Подъем в 7 утра. Иду будить детей. Вроде мы в Европе недавно, и их 7 утра – вполне щадящие 9 по Москве, в которой дети встают в полвосьмого. Но поднять младшего мне не удается так, что идем кататься со старшим, теряя предоплаченное занятие с инструктором. После завтрака едем в Росшютте. Там же берем на прокат оборудование – к Фрэнку доверия больше нет. Я вижу понравившиеся мне Штокли и осторожно спрашиваю, будут ли они ехать по мокрому снегу. Kein Problem! – уверяет меня работник.
Сегодня прекрасный солнечный день.
В очередной раз хочется ругаться про себя по поводу маразматичности ситуации с болезнью, повлиявшей на наши планы и заставляющей нас досрочно ретироваться. Но я уже начинаю осознавать, что есть шанс, что это все серьезней, чем я к нему относился. За последний день число заболевших в Италии резко выросло и с сегодняшнего дня границу с Австрией все-таки перекрыли. Одно из сообщений говорит о 80 километровой пробке. Так что мы все сделали правильно, пока….
Поднимаемся со старшим на самый верх горы.
Приходится ехать на большой кабине, в которой лыжники упакованы, как селедки в банке. Мы оба стоим у самого окна и не оборачиваемся, но насколько это снижает риски, если среди полусотни пассажиров окажутся «прокаженные»? По информации из Интернета вирус лютует наиболее сильно при температуре от 5 до 10 градусов, а это как раз наш случай.
Штокли едут прекрасно, что по льду, что по кашице внизу. Заезжаем со старшим на вчерашний слалом. Я начинаю с 22, а потом, приложив все силы и умения, выхожу на 21. Всё, быстрей не получается. Лучший результат у сына 25 – вчера так было у мамы. Где мы находимся в табеле о рангах, становится понятно, когда перед нами стартует тренер с двумя воспитанницами – девочками лет десяти. У тренера 17 секунд – у девочек 21 и 22. Сын, который по-видимому считает меня крутым горнолыжником, в очередной раз спрашивает, почему я не могу хотя бы выйти из 20. Я, конечно, объясняю, что главная причина в том, что у них спортивные лыжи и ботинки.
Катаемся мы с 9 до 11. В 11-15 возвращаемся в отель. В 12-15 выезжаем. В этот раз я беру большой запас на непредвиденные обстоятельства и на то, чтобы получить такс фри за сережки. Кроме того, я еще рассчитываю на чудо, что мне вернут через lost&found мой музыкальный плэйер, забытый на борту по дороге туда. Чуда не происходит, все, что на борту оставлено, через 5 минут не возвращается, а может быть и быстрей. Когда мы проходили проверку багажа в Инсбруке, Анна положила в одну из коробок зазвеневшие часы. Потом зазвенели дети – старший забыл достать из кармана железный брелок. Она отвлеклась. Когда же вернулась к реальности, обнаружила, что работник на ленте тянет руку к ее часам. Может быть, он не имел в планах ничего дурного, но я, не получив назад свой плэйер, стал предвзятым….
Такс фри деньги я тоже не получил – в Инсбруке они кэш не дают. Заполнил анкету и опустил конверт в ящик, почти заполненный до верху. Ладно, надеюсь, что перечислят на карту, как и обещали.
В аэропорт мы прибыли около часу дня – гораздо раньше, чем обычно для нас. Соответственно на регистрации была очередь, которая очень медленно двигалась.
В аэропорту душно и мрачно. Кроме того, чтобы уменьшить контакты с людьми, семья выходит ждать на улицу. Погода прекрасная. По ощущениям где-то около 20 градусов тепла. Дети, верные себе, устраивают активные игры.
Соответственно, мы регистрируемся последними.
Это могло сыграть с нами злую шутку. После проверки багажа мы заходим в зал и обнаруживаем огромную очередь на проверку паспортов. Это что-то новое. По моей памяти в Шенгене порой строго смотрят на документы въезжающих, но выезд всегда был чистой формальностью. В очереди много людей с нашего рейса, но также много и с двух других. С учетом медленности прохождения регистрации время поджимает: уже 14-20 и на табло светится «last call», то есть посадка заканчивается. Я ставлю жену в очередь, а сам иду метров на 40 вперед. Работает два окна из четырех и делают они это очень неторопливо. Подбегают классически застрявшие в дьютифри наши соотечественники, также возбужденные по поводу завершения посадки. Но очередь их не пускает. Я тоже объясняю, что моя семья стоит в самом хвосте. Но поскольку я сам как бы равнодушно располагаюсь в 5 метрах от очереди, это возбуждает какого-то англичанина, который подходит ко мне так, что между нами возникает следующий диалог (перевод мой)
- Очередь начинается там (он живописно, как Ленин, показывает мне правильное направление)
- Я знаю
- Почему бы тебе не пойти туда?
- Мне и здесь хорошо, там у меня стоит семья.
- Если твоя семья там, то почему ты здесь?
- Посадка на наш рейс заканчивается и в таких случаях начинают пропускать без очереди. Я поэтому и стою здесь.
- Очередь одна для всех – ты должен уважать других.
- Конечно, я уважаю всех, и тебя уважаю, но я все-таки здесь постою.
- Наслаждайся собой (Enjoy yourself)
- И вам не хворать (мужчина отходит)
Через пару минут открывают два других окна, люди очумело бросаются к ним. Я, забыв про приличия, ору во всю глотку: «Анна!». Она похоже за последние 10 минут вообще не продвинулась. Пока она с детьми идет, я изначально находившийся на первой позиции, пропускаю вперед 2 группы, но это все равно значительный прогресс по сравнению с тем, где мы были. Уже без нервов садимся в самолет.
Люди в салоне кто в масках, кто без. Больше всего меня напрягает дама в ряду за мной, которая непрерывно кашляет и у которой нет маски. Остается только классическое: «береженого бог бережет».
По прилету в Москву нас долго и нудно буксируют. Неужели сразу в карантин? Нет, привозят к выходу. Мы делим семью пополам на паспортном контроле. У нас с младшим все получается очень долго. Пограничник раз десять поочередно смотрит на меня и на фотографию на паспорте. То ли я с тех пор очень похорошел, то ли наоборот. Когда я к десятому разу отворачиваюсь, он негодующе призывает меня смотреть на него. В конце концов это заканчивается, и он выходит, чтобы задать младшему вопросы, как его зовут и сколько ему лет. С этим квестом он справляется, хорошо, что не было вопроса про день рождения, который в стрессовой ситуации порой смущает даже старшего.
После паспортного контроля зона, в которой работают люди в белых халатах и масках.
Одна из таких дам стоит рядом с моей женой и старшим. Мы подходим и меряем температуру. Все в порядке. Нам дают 4 анкеты, и мы терпеливо начинаем их заполнять. Когда все готово, женщина уточняет:
- Вы прибыли из Рима?
- Нет из Инсбрука
- Тогда вам ничего заполнять не нужно и идите в свой коридор.
Свой коридор подразумевает то, что для прибывших из Инсбрука проверка не предусмотрена, хотя уже прошла новость, что именно на нашем рейсе 3720 1 марта прилетел заболевший коронавирусом. А может быть, вчера она еще не прошла.
Все, мы в России. Начинаем домашний самокарантин. Настроение нормальное, хотя меня беспокоит, что у меня уже третий день к вечеру 36.8 – 37.0 Прорвемся. Прорвемся?