Kaitherina » 12 июл 2013, 13:57
Не спеша мы стали планировать наш отъезд: искали французскую школу в Ханое для Кристиана, эколь на полдня для Даниэля. Узнавали, какие документы нужны для ввоза нашего пса. Я списывалась с университетом почти каждый день, насчет жилья, семьи, предмета преподавания, распорядка учебного дня, пересылки регламента, визовой поддержки, билетов на самолет для всех нас. Мы были невероятно взбудоражены, ошеломляли друзей и знакомых новостями из нашей жизни. Кристиан бросился читать книги о Вьетнаме, и каждый день пересказывал нам их содержание. Всполошились даже родители Лорана. Нет, они не собирались отговаривать, но им были интересны подробности. Где вы будете жить? Ждем ответа от университета. Есть ли там французский клуб, где вы сможете общаться с экспатами? Узнаем. Когда вы летите? В сентябре. Свекор переживает, где мы будем покупать французские вина и сыры. Свекровь настоятельно посоветовала связаться с консульством, узнать о местах встреч местных французов.
Мы думали, что у нас еще куча времени. Мы думали, что летом, пока Лоран работает из дома, собирает совещания по скайпу и рассматривает мейлы от рекламодателей и копирайтеров, мы успеем всё. Но тут нас ждала еще одна новость. Из-за моей работы мне вдруг срочно нужно было ехать в Москву. Вот так, через пять лет. Дело было чрезвычайно важным, - аукционные дома, заказчики, все ждали меня в столице Родины.
Я, конечно, могла бы съездить с Соней на неделю, а потом вернуться в Париж, но… Когда еще я смогу показать Москву детям и Лорану? Ведь он ни разу не был в моем городе. Он смутно представлял себе место, где я родилась. И нам пришлось снова менять планы.
Лоран, уже зараженный лихорадкой путешественника, подстрекаемый адреналином, заявил, что три месяца перед Ханоем мы должны, просто обязаны посвятить Москве. Пришлось нам ускориться в решении всех наших дел, и первого июня вылететь в Россию.
Так мы оказались в Москве.
Эрих Ремарк писал: «Человек должен либо вообще не уезжать, либо вообще не возвращаться, ведь по возвращении никогда не находишь того, что оставил и впадаешь в разлад с собой».
В разлад с собой в Москве я не впала, но тот город, из которого я уезжала, я действительно не нашла. Столица в действительности разительно отличалась от моих воспоминаний пятилетней давности. Мне нечего было показывать семье, потому что того, что я хотела показать, уже не было. Конечно, Красная площадь осталась на месте, мы сходили в Третьяковку, гуляли по Бульварному кольцу, любимое Замоскворечье тоже вроде бы было там же, где и раньше. Сретенка, Китай-город – общий профиль не изменился, но черты лица стали неузнаваемы. Москве явно сделали пластическую операцию. Оставалось проводить экскурсии по «местам памяти». А вот раньше здесь была такая-то кофейня, а сюда я ходила еще школьницей, а здесь мы с подругами отмечали такой-то праздник, а здесь я гуляла… Но это, наверное, и неплохо. Какие-то места остались там же, какие-то нет. Но в целом, на мой взгляд, Москва стала лучше.
Мы всей семьей пришли в восторг от обновленного Парка Горького, и сейчас нет лучше дня, если мы едем туда. Но я-то помню его, конечно, другим. Там, около Бурана, были аттракционы, и, катаясь на одном из них, проносясь над Москвой-рекой, я безумно боялась потерять почти соскочившую шлепку с ноги, и этот детский страх, эти мурашки до сих пор пробегают по спине и рукам, когда я прохожу мимо того места.
А теперь Парк Горького – это модное место, где приятно и спокойно пройтись всей семьей. Там чисто и ухоженно, но пока, на мой взгляд, как-то бездушно. Возможно, «одушевить» его поможет время, и новые воспоминания людей, выросших в прогулках между китайскими лапшичными и бургерными. Народ играет в теннис и пинг-понг, убегает от инфаркта, есть даже петанк, увидев который, Лоран сказал:
- О, они это всерьез?
В Париже в петанк играют старички, такие же, которые в Москве играют в старых дворах в шахматы и домино. В Парке Горького утонченные барышни на каблуках, попивая коктейли, изящно бросают шары. Да, это Москва, здесь есть всё и на любой вкус.
Нас этот парк и местность вокруг него могли бы ввести в заблуждение, что город стал американо-европейским, если бы не одно НО. Живем мы почти на окраине Москвы, в типичном рабоче-крестьянском районе, в обычном панельном доме, в обычной хрущевской квартире, куда нас пригласила пожить моя двоюродная сестра, пока сама с детьми проводит лето на даче. И мы ей благодарны, так как нет необходимости снимать квартиру. И тут у нас, на севере, и есть настоящая Москва, какой я ее и помню. Только с небольшими изменениями.
Хочется свои впечатления передать двумя историями. Это наши встречи. Первая – с экспатами, с которыми мы познакомились в первые дни нашего возвращения. Вторая – с моей однокурсницей, которую я не видела сотню лет.
Буквально на пятый день нашего приезда, когда мы немного уже прогулялись по центру и обошли пару музеев, я повела семью на Патриаршие пруды. Обожаю это место, эти дома вокруг, сам пруд, лебедей, Булгаковский дом, тихие посольские переулки.
Мы ходили вокруг пруда, разговаривали о городе, и нашу беседу случайно подслушали два экспата-француза, которые шли по каким-то своим, экспатским делам. Они приняли и меня за француженку, потом выяснили в чем дело, и с улыбками пригласили нас в ближайшее то ли кафе, то ли ресторан поболтать о Москве.
Мы отошли немного от прудов и оказались в какой-то потемкинской деревне. Кафе пыталось выглядеть так, как будто оно находится как минимум в Лондоне и делает это последние лет сто. Эти витиеватые надписи на английском, кирпичная кладка вместо стен, меню – сплошь сложносочиненные салаты, и даже фиш-энд-чипс. Утомленные собственной красотой девицы на веранде и их кавалеры с окладистыми бородами. Мне, отвыкшей от оценивающих взглядов, когда прохожий, словно рентгеном, пытается вычислить, сколько ты стоишь и есть ли у тебя недвижимость в пределах Садового кольца, было там неуютно. Ей-богу, мне лучше в «Шоколаднице» у дома. Там как-то честнее, и ребята с интересными именами вроде Альгуль или Рашид работают на совесть и искренне улыбаются. И цены как-то понятней, чем в том кафе на Патриарших. Мы обалдели от тех цен! И если бы это было вкусно… так увы! Пластмассовые овощи, жесткое мясо.
Разговорились с новыми знакомыми. О, они в восторге от города!
- Это город будущего! Здесь здорово! Какие тут вечеринки! Какие тут девушки! Какие тут заведения! Вы уже были там-то? Сходите обязательно! Вы ходили туда-то? Посетите, будете в восторге! Это как в Лондоне. Как в Нью-Йорке! А вот там как в Париже!
А нам бы хотелось, чтобы как в Москве… Еще больше разговорились. Поразились роскошной жизни экспатов в столице. Жилье – внутри Садового, но чаще Бульварного кольца. Огромные по европейским меркам зарплаты, нам, конечно, не назвали цифру, но дали понять. И позже, на тусовке московских французов, мы убедились, что платят здесь иностранцам очень хорошо. В Париже на той же должности они получали бы в 5 раз меньше. Автомобили, бары-рестораны, служебные квартиры… И тогда я поняла, для кого существует центр Москвы – для вот таких вот наемных работников. Все эти бургерные и брассерии.
Около «Белорусской» мы случайно наткнулись на буланжери «Paul». Во Франции, кто был, тот знает, - это сеть заведений. В основном, на любом железнодорожном вокзале стоит палатка, где можно схватить в дорогу багет с курицей, флан и горячий кофе. В Москве с Кристианом случился «эффект узнавания», он захотел зайти. Ого, тут есть «Поль»! Нас встретили приветствием «бонжур, мадам, бонжур, мсье», и только я одна поняла, что это вроде как по-французски. Стало смешно. От местных цен стало грустно. Мы ушли.
Лоран спросил у местных французов, куда они ходят отведать русской кухни. Нас послали в «Пушкин». Я даже не стала думать:
- Туда мы не пойдем. Уверена, что и за 5 лет «Пушкин» не изменился.
Экспаты прожигают бешеные деньги, и вся индустрия подстроилась под них. Москва теперь то Лондон, то Нью-Йорк. Везде капкейки, бельгийские вафли, крок-мадам…
Лоран буквально плакал в энотеке, куда мы заглянули из интереса. Пять лет назад не помню энотек в Москве. Вино по 8 евро (в Париже) отдают почти за 60.
Новая напасть – поголовное увлечение велосипедами. Молодцы! Спорт! Но без велосипедных дорожек. Везде и всюду теперь по городу есть опасность быть насмерть сбитой такими спортсменами, которые носятся по тротуарам, - вотчине пешеходов, игнорируя предупредительные сигналы. Апофеоз маразма, когда на тротуаре один велосипедист, улетая в знойную даль июньской жары, прокричал чуть не сбитой им тетеньке:
- Ходить надо по правой стороне!
Какие-то новые правила? Не слышала.
Да, центр Москвы – прелесть, гораздо чище, чем был, все так красиво и аккуратно, но город стал каким-то чужим.
А вот вторая встреча. Нас пригласила посидеть в кафе моя бывшая однокурсница. Мы встретились случайно, и на другой день сидели в каком-то заведении у ближайшей к дому станции метро. Нам принесли меню, и пока мы выбирали, она полушепотом спросила:
- Ну, вы уже заметили?
- Что заметили? – уточнила я.
- Заметили, сколько черно***ых развелось в Москве? – ответила она, скосив глаза в сторону стойки, где толпились официанты, - а что творится в метро, видели?
Я хотела промолчать, но не зря же Маша (назовем ее так) училась на инязе и, между прочим, вполне успешно училась. Она с усердием перевела Лорану свою реплику, изменив немного жаргон. Лоран отложил меню в сторону.
- Ну, что вы посерели? Скоро я выйду на работу, а там в начальниках будет чурка сидеть и командовать мной, вот куда Москва катится. Они везде! Вот ты уезжала, когда отсюда, скажи, было их так много? А теперь что творится! Плодятся как тараканы…
Мы спешно попрощались с Машей, нам вслед она сказала:
- Ах я забыла, вы в Европе все там так толерантны! Вам не привыкать, вы давно под неграми с арабами ходите.
Да, нам не привыкать, хотя я и заметила тот факт, о котором говорила Маша. И это уже другая Москва. В доме, в котором мы живем, половину снимают приезжие из разных городов России, а также семьи дружественных восточных стран. У нас во дворе шумно, бегают чернявые детишки, журчит незнакомая речь. Нас это не удивило. Это судьба всех крупных мегаполисов, будь то Париж, Гонконг или Москва с Нью-Йорком, я видела такое во всех городах, где жила. Удивляет другое, почему москвичи не хотят признать этот факт, научиться с ним жить? Это придется сделать рано или поздно. И если бы мы слышали такие речи только от одной Маши, но нет, с ней солидарны многие.
Больше нас поразила грязь в таких районах, как наш, и подобных ему. Количеств бездомных кошек ужаснуло. А владельцы собак напомнили, что это все-таки тот же город, что и раньше. Никто не убирает за своими питомцами дерьмо. Мы, как привыкли, ходим с пакетами за нашим псом, чем вызвали бурную реакцию со стороны жителей окрестных домов. Соседка-бабушка поинтересовалась:
- Что, сейчас и дерьмо собачье где-то принимают? Нет? А куда вы его деваете? Просто выкидываете? Ну-ну… - и, наверное, мысленно покрутила пальцем у виска.
Но иначе мы и не можем. Это же наш двор, где мы живем. Мы собираем все в пакеты, а потом таскаемся с ними до мусорного контейнера, ведь во дворах нет ни одного специального бака. Они стоят только в ближайшем парке, но в них нет совков и нет самих пакетов. Я помнила, что так было и 5 лет назад, но надеялась, что что-то изменилось.
Лорана потрясло отношение родителей к детям. В нашем дворе мамы частенько кричат на малышню, могут и дать по попе или подзатыльник. Ему странно, что в общественном месте (на лавочке в парке, например) молодая мама может начать кормить ребенка грудью, во Франции – это нонсенс, чуть ли не аморальное поведение, сознательные граждане могут обратиться к властям.
По вечерам район пьет, а утром дворники убирают тонны пустых бутылок и банок из-под коктейлей. Между тем, в соседнем подъезде живет мужчина, который ездит на джипе Тойота, преграждая всем остальным автолюбителям въезд во двор. А тут же бабушка прикармливает кошек какой-то нехитрой снедью с собственного стола. И муж мой ломает голову – в каком районе мы живем? В неблагополучном или нет? Есть супермаркет «Азбука вкуса» в соседнем доме, но есть и «Пятерочка» тут же. А есть и компания сильно пьющих мужчиков, орущих под окнами про свои проблемы. Через дорогу от нашего дома – водохранилище и престижный яхт-клуб. В Париже такого ребуса нет – там четко разделено на «бедных» и «богатых». В Москве же всё перемешано.
Нам нравится метро и новая система оплаты за проезд. Я почти отвыкла, что в метро может быть так безопасно и удобно). Даже если ехать поздно вечером, я знаю, что со мной ничего не случится. В Париже или Нью-Йорке – это безумие, в лучшем случае ограбят, в худшем - вообще не доедешь. Мне нравится, что сделали удобную службу такси, когда по смс можно найти ближайшую машину и за вменяемые деньги. Здорово, что в городе открылось столько фитнес-центров, и рядом с домом есть бассейн, потому что без плавания мы не можем.
Лоран говорит: «Москва – это самый странный город, в каком я когда-либо был». И это правда, наверное. Посмотрим, что нас ждет в Ханое, куда мы должны прилететь 2 сентября). Пока решаем вопрос с жильем, так как в кампусе университета нельзя держать животных, а для нас это недопустимо. Билеты на руках. Осталось разрешить все дела, и вперед к новой части нашей жизни.
Спасибо всем за внимание, сопереживание и добрые слова!
С удовольствием отвечу на вопросы, если у кого-то они есть.
Надеюсь, что продолжение будет)