корпорация попробует выдвинуть обвинение против меня, то он сделает это.
"Эрби," - говорю я, поскольку эта мысль впервые приходит в мою голову, "слышал ли ты когда-либо о женщине по имени Элен Гвайн? Она работает в «Моральном Крестовом походе». "
Он качает головой. "Не думаю. Почему Вы спрашиваете?"
Я понимаю, что возможно это было ошибкой, упоминать ее имя, потому что Эрби не глуп, и если он узнает, что я говорил с Элен, он может подумать, что я заинтересован в ней.
"Я говорил с одним Фантазером некоторое время назад, и он рассказал, что она спрашивала его о сексе и насилии в новых дисках, и я просто задался вопросом, знаешь ли ты о ней. "
"Я уверен, что нет," - говорит он. "Как пишется ее фамилия?"
Я пишу, он достает из его кармана золотую ручку и переписывает на одну из его визитных карточек. Черт, я внезапно понимаю, что она оставила ее визитку в соседней комнате, рядом с бутылкой виски, и если Эрби блуждал по комнате, он, возможно, легко заметил бы её. Но если он уже заметил визитку, он не стал бы записывать ее имя. Или возможно он играет со мной, возможно он уже догадался, что она была здесь, и что я лгу ему. Черт, почему я только не держал мой рот закрытым?
"Я проверю," - говорит он. "Вы должны отдохнуть, доктор сказал, что Вы должны поспать некоторое время."
"Все хорошо," говорю я ему, откидываюсь назад и устраиваюсь поудобнее. Рат встает и растягивается вдоль моего тела.
"Я покину Вас," - говорит Эрби. "Позвоните мне, если будете нуждаться в чем-нибудь."
Он останавливается в двери спальни и смотрит на меня, улыбаясь.
"Леиф?"
"Да?"
"Уверены, что Вы в порядке?"
"Мы прекрасны," - говорит Рат. "Исчезни."
"Все хорошо," - говорю я. "Иди."

[dimkin01]

Я выжидаю, пока не слышу, как закрывается дверь в квартиру, а затем соскальзываю с кровати и иду в гостиную. Я смотрю в баре, но там только выпивка, я не могу найти карту Элен. Возможно уборщица взяла её. Или возможно это сделал Эрби. Черт. Я прошу, чтобы телефон позвонил Элен, но ее домашний телефон молчит, и никто не отвечает в офисе «Крестового похода за Мораль».
"Который час?" – спрашиваю я телефон, и он говорит мне, что почти шесть, поэтому я думаю, что они уже закрылись. Я не знал, что уже так поздно. Фактически я даже не знаю, какой сейчас день недели. Я подхожу к окну и смотрю на город внизу. Солнце начиная краснеть, и скоро скроется позади горизонта, исчезая как прошлогодняя мода. Тогда наступит ночь.
Рат становится на задних лапы, опираясь передними на мой животе, когти спрятаны, так что она не собирается царапать меня. Она трется усами по моей голой коже. Щекотно.
"Они не щекотят," говорит она.
"Они щекотят," – настаиваю я и поглаживаю ее шею.
"Я могу получить немного молока?" – мурлыкает она и становится на все лапы, прогибая спинку, ее язык облизывает верхнюю губу.
Я протягиваю мою сложенную в чашку ладонь и воображаю её наполненной холодным, пенистым молоком, и она жадно пьет его.
Она заканчивает, садится, и моет ее лицо левой лапкой, используя её как влажную тряпку.
"Рат?" – говорю я.
"Что?"
"Как ты узнала, что они собирались оставить тот пси-диск проигрываться до конца?"
"Я услышала их разговор," - говорит она, возвращаясь к серьезному делу - чистке ее усов.
Я глажу ее по голове. "Я рад, что ты это сделала," - говорю я.
"Я тоже," - мурлыкает она.
"Кто говорил об этом?" - спрашиваю я у нее. Звонок в дверь раздается прежде, чем она успевает ответить, и я иду к телевизионному монитору у двери. Это Элен Гвайн.
"Элен?" – говорю я, смущаясь, потому что я не могу понять, почему она пришла сюда.
"Я узнала, что Вас травмировали," - говорит она. "Я могу войти?"
"Конечно," – отвечаю я и велю компьютеру открыть дверь подъезда. Пока она поднимается на мой этаж, я возвращаюсь в спальню, выбираю толстый белый махровый костюм из одного из платяных шкафов, и осматриваю себя в зеркале ванной. Я хорошо выгляжу. Нет, хуже чем обычно. Я чищу мои зубы, когда снова звенит дверной звонок, я ополаскиваю мой рот и открываю дверь в квартиру.
Она ошеломляющей выглядит, в свежей белой блузке под черным жакетом с подложенными плечиками и черной юбке, которая чуть ниже ее колен и разрезана сзади так, что я могу видеть половину ее бедер, когда она проходит мимо меня в комнату. Она с белой кожаной сумочкой с золотой цепочкой. Маленькая черная заколка позади ее волос, такие Вы можете увидеть на школьницах. Она надела черные туфли с высоким каблуком и чулки, и она идет так, как будто она знает, что я рассматриваю ее.
"Конечно она знает, что Вы рассматриваете ее, ваши глаза фактически вылезли на лоб," – говорит Рат. Она садится с плохим настроением.
Элен поворачивается, чтобы посмотреть на меня из под лукаво приподнятой брови. "Немного рано ложиться в кровать, не так ли," – говорит она с улыбкой. Ее помада и лак для ногтей снова соответствуют друг другу, на сей раз модного фиолетового цвета. Она садится, и шелк шелестит, и движение её грудей под блузкой показывает, что она не носит лифчик.
"Я не чувствую себя настолько пылким," говорю я. "Могу я предложить Вам напиток?"
Она кивает и говорит, что хочет джин с тоником, и я пытаюсь вспомнить, это ли она пила в тот раз, когда она была у меня в квартире. Я думаю, что так и было, но я не уверен.
"Вы не выглядите так, как будто Вас ограбили," - говорит она, пока я готовлю ей выпивку.
Волосы встают дыбом возле моей шеи, потому что я не могу понять, как она узнала, что случилось со мной, но я держу мой голос спокойным.
"Вам нужно посмотреть под одеждой," – подшучиваю я и вручаю ей стакан. Я удивлен, что моя рука не дрожит. Один из ее ногтей касается моей кожи, когда она берет напиток, и на ощупь похоже на коготь кошки. Она медленно подносит стакан к ее губам, и пока она пьет, я слышу ее голос в моей голове, говорящий мне, что посмотреть меня под одеждой – это как раз то, что она хочет сделать. Я внезапно узнаю о расположении махрового халата на моем паху, и я возвращаюсь в прошлое, к темнице и к одежде, которую там я носил, и огню, и наручникам, и девочке. Комната расплывается, ковер превращается в каменный пол комнаты пыток, я смотрю на Элен, а она облизывает ее губы и говорит "пожалуйста."

[AlexMF]

Димкин... ну на самом интересном месте... поимей совесть.

[dimkin01]

Димкин... ну на самом интересном месте... поимей совесть.

Да нет у меня совести - я её еще в третьем классе на ластик променял
Завтра

[dimkin01]

"Что?" Реальность возвращается со щелчком в моих ушах.
"Можно мне еще немного льда, пожалуйста?"
"Конечно." Я беру стакан и наполняю его кубиками льда из бара.
"Откуда Вы узнали, что я подвергся нападению?" - спрашиваю. Частица меня надеется, что она скажет, что это был Эрби, потому что тогда я узнаю, что она врет, но она смотрит мне прямо в глаза и говорит, что сообщил кое-кто из полиции, кто сочувствует целям «Крестового похода за Мораль».
"Он позвонил сообщить, что был задержан Фантазер, он думал, что это может оказаться полезным для нас в использовании против Корпорации. Он действовал из лучших побуждений глубины души, я думаю. "
"Немногие сделали бы это в наши дни," говорю я.
Она выглядит заинтересованной. "Вы хотите рассказать мне об этом?"
"Я нет," - говорит Рат.
Я наливаю себе солода «Kumagai» 15-летней выдержки и добавляю лед.
"Я не уверен," говорю я.
Она гладит диван рядом с нею, как будто она предлагает маленькому ребенку присесть рядом. Я иду к ней, покорный как ягненок.
"На бойню," шипит, Рат и я смотрю на нее с порицанием. Она морщит нос и качает головой. Я игнорирую ее.
Элен сбрасывает ее туфли, подсовывает правую ногу под себя, забрасывает одну руку на заднюю спинку дивана, кладя её возле моей шеи. Она потягивает напиток, оставляя помаду на краю стакана. Это случалось в прошлый раз, когда она была здесь? Я впоследствии мыл стакан? Я не могу вспомнить. Я просто не могу вспомнить. Она ставит стакан на столик около дивана, и тот звенит на поверхности столика.
"Полиция травмировала Вас?" – спрашивает она.
"Нет, это не полиция," - говорю я. "Меня ограбили."
"Ограбили?"
"Да, в переулке. Они забрали мою одежду."
Она отбрасывает назад ее голову и смеется, искря глазами.
"Ничего смешного," - говорю я, но когда она смеется, она выглядит настолько прелестной, что невозможно обидеться на неё.
"Я знаю, что это плохо, но я не смогла вообразить никого, кто позарился бы на Вашу одежду. "
Она видит, что я снова хмурюсь, и поспешно добавляет "Нет, что-то не то с Вашей одеждой. "
"Еще они взяли мой бумажник," говорю я.
"Сколько их было?"
"Трое," - говорю я. "Возможно четверо. Я не могу вспомнить." Это правда, я не могу. Я не могу вспомнить, сколько их было, на кого они были похожи, как чувствовал себя, когда они били меня. Это исчезло как фантазия, и если бы не было ушибов, я возможно посчитал это все только плодом моего воображения. За исключением того, что у меня есть ожог на ноге, который я получил от одетой в красное фигуры в комнате пыток, которая, конечно, была моей фантазией. Эта мысль привела в беспорядок мое сознание и испугала меня. Возможно комната пыток настоящая, а переулок, где меня ограбили, существует только в моем воображении. Я дрожу, и она спрашивает меня, в порядке ли я. Я набираю полный рот виски и вздрагиваю, поскольку оно жжет порез на моей щеке. От этого у меня в глазах выступают слезы, и я надеюсь, что Элен не подумает, что я плачу. Она касается моего плеча.
"Это был адский день," - говорю я.
"Расскажите мне,"
"Разве ваш друг-полицейский не рассказал Вам?"
"Он сказал, что Вас заперли в камеру."
"И?"
"ОК, он говорил, что Вы подрались с кем-то в Корпорации."
"Драка, да, это точно."
"Расскажите мне, что случилось."
"Как Ваш напиток?"
"Прекрасно," - говорит она с улыбкой. "Не меняйте тему."
"Она хочет узнать Ваш вывод," - говорит Рат, но я игнорирую ее. Она идет к моей стороне дивана и тяжело садится на пол, со вздохом, как будто на её плечах забота о всем мире. Я наклоняюсь и тереблю ее уши, она мурлыкает.
"Вы помните, что Вы говорили о сильных пси-дисках, о желании Корпорации изменить закон?"

[dimkin01]

Элен кивает и щелкает замочком ее сумочки, потом достает пачку сигарет и зажигалку. Она облизывает ее губы перед тем, как вложить в них белый фильтр сигареты с серебряной полоской. В прошлый раз была золотая полоска, не так ли? Одна тонкая золотая полоска?
Она закрывает ее глаза, поскольку она отводит голову назад, затягиваясь, а затем смотрит на меня. "Я помню. "
"Три Фантазера умерли, записывая их. Это трое наших Фантазеров. И в других компаниях умерли Фантазеры. Есть какое-то сверхъестественное продолжение записи, что-то, что я не понимаю. "
"Но что это имеет отношение к вашей драке?"
"Корпорация попросила, чтобы я прослушал диски, узнал что случилось. Они были сильные, очень, очень сильные. И они, казалось, производили на меня большее впечатление, чем любые другие пси-диски. "
"Каким образом?" Она скрещивает и выпрямляет ее ноги.
"Вы смотрите," - говорит Рат. Она права.
"Когда я вышел из них, я сильно волновался, как будто то, что случилось в диске, было более настоящим, чем реальность. Как будто реальность стала разочарованием, как будто мое подсознание хотело вернуться в фантазию. "
"Или попытка воспроизвести фантазию в реальности?"
Она понимает. Я вижу это в ее глазах. Она сидит с выпрямленной спиной, держа в руке сигарету в нескольких дюймах от ее рта, губы немного приоткрыты, другая рука медленно гладит черную кожу дивана.
"Да," отвечаю я. "Это лилось из меня, эмоции, желания, всё. Я был как одержимый. Боже, если это так повлияло на меня, то что будет с ..... "
"Обычными людьми?" Она произносит это как ругательство.
"Да, с обычными людьми." Я глотаю мой напиток и чувствую, как солод проваливается вниз по моему горлу и распространяет тепло в моем животе. Японские солоды стоят дополнительных затрат. Так говорят в их рекламе, и они правы. Мое сознание начинает цепенеть. Интересно, давал ли доктор мне болеутоляющее, и как оно реагирует на алкоголь. В моих ушах небольшое гудение и мои плечи болят.
"Именно поэтому мы должны защитить их," говорит она. "Именно поэтому «Крестовый поход за Мораль» должен противостоять Корпорациям, и удостоверится, что диски доступны только тем, кто сможет обращаться с ними. "
Меня немного трясет, потому что я не могу вообразить никого, кто в состоянии обращаться с такими дисками. Они были так сильны, со столь яркими изображениями, что я уверен, что повторный просмотр сведет с ума любого.
"Что было очень плохого в третьем диске?" – спрашивает она.
"Не было никакого сюжета, которому я мог следовать. Не было никакого диалога, никаких характерных особенностей. Ничего. "
"Ничего? Вы имеете в виду, что это было пустым?"
"Нет, не пустым. Только изображения, сильные изображения. Пытка, боль, без какой либо очевидной причины."
"Сексуальной природы?" - тихо говорит она.
"Да, против девочки. Молодой девочки."
"Насколько молодой?" – спрашивает она. Она выглядит напряженной, ее глаза широко открыты, и я могу слышать ее дыхание. Или возможно дыхание Рат.
"Пятнадцати лет," отвечаю я, "возможно младше."
"И кто травмировал ее?"
"Мужчины. Группа мужчин."
"На что они были похожи?"
Я хочу рассказать ей, что я слишком долго слушал диск, что техники в студии хотели проиграть его до конца, как фигуры в балахонах продолжают появляться в моем сознании, но она спрашивает детали, описания, чувства.
"Они носили балахоны. Я тоже."
Она отворачивается от меня, чтобы погасить ее сигарету.
"Расскажите мне, что случилось. С самого начала," - говорит она, вставая передо мной и складывая руки на груди, как будто ей холодно, и она обнимает себя для тепла. Ее груди колышутся, подчеркивая ее стремление.
"Вы смотрите," снова говорит Рат. Она права. Снова.

[dimkin01]

В комнате вспыхивает огонь, дважды, похоже на свет факела, и я смотрю на ее губы, ее пухлые фиолетовые губы, и она говорит "пожалуйста", и я рассказываю ей. С самого начала. С момента, когда я увидел процессию из фигур в балахонах, до конца, где девочка беспомощна передо мной, и я стою с раскаленным прутом в моей руке, и она надвигает себя на меня. Я рассказываю ей все, как будто это моя фантазия, описывая каждую деталь, каждую эмоцию, звуки, запахи.
Несколько раз она скрещивает и выпрямляет ее ноги, и я отвлекаюсь на шелест шелка и белую кожу ее бедер, но я продолжаю рассказывать. Она продолжает обнимать себя, и когда я дохожу до комнаты пытки, она начинает медленно раскачиваться назад и вперед, ее глаза смотрят вдаль. Мой голос звучит, как будто он снаружи моего тела, как будто слова произносит некий невидимый рассказчик. Мои руки начинают дрожать, я чувствую проливающееся виски из стакана, поэтому я наклоняюсь и ставлю стакан на ковер, но я все еще рассказываю. Как будто мы оба там, в комнате пыток, наблюдаем за связанной девочкой, наблюдаем как её бьют. Моя рука влажна от виски, я поднимаю её ко рту и слизываю виски, не задумываясь, ее глаза смотрят за моим движением, и она облизывает ее губы.
Я могу услышать ее дыхание, моя голова пульсирует в такт с моим сердцем, и она в порыве прильнула ко мне, ее губы натыкаются на мои зубы, ее груди прижались к моей груди. Она стягивает халат с моих плеч, и я чувствую спиной укол ее ногтей, и ее язык вторгается в мой рот. Она стонет и заваливает меня на кушетку, ее рот не оставляет мой, ее глаза зажмурены. Она раздвигает ее бедра, задирает её лодыжки и крепко прижимает меня своими ножками. Вкус крови в моем рту, и я понимаю, что она укусила мою губу, и я пробую отстраниться, но она обнимает меня еще крепче и целует меня еще сильнее, высасывая воздух из меня. Высасывая кровь из меня. Она начинает медленно вести ее ногтями поперек моей спины, сильно, настолько сильно, что я пробую крикнуть и попросить, чтобы она остановилась, но она целует меня еще крепче, и моя голова кружится. Ее ногти впиваются в мою плоть, и я чувствую кровь, тут она отбрасывает назад ее голову и смотрит на меня расширенными глазами, все еще царапая, и когда я вскрикиваю от боли, она смеется и охватывает меня ногами еще сильнее. На ее губах кровь. Моя кровь, ярко красная на ее темной помаде.

[dimkin01]

"Вы хотите, чтобы я остановилась?" – говорит она, и я хочу сказать да, но не могу, слишком сильно желание, и я накрываю её рот моим и целую ее со всей моей силой. Я чувствую, что ее ноги расслабляются, она начинает стаскивать с меня халат, и я помогаю ей. Она стягивает халат к моей талии, затем задирает ее ноги, и ногами полностью сдвигает халат. Я чувствую, как ее шелковые чулки царапают мою голую кожу. Она отклоняет ее голову, чтобы избежать моего рта, прижимает ее щеку к моей, и кусает мочку моего уха, достаточно сильно, что бы заставить меня вздрогнуть, и затем она шепчет мне на ухо: "Раздень меня".
Я приподнимаюсь на локте, а другой рукой начинаю расстегивать кнопки на ее блузке, но она хватает мое запястье и говорит "нет, не так нежно. Сорви её с меня."
Снова вспыхивают огни, и мы находимся не на диване, мы лежим на каменном полу, усыпанном заплесневелым сеном, и вода капает с стен, и позади меня движение, кто–то наблюдает за нами, а затем ее рука дотрагивается до моей груди, и она медленно проводит ногтями к моему животу, боль возбуждает меня, и я хватаю ее блузку и рву её, кнопки одна за другой отлетают прочь, как угли, потрескивающие в огне, а затем блузка рвется. Я опускаю голову вниз, чтобы поцеловать ее груди, и в этот же момент я срываю в нее юбку и отбрасываю ее в сторону, я слышу скрежет цепей и звук запираемой двери. "Сильнее", - говорит она. "Укуси меня, укуси." Она стонет и я делаю что она говорит, сильно сжимая мои зубы на её плоти, она кричит, ее ноги снова обнимают мою талию, и она сжимает ее бедра вокруг меня. Я просовываю руку между ее ног, и не удивляюсь, когда узнаю, что она не носит трусики, только чулки, и она влажная, очень влажная. Она отталкивает руками мои плечи, задыхаясь, и я вижу красный след от укуса на ее колышащейся левой груди.
"Подожди," – шепчет она, вытягивает ноги и отворачивается в сторону. Она смотрит на меня через плечо, улыбаясь, затем становится на колени, приподнимает ее зад и раздвигает ноги, и я слышу звон металла, вытаскиваемого из горящих углей, и где-то неподалеку зловеще скандирует безобразный хор, и она надвигает себя на меня, и говорит, что она хочет, чтобы я травмировал ее, а я не понимаю, и я говорю ей, что я не знаю, что сделать, и она смеется. "Я покажу Вам," - говорит она. Я обхватываю ее вокруг талии, и я царапаю моими ногтями ее мягкую плоть, и я позволяю ей показать мне. Это - .........

[dimkin01]

.......... ночь. Я лежу в кровати, за окном темно, но занавески немного открыты, и достаточно лунного света, чтобы увидеть, что я лежу в моей собственной комнате под шелковом навесом. Моя голова пульсирует, и болит ожог на моей ноге, но есть новая боль, боль в моем плече, и, кажется, укусы на моих руках, и я чувствую, что моя спина поцарапана. Я голый и лежу поверх одеяла, и я один. Моя голова тяжела, требуются большие усилия, чтобы держать мои глаза открытыми, и я хочу уснуть, но что-то вынуждает меня сесть и осмотреть комнату. Элен нет. По каким-то причинам мне жизненно важно найти ее.
Вспышка изображения в моем сознании, Элен, лежащая на животе, ее спина в крови, одна рука искривлена под ее телом. Изображение исчезает так же быстро, как и появилось, но у меня ужасное чувство вины и впечатление, что она мертва.
Я не уверен, бодрствую ли я или сплю, я чувствую укусы, ушибы и жжение, но я не ощущаю мои ноги, пока я стою на толстом ковре, и я иду к двери. Запах чего-то горящего, словно приготавливаемое мясо или опаляемые волосы, и я направляюсь к кухне. Стены кажутся слегка колеблющимися, и я могу слышать пение баритоном, и запах становится более сильным, и я закрываю мои глаза и протирают их, и сглатываю, но ничего не очищает мою голову.
Я иду к кухне шаг за шагом, пока я не встаю, смотря внутрь. Я провожу руками через волосы, но все, что я чувствую - голая кожа и небольшая щетина.
Все эти белые устройства и блестящие приборы делают кухню больше похожим на операционную, чем на место для приготовления пищи. Элен - там, стоит на коленях возле массивного немецкого холодильника, спиной ко мне. Глубокие царапины вертикально пересекают её спину, не кровоточащие, но ярко красные. Свет из открытого холодильника делает ее волосы золотыми, и ее плечи сияют. Пакет молока в ее правой руке, левой она держится за дверь холодильника, и она что-то тихо бормочет. На полу белое фарфоровое блюдце, наполовину наполненное молоком, и в него опущена мордочка Рат. Она стоит спиной ко мне, и я вижу, что ее хвост виляет от удовольствия, пока она пьет.
Ни одна из них не видит меня, и я тихо двигаюсь обратно, пение в моих ушах становящихся более громким, и я поднимаю руку и касаюсь стены, чтобы нащупать дорогу в спальню.
Я падаю на кровать, и сон оборачивается вокруг меня, как саван. Голос, похожий на голос Рат, шепчет в моем ухе "Вы фантазируете, Вы фантазируете", и затем - ............

[Salomon]

Димкин, если можно побольше…побольше пишите

[dimkin01]

Димкин, если можно побольше…побольше пишите

Можно и побольше...но пореже. Устроит?

[dimkin01]

.......... день. Я лежу на кровати, и первое, что я вижу, когда я открываю мои глаза - моя одежда, висящая на спинке стула. Я не забыл повесить её там. Я слышу глубокое, хриплое дыхание, и чувствую теплый воздух на моей шее, и я говорю "Элен?" и оборачиваюсь, но это не она, это только Рат.
"Только Рат?" - обвиняюще говорит она, открывая один глаз, другой закрыт подушкой.
Я встаю с кровати, иду в душ, говорю что я хочу холодную воду, и осматриваю моё разбитое тело, пока моюсь. Бинта нет, но на моей ноге ожог, и есть ушибы, но когда я проверяю мою спину в зеркале, я вижу, что царапины прошли.
Или возможно их никогда не было.
Я велю телефону соединиться с Эрби. Тот кажется сонным и говорит мне, что сейчас шесть часов утра.
"Я хочу сделать это сегодня," - говорю я, и фактически я слышу, как у него отпала челюсть.
"Сегодня," – повторяю я, на случай если он не понимает. Он вроде понял.
"Вы уверены?" – говорит он, но он знает, что я не шутил бы с этим. Это мой запрос, мы делаем запись, когда я готов, в любое время дня или ночи.
"Я уверен," - говорю я.
"Но никого нет в сценарном отделе киностудии," - говорит он. Он также знает, что ничего нет в контракте о том, что я должен отдать сценарий в сценарный отдел киностудии перед записью пси-диска. Это стало нормой, и иногда полезно привести мысли в порядок, прежде чем Вы входите в студию, и Корпорации нравится это, потому что дает им возможность творческого контроля, но это мой запрос, и я говорю Эрби, что я буду делать это неподготовленным.
"Когда?" - он говорит, начиная казаться более активным.
"Через час," - говорю я.
"Вы уверены?" - говорит он снова, и я игнорирую его.
"Будь там в семь," – говорю я. "И пошли за мной автомобиль." Я прерываю связь прежде, чем он может ответить. Часа мало для уведомления, но студии готовы 24 часа в сутки, и им не нужно большой подготовки, чтобы сделать запись, находящуюся в голове Фантазера.
Я начинаю загонять мысли в голову, пока моюсь. Я концентрирую мои мысли в один ком, и я формирую из кома поезд, один из старых паровозов, пар, изрыгающийся из приземистой трубы, шатуны на колесах, шипение поршней и свист. Я заполняю мою голову изображениями, исключая все остальное. Поезд стоит на рельсах, простирающихся к горизонту по идеально прямой линии. Я исключаю все остальное из моего сознания.
"И меня?" - спрашивает Рат, и я заставляю поезд казаться длинным, свистящим, чтобы включить и ее.
Перед этим не было прогулки вокруг озера, нет времени для посторонних мыслей в моей голове, только поезд, черный ревущий поезд, мчащийся к горизонту. Я ничего не ел, я ничего не пил, что бы не позволить себе посторонние мысли, я только захватил основные вещи: причудливый кожаный жакет от итальянского дизайнера, потрепанные синие джинсы и рубашки хлопчатобумажной ткани.

[dimkin01]

В ожидании лимузина я брожу взад и вперед между окном и дверью спальни, мое лицо как камень, мое сознание заполнено поездом. Когда часы спальни сообщают время, я иду вниз и выхожу наружу. Прибывает автомобиль, Эрби сидит на заднем сидении. Он говорит привет, и я киваю, но не отвечаю, я только сажусь рядом с ним, мои руки крепко обхватывают мои колени. Мои губы сжаты вместе, и я могу почувствовать, где Элен кусала меня вчера вечером, я замечаю это и концентрируюсь на поезде. Вагоны позади паровоза, полдюжины, королевского синего с золотом цвета, и окна из темного стекла, так что я не могу видеть, что внутри.
Эрби пробует заговорить со мной, но я игнорирую его. Он и прежде видел меня напряженным, но никогда настолько, и я знаю, что он заинтересовался этим, но я ничего не могу сделать, чтобы заставить его почувствовать себя немного легче. Если я открою мое сознание для него, то я открою и для всего остального, так что я думаю только о вагонах, стальных колесах, крутящихся и стучащих на стыках рельсов.
Он замолкает и устраивается поудобнее в шикарном кожаном сидении. Поезд набирает скорость, стук колес становится похожим на скандирование, скандирование грубыми мужскими голосами, поэтому я заставляю поезд свистеть, как будто машинист увидел приближающийся туннель. Я концентрируюсь на высокой температуре двигателя, котлах с горящим углем, нагревающим воду в пар, который заставляет поршни двигаться быстрее, еще быстрее.
Автомобиль останавливается, водитель выходит и открывает мою дверь, и я следую за Эрби, мимо охранников и датчиков металла, затем мы находимся в лифте, поезд ревет, столб дыма стелется над вагонами на сотню ярдов позади паровоза перед тем, как рассеяться в воздухе.
Дверь лифта с шипением открывается, мы в тишине проходим в студию, где я раздеваюсь и надеваю халат, и сижу с закрытыми глазами, пока один из техников бреет щетину на моей голове и втирает гель. Там Макс, но я ничего не говорю ему, а Эрби берет его за руку и ведет в угол, где что-то тихо говорит ему. Они оба смотрят на меня с тревогой, но я ничего не могу сказать им, я должен держать мое сознание закрытым, не существует ничего, кроме парового двигателя, швыряющего поршни.
Голос спрашивает меня, в порядке ли я, и я киваю, я один иду в кабину и ложусь, мои глаза закрыты, и жду одного из техников, чтобы он надел наушники, потом я слышу, что Макс называет мое имя, я открываю глаза и вижу, что он стоит надо мной, нахмурившись.
"Что за поведение, Лейф?" – спрашивает он, я закрываю мои глаза и слышу, что я говорю: "Просто сделайте это."
Поезд движется на полной скорости, размыто изображение колес, и стук колес сливается в один длинный треск, похожий на тот, который производят зубья расчески, когда по ним проводят большим пальцем. Я слышу, что они покидают кабину, затем я ощущаю, что свет тускнеет, и затем я слышу Макса, отсчитывающего в обратном порядке неуверенным голосом. Десять ..... девять ..... восемь ..... семь ...... шесть ....... пять ...... четыре ...... три .... два .... один..... Это - ..........

[dimkin01]

........ вечер. Манила. Я сижу в старом потрепанном такси, едущем на головокружительной скорости через переполненные улицы к отелю Манилы. Виниловые детали изношены и запятнаны, и есть дыры в ковре на полу. Водитель включил радио, настроенное на местную популярную станцию, я узнаю мелодию, но слова песни филиппинские.
В моей руке письмо, в многочисленных складках, как будто оно было много раз прочитано и снова свернуто. Еще я держу конверт, адресованный в офис в районе Макати для Лейфа Аблемана, частного детектива.
Я концентрируюсь на интерьере такси, основываясь на запахе алкоголя, высокой температуре, влажной духоте, которая предшествует тропическому шторму. Потом я концентрируюсь на внешнем мире: грязные улицы, переполненные новыми лимузинами и ржавыми драндулетами, и всюду джипы, безвкусные хромированные чудовища, разработанные во время Второй Мировой войны
Американские джипы теперь используются как веселый общественный транспорт. Рев клаксонов, детские крики, и всюду улыбчивые лица. Выглядит, как будто я единственный человек в Маниле, который не улыбается.
Я читаю письмо. "Господин Аблеман," - говорится в нем. "У меня есть информация об убийце девочек, которая может заинтересовать Вас. Я хотел бы встретиться с Вами в президентском номере в Гостинице Манилы в 6.30." Письмо подписано каракулями, которые я не могу разобрать.
Такси дергается в пробке перед светофором, и маленькая девочка, с надрывающим сердце прекрасным лицом и двумя отсутствующими передними зубами, доходит до пассажирской двери, держа в руках маленькие гирлянды из фиолетовых и белых цветов. Я опускаю окно и немедленно поражаюсь запаху выхлопных газов. Она протягивает гирлянды ближе к моему лицу и у меня перехватывает дыхание от аромата цветов, но он не перебивает запах выхлопных газов. Я вручаю ей розовую банкноту, она дает мне одну из гирлянд и хихикает. Мальчик, на голову выше продавщицы цветов, видит продажу гирлянды, и бежит ко мне с пачкой газет, большинство из них на филиппинском языке, но есть парочка на английском. В одной из них огромный заголовок красными буквами, который гласит "Убийца девочек убивает снова", я покупаю газету и закрываю окно, отделяясь от шума и грязи.
Я читаю статью. Маньяк убил снова, зарезал проститутку и вырезал его знак, букву "E", на ее животе. Полицейские предупреждают, что он может убить снова, и учитывая что сегодняшняя смерть девятая по счету, они вероятно правы.
Мы подъезжаем к отелю, мальчик в белой униформе открывает дверь автомобиля, и я сую банкноту в руку водителя. Я стою в нескольких шагах от отеля и медленно смотрю вокруг на ближайшие деревья. На расстоянии я могу услышать маленьких детей, плещущихся в бассейне, стрекот насекомых, а над моей головой проносятся ласточки.
Я захожу в лобби, иду по коричнево-белому мраморному полу между темной деревянной мебелью с пухлыми красными подушками. Три огромных декоративных люстры, как будто они хотят утянуть облицованный деревянными панелями потолок вниз. Вокруг периметра высокие сводчатые проходы, за исключением одной стороны, где ресепшен и кассир. Я подхожу к столу, и меня немедленно приветствуют трое красивых подростка, двое из них девочки. Одна из девочек, с длинными черными волосами и яркими глаза, спрашивает меня, чем она может помочь, и я спрашиваю у нее дорогу к президентскому номеру. Она объясняет мне, я поворачиваюсь и иду к лифту. Там Рат, сидит возле круглого деревянного стола, на котором стоит ваза с желтыми цветами вроде хризантем. Она выглядит взволновано.
"Леиф?" - говорит она тихо.
Я игнорирую ее, концентрируясь на атмосфере отеля: внимательный штат, регистрирующиеся туристы, маленький мальчик согнулся под весом большого чемодана, повар идет между ресторанами в нелепой высокой белой шляпе, шатающейся на его голове.
"Леиф, почему я здесь?" - говорит Рат, идя рядом со мной. Мы пересекаем лобби и подходим к лифту. Она не садится, как обычно, а встает передо мной и кладет ее лапы на мой живот, выпуская когти, не царапая, но настойчиво.
"Почему я здесь?" – говорит она. "Вы принесли меня сюда?"
Прибывает лифт, и мы входим в него. "Лейф!" - шипит Рат, но я игнорирую ее. Я выхожу первым, и пока иду по коридору к номеру, я слышу, что она следует за мной. Мы проходим маленький частный плавательный бассейн, окруженный высокими зелеными растениями, прежде чем мы добираемся до главных дверей в номер. Два белых деревянных шезлонга. На одном из них - немного влажное розовое полотенце.
Я стучу в двери и прохаживаюсь вперед и назад, пока жду, но никто не отвечает. Я стучу снова, и на сей раз дверь распахивается.
"Что происходит, Лейф?" - спрашивает Рат.

[dimkin01]

Я захожу в зал, заполненный филиппинскими статуями и картинами, деревянной и кожаной мебелью. Длинный прямоугольный стол с резными ножками, похожими на кошачьи лапы, и буфет с резными дверцами, изображающими джунгли. Всюду цветы, блюдо на столе наполнено экзотическими фруктами. Две двери в зале, обе закрыты. Когда я прохожу в центр зала, дверь позади нас закрывается с глухим стуком. Рат поражена, она кружится вокруг, шипит, ее правая лапа подняла, выпущенные когти и обнаженные зубы, пока она не видит, что мы одни. Она немного расслабляется, но только немного. Я концентрируюсь всем сознанием на комнате, на ее среде, на представлении вида из окна. Рат двигается в центр комнаты и опирается о стол, пренебрегая фруктами. Она старается выглядеть непринужденной, но я могу видеть, что ее когти все еще выпущены, и под мехом напряжены мышцы. На столе оружие, черный металлический револьвер с деревянной ручкой. Крупнокалиберный револьвер, тяжелый и опасный. Я беру его и с усилием поднимаю. Шесть медных патронов в барабане, курок взведен, оружие готово к стрельбе. Я провожу пальцем по спусковому крючку, и я могу сказать, что револьвер требует сильного давления пальца, прежде чем выстрелит. Это серьезное оружие, не то, которое выстрелит случайно.
"Рат," говорю я. Я пристально гляжу в ее карие глазах, а затем я в моем сознании создаю ставни, четыре, каждая покрывает одну из стен, толстые стальные пластины с заклепками, как на линейном корабле. Рат испуганно подскакивает, все четыре ее лапы отрываются от пола. Когда она приземляется, она быстро смотрит вокруг, ища выход, но видит, что все двери и окна закрыты металлическими листами.
Я не нуждаюсь в мебели, поэтому я уничтожаю столы, картины, статуи, и я делаю потолок плоским и металлический, и я превращаю деревянный пол в толстую сталь, и все, что остается в комнате, это я и Рат.
"И оружие," - говорит она.
И оружие.

[dimkin01]

Она отступает назад, глядя в мои. Она выглядит испуганной, впервые она смотрит с угрозой.
"Что случилось, Лейф?" – спрашивает она.
"Ты знаешь, что случилось," - говорю я ей.
Она улыбается и медленно садится, ее голова наклонена набок, нос дергается. Я опускаю оружие, дулом вниз. Я отступаю к другой стороне комнаты и прислоняюсь к стене.
"Я доверял тебе," говорю я, и ее уши навостряются. Она ничего не говорит. "Я доверял тебе, а ты предала меня. "
"Я спасла Вашу жизнь," - говорит она, хмурясь.
"Ты хочешь сказать мне, что произошло?" - спрашиваю я ее.
Рат пожимает плечами, и она смотрит на пол, как будто она внезапно заметила там что-то, требующего всё ее внимание.
"Рат," говорю я. Она игнорирует меня, медленно двигает ее передние лапы по металлическому полу, располагаясь поудобнее, ее лапы вытянуты в мою сторону. Она глубоко вздыхает, кладет подбородок на лапы, и зажмуривается.
"Они пробовали убить Вас," говорит она.
"Кто?"
"Корпорация. Макс. Эйнтрелл. Все они. Я пыталась защитить Вас."
"Когда ты вытащила меня из третьей фантазии, возможно ты защищала меня."
"Вы поняли, не так ли?" спрашивает она, и я киваю.
"У тебя была только одна возможность узнать, когда тот пси-диск должен был закончиться. Ты должна была быть там, когда погибли Фантазеры. "
"Таким образом я спасла Вас," - говорит она. "Почему Вы не можете оставить в памяти только это?"
"Поскольку есть большее, чем только это. Ты знаешь, что я имею ввиду, Рат."
Мои ноги начинают дрожать, я не знаю от усталости или от страха, поэтому я создаю стул, черный с фиолетовой подушкой, и сажусь на него.
"Как насчет подушки для меня?" – спрашивает она. "Этот металл холодный."
"Несомненно," говорю я, и рядом с нею появляется большая квадратная подушка из толстой зеленой ткани. Она прыгает и шлепается на нее.
"Вы планировали это, не так ли?" – говорит она. "Вот для чего был нужен поезд, Вы блокировали меня, не так ли? Вы беспокоились, что я узнаю то, чего Вы хотите. "
"Я не был уверен, смогу ли я удержать тебя. Я должен был удостовериться, что ты будешь здесь."
"Куда бы я пошла без Вас?" - тихо говорит она.
"Этого я не знаю, Рат. Я думал, что ты часть меня, но теперь я не уверен в этом. "
"Я часть Вас."
"Тогда что относительно Фантазеров, которых ты убила?"
Она сидит на подушке и смотрит на меня, ничего не говоря.
"Ну?" – нажимаю я.
"Вы хотели этого," – тихо говорит она. "Вы хотели этого, поэтому я сделала это. Для Вас."
Я отчаянно мотаю моей головой. "Это не верно," - говорю я. "Я не хотел этого."
"Вы хотели убрать их. Они были конкурентами, и Вы хотели их смерти."
"Нет!" – кричу я. "Ты лжешь. Я только хотел закончить мой контракт, и черт с ними." Я вижу опасение в ее глазах и понимаю, что я размахиваю оружием, поэтому я кладу его на колени.
"Вы не всегда знаете, что Вы хотите, Лейф. Вы знаете вещи, которые в Вашем сознании. Вещи, которые в вашем подсознании, Вы не знаете. "
"А ты?"
Она кивает, медленно, затем встает и аккуратно сходит с подушки на стальной пол. Она обходит подушку вокруг и встает позади нее, как будто используя ее как барьер.
"Я знаю Вас," говорит она. "Иногда я знаю Вас лучше, чем Вы знаете себя."
Она может быть права? Эта мысль заскакивает в мою голову, но я знаю, что это не верно. Запись дисков не приносит мне такого удовольствия, которое я получал, гордясь написанными мной книгами. Диски для меня означают только одно. Деньги. Я ищу любую причину, по которой она могла бы оказаться права, но не нахожу. Ни подобия ревности, ни желания быть Фантазером, ни желания не уходить.
"Ты ошибаешься," - говорю я. "Ты ошибаешься, или ты лжешь."
Она ходит взад и вперед позади подушки, тихо рыча.
"Что это, Рат?" Она не отвечает. "Ты должна быть честной со мной," – говорю я.
"Я должна была защитить Вас," – тихо отвечает она, избегая моих глаз. Она знает, что я могу почувствовать запах ее вины.
"Что относительно Элен Гвайн?"
"Вы хотели ее. Я должна была остановить Вас?"
"Действительно ли она была настоящей?"

[dimkin01]

"Вы уже знаете ответ."
"Я хочу услышать, что ты скажешь это."
Она вздыхает и прекращает бродить. Ее плечи и нос дергаются. "Она не была настоящей."
"Почему ты не сказала мне?"
Она пожимает плечами, и ее молчание возмущает меня. Я замечаю, что кручу барабан револьвере об мою ногу, и заставляю себя остановиться.
"Подумайте, Лейф, она была продуктом вашего воображения, Вы создали ее. Вы не можете обвинять меня в том, что случилось. "
"Ты должна была предупредить меня."
"Я сожалею," - отвечает она, и она выглядит так. Я чувствую жалость к ней, я хочу погладить ее, но я должен узнать продолжение. И я все еще должен заставить ее рассказать мне, почему она убивала Фантазеров, я уверен, что это была она.
"Я могу получить немного молока?" - спрашивает она жалобным голосом, который я прежде не слышал от нее.
"Нет," – говорю я. "Позже". Я плохо себя чувствую, как будто я только что ударил больного ребенка. "Сначала скажи мне, почему ты позволила мне поверить в Элен."
"Я думал, что она сделает Вас счастливым."
"Прежде ты никогда не судила о моей жизни."
"Прежде Вы никогда не были под таким давлением."
"Я мог прекратить это. Еще один диск - и я свободен."
"Да," – выплевывает она. "Вы. А что со мной?" Ее голос наполнен. Я думаю, что я начинаю понимать.
"Что ты имела в виду?" - спрашиваю я ее.
"Ничего,"
"Кот о чем ты волновалась? Ты волновалась о том, что случится с тобой, когда мой контракт закончится. "
Она не говорит да, и она не говорит нет, она не может, это написано на ее мордочке.
"Ты всегда будешь со мной," - говорю я.
"Нет," – отвечает она. "Теперь Вы лжете. Когда Вы уйдете из Си-Би-Эс, Вы больше не будете нуждаться во мне. Вы не будете нуждаться в моей защите и моей помощи. Вы не будете нуждаться во мне. "
"Значит вот что все это было. Ты волновалась о твоем собственном существовании. Твоем выживании. Так? "
Она фыркает и качает головой. "Вы не понимаете," - говорит она.
"Ты думаешь, что если я больше не буду Фантазером, ты станешь бесполезной для меня. И ты исчезнешь. "
Она обходит подушку и встает передо мной, ее голова отклонена назад.
"Вы не понимаете, не так ли?", - говорит она.
"Нет," – отвечаю я, и она глубоко вздыхает.
"Я люблю Вас, Лейф," - говорит она мягко.. "Я люблю Вас со всем своим существом. Я не могу перенести мысль, что Вы не будете желать меня или нуждаться во мне. Я не думаю, что я исчезну, когда Вы перестанете быть Фантазером, я думаю, что я получила такой сильный смысл моей собственной идентичности, себя самой, что я могу остаться одна. Я не нуждаюсь в Вас, чтобы говорить, чтобы что-то делать, мое существование больше не зависит от Вас, но я действительно хочу быть рядом с Вами. И я действительно хочу, чтобы Вы хотели меня. И был только один способ сделать так. "
"Если бы я оставался Фантазером?"
"Да."
"Поэтому ты убила других Фантазеров?"
Она садится и чешет лапой за ухо, как будто она тянет время для обдумывания ответа, решая, что она должна сказать, и как я реагирую на это, и что я планирую сделать с большим, черным, заряженным револьвером.
"Я хотела удостовериться, что Вы станете продолжали работать Фантазером. Вас, Фантазеров, очень мало, и Корпорация должна была убедить Вас продолжить. "
Я сижу в тишине и смотрю на нее. "Теперь я могу получить немного молока?" – говорит она.
"Скоро," - говорю я. "Ты не чувствуешь себя виновной?"
"Они были ничем. Вы видели хлама, который они записывали. Они были больны."
"Так теперь ты в своем роде мстящий цензор," - говорю я. "Определись, Рат. Сначала ты говоришь, что делала это для меня, потом ты сказала, что сделала это, чтобы я остался с тобой, теперь ты говоришь мне, что сделала это для того, чтобы сделать мир лучше. Определись. "
"Я сделала это, потому что я люблю Вас, но ток факт, на что они были похоже, сделало это более легким."
"Но ты сделала бы это так или иначе?"
"Я не была готова позволить Вам уйти," – тихо говорит она. Она сидит передо мной не двигаясь, словно своего рода египетская статуя кошки. Я наклоняюсь и поглаживаю мех между ее ушей, но она не трется головой о мою руку, и не мурлычет. "Я потеряла Вас? " – говорит она. "Я всё испортила."
Я становлюсь на колени перед нею, держа оружие в руке. Я делаю все возможное, чтобы держать его как можно дальше от нее, но я держу мой палец на спусковом крючке. Я чувствую запах ее дыхания, ее ноздри расширяются, когда она выдыхает. Ее губы немного раскрыты, и я вижу ее острые белые зубы.
"Я всё испортила, не так ли?" Она смотрит вниз, избегая моего взгляда.
"Я доверял тебе," - говорю я. "А без доверия ничего нет."
"Вы сможете когда-либо снова доверять мне?" - мягко спрашивает она, я не отвечаю, и она видит ответ в моих глазах.

[dimkin01]

Я поднимаюсь на ноги и встаю позади стула. Она встает и идет к краю комнаты, затем следует в угол, и поворачивается ко мне. Шерсть на ее спине стоит дыбом, как будто заряженная статическим электричеством. Она приблизительно в пятнадцати футах от меня, и я знаю, что она может достигнуть меня одним прыжком, и я держу оружие стволом вниз, но готов поднять его. Это тяжело, но я знаю, что я сделаю это.
"Вы будете, не так ли?" – шепчет она. Она не говорит слово "стрелять", это слово остается невысказанным между нами.
Да, я хочу сказать ей это, но я не знаю как. Она позволила взбунтоваться моему подсознанию, чтобы населить мой мир характерами, как фигура в красном и Элен Гвайн.
Рат позволила распахнуться двери в черные области моего сознания, и теперь я не думаю, что можно закрыть её. Она права, она всё испортила. Я был слишком близок к границе моего здравомыслия, и теперь я переступил через край. Но есть кое-что большее. Я хочу сказать ей, что я боюсь, что она будет всё сильнее и сильнее ненавидеть меня, и что однажды, возможно в моих мечтах, она придет ко мне, и ее когти и обнаженные клыки разорвут мое горло и раздерут мою грудь. И я хочу сказать ей, что я сожалею, что очень хочу, что бы всего этого не было бы, потому что я никогда не оставил бы ее, я никогда не покинул бы ее.
"Теперь Вы тот, кто говорит не правду," - говорит она. Ее задние лапы напряглись, как будто она готова прыгнуть, и я поднимаю оружие до талии, но все еще направляю ствол в сторону.
"Без доверия ничего не может быть, Рат," – повторяю я.
"Я буду хорошей. Я обещаю."
"Ты не можешь обещать. Ты уже убила пять человек, ты теперь слишком независима. Ты имеешь собственное мнение. И ты опасна. "
"Не для Вас."
Я улыбаюсь. "Я знаю. Но ты могла бы стать такой. Возможно не для меня, но для других людей, я знаю это. Возможно подсознательно я мог бы пожелать чьей-либо смерти, и ты смогла бы действовать, думая, что помогаешь мне. Или ты могла бы возревновать к кому-то, кто стал бы слишком близок для меня. Я не могу взять на себя такую ответственность. Рат.
Ты теперь дикая. Я не могу управлять тобой. "
"Тогда я уйду. Я могу выжить самостоятельно. Позвольте мне уйти, Лейф."
"Ты знаешь, что я не могу. Ты знаешь, что ты - часть моего сознания, продукт моего воображения. Есть только один выход. "
Она приседает вниз, напряженные лапы, когти, царапающие стальной пол, ее мускулы как сжатые пружины, готовые распрямиться. Пятнадцать футов. Один прыжок. Я поднимаю оружие.
"Пожалуйста Лейф, не делайте этого. Я люблю Вас."
Я увеличиваю давление на спусковой крючок, пока не чувствую, что еще одно нажатие, и пистолет выстрелит.
В ее глазах слезы, и когда я направляю на нее оружие, ее рот открывается, она кричит "Нет!" и прыгает, но прежде чем ее передние лапы отрываются от пола, я давлю на спусковой крючок, и это - ...............
КОНЕЦ

[Alex44]

dimkin01! Раз уж тут такое дело, может возьметесь теперь за перевод Bangkok8 ? Книга самая что ни наесть актуальная, и по теме Одна из лучших о Таиланде.

[dimkin01]

dimkin01! Раз уж тут такое дело, может возьметесь теперь за перевод Bangkok8 ? Книга самая что ни наесть актуальная, и по теме Одна из лучших о Таиланде.

А она в электронном виде существует?

[Alex44]

dimkin01! Раз уж тут такое дело, может возьметесь теперь за перевод Bangkok8 ? Книга самая что ни наесть актуальная, и по теме Одна из лучших о Таиланде.

А она в электронном виде существует?

Нет, к сожалению ни разу не встречал. Но у меня есть печатный вариант. Могу отсканировать с распознанием и перегнать в Word.

[dimkin01]

Нет, к сожалению ни разу не встречал. Но у меня есть печатный вариант. Могу отсканировать с распознанием и перегнать в Word.

Ага, тогда переведу, как время будет.

[Alex44]

Dimkin01 загляните в личку!

[dimkin01]

Джон Бердетт - бывший адвокат, который работал в Гонконге, пока он не нашел свое истинное призвание как писатель. Англичанин родом, он жил во Франции и Испании, а теперь вернулся в Юго-Восточную Азию. Он автор «A Personal History of Thirst» и « The Last Six Milium Seconds ».

БАНГКОК 8

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Бангкок - один из крупнейших городов в мире, с собственными кварталами красных фонарей, которые время от времени попадают на страницы романов. Сексиндустрия в Таиланде на душу населения меньше чем в Тайване, Филиппинах или Соединенных Штатах. Сексиндустрия в Таиланде получила большую известность вероятно потому, что тайцы менее скрывают это, чем большинство других наций. Большинство посещающих королевство наслаждаются замечательным отдыхом и дешевизной, не столкнувшись с обратной стороной медали.
Я обязан сказать, что за свои бессчетные поездки в Таиланд я видел от сотрудников Тайской Королевской Полиции только честность и любезность. И при этом я не слышал ничего противоположного от других туристов с Запада. Это говорит об отважной борьба королевства с коррупцией повсеместно по Юго Восточной Азии, что явилось предметом многочисленных газетных статей, правительственных исследований и научно-исследовательских работы уважаемых академиков в течение больше чем десятилетия. Я надеюсь, что тот тайский полицейский, который натолкнется на эти фривольные страницы, увидит в них только юмор, и ничего больше.

1

Темнокожий американский моряк в сером Мерседесе скоро умрет от укуса от черной кобры, но мы, я и Пичай, пока не знаем об этом (будущее непроницаемо, говорит Будда). Мы в следующим автомобиле позади него, в пробке перед выездом на скоростную автомагистраль из аэропорта в город, мы следим за ним уже более трех часов. Я смотрю и любуюсь, как огромная черная рука с тяжелым золотым кольцом с печаткой на указательном пальце высовывается из окна и передает сто бат. Скрытая под маской женщина делает пометку, вручает ему бумажку и кивает в ответ на то, что он говорит ей на очень плохом тайском языке. Я говорю Пичай, что только определенный вид американских фарангов делает попытку побеседовать с операторами шлагбаума. Пичай хрюкает и катается на его лежачем месте.
Он подобрал какую-то девочку,' - небрежно бормочу я, как будто это не является доказательством нашей некомпетентности. Пичай открывает один глаз, потом другой, поднимается и вытягивает шею.
'Шлюха?'
'Зеленые и оранжевые ленты в волосах. Африканский стиль. Черная блузка с ремешками. Очень темная.'
'Я держу пари, что Вы знаете, кто дизайнер такой черной блузки?'
'Это подделка под Армани. По крайней мере, Армани был первым, кто выпустил черную блузку с ремешками, с тех пор было много подделок.'
Пичэй встряхивает головой. 'Вы действительно много знаете об одежде. Он, должно быть, подобрал ее в аэропорту, когда мы потеряли его на полчаса.'
Я ничего не говорю, поскольку Пичай, мой брат в душе и партнер в лености, возвращается к дремоте. Возможно, он не спит, а медитирует. Он один из тех, кому надоело мирское. Его отвращение к мирскому заставило его принять монашество, и он назвал меня тем, кто, наряду с его матерью, станет брить его голову и брови, и эта честь разрешит нам лететь к одному из небес Будды, припадая в момент смерти к его одеждам. Вы видите, насколько крепка дружба в нашей древней культуре.
По правде говоря, есть нечто гипнотическое в сочетании головы и плеча черного моряка, который притянул к себе все мое внимание. В начале слежки я наблюдал за ним, когда он на бензоколонке вышел из автомобиля: он - идеально сформированный гигант, и это совершенство очаровало меня на три часа, как будто он был неким черным Буддой, Идеальным Человеком, по сравнению с которым остальные люди просто копии с уродливыми недостатками. Теперь, когда я наконец заметил ее, шлюха рядом с ним выглядела так эротически хрупко, как будто он мог бы неосторожно сокрушить ее, как виноград против неба, к ее вечной и экстатической благодарности (Теперь вы понимаете, почему я не подхожу для монашества).
В то время как я чуть не сталкиваюсь с другим автомобилем, он летит к тому, кто знает внеземное наслаждение. Я говорю моему любимому Пичаю, 'Мы потеряли его', но Пичай был где-то извне, оставив на бренной Земле только его тело, которое храпит около меня.
Черная кобра - самая великолепная из наших плюющих кобр, и могла бы быть нашим национальным талисманом из-за красоты, очарования, хитрости и смертельного укуса. Кобра, между прочим, происходит из Санскрита, где дух земли Найя защищал нашего Лорда Будду во время ужасного урагана в лесу.

[Пит]

видел кучи людей на пляжах тая,читающих Танцора..самому все было недосуг
вот сейчас и не знаю по англ ли или по русски читать...
эни вэй спасибо,что повесили тему

[Sunray]

Может новую книгу все-таки отдельной темой выделить, а то получается все в одной ветке, кто еще не читал, неудобно будет, как мне кажется.

[Dimvm]

конвертировал для себя английского pdf в английский же fb2, т.к. читаю с КПК. Если кому-нибудь интересно, готов скинуть файл (593kb в не архивном состоянии). Поскольку опус первый, приношу извинения, если где-то нарушен формат, вроде бы читабельно.

[ktk]

Интересная книжеца, я имею в виду Private Dancer, потому что вижу, что тут уже накидали отрывков из других книг. Читается с интересом, но написана имхо на достаточно средненьком уровне (знаю-знаю, сам бы даже так не написал). Мне кажется, что книга может быть полезна излишне впечатлительным мужикам, ищущим романтики. Знаете, бывают такие, которые так и ищут, чтобы им разбили сердце, сам видел. Именно такие мужики должны прочитать эту книгу перед первым полетом в Тай. Большинство мужиков, тем более русских, на уловку любви с проституткой не попадется, поэтому и книга в качестве предупреждения для них не обязательна, разве что в качестве развлечения и поверхностного знакомства с тайской культурой глазами писателя, который еще неизвестно насколько говорит правду, а насколько пиздит.

Обычные мужики либо вовсе не станут трахать тайских проституток, либо будут трахать их и отправлять домой именно как посоветовал в книге Большой Рон, которого тайцы за глаза звали Ебаным Слоном.

Кое-какие из "уроков для начинающих" из книги и так можно понять даже пробыв в Тае недолгое время и немного почитав, скажем, этот форум. Например то, что тайцы действительно не очень-то хотят видеть белых людей у себя в стране и не очень-то любят нас. А особенно не любят старых и толстых секс-туристов, трахающих девушек в 2-3 раза моложе. И я за это тайцев не осуждаю.

[poront]

я думаю главный герой "приват дэнсер" не одинок, на самом деле существует много мужчин которые купяться на псевдо=юбовь таек...

[AlexMF]

Ну таких не больше, чем тех, кто купится на продажную любовь украинок, эстонок, русских, американок, немок, африканок, бразильянок, кубинок, венесуэлок и мн. других.

[poront]

Ну таких не больше, чем тех, кто купится на продажную любовь украинок, эстонок, русских, американок, немок, африканок, бразильянок, кубинок, венесуэлок и мн. других.

Ну х его з... ИМХО тайки и украинки, эстонки, русские и пр. совсем разные вещи.

[AlexMF]

Конечно, разные вещи. Хотя, нет. Женщина - не вещь, точно не вещь. Вот машина - это вещь! А женщина - нет, не вещь... :mrgreen:

[JackD]

Согласен с ktk насчет того, что т.з. литературы книга слабенькая. В крайний раз распечатал её в дорогу. Начал читать - пожалел бумагу. А потом втянулся и... жалко стало выбрасывать. Есть в ней искренность что ли. К концу ж/д маршрута пытал всех попутчиков: 1 по-английски читаешь? 2. В ЮВА был?
И надо же, свезло с самым последним. Читаю грит (настороженно так ). Бывал, хоть и давно, во Вьетнаме. На, грю, читай

А вот насчет перед первой поездкой давать читать - я против. Самое ранне - перед второй. Или после первой, если торкнет совсем сильно подопытного

[Nizahon]

у кого есть весь перевод от dimkin01 в Word'e, скиньте на мыло пожалуйста.



Скиньте пожалуйста на andrej1s@mail.ru

[Vic.]

Джон Бердетт - бывший адвокат, который работал в Гонконге, пока он не нашел свое истинное призвание как писатель. Англичанин родом, он жил во Франции и Испании, а теперь вернулся в Юго-Восточную Азию. Он автор «A Personal History of Thirst» и « The Last Six Milium Seconds ».

БАНГКОК 8

.

Уважаемый dimkin01 с нетерпением ждем продолжения