Венеция (2015, 2016, 2017, 2019, 2020...). В нескольких томах с продолжением.

[Чейз]

Непонятливый Львёнок, Privetvsem, спасибо, что читаете! )) Продолжу обязательно, но уже после НГ...

Privetvsem, искала я везде (booking, homelidays, ., и т.д. и т.п.), нашла в итоге вот тут:
http://www.trulyveniceapartments.com/
Не самый экономный вариант, но платить удобно, персонал приятный и достаточно ответственный, и обе квартирки, которые я у них снимала, были хорошие. Я отчаянно искала с лифтом, а если вам лестницы не помеха, то найти будет гораздо проще. Кроме того, на месяц можно и на окраину забраться, на Сант-Элену или на Джудекку, а тогда будет заметно дешевле.

[Eslinne]

Чейз, я уже второй день читаю вашу тему, как увлекательную книгу. Поскольку читаю я очень старательно, рассматривая при этом каждую фотографию, то я все еще на второй странице И мне совсем не хочется, чтобы этот отчет заканчивался. Много информации, интересной и полезной, живой, бойкий слог, и все это с таким замечательным юмором приподнесено! Сплошное удовольствие!

По-моему, все эти записи надо собрать воедино и опубликовать, с большим количеством авторских фото, конечно же. Одна девушка по имени Бидиша, прожив в Венеции пару месяцев, написала о ней книгу, переведенную на несколько языков и не раз изданную. Так вот я считаю, она вам и в подметки не сгодилась бы. Спасибо большое за отчеты!

[Чейз]

Eslinne, спасибо на добром слове!

Совершенно не помню, кто сказал, но сказано было, что если провести в городе неделю, можно написать книгу; если две недели - статью; если месяц - не напишешь ни слова. ))

Бидишу я видела, да, с обложки. )) Ну, если она даже мне в подметки не годится, то и не буду открывать. ))

А буду продолжать второй том...

[Чейз]

Глава пятая.
Арсенал. Биеннале 2015.



Итак, дорогие читатели, наконец-то я нашла время и место продолжить разговоры о Венеции. Все никак не надоест. А как это может надоесть? Мы имели: Биеннале и прочие site-specific installations, оперы и концерты, облака и высокую воду, люстры и зеркала, известные и неизвестные окраины, детальное знакомство с брендом Quintarelli и лучшей венецианской кондитерской, новых и прекрасных зайцев, и прочая, и прочая… И порядку в разговорах опять не будет, но поговорить по-прежнему хочется. Во-первых, потому что это красиво… Поэтому начнем с открытки. Вид с моста. San Biasio delle Catene.



Перейдя мост, можно повернуть к Арсеналу, куда мы нынче и зайдем.

Но предварительно, во первых строках, я что имею сообщить – так это то, что я дочитала Ипполитова. Взяла с собой. В самолете преодолела страниц стопийсят примерно. Мягкое по началу отсутствие симпатии к автору преобразилось в активную неприязнь. Достала закладочки и начала лепить туда, где автор пишет убогую чушь, врет как сивый мерин и демонстрирует исключительно пошло претенциозные художественные пристрастия (в частности, к Гринуэю, и не спорьте со мной!!!). Дочитывала в поездах в течение следующей недели. К 300-й странице возненавидела автора настолько, что мне его аж жалко стало. Всего страниц у него 400 с чем-то, если кто не в курсе. Последние 100 читала, уже автора жалеючи. Жалость помогла, злить автор перестал, и я даже достала закладочки другого цвета и налепила пару раз рядом с чем-то, представляющим умеренный интерес.

В итоге книжка превратилась в оранжевого ежика с одиночными вкраплениями зеленых иголочек. В таком виде ее обнаружили гостившие у меня первые 10 венецианских дней юные друзья. Вообще, строго выражаясь, они уже давно не юные, а земную жизнь прошли до середины, но поскольку старшего из них я знаю с его примерно восьмилетнего возраста, то все равно дети. Старший деть читает книжки – собственно, мы с ним читаем примерно одни и те же книжки, - и закладочки его заинтриговали. Решила поставить чистый эксперимент. Деть - видеоартист, а также (странною мне) любовью любит Гринуэя. Я ему честно объяснила, правда, что удовольствия от прочитанного обещать не могу. Но с другой стороны он, вроде как, целевая аудитория, так что, может, ему как раз оно придется в самый раз. Эксперимент удался. Деть преодолел страниц 30. Сказал, что были люди в наше время – богатыри (это я), и это какую закалку надо иметь, чтобы добить все 400. Да, сказала я скромно, живем под девизом «не оставляйте чтения». В адрес автора деть выражался непарламентски. Я сказала – ну че ты, Ипполитов же Гринуэя любит… Он сказал – в семье не без урода…

Ипполитову привет с благотворительно-приходской барахолки на кампо Санта-Маргерита.



И, канешна, я его теперь буду изредка вспоминать и пинать за все мучения. Но справедливости ради – в самом конце своего пути с дальних рубежей Каннареджо к дальним рубежам Кастелло Ипполитов сделал-таки одно наблюдение, которое заслуживает быть повторенным. Он сказал, что Арсенал напоминает о Le Carceri. Да, напоминает. О серии гравюр «Тюрьмы, сочиненные Джованни Баттиста Пиранези, венецианским архитектором». Ключевое слово – венецианским. Еще одно ключевое слово – каприччио. Как можно было искусствоведу вообще применительно к Венеции ни разу не вспомнить ни о каприччио, ни об угловой перспективе, на венецианских же сценах изобретенной, ни ваще!!! Лана, черт с ним, с Ипполитовым.

Le Carceri. Издание второе, лист шестой.



Арсенал, вид каприччиозный.







Возможность увидеть Арсенал изнутри (как и возможность увидеть изнутри множество других венецианских зданий, а также увидеть саму Венецию из их окон) – одна из главных радостей, сопутствующих Биеннале.



Хотя и не все интересные арсенальные части, увы, доступны даже во время Биеннале. Darsena Arsenale Vecchio (которую чуть-чуть видно с моста у главных арсенальных ворот) все-таки остается zona militare и не доступна никому, кроме Анджелины Джоли. На плотницкие цеха приходится смотреть через Darsena Grande.



Самый крайний домик справа, от которого я как-то непредусмотрительно сфотографировала только половину, - это Casa di Bucintoro, персональный док для дожеского «Буцентавра». Фасад у него тоже выходит на Darsena Arsenale Vecchio, но и с тыла он слегка украшен.



Вообще же Арсенал при строительстве никому украшать и в голову не приходило, что и логично. Однако он внушает и без украшений.

Собственно привлекшие внимание Ипполитова доки – Gaggiandre – строил, есть все основания полагать, Якопо Сансовино.





Их редко задействуют как выставочный site, но в этом году там была site-specific installation (фото не мое, ибо хорошее):



Китайский художник Сюй Бин, работа называется «Феникс» (их два – мужского и женского пола). Вообще я лучше буду писать авторов латиницей, а названия английские, чтобы при наличии интереса их проще было в инете найти. Xu Bing. Phoenix. Собрана из строительного мусора – струбцины, арматура, каски и т.п. Вдохновлена собственно китайскими стройплощадками, на которые художник дивился, приехав из Штатов на родину после более чем десятилетнего отсутствия и обнаружив китайское экономическое чудо в полный рост и с неизбежными издержками. В арсенальном антураже смотрится хорошо.

Как, собственно, хорошо смотрится современное искусство и в других арсенальных антуражах.



Это уже моя фота, с Биеннале 2011 года. Птичка называется на языке коса Iimpundulu Zonke Ziyandilandela, что в переводе означает примерно «Все птицы-светлячки гоняются за мной». Автор – южноафриканский художник Nicolas Hlobo.

[Чейз]

А антураж - Corderie, канатный цех, основное выставочное помещение. Гигантское здание построил в конце 1500-х Антонио да Понте. Местами можно прочитать, что да Понте никому не известен как архитектор и ничем не примечателен. Просто взял и внезапно, ни с того, ни с сего построил мост Риальто, непонятно как победив в конкурсе и Сансовино, и Скамоцци (этот интриговал против до последнего, аж до середины строительства), и Палладио, и самого Микеланджело.

Да Понте действительно мало знаменит, потому что был он не архитектором-декоратором, а архитектором-инженером. Интересовали его не платоновские пропорции, идеальные планировки и скульптурные аллегории, а сопротивление материалов и структура фундаментов. Зато его однопролетный мост Риальто 500 лет стоит на трехступенчатом свайном фундаменте, которому соперники хором предрекали скорую смерть. В отличие от, например, сансовиновской Библиотеки Св. Марка, которая обрушилась еще в процессе строительства, и достраивал ее тот же интриган Скамоцци, пока Сансовино был в бегах.

Да Понте занимал в Республике должность proto al Sal, которую сегодня бы назвали «главный инженер общественных зданий». Реконструировал Дворец дожей после пожара, опять выиграв конкурс у Палладио, который предлагал снести все до основанья, а затем. Нетушки, dov’era e com’era. С некоторыми усовершенствованиями. Золотую лестницу построил, «гигантов» Сансовино на одноименной лестнице установил. Построил Prigione. (А «Мост вздохов», кстати, спроектировал и перекинул туда его племянник – наверняка не без дядиной помощи, а после смерти дяди занял его должность proto al Sal, обратно выиграв конкурс у Скамоцци.) Построил соляные склады у Доганы, достроил и оформил Немецкое подворье, вместе с Палладио работал над церковью Реденторе… Список длинный – и в него входит руководство застройкой новой территории Арсенала, который стали расширять в 15-16 веках. Кстати, и план изоляции Арсенала от остальной территории города – его же авторства.

И вот в качестве основного выставочного помещения Биеннале используется построенный Да Понте огромный, длиной более 300 метров, а высотой почти 10, цех, полностью лишенный украшений, но отнюдь не лишенный величия. И странно было бы, если бы Арсенал оным величием не обладал. Светлейшая Республика прекрасно понимала, что обеспечивает прочность ее собственного фундамента. Арсеналотти перед дожем на колени не становились.

Значит, дальше будет про Биеннале. Я предупредила!

Сначала ряд технических замечаний.

В Венеции имеют место быть две Биеннале. По четным годам проходит архитектурная. По нечетным – художественная. С мая по ноябрь. Художественная существенно масштабней архитектурной. Она занимает всю территорию Садов Кастелло, они же Джардини (национальные павильоны в основном), солидную часть территории Арсенала (общая выставка в основном), а также все остальные возможные площадки, на которые пускают национальные экспозиции и отдельных художников, на территории города с примкнувшими к нему островами.

Которым не досталось национальных экспозиций – обижались. И пачкали поверхности вокруг Арсенала указателями, ведущими от него подальше.



Сочувствовала, но с пути не сворачивала.

По деньгам и времени это мероприятие организовано своеобразно. Можно купить билет в Арсенал + Джардини на один визит (в этом году - за 25 евро). За один визит не то что вникнуть, а даже беглым взглядом все там выставленное окинуть – unreal. Можно – на два (за 40). За два визита – все равно unreal. Можно – на неограниченное число визитов (за 80, билет именной и требует предъявления паспорта при каждом входе). Дорого. При этом объем входящих в состав Биеннале экспозиций на других площадках приближается к объему выставленного в Арсенале + Джардини, но туда пускают бесплатно. Одновременно организуются еще десятки экспозиций, которые в Биеннале не участвуют, а именуются сопутствующими. Тут – как повезет, иногда бесплатные, иногда очень даже платные. Некоторые явно не стоят своих денег, некоторые стоят более чем, а некоторые бесплатные поинтересней платных будут.

Что касается содержания, то, конечно, если вы равнодушно относитесь к изобразительному искусству, как современному, так и несовременному, удовлетворить поверхностное любопытство легко можно и за бесплатно. Или вовсе Биеннале проигнорировать. Хотя это и непросто – афиши и баннеры красуются на каждом втором домике. А если не равнодушно – все равно, наверное, лучше без фанатизма.

Когда я совпала с Биеннале по времени в первый раз, то потратила на ознакомление слишком много времени. Так нельзя и не надо. В глазах рябит, в ушах звенит, в доме Облонских все мешается. Получается непродуктивно, утомительно, и может раздражать. Когда я совпала с ней по времени второй раз – я вообще никуда не заходила, в тот раз мы покупали антикварные кофемашины в лавках старьевщиков, учились грести одним веслом, плавали на разные острова, а также пробовали все чикетти, какие могли найти, классифицировали энотеки, смотрели в окошко и читали книжки из хозяйской библиотеки. Но это тоже крайность. А если без крайностей и фанатизма, то Биеннале – это хорошо. Биеннале, с моей точки зрения, Венеции к лицу. Этот городок-призрак, маленький, не побоюсь этого слова, бедный и провинциальный, в буквальном и переносном смысле тонущий под ордами туристов, совершенно великолепно выполняет роль выставочной площадки, облагораживая выставленное и обнаруживая на фоне этого выставленного собственную, вопреки всей его осыпающейся штукатурке, никуда не ушедшую блистательную столичность.

Так что я считаю теперь, что современное искусство в Венеции вкушать можно и нужно, и сделать это можно с удовольствием, если без суеты. Ну, и ожидания от него, натурально, должны быть реалистичными.

С точки зрения формирования ожиданий в этом году на Биеннале была одна такая весьма показательная выставка. Бесплатная, что приятно.



Лучано Бенеттон (да, который United Colors of Benetton) в течение ряда лет реализует проект Imago Mundi (картина мира) - раздает художникам планеты полотна величиной 10 на 12 сантиметров и просит самовыразиться. Хочет собрать 10 000 полотен. Пока что выставил работы 6930 авторов.



Полученный в результате срез современного мирового искусства можно счесть представительным.



А именно, простые люди третьего и четвертого миров – африканские бушмены, например, или австралийские аборигены – не выпендриваются, а старательно заполняют предложенные полотна картинками.

Бушмены вот птичек рисуют, цветочки в горшочках, зверюшек родной пустыни Калахари…



Аборигенам досталось задание изобразить свой dream world – вот так выглядит австралийское состояние измененного сознания. Хаксли бы это дело признал в лицо наверняка.



Индейцы американские тоже честно рисовали птичек и лошадок.



Арабы самовыражались каллиграфически.



Сирийцы выбрали доку-арт, пожертвовали три дюжины старых смартфонов, на которых крутились видео и слайд-шоу.



А вот потом пошел растленный Запад… чем западнее, тем специфичнее.



Во-первых, ни слова в простоте – плоский прямоугольничек холста все как умели старались превратить во что-нибудь не холщовое, не плоское и не прямоугольное.



Во-вторых, картина мира обязательно требовала высказаться вербально вместо того, чтобы самовыразиться визуально.



В-третьих, преобладающее высказывание выглядело незамысловато. Каждое 20-е примерно.



Как правило, полотно оставалось белым, хотя иногда художник давал себе труд закрасить его, наоборот, черным.

Болгария.



Греция.



Германия.



Австрия.



Швейцария.



Швеция вышла на мета-уровень.



На сайте проекта все собранные Бенеттоном картинки мира воспроизведены. Тысячами. http://www.imagomundiart.com/ Включая и десятки, если не сотни бланков. Искренне недоумеваю, как он их не путает. И что у них с копирайтом, конечно.

Но в таком изобилии невозможно, конечно, не найти и что-нибудь радостное. Вот. Испания. Зайцы не умирают!!!

[Чейз]

Урок сей басни в том, что художественные высказывания участников Биеннале способны производить разное впечатление на неподготовленные умы. Но тут такое… Во-первых, не Галерея Академии все-таки, и не претендует. Во-вторых, а такое видали???



В яблоках. Нонешней молодежи до такого еще расти и расти. Это из комикса о беспутной жизни Тарквиния Гордого. Высокий Ренессанс. С такими лошадками не то что насильником, а заикой стать можно. И ништо, висит себе в Ка д’Оро, детей пугает.

Поэтому ожидания следует перед визитом скорректировать соответствующим образом, и тогда Corderie и site-specific installations произведут на подготовленный ум вполне себе художественное впечатление. Я, в частности, долго и с удовольствием рассматривала вот это.









Кубинский художник Ricardo Brey, ныне живущий в Генте. Экспозиция называется Every Life Is a Fire. Состоит из 33 работ, каждая из которых – коробка для бумаг, изначально сложенная и закрытая. Раскрывать их можно полностью или частично, отстегивать пару боковых стенок, например, и так же полностью или частично выкладывать содержимое. Почти в каждой коробке, например, есть книжки-гармошки, которые можно вынуть и раскрыть, а можно оставить внутри как подставки. Как будут выложены собранные там предметы – тоже вопрос вдохновения и случая. На данной выставке коробки в основном раскрыты полностью.

Bread.



Harvest Moon.



Uncreated Heaven.



Ongong.





Голубой прямоугольник на задней стене – работа другого художника. Christian Boltanski. Animitas. Художник – француз, сын корсиканки и одессита. Инсталляция – сотни японских колокольчиков, воткнутых в землю так, чтобы отражать расположение звезд в ту ночь, когда художник родился, - сделана в пустыне Атакама в Чили. Затем снято 24-часовое видео. Видео проецируется на экран вместе со звуком – звоном колокольчиков и шумом ветра. Предусмотрена скамейка, чтобы сесть перед экраном, медитативно посозерцать, как оно колышется, и послушать, как звенит.



Звук – существенная часть многих работ на Биеннале. Небольшая ретроспектива недавно скончавшегося афроамериканца Terry Adkins, который был и художником, и композитором.

Last Trumpet.



Это – реальные музыкальные инструменты примерно пятиметровой длины, которые Адкинс сам изобрел и назвал «аркафон». Звук при желании можно послушать тут: https://www.youtube.com/watch?v=KfqPy_xnxGc

Single Bound.



Muffled Drums.



Это – тоже настоящие барабаны, и могут существовать как виде инсталляции, так и в виде инструментов в музыкально-поэтически-политическом перформансе.

[Чейз]

От политики на Биеннале по традиции не укрыться. Вдоль стен перед барабанами – работы другого афроамериканца, Melvin Edwards. Основной источник вдохновения для них – страдания африканских рабов в оковах. Серия называется Lynch Fragments. В общем, понятно, что они – о чем-то не слишком приятном. И сделаны из металлолома. Но при этом весьма эстетичны.

Because of Struggle. Ну, опять же, спираль Фибоначчи.



Amandla.



North and East.



Botanical.




For Fresh Air.



Еще один афроамериканец – Theaster Gates. С южной стороны (негритянский район) Чикаго. Инсталляция сделана из предметов, собранных после сноса чикагской церкви Св. Лаврентия. Называется Gone are the Days of Shelter and Martyr.



Куратором Биеннале в этом году впервые был африканец. В результате выставка прошла под знаком мультикультурализма. То есть, африканцев из разных мест было очень много. И китайцев. И политики, разумеется, как сказано выше.

Политика не обязательно подразумевала инсталляции из ржавого металлолома, пусть и изысканно пропорциональные. Вот – очень красивое зрелище было. Лежащий в витрине прозрачный блок подсвечивался, результат проецировался на экран.



А теперь – что это такое. Коллектив вьетнамских художников Propeller Group. Работа называется The AK-47 vs the M16. Источник вдохновения – сохранившийся со времен американской войны между Севером и Югом уникальный артефакт: две пули, выпущенные с противоположных сторон, которые столкнулись лоб в лоб. Художники взяли блок баллистического геля, по плотности примерно равного человеческому телу, и повторили эксперимент с пулями, выпущенными из М16 и АК-47. Результат столкновения на экране и переливается.



Камерунский художник Barthelemy Toguo, ныне живущий в Париже. Urban Requiem. Огромные штампы с различными пунктами политической повестки дня. Все печальные. Но хорошо смотрятся в интерьере Corderie.





В интерьере Corderie вообще хорошо смотрятся скорее инсталляции, чем картинки на стене. Колонны способствуют.

Немка Katharina Grosse. Untitled Trumpet. Прогулка внутри абстрактного полотна.



Бразильянка Sonia Gomes. Trouxa («Узел») и работы из серии Torção («Завитки»).





Южная Африка, художник Kay Hassan. Называется Empire Medley. Включает также партитуру и ее исполнение.



Венецианка Monica Bonvicini. Latent Combustion. Сделано из бензопил. Смотрится брутально. Со стенами гармонирует.





Еще одно видео, на сей раз проекция прямо на стене. Входит в состав проекта Invisible Borders – The Trans-African Worldspace. В проекте участвовало 14 африканских художников, документировавших свои путешествия по центральной части континента, где государственные границы и впрямь невидимы.

[Чейз]

Хай-тек в чистом виде, конечно, тоже был. Турецкий художник Kutlug Ataman. The Portrait of Sakip Sabanci. Сделано к 10-й годовщине смерти Сакыба Сабанджи, самого богатого человека Турции и самого значительного ее филантропа и мецената. 144 LCD-панели, около 10 000 постоянно меняющихся «паспортных» фотографий людей, жизнь которых он так или иначе затронул.



Было и нечто совершенно анти-хайтековское, как по форме, так и по содержанию. Художник Abu Bakarr Mansaray из Сьерра-Леоне рисует кошмары, которые снятся ему после гражданской войны. Было бы смешно, когда бы не было так страшно.

Nuclear Telephone Discovered in Hell.



One of the African Black Magic. The Witch Plane.



Еще чуть-чуть хай-тека простыми средствами. Художник Karo Akpokiere. Нигерия – Германия. Zwischen Lagos und Berlin. Серия из 50 картинок и заметок о жизни «черного туриста». Вот эту машинку он предлагает, чтобы присутствовать на демонстрациях протеста, не выходя из дома. Очень практичная вещь, а то действительно – не набегаешься.



А вот наши люди, наоборот, не ищут легких путей и предлагают это дело развиртуалить. Петербургская художница с псевдонимом Глюкля (Наталья Першина-Якиманская). Костюмы для демонстраций против фальсификации выборов. 2011-2015.







«Наши в городе» - вообще хорошая тема на Биеннале. Про некоторых наших еще поговорим. А в Corderie наших было двое. Кроме Глюкли, полностью независимо от антуража, висело две стены замечательных рисунков москвички Ольги Чернышевой. Все без названий, но с надписями на пришпиленных бумажках.

Эскалаторы.





Портрет философа с очками.



Поиски по ключевому слову «Кувшинки» Моне.

[Чейз]

«Кувшинки» Моне были помянуты и тут – в инсталляции, стоявшей первой по порядку осмотра выставки в Corderie. Adel Abdessemed. Алжир – Лондон. Ну, Nympheas, ага.



Из здоровенных ножей.



Опять политика. И экономика. И оригинальный ход. Боснийка Maja Bajevic. Серия называется Arts, Crafts and Facts. Экономическая статистика средствами традиционной боснийской вышивки. Статистика отражает тенденции экономической глобализации, натурально, не благоприятные для традиционных ремесел. Но получилось декоративно.







И напоследок о китайцах.

Цю Чжицзе (Qiu Zhijie). Целый практически зал с инсталляцией из множества работ разных лет под общим названием Jing Ling Chronicle Theatre Project, хотя сам художник называет ее «Повторяющаяся история». Вот надо быть китайцем, чтобы в работе на заданную тему – а тема выставки All the World’s Futures, «Все варианты будущего мира» - заняться исследованием того, из чего состоит и как снова и снова повторяется прошлое.















На бумажном свитке на стене все работы из инсталляции нарисованы и подписаны; веревка из человеческих волос развевается под вентилятором; синие стекла потолочного фонаря – экраны с видео-клипами; маски – конечно, поклон в сторону Венеции; стеклянные фигуры на стеклянном столе сделаны в Berengo Studio; с другими работами Цю Чжицзе из стекла, сделанными там же, мы еще встретимся…

А если кто сомневается, что Цю Чжицзе умеет рисовать, то вот – он пять лет перерисовывал Colorful Lanterns Scroll (китайский свиток о Празднике фонарей) с примечаниями.

Свиток длинный…



Петушиные бои.



По улицам слона водили.



Обидеть художника может каждый – как насчет материально помочь??



А «вот такое выражение лица обычно свойственно людям, сталкивающимся с авангардным искусством».



Действительно, кому, как не китайцам, лучше знать, насколько повторяется история.

Последняя инсталляция, которой не избежать на выходе, висит вдоль стены Corderie и параллельного здания. Монументально, эфемерно, опять про глобализацию, сделано из пустых мешков из-под угля. Художник Ibrahim Mahama, Гана. Название Out of Bounds. Если вдруг кто не догадается – на табличке уточняется жанр: site-specific installation.



И больше я в Арсенал не ходила. Потому что еще было куда сходить…

Вид из-под того же моста.




TBC…

[Чейз]

Глава шестая. Венеция. Биеннале-2015. Про "наших в городе", пирожные, Лонгену и "Войну Св. Саввы" в том числе…



Далее надо бы поговорить про прочие site-specific installations. Я вообще к биеннальным выставкам отнеслась несколько паразитически, потому что у меня в гостях была парочка художественно ориентированной молодежи, проявлявшей к этим выставкам профессиональный интерес. Так что я засылала их вперед, потом выслушивала отзывы, смотрела на картинки и решала – сходить или полениться. Сходить везде все равно было нереально, а если я чего ценное пропустила – ну, не судьба. Больше всего меня привлекало не что выставлялось, а где. Жизнь в Венеции проходила на сей раз под знаком рассматривания ее изнутри. Изнутри она не хуже, чем снаружи, а вот заглянуть внутрь и выглянуть оттуда возможностей меньше. За эти возможности я Биеннале и признательна.























И за интересные комбинации sites и installations тоже. И хотя я а) лентяйничала нечеловечески; б) работала; в) болела; и г) все время куда-то уезжала, все равно похождений и сайтов накопилось.

Вот, например, "наши в городе" были. Что касается Гриши Брускина, так Alefbet к Биеннале не относился, он был в Музее Кверини-Стампалья (любимый музей комиссара Брунетти который) еще с зимы, и зимой же был охвачен. Брускин – хороший человек, но специально идти смотреть его биеннальный проект, An Archeologist’s Collection в церкви Санта-Катерина, который – вариация «Фундаментального лексикона», было неохота, а по пути оно не оказалось…

Зато по пути оказались соляные склады у Доганы.





Куда мы заглянули (бесплатно) не столько ради авторов, сколько ради лица на афише.





Ибо лицо являлось приятелем моих юных 35-летних друзей. Авторы тоже являлись, но это было вторично. Мы как раз по рекомендации лица отобедали на понтончике ресторанчика Linea d’Ombra на Дзаттере (нормально), вопреки рекомендациям лица запили бутылочкой Quintarelli Valpolicella Classico Superiore (у него спросить забыли), и жизнь представлялась нам прекрасной, а тут оно и подвернулось. На входе – декорация к эпизоду "Полицейский будуар".





Авторы – довольно известная московская группа из четырех видеохудожников, по первым буквам их фамилий именуемая AES+F. В Венеции выставляются отнюдь не первый раз. Проект вполне остроумный по замыслу и доброкачественный по воплощению. Фотографировать видео, конечно, несколько нелепо, но вот как-то так.




Называется он Inverso Mundus – «Мир наоборот», с давних времен популярная лубочная тема.




Собака лупит палкой хозяйку, птичка держит в клетке хозяина, ну, а свинья готовится пустить кровь мяснику… и прочие "наоборотные" сюжеты в гламурном стиле и замедленной съемке под классическую музыку.

[Чейз]

Мясника на съемках вот и изображал симпатичный брадатый великан по имени Марко, который в перерывах своей карьеры в ресторанном бизнесе на развивающихся рынках заправляет маленьким (они, впрочем, все маленькие…) баром на краю Дорсодуро. У него как раз был перерыв между двумя развивающимися рынками. Мои юные друзья проводили в его баре больше времени, чем на выставочных площадках. Им там не только наливали, а там вообще было колоритно. Бар был в домике на канале, и можно было выйти на собственный личный причальчик над водой – роскошь нечеловеческая, а Марко, не слишком обремененный посетителями, знакомил с биографиями проплывающих мимо знакомых. Особенно порадовал краснолицый здоровяк лет 65 на большой красной лодке, про которого Марко поведал шепотом с высоты своего великанского роста, что город разрешил ему калымить на этой лодке без налога, лишь бы не воровал, потому что в молодости, а также зрелости, он был самый знаменитый венецианский вор. Но попросил персонаж не фотографировать, а жаль. Вообще патриархально так, и колоритно – венецианский вор. Пусть и бывший. В Венеции вообще-то, невзирая на похождения комиссара Брунетти, преступности нет особо. Только на рынке нынче делают круглые глаза и произносят новое английское слово – gypsy. Предостерегают. Цыгане, дескать, воруют. Пока, слава богу, не встречались…

Марко нам все время советовал, что выпить. При этом категорически не признавая вина региона Венето, как их нет. То ламбруско впаривал лучшее на свете. Не пьем-с при наличии альтернатив. То лучшее в мире каберне из Словении. Аналогично-с. Но! Услышав, что я пошла от его стойки по важному делу за пирожными, схватил за рукав (а у меня был рукав? Жарко было ж… Ну, образно выражаясь, за рукав…) и зашептал с великанской высоты, что лучшая в Венеции кондитерская находится прямо за углом. Мдя? Пошла купила шесть разных видов bigne alla crema для дегустации. Хорошо, что Марко вскоре на развивающийся рынок уехал, а то я бы мстила. Они все были превосходные. Все пять. Шестой вид был с кремом сабайон, он же дзабайоне. Никакие Дидовичи рядом не стояли. Профитроли с сабайоном много где делают, но вот штоп так! Мгновенная смерть. Особенно когда без гостей. По три штуки в день, связав себе руки за спиной и приперев холодильник шкафом, чтобы их было не восемь сразу подряд заглотано, и опять бежать за новыми, и некому отнять, остановить и воззвать к совести и рассудку. Продавщицы там по-английски не понимают, но ради них я очень расширила словарный запас и даже складывала его в предложения. И встречались мы минимум два раза в неделю. Если бы не постоянное сильное оживление перед прилавком, наверное, уже дружили бы домами, но там действительно такое ощущение, что толчется вся еще оставшаяся Венеция, все 55 000 человек. Вопреки привычкам сфотографировала на память, делюсь.




Карамельная глазурь не обязательна. Обязателен сабайон. Вапоретто Сан-Тома, на углу Crosera и Calle S. Pantalon. Называется Tonolo. Это – репертуар: PasticceriaTonolo. Сладкоежки, не ходите туда. Особенно в карнавал. В карнавал они еще и пончики-фрителле с сабайоном делают.

На вторых "наших в городе" (бесплатно) меня затащила другая подружка, потому что мы даже не поняли сначала, что это Биеннале, но увидели фигуры из сетки на фасаде церкви, и она захотела изучить, как это сделано.




Цыцер про них уже рассказывала, но тем не менее… )) Проект Conversion, авторы – Recycle Group, друзья детства из Краснодара, Андрей Блохин и Георгий Кузнецов. Сделали они эти фигуры несколько жутковатым способом – это слепки.




По большей части с них самих. В результате погружения в ванну с чем-то вроде силикона – а потом с бедолаги мучительно медленно стягивают застывшую эластоформу. Искусство требует та-а-а-а-ких жертв! Основная часть – явно клоны Блохина, он, видимо, выносливее.




Идея у инсталляции простая, но богатая: а че это все давно, глубоко и надолго ушли в виртуал, а материальных памятников нету? А не создать ли нам артефакты виртуальной реальности?

[Чейз]

Обломки виртуального Ноева Ковчега вот, с иконками и логотипами, которые в видах копирайта пришлось слегка модифицировать.








Сохранились уверения очевидцев, что раньше в церкви висело выдающееся "Жертвоприношение Ноя" Пьетро делла Веккиа. Куда делось – неизвестно, но свято место пусто не осталось.





Церковь Сант-Антонин – не действующая. Кстати, это та самая церковь, куда вломился слон в поисках убежища, и проклятые австрияки в итоге убили его из пушки, а скелет его и поныне хранится на зоологическом факультете Падуанского университета. В начале 1980-х ее закрыли – еще бы, поди оправься после таких потрясений, - потом долго реставрировали, и совсем недавно снова открыли, но только для выставок. Венецианская епархия, которая выдает разрешения на использование церквей в таких целях, специально требует, чтобы выставки были именно site-specific, т.е. учитывали и подчеркивали интерьер.





Ну, художники все учли (может, кроме слона). А еще, как они уверяют, церковь Сант-Антонин они выбрали не только за интерьер, но и за то, что в колокольне прячется антенна мобильной связи. Сам бог велел. Перекличка со свежеотреставрированными алтарями действительно имеется.





Лайтбоксы встали как саркофаги в фамильной часовне Тьеполо, в аккурат на место мощей преподобного Саввы Освященного, которые папа Павел VI зачем-то вернул в Лавру в Палестине после тыщи лет пребывания в Венеции.





Да, мощи были краденые. Точнее, честно купленные за взятку и вывезенные контрабандой. Говорят. Колокольня Сант-Антонина – это в которой антенна нынче, - когда мощи привезли в Венецию, оглушительно раззвонилась сама собой, требуя, чтобы мощи поместили именно туда. Что-то уловила. Вот в целом прецедент беспокоит. Так ведь и Св. Марка могут куда-нить реституировать, ничего святого у людей… если опять в колонну не спрячется.

Кстати, о колоннах… ну, кстати – не кстати, но невозможно же не вильнуть в сторону в повествовании. У Венеции же была "Война Св. Саввы". За Акру, с Генуей. Госпитальеры с генуэзцами против тамплиеров с венецианцами, романтика. В которой Лоренцо Тьеполо, как раз родственник владельцев капеллы, генуэзский флот победил. Пошла искать фотографию – поразительно, но при наличии миллионов фотографий базилики Сан-Марко, не имею ни одной внятной фотки обеих колонн, есть только правая.





Но их две, перед южным фасадом, вторая слева метрах в четырех. Вот спросите буквально любого кого угодно, что это, и вам кто угодно любой тут же скажет – Pilastri Acritani. То есть, Столпы из Акры. И что привез их Лоренцо Тьеполо как трофеи той самой победы над генуэзцами, выдрав из церкви в генуэзской части Акры. И про мощи Св. Саввы вам то же самое скажут – что это Лоренцо Тьеполо изъял их из того же монастыря Св. Саввы в пользу Венеции в том же 1258 году. Однако, с одной стороны, научно доказано, что столпы – из Константинополя, из церкви Св. Полиевкта. Которая первый византийский купольный храм, Айя-София ее копировала. Капители вот справа от левой колонны – тоже из Св. Полиевкта.





С другой стороны – различные венецианские хроники и прочие предания как раз Лоренцо Тьеполо и военные трофеи Акры в связи с мощами не упоминают, а упоминают разнообразных гораздо более ранних дожей и ту самую покупку за взятку, с самой ранней датой вывоза – аж 911 год. Я бы вот и не усомнилась бы, что мощи – из Акры, если бы не Pilastri. А так – дело темное. Найдут лет через тыщу краснодарские артефакты – они из очень долговечного материала – и тоже начнут легенды слагать в соответствии с политической конъюнктурой исторического момента. А потом вернут потомкам Цукерберга.

В церкви, кстати, параллельно с реставрацией шли и раскопки – в частности откопали средневековый саркофаг с Благовещением по углам. Но фотографировать в сакристии не разрешают, увы, а жаль.





В главный алтарь вписался крест соцсеть, признанная в РФ экстремистской, новый сакральный символ, привет "письменам "Кока-Колы"".





Оба художника отлично говорят по-английски – видимо, поэтому и артефакты свои называли по-английски, сознавая двусмысленность терминов, одинаково употребимых и в религии, и в ИТ. Conversion – преобразование и обращение в веру. Erecting the Tower – воздвижение вышки и Вавилонской башни.





Справа – опять композиция с двусмысленным названием Servers и коленопреклоненными юзерами. Слева – "Поиск сигнала", опять с юзерами в соответствующих позах.





Граждане из сетки все – Users.





А фрагменты граждан из плотного материала – Illuminators, носители сакрального знания.













Штука перед ними – Connectors.




Авторы свою богатую идею продолжают развивать, делают новые и новые артефакты. Один даже почему-то на экспозицию Glasstress угодил, хотя отнюдь не из стекла.

[Чейз]

Интерьер церкви Сант-Антонин строил (перестраивал) барочный гений Венеции Бальдассаре Лонгена. Он же строил Салюте. Его же кисти – два мощных дворца на Большом канале, ныне музея.





В Ка Реццонико – музей искусства XVIII века. Замечательный Пьетро Лонги, полностью немыслимо бездарная "историческая" живопИсь на верхнем этаже, гондола во дворе и запредельно крутые интерьеры. Совершенно не удивляет, что заказчики разорились еще в процессе строительства. Там ажник регулярный парк при дворце имеется.





И не говорите, что это – жалкий скверик, по венецианским масштабам это – целый Версаль, даже наполеоновские Джардини Реали до него не дотягивают.

В Ка Пезаро – музей "современного" искусства. Это – редкий кадр, когда фасад не закрыт ни одной вывеской.





Во время Биеннале там не только количество вывесок удвоили, но и произведение искусства прилепили.





Работает оно по ночам.





За ценность произведения агитировать не буду, но по мне – так предпочтительней, чем многострадальные Ка Лоредан с Ка Фарсетти в очередной муниципальной подсветке.





Коллекция Ка Пезаро основана на закупках с первых Биеннале. Если сравнить с Пегги Гуггенхайм, у нее чутье на современность явно поострее было. Но и посмотреть, чем пробавлялись в молодости Карра и Боччони, тоже познавательно. Или вот Балла, например. Что было (в Ка Пезаро, почтенная синьора Летиция Пезаро Маурогонато).





И что стало (у Пегги Гуггенхайм, скорость и шум):





Кстати о продаже Климта, который вуаля – цел пока.





Слава богу (в данном случае), не от одного мэра Венеции это зависело, надзирающие за культурным наследием общеитальянские власти ему эту лихую инициативу прикрыли. А то ладно Климт, я бы лично не огорчилась, но этот "бэби Берлускони" и Шагала намылился продать, а на это мы пойтить не могем.




А наверху там коллекция в основном японских предметов, собранных принцем Бурбон-Пармским. Клинки эпохи Эдо вот его живо интересовали.

[Чейз]

Но в общем и целом собрание в Ка Пезаро не слишком обращает внимание на свой антураж. То, что там выставили в рамках Биеннале (за деньги, по цене музейного билета), сочетается с антуражем лучше.





Художники современные италианские, преимущественно Pino Spagnulo, керамика и металл.





















Окна второго этажа – вещь.









Окна первого – тоже.

[Чейз]

На первом этаже раскинулась очередная спираль Фибоначчи.









А также композиция под названием "Рим".





Вот тут я не могу не возразить – ибо не бестактность ли?





Почему Рим-то? В Венеции, што ли, дефицит барочных завитков?? (Церковь Николо деи Мендиколи, неожиданно пышное сооружение оказалось.)





При живом-то Лонгене, да еще в его же собственном доме??? (Ну, это Салюте – на тот маловероятный случай, если кто не признал.)













Уж чего-чего, но уж лонгеновские завитки - это всем завиткам завитки! И я это не за барокко, поймите меня правильно, и даже не за Лонгену, а я за справедливость!

Расстроилась прям, но выглянула в лонгеновское окошко и успокоилась.





Без завитков оно и еще лучше.





И пошла за пирожными.

TBC

[Саша К.]

Вот от словенских вин я бы не отказывался, очень интересный регион. Хотя, после рекомендации ламбруско..

[Чейз]

Хотя, после рекомендации ламбруско..

Вот-вот. И это ж я о многом умолчала! ))

Вот от словенских вин я бы не отказывался, очень интересный регион.

И полностью поверю, хотя не изучала. Но если люди делают вино в принципе, рано или поздно и палка выстрелит. Смутила рекомендация, что каберне было "лучшее в мире" - это цитата. И вообще мы вели жизнь разнузданную и расточительную и пили корвину, особенно в октябре, а в Drogheria Mascari - Valpolicella Superiore квинтареллиевская была на сэйле по 36 евро, а в Vini Al Bottegon продавали по 65 La Poja, так что мы были заняты. =))

[sampo]

прочла все от корки до корки на одном дыхании
мосх долго не мог понять - как такой пир духа возможен на форуме для туристов...
потом мосх был ослеплен внезапной догадкой: автор - внебрачная дочь улицкой и ипполитова! миль пардон - улицкой и виппера!
и фсе сразу стало на место... вотоношто! спасибовам!!

[NatVi]

Лучший отчет о Венеции всех времен и народов.
Столько любви, такта, юмора!
Фото - отдельное брависсимо!
Через неделю буду в Венеции, попробую ее увидеть Вашими глазами.

[okei]

Я вот только первую страницу прочитала, ах сколько удовольствия впереди. Спасибо. Пишите, вам это очень идет.

[Dojili]

Очень интересно знать, где Казанова и Чайковский жили.
Вы знаете, о местах других известных людей?
Пушкин никогда не был в Италии (но есть бронзовый памятник в Вилла Боргезе)?

[Dojili]

A. ЧЕХОВ (1891 г.) o Венеции:

"Я теперь в Венеции, куда приехал третьего дня из Вены. Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни. Вместо улиц и переулков каналы, вместо извозчиков гондолы, архитектура изумительная, и нет того местечка, которое не возбуждало бы исторического или художественного интереса. Плывешь в гондоле и видишь дворцы дожей, дом, где жила Дездемона, дома знаменитых художников, храмы... А в храмах скульптура и живопись, какие нам и во сне не снились. Одним словом, очарование.

Весь день от утра до вечера я сижу в гондоле и плаваю по улицам или же брожу по знаменитой площади святого Марка. Площадь гладка и чиста, как паркет. Здесь собор святого Марка - нечто такое, что описать нельзя, дворец дожей и такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь.

А вечер! Боже ты мой господи! Вечером с непривычки можно умереть. Едешь ты на гондоле... Тепло, тихо, звезды... Лошадей в Венеции нет, и потому тишина здесь, как в поле. Вокруг снуют гондолы... Вот плывет гондола, увешанная фонариками. В ней сидят контрабас, скрипки, гитара, мандолина и корнет-а-пистон, две-три барыни, несколько мужчин - и ты слышишь пение и музыку. Поют из опер. Какие голоса! Проехал немного, а там опять лодка с певцами, а там опять, и до самой полночи в воздухе стоит смесь теноров, скрипок и всяких за душу берущих звуков.

Мережковский, которого я встретил здесь, с ума сошел от восторга. Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь в мире красоты, богатства и свободы не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться, а когда стоишь в церкви и слушаешь орган, то хочется принять католичество.

Великолепны усыпальницы Кановы и Тициана. Здесь великих художников хоронят, как королей, в церквах; здесь не презирают искусства, как у нас: церкви дают приют статуям и картинам, как бы голы они ни были.

Во дворце дожей есть картина, на которой изображено около 10 тысяч человеческих фигур.

Сегодня воскресенье. На площади Марка будет играть музыка.

Ну, однако, будь здоров. Желаю тебе всего хорошего. Если когда-нибудь тебе случится побывать в Венеции, то это будет лучшим в твоей жизни. Поглядел бы ты здесь стеклянное производство! Твои бутылки в сравнении со здешними такое безобразие, что даже думать тошно.

Буду еще писать, а пока до свиданья.

Твой А. Чехов."

[Чейз]

sampo, да уж, чья-чья, но только не Ипполитова! Спасибо на добром слове, тем не менее.
NatVi, и вам спасибо! Ну как увиделось?
okei, и вам тоже спасибо.

Dojili, где Казанова квартирки снимал, это к казанововедам. Вот, например, очень дотошный казанововед https://seductivevenice.wordpress.com/, у нее массу адресов можно позаимствовать. А я только и знаю, что родился он где-то у театра Сан-Самуэле, в районе улицы, которая нынче называется Calle Malipiero, но дом то ли не сохранился, то ли перестроен до неузнаваемости, да во дворце Bragadin-Carabba некоторое время ютился. А вот про Петра Ильича знаю точно. Изволил проживать в гостинице Londra Palace и столоваться в ее ресторане Do Leoni. Четвертую симфонию даже Do Leoni назвал поначалу. Правда, как-то не очень понятно, то ли ресторан окрестили в честь симфонии, то ли симфонию в честь ресторана. Ресторан хороший, медальончики из фазана вспоминаю с удовольствием.

Чехов - гад. В гондоле он с утра до вечера по улицам плавал!!! Суворин, небось, платил. А вот Чайковскому фон Мекк на гондолы денех, видать, пожалела, он все больше пешком, и впечатления соответствующие: "Венеция такой город, что если бы пришлось прожить здесь неделю, то на пятый день я бы удавился с отчаяния. Все сосредоточено на площади Св. Марка. Засим, куда ни пойдешь, попадешь в лабиринт вонючих коридоров, никуда не приводящих."

[Illigera]

Я, наверно, Чайковского в юности читала...тоже думала о Венеции как о вонючих каналах со стоячей водой. Тем приятнее было столкнуться с реальностью! Как же там все здорово, и ничем не пахнет дурным....

[Чейз]

У Чайковского это тоже постепенно прошло. Наверное, его кто-то пожалел и научил, что Венеция построена, чтобы по ней плавать. А может, среди гондольеров блат завел. Как Дягилев.

[Dojili]

Да, Суворин финансировал путешествие для молодого (и бедного) Чеховa, который не чувствовал себя хорошо, чтобы быть "мальчикoм нести сумки":

«Представьте себе, – пишет Мережковский, – в соборе св. Марка я встретил Чехова в обществе Суворина. Нечего делать. Чтобы не быть невежливым, пришлось познакомиться и быть представленным Сув‹орину›. Он оказался очень милым и неглупым человеком. У нас были пресерьезные споры, которые я когда-нибудь расскажу. Вот какой странный кружок на берегу Grand Canal – Чехов, Зина, я и Суворин. Но все-таки эти люди – Ч‹ехов› и С‹уворин› не подходят к Венеции!»

Алексей Суворин, издатель популярнейшей газеты «Новое время» и глава первой отечественной «издательской империи», был одним из самых талантливых и могущественных противников либерального общественного движения. Для той петербургской интеллигенции, в среде которой вращался в 1880-е годы юный Мережковский, имя Суворина было окружено едва ли не сакральным негативом: его ненавидели.

Чехов был главным «открытием» позднего Суворина: с 1886 года и вплоть до смерти писателя их связывала самая тесная дружба, деловая и человеческая. Для интеллигентных читателей Чехова (включая и нынешнее поколение) его близость к «страшному» Суворину казалась труднообъяснимой прихотью, что Чехова, впрочем, мало волновало (в прагматизме, основанном на знании людской натуры, он нисколько не уступал Суворину). Здесь, в Италии, они не без удовольствия разыгрывали каждый свою, изначально взятую роль: Суворин «показывал другу Венецию», «тыкая его носом», по выражению Гиппиус, «и в Марка, и в голубей, и в какие-то „произведения искусства“. Ироничный и умный Чехов подчеркивал свое равнодушие, нарочно „ничему не удивлялся“, чтобы позлить патрона. С добродушием, впрочем: он прекрасно относился к Суворину».

Молодые писатели, спутники Суворина, уже были знакомы лично. В 1888 году Мережковский опубликовал статью о Чехове, которая нашумела, но была воспринята самим Чеховым прохладно. Хрестоматийную известность получил их разговор, в котором Антон Павлович на рассуждения Мережковского о «слезинке замученного ребенка», о проблемах теодицеи ответил задумчиво: «А кстати, голубчик, что я вам хотел сказать: как будете в Москве, ступайте-ка к Тестову, закажите сoлянку – превосходно готовят, – да не забудьте, что к ней большая водка нужна».

Представленные Чеховым Суворину и «из вежливости» чуть задержавшиеся в его компании молодые супруги сразу же «утонули» в суворинском радушии, очарованные его неповторимой «журналистской» манерой непринужденно включать собеседника в оживленную, захватывающую беседу.

«Последние дни в Венеции мы провели почти вместе, – вспоминает Гиппиус. – Всякий вечер гуляли по городу, потом шли пить „фалерно“ в роскошно-длинный салон суворинских апартаментов, в лучшей гостинице на Канале. И все были веселы. Веселее всех – Суворин. Болтал без умолку, даже на месте усидеть не мог, все вскакивал. Каждую минуту мы с ним затевали спор. Спорил горячо, убеждал, доказывал, отстаивал свое мнение и… вдруг останавливался. Пожимал плечами. Совсем другим тоном прибавлял:
– А черт его знает! Может, оно все и не так».

«...Вечера наши кончались тем, что Суворин и Чехов шли нас провожать в нашу скромную гостиницу. Я – впереди с Сувориным, за нами Чехов и Мережковский. Пока мы продолжали наш спор, и Суворин горячился, и отлетают полы его коричневой размахайки, – Чехов ровным баском своим рассказывает, что любит здесь, попозднее, спрашивать каждую итальянскую «девочку» – quanto? Более подробных наблюдений, за неумением говорить по-итальянски, ему не удается сделать, так, по крайней мере, хоть узнает, до чего может дойти дешевизна…»

Надо думать, нарочитая прозаичность Чехова обескураживала более молодых собеседников. Мережковский вспоминал потом: "Я восторженно говорил с Чеховым об Италии. Он шел рядом, высокий, чуть горбясь, как всегда, и тихонько усмехался. Он тоже в первый раз был в Италии. Венеция тоже была для него первым итальянским городом, но никакой восторженности в нем не замечалось. Меня это даже немного обидело". Чехов, по-видимому, вовсе не был равнодушен к увиденному, но не любил публичных восхищений."

[Dojili]

Дмитрий Мережковский
Венеция
Прощай, Венеция! Твой Ангел блещет ярко
На башне городской, и отдаленный звон
Колоколов Святого Марка
Несется по воде, как чей-то тихий стон.
Люблю твой золотой, твой мраморный собор,
На сон, на волшебство, на вымысел похожий,
Народной площади величье и простор
И сумрак галерей в палаццо древних Дожей,
Каналы узкие под арками мостов
И ночью в улице порою звук несмелый
Ускоренных шагов;
Люблю я мрамор почернелый
Твоих покинутых дворцов,
Мадонны образок с лампадой одинокой
Над сваями, в немых лагунах Маломокко,
Где легче воздуха прозрачная вода:
Она живет, горит, и дышит, и синеет,
И, словно птица, в ней гондола, без следа,
Без звука, — черная, таинственная реет.
1891

[Саша К.]

Всякий вечер гуляли по городу, потом шли пить „фалерно“ в роскошно-длинный салон суворинских апартаментов, в лучшей гостинице на Канале.

Амароне ещё не придумали, порядочным людям приходилось пить кампанийское. Ну, спасибо, что не кларет.

[Dojili]

из «Фаустa» Гете:

"Роскошный подберу я к пиршеству сервиз.
Ковши из золота, серебряные чаши,
Тебе же выберу бокал ценней и краше –
Венецианского прозрачного стекла,
Где винная струя чиста, крепка, светла,
И пьется медленней, сознанья не туманя,
И медленней пьянит, и учит воздержанью."

[Dojili]

Анна Ахматова – Венеция

Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.

Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.

Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.

[Dojili]

шедевр райкина и гундаревой (брежневская эпоха, когда ....

https://yandex.ru/video/search?filmId=7 ... ath=wizard

[Малов Сергей]

Ну, ежели пошли стихи, рискну здесь выложить свое.

Венеция.

Палитра голубая в оттенках синего,
Очерчена зеленым с шартрезом линия,
Художник на холсте рисует облако,
И раздает окрест звенящий колокол.

Натянута струна событий - времени,
Здесь сырость гонят вон китайским веером,
Гондолы бороздят каналы памяти,
Все мысли наперед тобою заняты.

По улочкам пройдусь с незримой привязью
В сумятицу веков, в кварталы - витязи,
Что красками скользят в отображении,
Приводят не в восторг, в изнеможение.

Каналы и мосты - изгибом линии,
С фасадами дворцов, взапрямь застыли ли?
Иллюзия - рубеж, достойный гения,
Невольная игра воображения.

Щербатостью со стен, лупняной краской,
Контрастами внутри, прикрытых маской,
Пройдусь и заценю, почти явление
Людское тут и там столпотворение.

Опустится закат в мир утешения,
Все явное придет в изнеможение,
И к шороху времен добавит терцию,
Узнаю ли тогда свою Венецию?

[Dojili]

Александр Блок

Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь - больной и юный -
Простерт у львиного столба.

На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.

В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.

Всё спит - дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак

[Dojili]

Александр Ширвиндт о Bенеции (Эпоха Брежнева - вся страна была Театром Сатиры )

"Венеция была одним из последних гастрольных городов, и плавленые сырки со свиной тушенкой в чемоданах кончались. Перед походом всем напомнили: на еду сразу не набрасываться, не воровать и вести себя по возможности интеллигентно. С собой взять сувениры.
Сувениры были идентичные: ложки, матрешки, жостовские подносики, шкатулки. У всех. Кроме меня. Потому что я хитрый и умный был всегда — перед загранпоездкой я заходил в любой продуктовый магазин Москвы и в рыбном отделе покупал кубинские сигары «Першинг». Это был длинный деревянный пенал, внутри которого в фольге лежала, как ракета, сигара. Она стоила у нас 1 рубль 70 копеек. А там, особенно в Америке, где это была контрабанда с Кубы, ее продавали за 15 долларов — по тем временам неслыханные деньги.
И я перед поездкой в Италию накупил этих «Першингов» и еще «Ромео и Джульетту» — огромные деревянные ящики с сигарами, которые у нас стоили 12 рублей 60 копеек, а за границей к ним вообще нельзя было подступиться.
И вот мы пришли на прием. Дом в шесть этажей возвышался над Большим каналом. Внизу был гараж, в котором держали все — от шлюпки до подводной лодки. На втором этаже стоял архитектор в белом смокинге, за ним чуть ли не в латах — какие-то рыцари, а по лестнице, по ковровой дорожке, перся наш обшарпанный прославленный коллектив (обшарпанный — в буквальном смысле, потому что актеры, боясь отступить от стадности, покупали, как все, — только кассетный магнитофон «Шарп», хотя там продавались любые). Гости протягивали архитектору ложку — матрешку, матрешку — ложку. Архитектор хватал подарки и со словами «грация», «белиссимо» швырял их в какой-то предбанничек. А тут я — с «Першингом» и «Ромео и Джульеттой». Когда я их ему протянул, он взял меня под руку и повел в хоромы.
Прием продолжался часа три — он от меня не отцепился ни на секунду, видимо решив, что я либо такой же крутой, как и он, либо городской сумасшедший.
Жратвы, кстати, никакой не получилось: были любые напитки, и посреди стола стоял огромный айсберг сыра, утыканный «бандерильями». Голодный коллектив лакал вино и виски, отщипывая от этого айсберга кусочки. Хозяева перебрали с аристократизмом, а прославленный коллектив надрался…
После гастролей в Италии были запланированы гастроли в Чехословакии. Зная, что в самолете будут кормить, прославленный коллектив перед вылетом дожирал последние крохи, а некоторые наиболее прижимистые даже пытались дарить оставшуюся тушенку горничным отеля, очевидно, боясь, что кто-нибудь из обслуги случайно обнаружит в актерских чемоданах россыпи мыла и шампуней, собранных со всех отелей Италии".

[lidaOV]

Спасибо за Венецию. Так восхитительно, что мне страшно стало ехать.... Не знаю, чего и делать теперь? Когда я первый раз поехала в Италию в 2013- мне тоже было страшно. Ну, ничего, рассеялось как-то во время поездки это чувство. А теперь опять накатывает. Не знаю, как выбраться из этого заколдованного круга- и читать хочется, и смотреть хочется, и не могу одновременно. Чччёрт, даже жить не хочется в такой момент. Уж лучше бы меня насмерть завалило красотой! А то я с детства не люблю сказку про Золушку.

[Чейз]

Венеция. О прозе. Про (для?) туристов.


Венеция, конечно, известна тем, что вдохновляет поэтов. А мне вот давно уже хочется отклониться от темы прекрасного и поговорить об уродливом. Настолько хочется, что наступил писательский блок, и, похоже, пока я не выговорюсь на эту тему, рассказывать дальше про "красоту как по нотам" не получится.

Дальше может быть неприятно. Я предупредила. Потому что речь пойдет о туристах в Венеции. Но может и полезно тоже – тем, кто еще не успел жизнерадостно выступить в этой роли в стандартном восьмичасовом режиме. (Это статистика. 80% венецианских туристов проводят в городе 8 часов.)

Иллюстративный материал небогат. Потому что кто же снимает туристов? Снимают, наоборот, так, чтобы туристов было не видно. Так что звиняйте за качество случайных кадров. Зато они документальные.
Желание мое поведать о венецианском туристе характеризуется не только непреодолимостью, но и крайней злобностью. Желчностью и скандальностью. Вот злобность меня и останавливала – как-то надо было бы ее изжить, прежде чем поднимать тему туристического этикета и интеллекта, а она не изживалась. Придется как есть.

А времени с предыдущей главы прошло тем временем много, я еще один раз успела прокатиться в это заколдованное место, в марте-апреле на сей раз. Злобность усилилась. Как-то даже стыдно за нее было, пока не начала читать местную прессу уже недавно, в конце лета, интересуясь инфой про предстоящую в начале сентября Регату. О-о-о, тут я поняла, что я со своей злобностью – божий одуванчик по сравнению с местным венецианским населением. Местное население совершенно созрело, чтобы взорвать к черту Мост Свободы, перегородить все водные подступы цепями и стрелять по туристам без предупреждения. А также топить и травить дустом. Буквально. 10 сентября местное население вышло на демонстрацию протеста против туристического трафика, вооруженное сумками на колесиках. Чтобы топтать и давить всех, кто устраивает пробки на улицах, пялясь на витрины, и считает, что мосты – это такое место присесть и выпить пива. (Фото из местной газеты.)




Я никогда не ездила в Венецию летом, я не выношу жару, поэтому долго считала, что самая плотная толпа там собирается во время карнавала. Но оказалось, что в сентябре она заметно плотнее. А нынешним летом, судя по местной прессе, туристы превратились в полномасштабное стихийное бедствие.

Вот выборочные сводки с фронта. Один идиот из Новой Зеландии сиганул с моста Риальто, приземлился на крышу катера-такси, отдыхает в реанимации. Два идиота из Австрии выкатили на автомобиле на набережную Большого канала. Идиотов, которые в бикини и плавках ныряют в каналы и даже в Бачино Сан-Марко, выуживают уже пачками, некоторых прямо из-под вапоретто. Два англо-американских идиота украли гондолу и поехали покататься. Пресса, содрогаясь и закатывая глаза, печатает фотографии идиотов, которые катаются по Пьяцце Сан-Марко на велосипедах, и уже полных скотин, которые пытаются загорать, сидя полуголой задницей на памятнике замученным нацистами партизанам. Пьяцца окончательно превратилась в зону для пикников. Закусив и украсив ее очередной кучкой мусора, туристы толпами отправляются в туалет во "Флориане". "Флориан" заявил протест городским властям по поводу недостаточности туалетной инфраструктуры в городе. Городские власти заявили, что туалетов полно, просто туристы не желают отдавать за них полтора евро. Если не во "Флориан", то в ближайший канал. ЮНЕСКО требует, чтобы власти приняли меры, поскольку всемирное наследие человечества под угрозой. Власти опять обсуждают, не сделать ли допуск в город платным и только для организованных групп. Полиция отлавливает шриланкийских продавцов голубиного корма (тщетно), жалуется на нехватку кадров, просит повысить штрафы за нарушение правил поведения на территории всемирного наследия человечества и пытается объяснять туристам, что на этой территории запрещено валяться, жрать колбасу и гадить. Туристы хамят. Полицейских на Пьяцце 20. Туристов за сутки – под 100 тысяч. Силы неравны.

Короче, вот. Лето 2016. (Фото из местной газеты.)



"Туристы, убирайтесь вон. Вы разрушаете наш район." Такими объявлениями увешали свои кварталы жители приходов Сан-Джованни-ин-Брагора и Сан-Мартин. Между Сан-Дзаккарией и Арсеналом, в Кастелло. Куда туристы в массе добирались редко, но наконец добрались. Ибо Пьяцца не резиновая, они расползаются. Объявления городские власти быстро поснимали.

А вот это мое фото, март 2016. Разгар "мигрантского кризиса" или как это у нас полагается называть. Надпись замазали – дом все равно штукатурили в это время. Дело было у моста Madonetta, у кампо Сан-Поло.



Tourist go home, refugees welcome! Турист, убирайся домой. Беженцы, добро пожаловать! А ведь в марте туристов было раза в четыре меньше, чем в августе.

То есть, с сожалением вынуждена констатировать, дамы и господа, мы сделали это. Венеция нас ненавидит. И презирает. Вот где-то 10+ лет тому назад, когда я заехала туда впервые, одним из поводов для восторга было то, как на нас реагируют венецианцы. То есть, я бы и тогда уже нас поубивав бы. Просто чтобы нас не было. А они реагировали с неизменным терпением, достоинством и доброжелательностью. Проехали. То есть, достоинство осталось. С доброжелательностью проехали, уже давно, и практически проехали с терпением.

И я понимаю, что несколько сижу на двух стульях – с одной стороны, я сама турист, а с другой – образ жизни у меня был не слишком туристический, хорошо советовать с высоты многих недель людям, прискакавшим на сутки. Зато я прочувствовала, каково иметь дело с туристами, если ты живешь не по-туристически. Поэтому и возникла тема поведения туристов в этом городе. Исключим экстрим в виде голопузых и голозадых пляжников на Моло Сан-Марко. Поговорим о том, как не надо передвигаться по городу, даже если вы прилично одеты, потому что именно тут кроется главная причина ненависти.

Для чего сначала надо напомнить о том, как город построен. Он построен на воде. Не у воды, не на берегу, а прямо на воде как таковой. Поверх. На илистых отмелях, в которые забивались тысячи и тысячи свай, на них клали деревянный настил, потом фундамент из истрийского известняка, потом кирпич. В мелкой лагуне. Водами которой он, "как стеной, защищался".



Когда я слышу про "романтичные прогулки по узким улочкам Венеции", я хватаюсь за свой револьвер. В Венеции нет романтичных улочек для прогулок. Не построили, так сложилось. Вот это вот – не улицы.














Это – промежутки между домами, и дома туда смотрят не лицом, а задницей. А по улицам Венеции - т.е. там, куда дома смотрят лицом, - течет морская вода.



Венецианские мостовые выглядят вот так.









[Кстати, пока я глазела на блики закатного солнышка на данной конкретной венецианской мостовой, в кадр деловой походкой вошла венецианская достопримечательность и принялась распаковывать свою гондолу.




Это – дама по имени Алекс Хай, которая несколько раз пыталась сдать экзамен на получение лицензии гондольера, отчаялась, и тут все еще проживающий в Венеции потомок знатного семейства Марчелло ее пожалел, пожаловал ей свою ливрею и принял на службу. Дама присвоила себе гордое имя La Prima Gondoliera (что, строго выражаясь, неверно, первая гондольерша – которой таки удалось получить лицензию, хотя ее в основном держат на скамейке запасных, – это совсем другая девушка) и ведет собственный бизнес. Королев всяких катает, бельгийских, например. С несостоявшимися коллегами не здоровается. А коллеги, тягающие мимо свои под завязку груженые китайцами гондолы, завидуют, небось.



Может La Prima Gondoliera и вас прокатить. http://www.gondoliera.com/ Причем это будет намного лучше и в сумме дешевле, чем на лицензированной гондоле. Мы очень в марте хотели ее зафрахтовать на юбилей моей очередной гостьи, но в марте она была в отпуске. Вместо этого на две поездки вместо одной зафрахтовали гондолу простую коммерческую, скучавшую под балконом дома Гоцци, и вот когда это длится час, и даже с хвостиком, а не 20 минут плюс посадка-высадка, то вот тогда это вот производит буквально точь-в-точь вот как Чехов говорил, см. выше. Именно этими словами. Но мало.]

[Чейз]

Да, значит, настоящие венецианские улицы могут выглядеть более романтически…















Могут – менее романтически…





Но мостовые у них всегда одни и те же.



Вот такие. (Называется это aqua morta – мертвая вода, промежуток между приливом и отливом, когда вода неподвижно-зеркальна.)



Вот так город и построен.

Выходишь на крылечко – а там вода.



На воду смотрят окна, балконы, парадные подъезды.













Если кажется, что фасады выходят на "улочку", так это только кажется.



"Улочка" обрывается у воды, а потом уже стоит фасад.



За теми печальными исключениями, когда канал перед фасадом засыпали, как вот тут, на кампо Сан-Поло, белая линия – край былой набережной, а фасад палаццо Соранцо изначально стоял в воде.



Когда-то тут было так, как по сей день осталось на кампо Санта-Мария Формоза, где фасад дворца Малипьеро, например, выходит на канал, а с площади в него ведет индивидуальный мостик, как и в соседний дворец Кверини-Стампальи.



Это, кстати, неоднократно поминавшийся дворец Брагадин-Карабба.





Замечательный дворец Соранцо-Ван Аксель (почти отремонтировали!).



Дворец Капелло.



А самый прекрасный из многочисленных дворцов Капелло, который у моста Canonica, ну никак не получается сфотографировать целиком, слишком узкий канал…



Садики смотрят туда же – если повезло иметь садик.



Садиков в Венеции гораздо больше, чем может показаться при пеших прогулках, но они спрятаны во внутренних дворах и если куда и открываются, то точно не на сушу.



Названия улиц пишут тут же – для прохожих и проезжающих.



В этот поворот нас повернул наш юбилейно нанятый на целый час гондольер и сообщил, что это самый сложный в Венеции поворот для гондолы: от носа и кормы до стенок всего по 10 сантиметров.

Парковки, естественно, на улицах, у подъездов.



Подешевле.



Подороже.



А у некоторых – во дворах, которые тоже, естественно, смотрят на воду.



Или под крышей. Балка – чтобы лебедкой поднимать лодку из воды.



И светофоры стоят на этих улицах.



И дорожные знаки.



И дорожно-ремонтные работы надо регулярно проводить.

[Чейз]

И, конечно, есть главный проспект и главная транспортная магистраль – Большой канал.




И самая главная площадь – Бачино Сан-Марко.





И транспорт в городе ходит по этим улицам, проспектам и площадям. Город прекрасно приспособлен к передвижению на водном транспорте. Он построен в расчете на водный транспорт. На водный транспорт XII-XVIII веков при населении порядка 200 000 человек и соответствующей городской застройке. Застройку изрядно покорежили в XIX веке, слегка поуродовали и в XX. Передвигаться на водном транспорте стало менее удобно (засыпали около 30% каналов), но город как был, так и остался заточен под него.

На этих улицах не узко и не тесно. На них просторно. Венецианцы построили себе город, в котором буквально ходят по воде. Не одни только пижоны – гондольеры.



Но и совершенно не пижоны.







[Эти ребята, кстати, тоже могут покатать на лодке, и за более скромную сумму, чем гондола. http://www.veniceonboard.it.]


Можно подумать, глядя на венецианские лодки, что плавать сидя – ниже венецианского достоинства.







Ну разве что присядут боком и на чуть-чуть.





Когда мы – время летит, уже три года назад – гордо жили на чердаке с окнами на Большой канал, то в одно прекрасное утро изумленно услышали под окнами звук бензопилы. У Сан-Сильвестро спиливали сваи и строили причальчик.



Строил его вот этот дедушка, который небрежно стоял в корытце и время от времени поднимал свою бензопилу и столь же небрежно, стоя на воде, пилил. То есть, запросто.



Скорая помощь, полиция, пожарные – все это тоже катера.





Как и личный транспорт.



Такая жизнь. Правда, в массе вот такую жизнь уже можно увидеть только по праздникам. Но единично – и в будни. Вот везут ребята тумбочку свежекупленную, остановились выпить.





Короче, город построен под водный транспорт. И грузовой, и служебный, и личный. Такой транспорт доступен туристам. Не в виде гондол, гондола – это не транспорт давно, это аттракцион. А в виде такси, вызываемых в отель, у которого есть вход с канала. Или хотя бы с набережной. Таких отелей немало. И это – удобство для довольно обеспеченных людей. Короткая поездка по городу редко обходится меньше 40-50 евро, трансферт из города в аэропорт стоит 110. Еще есть экскурсии на катерах, лодках и тех же гондолах, которые тоже недешевы. Но эти люди видят ту Венецию, которую построили венецианцы. Пешеходы видят ту Венецию, которую пытались построить Наполеон с австрияками.

[Саша К.]

В Неаполе выражаются лапидарнее, какое там "go home"



Туристов немного, те, что есть, зажав носы и поджав сумочки, пробегают через Саниту на свою тропу, Декуманы, и там, на засранной и зассанной, предположительно, не туристами, пьяцце и ждёт их горячий рабочий привет.
Должен сказать, что венецианцев я сегодня стал понимать чуть больше, впервые за пару лет сходив в Эрмитаж (привезли Вермеера и ван дер Гуса). ***, сколько там китайцев. Простой вход, уже после касс и гардероба, занимает пятнадцать минут. Зал с *** павлином, кратчайший путь к голландцам, напоминает пекинское метро в час пик. Препятствие двойное - мёртво стоящая китайская толпа и окружающий её аромат полупереваренной китайской еды из ресторана на Мойке. Потом эта толпа атакует Веласкеса, демонстрируя тебе на твоей шкуре печальную участь испанских терций при Рокруа, по счастью, ненадолго, всё созерцание ограничивается тремя фотовспышками - таблички no photo, самой картины и себя на её фоне. А ведь раньше я считал главной музейной напастью краснолицых потных американцев в шортах.

[Чейз]

Однако если у вас нет своего плавсредства и нет денег на такси и прочие лодки по найму, то что вам остается? Остается вапоретто. От латинского vapor и итальянского vapore – пар. Пароходик.



Если вам далеко, если вы устали, если вы плохо ходите, если вам нужно перевезти что-то тяжелое, если вам нужно на тот берег, если вам нужно на острова. Почту вот, например, почтальоны на вапоретто возят.



И – если вы турист – если вы хотите увидеть дворцы Большого канала задешево. Дворцы Большого канала для туриста – это must see, спорить против этого невозможно.

На рассвете и на закате, в полдень и в полночь, на солнце и в тумане, от палаццо Вендрамин-Калерджи и Турецкого подворья до палаццо Контарини-Фазан и Ка Дарио, и до того, и после – это кино можно смотреть бесконечно…















Вдоль Большого канала почти нет набережных, альтернатива поездке на вапоретто требует либо много денег, либо много времени (огибать квартал за кварталом в поисках очередного выхода к воде, сначала на одном берегу, потом на другом, и все равно этта не то, кино должно крутиться, по каналу надо плыть). И все бы ничего, если бы туристы не относились к вапоретто как к экскурсионному автобусу, каковым оно не является, а является единственным и весьма востребованным городским общественным транспортом.



Вот, например, я тут с год тому назад легкомысленно заявляла, что на вапоретто не бывает очередей, и на причале еще никто не оставался.



Проехали. Осенью я жила, как говорилось выше, напротив главного городского рынка. Куда туристы ходят фотографировать, а вот венецианцы ходят за едой. В основном это бабушки-домохозяйки, рынок максимально активно функционирует примерно с 9 до 12. Я тоже была бабушка-домохозяйка, и тоже туда регулярно устремлялась. Так вот трижды мне не удавалось отплыть от Ка Д'Оро к Риальто Меркато эдак часиков в 9-10 утра. В вапоретто помещается 219 пассажиров, больше не посадят. И не сажали. Патамушта уже на вокзале его под завязку набили проснувшиеся, позавтракавшие и доехавшие из Местре туристы.



Но и у тех венецианцев, которые нынче таки попадают в число 219 счастливчиков, поводы для ненависти на этом не кончаются, а только начинаются. У Ка Д'Оро, например, останавливается только вапоретто № 1 – тот маршрут, который останавливается на всех остановках вдоль Большого Канала. И на Риальто Меркато тоже только он останавливается. Половина Каннареджо отправляется за покупками от Ка Д'Оро, туда-обратно плавают грузчики и продавцы с товарами, плюс людям просто нужно на ту сторону. Они заходят на палубу, и через три минуты им надо выйти с другой ее стороны. У них хозяйственные сумки на колесах, тележки с коробками, коляски с детьми. В гробу видали их туристы, туристы фотографируют. У туристов есть полная возможность фотографировать на корме, иногда еще и на носу, там есть сиденья. Но там помещается от 10 до 25 человек примерно. Остальные 150 толпятся на открытой центральной палубе, которая вообще-то для того, чтобы входить и выходить.



Они не дают войти и выйти. Они не пропускают матросов, которые переходят с борта на борт, чтобы пришвартоваться и открыть высадку-посадку. Они никогда – никогда! – не уходят собственно в салон вапоретто по собственной воле, хотя охрипшие матросы прямо в ухо умоляют их "пер кортезия" пройти внутрь и сесть. Особенно они не любят уходить внутрь с чемоданами, с чемоданами надо обязательно встать в самом центре центральной палубы, перегородив уже все и всем, и ехать так весь маршрут целиком, от вокзала до Сан-Марко и от Сан-Марко до вокзала, хотя в салоне для чемоданов полно места. Если ставить чемоданы боком, а не поперек центрального прохода, конечно. Еще, конечно, с половины остановок на Большом Канале можно уехать с чемоданом на вапоретто № 2. Которое быстрее, и на котором меньше пассажиров. Но это слишком сложно. Лучше устроить себе и чемодану экскурсию. А уж уплыть на катере Alilaguna, специально предназначенном для перевозки не жителей города, а путешественников с багажом, – ни за что, потому что это типа на 5 евро дороже.

Те, кому удалось со своим фотоаппаратом оказаться-таки на носу, перед кабиной водителя, тоже находят возможность отравить жизнь окружающим. Они встают.





В целях запечатлеть удачный кадр или еще круче – удачный план.



Особой популярностью пользуются долгие планы прохождения под мостом Риальто, где доступное транспорту пространство сужается до минимума, а капитану особенно нужен хороший обзор.

Да, так вот трижды я оставалась с кучкой других домохозяек на понтоне Ка Д'Оро с утра. Хорошо, там были варианты, я разворачивалась и шла на трагетто. 70 центов туда, 70 обратно с картой Imob – наценка на помидоры 100%. Но и уплыть вечером от Сан-Марко Валларессо, Джардинетти или Сан-Дзаккарии стало равным образом нереально, а там альтернативного транспорта, кроме такси, уже нет.



И от Арсенала нереально. И даже от Джардини проблематично. Причем практически до полуночи. И погрузка на вапоретто, чтобы сплавать на острова от Фондаменте Нове, тоже превратилась в катастрофу какую-то. С середины сентября и аж до конца октября. Только в ноябре наконец пришел туман, и туристы в нем отчасти растворились. А в следующий раз, в марте-апреле, несмотря ни на какие туманы и наводнения, туристов опять было существенно больше, чем совместимо с нормальной жизнью.


Поговорим, значит, поподробнее о простых правилах пользования вапоретто. У всех вапоретто на Большом канале есть от 7 до 11 мест на корме.



У некоторых (чаще на маршруте № 2) есть еще 16 мест на носу.



Это всё, господа туристы, вот это – для вас. Сидите, любуйтесь, фотографируйте. Сидите.



Сидите! Не вскакивайте, загораживая обзор капитану в кабине, чтобы сделать селфи. Или хотя бы реагируйте, когда он отчаянно барабанит вам в стекло. Если он во что-нибудь врежется, вы первые в воду полетите. И вообще реагируйте на пиктограммы, понятные любому простому неандертальцу, и прочие просьбы на основных европейских языках большими буквами и громким голосом. И пиктограммы, и просьбы – о том, что вообще-то и так должно быть понятно, без слов и картинок.

[Чейз]

Пиктограмма номер один. Не стойте на носу.



Не изображайте героев "Титаника". Вы не похожи.



Да-да-да, это вам барабанят в стекло из кабины. Ну как, о, как вы догадались??



Сядьте. И сидите. Сидя все тоже отлично фотографируется.



Не устраивает? Ну, тогда вам вот сюда. Съемка в наилучших возможных условиях.



Нет денег на индивидуальный катер? Ваша проблема. Не делайте ее проблемой окружающих.



Место можно урвать, если вы садитесь на конечной. Не получилось – подождите следующего вапоретто ровно 12 минут и повторите попытку. Лучше производить эти попытки на маршруте № 2, он делает меньше остановок и не так переполнен. Еще место можно урвать рано-рано утром, до того, как люди поехали на работу, а туристы позавтракали. Аналогично – попозднее вечером. А если вы поселились в Местре и грузитесь на вапоретто у вокзала (это – не конечная, конечная – Пьяццале Рома) не в 7 утра, а в 10, так ведите себя как в городском общественном транспорте, а не как в экскурсионном автобусе, ага. Будьте взаимно вежливы. Сядьте в салоне и смотрите в окошко.


Пиктограмма номер два. Снимите рюкзак.



Вы не в горах Тянь-Шаня.



Пока вы крутитесь со своей селфи-стик, пытаясь запечатлеться на фоне неизвестно чего, вы успеваете съездить этим рюкзаком по морде десятку человек.



Вынужденных стоять к вам впритык, потому что им выходить на следующей. А вам не выходить, вам просто очень надо запечатлеться, поэтому вы стоите у них на дороге, и плевать, кому вы там мешаете.



Еще популярно размещение бок о бок с двумя рюкзаками, чтобы обняться и попытаться сделать романтичное селфи вдвоем. А то Венеция же ж – романтичный город, на сайте вашего отеля так написано, надо обниматься, чтобы мимо вас протиснуться стало бы совсем нереально.



Еще турист любит погрузиться с чемоданом и остроумно прокатить его до противоположного борта, где припарковаться.



С тем, чтобы через пять минут пытаться прокатить его обратно в центр палубы по ногам всех, кто с того противоположного борта соберется выходить. Потому что вапоретто же ходит зигзагами с одного берега на другой и причаливает по очереди то правым, то левым бортом, но это слишком сложная концепция для туриста, еще сложнее, чем разбираться в маршрутах или снимать рюкзак.


Текст номер один. Пройдите в салон. Севшим голосом этот текст бесконечно повторяет в ухо каждому входящему туристу матрос, который швартует вапоретто к остановке и открывает вход.



Inside. Go inside. Пер кортезия.



Пройдите в салон, не стойте на открытой палубе в середине вапоретто.



Там стоят люди, которые собрались выходить.



В салоне есть место и для людей, и для чемоданов.



Там 18 рядов по 6 мест в каждом. Люди, которым скоро выходить, обычно садятся на крайнее место у прохода, и ради бога – пропустят вас к окну. Оттуда все нормально видно. Даже можно встать, открыть форточку и сделать кадр – конечно, если открытая форточка никому не мешает.



Вот это поведение туристов на вапоретто вызывает, наверное, максимальную ненависть венецианцев – в переполненном вапоретто топтаться по чужим ногам на открытой палубе, не давая войти и выйти, громоздить там же свои чемоданы и бить всех по морде своим рюкзаком, не соображать, каким бортом вапоретто причалит к следующей остановке, а когда их прогонит от перил швартующийся матрос, пятиться против потока.



А об них спотыкаются старушки с хозяйственными сумками на колесиках, мамы с колясками, грузчики с тяжелыми гружеными тележками (да, в Венеции НЕТ другого транспорта! Пару коробок поставят на тележку и перевезут на другой берег на вапоретто!! Для этого у него и есть открытая палуба, а не для того, чтобы с нее фотографировать!!! Альтернатива – тащить это вручную по ступенькам моста Риальто!!!! Где сплошным заслоном стоите вы же!!!!!).



Я еще помню времена, когда туристы на открытой палубе застенчиво уступали всем дорогу, а возможность щелкнуть что-то от перил считали за большую удачу, кланялись и благодарили. Проехали. Первыми это проехали китайцы.



Теперь это проехали все – немецкие пенсионеры, французские интеллектуалки, восточноевропейские подростки, саудовские гаремы, новозеландские дайверы и российские многодетные семьи.



Пока еще держатся американцы, по ногам не ходят и понимают слово "инсайд", но уже и они забывают снимать рюкзаки.



Это вот американцы. Тетенька в зеленом пальто, дяденька в черном и юноша с желтым рюкзаком. Я с интересом слушала рассуждения тетеньки о том, как надо правильно организовать в Венеции бизнес по прокату лодок. А старушка слева от них в это время тщетно пыталась их обойти. Они были увлечены беседой. И юноша, видимо, думал, что его можно обойти сзади. Нельзя. Хотя старушка была худенькая и маленькая, протиснуться мимо рюкзака у нее не получалось.


Текст номер два. Не заходите на желтую разметку. Wait behind the line. Ждите.



Вот как коляска ждет. Коляска ждет, туристы фотают и романтично обнимаются. Потом придет вапоретто, с него сойдут пассажиры, и туристам придется отступать назад за разметку, попутно пиная ту коляску.



Ну не надо стоять у выходящих на дороге.



Пер кортезия, блин!!! А потом пятиться и бить всех по ногам чемоданами и по лицу рюкзаками.




И текст номер три. Он же расписание. Вам с чемоданом на выход из города? Для этого есть такси и Alilaguna. Хорошо, допустим, если вы потратите лишнюю десятку на транспорт, предназначенный специально для путешественников с багажом, вам потом год придется голодать. Тогда сядьте на вапоретто № 2. Как и с фотоаппаратом, по той же причине – оно идет быстрее, и на нем меньше людей. И не так далеко идти до его остановки. Ах, у вас чемодан тяжелый? А вас не предупреждали про pack lightly? Или вы думали, что все шутят?! И мамма миа бенедетта, уйдите со своим чемоданом в салон.

Мамма миа бенедетта – да, так на самом деле говорят. Точнее, вопиют. Я это слышала. Причем еще несколько лет назад. От старушки, которая вошла на понтон и увидела стоящую там толпу. Венецианцы обычно знают расписание на своих остановках и приходят за минуту-другую до отправления очередного вапоретто, а не как получится. И часто оказываются в последних рядах этой толпы, а иногда и без шанса попасть на вапоретто вообще. Это вот – опять несчастная остановка Ка д'Оро, полный понтон немецких туристов.



Не с утра, во второй половине дня уже. Глухо. Ушла на трагетто.

Правда, теперь домохозяйки Каннареджо, плывущие на рынок, выстраиваются в шеренгу у желтой линии непреодолимым заслоном, перегораживают все зазоры между собой хозяйственными сумками и никого не пускают. И поминают уже не мамму миу. Скоро зонтиками бить начнут.



Повторим для закрепления пройденного. Вот за что, господа, Венеция вас ненавидит, когда вы пользуетесь вапоретто.

- За то, что вы лезете за желтую линию на остановках.
- За то, что вы не проходите в салон.
- За то, что вы не снимаете рюкзаки.
- За то, что вы ставите свои чемоданы на дороге у входящих и выходящих.
- За то, что вы не соображаете, каким бортом будет следующая швартовка, и мешаете швартоваться, выходить и входить.
- За то, что вы не соображаете, на каком маршруте вам надо плыть.
- За то, что вы загораживаете обзор капитанам.

И просто за то, что вас уже совершенно чудовищно и неподъемно много. Вы доездились и дофотографировались. С этого лета в Венеции начали тестировать систему раздельного допуска на посадку в вапоретто для жителей города и регулярных пользователей с одной стороны – и "всех остальных" с другой. Халява готова накрыться даже по 7-50 за билет.

[Чейз]

Что вам остается – ходить пешком? Угу, поговорим о пешеходном туристе.

Для справки: Венеция – это много-много маленьких островов (117 или 118). Островом называется часть суши, со всех сторон окруженная водой. Лагуной и каналами. Острова соединяет примерно 450 мостов. Т.е., с острова на остров можно пройти пешком в среднем через четыре точки.

Все, что ведет в Венеции к мостам, – это основные пешеходные магистрали с большим трафиком.



В Венеции нет колесного транспорта. В Венеции мало набережных. В Венеции нет "узких улочек" для "романтичных" прогулок. Романтического в Венеции в изобилии, романтичного нет. Про венецианскую "романтику" (не путать с романтизмом) вообще Скарпа опять-таки неизменно справедливо высказался, рекомендую ознакомиться перед обдумыванием романтичных планов.



В Венеции есть настоящие улицы (вода). Есть кампо и кампьелло для собраться компанией на досуге – кому в церковь, кому выпить или посплетничать, кому выгулять собак или детей.









И есть лабиринт проулков между домами, ведущих к их тыльной стороне…





(Где-то тут, кстати, Казанова и родился)


…к настоящим улицам, то есть, к воде…



(А не "в никуда", как считал П.И.Чайковский.)










…и – каждый пятый примерно – к мостам на соседний остров.















Вот мост, например.



Так выглядит протекающая под ним улица.



А так – ведущая от него "романтичная улочка".



Еще не самая узкая, между прочим, по крайней мере – в начале. Стандартная ширина плитки-masegno – от 25 до 35 см, значит, улица в шесть плиток шириной – это от 1,5 до 2 метров. Бывают уже.





Самой узкой, кстати, считается вот эта – Calle Varisco, 53 см, в два masegni шириной.




Помимо этих проулков – calle и ramo – в Венеции исторически есть сеть торговых улиц между Риальто и Сан-Марко (мерчерий, на венецианском диалекте - марцарий), и еще одна торговая улица ведет от моста Риальто на другом берегу и называется Руга (улица с магазинами). Еще есть сализады – замощенные улицы, где трафик был, видать, большим еще до нашествия туристов. Торговые улицы тоже узкие, само собой, хотя чуть-чуть пошире проулков, и сплошняком состоят из витрин. Теоретически там должны быть лавки с товарами, нужными для жизни. Практически там сплошные магазины для туристов. Шмотки и сувениры (чем ближе к Сан-Марко, тем дороже). Туристы прокладывают маршрут по карте Google, видят вроде как самый прямой и короткий путь от вокзала до Риальто и от Риальто до Сан-Марко, и дружно ломятся туда все. Как в том анекдоте: открыл я клетку с черепахами, и тут они ка-а-а-ак ломану-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-ули. Со средней скоростью 100 метров в час.

Если бы этот путь был нужен только туристам… Та штоп они там все друг друга передавили.

Но любой путь через город, то есть, с острова на остров, ведет через мосты, как сказано выше. Мосты нужны всем.

[Чейз]

И среди магазинов с сувенирами тоже остались еще редкие торговые точки, которые нужны не только туристам. А всем магазинам нужны грузчики с тележками.


Тут следует вторая часть про то, как устроен транспорт в Венеции. В данном случае – не пассажирский, а грузовой.


Ключевой компонент венецианского грузового транспорта выглядит вот так.



Большую часть своего пути до пункта назначения этот компонент проделывает по воде.














Но в конце концов его приходится вытаскивать на сушу.



Дальше грузовой транспорт Венеции переходит на ручную тягу. Даже если привезли что-то монументальное, для чего нужна целая баржа с краном, в конце концов этот груз переместят на сушу.



Поставят на колеса и покатят вручную. По "узким улочкам".



Вот так в Венеции собирают мусор. Тридцать процентов каналов в Венеции засыпали за последние 200 лет, да и в оставшихся мусорная баржа может причалить не везде.



И каждое утро эта славная дама с коллегами тягает по этому мосту пустые контейнеры от кампьелло Сан-Тома, где причаливает мусорная баржа, к кампо Сан-Поло, а потом полные – обратно.



Каждое утро с лодок на тележки выгружают товар для рынка Риальто.



Каждый день к обеду грузят обратно.



И то же относится к любому грузу – рано или поздно он грузится на венецианский сухопутный грузовой транспорт и катится по "улочкам". Иногда – широким.



Гораздо чаще – нет.





И всегда – по мостам.









Еще один повсеместно распространенный грузовой транспорт венецианцев – хозяйственные сумки на колесиках. И для бизнеса, и для домашних нужд.







И, конечно, поскольку город еще не полностью вымер, детские коляски.

[Чейз]

Снова повторю: это – транспорт. Грузовой. Без всяких преувеличений и метафор. В городе все еще живет без малого 55 тысяч венецианцев плюс ежедневно на него совершает набег под 100 тысяч туристов, а ночует – около 40 000. Всех их надо кормить, поить и обслуживать. Для этого нужно перемещать грузы. Которые катают по "узким улочкам" Венеции вручную. На своем, так сказать, горбу. Permesso, дайте проехать, attenzione, освободите дорогу, mamma mia benedetta, штоп вы все провалились!!!



Ибо "улочки" в туристическую страду выглядят, как правило, так.



В принципе эти улочки прекрасно позволяли рассосаться трафику даже в те (не такие уж исторически далекие) времена, когда жителей в Венеции было под 200 000.



Вот он, знаменитый трагический счетчик. Это март 2016. С той поры жителей стало еще на 400 меньше. А в 1951 году их было, как видите, 174 000.

Но для того, чтобы трафик рассасывался, надо соблюдать простые правила уличного движения. Транспортного. Только туристы их не соблюдают. Если с вапоретто они обращаются как с экскурсионными автобусами, то с улицами на суше – как с пешеходной прогулочной зоной, а с мостами – как со смотровыми площадками и лавочками. За что венецианцы их ненавидят вдвойне.

Для некоторых туристов до сих пор новость, что в Венеции нет автомобилей. И мотоциклов. И мопедов. И велосипедов. И бордов. И роликов. И самокаты есть только у маленьких детей, и большую часть времени эти самокаты носят в руках мамы.

До абсолютного большинства туристов так и не доходит вообще никогда, что в Венеции нет и пешеходных зон. Как так – если по городу не ездят на авто, значит, ходят пешком? А если ходят пешком, значит, это пешеходная зона же? Нет, ответ неверный. Это транспортная зона. Это не Рамбла, где можно шататься в любую сторону своей души, а транспорт ходит где-то там параллельно, и вы друг другу не мешаете. Если к венецианским calle относиться как к прогулочной зоне, по ним становится невозможно пройти.



Если так относиться к мостам – движение просто встает, как на Садовом Кольце в час пик.



Есть такой прекрасный совет – не я придумала, но с удовольствием повторю: пешеходу в Венеции надо вести себя так, как будто он – автомобиль. Держаться правой стороны. Не занимать левый ряд. Не тормозить посреди потока – получит в бампер. Смотреть в зеркала прежде, чем перестраиваться. Ничего этого турист не делает. Он "гуляет". По "романтичным узким улочкам". Вот так вот.



А чаще - стоит.





Венецианца в толпе туристов всегда можно отличить по характерному извороту туловища.



Он не гуляет, он куда-то идет. Куда по Гуглу идти пять минут, но по телам туристов – 30. У него на дороге стоят.



Тупо – не то слово.



Даже там, где живого места нет стоять – как вот тут, перед Hard Rock Cafe у Бачино Орсеоло, там ширина набережной такая, что два человека с трудом расходятся, но турист нашел где полюбоваться на парковку гондол, разинул рот, вцепился в перила, оттопырил задницу и впитывает неземные впечатления.

[Чейз]

Вообще же в 99% случаев пешеходный турист-однодневка гуляет так.

Он прибывает на вокзал (или автовокзал, а потом переходит через мост Калатравы или Скальци), поворачивает налево (или направо) и вступает на улицу под названием Рио Тера Листа ди Спанья.



Все знают, что такое Rio Tera? Это засыпанный канал. Это креативное градостроительное наследие тех самых оккупантов, в данном случае – австрийцев. В связи с появлением железнодорожной насыпи и вокзала, под который снесли церковь той самой Санта-Лючии, чьи мощи нынче хранятся в церкви Сан-Джеремия, на кампо которой Листа ди Спанья заканчивается.

Засыпанные каналы можно опознать не только по названию Rio Tera. Часто их по-другому мостили. Либо вот такими камнями.





Либо традиционными плитками-masegni, но сохраняя белую линию, обозначавшую край былой набережной.



Венеция помнит свои убитые каналы и снесенные кварталы.





Можно их опознать и по старым картам, но поскольку в промежутке с 1500 по 1797 с городскими картами в Венеции было не очень, сравнивать можно практически только с картой, сделанной на базе наполеоновского кадастра. В моей новой мартовско-апрельской квартире эта карта висела на стенке.



За что я эту квартиру полюбила на всю жизнь, невзирая на ряд ее практических недостатков по сравнению со старым чердаком, а также задушевно подружилась с хозяином. Вообще лейтмотивом моего третьего долгого путешествия стал эдакий жалобно-протяжный припев местных граждан, которым я пыталась сказать что-нибудь приятное: "Да-а-а! А вот не все понима-а-а-ают!", и первым я этот припев услышала от хозяина, когда выразила восторг данной картой и жадно спросила, где взял. (Взял у издательства La Casa Editrice Marsilio. Нынешняя цена – от 200 до 800 евро… не, не в этой жизни, ограничилась перефотографировыванием по квадратам.)

Вот на этой карте видно, как выглядела рекомендуемая Гуглом туристам трасса всего-то 200 лет назад, уже после некоторых подвигов маленького капрала, но еще до подвигов австрийцев и последующих администраций свободной Италии. Джардини Реали и Рио Тера делла Маддалена, например, на ней уже есть, а вот на месте Листы ди Спаньи и Рио Теры ди Сан Леонардо – каналы, а вместо Страды Новы – застройка.



Австрийцы построили железную дорогу и вокзал, чтобы пушки возить. Каналы засыпали с той же целью. Теперь вместо пушек по ним возят чемоданы. "Узкая улочка" Листа ди Спанья, как и следующие за ней в сторону Риальто "улочки", тоже проложенные по засыпанным каналам и прорубленные сквозь направо и налево сносившуюся застройку, продолжается до кампо Санти-Апостоли.



Средняя их ширина – метров 10. Не то, чтобы на этих улицах ничего не уцелело после градостроительных реформ – наполеоновских, австрийских, а потом интересной памяти синьора Пападополи, чей проект для Страды Новы (рубить напрямую и сносить все, что плохо стоит) предпочли несколько более щадящему проекту уже совсем нехорошей памяти синьора Медуны (синьор Медуна реставрировал. В стиле Либерти. За ним числятся снесенная лестница и стыренный колодец Бона во дворе Ка д'Оро, отреставрированный южный фасад базилики Сан-Марко, в результате каковой реставрации константинопольский мрамор и прочие трофеи с фасада тоже как-то нечувствительно испарились, а синьор Медуна слегка присел в каталажку, и масштабный вклад в строительство палаццо Кавалли-Франкетти).



Может, каждое 10-е здание или его фрагмент на данном пути (от вокзала до кампо Санти-Апостоли) датируются несколько более ранними сроками, чем 1844 или 1860. Может, каждое 20-е. Штоп их еще было видно, и штоп на них еще кто-нибудь смотрел.



Потому что где трафик, там и торговля, натурально. А какой трафик – такая и торговля. Отели. Для тех, кто не в состоянии приехать в город на сутки без чемодана весом 20 кг. Они катят свои чемоданы по Листа ди Спанья и там же селятся. Банкоматы. Табачные лавки. Фото-лавки. Аптеки. Макдональдс. Мороженое. Туристические едальни с комплексным обедом из разогретой в микроволновке пасты и тирамису, в котором желатина больше, чем маскарпоне. Супермаркеты разной величины. Солнечные очки. Дешевая одежда. И сувениры, сувениры, сувениры. Хлам, хлам, хлам на 90%. Китайские маски, китайские сумки, китайское стекло. Нынче еще албанские, молдавские и румынские. Еще можно прикупить индонезийский веер или турецкий шарфик. У продавца из Шри-Ланки или Бангладеш. Помимо сплошных витрин, пользуясь небывалой для Венеции шириной этих улиц, по их центральной оси днем местами выстраиваются прилавки на колесах, чего такому добру пропадать.



Карты и путеводители, гондольерские канотье и майки I Love Venice, сухофрукты и специи из тех же Турции и Шри-Ланки. Все, кто слабым голосом зазывает вас купить примерно такой же мусор, но "сделанный вручную в самой Венеции", с этих улиц давно ушли. За штучными исключениями, вроде Atelier Ca' Macana, но туристы их все равно не опознают. В общем, "романтичные прогулки по узким улочкам взявшись за руки" начинаются с зависания перед витринами на этих свежепрорубленных магистралях. Беда в том, что любой маршрут по Венеции приведет в конечном счете к мосту. Узкому. Затравленное местное население может сделать вылазку на Страду Нову в супермаркет или хозяйственный, за сигаретами или лотерейными билетиками, в банк или в аптеку, и тут же снова мырнуть вбок, в лабиринт настоящих "узких улочек", в которых нет ничего "романтичного", которые как служили, так и служат не для прогулок, а для утилитарного пешеходного трафика. Но рано или поздно придется перейти мост. На улице шириной 10 метров еще удается лавировать между компашками романтически взявшихся за руки по четверо в ряд му… эм… витринных созерцателей. Но у мостов халява кончается. Ползущему по ступенькам моста старичку с сумкой за перила бы подержаться.



Фигвам.



К перилам привалились животом фотографы романтичных видов, боком – мастера селфи, а задницей – вдумчивые читатели путеводителей.





На мостах убедительно просят не стоять, тем более не сидеть, и не жрать.





Ага, щаз.

[a_ni_ka]

С тем, чтобы через пять минут пытаться прокатить его обратно в центр палубы по ногам всех, кто с того противоположного борта соберется выходить. Потому что вапоретто же ходит зигзагами с одного берега на другой и причаливает по очереди то правым, то левым бортом, но это слишком сложная концепция для туриста, еще сложнее, чем разбираться в маршрутах или снимать рюкзак.

Соглашаясь со справедливостью Ваших замечаний, все-таки хочу заступиться за тех туристов, которые только что, вот в первый раз вышли с вокзала Санта Лючия и попали на вапоретто. Обратите внимание на их растерянные лица, вспомните себя, когда вы попадете в первый раз в незнакомое место. Вот они и катят свои чемоданы подальше от входа, чтобы никому не мешать.
Зато все, кто прочитал эту подробную инструкцию по пользованию вапоретто точно уже такого не сделают. Спасибо вам за это!

[Чейз]

Стоят и сидят обязательно. Во-первых, это романтично, видимо, во-вторых – бесплатно. Еще один туристический вид романтики – обвешивать мосты замочками.



Надо добавлять, что венецианцы ненавидят туристов за это дополнительно? Периодически выходят на субботники по срезанию замочков. Перила моста Академии вообще пришлось реконструировать с целью сделать навешивание замочков невозможным. В общем, от обрушения это его, наверное, спасло, но отдельные романтики все равно находят там мелкие участки, где замочек можно нацепить. Венецианцы срезают. Туристы цепляют. Еще туристы любят цеплять замочки на чугунные перила, сделанные в форме VV – Viva Verdi, то есть, Viva Vittorio Emmanuele, долой австрийцев, свободу Италии. Туристам мстится, что это сердечки. Венецианцы срезают. Но туристов больше, силы неравны.



Кроме того, на мостах переводят дух после подъема таскатели двадцатикилограммовых чемоданов, особенно те, которые решили, что у вокзала селиться им западло, и рвутся за аутентичностью.



Особливо в сестьере Сан-Марко.



Самое место там аутентичность искать, ага. Там после непродолжительного, но энергичного царствования маленького капрала от венецианской застройки осталось еще меньше, чем вдоль Страды Новы. А потом еще Сбербанк с Бауэром добавили. Аутентично до боли. Залюбуешься.



Вернемся, однако, к стандартному маршруту. Страда Нова кончается у кампо Санти-Апостоли, и от моста Санти-Апостоли к Риальто начинается историческая планировка. Венецианские bottlenecks, узкие места и пешеходные заторы.



Старые сализады – замощенные улицы – шириной уже не в 10 метров, а в два.

Но турист рвется к Риальто. Ему Google написал, что туда осталось три минуты ходу. Три ха-ха. Где трафик, там и магазины. Чем ближе к центру, тем дороже. Тут туриста сложно упрекнуть за то, что он завис перед выставкой реального антиквариата в витрине. Но турист с аналогичным энтузиазмом зависает на улице шириной в полтора метра перед витриной Piquadro или Coin, Sephora и Intimissimi.



Романтически взявшись за руки. Группой в шесть человек. С рюкзаками. Он же "гуляет". По "узким улочкам" Венеции. Шо он в Intimissimi-то не видал, хосспадя?!?!?! Ну интересно тебе чего прикупить из исподнего – ну зайди внутрь!!! Это не больно!!! Не, он предпочитает постоять, штоп об него успело споткнуться полгорода. За все мучения еще через полчаса турист наконец оказывается на кампо Сан-Бартоломео.



Кампо Сан-Бартоло – это венецианский Байкал. В него втекает восемь "улочек".



А вытекает одна Ангара.



На мост Риальто.



Это же нельзя миновать. Турист благополучно миновал Сан-Джеремию и Сан-Маркуолу, Гетто и Мадонну дель Орто, Ка Д'Оро и Сан-Джованни Гризостомо, Корти дель Мильон и Кампьелло дель Ремер, и многое-многое другое, для чего надо мырнуть на пять-десять-сто шагов вбок. Ему некогда мырять вбок, ему надо top must-see успеть оглядеть за 8 часов, а он уже часа полтора потратил, так ничего, кроме мусора в витринах, и не увидев. (Зато он потом сядет в гондолу, и совершенно совесть потерявшие гондольеры ткнут ему в Ка да Мосто или в Ка Барцицци и сообщат, что Марко Поло жил там. Не-а, не жил, и не надейтесь.)

Итак, вперед на Риальто.



В целях наконец-то насладиться видом палаццо и гондол на Большом канале (по эстетической ценности вид с моста Риальто примерно равен виду на парковки у трех вокзалов. А че, там тоже есть нетривиальная архитектура), сделать селфи, зависнуть перед очередной серией мусорных сувенирных лавок и почитать путеводитель.



Короче, постоять. Тут дело такое – на кампо Сан-Бартоло не просто так выходят восемь улиц. Кампо Сан-Бартоло – нервный узел города.



И прежде всего торговый. Весь восточный берег ходит через него на западный и наоборот.





По делам. И за покупками. Направо на рынок за рыбой, налево в Ratti за посудой. Старички и старушки с хозяйственными сумками на колесах, которые про доступ к перилам забыли еще в 1980-х. Еще по мосту много чего возят. Как ни странно, мост построили не для того, чтобы на нем стоять.



Но ладно, следующая остановка туриста – Сан-Марко. Google услужливо подсказывает путь через Марцарии и Часовую башню.

Так это дело выглядит поздно вечером, когда магазины уже закрыты, а однодневки уехали.





Так – днем. Без зонтиков плотность возрастает.



Три метра ширины максимум и витрины. Чем ближе к Сан-Марко, тем дороже. Или можно пройти через кампо Гольдони. Чудная возможность познакомиться в Венеции с градостроительно-планировочными решениями корсиканского чудовища и архитектурой 20-го века. Потом дойти до витрин Gucci, которые есть возможность рассмотреть со всеми удобствами, поскольку они расположены на опять-таки прорубленной по живому Via XXII Marzo, и наконец-то приземлиться на пьяцце Сан-Марко. В общем, да, какие после этого музеи нафик… Прилечь, перекусить и обратно на вокзал.

[Чейз]

Морды у них при этом недовольные. Что-то подсказывает мне, что Венеция им не понравилась. Натурально. Если подходить к городу со стороны жопы, он и поворачивается к вам жопой. Дело не в его сложном и капризном характере, дело в объективных особенностях его анатомии.

Венеция вся целиком – объект всемирного наследия ЮНЕСКО. Пьяцца Сан-Марко, куда вышеописанным путем каждый день проталкивается до 100 тыщ свежих как молодой редис и незатейливых как грабли визитеров, чтобы к нему приобщиться, обставлена соответствующими объявлениями.



Где на нескольких языках написано, чего в городе делать нельзя.



Всего того, что туристы делают обязательно. Мажутся кремом для загара в очереди в базилику Сан-Марко. Вешают замочки на перила мостов. Валяются по всему городу. Мусорят.

Мусор в Венеции вообще проблема, и как его вывозят, я уже показывала выше. Вывозят строго по графику по утрам, и выносить его надо так, чтобы его тут же подобрали, иначе на него налетают и разносят на полгорода белоснежные красавицы. Так что выбрасывать в городские урны остатки провианта запрещено, а тем более оставлять их прямо на улице. И на урнах это написано.



Не, не слыхали…



Можно же поесть в кафе, правда? Там о вашем мусоре позаботятся. А сидеть где ни попадя в общественных местах и устраивать там пикники тоже запрещено. Не, не слыхали…



Эти туристы тоже нашли Conad. Прикупили колбаски. Долго носили ее с собой. Нашли место романтичнее некуда – ступеньки Салюте, лестницу юных самоубийц. Ноги у них мокрые. Ибо про то, что утром была высокая вода, они тоже не слыхали.



На что они смотрят с таким мрачным видом, боюсь предположить, палаццо Контарини-Фазан таких мрачных морд не заслужило же ж. Точно знаю, что они ни разу не посмотрели направо. Направо весело награждали участников мартовской Regata delle Donne, на которую я и пришла туда посмотреть (Джейн с товарками пришла четвертой, получила голубой вымпелок).



Не, не слыхали… Доедят колбаску, огрызки сложат в урну, откуда их тут же вытряхнут чайки, еще и голубков покормят, которых кормить запрещено, о чем они тоже не слыхали…

Венецианцы считают такое поведение оскорбительным. Не говоря уже о том, что оно мешает им жить чисто практически. Туристам плевать. На попытки призвать их вести себя прилично туристы с великолепным апломбом ответствуют: "Да ладно! Чего бы они тут без нас вообще делали!" Даже вполне интеллигентные люди. Нет, ну вот милая и радостная женщина.



Добрая, наверное. Улыбка такая приятная. Селфи сделала красивые. Розочку трехнедельной свежести у нелегала-шриланкийца прикупила для продолжения праздника. И сидит себе прямо перед объявлением, размещенным для таких, как она, на уровне их носа на мусорной урне. "На Пьяцце Сан-Марко запрещено сидеть, лежать, устраивать пикники и мусорить". Не, не слыхала… Но ей хоть понравилось, судя по улыбке.



Эти вот созерцали фасад Ла Фениче. Буквально боюсь строить догадки, что ж им гид такое говорил, чтобы с таким лицом…

И чего бы Венеция без них делала…



Ну, наверное, избавилась бы от вездесущих шриланкийцев с нелегальным товаром, включая голубиный корм. Потом наконец-то и от голубей, на защиту зданий и уличных скульптур от которых тратятся безумные деньги.



Подешевела бы. Бесчисленные гостиницы-ночлежки снова превратились бы в жилые дома. Сократился бы безумный трафик на каналах, а с ним – источник постоянной угрозы для венецианских зданий. Исчез бы еще один предмет сердечной ненависти венецианцев - круизные лайнеры.

А если туристам обидно вдруг, что город их ненавидит, то пусть попробуют запомнить пройденное:

1) Вапоретто – не экскурсионный автобус
2) Венеция – не пешеходная зона
3) Законы и правила страны пребывания надо соблюдать

А чтобы объяснить, за что венецианцы ненавидят круизные лайнеры, надо снова сначала объяснить, как Венеция построена. А это объяснение в ненависти произойдет немного позже.

TBC

[sampo]

Рискну выступить занудным капитаном-очевидность в этом прекрасном отчете, ибо:

"Никогда не стоит сожалеть о сказанной правде. Правда озаряет нас и помогает стать храбрым." Альдо Моро

Италия тратит огромные средства на привлечение туристов, и не собирается останавливаться. Каждый туристический регион, и Венеция в том числе, является выгодополучателем туризма. Это огромные деньги. Если, к примеру, общественный транспорт в Венеции не развивается - клясть нужно правительство Венеции, коррупцию. То есть бороться с коррупцией, а не с туристами.

Сама Италия прекрасно осознает проблемы Венеции, и Флоренции, и Рима, связанные с огромным турпотоком. Поэтому перенаправляет туристов в другие регионы, развивая необходимую инфраструктуру. Примерами успешных проектов можно назвать Сицилию и Апулию. Сейчас усиленно занимаются Саленто и Калабрией.

[lidaOV]

Автор, между прочим, тоже вложила свою лепту в привлечение туристов в Венецию. Очень красивые фото. Спасибо.
Ну и затертая шутка про "не думайте про большую белую обезьяну", как всегда имеет свой эффект- обратный. Т.е. все именно о ней и думают.
Быть "затоптанным туристами"- это, наверное, удел любого красивого города. Ну один выход есть из положения (долгий, правда)- сделать каждый город на земле прекрасным. Тогда на все города туристов не хватит.