Венеция (2015, 2016, 2017, 2019, 2020...). В нескольких томах с продолжением.

[Dojili]

Очень интересно знать, где Казанова и Чайковский жили.
Вы знаете, о местах других известных людей?
Пушкин никогда не был в Италии (но есть бронзовый памятник в Вилла Боргезе)?

[Dojili]

A. ЧЕХОВ (1891 г.) o Венеции:

"Я теперь в Венеции, куда приехал третьего дня из Вены. Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни. Вместо улиц и переулков каналы, вместо извозчиков гондолы, архитектура изумительная, и нет того местечка, которое не возбуждало бы исторического или художественного интереса. Плывешь в гондоле и видишь дворцы дожей, дом, где жила Дездемона, дома знаменитых художников, храмы... А в храмах скульптура и живопись, какие нам и во сне не снились. Одним словом, очарование.

Весь день от утра до вечера я сижу в гондоле и плаваю по улицам или же брожу по знаменитой площади святого Марка. Площадь гладка и чиста, как паркет. Здесь собор святого Марка - нечто такое, что описать нельзя, дворец дожей и такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь.

А вечер! Боже ты мой господи! Вечером с непривычки можно умереть. Едешь ты на гондоле... Тепло, тихо, звезды... Лошадей в Венеции нет, и потому тишина здесь, как в поле. Вокруг снуют гондолы... Вот плывет гондола, увешанная фонариками. В ней сидят контрабас, скрипки, гитара, мандолина и корнет-а-пистон, две-три барыни, несколько мужчин - и ты слышишь пение и музыку. Поют из опер. Какие голоса! Проехал немного, а там опять лодка с певцами, а там опять, и до самой полночи в воздухе стоит смесь теноров, скрипок и всяких за душу берущих звуков.

Мережковский, которого я встретил здесь, с ума сошел от восторга. Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь в мире красоты, богатства и свободы не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться, а когда стоишь в церкви и слушаешь орган, то хочется принять католичество.

Великолепны усыпальницы Кановы и Тициана. Здесь великих художников хоронят, как королей, в церквах; здесь не презирают искусства, как у нас: церкви дают приют статуям и картинам, как бы голы они ни были.

Во дворце дожей есть картина, на которой изображено около 10 тысяч человеческих фигур.

Сегодня воскресенье. На площади Марка будет играть музыка.

Ну, однако, будь здоров. Желаю тебе всего хорошего. Если когда-нибудь тебе случится побывать в Венеции, то это будет лучшим в твоей жизни. Поглядел бы ты здесь стеклянное производство! Твои бутылки в сравнении со здешними такое безобразие, что даже думать тошно.

Буду еще писать, а пока до свиданья.

Твой А. Чехов."

[Чейз]

sampo, да уж, чья-чья, но только не Ипполитова! Спасибо на добром слове, тем не менее.
NatVi, и вам спасибо! Ну как увиделось?
okei, и вам тоже спасибо.

Dojili, где Казанова квартирки снимал, это к казанововедам. Вот, например, очень дотошный казанововед https://seductivevenice.wordpress.com/, у нее массу адресов можно позаимствовать. А я только и знаю, что родился он где-то у театра Сан-Самуэле, в районе улицы, которая нынче называется Calle Malipiero, но дом то ли не сохранился, то ли перестроен до неузнаваемости, да во дворце Bragadin-Carabba некоторое время ютился. А вот про Петра Ильича знаю точно. Изволил проживать в гостинице Londra Palace и столоваться в ее ресторане Do Leoni. Четвертую симфонию даже Do Leoni назвал поначалу. Правда, как-то не очень понятно, то ли ресторан окрестили в честь симфонии, то ли симфонию в честь ресторана. Ресторан хороший, медальончики из фазана вспоминаю с удовольствием.

Чехов - гад. В гондоле он с утра до вечера по улицам плавал!!! Суворин, небось, платил. А вот Чайковскому фон Мекк на гондолы денех, видать, пожалела, он все больше пешком, и впечатления соответствующие: "Венеция такой город, что если бы пришлось прожить здесь неделю, то на пятый день я бы удавился с отчаяния. Все сосредоточено на площади Св. Марка. Засим, куда ни пойдешь, попадешь в лабиринт вонючих коридоров, никуда не приводящих."

[Illigera]

Я, наверно, Чайковского в юности читала...тоже думала о Венеции как о вонючих каналах со стоячей водой. Тем приятнее было столкнуться с реальностью! Как же там все здорово, и ничем не пахнет дурным....

[Чейз]

У Чайковского это тоже постепенно прошло. Наверное, его кто-то пожалел и научил, что Венеция построена, чтобы по ней плавать. А может, среди гондольеров блат завел. Как Дягилев.

[Dojili]

Да, Суворин финансировал путешествие для молодого (и бедного) Чеховa, который не чувствовал себя хорошо, чтобы быть "мальчикoм нести сумки":

«Представьте себе, – пишет Мережковский, – в соборе св. Марка я встретил Чехова в обществе Суворина. Нечего делать. Чтобы не быть невежливым, пришлось познакомиться и быть представленным Сув‹орину›. Он оказался очень милым и неглупым человеком. У нас были пресерьезные споры, которые я когда-нибудь расскажу. Вот какой странный кружок на берегу Grand Canal – Чехов, Зина, я и Суворин. Но все-таки эти люди – Ч‹ехов› и С‹уворин› не подходят к Венеции!»

Алексей Суворин, издатель популярнейшей газеты «Новое время» и глава первой отечественной «издательской империи», был одним из самых талантливых и могущественных противников либерального общественного движения. Для той петербургской интеллигенции, в среде которой вращался в 1880-е годы юный Мережковский, имя Суворина было окружено едва ли не сакральным негативом: его ненавидели.

Чехов был главным «открытием» позднего Суворина: с 1886 года и вплоть до смерти писателя их связывала самая тесная дружба, деловая и человеческая. Для интеллигентных читателей Чехова (включая и нынешнее поколение) его близость к «страшному» Суворину казалась труднообъяснимой прихотью, что Чехова, впрочем, мало волновало (в прагматизме, основанном на знании людской натуры, он нисколько не уступал Суворину). Здесь, в Италии, они не без удовольствия разыгрывали каждый свою, изначально взятую роль: Суворин «показывал другу Венецию», «тыкая его носом», по выражению Гиппиус, «и в Марка, и в голубей, и в какие-то „произведения искусства“. Ироничный и умный Чехов подчеркивал свое равнодушие, нарочно „ничему не удивлялся“, чтобы позлить патрона. С добродушием, впрочем: он прекрасно относился к Суворину».

Молодые писатели, спутники Суворина, уже были знакомы лично. В 1888 году Мережковский опубликовал статью о Чехове, которая нашумела, но была воспринята самим Чеховым прохладно. Хрестоматийную известность получил их разговор, в котором Антон Павлович на рассуждения Мережковского о «слезинке замученного ребенка», о проблемах теодицеи ответил задумчиво: «А кстати, голубчик, что я вам хотел сказать: как будете в Москве, ступайте-ка к Тестову, закажите сoлянку – превосходно готовят, – да не забудьте, что к ней большая водка нужна».

Представленные Чеховым Суворину и «из вежливости» чуть задержавшиеся в его компании молодые супруги сразу же «утонули» в суворинском радушии, очарованные его неповторимой «журналистской» манерой непринужденно включать собеседника в оживленную, захватывающую беседу.

«Последние дни в Венеции мы провели почти вместе, – вспоминает Гиппиус. – Всякий вечер гуляли по городу, потом шли пить „фалерно“ в роскошно-длинный салон суворинских апартаментов, в лучшей гостинице на Канале. И все были веселы. Веселее всех – Суворин. Болтал без умолку, даже на месте усидеть не мог, все вскакивал. Каждую минуту мы с ним затевали спор. Спорил горячо, убеждал, доказывал, отстаивал свое мнение и… вдруг останавливался. Пожимал плечами. Совсем другим тоном прибавлял:
– А черт его знает! Может, оно все и не так».

«...Вечера наши кончались тем, что Суворин и Чехов шли нас провожать в нашу скромную гостиницу. Я – впереди с Сувориным, за нами Чехов и Мережковский. Пока мы продолжали наш спор, и Суворин горячился, и отлетают полы его коричневой размахайки, – Чехов ровным баском своим рассказывает, что любит здесь, попозднее, спрашивать каждую итальянскую «девочку» – quanto? Более подробных наблюдений, за неумением говорить по-итальянски, ему не удается сделать, так, по крайней мере, хоть узнает, до чего может дойти дешевизна…»

Надо думать, нарочитая прозаичность Чехова обескураживала более молодых собеседников. Мережковский вспоминал потом: "Я восторженно говорил с Чеховым об Италии. Он шел рядом, высокий, чуть горбясь, как всегда, и тихонько усмехался. Он тоже в первый раз был в Италии. Венеция тоже была для него первым итальянским городом, но никакой восторженности в нем не замечалось. Меня это даже немного обидело". Чехов, по-видимому, вовсе не был равнодушен к увиденному, но не любил публичных восхищений."

[Dojili]

Дмитрий Мережковский
Венеция
Прощай, Венеция! Твой Ангел блещет ярко
На башне городской, и отдаленный звон
Колоколов Святого Марка
Несется по воде, как чей-то тихий стон.
Люблю твой золотой, твой мраморный собор,
На сон, на волшебство, на вымысел похожий,
Народной площади величье и простор
И сумрак галерей в палаццо древних Дожей,
Каналы узкие под арками мостов
И ночью в улице порою звук несмелый
Ускоренных шагов;
Люблю я мрамор почернелый
Твоих покинутых дворцов,
Мадонны образок с лампадой одинокой
Над сваями, в немых лагунах Маломокко,
Где легче воздуха прозрачная вода:
Она живет, горит, и дышит, и синеет,
И, словно птица, в ней гондола, без следа,
Без звука, — черная, таинственная реет.
1891

[Саша К.]

Всякий вечер гуляли по городу, потом шли пить „фалерно“ в роскошно-длинный салон суворинских апартаментов, в лучшей гостинице на Канале.

Амароне ещё не придумали, порядочным людям приходилось пить кампанийское. Ну, спасибо, что не кларет.

[Dojili]

из «Фаустa» Гете:

"Роскошный подберу я к пиршеству сервиз.
Ковши из золота, серебряные чаши,
Тебе же выберу бокал ценней и краше –
Венецианского прозрачного стекла,
Где винная струя чиста, крепка, светла,
И пьется медленней, сознанья не туманя,
И медленней пьянит, и учит воздержанью."

[Dojili]

Анна Ахматова – Венеция

Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.

Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.

Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.

[Dojili]

шедевр райкина и гундаревой (брежневская эпоха, когда ....

https://yandex.ru/video/search?filmId=7 ... ath=wizard

[Малов Сергей]

Ну, ежели пошли стихи, рискну здесь выложить свое.

Венеция.

Палитра голубая в оттенках синего,
Очерчена зеленым с шартрезом линия,
Художник на холсте рисует облако,
И раздает окрест звенящий колокол.

Натянута струна событий - времени,
Здесь сырость гонят вон китайским веером,
Гондолы бороздят каналы памяти,
Все мысли наперед тобою заняты.

По улочкам пройдусь с незримой привязью
В сумятицу веков, в кварталы - витязи,
Что красками скользят в отображении,
Приводят не в восторг, в изнеможение.

Каналы и мосты - изгибом линии,
С фасадами дворцов, взапрямь застыли ли?
Иллюзия - рубеж, достойный гения,
Невольная игра воображения.

Щербатостью со стен, лупняной краской,
Контрастами внутри, прикрытых маской,
Пройдусь и заценю, почти явление
Людское тут и там столпотворение.

Опустится закат в мир утешения,
Все явное придет в изнеможение,
И к шороху времен добавит терцию,
Узнаю ли тогда свою Венецию?

[Dojili]

Александр Блок

Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь - больной и юный -
Простерт у львиного столба.

На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.

В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.

Всё спит - дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак

[Dojili]

Александр Ширвиндт о Bенеции (Эпоха Брежнева - вся страна была Театром Сатиры )

"Венеция была одним из последних гастрольных городов, и плавленые сырки со свиной тушенкой в чемоданах кончались. Перед походом всем напомнили: на еду сразу не набрасываться, не воровать и вести себя по возможности интеллигентно. С собой взять сувениры.
Сувениры были идентичные: ложки, матрешки, жостовские подносики, шкатулки. У всех. Кроме меня. Потому что я хитрый и умный был всегда — перед загранпоездкой я заходил в любой продуктовый магазин Москвы и в рыбном отделе покупал кубинские сигары «Першинг». Это был длинный деревянный пенал, внутри которого в фольге лежала, как ракета, сигара. Она стоила у нас 1 рубль 70 копеек. А там, особенно в Америке, где это была контрабанда с Кубы, ее продавали за 15 долларов — по тем временам неслыханные деньги.
И я перед поездкой в Италию накупил этих «Першингов» и еще «Ромео и Джульетту» — огромные деревянные ящики с сигарами, которые у нас стоили 12 рублей 60 копеек, а за границей к ним вообще нельзя было подступиться.
И вот мы пришли на прием. Дом в шесть этажей возвышался над Большим каналом. Внизу был гараж, в котором держали все — от шлюпки до подводной лодки. На втором этаже стоял архитектор в белом смокинге, за ним чуть ли не в латах — какие-то рыцари, а по лестнице, по ковровой дорожке, перся наш обшарпанный прославленный коллектив (обшарпанный — в буквальном смысле, потому что актеры, боясь отступить от стадности, покупали, как все, — только кассетный магнитофон «Шарп», хотя там продавались любые). Гости протягивали архитектору ложку — матрешку, матрешку — ложку. Архитектор хватал подарки и со словами «грация», «белиссимо» швырял их в какой-то предбанничек. А тут я — с «Першингом» и «Ромео и Джульеттой». Когда я их ему протянул, он взял меня под руку и повел в хоромы.
Прием продолжался часа три — он от меня не отцепился ни на секунду, видимо решив, что я либо такой же крутой, как и он, либо городской сумасшедший.
Жратвы, кстати, никакой не получилось: были любые напитки, и посреди стола стоял огромный айсберг сыра, утыканный «бандерильями». Голодный коллектив лакал вино и виски, отщипывая от этого айсберга кусочки. Хозяева перебрали с аристократизмом, а прославленный коллектив надрался…
После гастролей в Италии были запланированы гастроли в Чехословакии. Зная, что в самолете будут кормить, прославленный коллектив перед вылетом дожирал последние крохи, а некоторые наиболее прижимистые даже пытались дарить оставшуюся тушенку горничным отеля, очевидно, боясь, что кто-нибудь из обслуги случайно обнаружит в актерских чемоданах россыпи мыла и шампуней, собранных со всех отелей Италии".

[lidaOV]

Спасибо за Венецию. Так восхитительно, что мне страшно стало ехать.... Не знаю, чего и делать теперь? Когда я первый раз поехала в Италию в 2013- мне тоже было страшно. Ну, ничего, рассеялось как-то во время поездки это чувство. А теперь опять накатывает. Не знаю, как выбраться из этого заколдованного круга- и читать хочется, и смотреть хочется, и не могу одновременно. Чччёрт, даже жить не хочется в такой момент. Уж лучше бы меня насмерть завалило красотой! А то я с детства не люблю сказку про Золушку.

[Чейз]

Венеция. О прозе. Про (для?) туристов.


Венеция, конечно, известна тем, что вдохновляет поэтов. А мне вот давно уже хочется отклониться от темы прекрасного и поговорить об уродливом. Настолько хочется, что наступил писательский блок, и, похоже, пока я не выговорюсь на эту тему, рассказывать дальше про "красоту как по нотам" не получится.

Дальше может быть неприятно. Я предупредила. Потому что речь пойдет о туристах в Венеции. Но может и полезно тоже – тем, кто еще не успел жизнерадостно выступить в этой роли в стандартном восьмичасовом режиме. (Это статистика. 80% венецианских туристов проводят в городе 8 часов.)

Иллюстративный материал небогат. Потому что кто же снимает туристов? Снимают, наоборот, так, чтобы туристов было не видно. Так что звиняйте за качество случайных кадров. Зато они документальные.
Желание мое поведать о венецианском туристе характеризуется не только непреодолимостью, но и крайней злобностью. Желчностью и скандальностью. Вот злобность меня и останавливала – как-то надо было бы ее изжить, прежде чем поднимать тему туристического этикета и интеллекта, а она не изживалась. Придется как есть.

А времени с предыдущей главы прошло тем временем много, я еще один раз успела прокатиться в это заколдованное место, в марте-апреле на сей раз. Злобность усилилась. Как-то даже стыдно за нее было, пока не начала читать местную прессу уже недавно, в конце лета, интересуясь инфой про предстоящую в начале сентября Регату. О-о-о, тут я поняла, что я со своей злобностью – божий одуванчик по сравнению с местным венецианским населением. Местное население совершенно созрело, чтобы взорвать к черту Мост Свободы, перегородить все водные подступы цепями и стрелять по туристам без предупреждения. А также топить и травить дустом. Буквально. 10 сентября местное население вышло на демонстрацию протеста против туристического трафика, вооруженное сумками на колесиках. Чтобы топтать и давить всех, кто устраивает пробки на улицах, пялясь на витрины, и считает, что мосты – это такое место присесть и выпить пива. (Фото из местной газеты.)




Я никогда не ездила в Венецию летом, я не выношу жару, поэтому долго считала, что самая плотная толпа там собирается во время карнавала. Но оказалось, что в сентябре она заметно плотнее. А нынешним летом, судя по местной прессе, туристы превратились в полномасштабное стихийное бедствие.

Вот выборочные сводки с фронта. Один идиот из Новой Зеландии сиганул с моста Риальто, приземлился на крышу катера-такси, отдыхает в реанимации. Два идиота из Австрии выкатили на автомобиле на набережную Большого канала. Идиотов, которые в бикини и плавках ныряют в каналы и даже в Бачино Сан-Марко, выуживают уже пачками, некоторых прямо из-под вапоретто. Два англо-американских идиота украли гондолу и поехали покататься. Пресса, содрогаясь и закатывая глаза, печатает фотографии идиотов, которые катаются по Пьяцце Сан-Марко на велосипедах, и уже полных скотин, которые пытаются загорать, сидя полуголой задницей на памятнике замученным нацистами партизанам. Пьяцца окончательно превратилась в зону для пикников. Закусив и украсив ее очередной кучкой мусора, туристы толпами отправляются в туалет во "Флориане". "Флориан" заявил протест городским властям по поводу недостаточности туалетной инфраструктуры в городе. Городские власти заявили, что туалетов полно, просто туристы не желают отдавать за них полтора евро. Если не во "Флориан", то в ближайший канал. ЮНЕСКО требует, чтобы власти приняли меры, поскольку всемирное наследие человечества под угрозой. Власти опять обсуждают, не сделать ли допуск в город платным и только для организованных групп. Полиция отлавливает шриланкийских продавцов голубиного корма (тщетно), жалуется на нехватку кадров, просит повысить штрафы за нарушение правил поведения на территории всемирного наследия человечества и пытается объяснять туристам, что на этой территории запрещено валяться, жрать колбасу и гадить. Туристы хамят. Полицейских на Пьяцце 20. Туристов за сутки – под 100 тысяч. Силы неравны.

Короче, вот. Лето 2016. (Фото из местной газеты.)



"Туристы, убирайтесь вон. Вы разрушаете наш район." Такими объявлениями увешали свои кварталы жители приходов Сан-Джованни-ин-Брагора и Сан-Мартин. Между Сан-Дзаккарией и Арсеналом, в Кастелло. Куда туристы в массе добирались редко, но наконец добрались. Ибо Пьяцца не резиновая, они расползаются. Объявления городские власти быстро поснимали.

А вот это мое фото, март 2016. Разгар "мигрантского кризиса" или как это у нас полагается называть. Надпись замазали – дом все равно штукатурили в это время. Дело было у моста Madonetta, у кампо Сан-Поло.



Tourist go home, refugees welcome! Турист, убирайся домой. Беженцы, добро пожаловать! А ведь в марте туристов было раза в четыре меньше, чем в августе.

То есть, с сожалением вынуждена констатировать, дамы и господа, мы сделали это. Венеция нас ненавидит. И презирает. Вот где-то 10+ лет тому назад, когда я заехала туда впервые, одним из поводов для восторга было то, как на нас реагируют венецианцы. То есть, я бы и тогда уже нас поубивав бы. Просто чтобы нас не было. А они реагировали с неизменным терпением, достоинством и доброжелательностью. Проехали. То есть, достоинство осталось. С доброжелательностью проехали, уже давно, и практически проехали с терпением.

И я понимаю, что несколько сижу на двух стульях – с одной стороны, я сама турист, а с другой – образ жизни у меня был не слишком туристический, хорошо советовать с высоты многих недель людям, прискакавшим на сутки. Зато я прочувствовала, каково иметь дело с туристами, если ты живешь не по-туристически. Поэтому и возникла тема поведения туристов в этом городе. Исключим экстрим в виде голопузых и голозадых пляжников на Моло Сан-Марко. Поговорим о том, как не надо передвигаться по городу, даже если вы прилично одеты, потому что именно тут кроется главная причина ненависти.

Для чего сначала надо напомнить о том, как город построен. Он построен на воде. Не у воды, не на берегу, а прямо на воде как таковой. Поверх. На илистых отмелях, в которые забивались тысячи и тысячи свай, на них клали деревянный настил, потом фундамент из истрийского известняка, потом кирпич. В мелкой лагуне. Водами которой он, "как стеной, защищался".



Когда я слышу про "романтичные прогулки по узким улочкам Венеции", я хватаюсь за свой револьвер. В Венеции нет романтичных улочек для прогулок. Не построили, так сложилось. Вот это вот – не улицы.














Это – промежутки между домами, и дома туда смотрят не лицом, а задницей. А по улицам Венеции - т.е. там, куда дома смотрят лицом, - течет морская вода.



Венецианские мостовые выглядят вот так.









[Кстати, пока я глазела на блики закатного солнышка на данной конкретной венецианской мостовой, в кадр деловой походкой вошла венецианская достопримечательность и принялась распаковывать свою гондолу.




Это – дама по имени Алекс Хай, которая несколько раз пыталась сдать экзамен на получение лицензии гондольера, отчаялась, и тут все еще проживающий в Венеции потомок знатного семейства Марчелло ее пожалел, пожаловал ей свою ливрею и принял на службу. Дама присвоила себе гордое имя La Prima Gondoliera (что, строго выражаясь, неверно, первая гондольерша – которой таки удалось получить лицензию, хотя ее в основном держат на скамейке запасных, – это совсем другая девушка) и ведет собственный бизнес. Королев всяких катает, бельгийских, например. С несостоявшимися коллегами не здоровается. А коллеги, тягающие мимо свои под завязку груженые китайцами гондолы, завидуют, небось.



Может La Prima Gondoliera и вас прокатить. http://www.gondoliera.com/ Причем это будет намного лучше и в сумме дешевле, чем на лицензированной гондоле. Мы очень в марте хотели ее зафрахтовать на юбилей моей очередной гостьи, но в марте она была в отпуске. Вместо этого на две поездки вместо одной зафрахтовали гондолу простую коммерческую, скучавшую под балконом дома Гоцци, и вот когда это длится час, и даже с хвостиком, а не 20 минут плюс посадка-высадка, то вот тогда это вот производит буквально точь-в-точь вот как Чехов говорил, см. выше. Именно этими словами. Но мало.]

[Чейз]

Да, значит, настоящие венецианские улицы могут выглядеть более романтически…















Могут – менее романтически…





Но мостовые у них всегда одни и те же.



Вот такие. (Называется это aqua morta – мертвая вода, промежуток между приливом и отливом, когда вода неподвижно-зеркальна.)



Вот так город и построен.

Выходишь на крылечко – а там вода.



На воду смотрят окна, балконы, парадные подъезды.













Если кажется, что фасады выходят на "улочку", так это только кажется.



"Улочка" обрывается у воды, а потом уже стоит фасад.



За теми печальными исключениями, когда канал перед фасадом засыпали, как вот тут, на кампо Сан-Поло, белая линия – край былой набережной, а фасад палаццо Соранцо изначально стоял в воде.



Когда-то тут было так, как по сей день осталось на кампо Санта-Мария Формоза, где фасад дворца Малипьеро, например, выходит на канал, а с площади в него ведет индивидуальный мостик, как и в соседний дворец Кверини-Стампальи.



Это, кстати, неоднократно поминавшийся дворец Брагадин-Карабба.





Замечательный дворец Соранцо-Ван Аксель (почти отремонтировали!).



Дворец Капелло.



А самый прекрасный из многочисленных дворцов Капелло, который у моста Canonica, ну никак не получается сфотографировать целиком, слишком узкий канал…



Садики смотрят туда же – если повезло иметь садик.



Садиков в Венеции гораздо больше, чем может показаться при пеших прогулках, но они спрятаны во внутренних дворах и если куда и открываются, то точно не на сушу.



Названия улиц пишут тут же – для прохожих и проезжающих.



В этот поворот нас повернул наш юбилейно нанятый на целый час гондольер и сообщил, что это самый сложный в Венеции поворот для гондолы: от носа и кормы до стенок всего по 10 сантиметров.

Парковки, естественно, на улицах, у подъездов.



Подешевле.



Подороже.



А у некоторых – во дворах, которые тоже, естественно, смотрят на воду.



Или под крышей. Балка – чтобы лебедкой поднимать лодку из воды.



И светофоры стоят на этих улицах.



И дорожные знаки.



И дорожно-ремонтные работы надо регулярно проводить.

[Чейз]

И, конечно, есть главный проспект и главная транспортная магистраль – Большой канал.




И самая главная площадь – Бачино Сан-Марко.





И транспорт в городе ходит по этим улицам, проспектам и площадям. Город прекрасно приспособлен к передвижению на водном транспорте. Он построен в расчете на водный транспорт. На водный транспорт XII-XVIII веков при населении порядка 200 000 человек и соответствующей городской застройке. Застройку изрядно покорежили в XIX веке, слегка поуродовали и в XX. Передвигаться на водном транспорте стало менее удобно (засыпали около 30% каналов), но город как был, так и остался заточен под него.

На этих улицах не узко и не тесно. На них просторно. Венецианцы построили себе город, в котором буквально ходят по воде. Не одни только пижоны – гондольеры.



Но и совершенно не пижоны.







[Эти ребята, кстати, тоже могут покатать на лодке, и за более скромную сумму, чем гондола. http://www.veniceonboard.it.]


Можно подумать, глядя на венецианские лодки, что плавать сидя – ниже венецианского достоинства.







Ну разве что присядут боком и на чуть-чуть.





Когда мы – время летит, уже три года назад – гордо жили на чердаке с окнами на Большой канал, то в одно прекрасное утро изумленно услышали под окнами звук бензопилы. У Сан-Сильвестро спиливали сваи и строили причальчик.



Строил его вот этот дедушка, который небрежно стоял в корытце и время от времени поднимал свою бензопилу и столь же небрежно, стоя на воде, пилил. То есть, запросто.



Скорая помощь, полиция, пожарные – все это тоже катера.





Как и личный транспорт.



Такая жизнь. Правда, в массе вот такую жизнь уже можно увидеть только по праздникам. Но единично – и в будни. Вот везут ребята тумбочку свежекупленную, остановились выпить.





Короче, город построен под водный транспорт. И грузовой, и служебный, и личный. Такой транспорт доступен туристам. Не в виде гондол, гондола – это не транспорт давно, это аттракцион. А в виде такси, вызываемых в отель, у которого есть вход с канала. Или хотя бы с набережной. Таких отелей немало. И это – удобство для довольно обеспеченных людей. Короткая поездка по городу редко обходится меньше 40-50 евро, трансферт из города в аэропорт стоит 110. Еще есть экскурсии на катерах, лодках и тех же гондолах, которые тоже недешевы. Но эти люди видят ту Венецию, которую построили венецианцы. Пешеходы видят ту Венецию, которую пытались построить Наполеон с австрияками.

[Саша К.]

В Неаполе выражаются лапидарнее, какое там "go home"



Туристов немного, те, что есть, зажав носы и поджав сумочки, пробегают через Саниту на свою тропу, Декуманы, и там, на засранной и зассанной, предположительно, не туристами, пьяцце и ждёт их горячий рабочий привет.
Должен сказать, что венецианцев я сегодня стал понимать чуть больше, впервые за пару лет сходив в Эрмитаж (привезли Вермеера и ван дер Гуса). ***, сколько там китайцев. Простой вход, уже после касс и гардероба, занимает пятнадцать минут. Зал с *** павлином, кратчайший путь к голландцам, напоминает пекинское метро в час пик. Препятствие двойное - мёртво стоящая китайская толпа и окружающий её аромат полупереваренной китайской еды из ресторана на Мойке. Потом эта толпа атакует Веласкеса, демонстрируя тебе на твоей шкуре печальную участь испанских терций при Рокруа, по счастью, ненадолго, всё созерцание ограничивается тремя фотовспышками - таблички no photo, самой картины и себя на её фоне. А ведь раньше я считал главной музейной напастью краснолицых потных американцев в шортах.

[Чейз]

Однако если у вас нет своего плавсредства и нет денег на такси и прочие лодки по найму, то что вам остается? Остается вапоретто. От латинского vapor и итальянского vapore – пар. Пароходик.



Если вам далеко, если вы устали, если вы плохо ходите, если вам нужно перевезти что-то тяжелое, если вам нужно на тот берег, если вам нужно на острова. Почту вот, например, почтальоны на вапоретто возят.



И – если вы турист – если вы хотите увидеть дворцы Большого канала задешево. Дворцы Большого канала для туриста – это must see, спорить против этого невозможно.

На рассвете и на закате, в полдень и в полночь, на солнце и в тумане, от палаццо Вендрамин-Калерджи и Турецкого подворья до палаццо Контарини-Фазан и Ка Дарио, и до того, и после – это кино можно смотреть бесконечно…















Вдоль Большого канала почти нет набережных, альтернатива поездке на вапоретто требует либо много денег, либо много времени (огибать квартал за кварталом в поисках очередного выхода к воде, сначала на одном берегу, потом на другом, и все равно этта не то, кино должно крутиться, по каналу надо плыть). И все бы ничего, если бы туристы не относились к вапоретто как к экскурсионному автобусу, каковым оно не является, а является единственным и весьма востребованным городским общественным транспортом.



Вот, например, я тут с год тому назад легкомысленно заявляла, что на вапоретто не бывает очередей, и на причале еще никто не оставался.



Проехали. Осенью я жила, как говорилось выше, напротив главного городского рынка. Куда туристы ходят фотографировать, а вот венецианцы ходят за едой. В основном это бабушки-домохозяйки, рынок максимально активно функционирует примерно с 9 до 12. Я тоже была бабушка-домохозяйка, и тоже туда регулярно устремлялась. Так вот трижды мне не удавалось отплыть от Ка Д'Оро к Риальто Меркато эдак часиков в 9-10 утра. В вапоретто помещается 219 пассажиров, больше не посадят. И не сажали. Патамушта уже на вокзале его под завязку набили проснувшиеся, позавтракавшие и доехавшие из Местре туристы.



Но и у тех венецианцев, которые нынче таки попадают в число 219 счастливчиков, поводы для ненависти на этом не кончаются, а только начинаются. У Ка Д'Оро, например, останавливается только вапоретто № 1 – тот маршрут, который останавливается на всех остановках вдоль Большого Канала. И на Риальто Меркато тоже только он останавливается. Половина Каннареджо отправляется за покупками от Ка Д'Оро, туда-обратно плавают грузчики и продавцы с товарами, плюс людям просто нужно на ту сторону. Они заходят на палубу, и через три минуты им надо выйти с другой ее стороны. У них хозяйственные сумки на колесах, тележки с коробками, коляски с детьми. В гробу видали их туристы, туристы фотографируют. У туристов есть полная возможность фотографировать на корме, иногда еще и на носу, там есть сиденья. Но там помещается от 10 до 25 человек примерно. Остальные 150 толпятся на открытой центральной палубе, которая вообще-то для того, чтобы входить и выходить.



Они не дают войти и выйти. Они не пропускают матросов, которые переходят с борта на борт, чтобы пришвартоваться и открыть высадку-посадку. Они никогда – никогда! – не уходят собственно в салон вапоретто по собственной воле, хотя охрипшие матросы прямо в ухо умоляют их "пер кортезия" пройти внутрь и сесть. Особенно они не любят уходить внутрь с чемоданами, с чемоданами надо обязательно встать в самом центре центральной палубы, перегородив уже все и всем, и ехать так весь маршрут целиком, от вокзала до Сан-Марко и от Сан-Марко до вокзала, хотя в салоне для чемоданов полно места. Если ставить чемоданы боком, а не поперек центрального прохода, конечно. Еще, конечно, с половины остановок на Большом Канале можно уехать с чемоданом на вапоретто № 2. Которое быстрее, и на котором меньше пассажиров. Но это слишком сложно. Лучше устроить себе и чемодану экскурсию. А уж уплыть на катере Alilaguna, специально предназначенном для перевозки не жителей города, а путешественников с багажом, – ни за что, потому что это типа на 5 евро дороже.

Те, кому удалось со своим фотоаппаратом оказаться-таки на носу, перед кабиной водителя, тоже находят возможность отравить жизнь окружающим. Они встают.





В целях запечатлеть удачный кадр или еще круче – удачный план.



Особой популярностью пользуются долгие планы прохождения под мостом Риальто, где доступное транспорту пространство сужается до минимума, а капитану особенно нужен хороший обзор.

Да, так вот трижды я оставалась с кучкой других домохозяек на понтоне Ка Д'Оро с утра. Хорошо, там были варианты, я разворачивалась и шла на трагетто. 70 центов туда, 70 обратно с картой Imob – наценка на помидоры 100%. Но и уплыть вечером от Сан-Марко Валларессо, Джардинетти или Сан-Дзаккарии стало равным образом нереально, а там альтернативного транспорта, кроме такси, уже нет.



И от Арсенала нереально. И даже от Джардини проблематично. Причем практически до полуночи. И погрузка на вапоретто, чтобы сплавать на острова от Фондаменте Нове, тоже превратилась в катастрофу какую-то. С середины сентября и аж до конца октября. Только в ноябре наконец пришел туман, и туристы в нем отчасти растворились. А в следующий раз, в марте-апреле, несмотря ни на какие туманы и наводнения, туристов опять было существенно больше, чем совместимо с нормальной жизнью.


Поговорим, значит, поподробнее о простых правилах пользования вапоретто. У всех вапоретто на Большом канале есть от 7 до 11 мест на корме.



У некоторых (чаще на маршруте № 2) есть еще 16 мест на носу.



Это всё, господа туристы, вот это – для вас. Сидите, любуйтесь, фотографируйте. Сидите.



Сидите! Не вскакивайте, загораживая обзор капитану в кабине, чтобы сделать селфи. Или хотя бы реагируйте, когда он отчаянно барабанит вам в стекло. Если он во что-нибудь врежется, вы первые в воду полетите. И вообще реагируйте на пиктограммы, понятные любому простому неандертальцу, и прочие просьбы на основных европейских языках большими буквами и громким голосом. И пиктограммы, и просьбы – о том, что вообще-то и так должно быть понятно, без слов и картинок.