Впечатления, отчеты, фотографии, блоги из путешествий и трекингов по Непалу, Тибету, Бутану. Отзывы туристов о поездках, турах и отдыхе в Непале, Тибете, Бутане. Как недорого посмотреть Непал, Тибет, Бутан. Что посмотреть в Непале, Тибете, Бутане, Катманду, Лхасе.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0
Было - три недели, 18.04.08 - 11.05.08 Денег - 1300 евро. Потрачено всё. Могло хватить и половины. Перелет - катарцы. Состав - один, один, совсем один
День первый. Khatmandu-Bhulbule.
Раннее утро. Я стою на автобусной станции, озираясь растерянно – на спине рюкзак, в потном кулачке – мятая серая бумажка. «Держи, девочка, билет на автобус Катманду-Бесисаар», сказал мне щуплый юноша, главный менеджер турфирмы «Лебединая Долина». Я верчу мятый серый огрызок бумаги под названием «билет на автобус» и не понимаю ни слова, ни цифры. У меня нет ни портера, ни гида. Только рюкзак, 3 шоколадки сникерс и желание обойти вокруг Аннапурны.
Да, еще недавно, бродя по этажам «Экстрим Центра», я чувствовала себя наравне с этими большими бородатыми мужчинами. Выбирая солнцезащитные очки, я как бы вскользь роняла: « Мне на 5 тыщ метров. Высоту. Гималаи потому что», и косила глазом на произведенный эффект. Я выпендривалась в отделе треккинговых носков, в магазине «Спортмастер» и даже в аптеке. И теперь стою в Катманду на автостанции в гордом одиночестве, рюкзак почему-то тяжел, а взгляд – растерян.
Предаться всепоглощающему чувству жалости к себе я не успела - добрые люди чуть ли не за руку привели меня к нужному автобусу. И вот я уже болтаю с коренастым мужичком, оказавшимся гидом – он тоже едет в Бесисаар, чтобы встретиться там с двумя нанявшими его израильтянками. «Эй, алё, треккерша, блина, кидай рюкзак на крышу» - что-то типа того доносится до меня - я должна подать рюкзак мальчику на крыше автобуса, и тот его привяжет. Надеюсь, что привяжет. Что ж, легким движением, будто я только и делаю, что рюкзаки на вытянутых руках поднимаю, каждое утро, ага, вот, я его типа поднимаю, ой, не могу, «дяденька….помогите», прошу жалобно, чужой гид помогает и смеясь, закидывает злополучный рюкзак. Боже, куда я прусь…. - первая здравая мысль посещает меня. Господи, что за хрень я взяла и почему она столько весит – это вторая здравая мысль. Последующие мысли не были ни здравыми, ни приличными, и я их опускаю.
Катманду – Бесисаар, 8 часов пути. Читала путеводитель « Annapurna – trekking map and complete guide», купленный накануне. Много думала.
Итак, Бесисаар. Вываливаюсь из автобуса, дико озираюсь, пытаясь определить куда идти, и в то же время выглядеть невозмутимо, словно я каждый день катаюсь из Катманду в Бесисаар, так что не надо, спасибо, не надо, пшел вон, сама справлюсь, иди отсюда, мальчик – не надо мне показывать чудесный лодж в пяти минутах ходьбы. И вот спасение – мне машет утрешний чужой гид – поехали с нами в Бульбуле, приглашает он, две кудрявые девчушки и парнишка – его израильские клиенты. Подходит автобус, и вновь минута позора – я снова пытаюсь поднять наверх рюкзак, и снова безуспешно. Одна радость – вокруг Аннапурны автобусы не ходят. Этот последний.
Я сижу у окна, автобус медленно едет вдоль пропасти, я смотрю на колеса и думаю о вечном. Именно «размышлением о вечном» можно означить тот мысле - и- звукоряд, который проносится в голове, когда наблюдаешь колеса автобуса в нескольких сантиметрах от обрыва. Автобус обгоняет рыжего европейца, он уверенно топает по обочине, увешанный двумя рюкзаками – сзади и спереди. Провожаю его завистливым взглядом. Болтаю с израильтянами. Неожиданно мой иврит не совсем потерян за 15 лет молчания, речь быстра и я начинаю вновь гордиться собой. «Где твой портер», спрашивает меня кудрявый израильский паренек. «Я сама» - скромно опускаю глаза, но не слишком, чтобы любоваться произведенным эффектом. «Ты храбрая девушка». «Да ладно, ты ж тоже без портера», продолжаю я светскую беседу. Типа разговор двух храбрых горных треккеров. «I am a guy and I am after army», произносит он и вся моя бравада улетучивается. Словно окатили холодной водой. И правда, куда я прусь, на кого ровняюсь…. На двадцатипятилетнего тренированного парня. Смешно.
И вот, мы в Бульбуле. Темнеет. Гид уверенно ведет нас какими-то огородами, я всё повожу плечами аки лебедь, задаваясь вопросом что за хрень я положила в рюкзак, что оно так весит. Весить должен 12 или 13 кг, но я то отнюдь не после армии, как давешний кудрявый парнишка. Я после офиса. Гид привел нас в лодж, израильтянки пошли смотреть комнаты, и вышли разочарованные. «Здесь нет душа и туалета в комнатах, это слишком дорого, мы пойдем смотреть другие лоджи», говорят они. А я останусь здесь. See you! Собственно комната в лодже – деревянная клетушка с двумя кроватями. Душ – бетонная коробка с душем вверху и сливом внизу. И два гвоздя для одежды. Туалет – на улице и этим всё сказано. То есть нет, сказано еще не всё. Всё будет сказано на высоте около 4х тыщ метров в Хай Кэмпе, где он тоже был на улице. Ну да не будем забегать вперед.
День второй, Bhulbule- Ghermu.
Я читала отчёты. «В Непале хорошо вставать рано», писали бывалые. И вот в шесть утра я уже завтракаю, но мне так страшно начинать свой первый день одной в дороге, что ничего не лезет. Я оставляю в лодже орехи и шоколад, захваченные из Москвы – килограмм, не меньше. Духам и непальской семье. «Иди туда», махнула рукой хозяйка. И я пошла. Первые шаги вдоль деревни.
Лирическое отступление. Про мечту. Пятнадцать лет назад, в начале девяностых, мой дядя совершил трек к базовому лагерю Эвереста. Надо заметить, что мой дядя живет на Камчатке. Пятнадцать лет назад я тоже жила на Камчатке. Непал, Гималаи - мне проще было вообразить поверхность Луны, стоя в кальдере вулкана Горелый. Говорят, что луноход испытывали именно там, в кальдере Горелого. И с моего краешка Луны Непал переливался алмазами в чужом далеком небе, с Эверестом посередине. Я так и не поняла, что дядя ходил в трек. Мне казалось, он поднялся до половины Эвереста, но устал и спустился. Мой дядя – он был тогда для меня всемогущ, да и сейчас. Дядя снял видео. « КалаПатар, Лхоцзе», говорил он своим глуховатым голосом. «Намче Базар». Названия околдовывали, фиолетовое небо манило. Дядя привез драгоценные камни. Я оплела в серебро сапфир цвета высокого неба и целовала камень в минуты тревоги. «Когда-нибудь я поеду в Гималаи», шептала я перед сном.
И вот я иду по дороге, вымощенной серым кирпичом, солнце встает на моих глазах, солнечные лучи пронзают меня навылет, озаряют рисовые террасы. Я иду вперед и теперь тропа мой друг, попутчик, поверенный и охранник. Я буду проклинать ее и благословлять, и раз ступив на нее, я буду на тропе в печали и радости, пока конец пути не разлучит нас.
Вот и первый подвесной мост. Suspension bridge, читаю я в путеводителе. Я путаю suspension (подвесной) и suspicious (подозрительный), поэтому присаживаюсь на камушек и делаю вид, будто завязываю шнурки (излюбленный приём трусоватых личностей), пропуская вперед пару европейцев. Сама же внимательно слежу за ними и жду, что будет. Однако, ничего не случилось.
Деревня Лампата плавно переходит в деревеньку Бахунданда. Плавно, но вверх. Я начинаю умирать на половине подъема, каждые двадцать метров облокачиваясь на свою треккинговую палку. При этом меня мучает одна мысль – как они ходят к соседям? «Ну-ка, крошка, сгоняй-ка за солью к бабе Мане из Нижней Лампаты», говорит своей дочке бахундандская мамаша, и сопливая девчушка бежит триста метров вниз, а потом вприпрыжку вверх, ни разу не прислоняясь к чужому забору. Мне кажется, что на меня смотрит всё село, чуть ли не пальцем показывая на упрямую белую дуру, отказавшуюся от портера, что теперь облокачивается о чужие плетни.
В Джерму (Ghermu) я притаскиваюсь около трех часов дня, выбираю лодж подальше от шумной израильской компашки и остаток дня читаю «Аннапурну» М. Эрцога, прерываясь на поглазеть. С веранды второго этажа наблюдаю за играющими детьми, проходящими портерами и как налобную лямку примеряю на себя каждодневную жизнь этих людей. Передо мной и беззаботное детство, и смиренный упорный труд, я прислушиваюсь к разговорам стариков и кажется вот- вот начну понимать местные новости и сплети – но, начинается дождь, улица пустеет. Иду спать.
День третий. Ghermu – Tal.
Выхожу рано, иду бодро, подвесными мостами, конопляными полями, пропуская караваны, приветствуя портеров. «Намастэ», кричу я первой и улыбаюсь, и в ответ на мою улыбку люди словно вспыхивают и озаряют ответной радостью.
На полтора часа зависла в какой-то деревушке, пережидая гремевшие впереди взрывы – расширяли дорогу. Болтала с израильской девчушкой Таль и ее портером Манасом, потом уже вместе тормознули молодую немецкую пару – опасно, мол, взрывают. Ян и Моника – молодые сильные белокурые викинги, но Ян смотрится романтичным юношей на фоне более зрелой Моники. Портер Манас хочет внести ясность: мама и сын? Брат и сестра? Немцы обескуражено качают головами. Муж и жена. Ему 28, ей 34, путешествуют уже полтора года. Я корчусь в завидках. Мы бросили работу, просто говорит Ян. Господи, Ты слышишь это? Я тоже так хочу!!!!! Иду дальше, исполненная зависти и недоумения. Откуда деньги, где они берут деньги, где они все берут смелость, дайте припасть к этому источнику, причитаю я, оскальзываясь на свежей после взрывов сыпухе.
И вот я отчаянно карабкаюсь по скользким камням ручейка и мшистому лесу, чувствую всю тяжесть рюкзака, пот градом течет по вискам, сердце колотится. Каждые десять шагов я шумно дышу, повиснув на дереве или припав к камням. Образ бесстрашной покорительницы Гималаев в гламурных треккинговых носках с аскорбинкой за щекою - образа больше нет. Я пережидала очередной момент бессилья, когда кусты позади меня внезапно раздвинулись и на тропе показались ОНИ – группа мужчин, большей частью за сорок, с велосипедами на плечах. Они проходили мимо меня, высоко вскидывая колени в фирменных велошортах, изукрашенных лейблами, небрежно придерживая велосипеды на каменных плечах, как те Атланты. Наблюдая этот подвиг духа, я утерла пот и слезы и мерным шагом пошла вверх, снова воссоединяясь с образом бесстрашной треккерши, повелительницы вершин. Я даже обогнала велосипедных атлантов на привале, гордо прошагав мимо и повалившись в канаву за ближайшим поворотом. (на фото, возле белой будочки типа сортир – видите, стоят велосипедные мегалюди.)
В канаве я читала путеводитель. «Перед деревней Тал – крутой подъем». Сдохну, подумала я, и вскинула рюкзак. Я шла, затесавшись в группку портеров. Один из них нес многоэтажную клетку с курами, другой – огромный тюк, позволяющий видеть только тощие голени и шлепанцы. Я словила их ритм – шла как они, отдыхала где они, еще немного и я начала бы шутить и болтать с приятелями из окрестных деревень.
В какой то момент я подняла глаза и увидела зигзагообразный подъём. Как на конус Авачи. Как в крепость Масаду. Как на Луну. Время было около пяти вечера, темнело – около шести. Сдохну, привычно подумала я, и, расталкивая портеров, пробилась к прилавку – перед подъемом как раз была маленькая лавчонка. Один сникерс и одну кока- колу. И Хеликоптер. Хеликоптер нихт? Какая жалость….
Лирическое отступление. Про Хеликоптер. Старая байка.... Кавказ, Эльбрус, совместная русско-немецкая группа альпинистов, примерно середина маршрута. Начинают надвигаться облака, задувать порывистый ветер, всё плохо, буран. Начальник группы, немец, бывалый (но не в наших горах), решает снять группу с маршрута. Для этого он (зная немного русский) связывается по рации с КСС (контрoльно-спасательная служба) и просит прислать за ними вертолет (ну буржуй, ну что возьмешь). Ему по рации, естественно, подробно объясняют дальнейший план его действий... Расстроенный, он идет к группе и произносит фразу, надолго ставшую символом полной безысходности: "Хеликоптер нихт! Попизтофали... "
Я стою в сторонке и сумрачно чавкаю, приговаривая: хеликоптер нихт. Потом одеваю рюкзак и иду. Из всего трека это был самый тяжелый для меня подъём (ну и еще от Торунг Педи до Хай Кэмпа).
Когда я увидела эти ворота «Добро пожаловать в Мананг» и белую песчаную долину реки Марасьянди, я чуть не заплакала. Виднелись дома Тала. Марасьянди отдельными рукавами разлилась в своем песчаном ложе – кое- где я прошла вброд, где то на автопилоте прошагала по хлипким мосточкам, забыв, что боюсь всяких узких бревнышек над водой. Ввалившись в Тал, я первым делом подошла к лавке-магазинчику, ткнула пальцем в резиновые шлепки и мрачно спросила - Хау мач?. Так, с голубыми шлепками в одной руке и треккинговой палкой в другой, я пошла искать лодж. Самые симпатичные с виду были уже заняты – то группой израильтян, то мега велосипедистами. Я заселилась совсем на окраине, как показалось сперва, совсем одна.
Я сидела за столом и читала меню.
Лирическое отступление. Про меню. В этом походе у меня было две Великие Книги – Путеводитель и Меню. И если с путеводителем все понятно, то меню на всём протяжении трека одинаковое. Вчера, сегодня, завтра, в обед – жареный рис, жареный рис с овощами, жареный рис с овощами и яйцом. И незначительные вариации на тему европейской кухни. И каждый раз я читала этот серый листок словно книгу судеб, каждый раз в упоенье разглядывая эти простые имена: ДалБат. Чапати. Чесночный суп. Скромная книжечка меню – это Знак, это символ преодоления – если ты вглядываешься в эти буквы– ты сделал этот день. Утром завтрак, вечером – ужин, меню – символ перехода из одного состояния, состояния начала дороги –к другому, к завершению дня. Меню – это основа основ, незыблемый столп мирозданья, пейзажи сменяют друг друга, но Дал Бат неизменен.
Так вот, я читала Великую Книгу, и вдруг – Хай! Я Зигги. Напротив меня уселся рыжий дядька лет под пятьдесят. Хей, диди! (эй, сестренка) – позвал он застенчивую девчушку. Ракши! Сегодня был тяжелый день. Я буду пить ракши, пояснил он. Я смотрю на него и вспоминаю, что именно его я обогнала на автобусе по дороге из Бесисаара в Бульбуле.
Мы разговорились. Зигфриду 53 года, он из Германии – приехал сюда с другом на машине, и передал эту машину в местный детский фонд. Совершенно удивительный дядька – в 18 лет сказал: до свиданья, мама, сел на велосипед и проехал на нем до Индии. И снова, и снова. Открыл свою турфирму, работал с турами в Непал и в Африку, потом бизнес пошел как то вяло и он решил переквалифицироваться на Исландию – на последние деньги купил туристический микроавтобус и повез группу по Исландии, но утопил этот автобус (без жертв) в каком-то озере. Или гейзере. Поэтому теперь он живет в Гамбурге, полгода работает в порту, остальное время путешествует. На пенсию поеду жить в Африку, говорит он. Там еще осталось уважение к белому человеку. В Непале Зигфрид был десятки раз, но вот полный круг вокруг Аннапурны проходит впервые. Хочешь, пойдем вместе, предлагает он. Знаешь, я девушка очень медлительная, боюсь, среди моих родственников была черепаха, отшучиваюсь я. Да ладно, я тоже не спринтер, вот – он задирает ногу. Я не понимаю. Смотри же, тычет пальцем Зиги. Присмотревшись я замечаю, что у него всего пол ступни. Обморожение, коротко поясняет он. Когда я был молод и здоров как бык… и так же глуп – добавляет Зиги, я шел из Тибета в Пакистан. В горах меня застала буря….. Его откопал какой-то тибетец и приволок в дом. Оставил еды и ушел. Через несколько дней, показавшихся Зигфриду вечностью – он же не понимал, что происходит, думал, что его бросили – тибетец вернулся с лошадью. Посадил его на лошадь и отправил в город. А там пришлось ампутировать пол- ступни на одной ноге и несколько пальцев на другой. Что не помешало Зигфриду продолжать бродить по миру.
День четвертый. Тал – Донакью
Я покидаю Тал, застенчиво оставив в углу комнаты запасные треккинговые ботинки. Они были уже доходные и я брала их на сменку, но мой вчерашний порыв к голубым шлепкам решил судьбу многоопытной Asolo. Ботинки стали залогом моего возвращения в Непал. (Неудивительно, что у меня опять билет в Катманду в кармане: оставить ботинки – это не монетки в фонтан бросать)
Каждый день мысли мои идут по кругу, словно молитвенный буддистский барабан под рукой паломника. Поначалу я горда собой, я задираю нос к небу и первый внутренний голос заводит хвалебную песнь: «Боги, посмотрите на эту девочку (тридцатилетнюю тётку, язвит второй голос), нет, на эту храбрую крошку, перекрикивает первый, идет, одна, гималайскими тропами, в Ги-ма-ла –ях!! И даже ни разу не потерялась. Без портера и гида, сильна и самостоятельна. Второй голос набирает побольше воздуха и продолжает: и какого ж ты одна попёрлась, все нормальные люди уже давно тебя обогнали, даже дядя Зигфрид со своими пол-ногами, вечно ты в конце плетешься, вот горная болезнь-то подкрадется…» Так, с песней на два голоса я упорно ползу вверх, а часа через три начинаю перебирать вещи в своем рюкзаке: книжка М.Эрцога «Аннапурна», язык английский – 500 гр, книжка «Житие йога Миларепы» - 300 гр. Нет, не выброшу – книги выбрасывать грех, особенно – недочитанные, особенно – на английском. Продолжаем разговор. Косметичка -1 кг. Нет! А если я завтра встречу свою судьбу? Спальник – 2,5 кг. Выброшу. Вот прямо сейчас и выброшу. Или нет, одеяла тут какие то сомнительные…Этими грязными торгами мой ум занят еще часа два. Потом я плавно перехожу к воспоминаниям о меню, пристрастно выбирая заказ на ужин. И так незаметно, занятая внутренней беседой, обозревая окрестности, и тогда мои монологи прерываются восторженным «Ах!» - так я дохожу до конечной точки сегодняшнего пути – Донакью. Я догоняю Зигфрида на подступах к деревне, выбираем лодж, к нам подтягиваются вчерашние немцы – Ян и Моника, и вечер проходит в обычном трепе путешественников – про дороги.
День пятый. Донакью – Чаме.
Хорошо быть отстающей – все проходят мимо меня и, расставшись с извечной стеснительностью, я радостно будоражу окрестности криком: «Хай! Where are you from?». Я знаю всех, кто придерживается стандартного расписания, рекомендованного путеводителем: пожилая американская пара из Вирджинии, две швейцарки – Кити и Марион, невозможные хохотушки, две чешские девчушки, которые думали что их гид будет их же портером, а гид думал наоборот, и девчонки сами тащили свои рюкзаки в сопровождении самодостаточного непальского красавца в темных очках. Мне нравится эта минута славы – когда на встречный вопрос «ты с кем?», я отвечаю «одна», они говорят «Вау», а я прусь.
Подъём к деревушке Тиманг открывает первые снежные вершины, и я восхищенно замираю, и с тем же восхищением валюсь на землю в конце подъёма.
Прихожу в деревню Кото Купар с ковбойскими деревянными домами и стойлами, и первый раз с начала трека решаю разнообразить день обедом.
Все пять дней до этого я мчалась без обеда, боясь что тьма застигнет меня на пол-пути, но теперь привыкла к ленивому ходу дороги – в день любезные составители путеводителя рекомендовали делать километров по 12, которые даже медлительная я заканчивала часам к трём. Гулять по округе мне было уже лень, поэтому я совершенствовала свой английский, читая книги и беседуя с Зигфридом. Так вот, придя в гармонию с собой и расписанием, чувствуя себя богатой белой женщиной, я вваливаюсь в чайный домик, скидываю рюкзак и простираю обгоревшую руку: «меню, плиз!». А спустя десять минут прихлебываю чесночный суп с видом на Манаслу и строю глазки сидящим рядом новозеландским паренькам.
Притаскиваюсь в Чаме и за одним из заборов вижу Зиги, Яна, Монику и незнакомого паренька, увлеченных беседой. У паренька крепкие руки и содрана коленка, а к стене лоджа прислонен велосипед. Это Мигель из Испании, альпинист и велосипедист. После успешного восхождения на Пик Тукче, он решил задержаться в Непале. Я подумал – а тут небось нефигово на лисапеде, объясняет Мигель. Теперь то я понимаю, что это не самый лучший веломаршрут – он показывает специальную карту для велосипедистов с условными обозначениями – человечек на велосипеде, и фигурка с железным конем на плечах. И циферки – напротив едущего проставлено 40%, напротив велоатланта соответственно 60%. И так большую часть карты. Но Мигель не унывает, он так искренне белозубо улыбчив! Я готова влюбиться в эти сильные руки, держащие руль, в эти глаза, видевшие пик Тукче. Ах, его рюкзак – всего 4 кг, и он умеет носить велосипед на плечах…..
Последний раз редактировалось Genia 13 сен 2011, 23:59, всего редактировалось 1 раз.
Все как всегда – Зигги давно впереди, пожилая американская пара обошла меня на повороте, и я снова плетусь в чудной компании рюкзака и треккинговых палок, погруженная в свою внутреннюю беседу с припевом: «Ща сдохну под кустом!».
На очередном привале меня догоняют смешливые швейцарки. О, эта забавная русская, щебечут они. Русские не сдаются, мрачно шепчу я в тщетной попытке подняться с обочины, не снимая рюкзака. О, крейзи рашен, хохочет Китти и тянет меня за верхний клапан рюкзака, словно репку. И я продолжаю подъем: раз-два – русские не сдаются, три-четыре – не тормозить, на меня смотрят, раз-два – я храбрая, три-четыре – упрямая дура… Как ни странно, этот жест Китти «выдернули репку» придал мне сил (а может, наконец открылось второе дыхание), и я мерно поднимаюсь сосновым лесом, не в силах отвести глаз от горы Обле. Белый гладкий склон с уклоном около 30ти градусов уходит в облака и поверхность его словно срезана ножом.
Рельеф настолько необычен, что я, забыв об усталости, кручу головой то восхититься снежной грядой Ламчжунг Химал, то замереть перед величием горы Обле, этими воротами в небо с бледными тенями мертвых народа гурунг в своем последнем пути. (местное поверие гурунгов).
Не хватает дыхания вынести красоту, нет слов описать, словно глаза мои стали ртом и я жадно наполняю виденным окоём.
Подъём заканчивается, и я иду сосновым лесом, воздух пьянит, солнце обугливает. Догоняю Зиги на подходе к Писангу, и он выбирает лодж – чудесный, свежепостроенный и с крутой деревянной лестницей. Очень длинной. Ползу, отчаянно хватаясь за перила. Зиги, давай поищем другой лодж! И вскоре замираю, охваченная счастьем – здесь есть комнаты с душем и туалетом. Гималайский люкс. Наконец-то мне не надо мучительно размышлять над последней чашкой мятного чая!
Селение Писанг делится на две части – Верхний и Нижний. Мы остановились в Нижнем, где большинство лоджей. Верхний – настоящий средневековый тибетский город. Тропа к нему крута, и даже налегке я хватаю воздух ртом и поминутно останавливаюсь.
Я поднимаюсь к гомпе и застываю. Чувствую, как останавливается время, пронзенное стягами буддистских флагов, как дрожит пространство на ветру, как нежно лучи заходящего солнца касаются гор. Столбенею взглядом, слышу молитвы, которые читает ветер, который полощет флаги, который живет в Гималаях.
Из окон столовой моего лоджа виден весь верхний Писанг и я ревностно слежу, как его укутывает ночь. Я на страже, хоть стражи и не пьют чьянг. Чьянг – это местное пиво с сильным запахом дрожжей – я становлюсь ужасно смешливой и забываю попросить одеяло. Единственный раз за весь трек я пол ночи дрожу от холода в своём, хоть и легком, но спальнике, надев на себя и термобелье, и флиску, и укрывшись курткой.
День седьмой. Писанг – Мананг.
В этот день наконец-то все время ровно, кроме одного перевальчика, отделяющего долину Писанга от Мананга. Проходим с Зиги деревеньку Хумде с аэропортом – последняя возможность свалить, если не вынесла душа поэта, проходим деревеньку Брака с древним монастырем, идем широкой, прям таки библейской долиной, текущей молоком и медом – всяческие козочки и коровы позвякивают колокольцами по обочинам, вот упрямое якообразное (это еще не як, а какой- то сын греха от коровы и яка, но я не помню кто, хоть Зиги и рассказывал мне обо всех подвидах) – так вот, этого рогатого упрямца обучают идти по пашне, а он всячески противится – поглощенные пейзанскими сценками, мы незаметно приходим в Мананг. Слева направо: Зигфрид, американская пожилая пара и их гид.
Еще пятьдесят лет назад Мананг был богом забытой деревушкой, населенной одноименной народностью – манангами, но потом чудесным образом начал богатеть благодаря некоторым предприимчивым личностям, придумавшим торговать импортными южноазиатскими товарами на индийском черном рынке. Сейчас Мананг – это первый оплот цивилизации с музеем, кинозалом и ежедневно проводящимися лекциями про горную болезнь, что никак не сказалось на его архитектурном облике – все те же средневековые ласточкины гнезда, как в верхнем Писанге и Браке. Настоятельно рекомендуется провести здесь две ночи для акклиматизации – высота уже 3 540 метров.
Войдя в Мананг и в каком-то отупении пройдя его вдоль два раза, мы все равно делаем не особо удачный выбор и останавливаемся в лодже Гангапурна, который мне напомнил каменный мешок. Все бы ничего, но после многочисленных променадов по деревне я видела лоджии гораздо уютнее… В Мананге многолюдно. Боже, откуда все эти люди, спрашиваю я Марион и Кити, столкнувшись с ними в кондитерской. Я сама офигела, говорит Марион, уплетая огромный кусок яблочного пая. Мы привыкли видеть на тропе только старых знакомцев, а Мананг еще и перевалочная база для треккеров, проходящих круг Аннапурны в обратном направлении. По улице бродят толпы людей в ярких одеждах, речь разноязыка и я пребываю словно в культурном шоке. Потом мы со швейцарками говорили о здоровье. Вернее о горной болезни, чье отсутствие является залогом здоровья.
Лирическое отступление. Про горняшку. Собственно, дама эта, хоть и изученная, но все равно остается загадочной. Ей может заболеть кто угодно – и урожденный шерпа, и опытный альпинист, и я, и вы. Предыдущий позитивный опыт восхождений не является залогом отсутствия горной болезни и ее осложнений в будущем. Собственно, предмет – чем выше в лес, тем больше дров, то есть чем выше в горы, тем меньше кислорода, организм в шоке пытается приспособиться тем или иным способом – на больших высотах издержки приспособления заканчиваются отеком мозга или отеком легких, что равнофатально. Легкие проявления горной болезни, проходящие при грамотной акклиматизации – головная боль, головокружение, тошнота – собственно, все похоже на похмелье той или иной степени тяжести. Если набирать высоту постепенно – эти симптомы могут не встретиться, или быстро пройти. Если набирать высоту быстро, невзирая на симптомы – вскрытие покажет. Лекарство (единственное) – вниз.
Так вот – мой самый большой опыт горновосхождений ограничивался вершиной вулкана Авачинская сопка в 2 741 метр, где я либо грела попу о теплые края кратера, утомленная долгим подъёмом, либо скакала по лавовой пробке того же кратера. Голова не болела, единственный негативный эффект восхождений – протерла джинсы до дыр, спускаясь со склона на пятой точке типа развлекаясь. Поэтому сейчас я каждое утро прислушивалась к себе, как девяностолетняя бабка, мол, ничего ли не болит. Болели только уши, нещадно обгоревшие, а также ноги.
Променад по главной улице Мананга перешел в легкий шоппинг, и я стала счастливой обладательницей шапочки, перчаток и носков расцветки ямайского флага. Вопрос с экипировкой на прохождение перевала был решен, и мы с Зиги пошли в кино – подвальный видеозал с лавками, накрытыми ячьими шкурами. Вспомнились подпольные видеозалы моего детства, потные подростки и мужественный Чак Норрис. Здесь давали Куньлуня.
День восьмой. Мананг. Акклиматизация.
Говорят, у некоторых на этой высоте начинаются проблемы со сном. Кто задыхается, кто не может уснуть. Я же сплю как сурок аж до 9ти утра (легла я кажись тоже в девять). Проснулась, прислушалась, не пришла ли горная болезнь, позавтракала, смазала уши кремом и полезла любоваться Гангапурной. Собственно, акклиматизационный день в Мананге предлагает следующие развлекухи: ледниковое озеро Кечо Лейк , ледник Гангапурны со смотровой площадкой Чонгкар, или подъём к пещере где медитировал великий йог Миларепа. Из окна столовой во время завтрака я наблюдала змеевидную тропку на уступ с чайным домиком и обалденными видами на Аннапурну III и Гангапурну (как раз эта самая смотровая площадка Чонгкар, что в переводе с тибетского значит белый уступ) – и вот, участь моя решена – я поднимаюсь навстречу синим льдам Гангапурны. Тропинка на смотровую площадку слева. Гангапурна. Вид со смотровой площадки на Аннапурну III
Наверху – чайный домик и вот я пью масала-чай и все перевожу зачарованный взгляд с Аннапурны III на Гангапурну, и если меня не расколдуют, то кажется, останусь тут навечно в сени синих льдов и величия гор. Невозможно оторваться от созерцания. Только сейчас я понимаю созерцание как труд, какая же это работа объять взглядом все оттенки белого, льдистого, серого, насытить окоём. Как же я изголодалась…. Спустившись, я встречаюсь с Яном и Моникой, и на их вопрос куда мол я иду, у меня совершенно случайно вырывается – в Браку. Что ж, пацан сказал – пацан сделал. Иду в Браку, навстречу ветру, упрямо, по-ячьи, наклоняя голову и щуря от пыли глаза. А навстречу мне портеры несут грузы в Мананг. Гомпа по дороге в Браку. Дорога в Браку. Брака, помимо моего желания там пообедать, славна монастырем 16 века, куда я и полезла по узким улочкам, карабкающимся вверх мимо ласточкиных гнезд домов. Монастырь был закрыт, я уселась на крыше и глядела вниз на райские сады – ну не сады, но на зеленых плюшевых склонах паслись многочисленные, игрушечные размером козы, коровы и лошади. Весь этот благостный звериный Вырий позвякивал колокольцами, буддистские флаги монастыря трепетали на ветру и в воздухе разливались благодать и умиротворение.
Вернувшись в Мананг, я до заката слонялась взад вперед по улице, встречая старых знакомцев, немного побродила по средневековой части, а ужинать пошла в богатый лодж, где остановились Ян, Моника и испанец Мигель.
День девятый. Мананг – Летдар.
Я поднимаюсь и поминутно оглядываюсь на Мананг, словно Лотова жена на милый её сердцу Содом. В Мананге топят печи, пекут лепешки чапати, Мананг встречает новый день, неотличимый от будней пятисотлетней давности. В сизой дымке зарождающегося нового дня дым из труб Мананга так трогательно тянется к небу… Здесь начинаются великие пейзажи, здесь встречаются первые яки, здесь воздух предаёт меня и я впервые не могу надышаться. Здесь я впервые слышу как грохочет лавина. Здесь взгляд упирается в горы Великого Барьера, за которым – Тибет. Мы обедаем в Як Кхарке под порывами почти шквального ветра – каждый раз я прикрываю свой чай, и каждый раз он полон песка. Но мы с Зигфридом храбримся и в дом не идем. Покидая Як Кхарку.
Дорога от Як Кхарки до Летдара, около полутора километров, становится для меня почти неодолимой. Я двигаюсь словно во сне, словно с каждым шагом преодолеваю сопротивление пространства, и это так тяжело, что я останавливаюсь подышать через каждые десять минут. Самое обидное, что физически я чувствую себя замечательно, я сильна как никогда. Пейзажи вокруг становятся совершенно потусторонними. Наконец то мне не с чем сравнивать. А то знаете, как это бывает – каждая местность чем-то напоминает уже виденную. Как это – да да, чудесный город, как он напоминает мне Урюпинск, в котором мы отдыхали в прошлом году… Да да, величественные озера, почти как на Алтае… И наконец то этот дурацкий приборчик в мозгу, который всё со всем сравнивает – завис, не находя аналогий. И восприятие чисто и свежо.
Названия пошли уже какие-то говорящие – Як Кхарка – даже русскому уху понятно, что здесь есть яки, а кхарка, хавка – все верно, пастбище. Вот и Летдар – уныло до зубной боли, а что Вы хотите от водораздела между живыми и мертвыми. Поэтому оставшиеся живые, большей частью бравые непальские ковбои с банданами на пол лица от свирепого ветра, собрались в нашем лодже – последнем оплоте живых и исступленно играли в карты. Было ясно, что это самый козырный игорный дом на всю округу. Я с не меньшим исступлением дочитывала «Аннапурну» Эрцога, чтобы избавиться от нее перед перевалом.
Последний раз редактировалось Genia 14 сен 2011, 00:02, всего редактировалось 1 раз.
Выходим и минут через пять я вспоминаю, что мои навороченные от-всякого-солнца-защитные очки за писят баксов остались в лодже. Эй, Жора, подержи мой ледоруб, говорю я, тьфу, Зигфрид, подержи мой рюкзак, а я метнусь кабанчиком. Метнулась. Оказывается на высоте 4 200 м. в принципе бегается. Но недолго. А дышится после этого весьма долго, да бестолку. Обратно возвращаюсь вальяжной походкой, трепещите, горы. Тропинка вьётся по безжизненным склонам. Ну не то что безжизненные, но здешние места больше для Богов, чем для людей. Куда нам такое ежедневное величие… Я вроде договорилась с местными духами, что иду, дышу себе неглубоко, и они мне жизнь не усложняют, но через некоторое время наткнулась на табличку: осторожно, сыпуха. И начался «Форт Боярд»: только после вас, кричу я корейской паре на особенно стрёмном участке. Зигфрид проходит вперед, тычет в меня треккинговой палкой и кричит: go, go – пошла, мол, давай, вперед… Ага, разбежался – неправильно устремленное «вперед» чревато тем, что под тяжестью рюкзака я уйду тупо вниз и до того низу одни уши доедут. Может, конечно, все не так фатально, но в этот момент меня некому было переубедить. И вот я пытаюсь взять разбег, что весьма забавно на высоте 4 300, и проскакиваю сыпуху под аплодисменты Зиги! Корейцы перебираются на тот берег. Так, потихоньку, мы притащились в Торунг Педи- предпоследний оплот треккера перед штурмом перевала Торунг Ла . Здесь мы обедаем, а потом греемся вместе с портерами на горном солнце. Мы решили ночевать еще выше, в Хай Кемпе. Но в Торунг Педи все равно надо бы побыть около двух часов – типа акклиматизация. Чесночный суп в Торунг Педи так себе, а вот антураж весьма – опытным глазом я отметила обширные книжные полки, да и обедала, листая свежий National Geografic, пока Зигфрид болтал с йогически-богемного вида немецкой парой. Торунг Педи. Интернет кафе.
Ну что, пошли, Женья – и Зигфрид устремился навстречу теперь уже последнему оплоту треккера перед перевалом - Хай Кэмпу. Нам предстояло набрать высоту с 4430 м до 4 860 м. В какой-то момент я словила себя на мысли, что иду и приговариваю: ща сдохну. Попыталась заменить эту мантру на: Ом мани падме хум. Уговаривала себя дойти вооон до того чудесного камушка, а потом воот до того пригорка, и теперь вооон до той скалы…. Земную жизнь пройдя до половины, я очутилась в сумрачном лесу – да что там лесу, в аду – поправилась я, сидя на очередном камушке и умоляя себя идти дальше. Земля вокруг была безвидна и пуста, духа божьего вокруг не наблюдалась, посему я со стоном поднялась и поплелась дальше вверх. Это был самый унылый, самый тяжелый подъём за весь трек. Душка Зигфрид встречал меня возле столовой с кружкой чая. У меня две новости – плохая и хорошая, сказал он. Ну? Я попыталась изобразить нетерпение. Номера здесь похабные, сказал Зигфрид. Зато тут есть русские, продолжил он. Я изобразила как бы радость и удалилась в номера, а через 15 мин нарисовалась в столовой, благоухая детскими попками.
Лирическое отступление. Про быт. Я уже говорила – здесь есть душ. Бетонная коробка, душ вверху, слив внизу и два гвоздя для одежды. Но я не говорила, что каждый уважающий себя гламурный треккер берет с собой влажные салфетки. Я предпочитаю что-то типа Хаггис или Памперс, вот-вот, с запахом свежевымытых детских попок. Ледяной душ на высоте 4 800, или ведро горячей воды за деньги, опять же на высоте 4 800, в убогой будке – этим заманчивым вариантам я предпочитаю вышеозначенные салфетки. Кстати, кто-то говорил, что в Хай Кэмпе душа и вовсе нет
И вот я в местной столовой, исполненная гламура, и тут на меня обрушился первый удар горной болезни. Вы же знаете, что такое похмелье? Да да, когда вчера бутылку красного сухого, а потом пиво. А теперь типа утро, и вот. Еще не тошнит, но уже мутит, и непонятно, чем оно всё закончится. Слава богу, у меня закончилось через два часа, и я радостно заказала второй термос лимонного чая. И жареного риса. И смогла поддержать беседу. И заметила, что вон в том углу сидит русская группа. Они поминутно измеряли друг другу давление маленьким приборчиком и громко оглашали результаты. И пили джин. Ну же, что ж ты не рада своим, все тыкал меня в бок Зигфрид. Смешно сказать, но ребята были так хорошо одеты, так громко разговаривали, что я застеснялась. Зиги, они немного, как бы – и я вспомнила жест, какому меня научила швейцарка Марион – я согнула вместе указательный и средний палец на обеих руках – there are a little bit posh (немножко слишком круты). И мы продолжили болтать с французским доктором, в совершенстве знающим непальский, который мечтает, чтобы дети с ограниченными возможностями тоже могли проходить гималайские треки. (не удержалась, выпендрилась).
На перевал Торунг Ла, 5 416 м, рекомендуют идти с раннего утра. Ну типа встать в 4 утра и вперед, с налобным фонариком во лбу. Мне казалось что моими темпами надо выходить вообще с вечера. Я тебя разбужу, обнадежил Зигфрид, и мы разошлись по номерам. И вот. Только я угрелась в спальнике и под двумя одеялами, так вот, здравствуй второй термос мятного чая. Поначалу я думаю, мол, может обойдется. Или рассосется. Потому что вылезать из двух одеял и спальника, обуваться, искать фонарик, потом искать на улице туалет, потом искать свою комнату – я даже адекватного сравнения не могу подобрать. Это просто совершенно невозможно. В мой сонный мозг приходят разные варианты – типа в уголок и никто не заметит. Сонное мозг еще и ехиден, и как на блюдечке подает мне картинку – утро, рассвет в Гималаях и обширная лужа на бетонном полу. Тогда в пластиковую бутылку для питьевой воды, изобретаю я, но покраснев от картинок, преподнесенных услужливым подсознанием, нашариваю ботинки и выхожу в открытый космос.
День одиннадцатый. Хай Кемп –Муктинат.
Чего-чего, а проблем со сном у меня нет. Зиги будит меня примерно пол шестого. Я выхожу на порог и ах, бросаю зубную щетку и бегу за фотоаппаратом. И вот она, самая чудесная новость за весь маршрут – Зигфрид договорился, что два наших рюкзака местный портер за полторы тыщи рупий затащит наверх на перевал. А жизнь-то налаживается!
Сам путь на перевал – упорный и порой беспросветный труд, и самое обидное, что вот, руки есть, ноги есть, ничего не болит, а идти все равно не можешь и каждые десять минут останавливаешься, повиснув на своих треккинговых палках. Дышишь, и не можешь надышаться. И снова. И снова, до безысходного отупения, идешь-дышишь, идешь-дышишь. В какой-то момент, оглядевшись, возникает чувство, что ты зажат в огромной ледяной горсти. Вокруг огромные величественные горы, и ты песчинка под ногами танцующего Шивы.
Перевал заканчивается внезапно. Под уговоры, вот еще тот пригорочек, а теперь давай вот на эту горку, нет, вертолеты здесь не летают, да, больше в горы никогда, давай, еще немножко – и вдруг оно, чайный домик и разноцветные буддистские флаги! Кто-то сует мне в руки упаковку ярких молитвенных флажков, и я креплю и свою нить на перевале, заодно вспоминая самое заветное желание. А теперь гип-гип ура!!! С этого момента только вниз! Прощайте, изнурительные подъёмы, вскричала я, надела рюкзак, занесенный в гору услужливым портером, и поскакала.
Путь вниз, с перевала, утомителен и крут. Сбросить высоту предстоит с 5 416 м. до 3 700м. Поначалу тропа еще полога, но через некоторое время я нахожу себя бегущей вниз зигзагообразными маршбросками, упираясь по обочине треккинговыми палками. Здесь же обнаружилась досадная неприятность – мои ноги, устав болтаться в ботинках на полразмера больше, стали со всей дури биться большими пальцами в мысок на особенно крутых спусках. Через час мне уже было очень больно. Далеко внизу виднелись крыши Муктината. Я спускалась, закусив губу и прощаясь с гламурным педикюром. Как показало вскрытие, моя тоска оказалась обоснованной – с ногтями на больших пальцах пришлось расстаться, соответственно с разноцветным летним педикюром тоже.
Святой город Муктинат.
В Муктинате, вернее, в Ранипове (Муктинат это сам храмовый комплекс) мы заселяемся в первый же лодж, стоящий по пути, и после душа, на подгибающихся ногах, я устремляюсь в сувенирную лавку напротив. После пары браслетиков жизнь налаживается.
День двенадцатый. Муктинат – Кагбени.
Муктинат – город святой для индуистов и буддистов, в него стремятся паломники со всех концов Индии и Непала. В храмовом комплексе встречаются стихии- и нерукотворный огонь, и священная тополиная роща - считается, что без помощи духа тополя не могут произрастать в столь сухом климате, и 108 источников, бьющих из стены, окружающей главный храм Муктината, посвященный Вишну. По тибетской легенде, источники сотворили ученики Падмасабхавы (основателя тибетского буддизма), когда сопровождали его в Муктинат – каждый из них ударил своим посохом о землю, и на том месте возник святой источник. Здесь кипит жизнь, индийские женщины в ярких праздничных сари, звеня многочисленными браслетами, подносят жертвенный рис и сладости на алтари, люди совершают ритуальные омовения в небольшом бассейне, куда стекаются 108 священных источников – кажется, это улучшает карму. Воздух напоён радостью и торжеством – все эти люди достигли цели своего паломничества.
Я иду по земле княжества Мустанг в деревню Кагбени. Пейзажи вокруг подавляют. Иссушенные жестоким солнцем, выщербленные ветром горы, охристые оттенки земли, неумолимая синева неба. Ландшафт пустынен и суров. Хочется идти перевалами до самого горизонта, словно плыть по волнам, а в конце пути познать истину. Горы перейдут в облака, я просто переступлю и пойду дальше, пока не кончится воздух. Я перестану дышать и продолжу путь, зачем воздух, когда вокруг так истинно, торжественно и величаво. Облака и туман на перевале Торунг Ла Романтический лодж «Ромео и Джульетта»
Зеленые поля Кагбегни
Кагбени стоит в русле великой реки Кали-Гандаки. Через него проходит условная граница Нижнего и запретного Верхнего Мустанга. Витые улочки, горбатый мостик через ручей, розовый яблоневый цвет, величественный семитысячник Нилгири , немецкая кондитерская, древний буддистский храм и табличка, запрещающая ступать на земли таинственного княжества Мустанг – основные достопримечательности Кагбени. Здесь на меня нисходит чувство дома и невыразимого уюта благодаря первому за весь путь лоджу с унитазом. Долина реки Кали Гандаки. Туда, вдаль ведет путь в запретный верхний Мустанг. Кагбени. Старый город
Последний раз редактировалось Genia 14 сен 2011, 00:05, всего редактировалось 1 раз.
Сегодня я прощаюсь с Зигфридом. Он остается в Кагбени, я же, связанная обратным билетом, должна придерживаться расписания. Но как же мне хочется неспешно пить масала чай на крыше аутентичного Red House лоджа, лениво болтать с постояльцами, не отводя взгляд от красавицы Нилгири….. Из всех этих чудесных занятий мне остаётся только любоваться Нилгири по дороге, тревожно поглядывая на часы – каждый день около полудня ветер приходит в долину реки Кали Гандаки, вздымая пыль и песок в ее высохшем русле. Нужно торопиться, чтобы дорога в Джомсом не превратилась из чудесной прогулки ложем реки в преодоление и испытание. Нилгири. Скалы по сторонам долины причудливы, слои породы смяты, словно неумелые коржи торта Наполеон. Так, в муке камня, рождались Гималаи.
В Джомсом я успела до начала знаменитого ветра. Это крупный город с аэропортом, музеем, военной базой и неумолимым послеобеденным ветром, который победно врывается в Джомсом, как в трубу, каждый день в условленный час. Небо затянуло, Нилгири ушла в облака, стало тоскливо. Почему-то я подумала, что отбивная из яка меня взбодрит. Следующий час я провела в трудах. В Непале очень любят яков. Когда яки умирают от старости, из них делают отбивные и подают падким до экзотики туристам. Чтобы прожевать натруженные мускулы многоопытного выносливого животного, уходит не менее часа, и отвлекаться нельзя ни на минуту. И вообще, я решила пуститься во все тяжкие – мясо первый раз за весь маршрут, потом заскочила на пять минут в Интернет кафе, а вечером ещё и выпью – Зиги говорил, в Марфе делают яблочный и персиковый бренди.
В Марфу влетела, по пятам преследуемая дождем, преодолевая сопротивление встречного ветра. Марфа – прямо таки благословенное место, стоило ступить на ее узкие улочки, как ветер стих, а дождь словно не заметил поворота и проскочил дальше. Селение прилепилось к почти отвесной стене ущелья Кали Гандаки, ветер теряется в прихотливом лабиринте улиц. Здесь есть всё, чтобы приятно провести вечер – персиковый бренди, книжные магазины и многочисленные сувенирные лавки. Крыши Марфы.
Когда, приведя себя в порядок и таки попробовав знаменитый местный бренди, я вышла на улицу, полил дождь. Я заскочила в одну сувенирную лавку, потом в другую. Только посмотреть, сурово предупреждала я. Конечно, конечно, говорил хитрый торговец и подталкивал меня к колечкам. Или к браслетикам. Или замечательным расшитым рюкзачкам. Всё было такое яркое, такое чудесное, заманчивое и влекущее. «Просто посмотреть» превратилось в чудовищной жадности шоппинг. Казалось, слух обо мне пошел по всей деревне. Смотри, смотри на эту крошку в ярко-желтом дождевике, кричал один торговец другому. Она из какого-то дикого края, где ни разу не видели ни наших сомнительных рюкзачков, ни гнутых браслетов! Мадам, мадам, как обидно – ты была в лавке у соседа, а в мою не зашла, причитали они….
День четырнадцатый. Марфа – Калопани.
Утром я долго чертыхалась, пытаясь запихнуть в рюкзак три книжки, две пары вязаных носков, нож гуркху и прочие милые мелочи. Предстояло еще два дня пути.
Дверь в лето. Сады Марфы. В дороге до Тукуче у меня было два развлечения – обходить караваны ослов и фотографировать Северную Нилгири в яблоневом цвету, пока ее совсем не затянули облака.
Тукуче – богатая деревня с добротными домами и резными деревянными балконами удивительной красоты. В Тукуче останавливалась экспедиция Эрцога, и Эрцог назвал деревню «Непальским Шамони». Здесь жили богатые купцы торговцы солью, проходили караваны. Еще в Тукуче есть маленький ликеро-водочный заводик – именно к нему я и припустила, бодро потряхивая рюкзаком на поворотах, как та лошадка, хлев почуяв…. Завод расположен в старинном здании таможни 1870 года. Вино-водочным производством решил заняться некий знатный житель Тукуче, в чье наследование перешло здание таможни, но умер почти сразу после перестройки. Его уважаемая вдова, оправившись от шока, решила продолжить дело мужа и теперь завод производит почти половину здешнего бренди. К моему великому сожалению, заводик оказался закрыт. «Уехала в заграницу, на пару месяцев прикрыла лавочку», висела табличка.
Так, несолоно хлебавши, я поплелась дальше в Калопани, где путеводитель обещал мне superb mountain views (потрясающие виды гор): Даулагири, Tукуче и, впервые – Аннапурну I. Но, муссоны тоже не дремали, после полудня небо становилось низким, затягивалось дымкой, пару раз испуганно принимался поливать мелкий дождик – чтобы показать, что я отношусь к нему со всей серьёзностью, я даже натянула на рюкзак чехол от дождя. Поэтому в Калопани я сидела на крыше лоджа, попеременно пила персиковый бренди и мятный чай, и предавалась фотоохоте – фотографировала горы, когда-то один, то другой склон вдруг выглядывал из облаков. Я отворачивалась в сторонку, делая вид что эта Аннапурна мне нафик не сдалась, тучи, поверив, немного расходились, я хищно хватала фотоаппарат и делала кадр стыдливого бока Аннапурны. И снова. И снова. И мне не надоело до наступления темноты.
День пятнадцатый. Калопани – Татопани.
Я проснулась, выглянула в окно и ахнула – горы! Но уже во время завтрака вершины, увы, затянула дымка. Вид из окна. Калопани плавно перешло в селение Лете, и на околице Лете – резкий крутой спуск в каньон реки Кали Гандаки, самое глубокое ущелье в мире. Бурный мутный поток Кали Гандаки нисколько не напоминает ленивые разливы, то широкое ложе реки, ведущее из Кагбени в Джомсом. Снежные вершины исчезают с очередным поворотом, я продолжаю сбрасывать высоту, и так, по горному серпантину, прихожу в деревеньку Газа – последнее буддистское поселение региона.
Я продолжаю спускаться, пейзаж меняется на глазах, превращается в тропические джунгли, сгущается влажная жара, а спуск становится все круче. Я прыгаю вниз по камням в полном изнеможении, я прыгаю по камням то в шахматном порядке, то только на большие камни, то только на гребни, в глазах уже рябит, я боюсь подвернуть ногу, свернуть шею. Хотя если я сверну шею, этот изнурительный спуск наконец закончится.
Для полного счастья у меня заложило уши – то ли неизвестный науке подвид простуды, то ли резкая смена высоты – теперь я прыгаю по камням, потряхивая головой в разные стороны, и с пальцем в ухе. Наконец спуск закончился, но меня догнал муссон. Разверзлись хляби небесные, и начался проливной дождь. Я облачилась в гламурный комплект – цыпляче-желтый дождевик и накидка на рюкзак, и, весело потряхивая головой с заложенными ушами, устремилась навстречу Татопани. Ветер хлестал наотмашь, непальский народ махал мне руками и звал поиграть в карты и переждать дождь, но я, упрямо наклонив голову, шагала вперед. Ноги были мокры насквозь и весело хлюпали.
В Татопани я заселилась в Даулагири лодже – в путеводителе говорилось, что лодж принадлежит французу, женатому на непальской леди, и мне показалось это ужасно романтичным. К тому же на территории лоджа был чудесный сад. Дождь так и не перестал, я переоделась в условно сухое и засела в столовой с персиковым бренди и последствиями разгула в Марфе – обложилась тремя купленными там книжками и не знала, с какой начать.
Лодж был полон, и за мой столик подсел какой-то паренек со своим портером. Только б он не начал болтать, мысленно взмолилась я. Я продолжала не слышать на оба уха, что не способствует беседе, и начала читать преинтересную книжку – Into Thin Air. Про трагические события на Эвересте 1996 года. Про то, как клиентов восходителей коммерческих групп застал на спуске чудовищной силы шторм, как погибли два лидера этих коммерческих экспедиций, гид и два платных клиента. Ну Вы понимаете, что мне было не до беседы, когда жизнерадостный портер озадачил меня извечным вопросом – откуда ты. Чего-чего, переспросила полуоглохшая я. А, Россия – я с надеждой подумала, что он сейчас отстанет, потому что русские в этих местах встречаются редко. Портер отстал, но оживился сидящий напротив меня паренек. Да-да, паренек оказался русским Антоном из Алма-Аты. Еще несколько дней назад я бы полжизни отдала за встречу с соотечественником и возможность наконец поболтать на родном языке. Сейчас же я напоминала больного лабрадора, поминутно потряхивая головой по сторонам в надежде вернуть слух, и меньше всего была расположена к светской беседе. Все же я выяснила, что завтра Антон пойдет на Пун Хилл, и исполнилась зависти. Поясняю про Пун Хилл – это знаменитая точка встречи рассвета и любования горной панорамой, с нее открываются завораживающие виды на Даулагири, Аннапурну и Мачапучре. Из Татопани туда ведет изнурительный подъем от километра от уровня моря до двух семисот. Сдохну, привычно подумала я, но схватилась за блокнот и лихорадочно стала отсчитывать дни от даты обратного билета. Потом скорбно закрыла блокнот и попыталась изобразить грустное разочарование, но долго не выдержала – радость прорвалась наружу, по времени я не успевала на Пун Хилл. Нет нет, никак не могу, фальшиво грустила я в ответ на уговоры Антона и его портера.
Последний раз редактировалось Genia 14 сен 2011, 00:07, всего редактировалось 1 раз.
Я проснулась довольно поздно, и выскочила на балкон – внизу, в рододендроновых кущах, Антон и его портер готовились покинуть лодж. Ну что, на Пун Хилл, спросил портер, надевая рюкзак. Нафик, в Покхару, ответил Антон. Я уползла с балкона со злорадным хихиканьем.
Моя тропа, моя дорога сегодня пришла к завершению – оставалось добраться до Бени, откуда я хотела уехать в благословенную безмятежную Покхару. Я привычно одела рюкзак, прошла главной улицей Татопани, обернулась назад, и – «на бледно голубой эмали, какая мыслима в апреле, деревья медленно вставали и незаметно вечерели….» Хрупкая, как трещинка на яичной скорлупе, как росчерк по эмали – Южная Нилгири замыкает ущелье, ловит мой последний прощальный взгляд…
В первой же от Татопани деревеньке я сажусь в автобус до Бени, вот и закончилась дорога, закончились каникулы Бонифация, тоскую я, автобус застревает на полпути, я опять привычно иду пешком, идти как дышать, я боюсь перестать идти, потому что я могу перестать дышать, о, меня догоняет другой автобус и бывшие попутчики машут руками, зазывают, я опять сажусь вовнутрь и еду с рюкзаком на коленях, а в Бени с тремя портерами мы быстренько соображаем на четверых и на такси едем в Покхару...
Что-то неуловимо изменилось, как-то пронзительно грустно, крылья сложили палатки и кончен полёт, остановите у озера, пожалуйста, покажите мне номер, пожалуйста…. И вдруг, забыв про тоску, я жадно восклицаю – сколько-сколько??? 15 баксов за вид на озеро, душ, унитаз и кровать с белым чистым бельём???? Беру!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
И вот я в благословенной благодатной безмятежной Покхаре шаркаю в шлепках по улицам и осваиваю искусство долгих завтраков и ленивого шоппинга. Я осваиваю искусство созерцания, я полна ленивого любопытства: куда едет эта европейская девушка на велосипеде, откуда она, зачем она здесь….. Вот две китаянки прошли одной стороной улицы, вернулись с пакетами другой… Кто они, что они, зачем они, еще манговый сок, пожалуйста, и эту запеченную рыбу… Мне лениво скучно, я брожу по сувенирным лавкам и кафе, я приговариваю вполгоса – bed girls goes to heaven, good girls goes to Pokhara… В день отъезда я все-таки заставила себя встать в шесть утра и сфотографировать знаменитое озеро Фева…
День последний. Место встречи изменить нельзя.
И вот я в Катманду. Я преуспела в искусстве безмятежного безделья - долгий завтрак, еще манговый сок, пожалуйста, я только зайду посмотреть в этот книжный магазин, сколько-сколько, и это тоже заверните, и еще один книжный, и еще….. Ближе к обеду я перемещаюсь в кафе, расположенное на крыше, откуда открывается один из лучших видов на центральные улицы Катманду. Я потягиваю пиво и созерцаю, я как всегда лениво любопытна, но вдруг в небесах замыкается очередной круг и в течение часа за моим столиком совершенно чудесно оказываются хохотушки-швейцарки Китти и Марион, которых я потеряла после Кагбени, и пожилая американская пара, коих я не видела после перевала…. Непал – последняя страна, где чудеса встречаются официально. Непал – последняя страна, где чудеса встречаются. Мы переходим в регги-бар, и после пятого мохито я, тщась сохранить честь державы, прощаюсь со швейцарками, вываливаюсь на улицу, далеко не с первого раза взгромождаюсь на рикшу, мучаюсь пьяной совестью (да, я читала «Хижину дяди Тома» и не приветствую эксплуатацию, но свой отель я уже не найду…), даю рикше тысячу рупий (кажется 100 – красная цена), чуть ли не целуюсь с ним у входа в отель….. Короче, давно мне не было так тяжко в самолёте…
Где-то здесь должно быть резюме…. Да что говорить, у меня опять билет в кармане, с этим билетом я чувствую себя гармонично как так и надо и паззл сложился и надеюсь до свиданья и наиболее цельно и полно я вижу себя на тропе задыхаясь со взглядом устремленным на горы…. Горы… Горы… Горы…. Господи, позволь моему взгляду устремиться в горы, а все остальное я сделаю сама….
Последний раз редактировалось Genia 14 сен 2011, 00:09, всего редактировалось 1 раз.
Обалденно! Зачем нужна Петрушевская? Скинуть ее с паровоза современности! Очень интересный и очень трогательно-женственный рассказ... На одном дыхании. Спасибо!!!
deafborn, спасибо огромное! не пропадет мой скорбный труд! Вот стану бабушкой, и буду, прихлебывая ром, рассказывать внукам байки - тут то мои отчеты и пригодятся, особенно если подкрадется склероз.
Читала на одном дыхании (не отрываясь от работы). Понравилось все - и стиль, и самоирония, и само путешествие. Жаль, мне такое не повторить. Эх... где мои 30 лет, да и офисная жизнь даром не проходит. Вот и остается читать отчеты и любоваться на ваши фото. Завидую белой завистью.
Очень мило, трогательно и по делу! Больше впечатлила не Аннапурна, а автор. Просто балдю от таких крейзи ращен! Таких волевых девчонок одна на миллион! Мегареспект и гиперуважуха!
А на злобного иркутянина не обижайтесь. У него еще есть шанс подобреть!
Да, Женя, надеюсь в следующий раз в Непал не повезете столь обширную библиотеку. Плакал, когда читал список. Мне не раз приходилось выбрасывать и без того легкие фотоштативы, ботинки, куртки за 300 долларов, все носки, кроме тех, что на мне. Иначе крякнул бы. Теперь уже давно беру из литературы только разговорник и свой же блокнот. Остальное - из Интернета по зоду пьесы.
Купите себе КПК или иной телефон, если уж без чтива никак. Хотя, оно в путешествии отвлекает, заставляет отказываться от других неповторимых удовольствий.
Zuzel писал(а):...если уж без чтива никак. Хотя, оно в путешествии отвлекает, заставляет отказываться от других неповторимых удовольствий.
Нифига! Чтение еще никому не вредило! Но, согласен, пора переходить к современным технологиям. Я беру с собой электронную книжку Sony e-book, а в ней 200-500 книжек. Читаю те, которые интересны сегодня. Путешествовать это не мешает.
В действительности все было не так как на самом деле... В природе - все случайно, в жизни - закономерно
Да, Женя, надеюсь в следующий раз в Непал не повезете столь обширную библиотеку. Плакал, когда читал список. Мне не раз приходилось выбрасывать и без того легкие фотоштативы, ботинки, куртки за 300 долларов, все носки, кроме тех, что на мне. Иначе крякнул бы. Теперь уже давно беру из литературы только разговорник и свой же блокнот. Остальное - из Интернета по зоду пьесы.
Да ладно, я специально в Катманду эрцоговскую "Аннапурну" купила, чтобы проникнуться моментом. Все было осознанно. Как раз к Торунг Ла прочитала и оставила в Хай Кэмпе. А на спуске уже хоть трава не расти.... Просто в Непале я впервые открыла для себя столь обширные тематические книжные полки - про горы, про путешествия... Вот и жадно хапала. А теперь я умная и знаю что еще есть Амазон. А в интернете к сожалению не всё есть.
И вообще я люблю тематические подборки - по Сербии и Черногории с томиком Павича, по Испании - "Рукопись, найденная в Сарагоссе" и "Сказки Альгамбры" и пр.
А новый билет на 11.04.09.
Genia писал(а):[ Я поднимаюсь к гомпе и застываю. Чувствую, как останавливается время, пронзенное стягами буддистских флагов, как дрожит пространство на ветру, как нежно лучи заходящего солнца касаются гор. Столбенею взглядом, слышу молитвы, которые читает ветер, который полощет флаги, который живет в Гималаях.
написано просто супер
все слова передают настроение и реальность!
слог действительно отточен
спасибо,прочла с удовольствием!
