Тогда продолжу рассказ.
...Связано странное поведение ресторанной аудитории оказалось вот с чем: Сагер и два его коллеги, неожиданно подскочив к нам, вдруг стали быстро заставлять пустовавший до этого момента стол всеми заказанными мною блюдами сразу, при этом отчаянно гремя посудой и нарочито громко двигая стулья, стараясь таким образом производить как можно больше шума для привлечения внимания находящихся в переполненном ресторане посетителей. В мгновение ока наш столик был полностью заставлен огромными тарелками в два-три ряда. Когда же пирамиды блюд угрожающе напряглись в миллиметре от обрушения, смекалистый филиппинец сунул мне по тарелке в каждую руку и, я, растерявшись, принял эти тарелки у него, беспомощно наблюдая за происходившим цирковым представлением, и, очевидно, полностью вписываясь в уготованную мне славным сыном филиппинского народа роль ресторанного шута.
Окинув лукавым взглядом публику, благодарную от неожиданного выпавшего шоу , заранее анонсированного бравым официантом, видимо, как «Аттракцион невероятной жадности» или «Русский хам добрался до халявы», широко улыбающийся порочным ртом во всю свою ублюдочную филиппинскую физиономию мерзавец Сагер едва не сорвал аплодисменты зала, когда «нашёл выход из создавшегося положения», решив ставить на свободные стулья не вмещающиеся на стол тарелки.
До сих пор не могу себе простить растерянности, в которой я тогда пребывал. Мне бы самое время встать да уйти, я же, на радость человекоподобному филиппинцу Сагеру и на потеху толпе, стал судорожно складывать содержимое нескольких тарелок в одну, пытаясь освободить пространство от огромного нагромождения тарелок.
- Почему Вы принесли весь заказ одновременно? - задал я наивный вопрос самодовольно ухмыляющемуся негодяю Дотэ.
- Так получилось, сэр. Кухня задержала, а Вы всё время поторапливали: «Когда, мол, принесёшь?» Вот я и решил не заставлять Вас ждать более. А что, разве что-нибудь не так?
Нет, я не ударил обаяшку Сагера, не оскорбил даже… На автомате проглотив принесённую еду, я, стараясь не обращать внимание на осуждающие взгляды, откровенно вперившиеся в меня охочей до бесплатных развлечений толпы, и успокаивая едва не плачущую дочь, умолявшую немедленно покинуть этот гнусный вертеп, неумело замаскированный под ресторан круизного судна, сердечно поблагодарил красавчика официанта и его друзей за отлично проведённый вечер, после чего неспешно удалился.
Правильно ли поступил-не знаю, не уверен... Возможно, надо было всё же нечаянно уронить пару тарелок на лицо филиппинца, исправив навсегда его гнусное выражение классическими мужскими украшениями в виде романтических шрамов, или ещё лучше случайно нежно коснуться согнутым коленом паховой области улыбчивого стюарда, да так неудачно, чтобы мир стал гарантированно защищённым от перспективы появления в нём потомства господина Сагера… Не знаю этого, как не знаю и того, что послужило причиной попытки меня унизить, сделав из меня посмешище. Склоняюсь к мысли, что не месть и не плохое настроение тому виной, а исключительно чистейшее скотство наивысшей пробы.
Такой вот случай из круизных будней. Не думаю, что кого-то знакомство с его описанием поможет уберечь от неприятностей с персоналом корабельной обслуги, но что было – то было, и расслабляться нам, как учит Costa на описанном примере, даже находясь в круизе, наверное, не стОит.